Заложники темпорального ниппеля

Глава 28 Обратный ход

Узкий карниз на естественном обрыве, составляющем одну из стен центрального каменного укрепления, это, конечно, слабое место. При штурме на него можно забраться по не слишком длинной лестнице, а потом втянуть её за собой и перенаправить вверх, потому что ширина площадки достаточна, чтобы найти здесь место для опоры. Вот сюда-то Алексей и вскарабкался, чтобы осмотреться и сообразить, как с этим быть.

Ничего так балкончик, около метра в ширину. Он хлопнул по стене рукой, и она провалилась сквозь поверхность. Дальше понимание того, что попытка вытащить конечность из камня превратит его в калеку, послало вперед всё тело просто рефлекторно.

И вот он уже снова стоит на том же самом уступе, только лицом к монастырскому двору. Вроде бы всё то же самое, но здесь другие деревья, и людей значительно меньше, да и одеты они иначе — джинсы, кроссовки, курточки. Как раз по погоде. На него внимания никто не обратил — не попался он никому на глаза в момент появления из стены. А то ведь в его нынешнем одеянии преобладают национальные мотивы, причём, давно вышедшие из моды. И, что забавно, уступ ограждён перилами, а вниз с него ведёт добротная лестница с перекладинами.

Спустился по-медвежьи, тут вертикально. Прошелся, осматриваясь — многое знакомо, но не всё. Стены и дорожки те самые, а за воротами асфальтированная дорога и площадка. Автобус стоит с рекламой туристической фирмы на нарядно разрисованных боках. Рядом с распахнутой дверью прямо на поверхности дорожного покрытия лежит трогательный коврик для вытирания ног. Кругом русская речь, скороговорка экскурсовода, толкующего что-то отсюда неслышное группе нарядных туристов. А Лёшкина личность никому здесь не интересна.

Поднялся в салон и внимательно посмотрел на табло пристроенных над проходом электронных часов. Дата, время, даже номер года — он в своём времени. Интересненько. Дошел до речки — никуда она не девалась. Мостик в три бревна, а под ним крутится сделанная им гусеница. Присмотрелся — не та. Похожая. И провода от генератора уходят не в глинобитную будку, которой и следа не осталось, а на бетонный столб к воздушной линии.

Вернулся в монастырь. Старой избы, где в последнее время находились мастерские, нет и в помине. На её месте строение, крытое прозрачным пластиком. Терем на месте, но видно, что не тот самый, а его копия. Банька, понятно, тоже новодел, но никуда не девалась. А вот на поляне, откуда к ним забрасывали цемент и другие полезные вещи, устроена стена из превосходного ровнёхонького бетона, так что до лазейки в его время добраться решительно невозможно.

Хотя, примерно напротив середины прохода имеется маленькая стальная дверца. Незапертая. Скромный лаз, вроде как для кошки, только высоко, напротив лица. Приоткрыл, заглянул, камень видно. Ткнул туда ножом. Ха! Всё работает! Кончик словно наждаком смахнуло.

Подумал чуток, вытащил из ближайшей урны пустой флакон из-под воды. Вытряхнул из неё последние капли, сдёрнул этикетку и на обратной стороне отписал всё, как есть. Завинтил крышку, да и забросил её в тринадцатый век. А сам забрался на балкон и принялся дожидаться результата.

Приблизительно через час из стенки полетели рюкзаки, а вслед за ними плотный тюк тщательно упакованного оружия и тёщина швейная машинка. Лёшка быстро всё оттаскивал в сторону и не напрасно, потому что вслед за вещами прибыла и Наталья с родителями, Анна со своим Хранителем и историки с сыном.

— Так, говоришь, что-то в этом мире изменилось из-за нашего вмешательства? — Сергей Анатольевич уже разглядел панораму видимой отсюда части монастыря и не столько спрашивает, сколько утверждает.

— Укрепления, что при нас возвели, никуда не девались, стоят. Вон, видите, экскурсии даже сюда приезжают, — поясняет Лёшка. — А проход в наше время замуровали, правда, не совсем пока, оставили дверцу.

— Уже заварили, — улыбается подошедший мужчина. — С трудом верилось, но древнее предание нас не обмануло и на этот раз. Я внук Мууса, только тридцать четыре раза «пра».

Некоторое время ушло на осмысление услышанного, но то, что мужчина разговаривает на древнехакасском, хотя и с некоторыми особенностями произношения — ни от кого не ускользнуло.

— Так в вашем роду даже язык сохранился? — удивляется Наташа.

— Не только в роду. Письменность имеется, грамматику и словарь Ника составила, народ живет на земле своих предков, система монастырского образования действовала, а те слова, что вы ввели, оказались кстати, их даже менять не пришлось. Государственный в наших краях, конечно русский, но и наш родной дети лишним не считают. Да что мы тут стоим? Идёмте в дом. Банька топится, простынки свежие сейчас застелют, сядем за столом по древнему обычаю да потолкуем о вашем будущем. Всё равно в этом мире по сравнению с тем, который вы покинули два с половиной года тому назад, всё изменилось. Уж и не знаю, как и сказать-то! В общем даже с родственниками не всё так просто. У Алексея вон кроме сестры — четверо братьев. По прикидкам, один из них, это как бы сам он и есть. И лицом похож, и возрастом. И ничего с ним не случилось, отслужил, женился, в кузнице с отцом работает.

И не падайте в обморок, вы тут не одни и без поддержки не останетесь. И без работы, — внук Мууса выразительно посмотрел на Анну Михайловну. — А тот парень, что сюда распределился из мединститута, никак из Красноярска не выберется. Девушка у него там. Значит, только через год летом прибудет.

— Простите, что-то я Вас не пойму, — пытается уточнить Сергей Анатольевич. — Молодой специалист женится на девушке из краевого центра и там остаётся.

— Это так его невеста думает. А вот как поженятся, так через годик-другой заедут в гости к родителям мужа. А потом женщина просто не пожелает отсюда уезжать, скорее всего. Она же городская и Хакасию нашу считает захолустьем.

— А что, разве это не так? — историк озадаченно глядит на собеседника.

Тридцать четыре раза правнук Мууса удивлённо смотрит на прибывших. — Понимаю. Нынешнее настоящее Вам просто незнакомо, так же, как и мне ваше прошлое настоящее, которого сейчас нет и уже не будет и, естественно, никто сейчас не имеет о нём ни малейшего представления, поскольку оно не состоялось. То есть, давайте сделаем так. Вы сами всё посмотрите и сами обо всём расспросите, а я просто буду рядом и помогу в случае затруднений.

— Мне бы учебники истории, — Сергей Анатольевич сначала посмотрит официальные исторические данные.

— Я фортецию осмотрю, — Сашке ужасно интересно, в каком состоянии то, что он так упорно возводил.

— Загляну в медпункт, — Ане тоже интересно, что осталось от её операционной и процедурной.

— Мне бы современные карты, — у Григория Ивановича собственное представление о приоритетных направлениях исследования нового для себя мира.

— Мы, наверное, прогуляемся, — Наташа смотрит на Лёшку, который кивает.

— Современная одежда для вас приготовлена в спальнях, — улыбается правнук Мууса. — Там же мобилки и оружие — газовые пистолеты. Вы наверняка пойдёте лесом, а там звери всякие живут, так что лучше прихватите их с собой. И к югу не отклоняйтесь, а то можете набрести на медведицу с медвежатами. Совсем забыл, меня тоже Муусом зовут.

— А вот и мы с тобой, — Лёшка передаёт бинокль Наташе.

— Точно, — она смотрит в сторону заднего двора дома Лёшкиных родителей. — Не, ну ты и охальник, хватаешь меня за разные места. Что, нельзя подождать, когда я простыню на верёвке расправлю?

А парень, лёжа рядом с ней за кустом трясётся от смеха. — Ты правее посмотри, как твоя сестрёнка за нами подглядывает. И вообще, прекращай это дело, надо возвращаться. Главное — родители здоровы и живут в достатке.

— А почему я не в институте? — интересуется девушка. — Не поступила? Там же сейчас сессия начинается. Мне положено в это время быть в Красноярске. И вообще, почему мы с тобой родились ещё раз? Хотя, действительно, та же самая история, что была с нами, здесь тоже имела место. Но я не провалилась сквозь время, потому что проход уже заделали. А тут теперь лучше живут, раз детей в семьях стало больше. У тебя братьев не было, а у меня сестры. Ой, слушай, как нехорошо! Я-то папу и маму с собой, можно сказать, привезла из прошлого, а ты-то своим на глаза показаться не можешь. Ой, — она схватилась за голову, — так получается, у меня тут ещё одни родители живут, — глаза её округлились.

— Ничего, — хмурится Алексей, — погляжу издалека и порадуюсь. Хотя, знаешь, если в этом изменившемся мире известна наша история, то получается, кое-кто и не шокирован нашим появлением. Муус вон, вообще специально поджидал, то есть знал день и час, когда мы из стенки вылезем. Откуда такая осведомлённость?

— Да ты же сам приохотил Мууса на компьютере мышей гонять, и анмешки ему с диска показывал. Дети быстро всему учатся, так что разобрался он со временем и в информационных залежах, и в записях. По-русски мы ведь сами его и говорить и читать научили.

— Это что же вы с бухты-барахты так собрались, что всё самое важное в прошлом пооставляли?

— Спешили все, — потупилась Наталья. — Сашка с папой меня держали, а остальные торопились, как на пожар. Про огнестрел вспомнили, да мама за свою швейную машинку ухватилась. И еще Игнасу втолковали, почему и как в этом месте стенку заложить, и через какое время после нашего ухода.

— Держали, говоришь. Так это из-за твоей спешки тут всё так поменялось. Вот ведь, вроде разумная ты у меня, и спокойная, а… — Лёшка помолчал минутку, размышляя, — … ладно, встань с земли, а то, как бы не застудилась.

В медпункте Нюте понравились пластиковые окна и двери, чистота стен, оклеенных чем-то моющимся, ультрафиолетовые стерилизаторы воздуха в операционной и перевязочной. Медсестричка в опрятном брючном комплекте, чистенкая, как сама чистота, показала инструментарий и оборудование. Если аппараты УЗИ и рентгеновский смотрелись в какой-то степени логично, то наличие комплекса, предназначенного для реанимации, удивило.

— Да тут в нашем захолустье чего только не случается, — пояснила будущая помощница. — От папиллом до последствий конфликта с ирбисом. Да инсульты с инфарктами тоже не возражают, если ими поскорее заняться. Болячки, они ведь не только в крупных городах с людьми приключаются. А когда детки на каникулы пожалуют, вообще время настанет страдное. Вы себе не представляете, насколько изобретательно они травмируются.

Нюта только улыбнулась. Дом есть. Работа в наличии, интересно, что подумает по этому поводу Сашка?

Сашка ни о чём не думал. Он пристал к экскурсии и слушал пояснения экскурсовода.

— Эта крепость, которая на местном языке именуется монастырём или обителью, заложена в одна тысяча двести седьмом году и завершена в одна тысяча двести восьмом. Стены и центральное укрепление с тех пор не перестраивались, поэтому можно смело утверждать, что перед нами в неизменном виде присутствует творение древнехакасского архитектора, имя которого история сохранила в виде, который можно перевести как «Хранитель Покровительницы». К югу отсюда расположена ещё одна крепость того же периода, построенная архитектором Игнасом. Она больше, но лишена каменной цитадели. Более подробно мы ознакомимся с ней завтра.

А пока я хотела бы обратить ваше внимание на то, как органично вписаны возведённые человеческими руками стены в детали естественного ландшафта, что говорит нам о старании мастеров древности сохранить красоту своей земли. Это скромное сооружение является самым ранним примером так называемой панцирной технологии возведения построек, применяемой местными жителями на протяжении уже более чем восьмисот лет.

Суть её заключается в том, что саман размещается между двумя плетнями, прутья и колья которого пропитаны известью. После высыхания наполнителя и отвердения материала плетня, а это требует, порой, нескольких месяцев, наружные поверхности штукатурятся, сооружение приобретает устойчивость к осадкам и способно служить веками, что, собственно, мы с вами и видим.

Приблизительно через год после возведения, крепость выдержала нападение многотысячной орды, намеревавшейся завоевать эту землю, но планы захватчиков разрушили эти крепкие стены и мужество их защитников. Народный эпос донёс до нас свидетельства очевидцев о крови, пропитавшей землю и тесноте от столпившихся лошадей.

Теперь обратите внимание на человека, выпалывающего сорняки между всходами картофеля. Эта культура издавна выращивается местными жителями рядом со своими жилищами, как декоративная. Период его цветения считается временем праздника лета. Среди историков имеет хождение гипотеза, что завезли сюда эти растения из Китая. Казаки, ставившие в этих местах остроги, отметили, что радушные хакасы угощали их блюдами из клубней. Покорение народов, живущих в Минусинской котловине, не отмечено в истории никакими заметными событиями, зафиксированными в летописях. Отважных первопроходцев кормили и обеспечивали транспортом и проводниками, богато одаривали и приглашали почаще заезжать. Поэтому никаких трагедий периода покорения Сибири из этих мест до нас не донесли ни документы, ни народная молва.

Итак, вернёмся к зодчеству. Ремесленники и земледельцы до сих пор живут в домах, построенных по этой технологии в незапамятные времена. В них прохладно летом и тепло зимой. Еще известно несколько сотен монастырей, похожих на этот, разбросанных по самым красивым местам в горах Кузнецкого Алатау, Западного и Восточного Саяна, и даже на Алтае и в Тянь-Шане. Все они, несмотря подчас на многовековую историю, стоят на своих местах и по сей день. Где-то действуют пионерские лагеря, где-то санатории или туристические базы.

Группа перешла в тень, отбрасываемую стеной, где на столиках экскурсантов ждало угощение, а Сашка вернулся в терем. По дороге он остановился у ворот и прочитал надпись на скромной, не сразу заметной табличке: «Музей В.С. Конькова». Кто такой, этот Коньков, чем он прославился? — надо будет выяснить.