Законы Рода. Том 4

Глава 11

Светлов Александр Сергеевич был графом видным, довольно молодым и по-своему властным. Когда он стал главой рода, то с какой-то подозрительной лёгкостью отказался от трёх заводов оборонной промышленности, продав их другим графам да князьям, которым подобные работоспособные предприятия были нужны как воздух.

Граф и большую часть своих земель во всех уголках империи либо продал, либо подарил своим слабым вассальным родам, что осели и стали от лица Светловых править и защищать вверенные им территории. Подобные действия со стороны выглядели как признак слабости, неготовность сражаться и бороться за власть и авторитет в стране. Многие решили, что при Александре Сергеевиче древний дворянский род ожидает падение. Но они недооценили все долгоиграющие планы мага льда.

Да, он отказался от статусных производств, части земель, за что над ним некоторые даже насмехались в кулуарах светских встреч. Но мало кто обратил внимание на то, что он получил взамен… Многочисленные воины рода и бойцы, грамотные управленцы и менеджеры вернулись в обитель рода. Вассалы, получившие шанс, развернули крайне активную деятельность, побив все показатели роста экономики в отданных им посёлках, шахтах и полях. Купившие столь нужные им заводы, союзные рода из высшей аристократии заключили на сорок лет эксклюзивное соглашение со Светловыми.

Так граф получил возможность покупать оружие со своих бывших заводов по себестоимости, а также круглую сумму на счёт и стал генеральным партнёром, который взял на себя вопросы логистики не только проданных заводов, но и всех прочих, что находились во властных руках графов да князей, урвавших столь вожделенные предприятия оборонной промышленности. Молодой граф вложил все вырученные средства и отправил своих грамотных менеджеров и управленцев в логистику. И сейчас, спустя двадцать лет, его транспортная компания «Светлая дорога» является одной из трёх крупнейших в империи и её стоимость на рынке в десятки раз превосходит стоимость проданных когда-то предприятий. И пусть это был долгий путь, но граф достиг своей цели. Теперь в его руках куда больше власти, чем раньше, хоть это и не очень заметно со стороны.

То, что называли глупостью и слабостью, оказалось не чем иным, как дальновидностью. И прямо сейчас мне предстоит встретиться с этим дальновидным человеком… Немного неожиданно, но Лена права: если всё оставить как есть, уже утром меня закошмарят разные ублюдки, подосланные Ирисовыми. А морды бить всем подряд не то, чтобы сложно… Скорее запрещено. И провести несколько дней подряд на дуэльных аренах вместо подготовки к вступительным экзаменам у меня никакого желания нет.

— У меня папа, после того как я в Сибирь съездила и вернулась живой, но с огромным количеством впечатлений, как-то подобрел. Так что, я думаю, ваше знакомство и беседа пройдут хорошо. Мы уже подъезжаем…

Мы подъехали к воротам, и личный водитель Светловой поморгал фарами.

Знакомый райончик… Отсюда до моего дома всего три-четыре километра пробежать надо.

— Я и не волнуюсь. Но всё равно говорить будешь ты, а я так, поддакивать. Ладно? — посмотрел я на неё, и Лена, подумав всего пару мгновений, кивнула.

Я вышел из машины и, помня наставления ещё со времён отрочества, проявил учтивость: открыл дверь и помог девушке выйти из автомобиля.

— Большое спасибо. Франц, — повернулась она к водителю, — проводите нас до главного дома. И предупредите отца, что я прибыла с гостем.

— Уже, юная госпожа, — поклонился он и двинулся перед нами в сторону большой, обросшей елями и пихтами усадьбе, что была в самом центре этого комплекса из нескольких домов, пруда, сада и ряда хозяйственных построек.

Невооружённым глазом видны забота о доме и уют, который создавался годами. А если у человека порядок дома, то и в жизни у него обычно полный порядок.

Мы прошли к большим и тяжеленным, вырезанным из цельного дерева, дубовым дверям, которые при нашем приближении начал открывать персонал. Нос уловил специфический запах от древесины…

— Морёный дуб из изменённых древесных пород Полесского излома? Это дерево считается одним из самых дорогих на аукционах! А ещё невероятно прочным и тяжёлым…

— Юный господин весьма прозорлив и сведущ, — с улыбкой поприветствовал меня дворецкий, что подошёл ко входу. — Вы вместе с Еленой Александровной прибыли для встречи с графом, правильно я понимаю?

— Да, Юзеф Павлович, всё верно, — ответила за меня Елена. — У нас произошёл кое-какой эксцесс… связанный с Ирисовым. И я обязана сообщить обо всём отцу. А ярл Миргорд Краст подтвердит мои слова, ведь был, к огромному сожалению, свидетелем и участником сего эксцесса.

— Ох, опять этот глупый мальчишка… Хорошо. Я доложу о вашем прибытии. Граф сейчас на деловой встрече в своём кабинете. Я сообщу вам, как только он освободится. Вы же пока можете разместиться в гостевой комнате или…

— Не переживайте, Юзеф Павлович. Я, как и полагается гостеприимной хозяйке, найду, чем развлечь нашего гостя.

— Тогда не смею вам мешать, юная госпожа, — улыбнулся утончённый мужчина в чёрном сюртуке и с примечательной испанской бородкой.

Хм, а тут довольно прохладно… Работает кондиционер?

— Мирослав, идём за мной…

— А тут всегда так холодно?

— Ой, я даже не подумала! Мы же маги льда, и для нас это комфортная температура. А вот летний зной мы еле переносим… Может, тогда во двор?

— Нет, всё в порядке. Я не настолько тощий. Не замёрзну, — улыбнулся ей.

Мы оказались в одной из комнат, в которой все стены были увешаны портретами членов рода Светловых. Серебряные волосы — их отличительная черта, и передавалась она из поколения в поколение, видимо, многие века.

— Это мой прадедушка. Он сумел переместить нашу семью в Москву и купить это имение. Тогда это были окраины. А сейчас — практически центр, — начала девушка небольшую экскурсию, демонстрируя мне видных членов её семьи и рассказывая, кто чем отметился в истории.

Было видно, с какой гордостью она говорит о своих предках и как воодушевлённо смотрит на ещё незаполненную часть картинной галереи. И, возможно, когда-нибудь повесят и её портрет. Пока же, как Лена сама выразилась, она слишком юна и озорна для этого.

— Вот когда повзрослею, выйду замуж и сделаю хоть что-то уважаемое всеми, тогда и мой портрет окажется в этом зале.

— Уверен, ты не успеешь заметить, как это случится, — поддержал я её.

— Ладно, идём дальше… — позвала меня ладошкой девушка следовать за ней.

Я уже было двинулся, когда ощутил движение в кармане. Прошёл всего миг, и Фома исчез.

Дальше были другие комнаты. Гостиные, зал для танцев… И везде я краем глаза замечал мохнатую жопу, с интересом разглядывающую убранство комнат. Естественно, младший сержант Фомченко делал это скрытно. Просто я уже наловчился вылавливать его пушистую жопку в те редкие моменты, когда он где-либо останавливается.

Судя по запахам, впереди кухня… И тут девушка остановилась возле рояля в большом зале гостинной и провела своими тоненькими пальчиками по клавишам.

— Ты умеешь играть? — не знаю зачем, но я спросил, и девушка обернулась в мою сторону, о чём-то задумалась на пару мгновений и легонько кивнула.

Она подошла к стульчику и присела, разминая пальцы. Медленно, даже немного неуверенно, Елена начала играть что-то из классики, постепенно входя во вкус и набирая темп.

Музыка была, словно мёд, и эхом расходилась по всему залу. Елена даже стала иногда «отключаться», закрывать глаза, продолжая бегать пальцами по клавишам и творить мелодию, что проникала прямо в душу…

Вскоре движения девушки начали замедляться, и наконец последняя нота была сыграна. Я стоял, поражённый чувственностью, нежностью и напором, с которыми красавица играла эту мелодию.

Звуки аплодисментов раздались позади меня, и мы с Еленой обернулись.

Высокий мужчина с серебряными волосами и атлетическим телосложением, которое не могли скрыть даже дорогие наряды и костюмы, стоял под аркой прохода и хлопал своей дочери.

— Браво, доченька, браво… Последний раз я слышал эту мелодию в твоём исполнении больше года назад, на дне рождения твоей матушки. Я даже не поверил своим ушам и прервал встречу ради наслаждения твоей игрой.

— Александр Сергеевич! — тут же уважительно поклонился ему.

— Папа… Прости что отвлекла, но что-то очень сильно поиграть захотелось.

— Что ты, родная. Эти минуты стоили куда больше, чем душные разговоры с партнёрами. А вы, молодой человек, и есть тот самый ярл?

— Простите, если мы вас отвлекли. Ярл Миргорд Краст к вашим услугам.

— Интересный вы человек, Миргорд. Давайте не будем стоять посреди комнаты. Пойдёмте. Юзеф, будь добр, принеси мне, моей доченьке и нашему гостю чего-нибудь выпить.

— Само собой, господин. Вам с Еленой как обычно?

— Да, — кивнул граф.

— Хорошо. Что вы предпочитаете, молодой человек? Чай, кофе или что-то иное?

— Чай. Просто горячий чёрный чай. Если можно — с лимоном.

— Мне нравится ваш выбор. У нас весьма богатая коллекция чаёв. Я постараюсь вас удивить. Раз уж вы так хорошо разбираетесь в изменённых деревьях, посмотрим, что вы скажете об изменённом чае.

— О… — граф остановился и, развернувшись к нам, удивлённо произнёс: — я что-то пропустил?

— Уважаемый ярл при одном взгляде определил, что из себя представляют входные двери в ваш дом, господин.

— Это и твой дом тоже, Юзеф. Но да, любопытно. Откуда вы узнали о них?

Блин. Ну не говорить же ему, что двери из такого же материала стояли в усадьбе, где я жил всю свою сознательную жизнь… Придётся приукрасить.

— Просто я, как ликвидатор, интересовался аукционами. На одном из них пару подобных дверей и заготовок с вариантами узоров продали. Я был ошарашен их стоимостью, оттого и запомнил. Ну а запах морёного дуба… Он и в Африке такой же, — негромко произнёс я, на ходу выдумывая легенду.

— Хм…

Глава рода Светловых ничего не ответил и молча отправился дальше, а мы двинулись за ним.

Богатый дом у Светловых. И больше, чем тот, что я купил. И предметов старины и истории здесь предостаточно. Мой дом в сравнении с этим очень даже современный. Но дух захватывает именно от этих коридоров, а не тех, по которым Юля за Кеном со шваброй носится.

Мы пришли в кабинет, где я вместе с Еленой расположились на диване, а её отец сел в своё зелёное бархатное кресло. И девушка начала свой рассказ о стычке и сломанной руке Ирисова. Я лишь многозначительно кивал головой и поддакивал.

Отец молча выслушал, а потом стал задавать неловкие вопросы…

— А что вы вообще вдвоём в ресторане делали?

— Ну… Ты вообще должен помнить ярла. Он был одним из тех, кто дважды помог мне в Сибири… Харитон тебе рассказывал о нём.

— Дочь моя, я не настолько стар, с памятью у меня проблем нет. Это я помню. Ответь лучше на мой вопрос, — продолжил гнуть свою линию Александр Сергеевич.

— Я хотела помочь Мирославу… Эм-м, он просит себя называть так, по-русски… — спохватилась девушка, поняв, что назвала меня «по-дружески». — Помочь с поступлением в академию. Он решил освоиться в империи и получить право на присоединение к ней не просто как обычный человек, а как аристократ. В этом году, к сожалению, с поступлением всё сложно, и я собрала для него немного информации о его противниках. Он будет поступать по квоте талантов. Вот и всё. Я как раз передавала ему информацию, когда припёрся этот урод. И как только узнал, где я?..

— Хм, квота талантов, да? Хорошо…

Раздался стук в дверь, и вошёл Юзеф, внося поднос с напитками.

Капучино для Елены, чёрный густой кофе для графа и чай для меня.

— Спасибо, Юзеф Павлович, — поблагодарила дворецкого Елена.

— Спасибо большое, — слегка кивнул и я головой, принимая напиток, пахнущий, как карамель и какао.

Интересный чай… Отпил. Ох, ещё и бодрит!

Дворецкий ушёл, и мы продолжили разговор.

— Руку обязательно было ломать?

— Папа! Он всерьёз пытался меня ударить. Сперва схватил — вот, у меня даже синяк остался. Я попыталась вырваться, но он очень крепко меня держал. Я тут же влепила ему пощёчину, и, клянусь, он озверел. Взгляд у него стал, как у бешеного мутанта. Если бы не Мирослав, он бы ударил меня.

— Всё так и было. И пусть среди свидетелей были лишь его люди, но ещё в ресторане остались камеры наблюдения и записи с них, — кивнул я.

Граф молча достал телефон и, набрав кому-то, коротко переговорил.

— Посидите пока. Мне надо пять минут…

И Александр Сергеевич отправился за свой рабочий компьютер и надел очки. Он несколько минут просидел, сосредоточенно смотря в монитор и щёлкая мышкой. Затем скривился, словно лимон укусил, и снял очки.

— Ирисов… Удивлён, что вы ничего не приукрасили. То, что рука сломана, на записи не видно. Может, и обойдётся. Позвоню-ка я придурку старшему…

Граф взял телефон, набрал чей-то номер и стал напряжённо ходить кругами по кабинету.

Состоялась настоящая словесная дуэль со взаимными обвинениями, аристократическими колкостями и обоюдными претензиями. При этом всё выглядело очень элегантно и остроумно. В самом конце разговора граф Светлов выложил свой «козырь», заявив, что у него уже есть запись с ресторана, на которой всё видно чётко и ясно. А ещё пригрозил, что если Ирисов после столь отвратительного и вызывающего поведения своего сына посмеет хотя бы пикнуть в сторону его дочери или очернить её честь, то он лично придёт и, пользуясь правом защищать свой род, переломает оставшиеся ноги и руки не только сынку Ирисова, но и ему самому.

На этом словесная баталия закончилась, и разгорячённый маг сел в кресло.

— Грози ему, не грози, а этот уязвлённый и потерявший достоинство граф Ирисов просто так не заткнётся и дело это не замнёт… Мы его не боимся, но вот вам, дорогой вы наш защитник, может достаться. Даже не так — обязательно достанется. И пусть я уважаю вас, как талантливого и сильного бойца, но в одиночку против целого рода вам не устоять. Так что, молодой человек, я хочу сделать вам одно предложение. Но прежде, чем я его озвучу… Елена, пойди в сад, нарви яблок.

— Ну пап!

— Не «нупапкай» мне тут, — сурово глянул Светлов на дочь.

Елена резко поднялась и, сказав «слушаюсь», чуть ли не выбежала из кабинета…

— «Нарви яблок», я так понимаю, означает: «погуляй и дай нам поговорить наедине?» — перестав улыбаться, принял я серьёзный вид.

— Всё верно. Настало время для серьёзных разговоров, после которых каждый из нас сделает свои выводы, и я озвучу своё предложение.

— То есть у вас есть разные варианты?

— Само собой. Никогда нельзя делать ставку на один-единственный план.

Граф сделал паузу, пристально смотря на меня, а затем продолжил:

— Больше всего в людях я ценю откровенность. Предлагаю, коль уж мы с вами оказались в этой ситуации по одну сторону баррикад, быть друг с другом предельно откровенными. Согласны?

— Согласен, — коротко кивнул я.

Я не стал заявлять, что и в мыслях нет врать ему. Правда, я сейчас даже не своё настоящее имя использую…

— Вот и прекрасно. Ваше появление в жизни моей дочери и её спасение оказали слишком большое влияние на неё. Я вам очень благодарен и с радостью отплатил бы каким-то образом, да только вот… О вас поступают противоречивые данные. А когда я чего-то или кого-то не понимаю, я становлюсь недоверчивым. Какие цели вы преследуете в отношении моей дочери?

— До выпуска из академии я не преследую никаких целей, за исключением дружбы и поддержания взаимного уважительного общения.

— А вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?

— Тот, кто разуверился в дружбе, начинает называть это партнёрством. У вас ведь наверняка хватает партнёров женского пола?

— Хм… Занятно. Ладно… Допустим, это так и никаких иных планов на мою дочь у вас нет. А вот у неё — есть. Не каждому, знаете ли, она играет на рояле. Вы вообще первый человек за пределами нашей семьи, удостоенный этой чести. Цените это. Но не думайте использовать её чувства и доверие ради каких-то низменных целей. Вам это понятно?

Я удивился сказанному и потому не сразу нашёлся с ответом.

— Да, граф. Я в полной мере осознаю ответственность.

Аристократки обязаны блюсти честь, и до свадьбы у них ни-ни. А если с кем-то и покуралесили, тогда обычно тот человек и становится женихом. Принимает на себя ответственность, так сказать. Впрочем, как и в любом правиле, здесь хватает исключений. Особенно среди не самых успешных аристократических семей, где есть много детей, не слишком одарённых красотой или богатствами родителей и потому не слишком высоко котирующихся на «рынке невест».

— Надеюсь, что так, — сурово посмотрел он. — Если говорить об Ирисовых, то знайте, что они действительно злопамятны и у вас могут появиться проблемы с ними. Я мог бы дать вам защиту, приняв в род. Вассальная клятва, и всё готово. Спокойно будете под присмотром Светловых. Как вам такой вариант?

— Соблазнительно, но нет. Мой род не так силён, как ваш, но его история не менее удивительна и пронеслась через многие века. Я бы хотел продолжить дело своих предков и сохранить его как минимум таким, каким я его получил.

— Как и ожидалось от обладателя Золотого Перстня ликвидатора. Могу я на него посмотреть? — удивил меня граф своими познаниями.

— Ну, раз уж это больше не секрет…

И я выудил из кармана огроменный золотой перстень.

— Удивительно! — покачал в руке перстень Светлов. — Это самый большой перстень из всех, что я когда-либо встречал. И он золотой… Сколько же Химер вы убили?

— Много…

— И что же это за сила такая, способная с такой лёгкостью уничтожать опаснейших соперников, с которыми не каждый Архимаг справится?

— Надёжные соратники, преданные фамильяры, подготовка, удача и смелость.

— Ну, не хотите — не говорите, — отмахнулся граф. — У каждого из нас свои секреты. Раз покровительство вы принимать не хотите, тогда вот вам иной вариант. Заключим с вами договор, как главы двух родов. Иностранный род Краст будет нанят родом Светловых для защиты членов своей семьи и владений на территории Москвы и Московской области. Контракт до конца вашей учёбы в академии. Не сомневаюсь, — глянул Александр Сергеевич снова на золотой перстень, — туда поступите. Вы не будете ограничены в своих перемещениях и действиях ни в коей мере. Свободный график, свободное перемещение и обязательство вступить в бой для защиты жизни, чести и безопасности членов моего рода и некоторых мест вроде этой усадьбы.

— Хм… — на этот раз я задумался. — Тогда выходит, что в ресторане я, ярл Краст, остановил агрессию Ирисова не по собственной инициативе, а был обязан это сделать в рамках контракта?

— И вся ответственность за это происшествие ляжет на нас. Да, это не спасёт от грязных интриг, но не позволит в лоб атаковать вас. Это будут похороны репутации Ирисовых после обнародования информации. Максимум, на что они могут рассчитывать, — это вызов на дуэль, в которой я, по контракту между нами, смогу выставить одного из своих бойцов.

— Звучит интересно… Я обдумаю этот вариант и дам вам ответ завтра утром. Хорошо?

— Других вариантов я не вижу. Разве что вы готовы к полноценной войне родов… Но надо понимать, что играть Ирисовы будут очень грязно. Шансов у вас, даже будь вы могущественнейшим магом, не будет. Они просто задушат вас своей властью в пределах империи.

— Спасибо вам за ценный совет и предложение. Я ни в коем случае не желал вас оскорбить. Просто хочу всё хорошенько обдумать. Для меня вся эта ситуация абсурдна и удивительна. Я всё ещё не до конца понимаю, как так вышло…

— Ну, так вот вышло… И ещё, напоследок: так как вы действительно действовали, как и полагается истинному мужчине — невзирая на опасность, и помогли моей дочери. Причём не один раз… Я буду ощущать себя предателем, если не помогу и вам немного на вашем пути. Скажите, почему вы не носите это кольцо? Этот символ гордости?

— Оно больше вызывает проблем, нежели уважения у окружающих, — почти сразу ответил я.

— Понимаю… Чрезмерное внимание, назойливые аристократы, не верящие глупцы… Жаль. Наличие кольца ликвидатора на пальце помогает решить кучу проблем и открыть многие двери. Вы же вынуждены скрывать сей факт…

Граф подошёл к своему столу и, открыв верхний ящик, вытащил оттуда одну из шкатулок. Покопался в ней и достал из неё кольцо ликвидатора. Тяжело вздохнув и с какой-то грустью посмотрев на него, он подошёл и вручил его мне.

— Это кольцо моего брата. Он был выдающимся ликвидатором. И когда-то давно оно имело такой же насыщенный золотой цвет… — грузно вздохнул. — Прошло уже больше двадцати лет. Кольцо сжалось, уменьшилось и потеряло привязку прежнего владельца. Но ещё не до конца лишилось окраски. Вы можете носить его без опаски. Оно поможет вам избежать многих трудностей на вашем пути. Но учтите, что я отдаю его вам не навсегда! Верните мне его, будьте так любезны, сразу же, как только оно вам больше не будет необходимо. Всё-таки это одна из семейных реликвий и память о хорошем человеке… — Граф вложил мне в руку синеватое кольцо и улыбнулся: — А ещё вам всегда будут рады в этом доме. Помните это. И спасибо ещё раз, за спасение моей дочери. Её жизнь для меня дороже всего. Думаю, вы это уже поняли. Если вам что-то нужно — спрашивайте. Не стесняйтесь.

— Знаете… Единственное, что мне было от вас нужно, я уже получил. И это не кольцо…

— Да? — приподнял граф брови. — И что же это?

— Адекватный сосед! К которому можно прийти с бутылкой вина на ужин или напроситься на чай.

— Ах, это? Неужели это вы выкупили дом Добронравова?

— Не знаю, кому он принадлежал, но в этом районе другие не продавались.

— Вот так новость! Ну, с заселением, соседушка! Поступите в академию, заходите в гости. Обещаю, мои повара удивят даже такого путешественника, как вы!

— Охотно верю, Александр Сергеевич!

И мы начали прощаться. Елена вернулась в комнату, чтобы проводить меня. Лицо у неё было напряжённое. Явно переживала, но, когда увидела нас довольных и весёлых, тут же расслабилась.

И я тоже был расслаблен, пока не оказался за воротами поместья в гордом одиночестве…

— Пи-и-и-и-и, — коварно пропищал Фома, ныряя в карман пиджака.

— Что ты там уже натворил? Шоколада, что ли, обож… — сунул я руку в карман, чтобы достать хомяка, но вместо мохнатого беспредельщика вытащил полупрозрачные женские трусики.

— Пи-и-и-и-и-и-и.

— Твою мать… Только не говори, что это бельё Светловой! — с ужасом спрятал я находку обратно в карман.

— Пи-и-и-и-и-и-и…