Замок похищенный

Пещеры

Там, где он проснулся, было темно и прохладно. Оглядевшись, он обнаружил, что находится в комнате с каменными стенами. Пещера? Да, пещера. Ну и каким же ветром его сюда занесло? Что...

Как? У него связаны руки! Он перекатился на спину. А затем постарался сесть. Голову сдавила резкая боль, и пришлось подождать, когда немного полегчает. Затем он продолжил рассматривать окружающую обстановку.

Он сидел на низкой постели, покрытой звериными шкурами. Шкуры висели и на стенах, вместе с отливающим медью оружием: ножом, топором, мечом. Свет от медной лампы у изголовья кровати дополнялся мерцанием углей в очаге. Мебели не было, за исключением нескольких низких табуреток и больших подушек.

В памяти всплыло происшедшее. Он вспомнил, как опрокинулась машина, а затем его оттащили от места аварии. Следующим полустертым воспоминанием было ощущение от тряски на крупе скачущей лошади или какого-то другого животного. Он смутно припомнил, как под ним проносилась земля, должно быть, его перекинули вниз лицом через седло. В ушах зазвучали голоса, разговаривающие на непонятном языке.

Значит, умой не вымерли полностью. Это оружие изготовлено и эти шкуры добыты руками их потомков.

Боль снова усилилась, и он прилег, решив, что у него, возможно, сотрясение мозга. Лучше на время расслабиться.

Почему же Зоунд никогда упоминал о том, что некоторые умой могли выжить? Просто не знал? Или не придавал этому значения?

Как бы то ни было, ему повезло, что некто, оказавшийся рядом, пришел на помощь и приютил его. Иначе он бы погиб там, в пустыне.

Он подергал стягивающие его запястья ремни. Крепкие; вероятно, кожаные. Что ж, с помощью любого из висящих на стене предметов он освободится от уз — если только соберется с силами, чтобы подняться и воспользоваться ими.

Когда Джин с трудом встал, у него ужасно закружилась голова. Сделав несколько неверных шагов, он обмяк и упал обратно на постель.

Наверное, он все-таки ранен. Если так, то, судя по уровню здешней техники, вряд ли выживет. Ведь эти ребята еще не открыли железо. А может, даже и бронзу. Вернее, они отказались от железа и бронзы вместе со всей фантастической наукой и техникой. И все это ради окружающей среды, экологии и прочей подобной ерунды.

Но почему Зоунд о них не знал?

Выход один — спросить Зоунда. Вот и подходящий случай испытать переговорное устройство, которое город соорудил для него, — электроцепь, вмонтированную в ткань спортивного костюма.

— Зоунд? Ты меня слышишь?

Сквозь помехи пробился голос:

— Конечно.

— Ты иногда пропадаешь.

После паузы город ответил:

— Я поменял частоту. Так лучше?

— Лучше.

— Где ты — можно узнать?

— В пещере. Точно не знаю где, но машина где-то недалеко, поскольку меня привезли сюда на лошади или на чем-то подобном. Как получилось, что ты не сообщил мне о людях?

— О людях? — спокойно переспросил Зоунд.

— Да. Умой же существуют!

— Умой вымерли.

— Ты принимаешь картинку? И что это, по-твоему, свиная печенка?

— Ты употребил иносказание?

— Ведь эти штуки — дело рук разумных существ?

— Эти «штуки», если тебе угодно так их называть, — дело рук искусственных жизнеформ.

— Искусственных жизнеформ?

— Именно, — подтвердил Зоунд. — Их называют «ялимы», они были созданы умоями из генетического материала, обнаруженного в наиболее развитой фауне этого мира. Они ничего собой не представляли — слуги, существа второго сорта. После того как умой вымерли, ялимы одичали.

— Понятно. Искусственные жизнеформы. Вроде... андроидов.

— Этот термин мне не вполне понятен, но пускай будут андроиды.

— Отлично. Умой выглядели как прокаженные лягушки. На каких же чудовищ похожи эти недоумки?

— Обернись и посмотри.

— Наверное, что-нибудь ползучее и желеобразное, да?

Джин оглянулся и чуть было не упал.

Перед ним была женщина, вполне человекоподобная, хотя и принадлежавшая к довольно экзотической расе. Ее наряд состоял из двух полированных бронзовых полушарий, прикрывавших груди, черных кожаных трусов в обтяжку, белой меховой накидки и черных кожаных сапог. Она приблизилась почти вплотную к Джину, позвякивая ожерельями из необработанных камней и медными браслетами на запястьях, и пронзила его холодным взглядом.

Лицо ее поражало красотой: черные миндалевидные глаза, прямой классический нос, чувственные губы, но удивительнее всего была кожа, цвета кофе с густыми сливками, насыщенного золотистого оттенка, в котором играла жизнь. Подобный тип лица нельзя было отнести ни к восточному, ни к европейскому — вообще к земному.

Джин с трудом закрыл рот и попытался встать. Не получилось.

В помещение вошли еще две женщины, практически обнаженные, но Джин лишь мельком взглянул в их сторону.

— Какого черта ты мне ничего не сказал? — прошипел он.

— Про что? — удивился Зоунд. — Про ялимов? Да они же ничего собой не представляют.

— И тебя ничуть не удивило, что у этих ялимов есть много общего с твоим покорным слугой?

— Ну вот разве что теперь, когда ты обратил мое внимание.

— Невероятно.

Женщина угрожающе нахмурилась.

— На самом деле, — продолжал Зоунд, — генетическое подобие довольно поверхностно. Дело в том...

— Ш-ш-ш! По-моему, мы рассердили ее.

Ткнув в пленника пальцем, женщина повелительно крикнула что-то.

— Зоунд?

— Что, Джин-человек?

— Что она говорит? Ты можешь помочь мне с переводом?

— Разумеется. Этот язык, без сомнения, представляет собой общепринятый стандартный умойский, почти неузнаваемый из-за лингвистических...

— Переведи же, бога ради!

— Она приказала тебе заткнуться.

— А-а...

Женщина снова заговорила, явно отдавая приказания. У Джина создалось впечатление, что от него требовалось выполнять их немедленно и без глупостей.

— Ну? — прошептал он.

— Она желает знать, что ты делал в одной из машин Старых Богов, а если твое объяснение ее не устроит, она отрежет тебе... э-э... отделит твои репродуктивные органы от тела.

В общих словах.

— Ну и ну! — Лицо Джина озарилось широкой ненатуральной улыбкой. — Приветик!

— Приятно познакомиться. Э-э, послушай...

Женщина снова заговорила. Язык ялимов немного походил на немецкий, с добавлением слов из финно-угорского лексикона.

— Она хочет знать, из какого ты племени.

— Племени? — Джин присвистнул. — Племени. Ах, племени.

— И лучше ответь ей.

— Да я же ни слова на ее языке не знаю!

— Теперь она говорит, что ты не похож ни на одного ялима из известных ей племен.

— Послушайте, мэм, — начал Джин, — вы должны понять. Я просто ехал по дороге, как вдруг...

Женщина прикрикнула на него.

— Она опять приказывает тебе заткнуться, — пояснил Зоунд.

— Да уж понял.

Расхаживая по пещере, красавица не сводила с лежащего на шкурах Джина взгляда иссиня-черных глаз. После долгой паузы она снова заговорила. Зоунд начал переводить.

— Она говорит, что не знает, что с тобой делать. Непонятно, откуда ты родом, но, должно быть, ты все-таки ялим — то есть человек. Ее немного беспокоит, не демон ли ты. Но, будь ты демоном, ты бы ее убил или сотворил что-нибудь страшное, и кроме того, демон ведь не допустит, чтобы его ударили по голове. И ты не из Старых Богов, это точно. Так что — вот.

— Кто она такая, царица амазонок, что ли?

— Ну, ты недалек от истины.

Женщина остановилась и после некоторого размышления что-то рявкнула своей служанке. Девочка — на вид не больше пятнадцати лет — приблизилась к Джину, достала кинжал и одним движением перерезала стягивавшие его запястья кожаные ремни. Не успела она управиться, как ее госпожа снова заговорила.

— Она говорит, что собирается тебя испытать. Каким образом, я не... а, понятно. Она хочет выяснить, хороший ли ты любовник. Если поработаешь как следует, будешь возведен в ранг полноправного мужа и принят в ее личный военный отряд. Тогда ты удостоишься привилегии сложить за нее свою голову. По-моему, ты ей нравишься.

Потирая запястья, Джин скептически усмехнулся:

— Неужели?

— Точно.

Царица амазонок хлопнула в ладоши, и девочки исчезли из пещеры.

Она медленно обернулась, и плащ соскользнул с ее плеч. Кожаные трусики представляли собой лишь узенькую полосочку.

Джин вздрогнул, потрясенный совершенными очертаниями бедер амазонки. Головная боль внезапно улетучилась.

— Зоунд, по-моему, меня собираются взять в оборот, употребить и использовать в качестве сексуального объекта.

— Очень сочувствую, — откликнулся Зоунд, — но ничем не могу помочь.

— Это точно. Так что вали отсюда и оставь нас одних, ладно?