Закон бессмертных

Глава 18

Они поджидали на опушке леса, сверкая белыми глазами сквозь дождь, пронзая меня немигающим смертельным взглядом. Четверо — включая женщину в обрывках платья — скорчились меж древесных стволов и мокрых веток. Я смотрела на них, они — на меня, никто из нас не шевелился, пять статуй в темноте, вода стекала по нашей бледной коже, капала с клинка в моей руке.

И мы ждали. Пятеро ночных чудовищ примерялись друг к другу. Вокруг бушевала гроза, в глазах бешеных, подчеркивая их пустоту, плясали отблески молний, но никто из нас не шевелился.

Наконец женщина в платье тихо зашипела, показав кривые зубы, и попятилась в темноту. Мгновение спустя остальные бешеные последовали ее примеру — отступили без боя, распознав другого хищника.

Я смотрела на них, чувствуя холод и одиночество, проследила за тем, как они обогнули меня, выскользнули из леса и направились к поселению, которое я только что покинула. Я не была их добычей. Я была трупом, мое сердце не билось, я не дышала, не потела и не пахла страхом. Я была мертва.

Совсем как они.

«Ты теперь вампир, — так говорил мне Кэнин, кажется, давным-давно. — Люди для тебя — овцы, а ты — волк, ты сильнее, быстрее, злее любого из них. Они — еда, Эллисон Сикимото. И демон в глубине твоей души всегда будет считать их едой».

Между деревьями вспыхнула молния. За моей спиной стояло поселение Арчеров, окруженное жалкими, еле теплящимися кострами. Теперь на платформах дежурит меньше людей, их слабое зрение затуманено дождем и дымом.

«Ты вампир, — прошептал Шест, и в его широко распахнутых глазах застыл ужас. — Вампир».

Бешеные остановились — четверо бледных неподвижных убийц, — глядя на поселение на холме. Сколько еще их рыскает в темноте в лесу, выслеживая добычу с терпеливостью мертвых? Если Джебедайя выведет своих людей из поселения сегодня, они могут угодить в засаду. Даже если им удастся убить или отогнать бешеных, кто-то наверняка погибнет.

Ну и что? Убрав меч в ножны, я повернулась спиной к бешеным, к людям, что так и прятались за стеной. Я пыталась с ними ужиться, но они прогнали меня. Ну и пусть их убьют бешеные, что мне за печаль? Я вампир, людские проблемы меня больше не касаются.

«Это последняя моя уступка, — холодным, суровым голосом сказал Зик. — Если я снова увижу тебя, то убью».

В груди у меня защемило. Это было хуже всей лжи, что мне довелось услышать, хуже всех обманов, хуже всех ножей в спину. Это было непохоже на предательство Шеста — хоть мы и дружили долгие годы, в глубине, в самой глубине души я понимала, что Шест меня использует. Что он легко продаст меня, если найдет кого-то получше. Зик был не такой. Его поступки были искренними, он не ждал ничего взамен. Какая странная философия. На улице, на Периферии ничто не имело значения — каждый был сам за себя. Там я усвоила, что ничто не достается даром, что каждый печется о своей выгоде. Так уж все было там устроено.

Зик был не такой. Зик обращался со мной как с человеком, как с равной. Он защищал меня, помогал мне, делился со мной, словно так и надо. Забота была у него в крови.

И тем больнее было узнать, что он солгал, когда сказал, что я могу доверять ему, когда его глаза стали суровыми и холодными и он счел меня чудовищем. «Ты чудовище, — снова раздался в моей голове низкий голос Кэнина, когда я заставила себя сдвинуться с места, идти дальше. — Ты стала чудовищем навсегда, назад пути нет. Но что за чудовище из тебя выйдет, решать тебе».

Я прикусила губу. Об этом-то я забыла. Я замерла, борясь с собой. Вокруг меня бушевал ветер, трепал волосы и одежду, стучал ветками над моей головой. На другой стороне поля едва тлели костры, а на опушке беспокойно переминались бешеные.

«Зик тебя предал, — шептал в моей голове тихий злобный голос. — Он ничем не лучше Джебедайи, ничем не лучше остальных.

Ты лишь демон, которого нужно загнать и прикончить. Какая тебе разница, доберется он до этого своего Эдема или нет? Почему ты о них беспокоишься?»

Потому что…

Потому что они мне дороги, осознала я. Мне дорога эта кучка упрямцев, готовых рискнуть всем ради поиска лучшей жизни. Мне дороги эти люди, готовые терпеть бешеных, голод и ужасные условия ради своей мечты и не оставляющие надежды, пусть даже в глубине души они знают, что мечта недостижима. Я подумала о Калебе и Бетани. Я сказала им, что в Эдеме будут козы. Нельзя, чтобы они умерли теперь — от голода или зубов бешеных. Пусть они победят, пусть преодолеют все преграды, пусть достигнут цели. Могу ли я оставить их на растерзание тем самым чудовищам, что убили меня?

— Нет.

Бешеные зашипели, обернувшись на звук моего голоса. Я медленно повернулась к ним, и мы вновь уставились друг на друга, а ветер все выл.

— Нет, — снова сказала я, и бешеные оскалились, показав клыки. — Я не такая, как вы. Я не такая, как городские вампиры. Может, я и чудовище, но я могу быть человечной. По своему собственному выбору.

Я ухватилась за рукоять катаны за спиной, вынула ее из ножен — сталь ярко вспыхнула в темноте. Бешеные заворчали и припали к земле, не сводя глаз с клинка. Я шагнула вперед, оскалилась и рыкнула на них.

— Ну давайте, ублюдки, — бросила я вызов. — Если хотите добраться до людей, сначала придется иметь дело со мной!

Бешеные завопили, заскрежетали зубами. Из моего горла вырвался боевой клич, я чувствовала, как высвобождается мой демон, ощущала жажду насилия, и на этот раз я была ей рада. Размахивая своим оружием, я кинулась на противников.

Я едва понимала, что делаю, вокруг были лишь обнаженные клыки и острые когти, бешеные бросались на меня, мой меч пел, и мы с ним танцевали и вертелись, рассекая тела чудовищ. Их больная зловонная кровь пропитала собой землю и деревья, их крики уносил ветер. Привлеченные звуками битвы, новые бешеные кидались в бой. Я сразила и их тоже, рыча от ярости, ненависти и жажды мщения. Они были слишком нерасторопны, слишком тупы, они сами бросались на мой меч, охваченные отвратительной звериной злобой. Атаку за атакой я вонзала клинок в бледные вопящие тела и чувствовала, как танцует катана в моих руках.

Когда все было кончено, я обнаружила, что стою посреди побоища, расцарапанная, в крови, окруженная бледными расчлененными телами. Никогда не спящий Голод поднял было голову, но я подавила его. Я вампир. Это навсегда. Но мне не обязательно быть чудовищем.

Вытерев с клинка кровь бешеных, я убрала его в ножны и повернулась к полю. Поселение тихо стояло на холме, сквозь дождь виднелись облачка дыма. Прислонившись к дереву, я ждала, когда распахнутся железные ворота, раздастся скрип и стон металла. Но прошло несколько часов, гроза ушла на восток, а ворота так и не открылись.

Видимо, Джеб не захотел покидать безопасное поселение, когда в лесу рыскает вампир, решила я, обеспокоенно глядя на небо. До рассвета оставался лишь час, сегодня они, наверное, никуда не отправятся. Все-таки есть в мире что-то, способное остановить Джеба.

Сорок минут спустя, когда горизонт угрожающе посветлел и на деревьях запели птицы, а я собралась искать место для сна, ворота скрипнули.

Они уходят? Сейчас? Потрясенная, я наблюдала, как ворота открываются и из них появляется маленькая группка людей. Я пересчитала их. Вот Джеб и Дэррен, держат лес на прицелах своих ружей. Вот Рут и Дороти. Калеб, Бетани и Мэтью сбились в кучку в центре. Молчаливый Джейк с ружьем. Старые Тереза и Сайлас. И наконец, замыкает шествие, следит, чтобы все вышли благополучно, тот мальчик, что прогнал меня, кто повернулся к вампиру спиной, но дал ему уйти без боя.

Значит, Джеб решил отправиться в путь днем — без сомнения, он пытался опередить вампира, двигаясь тогда, когда тот не мог. Умно, не поспоришь. Сейчас, когда солнце готовилось вот-вот появиться из-за горизонта, я не могла за ними следовать. Однако Джеб не знал вампиров. И не знал меня. Как бы далеко и как бы быстро ни вел он своих людей — неважно. Я очень, очень настойчива.

Выходя из ворот, Зик, сосредоточенно сощурившись, направил пистолет на поле. Он выискивал вампира — безрезультатно. Здесь, среди деревьев в окутанном сумраком лесу, он не мог меня видеть. В глубине души я до сих пор недоумевала, зачем я это делаю, к чему мне это. Джеб убьет меня, если увидит, а Зик ему с радостью поможет. Однако, когда странники двинулись через поле, я невольно подумала, какими беззащитными они выглядят, с какой легкостью орда бешеных разорвет их в клочья, и ни Зик, ни Джеб их не спасут. И я вспомнила, какой взгляд был у Зика, когда он рассказывал, скольких они потеряли, муку на его лице — оттого что он винил во всем себя. Я не позволю этому случиться. Только не с Калебом, Бетани, Дэрреном или Зиком. Я никому не дам погибнуть.

Как только последний человек вышел из ворот, они с оглушительным грохотом захлопнулись — звук эхом отдался в пустом поле. С Джебедайей Кроссом во главе и Зиком в арьергарде странники тихо пошли к темному лесу, стремясь достигнуть своего мифического города где-то за горизонтом. На моих губах заиграла легкая улыбка. «Ладно, Зик, — подумала я, углубляясь в сумрак, готовясь зарыться в землю. — Убегай, если хочешь. Совсем скоро мы увидимся, пусть ты меня и не увидишь. Я позабочусь, чтобы ты добрался до Эдема, нравится тебе это или нет. Останови меня, если можешь». ***

Когда следущим вечером я выбралась из земли, у меня была цель. Ночь стояла ясная, на небе ярко светили луна и звезды. Отыскать следы одиннадцати человек, пробирающихся сквозь лес, было нетрудно. Я видела отпечатки их ног на мягкой земле и в грязи, сломанные ветки, примятую траву — очевидные признаки их присутствия.

— Даже не пытаются скрываться, — пробормотала я, обнаружив в земле углубление, оставленное несколькими ботинками.

Это немного беспокоило меня. Если я со своим вампирским чутьем так легко могу их обнаружить, их легко обнаружат и бешеные, и рыскающие в лесу дикие звери. Похоже, сейчас Джеба больше заботила скорость движения. Хорошо, что бешеным не хватает мозгов выслеживать добычу, иначе странники уже попали бы в переплет.

Я шла по следам почти всю ночь, легко скользя меж темных деревьев — мне не было нужды замедлять шаг или отдыхать.

В кустах я нашла несколько облепленных муравьями пустых консервных банок и поняла, что я на правильном пути. На закате я зарылась в землю, раздосадованная тем, что приходится прерывать преследование, но чувствуя, что расстояние между нами сократилось.

На следующую ночь, через пару часов после полуночи до меня наконец долетели сквозь лес голоса, и мое сердце запело. Так тихо, как только могла, я приблизилась, вслушиваясь в доносимые ветром обрывки разговора. И, обогнув большой валун, увидела две знакомые фигуры, стоящие на краю уходящей в темноту разбитой дороги.

Джебедайя и Зик смотрели друг на друга. Губы Джеба были плотно, строго сжаты, а у Зика вид был серьезный и сосредоточенный.

— Если мы пойдем по дороге, то будем производить меньше шума, — говорил Зик; судя по голосу, он был зол, но не хотел этого показывать. Пока Джеб и его ученик спорили, остальные стояли, сгрудившись в нескольких ярдах от них, под деревьями. Прислонившись к камню, спрятавшись в тени, я стала слушать. — Терезе и детям так будет легче, и продвигаться мы будем быстрее.

— Если по этой дороге поедут Шакал и его головорезы, мы это поймем, только когда они окажутся прямо перед нами, — тихо возразил Джеб, буравя Зика холодным злым взглядом. — Ты видел, как быстро они способны двигаться — когда мы их заметим, будет уже слишком поздно. Ты хочешь пожертвовать всеобщей безопасностью лишь потому, что по лесу идти чуть тяжелее?

Надо отдать должное Зику — он не спасовал.

— Сэр, — тихо сказал он, — пожалуйста. Люди так больше не могут. Все уже без сил. Мы шли весь день и всю ночь, нужно отдохнуть. Если не станет полегче, люди начнут отставать и совершать ошибки. И если кто-то за нами следует, то так ему будет куда проще нас настичь. — Подбородок у Джеба напрягся, глаза сощурились, и Зик посмешил продолжить: — Скоро нам потребуется пополнить запасы. А Ларри сказал мне, что эта дорога ведет к небольшому городу. Сэр, нам нужны еда, патроны и хороший отдых. Мне кажется, лучше пойти на риск встретиться с мародерами, чем постоянно опасаться бешеных и вампиров в лесу.

Несколько мгновений Джеб молча смотрел на него, и я уже подумала, что сейчас он откажется просто из принципа никогда ни с кем не соглашаться. Но тут он сердито выдохнул и повернулся к дороге.

— Проследи, чтобы все держались вместе, — приказал он, и Зик вытянулся в струнку. — И я хочу, чтобы двое человек шли позади самое меньшее в двадцати футах от нас. Если они что-то увидят или услышат, я хочу знать об этом немедленно, ты меня понял?

— Так точно, сэр.

Напоследок бросив на своего ученика недобрый взгляд, Джеб устремился вперед по дороге, а Зик дал всем сигнал отправляться. Люди двинулись вперед, явно радуясь тому, что больше не надо пробираться сквозь темные заросли чащи. Разбитая, изобилующая ямами дорога таила свои опасности, но идти по ней было легче, чем продираться через кусты, спотыкаясь о камни и ветки.

Я, впрочем, на дорогу выходить не стала — кралась по лесу с краю. Несмотря на кромешную темноту, Зик, оглянувшись, легко мог различить на открытом пространстве следующий за группой силуэт. Однако я могла его слышать — Зик и Дэррен прикрывали тыл группы, следуя в двадцати футах позади. Вначале они молчали и можно было уловить лишь звуки их шагов по неровному асфальту, но потом сквозь темноту до меня донесся тихий голос Дэррена.

— Твой старик последнее время совсем на тебя взъелся, — пробормотал он. — Сейчас он первый раз с тех пор, как мы ушли от Арчеров, поговорил с тобой как с человеком.

— Он сердится, — не слишком искренне пожал плечами Зик. — Я подверг опасности всех. Если бы что-то случилось, это была бы моя вина.

— Не вини себя, Зик. Мы все ее видели, все с ней говорили. Она всех нас обманула.

Внутри у меня все сжалось. Прищурившись, я вслушалась в разговор. Я всецело сосредоточилась на голосах парней впереди, шум ветра и скрип веток исчезли. Я услышала, как Зик вздохнул, представила, как он проводит рукой по волосам.

— Я должен был что-то заметить, — пробормотал он, и в голосе его звучал свирепый гнев. — Теперь, когда я об этом думаю, понимаю — было столько тревожных звоночков, столько мелочей. Я просто не смог собрать картину воедино. Мне никогда в голову не приходило… что она может оказаться вампиром.

Внезапно Зик пнул отколовшийся от дороги кусок асфальта так, что тот улетел в кусты.

— Господи, Дэр, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы, — а если бы она кого-то укусила? Калеба, например. Что, если бы она все это время кормилась от наших детей? Если бы она убила кого-то, если бы что-то случилось с нашими… потому что я… — Он замолчал, едва не задыхаясь от отвращения, а потом прошептал: — Я бы ни за что себе такого не простил.

Меня пробрал озноб. Я стиснула кулаки, пытаясь заглушить поднимающийся во мне, точно буря, гнев. Зик должен был понять меня, должен был знать, что я бы никогда…

Стоп. Я разжала кулаки. Нет, он не понял бы. С чего бы ему понимать? Я вампир, а дети — самая легкая добыча. На месте Зика я думала бы так же.

Только мне все равно было больно. Больно снова слышать, кем они меня считают — чудовищем, безжалостно охотящимся на самых маленьких и слабых. Я и не думала, что будет так больно. Я изо всех сил стралась не кормиться ни от кого из них, особенно от Калеба и Бетани, — и все зря.

Но ведь я принесла в жертву другого человека, чужого, — лишь бы только не кормиться от тех, кого я знаю. Так что, возможно, их страх был оправдан.

— Зик, — снова раздался голос Дэррена — неуверенный, словно он боялся, что их могут подслушать. — Ты знаешь, я в тебе не сомневаюсь. Если ты говоришь, что она вампир, то я тебе верю. Но… но она мне не казалась… плохой, понимаешь? — Он помолчал, словно потрясенный тем, что смог высказать такое, но продолжил: — Я что хочу сказать — я помню, что нам говорил Джеб. Я помню: он говорил, что они демоны и в них нет ничего человеческого, но… до Эллисон я ни одного вампира не видел. Что, если мы ошиблись?

— Прекрати, — от голоса Зика мои внутренности словно оледенели. Суровый, угрожающий, он звучал так же, как когда ночью под дождем Зик столкнулся лицом к лицу с вампиром. — Услышь это Джеб, он бы выгнал тебя вон — ты бы и глазом моргнуть не успел. Если мы начнем подвергать сомнению все, что мы знаем, то нам придет конец, и я сейчас ни в чем сомневаться не намерен. Она была вампиром, и это все, что мне требовалось знать. Я не собираюсь подвергать всех опасности просто потому, что ты к ней привязался.

«Кто бы говорил», — подумала я, и то же самое пробормотал Дэррен. Зик злобно зыркнул на него:

— Что-что?

— Кто бы говорил, — повторил Дэррен уже злее. — Может, я и пригласил ее ходить с нами на охоту, но я не лез из кожи вон, чтобы болтать с ней каждую ночь. Все видели, как ты на нее смотрел. Ты особо этого не скрывал, знаешь ли. Каждый раз, когда вы двое куда-то уходили, Рут чуть ли не в припадке билась. Так что не надо мне тут читать нотации насчет привязанности, Зик. Ты втрескался в эту вампиршу, все это видели. Может, ты сперва свою шею проверишь, прежде чем на других пальцем показывать? Сдается мне, эта вампирша могла тебя укусить когда угодно…

Зик повернулся и врезал Дэррену в челюсть так, что тот полетел на асфальт. Потрясенная, я застыла. Дэррен поднялся, утер рот и с воплем бросился на Зика — оба упали. Парни принялись мутузить друг друга посреди дороги, кулаки так и свистели в воздухе; идущие впереди закричали. Дэррен был старше и немного выше Зика, но Зик учился драться, он сумел взгромоздиться противнику на грудь и теперь колотил его по лицу. В воздух просочился запах крови.

Все закончилось через несколько секунд, хотя казалось, что бой шел дольше. Джейк и Сайлас бросились к мальчишкам, растащили их, так что драчунам оставлось лишь злобно зыркать друг на друга, утирая рты. Из носа у Дэррена текла кровь, у Зика была рассчена губа, на асфальт падали красные капли. Парни не вырывались из рук Джейка и Сайласа, хотя оба, похоже, готовы были продолжить, как только их отпустят.

— Что это значит?

Следовало отдать Джебу должное. Он не кричал, даже не повысил голос, но напряжение между мальчишками мгновенно исчезло. Джеб сделал Джейку и Сайласу знак отойти и с мрачным лицом встал между бывшими противниками. Я присмотрелась к парням. Дэррен был бледен и, похоже, пребывал в ужасе, а у Зика на лице застыл стыд.

— Ты меня разочаровываешь, Иезекииль. — Тон, которым Джеб это произнес, был бесцветнее кожи бешеного, но Зик скорчил такую гримасу, словно ему огласили смертный приговор.

— Я прошу прощения, сэр.

— Извиняться ты должен не передо мной, — пронзив парней стальным взглядом, Джеб отступил назад. — Причина вашей драки мне неизвестна и неинтересна. Но в нашем сообществе мы не поднимаем в гневе руку друг на друга, вы оба это знаете.

— Так точно, сэр, — пробормотали Зик и Дэррен.

— Раз уж у вас обоих хватает сил на драку, сегодня вы отдадите свой ужин тем, кому он нужнее, чем вам.

— Так точно, сэр.

— Джейк, — позвал старик. — Ты пойдешь позади с Дэрреном. Зик… — он повернулся к Зику, который чуть вздрогнул, — ты пойдешь впереди со мной.

Зик и Дэррен переглянулись, затем Зик отвернулся и пошел за Джебедайей. Но я заметила, как между ними промелькнуло безмолвное извинение, и внезапно поняла, что Дэррен боится — не за себя, а за Зика. ***

Почему он боялся, мне стало ясно несколько часов спустя, когда мы наткнулись на городок, о котором говорил Ларри. Выглядел он таким же пустым и выхолощенным, как и все мертвые поселения: растрескавшиеся мостовые, проржавевшие машины, рассыпающиеся здания, заросшие сорняками. По парковке, перепрыгивая через автомобили и велосипеды, пронеслось стадо оленей. Дэррен проводил их жадным голодным взглядом, но шагавший деревянной походкой вслед за Джебедайей Зик даже глаз не поднял. Я следовала за ними через город, держась близ зданий, огибая машины, пока они не дошли до маленького строения на углу улицы. Когда-то оно было белым, с остроконечной черной башней-шпилем и цветными стеклами в окнах. Теперь краска облезла, обнажив гнилые доски, а крошечные острые осколки сверкали в лунном свете. На крыше опасно кренился, словно готовясь упасть в любую секунду, деревянный крест.

Похоже, тут была церковь. Я их никогда не видела — вампиры все уничтожили. Неудивительно, что люди потянулись к этому зданию — оно, должно быть, внушало им чувство безопасности. Толкнув прогнившую дверь, Джебедайя завел всех внутрь, и я тоже стала искать себе приют на день.

Неподалеку от церкви из зарослей сорняков торчала разбитая, рассыпающаяся статуя ангела. Мне стало любопытно — я осмотрела ее и обнаружила в высокой траве несколько выщербленных, потрескавшихся могильных камней.

Это, похоже, было кладбище. В Нью-Ковингтоне я слышала о местах, где семьи хоронили своих мертвецов. В Нью-Ковингтоне тела обычно сжигали, чтобы не допускать распространения заразы. Это место, как и церковь, было памятником иной эпохи. До рассвета оставался примерно час. Я уже пригнулась, собираясь зарыться в прохладную рыхлую землю, но меня заставили выпрямиться приближающиеся шаги.

В нескольких ярдах от меня в траве скользил высокий изящный силуэт Зика, следом за ним шел Джебедайя. Я замерла, застыла в вампирской неподвижности, неотличимая от могильных камней. Они прошли совсем близко, так близко, что я могла видеть блестящий на груди Зика крестик и гладкий белый шрам на лице Джебедайи. Зик шел деревянной походкой, смотря прямо перед собой, точно приговоренный к виселице.

— Стой, — тихо сказал Джеб, и Зик остановился. Старик сжимал в руке какой-то длинный металлический предмет, похлопывал им по ноге.

Это была автомобильная антенна.

— Давай покончим с этим, Иезекииль, — прошептал Джеб.

Я перевела взгляд на Зика — пару мгновений он стоял неподвижно, прижав руки к бокам. Затем он повернулся к Джебу спиной, медленно, аккуратно расстегнул рубашку и бросил ее на землю. Я прикусила щеку. Спина и плечи у Зика былы сплошь исполосованы старыми бледными шрамами. Он напряженно оперся ладонями об одну из торчащих в траве могильных плит и склонил голову. Я заметила, как дрогнули его плечи, хотя на лице не отразилось никаких эмоций.

— Ты знаешь, зачем я это делаю, — тихо сказал Джеб, подходя к нему.

— Да, — пробормотал Зик. Костяшки его вцепившихся в могильную плиту пальцев побелели.

«Не двигайся, — велела я себе, стискивая землю в кулаках. — Не двигайся. Не пытайся ему помочь. Оставайся на месте».

— Ты лидер, — продолжил Джеб и без предупреждения ударил Зика металлическим стержнем по голой спине. Я поморщилась, борясь с желанием оскалиться, а Зик крепче стиснул зубы. Кровь — яркая, красная — ручейком побежала по его изборожденной шрамами спине. — Я жду от тебя большего, — продолжал Джебедайя тем же спокойным, невозмутимым тоном и ударил снова, на этот раз — по плечам. Тяжело дыша, Зик опустил голову. — Если я не справлюсь, ты должен будешь возглавить нас вместо меня, — еще два свирепых стремительных удара. — Ты не должен быть слабым. Ты не должен поддаваться эмоциям или желаниям плоти. Если ты хочешь стать истинным лидером, ты должен уничтожить все, что искушает тебя, все, что заставляет тебя усомниться в своей нравственности и своей вере. Если ты хочешь выжить в этом мире, если мы хотим спасти род человеческий, мы должны быть безжалостно требовательны к себе. Если мы не справимся, жертвы тех, что были до нас, окажутся напрасны. Ты понимаешь это, Иезекииль?

Последний вопрос сопровождался таким страшным ударом, что Зик наконец охнул и прижался к могильной плите. Пригнувшись в траве, я тряслась от ярости, оскалив клыки, борясь с желанием выскочить из укрытия и вспороть Джебедайю от груди до паха.

Джеб оступил назад, лицо его вновь ничего не выражало.

— Ты меня понял? — вновь тихо спросил он.

— Да, — ответил Зик на удивление твердым голосом и выпрямился. Его спина превратилась в кровавое месиво — свежие раны поверх множества старых шрамов. — Я понял. Я прошу прощения, сэр.

Старик швырнул атенну в траву.

— Ты уже извинился перед Дэрреном? — спросил он и, когда Зик кивнул, подошел к нему и взял за плечо. Зик вздрогнул. — Тогда пойдем. Надо тебя отчистить, пока кровь не привлекла никаких опасных созданий.

Впившись пальцами в землю, я смотрела, как Зик медленно, мучительно нагибается за своей рубашкой, надевает ее и уходит за Джебедайей с кладбища. От попыток себя сдержать болели мышцы. Запах крови, насилие, бешеная злость на Джебедайю — я едва могла все это вынести. Зик споткнулся, оперся о могильный камень, поморщился и, не успев себя обуздать, я испустила низкий рык.

Зик выпрямился, оглянулся, и тревожно нахмурившись, окинул взглядом кладбище. Проклиная себя, я прикусила язык и мысленно сконцентрировалась на неподвижных предметах. Я камень, я дерево, я часть пейзажа и ночи. Взгляд Зика скользил по кладбищу, впивался в тени. В какой-то момент он посмотрел прямо на меня, наши глаза встретились в темноте, но он меня не опознал.

— Иезекииль, — Джебедайя нетерпеливо повернулся к своему ученику. — На что ты смотришь?

Зик отступил на шаг.

— Ни на что, сэр. Мне показалось, что я слышал… — он тряхнул головой. — Неважно. Наверное, енот.

— Тогда почему мы до сих пор тут стоим?

Пробормотав извинение, Зик отвернулся. Они с Джебом исчезли за углом церкви, и я рухнула на землю, чувствуя, как бурлят в моих венах ярость и Голод.

Запах крови Зика все еще висел в воздухе, хоть и был уже слабее. Надо уходить — чем дольше я буду здесь оставаться, тем сильнее мне будет хотеться крови. И если Зик или, хуже того, Джебедайя снова пройдет через кладбище, я, скорее всего, не смогу себя сдержать и нападу. Подбрюшье висящих в небе облаков окрасилось бледно-розовым, солнце было на подходе. Я зарылась в холодную кладбищенскую землю, стараясь не думать о том, что скрывается под травой и могильными плитами. Земля сомкнулась надо мной, темная, успокоительная, и я провалилась в ожидающую меня черноту.

И впервые с тех пор, как я покинула Нью-Ковингтон, мне приснился сон

Темный, пустой город.

Небоскребы клонятся друг к другу, как упавшие деревья.

Воспоминания, окрашенные гневом. Не надо было расслабляться.

Следовало заметить ту ловушку. Какая беспечность.

Вспыхнула молния, и мир на мгновение стал ослепительно-белым. И между вспышкой и раскатом грома я увидела его.

Он улыбался мне.

Глава 19

Я проснулась в темноте и мгновенно поняла: что-то не так. Вокруг все было черным-черно, однако я слышала глухие разрывы наверху, ощущала вибрацию земли — словно бы я находилась глубоко под водой, а на поверхности что-то бесновалось. Загребая кладбищенскую почву, я выкарабкалась наверх, и лицо мое обожгла волна жара, заставив сморщиться и оскалиться.

Церковь была охвачена огнем. Красно-оранжевые языки пламени вырывались из окон и лизали стены. Крест на крыше горел, корчась, словно человек с растопыренными руками, привествующий охватившую его муку.

Мой внутренний вампир содрогнулся от отвращения, зашипел, хотел броситься прочь, снова зарыться в землю, где пламя до меня не доберется. Совладав с собой, я выпрямилась и стала отчаянно высматривать Зика и остальных.

Сквозь треск пламени до меня донесся рев двигателей, и где-то дальше по улице раздалась стрельба — четыре выстрела подряд. Я сорвалась с места, перепрыгивая через могильные плиты, выбралась с кладбища, миновала обреченную церковь, выхватила из ножен меч и бросилась в проулок. Когда я огибала угол, что-то пронеслось мимо меня — что-то ревущее, изрыгающее дым и поблескивающее металлом в тускло-красном свете. Мотоциклы, люди и оружие.

Мародеры. У меня туго скрутило желудок. Банда Шакала здесь.

Я выскочила из проулка с катаной и клыками наголо — и на меня вылетел еще один мародер, рев его мотоцикла эхом отражался от зданий. Увидев меня, он закричал; я прыгнула вбок, едва увернувшись от колес, и обрушила меч на руль мотоцикла. Мародер вильнул в сторону — мой клинок прошел в нескольких дюймах от него — и врезался в стену. Я услышала скрежет металла и хруст костей — мародер рухнул на землю, придавленный своей машиной.

Позади меня раздался крик, и я обернулась. Сквозь лабиринт застывших автомобилей на меня широко распахнутыми глазами уставились трое людей. Двое из них боролись с распростертым на капоте третьим — руки его были заломлены за спину, и двое пытались связать их грубой веревкой. Светлые волосы третьего поблескивали в темноте, лицо его, прижатое к металлу, исказила боль.

— Зик! — крикнула я, бросаясь вперед, и двое мародеров словно очнулись. Один схватил винтовку, что лежала рядом, а другой затолкал пленника за фургон, прочь от моих глаз.

Зарычав, я обнажила клыки и кинулась на мародера с винтовкой. Не теряя времени, он направил на меня длинное дуло, хоть глаза его и остекленели от изумления и ужаса — он понимал, кто я, и не мешкая спустил курок.

Винтовка была на автоматическом режиме — вырвавшийся из нее поток пуль застучал по ржавым машинам, засверкал, отскакивая от металла. В окнах зазвенело; пригнувшись, я метнулась меж машин, почти оглушенная треском винтовки и звуком бьющегося стекла. Но я чувствовала свою жертву, ощущала запах ее страха и отчаяния. Присев за машиной, я подождала, пока выстрелы утихнут, услышала, как мародер чертыхается, неловко перезаряжая оружие. Я вспрыгнула на верх автомобиля, и в глазах человека застыл ужас. Он поднял винтовку, дал три выстрела наугад — и в следующий момент я уже пригвоздила его к двери машины, разбив окно. В руке мародера что-то ярко сверкнуло, он воткнул мне в шею нож, прямо над ключицей, и боль пронзила меня, точно пуля.

Я взвыла, дернула к себе его голову и вонзила клыки ему в горло.

Моя шея горела, я чувствовала, как моя кровь стекает за воротник. Внутри меня открылась темная бешеная бездна Голода. Кровь наполнила мой рот, заглушила своим потоком все чувства. В этот раз я не сдерживалась. Мародер дернулся и обмяк в моих руках. Бросив бесчувстввенное тело на бетон, я стала озираться в поисках Зика и второго мародера. Далеко уйти они не могли, особенно если Зик сопротивлялся. Я заметила, как два человека исчезают между зданиями — тот, что повыше, затолкнул дулом винтовки того, что пониже, в проулок и нырнул туда вслед за ним.

Выскочив из проулка, я увидела, как мародер тащит Зика к серому фургону — двери его были открыты, двигатель заведен. Фургон превратили в смертельное оружие. Из дверей и капота торчали металлические шипы, окна были забраны железными щитами. Даже колпаки на колесах были заостренными.

Мародер обернулся и заметил меня. Лицо его побледнело. Зик все еще боролся, пытаясь вырваться из захвата. Я обнажила клыки и зарычала — и мародер принял решение. Повернувшись, он швырнул мне своего пленника, но, как только Зик упал вперед, поднял ружье и направил на его беззащитную спину.

Раздались два выстрела. Зик упал, ударившись головой об асфальт. Ахнув, я бросилась к нему, а мародер запрыгнул в фургон, захлопнул дверь и угнал прочь.

— Зик!

Упав рядом с ним на колени, я сорвала веревку с его запястий и перевернула набок. Зик был бледен, изо рта и носа текла кровь, глаза были закрыты. Я потрясла его — от того, как бессильно мотнулась его голова, мне стало дурно, но я велела себе успокоиться и прислушаться. К биению сердца, к ударам пульса, хоть к чему-нибудь. Меня охватило облегчение. Пульс был — громкий, лихорадочный. Зик был жив.

— Зик, — я коснулась его лица, и он пошевелился, втянул ртом воздух и открыл свои голубые глаза. Боль наполнила их, когда наши взгляды встретились.

— Ты! — выдохнул он сквозь стиснутые зубы и отпрянул от меня. — Что ты здесь делаешь. Как… — снова схватив ртом воздух, он свернулся клубком, лицо его стянула гримаса страдания.

— Лежи спокойно, — сказала я ему. — Тебя подстрелили. Надо вытащить тебя отсюда.

— Нет, — прохрипел Зик, пытаясь встать. — Остальные… Уйди от меня! Я должен им помочь, — его нога подвернулась, и он снова рухнул на асфальт.

— Лежи тихо, идиот, или истечешь кровью до смерти, и тогда ты уже никому помочь не сможешь! — я злобно зыркнула на Зика, и он наконец послушался. — Куда тебе попали?

Он поморщился и процедил сквозь сжатые зубы:

— В ногу.

Выстрелом из икры Зика вырвало изрядный кусок мяса, кровь лилась рекой, но, к счастью, кость, похоже, не была задета. Однако обилие крови и искушало, и беспокоило меня. Как можно старательнее я перевязала рану, оторвав от плаща несколько полос ткани, сделала жгут, пытаясь не обращать внимания на остро пахнущую кровь на своих руках, на его коже.

Зик плотно сжал зубы и вначале не издавал ни звука, но несколько минут спустя остановил мою руку.

— Дальше я сам, — выдохнул он. — Иди помоги остальным. — Помедлив мгновение, он добавил: — Пожалуйста.

Наши взгляды встретились. Отчаяние и тревога в его глазах пересиливали боль — а я знала, как ему больно.

— Со мной все будет хорошо, — сказал Зик, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Но остальные… Мародеры погнались за ними. Ты должна их остановить.

Я кивнула и поднялась на ноги, всматриваясь в сумрак, прислушиваясь к звукам преследования.

— Где?

Зик указал вглубь улицы.

— Последнее, что я видел, — Джеб повел часть группы в этом направлении. Когда мы услышали их, то разделились, чтобы от них оторваться, — его лицо потемнело. — Они уже схватили Рут и Джейка; ты должна остановить их, пока они не поймали кого-то еще.

Подхватив Зика под мышки, игнорируя его протесты и стоны, я оттащила его с дороги.

— Сиди тут, — велела я, устроив его позади высоких — выше наших голов — сорняков. — Не хочу, чтобы тебя снова поймали, пока я буду искать остальных. Вернусь, как только смогу. Не шевелись.

Зик слабо кивнул. Я подняла с тротуара меч и бросилась вперед по дороге в поисках изгнавших меня людей.

Долго искать не пришлось. За домами я услышала рев двигателей мотоциклов и треск выстрелов. Грохот винтовки Джеба эхом отразился от крыш, и я припустилась со всех ног. Но из-за зданий было трудно понять, откуда стреляют, а улицы маленького городка прихотливо извивались, то и дело заводя меня в тупик.

Я перескочила через изъеденную мхом стену — и как раз успела увидеть, как мимо меня, испуская клубы дыма, проносятся два фургона, укрепленные и усеянные шипами точно так же, как предыдущий. Выпрыгнув на дорогу, я проводила их взглядом — отзвуки воплей и хохота мародеров повисли в воздухе.

В заднем окне фургона мелькнуло прижавшееся к стеклу лицо, испуганное и бледное. Мои глаза встретились с полными ужаса глазами Рут, и в следующую секунду ее отдернули от стекла в темноту, а фургон скрылся за углом.

На долю мгновения мной овладело желание пуститься в погоню, но тут дорогу осветили фары и из глубины улицы донесся рев двигателей. Обернувшись, я увидела, как из-за угла появляется остальная банда — тридцать-сорок вооруженных байкеров. Они направлялись прямо ко мне.

Я нырнула за машину, и мародеры пронеслись мимо, хохоча и завывая, некоторые палили в воздух. Я стиснула рукоять меча, разрываясь между желанием броситься в атаку и чувством самосохранения. Я могла бы выскочить из укрытия и порубить на куски двух-трех мародеров прежде, чем остальные поймут, что происходит. Но потом мне пришлось бы иметь дело со всеми остальными, и они, скорее всего, открыли бы по мне отчаянный огонь. И хоть я и вампир, такого количества пуль я не переживу. Мое тело прочное, однако не неуязвимое.

Поэтому я ждала и прислушивалась, пока их голоса не стихли, пока рев двигателей и треск выстрелов не растворились в темноте и городок снова не погрузился в тишину. ***

На всякий случай я осмотрела окрестности, ища выживших. Позади склада я нашла место, где явно произошел бой: следы колес на асфальте, дыры от пуль в стенах домов и машинах. Ружье Джеба валялось в луже рядом с перевернутым грузовиком, а рядом в сорняках распростерлись два убитых мародера — старик легко не дался. Но кое-кому не удалось выбраться из этого хаоса. Дороти сидела, прислонившись к бетонному парапету, — чуть ниже ее ключицы краснели два маленьких отверстия, глаза растерянно глядели в пустоту.

Совершенно опустошенная, я смотрела на ее тело. Мы были знакомы недолго, и у нее не все было хорошо с головой, но даже при всех своих разговорах об ангелах и вампирах-дьяволах Дороти была добра ко мне.

Теперь ее больше нет. И остальные исчезли.

Словно в тумане, я вернулась туда, где оставила Зика, почти боясь того, что мне предстояло увидеть. Однако, свернув на нужную улицу, я заметила знакомый силуэт — Зик прислонился к знаку «Стоп», сжимая в одной руке мачете, а другой держась за столб, то ли подтягиваясь, то ли стараясь не упасть. С тротуара за ним тянулся след из красных капель.

— Зик! — Подбежав, я потянулась к нему, но он отпрянул, зашипев и подняв оружие. В глазах его вспыхнули гнев и растерянность, но они тут же уступили место боли, и Зик упал вперед.

Я вновь подхватила его, стараясь не вдыхать запах пропитавшей его одежду крови. Мы поковыляли по тротуару. Он страха и беспокойства говорила я резко:

— Ты что творишь, идиот? Хочешь, чтобы тебя прикончили? Я, кажется, сказала тебе сидеть тихо.

— Я услышал… выстрелы, — выдохнул Зик.

Его лицо и волосы были мокры от пота. Я чувствовала, как он дрожит, кожа его была холодной и липкой. Черт, ему нельзя было оставаться в таком состоянии. Я огляделась вокруг в поисках убежища и решила, что дом на другой стороне улицы подойдет.

— Я хотел помочь, — продолжил Зик, когда мы похромали через дорогу. — Я не мог просто так сидеть. Я должен был попытаться. Посмотреть… вдруг кто-то спасся. — Он плотно сжал губы. Я меж тем пинком открыла калитку и потащила его через двор к заросшему крыльцу. — Кто-нибудь… спасся?

Не став отвечать на этот вопрос, я открыла дверь и заглянула внутрь. Тут хотя бы была знакомая обстановка. Штукатурка облезала со стен, пол был усыпан камнями и мусором. Крыша в нескольких местах продырявилась, и обломки черепицы рассыпались по гостиной, но в общем дом казался крепким. У стены стоял желтый диван — весь изъеденный плесенью, однако без единой дырочки, и я осторожно подвела к нему Зика по неровному полу.

Он упал на диван с едва сдерживаемым стоном, закрыл глаза, но тут же снова открыл, словно боялся отрывать от меня взгляд. Видеть его в столь беспомощном положении было больно. Он совсем мне не доверял.

— У тебя опять кровь идет, — сказала я, заметив свежие красные пятна на повязке. Зик напрягся, и мне пришлось сдержать желание указать ему на тот факт, что если бы я хотела его укусить, то уже укусила бы. — Жди здесь. Я попробую найти что-то для перевязки.

Стараясь не выказывать своей злости, я повернулась, вышла из комнаты и направилась вглубь темного дома. Зик молчал, так что я производила свои поиски в тишине — мне нужны были бинты, еда или хоть что-то, что могло бы нам помочь. Комнаты, если не считать грязи, пыли и плесени, оказались на удивление нетронутыми, словно жильцы ушли, ничего с собой не взяв. На кухне обнаружилоссь изрядное количество разбитых тарелок и кружек, а на верхней полке в холодильнике я нашла то, что сто лет назад, наверное, было пакетом молока. В спальнях было по большей части пусто — ни простыней, ни одежды, хотя по запаху мочи и испражнений я догадалась, что под кроватью устроили себе гнездо лиса или даже целая семья енотов.

В коридоре я нашла дверь в ванную. Зеркало над раковиной было разбито, но в шкафчике я обнаружила коробку марлевых компрессов и пыльный рулон бинтов. Ниже на полке примостились маленький пузырек с таблетками и коричневый пузырек побольше, до середины наполненный жидкостью. Я вгляделась в выцветшую этикетку, мысленно благодаря Кэнина, настаивавшего, чтобы я училась читать лучше: в коричневом пузырьке содержалось кое-что очень нам нужное. Перекись водорода — основное средство дезинфекции при неглубоких порезах и мелких ранах.

Брать белые таблетки я побоялась и оставила их в шкафчике, но марлевые компрессы и перекись водорода забрала, заодно прихватив с вешалки пыльное полотенце, и принесла все это Зику. Он сидел уже прямее и пытался снять с ноги жгут. Судя по плотно сжатым зубам и потному наморщенному лбу, дело у него шло не особо хорошо.

— Прекрати, — велела я, опускаясь рядом с диваном на корточки и раскладывая на полу свои находки. — Ты только хуже сделаешь. Дай я.

Зик с опаской поглядел на меня, но боль и усталость в конце концов победили, и он лег на диван. Я принялась колдовать над его ногой: полотенцем вытерла кровь, затем щедро полила рану перекисью. Зик зашипел сквозь стиснутые зубы, когда прозрачная жидкость соприкоснулась с плотью и вскипела белой пеной.

— Извини, — пробормотала я, и Зик резко выдохнул.

Окончательно очистив рану от крови, я забинтовала ее и стала прилаживать сверху марлю.

— Эллисон.

Я не стала отрываться от работы, и голос прозвучал равнодушно:

— Что?

Зик помедлил, должно быть, угадывая мое настроение, а потом очень тихо спросил:

— А остальные? Ты… кого-нибудь нашла?..

Я стиснула зубы. Вот зачем он заговорил об этом именно сейчас?

— Нет, — ответила я. — Все исчезли. Люди Шакала забрали всех.

— Всех?

Я хотела солгать или хотя бы пригладить правду, но Зик всегда был со мной честен. Как бы ни было тяжело, я должна была сказать ему.

— Не всех, — призналась я. — Дороти убили.

Зик ничего на это не ответил. Закончив перевязывать ему ногу, я подняла взгляд и увидела, что он склонил голову и прикрыл рукой глаза. Я собрала свои медицинские принадлежности и поднялась. Мне было неловко глядеть на то, как Зик борется со своим горем. Но он лежал совершенно тихо — ничего не говорил, не всхлипывал, не издавал никаких звуков. А когда убрал руку от глаз, в них не было слез и голос его был тверд.

— Я пойду их искать.

— Один — не пойдешь, — сказала я, кладя перекись и бинты на полусгнивший столик. — Если только ты не думаешь, что, раненый, справишься в одиночку с сорока мародерами. Я пойду с тобой.

Зик сердито глянул на меня, голубые глаза блеснули в сумраке, на груди сверкнул крестик. Я видела, что внутри у него разыгралась борьба; я была вампиром, врагом, тем, кому нельзя доверять, — но в то же время я только что спасла ему жизнь, и я была его единственной надеждой выручить остальных. Я вспомнила о шрамах на его плечах и спине, об убеждениях, которые в буквальном смысле вбивали в него, и задумалась: как глубоко въелось в Зика учение Джеба?

Наконец он кивнул — неохотно, мучительно, как будто на это движение ушли все его силы.

— Хорошо, — пробормотал он. — Мне сейчас нужна любая помощь. Но… — Он выпрямился, глаза его превратились в две голубые щелки, как тогда у Арчеров. — Если ты попытаешься укусить меня или покормиться от кого-либо из наших, клянусь, я тебя убью.

Я поборола желание обнажить клыки.

— Приятно это знать, особенно после того как я спасла тебе жизнь.

По лицу Зика побежала тень вины, плечи его опали.

— Извини, — прошептал он, проводя пальцами по волосам. — Я просто… неважно. Я благодарен тебе за то, что ты пришла. Спасибо.

Слова давались ему с трудом, звучали неловко, и я пожала плечами.

— Ничего страшного. — Так себе извинение, но он хотя бы не пытался отрубить мне голову своим мачете. — Тогда вперед, за мародерами. Ты знаешь, куда они направились?

Зик откинулся на диване.

— Нет, — сказал он, и голос его чуть дрогнул. Было видно, что Зик пытается сдержать эмоции. — Я не знаю, где они. И куда они забрали наших. И даже почему они их забрали. Джеб никогда об этом не рассказывал, говорил только, что Шакал и его люди ищут нас и нам надо отыскать Эдем прежде, чем они до нас доберутся.

— Получается, ты даже не знаешь, в каком направлении они поехали, — пробормотала я, глядя на дверь.

Зик тряхнул головой и врезал кулаком по подлокотнику дивана — раздался гулкий звук. Я выглянула за дверь, посмотрела на красноватое небо над крышами — там, где догорала церковь. На улицах теперь царила тишина. Кроме утихающего огня, ничто больше не выдавало, что мародеры были тут. Люди Шакала знали, что делали. Нападение было быстрым, ловким и смертоносным, нападавшие растворились в ночи без следа.

Почти все.

— Жди здесь, — сказала я Зику. — Я скоро вернусь.

Глава 20

— Что ж, хорошо, что на тебе был шлем, верно?

Придавленный мотоциклом мародер поднял на меня полные боли и ужаса глаза. Я слышала, как бешено колотится в груди его сердце, чувствовала запах крови, сочащейся где-то под мотоциклом. Надо отдать ему должное, для человека он был крепким. Памятуя о том, с какой силой он врезался в стену, я отчасти ждала найти здесь труп со сломанной шеей.

Что здорово нарушило бы мои планы.

Я улыбнулась ему, показав клыки.

— Жаль только, что нога сломана. Это создает кое-какие проблемы, не так ли? Должна признать, мне немного жаль, что все так закончилось. Преследование может быть столь же увлекательным, сколь и убийство.

— Ох, твою мать, — выдохнул мародер, лицо его побледнело под пеленой пота. — Что тебе надо, вампирша?

Как интересно. Вид вампира его пугал, однако не удивлял.

— Ну, есть у меня к тебе одно дело, — непринужденно сказала я. — До меня доходили слухи, что ваш главарь не совсем человек. Что он как я. — Я наклонилась к мародеру так, чтобы наши глаза встретились, и снова улыбнулась. — Я хочу знать, где его найти, где у него логово, какая у него территория. В наши дни вампира редко встретишь за пределами городов. Этот «мародерский король» меня заинтересовал. И ты сейчас мне про него расскажешь.

— С чего бы? — дерзко ответил мародер — должна признать, храбрый поступок. — Хочешь влиться в наши ряды, кровососка? Стать нашей королевой?

— А что, если так?

— Шакал не любит делиться.

— Ну, это уже не твоя проблема, верно? — заметила я и прищурилась. — Где он?

— Если скажу, не будешь меня убивать?

— Не буду. — Я опять улыбнулась и показала клыки. — Если скажешь, я не буду использовать тебя как свой личный буфет до тех пор, пока мы не доберемся до территории Шакала. Если скажешь, я не стану ломать твои руки и здоровую ногу, как прутики, не стану волочить тебя по земле, пока у тебя ни единой целой кости не останется, и не брошу тебя на дороге на съедение бешеным. Если скажешь, худшее, что я с тобой сделаю, — оставлю тебя здесь спокойно умирать. Кстати, мне сейчас что-то есть захотелось…

— Старый Чикаго! — выдохнул мародер. — Территория Шакала — на руинах Старого Чикаго, — он куда-то показал пальцем. — Просто держись восточного шоссе. Дорога ведет прямо в город на берегу озера. Не пропустишь.

— Как это далеко?

— Где-то день пути, если ехать. Я не в курсе, как быстро вы, вампы, ходите, но, если ехать всю ночь, к завтрашнему вечеру будешь там.

— Спасибо, — сказала я, вставая. Окинув быстрым взглядом мотоцикл мародера, я отметила, что левая его сторона здорово помята, но в остальном он выглядит целым. — А теперь мне нужно, чтобы ты показал мне еще кое-что. ***

Когда я вернулась, Зик спал, неловко раскинувшись на диване, одна рука свесилась на пол. Во сне он казался моложе, гримаса боли исчезла с расслабленного лица. Не хотелось его будить, но стоило мне войти в комнату, как он заворочался и открыл глаза.

— Я уснул? — пробормотал он и, поморщившись, сел на диване и опустил ноги на пол. — Почему ты меня не разбудила? Я надолго отрубился?

— Сейчас чуть за полночь, — ответила я и бросила на диван рюкзак, подняв облако пыли. — Это тебе. Внутри еда, вода, медицинские принадлежности и прочее, хватит на несколько дней. Как нога?

— Болит, — сказал Зик и медленно, скрипнув зубами, поднялся. — Но жить буду. Идти точно смогу. — Он осторожно надел на спину рюкзак. — Ты выяснила, куда увезли остальных?

— Ага, — Зик поднял на меня сияющие надеждой глаза, и я слегка улыбнулась. — Территория Шакала — на руинах города, день-другой пути на восток. В Старом Чикаго. Их туда забрали.

— День-другой пути на восток, — пробормотал Зик и похромал к двери. Я хотела ему помочь, однако он напрягся и мотнул головой, так что я оставила его в покое. — Для нас, значит, это несколько дней. Не думаю, что смогу идти очень быстро.

— Не обязательно, — сказала я и распахнула дверь.

Брови Зика взлетели вверх, и он ухмыльнулся.

У края тротуара стоял, урча, мотоцикл — помятый, но вполне годный.

— Пришлось попотеть, чтобы сообразить, как этой хреновиной управлять, — сказала я, а Зик меж тем одолел ступеньки и вышел на улицу, — но, кажется, я более или менее разобралась. Как мило со стороны наших друзей-мародеров было одолжить нам байк, верно?

Зик посмотрел на меня, и на секунду суровое подозрение в его глазах сменилось облегчением и благодарностью. В этот миг он походил на того Зика, которого я знала. Смутившись, я взяла с сиденья мотоцикла шлем и кинула ему. Зик моргнул от неожиданности, но шлем поймал и растерянно нахмурился.

— Мне он не нужен, — пояснила я. — Но тебе понадобится — я пока неопытный водитель. Надеюсь, хоть в стену больше не врежусь.

Я оседлала мотоцикл, схватилась за руль, чувствуя исходящую от машины мощь. К такому нетрудно привыкнуть. Зик медлил, держал шлем в руках и смотрел на мотоцикл так, словно тот мог его укусить. Но тут я догадалась, что дело не в мотоцикле.

Дело во мне.

Я прокрутила правую ручку на руле — байк издал громкий рык, и Зик вздрогнул.

— Ты едешь или нет? — спросила я.

Он бросил на меня сердитый взгляд. Стиснул зубы, осторожно перекинул через седло раненую ногу и сел позади меня. Зик старался держаться от меня подальше, но я все равно чувствовала тепло его тела и бешеное биение сердца. Хорошо, что мое сердце не бьется, иначе оно колотилось бы так же.

— Держись крепче, — бросила я, и Зик надел шлем. — Машинка норовистая.

Я дала газу, возможно, сильнее, чем следовало, и байк рванул вперед. Зик вскрикнул и вцепился мне в плечи.

— Извини, — сказала я, и он неохотно обхватил меня за талию. — Я только учусь.

Я попробовала снова, на этот раз спокойнее, и мотоцикл ровно покатил по улицам. Когда мы добрались до шоссе, я остановилась и оглянулась. Лицо у Зика было суровое, руки и спина напряглись — то ли от неудобства, то ли от боли, то ли от того и другого.

— Готов? — спросила я, и он кивнул. — Тогда держись. Я собираюсь посмотреть, как быстро эта штука способна ехать.

Зик обхватил меня крепче. Я повернула на восток, дала по газам, и мотоцикл, заревев, сорвался с места. Мы набирали скорость, ветер свистел у меня в ушах, мы мчались все быстрее и быстрее — только мы и пустая дорога. Я чувствовала, как стискивают мое тело руки Зика, как прижимается к моей спине его лицо, но все равно подставила лицо ветру и завыла.

Над нами висела полная луна, озаряя своим ярким сиянием прерию, освещая путь на восток, к концу дороги. ***

Я могла бы так ехать вечно. Ветер в волосах, расстилающееся впереди шоссе, бешеная скорость — это не надоедало. Увы, приближающийся рассвет и состояние Зика вынудили нас остановиться за пару часов до зари в обветшалом фермерском доме — отдохнуть и перевязать Зику ногу. Выгнав из полуразрушенной кухни колонию крыс, я усадила его за стол и осмотрела рану. Похоже, инфекции не было, но я все равно щедро полила ногу перекисью водорода, прежде чем сменить повязку. Сильный химический запах, смешанный с запахом крови Зика, заставил меня испытать легкую тошноту — я сочла ее замаскированным благословением. Мне не хотелось кусать Зика, пока от него так несло перекисью.

— Спасибо, — пробормотал он, когда я поднялась и собрала старые бинты, чтобы зарыть их во дворе. Не похоже было, чтобы поблизости обретались бешеные, но подстраховаться никогда не лишне. Бешеных кровь с запахом перекиси, возможно, не смутит. — Эллисон.

Я обеспокоенно обернулась. Судя по тону Зика, ему было так же неловко, как мне. Он помолчал, словно мысленно споря сам с собой — говорить или нет, но потом поник и вздохнул:

— Почему ты вернулась?

Я пожала плечами.

— Я заскучала? Мне больше некуда было идти? Мне показалось, что это неплохая идея? Выбери сам.

— Я бы тебя застрелил, — негромко признался Зик, глядя в пол, — если бы увидел рядом с нашими. Я бы все сделал, чтобы тебя убить.

— Ну, это у тебя не вышло, — ответила я резче, чем хотела. — И теперь это уже не важно — только, если в следующий раз не захочешь, чтобы я спасала тебе жизнь, так и скажи, — я повернулась, чтобы выйти.

— Погоди, — остановил меня Зик и снова вздохнул и провел пальцами по волосам. — Прости, — сказал он, наконец подняв на меня глаза. — Я стараюсь, Эллисон, правда. Просто… ты вампир, и… — он взмахнул руками в беспомощном, отчаянном жесте, — и я не ожидал ничего… такого.

— Я никого не кусала, — тихо сказала я. — Это правда, Зик. Я не кормилась ни от кого из наших.

— Я знаю, — ответил он. — Я просто думал…

— Но я хотела.

Зик резко посмотрел на меня. Я выдержала его взгляд, мой голос не дрогнул, лицо не изменилось.

— Много раз, — продолжала я, — я могла покормиться от тебя, Калеба, Дэррена, Бетани. И это было трудно — не укусить их, не покормиться от них. Голод — он всегда с тобой. Увы, это и значит быть вампиром. Невозможно долго находиться среди людей, не желая никого укусить.

— И ты рассказываешь это мне… почему?

— Потому что тебе нужно это знать, — просто ответила я. — Потому что это моя суть, и сейчас тебе следует знать, в чем она заключается.

Голос Зика снова стал холодным.

— Выходит, ты говоришь мне… что никто из нас никогда не будет в безопасности рядом с тобой.

— Я не могу обещать, что никогда не укушу никого из вас, — беспомощно пожала я плечами. — Голод заставляет вечно жаждать человеческой крови. Без нее нам не выжить. И возможно, ты правильно прогнал меня той ночью. Но клянусь — я буду бороться со своим желанием. Это самое большее, что я могу обещать. И если этого недостаточно, что ж… — я снова пожала плечами. — Мы будем разбираться с этим после того, как спасем остальных.

Зик не ответил. Похоже, он глубоко задумался, поэтому я, ничего не говоря, вышла из дома — избавляться от кровавых бинтов.

Быстро зарыв их во дворе, я посмотрела на дорогу. На другом конце шоссе ждал Старый Чикаго, а вместе с ним — целая армия мародеров и таинственный король-вампир. Повелитель вампирского города. В этом была определенная ирония — в конце концов я вернулась к тому, от чего так старалась сбежать. Небо на востоке светлело. Войдя в дом, я увидела, что Зик так и сидит за столом с раскрытым рюкзаком и жует сушки, которые я нашла в городе. Он поднял на меня глаза, но от еды не оторвался — инстинкт, знакомый мне по жизни на Периферии. Что бы ни случилось, как бы хреново или неловко тебе ни было — ешь, пока можешь. Тебе не дано знать, когда ты сможешь поесть снова и не окажется ли эта трапеза последней.

Еще я заметила, что Зик достал свой пистолет и положил рядом с собой на стол, и решила не обращать на это внимания.

— Уже почти светает, — сказала я, и Зик кивнул. — Если тебе нужно, есть болеутоляющие и вода. Бинты и перекись в переднем кармане.

— А патроны?

Я покачала головой.

— В городе я ничего не нашла, да и времени на поиски было немного. — Я специально избегала смотреть на пистолет рядом с его рукой. — Сколько патронов у тебя осталось?

— Два.

— Значит, придется выжать из них все возможное. — Я поглядела в окно и поморщилась. — Мне пора. Осторожнее с ногой, хорошо? Если что-то случится, до заката я тебе помочь не смогу. Увидимся вечером.

Зик кивнул, не поднимая глаз. Я прошла по коридору, отмахиваясь от паутины и переступая через мусор, — на том конце оказалась спальня. Дверь до сих пор держалась на петлях. Я толкнула ее, и она со скрипом открылась. У стены под разбитым окном стояла широкая кровать, занавески тихо колыхались на ветру. На изъеденном червями матрасе лежали бок о бок два скелета, одежда на них сгнила. Между ними устроился третий скелет, гораздо меньше, — в объятиях одного из взрослых, прижавшись к его груди.

Словно завороженная, охваченная странным сюрреальным чувством, я смотрела на скелеты. Конечно же, я слышала истории об эпидемии — мама упоминала о ней, когда рассказывала о прежней жизни. Иногда болезнь обрушивалась так стремительно, так внезапно, что целые семьи умирали за пару дней. Эти кости, эта семья принадлежали к иной эпохе, иной эре, до наших времен. На что была похожа жизнь здесь до эпидемии, без бешеных и вампиров, без безмолвных пустых городов?

Я отогнала эти мысли. Нет смысла копаться в прошлом — пользы от этого не будет. Я вышла из спальни и толкнула дверь напротив. За ней оказалась комната поменьше, с узкой кроватью, но здесь было темно, занавески плотно задернуты и никаких скелетов.

Я легла на спину, положив меч рядом. Разумеется, для любого, кто проникнет сюда днем, я стану легкой добычей — лежа на кровати, как мертвая, не в силах проснуться.

Я бросила взгляд на закрытую дверь, и в голову внезапно пришла мысль, наполнившая меня леденящим ужасом. Зик не спит, он может ходить, и он вооружен. Не прокрадется ли он сюда и не отрежет ли мне голову? Не убьет ли он меня, беспомощную, следуя вколоченным в него Джебом принципам? Насколько он ненавидит вампиров?

А может, он просто возьмет мотоцикл и отправится сражаться с мародерами в одиночку?

Внезапно я пожалела, что не устроилась спать снаружи, зарывшись глубоко в землю, подальше от мстительных демоноборцев. Но между занавесками уже пробивались серые полосы света, и я чувствовала, как руки и ноги слабеют и наливаются тяжестью. Придется принять на веру то, что у Зика хватит ума осознать, что в одиночку спасти остальных он не сможет, что принципы у него не такие непоколебимые, как у его наставника, и что, хоть я и вампир, я все-таки не чужая ему.

Глаза мои закрылись, и за миг до того, как я отключилась, мне почудился скрип открываемой двери.

Мир перевернулся вверх дном.

Я не могла пошевелить заведенными за спину руками, я вообще ничем не могла пошевелить. Ветерок скользнул по моим голым плечам. Руки, кажется, сломаны. Или связаны. Или и то и другое. Странно, но боли я не чувствовала.

Пол, в нескольких футах от моей головы, был бетонный. Стены вокруг меня были бетонные. Такое ощущение, что я находилась глубоко под землей, хотя не понимала, как сюда попала. Повернув голову, я увидела неподалеку перевернутый столик с блестящими в полумраке инструментами. Шаги. А потом передо мной остановились ботинки, а к лицу внезапно приблизился сверкающий, добела раскаленный кончик кочерги. Я дернулась, и из сумрака раздался голос:

— Добро пожаловать в мой дом, старый друг. Надеюсь, тебе тут нравится — потому что ты пробудешь тут какое-то время. Может, даже останешься тут навечно — разве не чудесно? О, но прежде чем ты мне ответишь, позволь мне официально поприветствовать тебя в аду.

Кончик кочерги внезапно пронзил мой живот и вышел из спины, в воздухе разлился запах крови и горелого мяса.

И тут пришла боль.

Я проснулась с оскаленными зубами, подпрыгнула от вида незнакомых теней надо мной и рухнула с кровати. С шипением поднялась, осмотрелась — фантомная боль от пронзившего меня стального прута уступила место реальности.

Я расслабилась, убрала клыки. Опять странный кошмар. Только этот был безмерно хуже прошлого. Все было таким настоящим, я словно и правда свисала с потолка, а добела раскаленная кочерга пронзала мое тело. Я вздрогнула, вспомнив тот холодный вкрадчивый голос.

Он казался знакомым, я будто бы слышала его раньше…

— Эллисон! — В дверь постучали. — У тебя все хорошо? Мне показалось, я услышал крик.

— Все в порядке, — откликнулась я, и чувство облегчения вытеснило все остальные. Зик никуда не делся. Не уехал и не отрезал мне голову во сне. — Я сейчас выйду.

Когда, взъерошенная и усталая, я выбралась в коридор, Зик поднял брови.

— Дурные сны? — спросил он, и я злобно на него зыркнула. — Не знал, что вампирам снятся кошмары.

— Ты многого о нас не знаешь, — буркнула я, проходя мимо него на кухню.

На столе, в окружении открытых банок с консервированными бобами и оберток от вяленого мяса, мерцала свеча. Зик, должно быть, нашел продуктовые запасы.

— Давай сюда, лучше сменить тебе повязку перед тем, как мы выдвинемся в путь.

— Вообще, я тут кое о чем думал, — признался Зик, хромая направляясь вместе со мной в гостиную. Сегодня он выглядел явно лучше: еда, отдых и болеутоляющие сделали наконец свое дело. — О том, что ты сказала мне прошлой ночью. Я хочу больше узнать о вампирах… от тебя. Так-то я знаю о них лишь со слов Джеба.

Фыркнув, я взяла с пола рюкзак.

— Что мы злобные бездушные демоны, у которых на уме одно — пить кровь и обращать людей в монстров? — шутливо спросила я, ища бинты и марлю.

— Да, — серьезно ответил Зик.

Я подняла на него глаза, и он пожал плечами.

— Ты была честна со мной прошлой ночью, — сказал он. — Ты не стала говорить то, что я хотел услышать, то, что я от тебя ожидал. Поэтому я подумал, что могу… выслушать другую сторону. Послушать тебя, если ты захочешь рассказать. Почему ты стала вампиром. Что заставило тебя захотеть… — он запнулся.

— Сделаться нежитью? Пить кровь живых? — Я достала перекись, бинты и марлю, разложила на полу у дивана. — Чтобы больше никогда не беспокоиться, что обгоришь на солнце? Ну, если только один последний раз.

Зик демонстративно нахмурился.

— Если ты не хочешь рассказывать, ничего страшного.

Я махнула рукой на диван, и Зик сел, уперев локти в колени. Склонившись рядом, я принялась разбинтовывать его ногу.

— Что ты хочешь знать?

— Сколько тебе лет? — спросил Зик. — То есть как давно ты… вампир?

— Недавно. Всего несколько месяцев.

— Месяцев?

В голосе Зика прозвучало изумление, и я подняла на него глаза.

— Ну да. А ты думал, сколько мне?

— Ну… не несколько месяцев. — Зик тряхнул головой. — Вампиры бессмертны, так что я думал… возможно…

— Что думал? Что мне сотни лет? — Я усмехнулась и вновь склонилась над его ногой. — Хочешь верь, хочешь нет, Зик, но для меня все это совершенно в новинку. Я до сих пор учусь быть вампиром.

— Я не знал, — тихо произнес Зик. — Так мы с тобой и вправду сверстники. — Он помолчал, обдумывая это, потом покачал головой. — Что с тобой случилось?

Я медлила с ответом. Я не хотела ни обсуждать, ни вспоминать свою прошлую жизнь; прошлое прошло — к чему ворошить то, что уже не изменишь? Но Зик все же пытался меня понять, он заслуживал по крайней мере объяснения. Правды.

— Я не врала, когда говорила, что родилась в вампирском городе, — начала я, сосредоточившись на перевязке, чтобы не смотреть на Зика. — Мы с мамой… жили в маленьком домике в одном из секторов. Она была Отмеченной, и это означало, что дважды в месяц ей надо было ходить в клинику «на сдачу». Все было очень цивилизованно — или так пытались это представить вампиры. Никаких принудительных заборов крови, никакого насилия, никаких отвратительных смертей, — я фыркнула. — Вот только люди все равно все время пропадали. Вампиры — охотники. Никакой цивилизацией из них — из нас — это не вытравить.

Я чувствовала, что Зику неуютно, ему неприятно было, что я внезапно признала: все вампиры в той или иной степени убийцы. Что ж, он хотел правду. Никакой больше лжи, никаких больше иллюзий. Я вампир, и все тут. Оставалось лишь надеяться, что он сможет это принять.

— В общем, — продолжала я, отворачивая марлю, чтобы открыть рану — выглядела она глубокой и зловещей, но не инфицированной, — однажды мама заболела. Она не могла встать с постели, поэтому пропустила очередную сдачу крови. Два дня спустя к нам явились вампирские домашние люди и взяли у нее требуемое количество крови насильно, даже не поглядев, что от слабости она не могла ни есть, ни даже двигаться. — Я помолчала, вспоминая крохотную холодную комнату и маму, лежащую под тонким оделялом, бледную как снег. — Она так и не оправилась, — закончила я, прогоняя воспоминание обратно в самые темные глубины сознания. — Вскоре она просто… угасла.

— Соболезную, — прошептал Зик. И, судя по его голосу, он был искренен.

— С тех пор я возненавидела вампиров. — Смочив тряпку в перекиси, я прижала ее к ране, чувствуя, как Зик напрягся и стиснул зубы. — Я поклялась, что никогда не стану Отмеченной, что меня не заклеймят, как скот, что я не дам им ни капли своей крови. Я нашла других таких же, Неотмеченных, и мы старались как могли: воровали, побирались, разыскивали повсюду съестное, лишь бы выжить. Мы едва не умирали от голода, особенно зимой, но это было лучше, чем служить вампирам кровяными дойными коровами.

— И что произошло потом? — тихо спросил Зик.

Я принялась разматывать бинт, но толком его не видела. Воспоминания снова захлестнули меня — темные, ужасные. Дождь, кровь и бешеные, я лежу в объятиях Кэнина, а мир вокруг тает.

— На меня напали бешеные, — наконец сказала я. — Они убили моих друзей и сильно порвали меня, произошло это за пределами города. Той ночью меня нашел вампир, и он предоставил мне выбор — быстрая смерть или стать такой, как он. Я все равно ненавидела вампиров и в глубине души понимала, во что превращусь, но еще я понимала, что не хочу умирать. И вот что я выбрала.

Какое-то время Зик молчал.

— Ты жалеешь об этом? — в конце концов спросил он. — О том, что стала вампиром, выбрала такую жизнь?

Я пожала плечами.

— Иногда, — оторвав кусок марли, я посмотрела на Зика, ожидая увидеть в его глазах упрек. — Но если бы меня заставили выбирать между смертью — настоящей смертью — и жизнью, я бы, скорее всего, выбрала то же самое.

Зик задумчиво кивнул.

— А ты сам? — бросила я ему вызов. — Если бы ты умирал и кто-то предложил бы тебе выход, ты бы принял такое предложение?

Он покачал головой.

— Я не боюсь умереть, — сказал Зик, и в голосе его не было ни бахвальства, ни осуждения, лишь спокойная уверенность. — Я знаю… я верю, что после смерти в этом мире меня ждет что-то лучшее. Надо только ждать и стараться жить как можно правильнее, пока не придет мое время.

— Это славно, — честно сказала я. — Но я собираюсь жить как можно дольше, а если повезет, то вечно. — Собрав медицинские принадлежности, я встала и посмотрела на него: — Так скажи мне, что происходит с вампирами, когда они наконец дают дуба? Если верить Джебу, душ у нас нет. Что происходит, когда мы умираем?

— Не знаю, — пробормотал Зик.

— Не знаешь или не хочешь мне говорить?

— Не знаю, — сказал Зик чуть тверже и вздохнул: — Ты хочешь, чтобы я сказал, что думает Джеб, или мое личное мнение?

— Я думала, Джебу ты обязан всем, что знаешь.

— Так и есть, — ответил Зик, глядя мне в глаза. — И он очень старался выковать из меня такого лидера, каким он хочет меня видеть. — Он снова вздохнул, вид у него был застенчивый, дерзкий и устыженный одновременно. — Но на тот случай, если ты не заметила, мы с ним не во всем согласны. Джеб говорит, что я упрям и непокорен, но у меня есть свое мнение по определенным вопросам, и не важно, во что он верит.

— Вот как? — я подняла бровь. — Например?

— Он ошибался насчет тебя. Я… ошибался насчет тебя.

Я удивленно моргнула. Зик резко поднялся с дивана, лицо у него было растерянное, словно он сказал то, чего говорить не собирался.

— Нам пора двигаться, — заявил он, не глядя на меня. — Мы ведь уже недалеко от Старого Чикаго, верно? Я хочу найти наших как можно скорее.

На небе только-только появились звезды. Во дворе я заметила три холма свежей земли, при каждом — кучка камней, и вопросительно посмотрела на Зика.

— Их надо было похоронить, — сказал он, глядя на свежие могилы. В его голубых глазах сверкнуло беспокойство, и он вздохнул: — Я надеюсь только, что мне больше никого не придется упокаивать.

Я не хотела давать ему ложных надежд, поэтому ничего не ответила. Запрыгнула на мотоцикл, подождала, пока он сядет сзади и обхватит меня за талию — на сей раз Зик сделал это не колеблясь. Я вывела мотоцикл на дорогу, дала по газам, и мы понеслись навстречу вампирскому городу, что ждал нас в конце пути. ***

Я считала Нью-Ковингтон большим городом, но он был крошечным в сравнении со Старым Чикаго.

Мои волосы трепал ветер, дующий от самого большого водоема из всех, что мне доводилось видеть. Озеро раскинулось до горизонта, и темные волны вздымались и опадали, ударяясь о камни.

На берегу возвышался, утопая в облаках, Старый Чикаго. В Нью-Ковингтоне высочайшими зданиями были три вампирские башни — они гордо высились над остальным городом. Но в Чикаго были строения куда выше даже нью-ковингтонских башен — огромное множество строений, пусть и полуразрушенных. Силуэт города напоминал челюсть, полную обломанных зубов, злобно скалящуюся в ночное небо.

Зик позади меня выдохнул — воздух щекотнул мне ухо.

— Ух ты, ну и громадина, — сказал Зик. — Как же мы кого-то тут найдем?

— Найдем, — ответила я, надеясь, что это не пустое обещание. — Просто будем искать огромную банду мародеров с вампиром во главе. Что тут сложного?

Совсем скоро я пожалела о своих словах.

Вблизи Старый Чикаго выглядел даже еще громаднее, чем издалека. Казалось, он бесконечен: мили и мили разбитого асфальта, гниющих машин и пустых зданий. Проезжая по усыпанным мусором улицам — чудовищные небоскребы нависали над нами, — я гадала, как выглядел этот город, когда был живым. Сколько же людей тут обитало, что пришлось построить столько зданий до небес так близко друг к другу? Я даже представить себе такого не могла.

Мы двигались по дороге, пока, свернув за угол, не обнаружили, что путь нам преграждают развалины огромного небоскреба. Я заглушила двигатель и осмотрелась.

— Безнадежно, — сказал Зик, глядя поверх моего плеча на руины. — Город слишком большой. Мы можем его обыскивать неделями, даже месяцами. И кто знает, что мародеры тем временем сделают с нашими?

— Нельзя сдаваться, Зик, — сказала я, разворачивая мотоцикл. — Они где-то тут. Нам надо лишь…

Я не договорила, потому что кое-кто еще выехал из-за угла и теперь приближался к нам. Пара мародеров на длинных, глянцево поблескивающих мотоциклах с рулями, торчащими, точно рога, возникла из сумрака и направила на нас свет своих фар. Мы с Зиком застыли, а мародеры остановились в нескольких ярдах, с любопытством нас разглядывая. Позади одного из них сидела женщина с растрепанными ветром кудрями.

Один из байкеров кивнул нам:

— Что, в Плавучую яму собрались? Новости знаете?

Что?

— А… ну да, — ответила я, пожав плечами. — Знаем. А вы туда же?

— Ага. — Он повернулся и сплюнул на асфальт. — Сегодня должно быть славное представление. — Он внимательно оглядел нас, наморщил лоб. — А я вас тут раньше не видел. Девчонка, ты новенькая?

Зик крепче сжал меня руками. Я надеялась, что он не психанет. Я уже собиралась придумать какую-то историю про то, что мы в Старом Чикаго недавно, но тут женщина на другом мотоцикле хлопнула своего спутника по плечу.

— Мы так опоздаем, — проскулила она, и байкер закатил глаза. — Шакал обещал нам шоу, и я не хочу его пропустить. Поехали уже.

— Заткнись, Айрин, — огрызнулся байкер, но кивнул тому мародеру, что говорил с нами. — Давай, Майк. Потрепешься с новенькими потом. Поехали. — Он завел двигатель и умчался по проходу сквозь полуразрушенный небоскреб. Другой мародер скорчил гримасу и собрался последовать за ним.

— Вы не будете возражать, если мы поедем за вами в Яму? — учтиво спросила я.

Мародер бросил на меня удивленный взгляд, но пожал плечами:

— Да мне пофиг, новенькая. Только не отставай. ***

Плавучая яма, как я быстро поняла, полностью соответствовала своему названию. Мы ехали — наверное, быстрее, чем следовало, — за мародерами по улицам Старого Чикаго, огибая остовы машин, груды щебня и развалины небоскребов. Рев двигателей эхом отдавался от стен зданий, и иногда мы проезжали почти вплотную к стене, входу в туннель или перевернутому автомобилю — можно было рукой дотронуться. Мне это дико нравилось, но Зик моего восторга не разделял. Он прижался щекой к моей спине и крепко обхватил за талию — хорошо, что мне не надо было дышать.

Наконец мы остановились у очередного павшего дома-гиганта — похоже, когда-то, давным-давно, тут был центр Чикаго. Небоскребы здесь, даже полуразрушенные, рассыпающиеся, поражали воображение. Одна из башен накренилась и опасно оперлась о другую, сокращая срок жизни и ей тоже. Тут и там в строю небоскребов зияли дыры на месте рухнувших зданий, но зрелище все равно было впечатляющее.

С того места, где мы стояли, были видны длинные поднятые над землей рельсы — они петляли вокруг зданий, словно гигантские змеи. Я вспомнила мамины рассказы об особых машинах, которые ездили по таким рельсам в прежние времена, стремительно перевозили людей туда и сюда. Под рельсами оказалась целая система платформ, мостов и мостиков — они протягивались от здания к зданию, оплетали улицы, как паутина. Необходимая мера, ведь все здесь было затоплено водой.

На узких платформах и мостках, точно муравьи, кишели люди, перебираясь через темные бурливые воды. Их тут бродили настоящие толпы, я такого не ожидала. Это был не просто лагерь мародеров, а город, настоящий город, как Нью-Ковингтон и другие вампирские территории. Стены здесь не имелось — глубокая вода, судя по всему, отпугивала бешеных, — и люди могли свободно ходить туда-сюда, но, вне всякого сомнения, мы достигли логова короля-вампира. Плюс заключался в том, что в такой толпе пробраться внутрь незамеченными легче, чем я опасалась. Мародеры, за которыми мы ехали, не стали заглядываться на город; фары их байков переползли по шаткому мосту на огромную баржу у берега. Там уже стояли десятки мотоциклов и парочка вооруженных фургонов из тех, что я видела раньше. Похоже, по узким мосткам в затопленный город мотоциклы проехать не могли.

Я почувствовала, как Зик глядит мне через плечо, услышала, как он глубоко вздохнул, и оглянулась.

— Готов?

Он мрачно кивнул.

— Поехали.

Так же, как и мародеры, мы заехали по мосту на баржу. Найдя свободный уголок, я заглушила двигатель и слезла с мотоцикла. Немного грустно было оставлять его тут. Будет ли у меня шанс за ним вернуться?

Возможно, нет.

Я медленно обернулась, окинула взглядом водную гладь вокруг. Находиться над ее поверхностью было странно. Палуба подрагивала, словно готовая в любой момент погрузиться в темную пучину. Холодный ветер со свистом носился между мотоциклов, а баржа мягко покачивалась на волнах, вынуждая Зика спотыкаться. Он подхромал ко мне.

Забеспокоившись, я взяла его под локоть.

— Как нога? — спросила я, заметив, что Зик старается на нее не наступать. — Ты справишься? Все в порядке?

— В порядке. — Он высвободил руку и встал ровно. Но лицо у него было бледное и липкое от пота, даже на холодном ветру. — Не волнуйся за меня. Я справлюсь.

Нас отвлек рев двигателей. Подъехали еще несколько мародеров — они смеялись и кричали сквозь шум своих байков. Мы с Зиком нырнули за гору ящиков, а мародеры меж тем заглушили двигатели и важно направились к другому мосту, ведущему в город.

Мы с Зиком переглянулись.

— Ты точно не хочешь подождать? — спросила я и получила в ответ злобный взгляд. Я тоже нахмурилась. — Ты ранен, Зик. Если придется, я найду наших сама.

— Нет, — сказал Зик строгим, не допускающим возражений тоном. — Это моя семья. Я должен спасти их сам. Больше не спрашивай меня об этом.

— Хорошо, — сердито поглядев на него, я покачала головой. Упрямый идиот. — Но ты хотя бы прими более мародерский вид, ладно? Нам не нужно привлекать к себе лишнее внимание.

Зик издал звук, подозрительно напоминающий смешок.

— Элли, ты красивая молодая вампирша с экзотической внешностью и катаной. Поверь мне, если кто-то и привлечет лишнее внимание, то это буду не я.

Я ничего не ответила, и по хлипкому скрипучему мостику мы вошли в логово короля-вампира. Какое-то время мы молчали. Если бы Зик спросил, почему я ничего не говорю, я бы ответила, что думаю о том, как выручить наших, но это была бы не совсем правда. Я думала о наших и о том, как вытащить их отсюда живыми… но меня постоянно отвлекала мысль о том, что Зик назвал меня красивой. ***

Город напоминал лабиринт проходов, переходов и мостов — все они сплелись между собою в причудливый клубок. Мостки вели на платформу, которая приводила к мосту, который вел на крышу затопленного здания, которая выходила на те самые мостки, на которых мы уже были. Описав пару кругов, я уже готова была прыгнуть в темную воду и плыть напрямик. Вдоль узких проходов горели факелы и костры в бочках, их мерцающий огонь отражался в воде и лишь усиливал ощущение хаоса.

Люди сновали мимо, задевая нас, сталкивая с дороги, порой специально. Иногда при этом они посмеивались над нами или выкрикивали ругательства. Я шла, опустив голову, и лишь стискивала зубы при каждом толчке, борясь с желанием огрызнуться на обидчика. Тут не было законов, не было домашних людей, чтобы следили за порядком, не было охранников, которые гасили бы вспышки насилия. Рядом с нами возникла драка — два мародера на узкой платформе молотили друг друга кулаками, а потом один из них вытащил нож и пырнул другого в шею. Задыхаясь, тот упал с платформы и скрылся под водой. Люди лишь мельком взглянули на это и пошли дальше по своим делам.

— Это безумие, — пробормотал Зик, прижимаясь ко мне. Его голубые глаза тревожно скользили по толпе. — Джеб рассказывал мне о таких местах. Нужно найти наших и вывести их отсюда, пока никто не выстрелил нам в спину безо всякой причины.

Я кивнула и вдруг вспомнила:

— Мародеры говорили что-то о том, что Шакал устраивает «представление» в Плавучей яме. Вот туда-то нам и надо. Если найдем Шакала, то наверняка найдем и наших.

— Значит, надо найти Плавучую яму. — Зик огляделся вокруг, заметил идущую в нашем направлении женщину с темными всклокоченными волосами и вздохнул. — Прошу прощения, — сказал он, останавливая ее. — Не будете ли вы так добры нам помочь?

Женщина отпрянула, прищурилась, осмотрела Зика с ног до головы, затем ее губы изогнулись в улыбке.

— Прошу прощения? — высоким гнусавым голосом передразнила она его. — Ишь ты, прощения мальчик просит. Учтиво-то как, вежливо. Прямо снова чувствую себя леди, — улыбка ее стала шире, нескольких зубов во рту не хватало. — Чем мне тебе помочь, вежливый мальчик?

— Мы ищем Плавучую яму, — спокойно сказал Зик, не обращая внимания ни на насмешливый тон женщины, ни на то, как она просовывала язык в дырку между зубами. — Не могли бы вы подсказать нам, где она находится?

— Могла бы, — женщина подошла поближе. — Или могла бы показать. Хочешь, мальчик? Сама бы я не пошла — эти шакаловы представленьица для меня чересчур, — но ради тебя сделаю исключение. Идет?

Я встала между ней и Зиком, изо всех сил борясь с желанием зарычать.

— Просто скажите, куда идти, пожалуйста, — проговорила я любезным тоном, намекающим, однако, на то, что, если женщина не отойдет от Зика, я перегрызу ей горло. Женщина усмехнулась и сделала шаг назад.

— Ах вот как, жалко. А я бы тебе за вежливость отплатила с лихвой. — Шмыгнув носом, она показала на мостки, по которым уже шло порядочно людей. — Идите вон туда и придете прямо к Яме. В это время ночи там все освещено. Не проскóчите.

— Благодарю вас, — ответил Зик, и женщина прижала руку к сердцу и хохотнула.

— Какие манеры, — сказала она, притворяясь, что смахивает с глаза слезу. — Если бы только мой хам-муженек так изысканно выражался, я бы, может, его и не бросила. Ну, хорошо вам двоим повеселиться. Первый раз идете на шоу, да? — Она снова усмехнулась и, покачивая головой, пошла прочь, на прощание крикнув через плечо: — Лучше бы вам взять с собой ведерко для блевоты.

Мы с Зиком встревоженно переглянулись.

— Звучит отвратно, — пробормотала я. ***

Женщина не обманула — проскочить Плавучую яму было невозможно. Квадратное каменное здание на углу высотой уступало небоскребам, но красный неоновый знак «ЧИ АГО» над входом ярко горел в темноте. Мало того, что буквы «К» не хватало, знак был весь в дырах и трещинах. Но несмотря на повреждения, работал. Зачем — я не представляла.

— Полагаю, это и есть Плавучая яма? — пробормотал Зик, глядя, как мародеры толпой валят внутрь. Поскольку первый этаж здания находился под водой, заходить надо было через деревянную платформу, к которой вели мостки. — Не очень похоже на яму. А на знаке написано «Чикаго». Как-то не такого названия ожидаешь.

— Думаю, точность у мародеров не в приоритете, — тихо ответила я, задирая голову, чтобы рассмотреть знак.

Поглядев вниз, я увидела под водой очертания карниза — наверное, там изначально был вход. Сейчас люди попадали в здание через арочный проход без дверей, видимо, когда-то бывший окном.

Внутри затопленное здание тоже было полно мостов и мостков. Первый этаж был не виден, но лестница поднималась из воды и вела на балконы второго этажа — туда и направлялась толпа. Мы пошли за всеми по ступенькам и оказались в полутемном плотно набитом людьми амфитеатре, где в воздухе буквально висело предвкушение.

— Вот поэтому она и называется Ямой, — сказала я, изумленно оглядываясь вокруг.

Помещение, в котором мы находились, было громадным, огромный купол величественно возносился ввысь. По периметру тянулся балкон с заплесневелыми сиденьями — они могли складываться. Слева часть балкона провалилась, оставив зияющую дыру с зазубренными краями, но мест все равно хватало для всех мародеров города. Узкие проходы вели к краю карниза — и уходили в темную воду.

Чуть ниже балкона задняя стена была скрыта гигантским красным занавесом — его нижняя кромка касалась плавучей деревянной платформы. Большую часть платформы занимала клетка, футов двадцать в высоту, с колючей проволокой поверху, чтобы никто не мог выбраться. Задняя часть платформы была скрыта за занавесью, и я гадала, что там прячут.

Тут Зик тронул меня за плечо, показывая на что-то внутри клетки.

Там, придвинутая к стенке, стояла стальная конура с крохотными щелками окон. То и дело она вздрагивала, как будто что-то внутри шевелилось, но сквозь окошки ничего было не рассмотреть. Деревянный пол покрывали пятна засохшей крови.

— Кровавая забава, — пробормотал Зик, когда мы нерешительно застыли у задней стены. — Должно быть, так Шакал понимает развлечения. Они тут делают ставки на то, кто останется живым. — Он окинул взглядом возбужденную толпу и поежился. — Я что-то не особо хочу смотреть на то, как две собаки будут рвать друг друга в клочья. Нам надо искать наших.

Я не успела ответить — включились прожекторы, и их свет упал на платформу. Я изумленно моргнула. Всего несколько мгновений назад она была пуста. Однако теперь там, улыбаясь толпе, стоял некто. Высокий, стройный, но при этом мускулистый — я видела очертания его груди под рубашкой и потертым кожаным плащом. Густые черные волосы были забраны в хвост на затылке, подчеркивая молодое красивое лицо и гладкую бледную кожу. Незнакомец окидывал толпу светло-золотистыми глазами.

Он раскинул руки, словно желая обнять всех, и толпа обезумела: люди взревели, затопали ногами по полу, даже принялись стрелять в воздух. И до меня внезапно дошло. Мы нашли его. Это и был Шакал, вампирский король мародеров.

— Здравствуйте, слуги мои верные! — прокричал Шакал, и в ответ ему донеслись вой и вопли. — Я сегодня в восхитительном настроении. А вы? — Его голос — ясный, уверенный, завораживающий — легко перекрывал шум. Даже самые отпетые бандиты ловили каждое слово. — Неважно! Мне на самом деле плевать, какое у вас настроение, но спасибо, что пришли на это скромное представление. Как вы, наверное, слышали, у нас волнующие новости! Мы уже три с половиной года кое-что ищем, верно? Кое-что важное! Кое-что, способное изменить не только наш мир, но и вообще целый мир. Вы ведь знаете, о чем я говорю, так?

Я этого не знала, однако, слушая короля мародеров, почувствовала что-то знакомое. Словно бы я уже видела его… когда-то, хоть я и не понимала, откуда взялось это чувство. Я была уверена, что никогда раньше его не видела.

— В общем, — продолжал Шакал, — хочу сообщить всем, что несколько ночей назад наши поиски подошли к концу. Мы нашли то, что искали все это время.

Зик рядом со мной напрягся. Позади Шакала двое мародеров отодвинули занавес и вытащили кого-то на сцену. С пугающей грацией Шакал развернулся, схватил его зо воротник и выволок вперед, на свет.

Джебедайя. Его запястья были связаны, лицо покрыто темными синяками, однако он прямо и гордо стоял рядом с королем мародеров, глядя на толпу с ледяным презрением. Я предупредительно положила руку Зику на плечо — на случай, если он забудет, где находится. Нас лишь двое против нескольких сотен мародеров — не самое подходящее время для спасательной операции, это будет чистое самоубийство.

Толпа разразилась злобными воплями — Джеб ответил на них холодным взглядом, — но Шакал улыбнулся, приобнял его за плечи и похлопал по груди.

— Хватит, хватит, — пожурил он мародеров. — Давайте-ка все будем вежливы. А то он еще подумает, будто мы ему не рады. — На губах у Шакала заиграл совершенно звериный оскал. — В конце концов, именно у этого человека в руках ключ к вашему бессмертию. Именно этому человеку мы будем обязаны славой и величием. Это тот самый человек, который излечит для нас бешенство!

Толпу охватило неистовство, но я все равно услышала, как резко втянул в себя воздух Зик. Потрясенная, я повернулась к нему — Зик был бледен, словно уже все знал. И внезапно в голове у меня прояснилось.

— Так вот почему они вас преследовали, — наклонившись, прошипела я ему сквозь завывания толпы. — Он думает, что у Джеба есть лекарство от вируса, потому он и гнался за вами так долго. Любой бы на его месте погнался. — Зик отвернулся, но я дернула его за руку: — У Джеба есть лекарство? Вы его скрывали все это время?

— Нет, — огрызнулся Зик, наконец повернувшись ко мне. — Нет, лекарства у него нет. Лекарства не существует. Но…

Я подняла руку, делая ему знак замолчать. Толпа наконец успокоилась. Шакал подождал, пока смолкнут последние крики, и потрепал Джеба по плечу.

— К сожалению, — печально проговорил он, — наш славный друг что-то не желает делиться своими знаниями! Можете себе такое представить? У меня его уже три года как ждет замечательная, прекрасно оборудованная всем необходимым лаборатория, а он этого, похоже, не ценит.

Последовал взрыв криков и ругательств. Шакал снова призвал присуствующих к порядку.

— Знаю, знаю. Но мы не не можем его принудить, верно? То есть я не могу переломать ему пальцы или продолбить голову, чтобы он сделал то, чего я от него хочу, не правда ли? — Он добродушно рассмеялся, и по спине у меня побежали мурашки. — Потому-то мы с вами и собрались здесь сегодня, — продолжил Шакал. — Я организовал для нашего почетного гостя небольшое развлечение, но надеюсь, вам всем тоже понравится. Хотелось бы, чтобы все продлилось подольше, но, если мы вдруг заскучаем, у нас есть масса новых персонажей, чтобы разнообразить действие. — С этими словами он, растянув губы в дьявольской усмешке, повернулся к Джебу, а затем вновь обратился к толпе: — Ну что же, думаю, больше мне нечего сказать, кроме — да начнется шоу!

Таща за собой Джебедайю, Шакал сошел со сцены под какофонию одобрительных криков и воя. Зик крепко стиснул мою руку, словно ища защиты от того, что должно было сейчас произойти.

Занавес отодвинулся, и вышли еще двое мародеров, ведя человека с темным мешком на голове. Открыв клетку, они сдернули мешок, втолкнули человека внутрь и захлопнули дверь.

— Дэррен, — простонал Зик, подавшись вперед.

Я крепче сжала его руку и схватила за плечо, удерживая на месте.

— Зик, не надо. — Он бросил на меня отчаянный взгляд, но я держала крепко. — Если пойдешь туда, тебя просто поймают или убьют, — я взглянула в его полные страдания глаза. — Мы сейчас ничего не можем сделать для Дэррена.

Леденящий душу визг заставил меня вновь обернуться к сцене. Охваченный ужасом Дэррен стоял посреди клетки и смотрел на конуру у дальней стены. Только сейчас я заметила привязанную к ее двери веревку — другой конец был в руках у мародера, и он готовился дернуть. И внезапно я с ужасающей ясностью поняла, кто сидит в конуре.

На долю мгновения в Яме воцарилась тишина, голоса смолкли, все затаили дыхание. Дэррен, один на сцене, отчаянно заозирался в поисках пути к бегству — тщетно, бежать было некуда. Зик застыл, я чувствовала, как он дрожит под моими руками, не в силах отвернуться. На мгновение Дэррен поднял глаза, и их с Зиком взгляды встретились…

А потом в тишине раздался гулкий лязг открываемой двери, и Дэррен даже не успел повернуться, когда на него с визгом бросился бешеный и сбил с ног.

Толпа взревела и вскочила на ноги, и на мгновение Дэррен исчез из моего поля зрения, хотя его крики были слышны сквозь общий гам. Зик беззвучно всхипнул и, вырвавшись из моих рук, отвернулся, но я заставила себя смотреть, впечатала все себе в мозг. Это было самое меньшее, что я могла сделать для Дэррена — запомнить его последние мгновения и напомнить себе, кем я могла стать. Не бешеным, а кое-кем похуже — дикой, безжалостной, жадной до власти, истинным чудовищем вроде короля мародеров. Шакал давно уже лишился всего человеческого, но я не забуду. Я запомню этот миг, и смерть Дэррена не будет напрасной.

К счастью, все закончилось очень быстро. Руки и ноги Дэррена еще даже не перестали подергиваться, а Шакал уже снова выскочил на сцену и распростер руки навстречу вопящей толпе. Джеб стоял позади него, весь бледный, дрожа от горя и гнева.

— Как вам развлечение? — спросил Шакал, и толпа разразилась одобрительным ревом. Во мне поднялась ненависть, захотелось спрыгнуть вниз и разорвать все эти гогочущие рты. — Вот вам хорошая новость: у нас еще полно жертв! — Сверкая глазами, он повернулся к Джебу: — Ну, что скажешь, старина? Мне кажется, следующей в клетку должна пойти та милая девочка. Или, может, кто-то из детей? Мне-то все равно. Или… у тебя есть еще какие-то соображения на этот счет?

За шумом толпы я не могла расслышать ответ Джебедайи, но я видел, как двигались его губы, когда он повернулся к Шакалу, страх и ненависть исказили его черты.

Мне показалось, что он сказал:

— У меня нет выбора, — и Шакал, улыбнувшись, кивнул. — Я сделаю что ты хочешь.

— Ну вот, совсем не трудно ведь было, верно? — Шакал подал знак одному из мародеров, и Джеба увели.

Снова повернувшись к толпе, вампир усмехнулся, продемонстрировав пару необычайно длинных смертоносных клыков.

— Слуги мои верные, я обещал вам бессмертие, и я дам его вам! Теперь надо лишь выбрать, кого я обращу первым, когда мы получим лекарство. Кто удостоится этой великой чести? Хмм, — он щелкнул пальцами. — Может, нам просто устроить грандиозное махалово всех против всех, и те, кто останется в живых, получат бессмертие, что скажете?

Толпа снова взревела, люди принялись ломать сиденья, размахивать кулаками и оружием, скандировать имя Шакала. Тот воздел руки вверх, наслаждаясь всеобщим одобрением и восхищением, а кровь Дэррена меж тем стекала из клетки в воду.

Зик издал такой звук, словно бы задыхался, и пьяной походкой направился прочь с балкона. Никто не обратил на него внимания — глаза у всех были прикованы к Шакалу и его представлению. Но когда я подалась назад, готовясь последовать за Зиком, Шакал устремил взгляд своих сверкающих желтых глаз поверх толпы — и встретился с моим. На лице Шакала мелькнуло удивление, но тут я выскочила за дверь и устремилась вслед за Зиком по темному коридору.

Глава 21

— Зик!

Я поймала его и затащила за угол, как раз когда в коридор, хохоча и ругаясь, вышли двое головорезов. Мародеры прошли в зал, из открытых дверей которого до сих пор доносилось эхо воплей толпы. Что там делает Шакал? Хотелось надеяться, что больше «развлечений» на эту ночь запланировано не было.

Зик стоял в углу, прислонившись спиной к стене, но, когда я подошла, сполз на пол и так и остался сидеть там, глядя в пустоту. Застыл на несколько мгновений с мертвым, оцепенелым лицом. Потом его начала бить дрожь, и он медленно согнулся, уткнул голову в колени, лицо — в ладони и тихо заплакал.

Я молча смотрела на него, и у меня самой в горле назревал подозрительный ком. Если бы только я знала, — что сказать, какие слова подобрать, чтобы его утешить, но умение сочувствовать никогда не значилось в числе моих сильных сторон, и к тому же все, что я скажу, скорее всего, выйдет вымученным. Особенно после того кошмара, который мы только что видели.

Решив, что Зику нужно побыть одному, я оставила его в конце коридора — оплакивать гибель друга. Сказать по правде, мне тоже требовалось немного побыть в одиночестве. Глаза саднило, и я позволила кровавой слезе пробежать по щеке и лишь потом вытерла ее. Сначала Дороти, теперь Дэррен. Дэррен, который смеялся и шутил со мной, который заступался за меня даже перед Зиком. Он был хорошим охотником, хорошим товарищем, возможно, даже другом. Я поняла, что мне будет его не хватать. Он не заслуживал такой смерти — столько пройти лишь для того, чтобы бешеный разорвал его на куски. Я стиснула кулаки, почувствовала, как ногти впились в ладони. Шакал заплатит за это.

Он за все заплатит.

Я пошла обратно к Зику, пытаясь сформулировать какой-то план, надеясь, что в голове у Зика досточно ясно, чтобы он смог мне помочь. Он так и сидел в углу, пялясь на стену, но лицо и взгляд у него были осмысленные.

Я присела рядом.

— Ты в порядке? — не самый умный вопрос и далеко не лучший способ утешить, но ничего другого я не придумала.

Зик покачал головой.

— Надо найти остальных, — прошептал он и поднялся на ноги. Он снова оперся о стену, сделал глубокий вдох, посмотрел на меня и сказал уже увереннее: — Как думаешь, где Шакал их держит?

— Понятия не имею, — пробормотала я. — Но подозреваю, что где-то рядом. Раз тут все залито водой, водить пленников туда-сюда, наверное, нелегко. Он будет держать их под рукой.

— Надо обыскать здание, — кивнул Зик, — когда все разойдутся…

В зале публика радостно завопила. То ли Шакал был в ударе, то ли кого-то еще рвали на части. Я поежилась — лишь бы не второе. Подумав об одном и том же, мы с Зиком переглянулись.

Времени не было совсем. Каждую минуту, что мы ждали, кто-то мог погибнуть, брошенный в клетку к бешеному для всеобщего увеселения. Шакал был безжалостен, и я не сомневалась: чтобы получить желаемое, он способен принести в жертву Калеба или даже Бетани. Надо найти наших немедленно.

— За кулисами, — прищурившись, прошептал Зик. — Джеба и Дэррена вывели из-за занавеса. Может, и остальных там держат.

Я кивнула:

— Звучит логично. Стоит начать искать оттуда.

Но от сцены нас отделяли две сотни бандитов и тридцать футов воды, не говоря уже про Шакала. Я понятия не имела, насколько силен король мародеров, и не испытывала ни малейшего желания это выяснять.

— Где-то должна быть задняя дверь, — тихо сказала я, — чтобы попасть за сцену с другой стороны.

— Тут много окон, — заметил Зик.

— Точно, — ответила я. — Надеюсь, ты готов к заплыву. ***

Прячась в тени наружной стены, мы плыли в окружавшей здание темной грязной воде. Пловец из меня, в отличие от Зика, был не ахти какой, но в стене попадалось много выщербин, за которые можно было цепляться. И конечно, утонуть мне не грозило. То и дело что-то — ветка, шест или крыша машины — касалось моей ноги, заставляя задуматься, что еще может скрываться в глубине. Хотелось надеяться, ничего живого там нет. А если и есть, то оно не захочет нами пообедать. Я представила себе огромную бешеную рыбу, тихо плавающую в черной воде вокруг наших ног, и решила Зику об этой тревожной фантазии не сообщать.

— Сюда. — Я показала на примыкающую к стене ржавую металлическую лестницу. Вся погнутая, она зигзагом шла вверх — к площадке на верхнем этаже. Пробравшись по темной мутной воде между мусором, трубами и ржавыми брусьями, я наконец сумела уцепиться за нижнюю перекладину. Подтянувшись, я схватила Зика за руку и помогла ему взобраться. Он весь трясся, зубы стучали — мне пришлось напомнить себе, что он всего лишь человек. Вода здесь была холоднее, чем в реке, гораздо холоднее. Меня это не беспокоило, но Зик мог замерзнуть до смерти, так что следовало быть осторожнее.

— Ты как? — спросила я. Дрожа на ветру, Зик обхватил себя руками. Его светлые волосы прилипли ко лбу, а рубашка — к груди, подчеркивая его худобу. Лицо его было строгим. — Тебе нужно отдохнуть? Если хочешь, я пойду одна.

— Я в порядке, — процедил он. — Давай двигаться дальше.

Мы полезли наверх — лестница мерзко скрипела, и я чувствовала, как она покачивается под нашим весом. Однако она все же выдержала — мы добрались до верхней площадки и сквозь разбитое окно забрались внутрь здания.

— Я ничего не вижу, — пробормотал Зик, почти прижимаясь к моей спине.

Я кое-что видела. Комната, в которой мы оказались, походила на все прочие комнаты в городе — облезлая, замусоренная, потолок в трещинах, со стен обваливается штукатурка, пол завален щебнем и хламом. Я присмотрелась — и едва сдержала порыв зашипеть. Из сумрака на меня таращились белоглазые люди, некоторые — в обрывках сгнившей одежды, у многих не хватало рук и ног или они валялись рядом. Спустя пару мгновений я догадалась, что это не живые люди. Просто пластиковые фигуры.

Зик оторопел, рука его потянулась к пистолету. Он тоже увидел зловещих пластиковых людей, а в темноте, с обычным человеческим зрением, такое могло напугать не на шутку.

— Расслабься, — сказала я ему. — Они не настоящие. Статуи или что-то типа того.

Поежившись, Зик убрал руку от пистолета.

— Я много странного видел, — пробормотал он, качая головой, — но это заслуживает первого места. Пошли отсюда, не хочу, чтобы они мне во сне являлись… или чтобы они зашевелились.

Я бросила взгляд на валяющуюся на полу конечность, вспомнила выражение «протянуть руку помощи», но сейчас было не время для шуток. Мы осторожно выбрались из комнаты и оказались в темном узком коридоре.

Дверь, скрипнув, захлопнулась за нами, погрузив коридор в непроглядную тьму. Моим вампирским глазам мир в полной темноте представал в сумрачно-сероватых тонах. Но я хотя бы могла что-то различать. Зик шел, выставив одну руку вперед, а другой держась за стену.

— Сюда, — тихо сказала я и взяла его руку. Зик напрягся, хотел было отпрянуть, но потом расслабился и сдержанно кивнул. — Просто иди за мной, — велела я, стараясь не обращать внимания на стук пульса на его запястье, на биение жизни в его венах. — Я не дам тебе упасть.

Мы пробрались по коридору мимо комнат, забитых пыльными ящиками, стопками гниющей одежды и покрытой пластиковой пленкой мебелью. Было очевидно, что этой частью здания мародеры не пользовались — пыль и порошок от штукатурки годами не тревожил никто, кроме бесчисленных крыс и мышей, прятавшихся при виде нас в щели в стенах и полу. Один раз я наступила во что-то мягкое, похожее на грязь, посмотрела наверх и обнаружила, что потолок кишит чем-то вроде мышей с крыльями. Я не стала говорить об этом Зику, хотя по какой-то странной причине эти крохотные причудливые существа показались мне загадочным образом родными. Задняя часть здания напоминала заваленный мусором лабиринт с бесчисленными комнатами и коридорами. Некоторые стены обвалились, и иногда приходилось перебираться через упавшие куски потолка или огибать провалы в полу. Пока мы двигались по лабиринту, Зик крепко держал меня за руку, изредка спотыкаясь, когда подводила раненая нога, но по большей части не отставал.

Когда мы перелезали через упавший брус, раздался пронзительный, как выстрел, скрип, и кусок пола под нами провалился. Одной рукой я отчаянно ухватилась за ржавый край бруса, другой — крепко держала руку Зика. Вес его тела едва не вырывал мою руку из плеча.

Мы повисли в темной пустоте. Я слышала, как тяжело дышит Зик, чувствовала под пальцами его бешеный пульс.

Над нами, осыпая меня пылью, угрожающе стонали половицы, но сам брус не шевелился.

Держащийся за мою руку Зик судорожно вздохнул и крепче стиснул мое запястье. Мои вцепившиеся в брус пальцы чуть сползли.

— Зик, — процедила я сквозь стиснутые зубы, — прямо над нами — брус. Если я тебя подтяну, сможешь за него ухватиться?

— Я… ничего не вижу, — ответил Зик, в его напряженном голосе слышался подавленный страх, — так что тебе придется быть моими глазами. Просто скажешь мне, когда брус окажется рядом.

Чувствуя, как протестующе вопят мышцы, я немного раскачала его и подтянула к краю дыры.

— Давай, — пробормотала я, и Зик выбросил вперед свободную руку и с первой попытки нащупал брус.

Тащивший меня вниз вес исчез — Зик ухватился за брус, словно за спасательный трос, и подтянулся.

Я тоже подтянулась, выбралась из дыры и легла на полу на спине рядом с застывшим в такой же позе Зиком. Он тяжело дышал, дрожа от кипящего в крови адреналина, сердце неистово колотилось в его груди. Я не чувствовала ничего. Ни бешеного сердцебиения, ни затрудненного дыхания. Я едва не умерла — и никаких ощущений. Хотя погодите-ка. Кое-что я все же ощущала. Облегчение. Из-за того, что Зик жив и со мной. И теперь, когда волнение немного улеглось, внутри меня начал подниматься жуткий страх — не за себя, но за то, что могло бы случиться. Я едва не потеряла Зика. Если бы я его уронила, он бы погиб.

Зик пошевелился, приподнялся на локте, прищурился в темноту.

— Элли? — неуверенно позвал он. — Ты тут?

— Ага, — пробормотала я и почувствовала, как он расслабился. — Я тут.

Зик сел на колени, осторожно вытянул вперед руку.

— Ты где? — прошептал он, нахмурившись. Я глядела в темноте на его лицо — Зик смотрел прямо на меня, не видя. — Ты такая тихая, словно тебя тут вообще нет. Даже толком не дышишь.

Я нарочно вздохнула, просто чтобы издать какой-то звук.

— Такое бывает, когда умираешь, — прошептала я, поворачиваясь к нему. — Дышать становится необязательно.

Я потянулась к его руке, но Зик внезапно коснулся пальцами моей щеки. По коже разлилось тепло, и я застыла, ожидая, когда Зик отдернет руку.

Он ее не отдернул. Несколько секунд кончики его пальцев касались моей кожи. Потом его рука медленно-медленно двинулась вперед — и вот уже моей кожи касалась вся ладонь. Замерев, я рассматривала его лицо, а его пальцы меж тем скользнули по моему лбу, по подбородку, словно пальцы слепца, который ощупывает черты человека, создавая в мыслях его портрет.

— Что ты со мной делаешь? — прошептал Зик, и его рука двинулась вниз по моей шее, коснулась ключицы. Я не могла ответить при всем желании. — Ты заставляешь меня сомневаться во всем, что я знаю, во всем, что я усвоил. Тех истин, что я затвердил еще ребенком, больше нет, — он вздохнул, и я ощутила пробежавшую по его телу дрожь, однако руку он не убрал. — Что со мной не так? — простонал он тихо и мучительно. — Я не должен этого чувствовать. Ни в коем слу…

Зик осекся, но несказанные слова отчетливо, болезненно повисли в воздухе между нами. Внутри Зика шла борьба: возможно, он пытался найти в себе силы отдалиться от меня — или сделать что-то, идущее вразрез со всем, чему его учили. Я отчаянно желала наклониться к нему, ответить на его прикосновение, но я боялась, что, если пошевелюсь, Зик отпрянет и все будет испорчено. Поэтому я сидела неподвижно — замершая, нестрашная, предоставляя ему решить, чего он хочет. Между нами повисло молчание, но рука Зика, его мягкие пальцы все еще касались моей кожи.

— Скажи что-нибудь, — наконец прошептал он, обнимая ладонью мою щеку, словно не в силах убрать руку. — Я тебя не вижу и… я не знаю, о чем ты думаешь. Поговори со мной.

— А что тебе сказать? — прошептала я.

— Не знаю. Просто… — Зик склонил голову, в голосе его зазвучало тихое отчаяние. — Просто… скажи мне, что я не сошел с ума, — прошептал он. — Что это… не такое безумие, как мне кажется.

Его неровное сердцебиение эхом отдавалось в моих ушах. Любопытный Голод поднял голову — он всегда был готов, — но в этот раз я сумела отвлечься. Я не думала о крови Зика, стремительно текущей прямо под поверхностью кожи. Я не думала о биении его сердца, о биении его пульса на горле. Сейчас я думала только о Зике.

— Я не знаю, — тихо сказала я, и Зик придвинулся ближе, даже сквозь мокрую одежду излучая тепло. Я знала, что мне следует отодвинуться, но какой был в этом смысл? Я устала сражаться. Здесь, в полной темноте, где никто не мог увидеть нас и осудить, наша тайна была в безопасности. — Может, мы оба немного сошли с ума.

— Это я переживу, — пробормотал Зик и наконец сделал то, чего я боялась, на что я надеялась и о чем мечтала все это время. Вторая его рука коснулась моего лица, он наклонился ко мне и поцеловал.

Губы Зика были теплыми и мягкими, его запах окутал меня. Я стиснула его руки, поцеловала его в ответ… и внутри меня поднялся Голод, мощный как никогда, однако какой-то иной. Мне хотелось не просто укусить его и выпить его кровь — мне хотелось втянуть его в себя, сделать его своей частью. И хотелось поделиться частью себя с ним, чтобы мы стали одним целым.

Я чувствовала, как ноют мои клыки, стремясь вырваться из десен. Стремясь вонзиться в горло Зика, туда, где под кожей сильнее всего бьется пульс. Меня охватило желание запрокинуть голову, обнажив свое горло так, чтобы и он мог сделать то же.

И тут страх привел меня в чувство.

Прервав поцелуй, я отпрянула прежде, чем мои клыки удлиннились и вырвались из десен. Зик удивленно посмотрел на меня, но в темноте он не мог различить чудовища, стоящего на коленях в паре дюймов от его горла.

— Зик… — начала я, обретя контроль над собой. Но продолжить не успела — лицо у Зика сделалось виноватое, и он отпрянул.

— Прости, — прошептал он. Судя по голосу, он был в ужасе от самого себя. Он быстро встал, и я сделала то же, испытывая едва ли не облегчение оттого, что все закончилось. — Господи, о чем я думал? Прости, я не должен был так нас задерживать. Нам надо искать остальных.

— Сюда, — сказала я, и в этот раз мне не пришлось брать Зика за руку. Его рука сама нашла мою и крепко стиснула, наши пальцы переплелись. Острожно ступая, мы обошли дыру в полу и продолжили путь по полуразрушенному старому зданию.

Мы снова пошли по коридорам, пробираясь через мусор, спустились на нижние этажи — теперь необходимо было проявлять крайнюю осторожность. Наконец я увидела табличку с выцветшими красными буквами и стрелкой, указывающей на лестницу. Она гласила: «Служебный вход». Когда мы начали спускаться по замшелым ступеням, до меня долетел шум из зала — рев толпы не стих до сих пор.

— Надеюсь, с ними все в порядке, — пробормотал позади меня Зик. — Надеюсь, больше никто не кончил, как… как Дэррен.

Его голос сорвался, и, взглянув на него, я притворилась, что не заметила блестящих в его глазах слез.

Металлические ступени лестницы уходили прямо в черный омут. Это означало, что мы достигли первого этажа. Еще одна полустертая стрелка на стене указывала под воду.

— Похоже, придется снова плыть, — пробормотала я, отпуская руку Зика. Он отважно кивнул, и тут я разглядела где-то в глубине бледный огонек. — Погоди секунду, — предупредила я уже шагнувшего вперед Зика. — Кажется, там внизу есть дверь. Я посмотрю, смогу ли я ее открыть.

— Договорились, — ответил Зик. — Я подожду тебя тут. Будь осторожнее, — он опустился на ступеньку, обхватил себя руками и нагнулся вперед. Его била дрожь. На мгновение мной овладело желание склониться над ним, поцеловать, заверить, что все будет хорошо. Я этого не сделала. Я спустилась по ступеням прямо в мутные глубины — и продолжила идти вниз, когда вода сомкнулась над моей головой.

Я прошла еще полтора пролета и уткнулась в ржавую металлическкую дверь. Сквозь щели пробивался тускло-желтый свет, но, толкнув дверь, я поняла, что она заперта — или ее заело. Найти требуемый угол приложения усилий было трудно, однако вампирская мощь в сочетании с отсутствием необходимости дышать под водой в конце концов победили. Дверь поддалась ударам моего плеча. Желтый свет, шедший откуда-то с той стороны, хлынул на лестничную площадку. Я поплыла вверх по лестнице к Зику — тот обеспокоенно ждал у кромки воды.

— Открыла, — сообщила я, хотя это было и так понятно.

На лестнице уже не царила абсолютная темнота. Хотя здесь все равно было довольно сумрачно, Зик больше не был слеп. Кивнув, он посмотрел в воду.

— Ты кого-нибудь видела?

— Пока нет. Но там откуда-то идет свет, и, думаю, мы сейчас за кулисами, за занавесом, — я показала на вход, чуть шлепнув рукой по воде. — Дверь под водой, но недалеко. Следуй за мной, и все будет хорошо.

Зик кивнул и без промедления погрузился в ледяную воду. Держась за перила, мы спустились, прошли в дверь и осторожно поднялись на поверхность. Я оглядела маленькое озеро, пытаясь сориентироваться.

Мы определенно находились за кулисами. Плавучая сцена покачивалась на воде примерно в пятидесяти футах от нас, освещенная по углам мерцающими масляными лампами на шестах. Громадный красный занавес разделял ее надвое — изношенный, заплесневелый, однако все равно надежно закрывающий закулисье от зала. С той стороны донесся радостный рев — мародеры никуда не ушли и становились всё разнузданнее.

Я растерянно осмотрелась вокруг, гадая, где же все. В мутной воде покачивались стулья, черные провода и куски веревки. Мимо моего лица проплыла пластиковая рука, а внизу я заметила останки раздувшегося, распадающегося на части дивана. Но если не считать плавучей сцены и занавеса, комната была пуста.

И тут я услышала наверху голоса и подняла голову.

Футах в двадцати над водой располагался настоящий лабиринт из мостков и площадок. Они пересекали пространство комнаты, змеясь между канатами и блоками, окружающими две свисающие со стропил ржавые металлические клетки. Они висели совсем невысоко над мостками, тихо покачиваясь на толстых веревках. Изнутри доносились тихие всхлипы — за решеткой ютились люди.

Зик резко втянул в себя воздух. Он тоже их увидел. Мы устремились вперед, но тут сумрак на мостках внезапно прорезал свет фонарика — из темноты вышел мародер и посветил в клетку.

— Эй, а ну заткнулись там! — приказал он, направив фонарик в лицо перепуганному Калебу — тот вздрогнул и прижался к Рут. Я почувствовала охватившую Зика ярость, ощутила, как напряглись мускулы под его рубашкой, и предупредительно положила руку ему на плечо. — Вам, маленьким засранцам, повезло, — продолжал мародер, а из сумрака меж тем вышли и направились к клетке еще двое охранников. — По крайней мере на сегодня «спектаклей» больше не запланировано. Будем надеяться, что старик сможет сделать то, что он, по словам Шакала, умеет, а то придется скормить одного из вас бешеным, чтобы на него снизошло вдохновение, ага. Подумайте-ка об этом, хе-хе!

Он сплюнул через перила и удалился к своему товарищу на соседнюю площадку. Я повернулась к Зику — тот вытащил пистолет и целился мародеру в спину — и схватила его за руку.

— Зик, не надо! — Я притопила его руку, заслужив злобный взгляд. — Ты всех переполошишь, — прошептала я, показывая на занавес. — Дай я пойду первая. Я смогу вытащить их из клеток тихо. Даже если меня заметят, пули мне не страшны.

Зик помедлил, но затем коротко кивнул. Мы тихо подорбрались к плавучей сцене, и я полезла по лестнице на мостки.

Забравшись наверх, я пригнулась и огляделась в поисках своих мишеней. Я слышала их шаги, чувствовала биение их сердец. Один был совсем близко. Огибая свернутые кольцами веревки, я прокралась по мосткам и нашла его — опершись о перила, мародер курил сигарету.

Он не увидел рук, что протянулись к нему из сплетения веревок, а потом было уже слишком поздно. Одной рукой я обвила его шею, другой зажала рот и втащила в свое укрытие. Мародер издал приглушенный вопль, но тут я вонзила клыки ему в горло.

«Это было несложно», — подумала я, с улыбкой выбираясь из веревок. Так, а где же остальные двое? Один курил у края площадки. Его приятель ушел к дальней стене. Мародер стоял ко мне спиной, но, чтобы до него добраться, надо было обогнуть клетки. И сделать это надо было до того, как он успеет предупредить напарника.

Пригнувшись, я двинулась вперед. Надо лишь действовать быстро…

— Элли!

Пронзительный крик разнесся по помещению, заставив меня подпрыгнуть, и охранник обернулся к клетке. Малыш Калеб прижался к решетке и вытянул вперед руку, его широко распахнутые глаза были прикованы ко мне. Мародеры проследили его взгляд и вздрогнули, увидев меня.

Черт. Пропал эффект неожиданности. Охранники схватились за оружие, а я в два шага добежала до края площадки и бросилась в воздух. Плащ взметнулся у меня за спиной, словно я летела над водой; мародеры выпучили глаза. Я приземлилась на другом конце мостков. В последнюю секунду один из охранников попытался поднять пистолет, но не успел — я уже сбила его с ног и придавила грудь коленом. Мы с оглушительным грохотом упали на площадку, и мародер ударился затылком о металлическую кромку. Скатившись с площадки, он с громким всплеском упал в воду. Другой мародер завопил что-то нецензурное. Оскалившись, я обернулась, но он уже удирал от меня по мосткам. Поднырнув под клетки, он оглянулся и побледнел, увидев, как я бегу к нему с обнаженным мечом.

Калеб снова закричал, и зловещий взгляд охранника обратился на него, по лицу бандита скользнула жуткая тень. Вытащив из-за ремня огромный нож, мародер подался вперед и ударил по толстым веревкам, на которых держались клетки. Первая веревка лопнула, и клетка с Калебом, Рут, Бетани и Терезой под хор криков рухнула в ледяную воду.

Вторая веревка лишь немного поддалась, мародер занес нож, чтобы ударить по ней снова, и тут позади него прогремел выстрел. Мародер дернулся. Кровь тонкой струей брызнула из его груди, и он повалился на спину. Все еще сжимая в руке дымящийся пистолет, Зик запрыгнул на площадку — и в то же самое мгновение веревка оборвалась, и вторая клетка полетела в воду вслед за первой.

Я прыгнула в пенящуюся воду. Каким-то чудом вторая клетка упала боком на плававший под водой стол, так что один ее угол еще торчал над поверхностью озера. Джейк, Сайлас и Мэтью, ухватившись за решетку, старались держать головы над водой. Но первая клетка опустилась на деревянный пол, ушла под воду полностью, видны были лишь пузыри.

Я нырнула туда, куда она погрузилась, отчаянно ища дверь. Люди бились внутри, с обезумевшими от страха глазами трясли решетку. Я нашла дверь, дернула замок — тот не поддавался. Рыкнув, я дернула сильнее, но упрямый замок не желал открываться.

Сквозь решетку я увидела плавающее под потолком клетки обмякшее тело Терезы и полное ужаса лицо Калеба — он пытался протиснуться сквозь прутья.

Последний раз я дернула металлическую дверь — и замок наконец поддался. Распахнув клетку, я схватила и вытащила оттуда Рут и Бетани, а затем ринулась к Калебу и Терезе. Калеб так перепугался, что сначала не хотел отпускать решетку, и мне пришлось отрывать его руки от прутьев и выталкивать из клетки. Подхватив бесчувственную Терезу, я поплыла наверх, надеясь, что еще не слишком поздно.

На поверхности царил хаос. Дети вопили и бились в воде. Рут отчаянно пыталась вывести их к сцене, но было очевидно, что Бетани не умеет плавать, а у Калеба истерика. В нескольких футах Зик пытался открыть другую клетку. В его руке я заметила связку ключей — видимо, он забрал их у мертвого мародера, — и в следующее мгновение он открыл дверь и выпустил пленников. Я втащила бесчувственное тело Терезы на сцену, и тут занавес отодвинулся и появился мародер — судя по всему, его привлекли крики детей, выстрел и шум падающих клеток. Всего на миг он застыл в изумлении — и повернулся, чтобы крикнуть остальным. Но этого мига мне хватило, чтобы броситься вперед и воткнуть ему меч между ребер. Крик превратился в удивленное бульканье, и мародер рухнул на сцену.

Но ждать других оставалось недолго. Я видела их сквозь дыры в занавесе — перебираясь через сиденья, они устремились к сцене. Оглянувшись, я увидела, что Зик вылезает из воды с трясущейся, икающей Бетани, а Калеб держится за его шею сзади. Тереза у моих ног стала выкашливать воду.

Рут сама забралась на сцену и, как только Зик опустил Калеба и Бетани, бросилась в его объятия.

— Ты живой! — всхлипнула она, уткнувшись ему в грудь. Зик прижал ее к себе, а дети обхватили его за пояс. — Мы думали, ты погиб! О Господи, это был ужас, что они с нами делали. Дэррена…

— Я знаю, — сказал Зик, лицо его помрачнело. — И прости, что я не смог… — он закрыл глаза. — Прости, — прошептал он. — Этого больше не случится, клянусь.

— Зик, — прервала я, и его взгляд устремился на меня. — На это нет времени. Сейчас тут будут люди. Надо вывести наших отсюда.

Зик кивнул, снова став деловым и собранным, но Рут повернулась ко мне — глаза ее горели страхом и недоверием.

— Что она здесь делает? — прошипела Рут, все еще цепляясь за Зика, не убирая свою нежную ручку с его груди. — Она вампир! Джеб велел нам убить ее, если она снова объявится.

— Прекращай это, Рут, — строго сказал Зик, и мы обе изумленно моргнули. — Она спасла мне жизнь, — продолжил он уже спокойнее. — И твою тоже, если ты вдруг не заметила. Я бы не добрался до вас, если бы она не вернулась.

— Но… Джеб сказал…

— Хватит, — рявкнула я на нее, и Рут отпрянула, широко распахнув глаза от ужаса. — Мы еще не выбрались. И раз уж ты о нем упомянула — где Джеб? Здесь его точно нет. Куда его увели?

— Я тебе не скажу, вампирша! — выкрикнула Рут. Она была на грани истерики. — Я тебе ничего не скажу!

Я рыкнула, уже готовая хорошенько врезать ей, чтобы в голове прояснилось, но Зик предупредительно поднял руку.

— Рут, — он легонько встряхнул ее, чтобы привлечь ее внимание. — Где Джеб? Мародеры говорили, куда его отвели, где его держат?

Девчонка кивнула и прижалась к нему.

— В башню Шакала, — прошептала она. — Они сказали, что отведут его в башню Шакала.

Едва она проговорила это, как Бетани завопила — из-за занавеса появились еще двое мародеров. Развернувшись, я быстро обезглавила одного — Бетани и Рут завопили снова, — но второй успел крикнуть, прежде чем я его утихомирила. Тела упали на сцену, и я развернулась к Зику.

— Быстрее! Уводи их отсюда! — Я махнула рукой на мостки, на дверь, из которой появились охранники. — Не жди меня — я вас догоню, когда смогу. Ты только выведи их из города и не оглядывайся.

— Догонишь? — Зик уже подталкивал всех к ведущей на мостки лестнице, но тут обернулся и нахмурился: — Ты не пойдешь с нами?

— Нет. — Я бросила быстрый взгляд на занавес — было слышно, как толпа рвется к сцене, как мародеры с плеском прыгают в воду. — Я пойду за Джебом.

Зик удивленно уставился на меня.

— Ты? Но… нет, это должен сделать я. Мы семья. Это должен быть я.

— Ты ранен, Зик. К тому же… — я кивнула на освобожденных пленников — они уже взобрались по лестнице и теперь смотрели на нас сверху, — тебе надо вывести их отсюда. Я скорее найду Джеба в одиночку.

— Но… — Зик медлил, было видно, что его разрывают сомнения. — Даже если ты его найдешь, он может с тобой не пойти. Элли, он может… попытаться тебя убить.

— Знаю. — Я отступила к занавесу. Мародеры уже выбирались из воды и карабкались на сцену. — Но если я этого не сделаю, то буду тем самым чудовищем, каким он меня считает. — Развернувшись, я рубанула появившегося из-за занавеси мародера — дети снова закричали. Мародер пошатнулся и упал в воду, а я оглянулась на Зика. — Если Джеб жив, клянусь, я найду его! Но ты должен вывести всех отсюда, Зик! Давай, быстрее! Если до рассвета мы не появимся, не жди нас. Значит, мы погибли. Вперед!

Бросив на меня последний, исполненный страдания взгляд, Зик полез по лестнице. Я повернулась к сцене, разрубила еще одного мародера и сняла с шеста масляную лампу. Когда толпа подобралась ближе, я подняла лампу над головой и с размаху бросила на пол — лампа разбилась, и горящее масло попало на красную ткань.

Старый занавес занялся мгновенно, рыжие языки пламени с ревом устремились вверх, поглощая ткань, и перекинулись на дерево. Из-за занавеса появились еще двое мародеров, я схватила вторую лампу и разбила ее тоже, затем — третью. Пришлось уворачиваться — масло разлилось всюду и попало на людей. Их одежду охватил огонь, и они взвыли, замахали руками и бросились назад.

Ревущее пламя стремительно пожирало старую материю, лизало деревянную раму. Я отпрянула, сжимая в руке последнюю лампу, борясь с инстинктивным желанием бежать, — извивающиеся языки пламени уже тянулись ко мне, сверкающие и смертоносные. Впервые я ощутила почти первобытный ужас, оказавшись лицом к лицу с одним из главных вампирских страхов. Огонь мог меня уничтожить. Ветер, проникающий сквозь дыры в крыше и разбитые окна, поднял в воздух облака искр и обрывков горящей ткани — один из них приземлился на мой рукав, и, зашипев, я его сбросила.

Я разбила последнюю лампу о сцену, повернулась и устремилась вверх по лестнице, чувствуя, как жжет спину. Встревоженные крики заглушали рев пламени, мародеры носились туда-сюда, не зная, что делать. Некоторые прыгали в воду, кто-то пытался тушить огонь подручными средствами, но пламя уже лизало стены и потолок, вгрызалось в пропитанное маслом дерево и утихать не собиралось.

Наверху лестницы я оглянулась — Зик заталкивал наших в дверь на конце мостков. Он обернулся, и наши глаза встретились. Всего миг мы смотрели друг на друга, а вокруг бушевали, трепали нам волосы и одежду ветер и пламя. В глазах Зика я различила сожаление оттого, что он не мог пойти со мной, отчаянное стремление вывести наших из города живыми… и доверие, которого раньше я в его в взгляде не замечала. Я коротко кивнула Зику, он мрачно кивнул в ответ и скрылся за дверью.

Я развернулась. Огонь распространялся быстрее, чем я думала, пожирая стены, ветер швырял тлеющие угольки на мягкие сиденья, и они тоже загорались. Через пролом в стене я взглянула сквозь дым на полуразрушенные здания, на темные очертания города.

Промчавшись по мосткам, я прыгнула, пронеслась над водой и врезалась в стену. Я попыталась ухватиться за грубую деревянную панель и штукатурку и подтянуться — несколько кусков дерева отвалились и с плеском упали в воду. Наконец найдя опору для рук, я легко взобралась на крышу и посмотрела на город.

Темные, осыпающиеся здания-скелеты нависали надо мной, устремляясь в небо. Я окинула их взглядом, ища что-то, что укажет: здесь логово Шакала. Здания были все на одно лицо, разрушенные и пустые, и я выругалась. Как я найду старика в таком огромном…

Стоп. От неожиданности я моргнула. На самой верхушке громадной черной башни внезапно зажегся, точно заблудившаяся звезда, огонек.

Башня короля-вампира. Если мне повезет, я найду там Джебедайю Кросса живым и невредимым. Если мне сильно повезет, я не обнаружу там заодно и предводителя мародеров. А если мне необычайно повезет, я сумею спасти старика и отвести его к остальным — и меня не убьет ни Шакал, ни Джебедайя Кросс.

Глава 22

По пути к башне Шакала я не встретила никакого сопротивления — возможно, потому, что все были заняты горящим зданием. Я надеялась, что поднявшаяся суматоха позволит Зику незаметно и безопасно вывести наших из здания.

Подходя к башне, я все еще видела зарево пожара. Ветер разносил облака тлеющих искр, и в соседних зданиях уже понемногу занимался огонь. Интересно, как далеко он сможет распространиться, пусть даже и в целиком затопленном городе?

Вход в башню и первый этаж находились под водой, однако в вестибюль вели несколько мостов. Я вошла в темную просторную комнату — воды здесь было лишь по пояс, она мягко накатывала на платформы и сгнившую стойку. Остановившись на проходившем над ней шатком мостике, я огляделась вокруг. Как попасть на верхний этаж? Лезть до самого конца по лестнице? Умеет ли король-вампир летать?

Мое внимание привлек громкий стук и скрежет, доносившийся от одной из стен — там были две шелудивые от ржавчины полуоткрытые лифтовые двери. Я скользнула с мостков в воду, нырнула под массивный стол — и тут между дверными створками появилась рука и раздвинула их. Из лифта вышли двое вооруженных мародеров — они торопливо прошли по мостам, выбрались на затопленную улицу и направились к горящему зданию. Проводив их взглядом, я устремилась к лифту.

Раскрыв двери, я внимательно изучила кабину. Ее явно наспех соорудили люди Шакала, и если бы я не видела ее в действии, то не поверила бы, что эта штука способна подняться. Примитивная стальная рама с деревянными перилами по периметру, обмотанная металлической сеткой, крепилась на толстом тросе. Вместо пола было несколько гнилых досок, под которыми виднелась вода. В углу, посреди мешанины оголенных проводов, располагалось что-то вроде изъеденного ржавчиной рычага. Из него вылетела и тут же потухла парочка искр, что не добавило мне оптимизма.

Втиснувшись в кабину — она протестующе заскрипела и закачалась, — я переступила через щели в досках и дернула рычаг вверх.

Лифт содрогнулся, заискрил и медленно, но уверенно пополз наверх, в темноту. Вцепившись в металлическую раму так, что на ржавчине остались отпечатки моих пальцев, вздрагивая при каждом рывке и ударе кабины о стену шахты, я гадала, как люди в прежние времена могли находиться в крохотной клетушке в сотнях футов над землей.

Наконец кабина заскрежетала, дернулась и остановилась перед другими дверьми — они выглядели чуть получше тех, что были в вестибюле. Впрочем, их тоже пришлось раздвигать вручную. Я выбралась из лифта, радуясь возможности снова оказаться на твердой поверхности.

Или… скорее, нет.

Первым, что я увидела, выйдя из кабины, было небо. В двадцати футах от дверей по всей длине коридора протянулась череда окон, являющих взгляду темное, мерцающее, гнилое величие раскинувшегося внизу города. Большая часть стекол была выбита, и пахнущий водой и дымом ветер со свистом врывался в оконные проемы и трепал мои волосы.

Затем я заметила охранника на другом конце коридора. Он стоял у окна, глазея на улицы, но повернулся, едва я вышла из лифта. Удивленно моргнул, явно не ожидая увидеть здесь девушку-вампира. Увы, ему не повезло. Я бросилась к нему и с силой ударила мечом — охранник без единого звука сполз по стене. Обойдя тело, я направилась к двери.

Из-под нее струился свет и доносилось едва слышное гудение. Надеясь, что там меня не поджидает ухмыляющийся король мародеров, я чуть приоткрыла дверь и заглянула в щелку.

Яркое сияние ослепило меня, и я отпрянула. Прикрыв глаза рукой, попробовала снова, глядя сквозь пальцы. В комнате за дверью было мучительно светло, ни единой тени не осталось ни в одном уголке. Вдоль стен тянулись столы и полки, на одних были книги, на других — странные механизмы и стеклянные трубки, в них отражался свет. Откуда его столько взялось? Даже сотней факелов и фонариков помещение так не осветишь. Я приоткрыла дверь чуть шире, осторожно оглядела комнату. И увидела еще больше странного. В дальнем конце на стене висела непонятная зеленая доска, одна ее половина была исписана белыми буквами и цифрами, которые ничего мне не говорили. Другую половину занимала карта, показывающая «Соединенные Штаты Америки», какими они были до эпидемии. Она тоже была вся исписана красными чернилами, что-то было подчеркнуто, что-то обведено — похоже, это делал человек, пребывавший в отчаянии.

Мое внимание привлекло какое-то движение. В углу, напротив стеклянной стены во всю длину комнаты, стоял громадный старый стол. На нем расположился мерцающий экран, усеянный словами, которые я не могла разобрать. Я завороженно уставилась на него. Настоящий компьютер, из тех времен, когда такие технологии были в каждом доме. Я никогда раньше не видела работающий компьютер, хотя на Периферии ходили слухи, что такие существуют — нужен только внешний источник энергии. Шакал потратил много времени и усилий, чтобы создать это место. Чем же он собирался здесь заниматься?

Мой взгляд продолжал двигаться по комнате и наконец нашел у дальней стены того, кого я искала. У окна, выделяясь силуэтом на фоне ночного неба, стоял человек и смотрел на распростершийся внизу город. Острые черты Джебедайи Кросса озаряло слабое красноватое сияние. И возможно, мне померещилось, но, кажется, на его впалой щеке блеснула влага. Лицо у старика было совершенно опустошенное — лицо человека, потерявшего в этой жизни все.

Распахнув дверь, я вошла в комнату.

— Джебедайя.

Он повернулся, и на мгновение в его глазах мелькнуло удивление.

— Ты, — сказал он, хмурясь. — девочка-вампирша. Как… Почему ты здесь? — помолчав, он горько улыбнулся. — Ах да. Ты следила за нами, верно? Не могла просто так нас отпустить. Теперь мне понятно. Твое племя так скоро на месть, — его голос изменился, стал холодным, стальным, полным ненависти. — Для тебя это идеальное место. Затерянный город, полный демонов и грешников, управляемый дьяволом. Значит, пришла поглумиться? Посмотреть на старика, который лишился всего?

— Я пришла не глумиться, — сказала я, делая шаг к нему. — Я пришла вытащить вас отсюда.

— Ложь, — равнодушно ответил Джеб. — Я бы никуда не пошел с тобой, дьяволица, даже если бы мог. Но сейчас это уже не имеет значения. — Он снова повернулся к окну и поглядел на несущийся по ветру дым. — Их больше нет. Они освободились от этого мира. Скоро я присоединюсь к ним.

— Они живы. — Я подошла к нему. — Мы с Зиком их освободили. Они ждут нас за городом, но надо идти сейчас, пока Шакал нас не обнаружил.

— Ты боишься смерти, вампирша? — тихо спросил Джеб, все еще глядя в окно. — Тебе бы следовало знать, что нет ничего опаснее чеовека, который не боится умереть. Я потерял все, но это меня освободило. Король-вампир никогда не заставит меня делать то, что ему нужно. А ты — ты больше ни для кого не будешь угрозой.

— Джеб. — Я потянулась к нему. — Шакал может появиться здесь в любой момент. Нам надо отсюда выбираться, нет времени на…

Джеб развернулся, шагнул вперед и совершенно спокойно ударил меня в живот чем-то острым.

Я ахнула и содрогнулась — страшная, ослепляющая боль пронзила мои внутренности. Обнажив клыки и рыча, я отпрянула от Джебедайи — тот невозмутимо смотрел на меня. Пальцы его окрасились ярко-красным.

Я схватилась руками за живот, чувствуя, что оружие — острое, мучительное — до сих пор торчит во мне. Загадочный предмет был скользким от залившей его крови, но я ухватила его за конец и, стиснув зубы, чтобы не кричать, вытащила. Почти шестидюймовый осколок стекла вышел из моего живота со спазмом боли; вскрикнув, я бросила его на пол, и тут мои ноги подкосились, и я рухнула на колени.

Джебедайя исчез из моего поля зрения, направившись к одной из полок, лицо его не выражало ничего. Моя рана залечивалась, срасталась, но недостаточно быстро.

— Джеб, — прохрипела я, попыталась подняться на ноги, но, скривившись, упала на пол. — Клянусь… я пришла сюда, чтобы вас вытащить. Остальные живы, ждут вас…

Он открыл ящик шкафа, вынул скальпель и направился ко мне. Скальпель поблескивал в его руке, взгляд у Джеба был ледяной. Кажется, он меня не слышал.

— Пусть это будет моим последним покаянием, — прошептал он почти в трансе, а я меж тем, ухватившись за столешницу, отчаянно пыталась подтянуться и встать. — Эдем потерян. Иезекииль потерян. Лекарство для рода людского потеряно. Я потерпел поражение, но я хотя бы заберу с собою в ад одного демона. На это меня хватит.

Держась за живот, я поползла прочь от него. Меня переполняло желание вытащить меч, однако я заставила себя говорить с Джебом.

— Лекарство? — спросила я, располагаясь так, чтобы между нами была столешница. — Что за лекарство? — Ничего не ответив, он спокойно обогнул препятствие, сжимая в вытянутой руке скальпель. — Так Шакал говорил правду, — догадалась я. — Вы действительно знаете, как вылечить бешенство. Вы держали это в тайне от всех.

— Не говори о том, чего не понимаешь, вампир, — отрезал Джеб уже чуть эмоциональнее. — Лекарства нет — пока. Есть лишь обрывочная информация, результаты провальных экспериментов, проведенных десятки лет назад.

— Вы знали о вампирских экспериментах, — догадалась я. Джеб уставился на меня поверх химической посуды, опустил руку со скальпелем. — Как? Вы там были? Вы жили в Нью-Ковингтоне до того, как он стал вампирской территорией? Вам не может быть столько лет.

— Мой дедушка был в команде исследователей, разрабатывавших лекарство, — ровным голосом сказал Джебедайя. — Он был ведущим ученым, блестящим специалистом в своей области. Это он обнаружил, что вампирская кровь может стать ключевым элементом при разработке лекарства от Красного вируса. Это он решил, что экспериментировать надо на живых особях. И это он в конце концов убедил остальных позволить вампиру помочь им.

Я прислонилась к столу, боль в животе постепенно утихала. Но теперь пробудился Голод. Мне требовалась кровь, а рядом не было никого, кроме Джеба. Я вцепилась в угол стола, пытаясь сосредоточиться на словах старика, а не на биении его сердца.

— Это решение привело его к катастрофе, — продолжал Джеб все тем же ровным голосом, глаза его походили на два пустых зеркала. — Потому что гордыня одного человека породила бешеных. Потому что человек спутался с демоном. Ничего хорошего не может выйти из чистого зла, и расплата настигла всех. Созданные ими чудовища сбежали, убили всех, а лаборатория сгорела. Но перед смертью главный ученый успел сделать копии всех исседовательских материалов, всего, что удалось узнать, и передал их своему сыну.

— Вашему отцу. Который передал их вам. — Я внезапно вспомнила, как Кэнин искал на развалинах старой больницы что-то, чего так и не нашел. Джеб промолчал, и молчание его было красноречивей тысячи слов. Я медленно кивнула. — Это и есть настоящая причнина, по которой вы хотите найти Эдем. Вам нужно место, где вы сможете изучить эти материалы и найти лекарство.

— Если бы я погиб, они бы перешли к Иезекиилю, — прошептал Джеб, и лицо его на мгновение исказила боль. — Но его больше нет, и никого больше не осталось. И значит, все оборвется на мне. Я не допущу, чтобы материалы попали в руки дьявола.

— Джеб, Зик еще жив. И остальные живы! — В отчаянии я бросила на него злобный взгляд. Вот бы вколотить ему правду в голову силой! — Послушайте меня! Мы с Зиком последовали сюда за людьми Шакала. Мы спасли наших и подожгли здание, чтобы отвлечь внимание. Сейчас Зик с остальными, наверное, уже за пределами города. Вы еще сможете добраться до Эдема, если оставите свое проклятое упрямство и послушаете, что я вам говорю!

Джеб удивленно моргнул, его остекленевшие глаза стали чуть живее.

— Иезекииль… жив? — прошептал он, но тут же почти с отчаянием затряс головой. — Нет. Нет, ты лжешь, демон. Иезекииль был мне сыном, хоть и не по крови. Он бы никогда не спутался с такой, как ты. Не этому я его учил.

Я вскипела от гнева — и от Голода, который копился по мере того, как зарастала рана.

— Зик заботился о людях куда лучше, чем вы, проповедник! — рыкнула я на Джебедайю — при виде моих клыков он оцепенел. — Он на все ради них был готов, на все! Даже готов был погибнуть, спасая их. Даже готов был взять в напарники вампира, который, позвольте заметить, сейчас пытается спасти вашу упрямую задницу! Может, я и демон, но Зик гораздо человечнее вас, меня и кого бы то ни было, и если вы этого не видите, то совсем его не знаете.

Несколько мгновений Джебедайя смотрел на меня, потом медленно покачал головой и закрыл глаза.

— Как я могу доверять этому существу? — пробормотал он, и обращался он не ко мне. — Должен ли я поверить ему, что мой сын жив и остальные целы? — Он открыл глаза, на его лице читались муки нерешительности. — Я слишком стар, чтобы сворачивать со своего пути, — произнес он, смотря на что-то невидимое мне. — Я не могу поверить, что у демона есть душа, что его можно спасти. Нет, не могу. Я погибну, если начну сомневаться… — Его все еще страдающий взгляд обратился на меня, и он наконец заговорил со мной: — Зачем ты явилась, вампирша? Чего ты медлишь? Я знаю, ты жаждешь убить меня, я вижу это в твоих глазах. Что тебе мешает?

Я немного помолчала, чтобы взять себя в руки, чтобы голос звучал спокойно, а потом ответила:

— Я обещала Зику, что найду вас. Верьте во что хотите, но это правда. — Я осторожно обошла стол, пристально следя за рукой Джеба, все еще сжимавшей скальпель. — Я сказала, что приведу вас целым и невредимым, и так я и сделаю. Если не хотите идти, потому что я прошу, сделайте это ради Зика, Калеба и Бетани. Они заслуживают лучшей участи, вам так не кажется? — Я показала на окно, потом сердито повернулась к Джебу. — Но сейчас нельзя останавливаться. Нельзя их бросить. Доставьте это чертово лекарство в Эдем, чтобы у них было какое-то будущее. Сделайте это хотя бы для них.

Кровь отлила от лица Джеба. Скальпель внезапно выпал из его руки, со звяканьем ударившись об пол.

— Ты устыдила меня, вампирша, — прошептал он еле слышно. — Все это время я был так сосредоточен на том, чтобы довести людей до Эдема, что забыл о своем долге защищать их во время путешествия. Я доверил Иезекиилю заниматься тем, чем с самого начала должен был заниматься сам. И вот к чему это привело. — Он бросил взгляд в окно. — Я погубил Дороти, — прошептал он, — и Дэррена. И всех остальных. Из-за меня мы оказались здесь. Их смерти на моей совести.

— Не все погибли, — напомнила я, изо всех сил сдерживая Голод — теперь, когда рана залечилась, он совсем озверел. Мне отчаянно хотелось броситься на этого человека и вонзить клыки ему в горло, но я загнала это желание куда подальше. Я голодала всю свою жизнь, на Периферии не раз и не два чуть не умерла от голода — сейчас Голод не будет диктовать мне, что делать. — Зик ждет вас вместе с остальными. Вы все еще можете спасти множество жизней, Джеб. Вы все еще можете добраться до Эдема. Надо только пойти со мной — прямо сейчас.

— Да, — Джеб кивнул, хоть и не глядя на меня. — Да, я заглажу свою вину. Даже если придется продать свою душу демону, я отведу их домой.

Из дверей раздались размеренные аплодисменты, и сердце у меня ушло в пятки.

— Браво, — с усмешкой протянул прислонившийся к косяку статный король-вампир. — Браво. Какое трогательное представление. Я, кажется, прослезился.

Глава 23

— Так-так, — промурлыкал Шакал, заходя в комнату и закрывая за собой дверь. — Что же у нас тут такое? Как я посмотрю, еще один вампир проник в мое маленькое королевство. То-то у меня было странное чувство сегодня. И теперь понятно, почему снаружи творится все это безумие. — Он укоризненно поцокал языком и покачал головой. — Ты сожгла мой театр? Не очень-то цивилизованный поступок. Теперь мне придется искать новое место для ритуальных расчленений.

Он скрестил руки на груди и окинул меня покровительственным взглядом — возможно, потому, что я вытащила меч и встала в боевую стойку, ожидая его нападения. Меня снова одолело странное ощущение чего-то знакомого, дежавю.

— Неловко получается, — продолжал Шакал, не выказывая никакого беспокойства при виде моего оружия. — Похоже, у нас разные соображения насчет того, что должно сейчас произойти. Видишь ли, я не хочу с тобой драться. Я нечасто встречаю здесь представителей своего рода, особенно таких красивых, размахивающих мечами. Но, видимо, когда-то я тебя допек, потому что мне кажется, я тебя знаю, только не могу вспомнить откуда.

— Я тоже не хочу драться, — сказала я и кивнула на Джеба. — Я пришла лишь за ним. Отпусти его, и мы сразу же покинем твой город.

— Ох, а вот тут у нас возникает проблема, — вздохнул Шакал, потирая подбородок. — Понимаешь, я искал старика давно, с тех самых пор, как услышал об ученых и их проекте. Он нужен мне, чтобы создать лекарство. Он утверждает, что информации недостаточно, поэтому я дал ему все, что требуется, чтобы закончить исследования. Я тут благое дело делаю. — Красавец-король мародеров очаровательно улыбнулся. — Я лишь хочу уничтожить эту напасть — бешенство. Не так уж страшно, правда? Разве ты не поступила бы так же, предоставься тебе возможность?

Я ему не верила. Не могло это быть его единственной целью.

— Откуда ты узнал о лекарстве? — спросила я.

Шакал пожал плечами:

— Мой господин рассказал мне.

— Господин?

Меня внезапно охватила слабость. Нет, быть такого не может. Это чувство узнавания, мгновенное ощущение связи, внезапное понимаение того, что передо мной не просто очередной вампир. Я точно знала, что он скажет дальше, и хотела закричать ему: «Стой!»

— Создатель? Отец? — Шакал небрежно взмахнул рукой. — Тот, кто меня обратил. Он нашел меня в пустыне, умирающего от жары — бандиты убили всю мою семью, — и сделал меня тем, кто я есть. Я навеки благодарен этому самодовольному придурку, но у нас с ним были прения по многим вопросам. Спустя несколько месяцев после того, как он обратил меня, наши пути, так сказать… разошлись. Он называл себя…

— Кэнином, — прошептала я.

Шакал прищурился.

— Откуда ты… — он запнулся и посмотрел на меня так, словно только увидел. Потом запрокинул голову и расхохотался. — О, конечно! Вот и связь! Я так и знал, что откуда-то тебя знаю. Кэнин, ах ты лживый сукин сын. Как же твоя клятва никого не обращать после меня?

Я стояла, уставившись на Шакала, пытаясь осознать происходящее. Кэнин был нашим общим господином. Он обратил и Шакала, и меня, и, выходит, мы… родственники? Он мой брат? Я не знала, как это устроено в вампирском обществе. Этому Кэнин меня забыл научить.

— Какой сюрприз, да, сестра? — усмехнулся Шакал, явно довольный. Я вздрогнула от непривычного слова. Оно означало, что между нами есть связь. Что мы — семья. — Нет, ну это же просто великолепно, правда? Теперь ты не будешь нападать на меня, верно? На своего дорогого старшего брата.

— Ты мне не брат, — рыкнула я, приняв решение. Шакал поднял брови в притворном изумлении. — Я не хочу иметь с тобой ничего общего, особенно после того, что ты сделал. — Я вспомнила перепуганного Дэррена за мгновение до того, как на него набросился бешеный. Я вспомнила Дороти, устремившую пустой взгляд в небеса. — Ты убил моих друзей, и этого я тебе не прощу.

— Друзей? — фыркнул король мародеров, скрестив руки на груди. — Люди — это не друзья, сестренка. Люди — это домашние животные. Еда. Слуги. Но не друзья, — он добродушно улыбнулся мне. — Конечно, от них, полагаю, есть какая-то польза. Иногда они забавны. Но даже они понимают, что вампиры — высшая раса. Именно поэтому в глубине души все они хотят быть как мы. Возьми хотя бы моих слуг, — он указал за окно, — я предоставляю им свободу, позволяю ходить куда они хотят и убивать кого хотят, но разве они покидают меня? — Он покачал головой. — Нет. Они всегда возвращаются, потому что надеются, что когда-нибудь, когда бешенство будет побеждено, я вознагражу их за службу и сделаю их себе подобными.

— Так поэтому тебе и нужно лекарство, демон, — проговорил Джебедайя, поворачиваясь лицом к королю-вампиру. Его тело напряглось, как туго натянутая струна. — Ты хочешь превратить своих людей в вампиров, умножить свой род. Создать армию демонов и возглавить ее.

— Я и впрямь предлагал своим людям бессмертие, — пожал плечами Шакал, все еще смотря на меня. — И что? Я с радостью преподнесу им такой дар. Наша раса понесла не меньшие потери, чем их, возможно, даже большие. — Не обращая внимания на Джеба, он воздел руки вверх и шагнул ко мне: — Ну же, сестра, почему тебя так заботит судьба одного человека? Люди — еда, кровяные мешки. Мы созданы повелевать ими, поэтому мы и превосходим их во всем. Перестань сопротивляться своим инстинктам. Если Кэнин и вправду тебя обратил, значит, ты способна стать Мастером, как и я. А я не против поделиться с тобой всем, что имею. Других вампиров в своем королевстве я не терплю, но для тебя сделаю исключение. — Он заговорил тихим, успокаивающим голосом: — Подумай о том, что мы могли бы создать вдвоем. Мы могли бы построить свой маленький рай, с армией, слугами и скотиной. Мы могли бы одаривать самых верных слуг бессмертием и правили бы этим миром до скончания времен. Это был бы наш собственный вампирский Эдем.

— Никогда! — выкрикнул Джеб и схватил с пола скальпель. — Никогда! — с обезумевшим лицом повторил он. — Богомерзость! Я умру, но не допущу этого! — И, высоко воздев скальпель, он бросился на короля мародеров.

Шакал повернулся к нему, легким движением ухватил Джеба за запястье и вывернул скальпель из его руки.

— Ну-ну, — рыкнул он, обнажая клыки и поднимая Джеба в воздух. — Умирать тебе еще рано. Ты мне нужен, чтобы создать лекарство. Впрочем, ради этого я без зазрения совести немного тебя помучаю.

Он швырнул Джеба спиной вперед — тот врезался в уставленный стеклянной посудой стол, упал, на него обрушился дождь осколков, в воздухе, точно гейзер, поднялся запах крови.

Мой Голод взвыл. Я кинулась к Джебу, который едва мог держать спину прямо, сама не зная зачем — чтобы помочь или чтобы напасть. Кровь текла по его лицу и рукам, заливала глаза, он осел в море осколков у стола, уронив голову на грудь.

— Джеб. — Я склонилась над ним, отчаянно пытаясь не слушать биение пульса на его горле, не смотреть на багровое пятно, растекающееся по его рубашке. Он запустил пальцы куда-то внутрь своей порванной куртки. Шакал стоял, не двигаясь с места, скрестив руки на груди, наблюдая за нами с ухмылкой.

— Вампирша, — прошептал Джеб сквозь стиснутые зубы и коснулся своей рукой моей. Что-то маленькое — полоска темного пластика — упало мне в ладонь. Я растерянно уставилась на продолговатый предмет размером примерно с мой средний палец.

— Для Иезекииля… — прошептал Джеб, и рука его вяло упала. — Скажи ему… чтобы позаботился о людях.

— Джеб…

— Что ж, это было занятно, — сказал Шакал, потирая руки. — Но кажется, мое терпение на сегодня исчерпано. Так что сейчас, дорогая сестренка, мне нужен от тебя ответ. Ты присоединишься ко мне? Поможешь мне найти лекарство и заново заселить мир? Только подумай, чтó вампирские правители выложат нам за эту информацию. Мы могли бы повелевать ими всеми, если бы захотели. Что скажешь?

Я смотрела на бессильно привалившегося к столу Джеба. Я чувствовала запах его крови, слышала, как бьется в груди его сердце, ощущала взгляд его холодных глаз. Осуждающий, ненавидящий. Даже сейчас я была для него демоном. И мне никогда не стать для него кем-то иным. Я вновь повернулась к Шакалу.

— Нет, — сказала я, и его брови взлетели вверх. Подняв меч, я встала между ним и человеком. — Я забираю Джеба отсюда, нравится тебе это или нет. Так что уйди с дороги.

Шакал печально покачал головой.

— Жалко, — пробормотал он. — Знаешь, мы ведь могли бы устроить нечто невероятное. Брат и сестра, связанные общей судьбой, объединяют силы, чтобы изменить свой мир. Что тут скажешь — в душе я романтик, хоть эта история и невозможна. — Он театрально вздохнул и улыбнулся мне. — Теперь мне придется тебя убить.

— Тогда кончай болтать, — дерзко сказала я, принимая боевую стойку, — и приступай к делу. Солнце скоро взойдет.

Шакал оскалил зубы, его золотистые глаза блеснули.

— О, не сомневайся во мне, сестренка. Мне понадобится совсем немного времени.

Из-под полы плаща он достал длинный деревянный кол с заостренным смертоносным концом. Внутри меня шевельнулся дикий, первобытный страх, и я отпрянула.

— Я думал, ты оценишь, — с нехорошей улыбкой сказал Шакал и шагнул вперед. — Этому ведь меня научил Кэнин — справляться со своими страхами, использовать их себе во благо. — Он усмехнулся, крутанул кол в руке. — Что такое, сестренка? Разве тебя он этому не учил? Или твое образование прервал кто-то из нашего рода, кому понадобилась его голова? Так сколько же старина Кэнин с тобой занимался? Кажется, меньше, чем со мной. Я пробыл со своим господином долго.

— Он учил тебя смертельному занудству? Потому что я этот урок, похоже, пропустила.

Шакал взревел от смеха.

— Ох, нравится мне эта девчонка, — задумчиво проговорил он, покачивая головой. — Очень жалко будет тебя убивать. Ты точно не хочешь передумать? Эти люди иногда такие скучные.

— Нет, — гневно глядя на него, я мотнула головой. — Я не позволю тебе причинить вред еще кому-либо.

— Очень хорошо, — пожал плечами король-вампир, поигрывая колом. — Я дал тебе шанс. Ну, ты готова, сестренка? Поехали!

Он бросился вперед, одним прыжком преодолев комнату, — двигался он так быстро, что я не могла проследить за ним взглядом. Я отчаянно замахала мечом, но Шакал увернулся и обошел мою защиту. Его пальцы сомкнулись на моем горле, и он поднял меня в воздух. Прежде чем я успела что-либо предпринять, он швырнул меня на стол. Вновь во все стороны, точно хрустальный дождь, полетело стекло, и мой затылок ударился о мраморную столешницу. Пораженная, я застыла. Долю мгновения спустя Шакал с размаху вонзил деревянный кол мне в живот.

С воплем я выгнулась дугой. Меч выпал из руки на пол. Такой боли мне еще не доводилось испытывать — огненные волны прокатились по телу и сошлись там, где дерево вошло в плоть. Я чувствовала кол внутри себя — внутренности словно сжали, стиснули и перекрутили. Я попыталась его выдернуть, но Шакал схватил мое запястье и прижал к столешнице.

— Больно, да? — прошептал он, склоняясь надо мной, сверкая желтыми глазами. — Просто невероятно, какие страдания может причинить кусок дерева, воткнутый в живот. Раскаленной кочергой в мозг сквозь глаз и то лучше. — Мое тело содрогнулось, и я стиснула зубы, сдерживая очередной вопль. Улыбаясь, Шакал продолжал держать меня: — О, и если ты задаешься вопросом, почему стало трудно двигаться, позволь тебя просветить. Твое тело впадает в шок — оно отключается, пытается восстановиться. Еще несколько минут, и ты будешь молить меня отрезать тебе голову и положить этому конец.

Я пыталась освободиться, но руки и ноги обмякли. Шакал держал одну мою руку, и, хотя вторая была свободна, нестерпимая боль не давала мне его оттолкнуть. Меня буквально пригвоздили к столу, насадили на кол, точно животное на копье. Шакал усмехнулся и садистски вкрутил кол глубже — в этот раз я не сумела сдержать крика.

— Готов поспорить, ты сейчас жалеешь, что не приняла мое предложение, а, сестренка? — Я едва его слышала. — Какая жалость. Я столько всего навоображал о том, что мы могли бы сделать вместе. Но тебе позарез надо было принять сторону кровяных мешков, да? Совсем как Кэнину. И смотри, где он теперь — его поймал и мучает этот урод ненормальный, Саррен. Тебе следует гордиться тем, что ты пошла по пути нашего господина.

Свободной рукой я пыталась нащупать хоть что-нибудь, чтобы освободиться. Я заставила себя заговорить с Шакалом, чтобы отвлечь его.

— К-как… ты…?

— Узнал про Кэнина? — Шакал снова крутанул кол, и я беспомощно выгнулась, охваченная мучительной болью. — Ты ведь видела его сны, верно? Сильные переживания иногда передаются кровным родственникам. Так что Кэнин сейчас, возможно, даже чувствует твою боль. Как интересно, правда? — Он с улыбкой придвинулся ко мне: — Эй, Кэнин, ты меня слышишь? Видишь, что я делаю с твоим последним отродьицем? Что-что? — Он склонил голову набок. — Говоришь дать ей еще один шанс? Не убивать ее, как ты убил своих братьев? Интересная мысль. Думаешь, если я спрошу еще раз, она согласится?

Мои пальцы наткнулись на край чудом не разбившейся колбы и сомкнулись на ней. Шакал все еще стоял, наклонившись ко мне, и я со всей силой ударила его колбой по лицу. Стекло разбилось, голова Шакала дернулась, он взревел.

Он схватил меня со стола, швырнул через голову — я понеслась по воздуху, на мгновение увидела стремительно приближающиеся окна и с оглушительным звоном врезалась в стекло. Холодный ветер Чикаго ударил мне в лицо, на секуду я зависла в пустоте, а потом начала падать.

В отчаянии я изогнулась, выбросила вперед руки, ища что-то прочное. Мои пальцы проскребли по металлу, и я ударилась о внешнюю стену здания, одной рукой уцепившись за подоконник.

Я посмотрела вверх. Шакал нависал надо мной, половина лица у него была багровой, желтые глаза сверкали. Но он все равно улыбался — его собственная кровь стекала ему в рот, окрашивая клыки в красный.

— Это, — заметил он непринужденным тоном, совсем не вязавшимся с выражением его лица, — было довольно неумно. Храбро, но неумно. Да еще и после того, как я предложил тебе выход. Любой настоящий вампир ухватился бы за такой шанс. Но только не ты. Нет, ты все еще с людьми.

Слушать его было трудно. Кол до сих пор торчал у меня в животе, и от неутихающей пульсирующей боли мои руки и ноги ослабели и одеревенели. Пальцы начали соскальзывать, и я отчаянно вцепилась в подоконник.

Шакал подобрал с пола кусок бетона размером почти с человеческий череп и легко подбросил на ладони.

— Если ты настолько без ума от этих ходячих кровяных мешков, — улыбнулся он, поднимая руку, — то можешь воссоединиться с ними в аду.

Я собралась с духом, понимая, что сейчас умру. Но тут я услышала позади Шакала шаги, и мгновение спустя Джебедайя Кросс врезался в короля мародеров сзади. Завывая, размахивая руками и извиваясь, Шакал с намертво вцепившимся в его спину стариком перелетел через мою голову. Оба они — один с воплем, другой в мрачном молчании — рухнули в темноту.

Потрясенная, едва не теряя сознание, я висела на подоконнике, а мысли мои неслись вскачь. Словно в трансе, я схватила кол и с криком выдернула его из живота. Он выпал из моих онемевших пальцев, крутясь и отскакивая от стены, полетел вниз и исчез в темной воде внизу.

Дрожа, я сумела забраться в разбитое окно, пока руки и ноги совсем не ослабели, и растянулась на плиточном полу, уставившись в потолок.

Я не могла пошевелиться. Боль и Голод раздирали меня, но я ощущала внутри абсолютную пустоту. Из меня выкачали всю жизнь.

Я никак не могла возместить нанесенный моему телу ущерб и чувствовала, как угасаю. Хотелось нырнуть в черноту спячки, подальше от боли.

Не знаю, сколько я так лежала. Где-то в глубине души я понимала, что надо двигаться, искать убежище. Надвигался рассвет, совсем скоро первые лучи солнца должны были содрать кожу с моих костей и обратить меня в факел. Я попыталась отползти, заставить руки и ноги шевелиться, но они были такими тяжелыми, а я так устала. Уже разозлившись, я изо всех сил старалась не заснуть, сражалась с засасывающей меня темнотой, пыталась двигаться. Но чем ближе подбиралось солнце, тем очевиднее становилось, что мое время наконец вышло.

Обессилев, я снова рухнула на пол. Вот и все. Мне ничего больше не осталось. Рассвет наступит меньше чем через час, и он застанет меня здесь, на открытом пространстве, совершенно беспомощную. Я сгорю и избавлю от себя этот мир. Вот и хорошо.

— Эллисон!

Голос доносился словно ниоткуда, пробиваясь сквозь слои темноты. Не до конца веря своим ушам, я слабо пошевелилась. Возможно, это сон. Возможно, я уже умерла. Тут кто-то опустился рядом со мной, положил мою голову себе на колени и принялся нежно меня баюкать. Я хотела отодвинуться, хотела сопротивляться, но тело меня попросту больше не слушалось, и я сдалась.

— О Господи, — прошептал голос, знакомый, искаженный мукой, и я почувствовала, как что-то коснулось дыры в моем животе. — Эллисон, ты меня слышишь? Очнись. Ну же, нам надо выбираться отсюда.

«Зик?» — ошарашенно подумала я. Нет, быть такого не может. Зик ушел, я велела ему выбираться из города с остальными. Он сейчас должен быть далеко. Но это его голос побуждает меня очнуться, открыть глаза. Я сама этого хотела, но спячка затягивала меня, засасывала, и голос звучал все слабее. Я не могла ему ответить. Он поудобнее устроил меня на руках, я услышала стон боли, и внезапно в воздухе разлился горячий запах крови.

— Пожалуйста, пусть это подействует, — прошептал он и прижал что-то к моему рту.

Теплая жидкость потекла по моим губам. Инстинктивно я с силой сжала зубы и услышала, как кто-то надо мной охнул. Я этого почти не заметила — и не хотела замечать. В рот мне лилась жизнь, и я жадно глотала ее, чувствуя, как возвращаются в тело силы, как уходит слабость. Мой Голод с ревом воспрял, словно осознав, как близки мы с ним были к смерти, и я остервенело сжала челюсти, погрузила клыки глубже. Раздался сдавленный крик, и плоть и мышцы под моими зубами напряглись. Я уже с ума сходила от желания. Кровь текла недостаточно быстро, я хотела вскрыть вены, чтобы она хлынула горячим потоком. Я чувствовала биение пульса на запястье в унисон с биением сердца и хотела пить и пить, пока не заставлю их ослабеть и наконец утихнуть.

Рыкнув, я высвободила руку и потянулась к горлу добычи, туда, где кровь билась сильнее всего, где жизнь струилась прямо под кожей. Обнажив клыки, я уже готова была вонзить их в его шею, выпустить на свободу этот великолепный поток жара и силы, но тут его тело напряглось. Я услышала, как ускорилось и усилилось сердцебиение, и до меня дошло.

Зик! Нет, я не могу. Дрожа от отчаянной нужды и Голода, я остановилась в одном вздохе от его горла — так близко, что чувствовала исходящее от его кожи тепло. Зик застыл, прерывисто дыша, оцепенев от страха и предчувствия того, что сейчас случится. Где-то в самой глубине души я хотела отпрянуть, но не могла заставить себя пошевелиться. Только не сейчас, когда его пульс трепетал в дюйме от моих губ, а сладкий пьянящий аромат крови переполнял меня. Я придвинулась ближе, и мои губы коснулись его кожи, мягко, совсем легонько, и Зик охнул. Я стояла на коленях, дрожа, пытаясь найти в себе силы отодвинуться, и тут Зик шевельнулся. Совершил одно-единственное, почти незаметное крохотное движение. Он вздрогнул, глубоко вдохнул и поднял подбородок, обнажая горло. Предлагая его мне. И я не смогла удержаться.

Я накинулась на него, глубоко вонзила клыки в его шею. Сдерживая крик, Зик напрягся, выгнул спину и стиснул мои руки. Его кровь, горячая и сладкая, хлынула мне в рот, растеклась по всему телу, словно жидкий огонь. На вкус она была как земля, как дым, как жар, как страсть и сила, и главное — как Зик. Он выдохнул мое имя, и в голосе его звучали благодарность и желание — о, быть бы к нему еще ближе, мне все было мало. Его сердцебиение грохотало у меня в ушах, выбивая дикий ритм, и я забылась в этом мгновении, словно коконом, оплетенная экстазом, чувствуя, как сама суть этого невероятного человека струится сквозь меня.

Нет! Сквозь Голод и жажду крови пробилась, еле дыша от ужаса, крохотная частичка здравого смысла. «Это же Зик! — кричала она. — Это от Зика ты сейчас кормишься, это сердце Зика ты сейчас слышишь. Его кровь спасает тебе жизнь, и ты убьешь его, если не остановишься немедленно!»

Голод взревел — он еще не насытился, даже еще не успокоился. Меня едва не убили, и для полного излечения мне нужно было больше крови. Но я не могла взять больше, не рискуя жизнью Зика. Он был не в том положении, чтобы оттолкнуть меня, — я должна была сама себя контролировать. «Стой, — твердо сказала я себе, вновь подавляя Голод. — Довольно. Хватит!»

Неимоверным усилием я отодвинулась от Зика, заставила себя втянуть клыки. Я почувствовала, как Зик вздрогнул, когда они вышли из его горла, почувствовала, как обмякло его тело.

Несколько мгновений мы оба не шевелились. Я в ужасе посмотрела на Зика. Под моим напором он упал назад и теперь полулежал, опираясь на локти, тяжело дыша, а я сидела на нем верхом. Из двух крохотных отверстий на его шее еще сочилась кровь. На лице у него так и застыло ошарашенное выражение, но, когда он наконец поднял голову и посмотрел на меня, глаза были ясными.

Я замерла. Он видел. Он видел меня в худшем моем проявлении, в вампирском рычащем оскаленном кровавом безумии. Видел меня — чудовище, едва не убившее его по велению инстинкта. До этого, хотя он и знал, кто я такая, я по крайней мере представала перед ним в более или менее человеческом облике. Я могла лишь догадываться, что он думает обо мне теперь.

Зик смотрел на меня, и от этого пристального взгляда хотелось забиться в какую-нибудь глубокую нору, но в то же время хотелось снова наброситься на него, пригвоздить к полу и закончить то, что я начала. Я чувствовала, как он дрожит подо мной, как колотится под моими ладонями его сердце.

— Зик… я…

Я не знала, что сказать. А что тут можно было сказать? Прости, что чуть тебя не убила? Прости, что не смогла удержать под контролем своего демона? Прости, что хотела пить твою кровь, пока от тебя не останется лишь пустая безжизненная оболочка? «Я не хотела, чтобы ты видел меня такой, — в отчаянии подумала я, закрывая глаза. — Я так не хотела, чтобы именно ты увидел чудовище».

— Ты только… — Зик запнулся, выдохнул, словно что-то, стискивающее его ребра, наконец исчезло. — Ты только ответь мне на один вопрос, — произнес он дрожащим голосом. — Это значит… что я… это ведь не значит, что я теперь обращусь, так?

Я тут же замотала головой.

— Нет, — прошептала я, радуясь, что могу что-то ему ответить. — Это не так работает. Чтобы стать вампиром, ты должен выпить моей крови.

А еще для этого я должна почти убить тебя.

Зик вздохнул и чуть расслабился.

— Тогда… хорошо, что я вернулся.

Я слезла с него и поднялась на ноги. Зик встал и посмотрел мне в лицо, бледный от холода, боли и кровопотери. Я отвернулась, поглядела в разбитые окна на танцующие на ветру искры от пожара. Спиной я почувствовала взгляд Зика, и стыд обжег меня, точно пламя.

— Почему ты вернулся? — прошептала я. — Я же тебе не велела. Ты должен был…

— Я не мог тебя бросить, — ответил Зик. — Только не после всего, что ты сделала для нас. Для меня. Я должен был вернуться. — Я услышала его шаги, почувствовала его у себя за спиной. Уголком глаза я заметила, что он смотрит на город и языки пламени. — Остальные в безопасности, — сообщил Зик. — Они на окраине города, ждут нас. Нам надо идти. Как я понимаю… — его голос чуть не сорвался, он сглотнул. — Как я понимаю, Джеб с нами не пойдет.

Джеб. Я почувствовала страшный укол вины. И еще — пустоту, оттого что понимала, как подвела обоих.

— Зик, — начала я, наконец повернувшись к нему. — Джеб…

— Я знаю, — прошептал он, показав на разбитое стекло. Лицо его напряглось. — Я видел… что он сделал, когда ты была под окном. Я как раз подходил к зданию, когда они… упали.

Внутри у меня все похолодело.

— Джеб не…

— Нет, — Зик покачал головой и закрыл глаза, словно пытаясь избавиться от воспоминания. — Я ничем не мог ему помочь.

— Я так тебе соболезную. — Это были неподходящие слова. Глядя на дрожащие плечи Зика, на его стиснутые кулаки, я жалела, что не смею прижаться к нему хотя бы на мгновение. — Я пыталась.

— Ты не виновата, — голос у Зика сорвался в конце фразы, и он глубоко вдохнул. — Это Джеб так решил. Он выбрал закончить все таким способом, пусть даже это означало спасти… — Зик помолчал, провел рукой по волосам и тихо закончил: — Ты, должно быть, как-то сумела произвести на него впечатление. Я знал Джеба четырнадцать лет, и он никогда не менял своего решения.

«Ошибаешься, — подумала я. — Он думал не обо мне, а о тебе».

Я достала из кармана пластиковую полоску, которую мне дал Джебедайя.

— Он хотел, чтобы это было у тебя, — сказала я, и Зик повернулся ко мне. — Он сказал, ты знаешь, что с этим делать.

Зик принял полоску осторожно, почти с благоговением, поднял ее к глазам и внимательно рассмотрел.

— Ты знаешь, что это? — помолчав, спросила я.

— Да, — оглядев комнату, он кинулся к столу напротив и вставил пластиковую полоску в прорезь на боку компьютера. Меня поразило то, что он знал, как с ней обращаться, и еще больше поразило то, как он принялся нажимать на кнопки на клавиатуре — на экране появилось несколько окон. — Да, — пробормотал Зик, его голубые глаза скользили по экрану. — Это все их исследования. Вся информация об эпидемии, о бешеных и о вирусе. Тут всё — их научные методы, опыты, которые они ставили на вампирах, и прочее. Если мы доставим эти сведения в Эдем, у нас будет реальный шанс создать лекарство. — Он вздохнул и вытащил полоску из компьютера, снова провел рукой по волосам. — Если только мы его найдем. Мы так и не представляем, где он.

Мой взгляд упал на на зеленую доску, наполовину исписанную пыльными белыми буквами, наполовину занятую картой. Наморщив лоб, я подошла, сорвала карту с доски и прищурилась. Одни города были обведены, другие — перечеркнуты, по краю карты шли записи, сделанные, вероятно, рукой Шакала. Но один город выделялся из всех — он был обведен несколько раз, и над ним был выведен вопросительный знак.

— Думаю, представляем.

Глава 24

Когда мы с Зиком покидали башню Шакала, Плавучая яма полыхала вовсю, огромным огненным шаром выделяясь на фоне ночи. Рядом горели несколько пожаров поменьше — ветер перенес тлеющие угли на пустые крыши, закинул в разбитые окна. Никто не пытался нас задержать — затопленные улицы и мостки были на удивление пусты, все внимание людей занимало гигантское зарево в небе.

Зик молчал, он весь ушел в себя и погрузился в мысли. В один день он потерял лучшего друга и отца и теперь должен был занять место Джеба. Я хотела бы поговорить с ним, но это могло подождать. Сейчас нам нужно было выбраться из города и отвести наших в безопасное место. Если такое место вообще существует.

Голод все еще бесновался во мне, грыз изнутри, побуждал наброситься на идущего впереди меня человека и вскрыть ему горло. Кровь Зика помогла справиться с нанесенными мне повреждениями, но я все еще была страшно голодна. И, что еще хуже, — небо над домами начинало светлеть. Скоро взойдет солнце, и к этому моменту мы должны выбраться из города Шакала, иначе я поджарюсь.

Однако пока мы торопливо продвигались по мостам и мосткам, я поняла, что это не единственная наша проблема. Плавучая яма располагалась как раз между нами и выходом из города, и сейчас вокруг нее толпились люди Шакала, не говоря уже о пылающих рядом зданиях.

— Где наши? — спросила я Зика, когда, забравшись в полуразрушенный дом, мы наблюдали за тем, как колышутся на ветру длинные языки пламени. Мои вампирские инстинкты отчаянно требовали идти другим путем, но иного пути, кроме как сквозь огонь, не было.

В следующий раз, Эллисон, жги мосты после того, как перейдешь по ним.

— Они прямо за мостом, — ответил Зик, озабоченно глядя на пламя. — По крайней мере, там я их оставил. Надеюсь, с ними и сейчас все в порядке.

— Как ты их вывел?

Зик показал на рельсы на сваях, идущие вокруг района и проходящие, заметила я, прямо рядом с Ямой.

— Мы пошли под рельсами, — сказал Зик, махнув рукой, — и они вывели нас из города, как ты и говорила. На барже мы вроде как… угнали один фургон. — По его лицу пробежала тень — Зику опять пришлось убивать. — Наши ждут прямо за городом, — продолжил он, — прячутся в безопасности. Если доберемся до них, самое сложное будет позади.

— Ну что ж, — пробормотала я, поворачиваясь спиной к огню, даже здесь ощущая его жар, — придется пробиваться. Готов к очередному заплыву?

Зик мрачно кивнул:

— Показывай дорогу.

Мы вошли в воду и поплыли по затопленным улицам между горящих зданий. Воздух был густым от дыма, вокруг нас в воду с шипением падали горящие куски облицовки. Я сосредоточилась на том, чтобы двигаться вперед, не обращая внимания ни на огненные западни вокруг, ни на грызущий меня изнутри Голод, ни на теплое тело рядом.

Когда мы проплывали под мостком — Зик держался чуть позади меня, — над нашими головами раздались шаги, и через перила перегнулся мародер.

— Ты! — завопил он, вытаскивая пистолет. — Я тебя видел в Яме! Ты та самая сучка, что все запалила!

Прогремел выстрел, и мою грудь пронзила боль. Фонтаном брызнула кровь. Прежде чем вода сомкнулась над моей головой, я успела услышать крик Зика.

Злость и Голод вновь пробудились во мне. Меня достало, что в меня стреляют, меня жгут, режут, протыкают колом и выкидывают из окна. С рыком я вынырнула на поверхность, схватила мародера за ремень и стащила с мостка. Он упал в воду, подняв фонтан брызг, и бешено забился в моих руках. Когда я вонзила клыки в его горло, он напрягся, а к тому времени, как мы достигли дна, замер окончательно.

Покормившись, я задумалась, не оставить ли его здесь — рыбам и червям. Но Зик ждал наверху, и он видел, как я утаскивала мародера под воду. Рыкнув, я подхватила бесчувственное тело и вытащила на поверхность. Мародер все равно мог умереть от переохлаждения или кровопотери, но по крайней мере никто не мог обвинить меня в том, что я его утопила.

Когда я вынырнула и принялась вытряхивать воду из ушей, Зик в изумлении открыл рот.

— Ты жива, — выдохнул он, зубы его стучали от холода. — Но… тебе пуля попала прямо в грудь. Я видел…

— Меня не так легко убить, — пробормотала я. — Извини, поправка. Меня не так легко убить снова. Я ведь уже мертва, не забыл?

Проплыв под мостком, я вывалила грузное тело мародера на край платформы. Его голова откинулась назад, стали видны два сочащихся кровью следа от укусов, которые я не стала запечатывать. Зик посмотрел на меня, помрачнел, но ничего не сказал.

Впрочем, я чувствовала, что он задумался. Меж тем мы плыли по улицам и наконец достигли границ территории Шакала. Мокрый, дрожащий, он полез вслед за мной на монорельс — я протянула ему руку и помогла вскарабкаться наверх. Здесь дул ледяной ветер, и я поразилась тому, как жалко Зик выглядел — раненый, вымокший, замерзший, волосы и одежда прилипли к телу. Однако в его глазах до сих пор сверкала стальная решимость — он глядел лишь вперед, за мост. В отличие от меня — я смотрела назад, на город, объятый огнем.

Стольких уже нет. Столько жизней потеряно. Люди, которых я знала, с которыми говорила. Дороти, Дэррен, Джеб… я не смогла их спасти. Я с усилием сглотнула и потерла глаза. Когда я успела стать такой чувствительной? До того как Кэнин обратил меня, я сталкивалась со смертью каждый день. Люди умирали, и часто, — мир просто был так устроен. Я думала, что после гибели моей старой банды и предательства Шеста мне уже на всех будет наплевать. И вот, пожалуйста, — я вампир и жалею о том, что не спасла человека, всем сердцем меня ненавидевшего.

— Эллисон, — голос Зика заставил меня обернуться. Он трясся от холода, но стоял на краю рельсов прямо, уверенно. — Солнце восходит, — сказал он, кивнув на крыши домов. — Нам нужно поскорее обеспечить тебе и остальным убежище. Пошли.

Кивнув, я молча поспешила вслед за ним по рельсам, по мосту, прочь из города, на развалины Старого Чикаго, оставляя позади себя горящие угодья Шакала.

— Здравствуй, старый друг, — пропел Саррен, приближая свое покрытое шрамами лицо к моему — я видел безумие в его черных глазах. — Боюсь, поспать пока не получится. Спать — это скучно. Я всю ночь распланировал, — он хихикнул и отступил назад, глядя, как я бессильно покачиваюсь на цепях. По крайней мере, я больше не висел вниз головой, хотя одна рука, как я подозревал, до сих пор была сломана. Разобраться было сложно — мое тело ломали, залечивали и ломали снова и снова. Четко я ощущал лишь одно — Голод.

Саррен улыбнулся.

— Есть хочется, да? Даже представить не могу, что ты сейчас чувствуешь — прошло уже четыре дня. Ой, погоди. Да, я могу это представить. Нас морили голодом перед экспериментами, чтобы мы кидались на любое существо, которое к нам запустят. Ты знал?

Я не стал отвечать. Я не разговаривал с ним с того момента, как он меня поймал, и не собирался говорить сейчас. Никакие мои слова не подействуют на этого безумца — он искал лишь новых способов мучать меня, хотел меня сломать. Но этого удовольствия я ему не доставлю, пока я еще в своем уме.

Правда, сегодня он может истязать меня, как ему угодно, — это все равно не сравнится с болью, которую я испытал раньше, с видением, в котором где-то далеко отсюда двое моих отпрысков убивали друг друга. Двое детей, которых я подвел.

Эллисон. Прости меня, если бы я только лучше тебя подготовил. Каковы были шансы на то, что ты встретишься со своим кровным братом так далеко от своего дома?

— Ты сегодня что-то рассеян, старый друг, — улыбнулся Саррен, взял скальпель и поднес к лицу. Высунул язык, провел им по стальной поверхности. — Давай посмотрим, удастся ли мне завладеть твоим вниманием. Я слышал, кровь лучше всего на вкус, когда пьешь прямо с лезвия. Давай проверим?

Я закрыл глаза, готовясь. Мне недолго осталось, я уже чувствовал, как под воздействием боли и безумия рассудок начинает покидать меня. Утешало лишь одно: Саррен нашел меня первым, я принял на себя всю тяжесть его ненависти, и мои отпрыски не попадут в его безумные лапы.

Тут лезвие коснулось моей кожи, и никаких мыслей не осталось — их место заняла боль.

— Кэнин!

Песок хлынул мне в рот, забил нос и горло. Отплевываясь и откашливаясь, я ринулась вверх и принялась разгребать землю, пока не выбралась на поверхность.

Зик вскочил со своего места у полузасыпанного парапета. Я в полной растерянности заозиралась вокруг, пытаясь вспомнить, где мы. В нескольких ярдах набухающие волны набегали на полоску белого песка и с шипением возвращались обратно в озеро. Позади нас высились, грозя обвалиться в песок, полуразрушенные небоскребы Старого Чикаго.

Я понемногу вспоминала прошедшую ночь. Мы с Зиком нашли наших у моста, где он их оставил, в одном из тех самых фургонов, в которых их увезли мародеры. До рассвета оставались считаные минуты, и мы неслись по улицам во весь опор, стараясь уехать от бандитов как можно дальше, пока не добрались до берега. Не думая ни о чем, кроме того, что надо спрятаться от солнца, я зарылась в песок за несколько секунд до того, как рассвет окрасил воду, и мгновенно отключилась.

— Ты в порядке? — спросил Зик. Его волосы развевались на ветру. Сегодня он казался здоровее, был уже не так бледен, надел куртку поверх своей порванной рубашки. — Опять кошмары?

— Ага, — пробормотала я, хотя понимала, что это был не сон. Это был Кэнин. В беде. — Где остальные? — спросила я. — С ними все нормально?

Зик показал на здание позади нас — фургон стоял у его двери, вокруг колес скопился песок. То и дело ветер сдувал его, обнажая пятна асфальта.

— Калебу нездоровится, а Тереза подвернула лодыжку, — ответил Зик, — но, если не считать этого, все в порядке. Во всяком случае, в плане здоровья. Просто удивительно, что никто серьезно не поранился.

В дверном проеме показалась тощая фигура и поглядела на Зика и меня. Однако, увидев, что мы на нее тоже смотрим, тут же исчезла внутри.

— Они боятся меня, верно?

Зик вздохнул, провел рукой по волосам.

— Их всю жизнь учили, что вампиры — хищники и демоны, — сказал он, не извиняясь, не защищаясь, просто констатируя факт. — Да. Они боятся тебя, несмотря на все, что я им рассказал. А Рут…

— …меня ненавидит, — закончила я, пожав плечами. — В общем, ничего не изменилось.

— Она все требовала, чтобы мы тебя откопали и убили, пока ты спишь. — Зик хмуро покачал головой. — Она даже пыталсь убедить Джейка сделать это, когда я отказался. Нам пришлось… поговорить, — помрачнев, он отвернулся. — Ей страшно. Всем страшно. После того, через что они прошли, я их не виню. Но Рут не будет тебе мешать и создавать проблемы, — твердо продолжил он. — А остальные приняли тот факт, что ты теперь с нами. Ты ведь все еще хочешь кочевать с нами, верно? Ты ведь пойдешь с нами туда?

— В Эдем? — Я снова пожала плечами и отвернулась к воде, чтобы не видеть лица Зика. Так было гораздо легче. — Я не знаю, Зик. Не думаю, что в Эдеме будут рады кому-то вроде меня, — перед моим мысленным взором снова возникло лицо Кэнина, искаженное мукой. — И мне нужно… кое-что сделать. Кое-кого найти.

Я была перед Кэнином в долгу.

— С тобой они в безопасности, — я наконец искоса поглядела на Зика. — Ты их туда отведешь. Если верить карте Шакала, Эдем недалеко.

— Забудь ты про остальных, — Зик подошел ко мне — не вплотную, но близко. — Я тебя прошу. Пожалуйста. Ты пройдешь с нами последний отрезок пути?

Я посмотрела в его бледное искреннее лицо, заглянула в голубые глаза — в них была безмолвнаяя мольба — и почувствовала, как слабеет моя защита. Кэнин нуждался во мне, но… Зик тоже во мне нуждался. Я хотела остаться с ним, хоть и знала, что наше… то, что у нас с ним было, закончится лишь трагедией. Я вампир, а он очень даже человек. При всех моих чувствах, я не могла отделить их от Голода. Находясь рядом с Зиком, я подвергала его опасности, и все же я хотела пойти на этот риск — рискнуть даже его жизнью, лишь бы быть с ним. И именно эта зависимость пугала меня больше всего, с чем мне приходилось сталкиваться на своем веку. Периферийка Элли отлично знала: чем сильнее ты с кем-то сблизишься, тем больнее будет, когда этот кто-то неизбежно тебя покинет.

Но мы зашли уже так далеко — было бы неправильно не дойти до конца.

— Хорошо, — прошептала я, надеясь, что Кэнин сумеет продержаться еще немного. Я скоро приду, Кэнин, клянусь. — Значит, в Эдем. Закончим начатое.

Зик улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Вместе мы пошли через пляж к дому, где в тени нас ждали остальные. ***

Семеро человек сгрудились в задней части фургона, тихие, перепуганные. Двое подростков, двое стариков и трое детей, один из которых постоянно кашлял и сморкался в рукав. Зик сел за руль, я устроилась на пассажирском сиденье, глядя в окно. Никто особо не разговаривал. Один раз я предложила кому-нибудь поменяться со мной местами, но предложение было встречено потрясенным молчанием. Никто не хотел, чтобы рядом с ним сидел вампир. Так что мы с Зиком остались впереди, с грузом невысказанных слов.

Мы ехали на восток вдоль, казалось, бесконечного озера по дороге, отмеченной на карте Шакала, не упуская из виду город позади. Я то и дело поглядывала в зеркала, ожидая, что на дороге появятся стремительно приближающиеся к нам лучи фар. Этого не случилось. Дорога оставалась все такой же темной и пустой, тишину нарушал лишь шорох волн, и кроме нас, людей тут не было.

— У нас кончается горючее, — пробормотал Зик несколько часов спустя. Нахмурившись, он постучал по приборной панели и вздохнул: — Как думаешь, далеко мы от Эдема?

— Не знаю, — ответила я, еще раз поглядев в карту. — Я понимаю только, что надо ехать по дороге на восток, пока не доберемся.

— Господи, надеюсь, он действительно там, — прошептал Зик, стискивая руль, напряженно смотря вперед. — Пожалуйста, пожалуйста, пусть он там будет. И в этот раз — настоящий.

Мы въехали в очередной мертвый город у берега озера, миновали полуразрушенные небоскребы, развалины домов и бесчисленное количество машин, сбившихся в кучу на потрескавшихся дорогах. Пока мы пробирались сквозь трясину из ржавых автомобилей, я думала о том, какой же хаос царил на улицах в былые времена, гадала, как люди вообще ухитрялись куда-то добраться, ни в кого не врезавшись.

Внезапно Зик остановил фургон у выцветшего красного грузовика и заглушил двигатель.

— Почему мы остановились? — удивленно спросила я.

— Бензина почти не осталось. Сзади есть канистра и шланг — я их заметил, когда мы угоняли фургон. Думаю, мы сможем вытянуть хотя бы немного из других машин. Прикроешь меня?

Я кивнула. Зик повернулся к остальным пассажирам — те беспокойно заворочались и заворчали.

— Все будьте внимательны. Мы остановились только набрать бензина. Скоро снова двинемся, о’кей?

— Я есть хочу, — пробормотал Калеб, шмыгнув носом.

Зик ему улыбнулся:

— Скоро будет привал, обещаю. Только выберемся сначала из города.

Я, как зачарованная, наблюдала за Зиком: он открыл крышку на боку одной из машин, засунул в отверстие шланг и стал высасывать бензин. В первых двух автомобилях ничего не нашлось, но на третьей попытке Зик внезапно закашлялся, отвернулся, выплюнул прозрачную жидкость и сунул шланг в пластиковую канистру. Утерев рот, он прислонился к другой машине и принялся смотреть, как стекает горючее.

Я подошла и прислонилась к двери машины рядом, так что наши плечи почти касались друг друга.

— Как ты держишься?

Зик пожал плечами.

— Нормально, наверное. — Он вздохнул, потер руку. — Понимаешь, до меня до сих пор не дошло. Я все жду, что Джеб выдаст мне указания, скажет, что делать дальше, когда нам остановиться. — Он снова тяжело вздохнул, окинул взглядом город. — Но Джеба больше нет. И за все теперь отвечаю я.

Помедлив, я взяла его за руку, осторожно переплела наши пальцы. Он благодарно сжал их.

— Спасибо, — прошептал Зик едва слышно. — Я бы… точно не справился, не будь тебя рядом.

— Мы почти добрались, — сказала я. — Думаю, еще несколько миль, и все. И ты сможешь расслабиться. Никаких больше вампиров, никаких бешеных, никаких преследующих тебя мародерских королей. Ты вздохнешь наконец спокойно.

— Если Эдем и вправду существует, — голос у Зика был такой печальный, что я повернулась к нему.

— Что такое? — спросила я с хитрой улыбкой. — Только не говори мне, что твоя вера ослабла, Иезекииль Кросс.

Губы Зика изогнулись в ухмылке.

— Ты права, — сказал он, выпрямляясь. — Нельзя сдаваться сейчас. Давай сначала туда доберемся, а там уже посмотрим. — Он наклонился, поднял канистру и посмотрел внутрь. — Получилось… что, где-то три галлона? Два с половиной? Думаешь, сумеем набрать еще?

— Зик! — рыкнула я, обернувшись на дорогу.

Зик проследил за моим взглядом и застыл.

Длинное тощее существо скорчилось на крыше машины ярдах в ста от нас, бледная кожа блестела в лунном свете. Оно еще не заметило нас, но я увидела еще одного бешеного, рыскающего позади грузовика, и тот, что сидел на машине, зарычал и прыгнул за ним, скрывшись в автомобильном море.

— Давай выбираться отсюда, — прошептал Зик, и мы поспешили к фургону.

Зик мрачно залил бензин в бак — я в это время высматривала в темноте среди океана машин бешеных. Нигде не было видно никакого движения, но я слышала, как кто-то перебегает между автомобилями, и знала: они там. Когда они нас заметят — лишь вопрос времени.

— Готово, — пробормотал Зик, закрывая крышку. Он бросил мне канистру, и мы пошли к передней двери, но внезапно задняя дверь открылась и наружу, потирая глаза, вылез Калеб.

— Я устал сидеть, — объявил он. — Когда мы будем есть?

— Калеб, полезай внутрь, — приказал Зик, и в этот самый момент воздух сотряс пронзительный крик и бешеный, перепрыгнув через ближайшую машину, бросился на ребенка.

Я кинулась вперед, схватила Калеба поперек живота, прижала к себе и развернулась. Бешеный врезался в меня со всей силы, вцепился когтями, вонзил кривые клыки в шею. Зашипев от боли, я сгорбилась, защищая Калеба, а бешеный меж тем остервенело рвал мою спину.

Внезапно из фургона, вопя, выскочила Рут с ржавой монтировкой в руках. Она со всего размаху ударила бешеного по плечу, и тот, зашипев, обернулся к ней.

— Не тронь моего брата! — выкрикнула Рут и ударила бешеного по лицу — раздался смачный треск. Бешеный пошатнулся, взревел и прыгнул на нее. Когти вонзились Рут в живот, разрывая одежду и кожу, выпуская наружу внутренности. Фургон окрасился кровью. Хватая ртом воздух, Рут рухнула на спину, и тут подбежавший Зик взмахнул мачете и рубанул бешеного по шее.

Чудовище упало, судорожно щелкая челюстями, а отовсюду вокруг раздался вой и визг. Не обращая внимания на отчаянные вопли Калеба, я забросила его в фургон, Зик подхватил Рут и нырнул внутрь вместе с ней. Захлопнув за ними дверь, я перекатилась через капот, запрыгнула на водительское место и едва успела закрыть кабину — бешеный стукнулся в стекло, и оно покрылось паутиной кровавых трещин.

Еще один бешеный, шипя, запрыгнул на капот в тот самый момент, когда я поворачивала ключ, оставленный Зиком в замке зажигания. Фургон сдвинулся с места, бешеный стукнулся о ветровое стекло, скатился на землю, и я внезапно увидела дорогу. Я надавила на газ, фургон со скрежетом рванул вперед по тротуару, сбил нескольких бешеных, и мы покинули город и скрылись в ночи. ***

Мы похоронили Рут перед самым рассветом, на маленькой ферме в часе езды от города. Она до самого конца была в сознании, со своей семьей, и все это время Зик бережно обнимал ее. Я сосредоточилась на дороге, пытаясь не отвлекаться на пропитавший фургон насквозь запах крови и на тихие безнадежные всхлипывания за спиной. Ближе к концу я услышала, как Рут шепчет Зику, что любит его. Я слушала ее сердцебиение — оно становилось все тише и тише, пока не стихло совсем.

— Эллисон, — окликнул меня Зик несколько минут спустя, прервав отчаянные рыдания Калеба, умолявшего сестру проснуться, — скоро рассвет. Поищи место, где остановиться.

Я заглушила двигатель у заброшенного фермерского дома, и, хотя рассвет уже приближался, помогла Зику вырыть в твердой глинистой почве могилу. Все стояли молча, пока Зик вспоминал всех, кого мы потеряли: Рут, Дороти, Дэррена и Джеба. Его голос несколько раз срывался, но он сохранял спокойствие и самообладание, даже несмотря на то что по лицу его струились слезы.

Я не смогла выстоять всю церемонию. Солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта, я встретилась взглядом с Зиком, и он кивнул. Покинув наше сильно уменьшившееся сообщество, я нашла за домом голый участок земли и зарылась в нее, погрузилась в темноту под тихий горестный голос Зика.

Глава 25

К счастью, на сей раз мой сон не тревожили кошмары. Но это никак не смягчило ощущения чрезвычайной ситуации, когда на следующую ночь я выбралась из земли и отряхнула волосы и одежду. Кэнин все еще где-то там. В беде. Возможно, спасти его нельзя. Возможно, жуткая тишина в моих снах означала, что он уже мертв. Но я не могла его бросить. Я должна была по меньшей мере постараться его найти.

Как можно скорее.

Вытащив кусок глины из волос, я обернулась и обнаружила, что на меня пристально смотрит Калеб.

Глаза у него были красные и опухшие, лицо грязное, все в пятнах от размазанных руками слез. Но смотрел он на меня спокойно и без страха.

— Рут зарыли в землю, — сказал он наконец, и где-то вдалеке раздался еле слышный раскат грома. Позади Калеба сверкнула молния — надвигалась гроза.

Я кивнула, гадая, к чему ведет мальчик.

— Но ты вылезла, — продолжил Калеб, бросив взгляд на разрытую землю позади меня. Он с надеждой взглянул в мое лицо. — Ты вылезла, и, может… Рут тоже вылезет? Можно подождать. Можно подождать, пока она вернется, как ты.

— Нет, Калеб, — я грустно покачала головой. — Я другая. Я вампир. — Я помолчала: не испугает ли его это? Не испугало. Опустившись на колени, я взяла его за руку, посмотрела на перепачканные пальцы. — Рут была человеком, — прошептала я. — Как ты. И Зик. И все. Она не вернется.

Губы Калеба задрожали. Внезапно он набросился на меня, принялся колотить кулачками по плечам.

— Тогда сделай ее вампиром! — всхлипнул он, и из глаз его вновь полились слезы. Я вздрогнула — главным образом от испуга, не зная, что делать. — Пусть она вернется! — прокричал Калеб. — Верни ее сейчас же!

— Эй-эй! Калеб! — И подоспевший Зик уже схватил мальчика за запястье, поднял на руки. Калеб заревел и уткнулся ему в плечо, не переставая при этом слабо тыкать его кулачками в грудь.

Зик держал его, пока приступ не утих, потом склонил голову и прошептал что-то ему на ухо. Калеб шмыгнул носом.

— Я не голодный, — пробормотал он.

— Тебе надо что-то съесть, — возразил Зик, пригладив ему волосы. У него у самого глаза были красные, а под глазами — темные круги, словно он совсем не спал. Калеб снова шмыгнул носом и помотал головой, выпятив нижнюю губу. — Не хочешь? — спросил Зик, слегка улыбнувшись. — Знаешь, Тереза нашла в подвале яблочный джем. И персиковое варенье. Очень вкусное.

В глазах Калеба мелькнула крохотная искра интереса.

— А что такое яблочный джем?

— Иди и попроси дать тебе немножко, — сказал Зик, отпуская мальчика на землю. — Все в кухне. Лучше поторопись, а то Мэтью все съест.

Калеб убежал, все еще мрачный, но хотя бы уже не в истерике. Зик подождал, пока он скроется за углом, потом вздохнул и потер рукой глаза.

— Ты хоть сколько-то поспал? — спросила я.

— Час, может быть. — Зик опустил руку и посмотрел не на меня, а на заросшие поля за изгородью. — Я нашел в гараже немного бензина, — сказал он, — а в подвале лежит штук десять банок с консервами, так что еще одну ночь мы продержимся, — он вздохнул и опустил голову. — Ты сказала Калебу, что Рут не вернется?

Я напряглась и кивнула:

— Он должен был это услышать. Я не хотела давать ему ложную надежду на то, что его сестра еще может ожить. Это было бы попросту жестоко.

— Понимаю. — Зик наконец повернулся, и меня поразило опустошенное выражение его лица. Он словно постарел на много лет, под глазами появились круги, вокруг рта — морщины. — Я пытался сказать ему раньше, но… — он пожал плечами. — Наверное, ему было нужно услышать это от тебя.

— Ты же понимаешь, что твоей вины тут нет.

— Все мне так говорят. — Зик поежился под нарастающим ветром. — Хотел бы я в это поверить, — он смахнул влосы с лица, покачал головой. — Хотел бы я поверить… что у нас все получится. Что Эдем все еще где-то там, до сих пор ждет нас. Что где-то на этой Богом забытой земле есть безопасное место.

Он развернулся и пнул лежащую в сорняках бутылку — она ударилась о стену дома. Зеленые осколки полетели во все стороны, я вздрогнула и грустно посмотрела на Зика.

Он склонил голову набок и устремил взгляд в облака.

— Дай мне знак, — прошептал он, закрыв глаза. — Хотя бы намек. Что угодно. Что угодно, чтобы я понял, что делаю все правильно. Что я не должен сдаваться и прекращать искать то, чего найти нельзя, пока все вокруг меня не погибнут!

Разумеется, никакого ответа не последовало, кроме ветра и надвигающейся грозы. Зик вздохнул, повесил голову, повернулся ко мне — глаза его были совершенно пустыми.

— Пошли, — пробормотал он. — Надо выехать до грозы.

Я бросила взгляд на стену идущих от озера облаков. В сумраке что-то блеснуло, что-то шевельнулось — я прищурилась, ожидая, что это повторится.

— Зик, — шепнула я, не отрывая глаз от поля за оградой. — Смотри.

Он повернулся, пригляделся. Несколько мгновений мы стояли молча, вокруг поднимался ветер, на горизонте сверкали раздвоенные молнии. Угрожающе прогрохотал гром, и на землю упали первые капли дождя.

И тут далеко-далеко зажегся маяк, тьму прорезал луч света, пробился сквозь облака. Он моментально исчез, но несколько секуд спустя появился снова, устремился в небеса.

Зик изумленно моргнул.

— Что это?

— Не знаю, — прошептала я, прячась за его спину. — Но — хотя я могу и ошибаться — похоже, что свет идет с востока.

— Где и должен быть Эдем, — закончил Зик почти шепотом и, не оглядываясь, побежал за дом. Я услышала, как он зовет остальных, и пошла за ним. Пока все спешно собирались, меня одолевали волнение и тревога. И я изо всех сил надеялась, что в конце дороги Зик и его семья найдут то, что ищут. ***

Мы ехали вдоль озера, не спуская глаз с еле заметного луча света за деревьями. Все молчали, но я легко различала быстрый стук нескольких взволнованных сердец. По окнам барабанил дождь, и Зик, прищурившись, пристально и сосредоточенно смотрел сквозь ветровое стекло. Сквозь грозу было трудно что-либо разглядеть, но свет не гас, луч надежды сиял сквозь струи дождя, побуждая нас двигаться вперед.

Дорога стала уже, она петляла по разросшемуся лесу, иногда совсем пропадая в траве, кусты теснились на обочинах и пробивались сквозь трещины в асфальте. Между деревьями начали появляться машины — разбросанные по обе стороны от дороги или застрявшие в канавах. Напряжение нарастало, и мои инстинкты забили тревогу. Мне казалось, что эти машины принадлежали тем, кто, как и мы, ехал на свет в поисках надежды и безопасности. Только они так и не добрались до цели. Что-то остановило их на пути к Эдему. Что-то, что, возможно, поджидало и нас.

«Бешеных всегда привлекают места большого скопления людей, — прозвучал в моей голове голос Кэнина. — Потому-то примыкающие к вампирским городам развалины так опасны — бешеные поняли, где их добыча, и, хотя они не могут преодолеть стены, попыток они не оставляют. Разумеется, им не хватает ума устраивать сложные ловушки, но известны случаи, когда они устраивали засаду на людей среди брошенных машин, когда знали, в каком направлении добыча будет двигаться».

Зик внезапно ударил по тормозам. Фургон, пролетев еще несколько футов по дороге, резко остановился, и Калеб и Бетани закричали. Я поглядела сквозь стекло, и внутри у меня все похолодело.

Поперек дороги лежало дерево, огромное, толстое, корявое — ни объехать, ни переехать. Если вспомнить про грозу, оно могло упасть и само — от ветра. Оно могло упасть по каким-то исключительно естественным причинам.

И все же… Я знала, что это не так.

Зик посмотрел на меня — лицо его было бледным.

— Они тут, верно?

Я кивнула.

— Сколько до рассвета?

Я сверилась со своими внутренними часами.

— Еще даже полночь не миновала.

Зик сглотнул.

— Если мы останемся тут…

— Они разорвут фургон на части, пытаясь добраться до нас. — Я поглядела на дорогу в поисках света. Он сиял над ветками, соблазнительно близко. — Придется бежать.

Зик закрыл глаза. Я видела, что он дрожит. Вновь открыв глаза, Зик бросил быстрый взгляд в заднюю часть фургона, на Калеба, Бетани, Сайласа, Терезу, Мэтью и Джейка. На остатки нашего сообщества. На тех, кто уцелел. Придвинувшись ко мне, он прошептал:

— Они не смогут. У Терезы больная нога, а дети… они этих тварей не обгонят. Я не могу их бросить.

Я выглянула в окно. Там, куда не доставал свет фар, были лишь дождь и тьма, но я знала: бешеные там, наблюдают за нами. «Брось их, — прошептал мой инстинкт выживания. — Им конец. Вытащи отсюда Зика и забудь об остальных — их уже не спасти».

Я тихо, глухо зарычала. Мы проделали такой путь. Нам осталось совсем немного.

— Не думай о бешеных, — пробормотала я, берясь за ручку двери фургона. — Ты только сосредоточься на наших. Отведи их в безопасное место как можно быстрее и не оглядывайся.

— Эллисон…

Я накрыла его ладонь своей, почувствовала пальцами его дрожь.

— Доверься мне.

Наши глаза встретились. И тут, не обращая внимания на заахавших зрителей в задней части фургона, он наклонился ко мне и прижался своими губами к моим. Это был отчаянный поцелуй, полный желания и печали, Зик словно прощался.

— Будь осторожна, — прошептал он, отстраняясь.

И мне внезапно захотелось, чтобы у нас было больше времени, чтобы этот мир не пожирал каждую крупицу света и добра, что находилась в нем, чтобы такие, как Зик и я, могли как-то отыскать свой Эдем.

Я повернулась, открыла дверь и вышла под дождь. Перепрыгнув через дерево поперек дороги, я вытащила меч, моя тень вытянулась в свете фар. «Ладно, чудовища, — подумала я, направлялясь вперед. — Я знаю, что вы тут. Давайте разбираться».

Гроза бушевала, хлестала меня дождем, трепала плащ и волосы. Вспыхнула молния, озарив все вокруг белым — я не увидела ничего, кроме пустого леса и теней.

Молния вспыхнула снова, и внезапно все деревья оказались в них, сотни мертвых белых глаз смотрели на меня — и приближались. Их было так много, они были словно муравьи, хлынувшие из муравейника, и воздух наполнился их жуткими криками и завываниями.

Стиснув рукоять катаны, я специально шагнула вперед. Пронзительно завопив, бешеные хлынули на меня бушующим белым потоком. С боевым криком я ринулась к краю дороги и встретила первую волну стремительной сталью, отсекая руки и ноги, разрезая туловища пополам. Когти впивались в меня, разрывали плащ и кожу. Сырой воздух наполнился запахом крови — моей и зараженной крови чудовищ, но я совершенно не чувствовала боли. С ревом я обнажила клыки и вклинилась в толпу бешеных, располовинив ее. Мир растворился в мешанине из крови, клыков и взмахивающих рук, и я всецело отдалась дикому всепоглощающему уничтожению.

Мое внимание привлек раздавшийся от фургона крик. Зик вытаскивал наружу Калеба, когда рядом с фургоном из земли выкопался бешеный и бросился на них. Одной рукой Зик оттолкнул от него Калеба, другой — рубанул бешеного мачете. Лезвие глубоко рассекло череп чудовища, и бешеный, дергаясь, отпрянул назад. Я бросилась к ним, но тут земля под деревьями забурлила, и из нее появилась новая армия чудовищ. Сверкая глазами, издавая душераздирающие вопли, они кинулись к фургону.

— Зик! — закричала я, отрубая голову бешеному, уже прорвавшему когтями дыру в моем рукаве. — Уводи их отсюда сейчас же!

— Пошли! — взревел Зик, и крохотная группка из шести человек перебралась через дерево и побежала по дороге. Их вел молчун Джейк, стискивая в руке топор, который он подобрал на нашей последней стоянке, но остальные были либо слишком малы, либо слишком стары, чтобы держать оружие. Зик подождал у фургона, пока все не скроются из виду, а потом собрался бежать сам.

Бешеный возник из ниоткуда и набросился на Зика прежде, чем тот успел шевельнуться, пригвоздил его к капоту. Щелкая челюстями, он потянулся к горлу Зика, но тот выбросил вперед руку и схватил тварь за горло, не давая до себя добраться. Бешеный яростно зашипел и вонзил в грудь Зика когти — на одно ужасное мгновение я перенеслась в ту дождливую ночь, когда я умирала, пытаясь не дать чудовищу дотянуться до моего горла, в то время как его когти вырывали из меня жизнь.

— Зик! — выбравшись из толпы бешеных, я кинулась к нему. Но Зик пнул бешеного в грудь и оттолкнул от себя. Его голубые глаза заглянули в мои сквозь дождь.

— Помоги остальным! — выкрикнул он, а бешеный меж тем вскочил на ноги и с шипением снова бросился на него. Зик встретил его ударом мачете, и бешеный с рассеченным, залитым кровью лицом вскрикнул и отскочил. — Эллисон! — Зик бросил на меня быстрый взгляд. — Забудь обо мне — помоги остальным! Умоляю!

Я взглянула на него — Зик стоял, подняв мачете, его рубашка спереди была вся в крови, а бешеный — совсем близко — и приняла решение.

Развернувшись, я бросилась к остальным и нагнала их в тот самый момент, когда парочка бешеных готовились кинуться на Бетани, — я зарубила их прежде, чем они успели до нее добраться. Но круг смыкался — куда ни посмотри, везде были бешеные, они мчались к нам сквозь деревья и выкапывались из земли. Несколько из них прыгнули вперед, но добраться до людей не успели — я их разрубила. Однако было ясно: когда они получат численное превосходство — лишь вопрос времени.

Краем глаза я видела сбившихся в кучку людей. Тереза и Сайлас защищали всхлипывающих детей своими телами, а Джейк с топором стоял позади меня, мрачный, безмолвный. Зика нигде не было видно. Бешеные подступали, волна за волной. Бежать было уже некуда.

«Спасайся, — шепнул мой вампирский инстинкт. — Бешеным ты не нужна — им нужны люди. Ты еще сможешь выбраться целой. Спасайся немедленно!»

Круг шипящих, рычащих бешеных сомкнулся. Я оглянулась на группку людей, потом повернулась к набегавшему со всех сторон гибельному приливу.

«Зик, — подумала я, в последний раз поднимая меч, — это ради тебя».

Обнажив клыки, я издала боевой вопль и бросилась вперед. Внезапно темноту пронзил ослепительный свет. Бешеные застыли, обернулись — сквозь их толпу, давя их и раскидывая в стороны, с ревом продвигалась громадная машина. Она остановилась в нескольких футах от нас, и несколько людей в униформе высунулись из кузова и открыли по толпе яростный пулеметный огонь.

Бешеные вопили и выли, дополнял эту оглушающую какофонию грохот выстрелов, разрывавших тела на куски, раскалывавших асфальт, расщеплявших деревья и поднимавших в воздух фонтаны земли. Вместе с остальными я прижалась к грузовику, надеясь, что никого по ошибке не заденет шальная пуля. Несколько бешеных ринулись в атаку, но, не успев даже приблизиться к огромным колесам, упали, изрешеченные насквозь. Раздался крик, и один из людей кинул в воздух какой-то маленький предмет. Пару секунд спустя землю сотряс взрыв и бешеных подбросило вверх.

Рыча, остальная стая развернулась и пустилась в бегство — кто обратно в лес, кто прямо в землю. Через несколько мгновений бешеные исчезли, и тишину вновь не нарушало ничего, кроме шума дождя.

Я напряглась — из грузовика выпрыгнул человек и направился к нам. Он был крупный, мускулистый, одет в черно-зеленую форму и обеими руками держал очень, очень большое ружье.

— Мы увидели свет ваших фар на дороге, — непринужденно сказал он. — Простите, быстрее подъехать не могли. Все целы?

Потрясенная, я смотрела на него. Из грузовика меж тем выпрыгнули еще солдаты, стали укутывать наших в одеяла и уводить в кузов. Один взял на руки Бетани, другой помогал идти Терезе. Бросив на них быстрый взгляд, главный солдат повернулся ко мне.

— Это все? — коротко спросил он. — Сейчас мы уедем и сюда уже не вернемся. Это все ваши люди?

— Нет! — выдохнула я и обернулась, всматриваясь в дорогу позади нас. — Нет, есть еще один человек. Мы оставили его у фургона — может быть, он еще жив.

Я хотела бежать туда, но солдат схватил меня за плечо.

— Он мертв, девочка. — В ярости я повернулась к нему и встретила сочувственный взгляд. — Если он оказался там с бешеными, то он мертв. Прости. Но тех, кто остался в живых, надо доставить в Эдем.

— Я его не брошу, — огрызнулась я, высвободив плечо. Горло жгло от гнева на несправедливости этого всего. Зик проделал такой путь, почти добрался до цели — и потерпел поражение в самом конце. Я вспомнила об информации, которую он вез с собою, о драгоценной информации, которая могла спасти человеческий род, и попятилась прочь от солдата. — Вы его не знаете, он мог остаться в живых. Если он мертв, — я стиснула кулаки, мой голос чуть сорвался, — мне все равно нужно удостовериться. Но я его не брошу. Не для того мы столько вытерпели.

— Я понимаю, это тяжело… — начал солдат, но его прервали.

— Сержант? — один из солдат высунулся из грузовика. — Сержант Келлер, мне кажется, вам следует на это взглянуть.

Я обернулась. По дороге к нам медленно шла одинокая фигура, одной рукой держа плечо, в другой сжимая мачете. Зик был весь в крови, одежда порвана, каждый шаг, похоже, причинял ему боль, но он был жив.

Меня захлестнуло облегчение. Я бросилась к Зику, подхватила его в тот самый момент, когда он пошатнулся и уронил оружие на асфальт. Он дрожал, кожа его была холодной и пахла кровью — его собственной и кровью бешеных. Я ощущала его отчаянное сердцебиение — самый чудесный звук из всех, что мне доводилось слышать. Одной рукой Зик обвил меня, прижимая к себе, приник головой к моей голове.

— Зик, — прошептала я, чувствуя его прерывистое дыхание на своей коже и напряжение, сковывающее его спину и плечи. Он промолчал, лишь сжал меня крепче, но я чуть отстранилась, чтобы бросить на него сердитый взгляд: — Черт тебя подери, не смей больше так делать.

— Извини, — прошептал он слабым от боли голосом. — Но… остальные? Они в порядке?

Я взяла его лицо в свои ладони — мне одновременно хотелось смеяться, плакать и залепить ему пощечину.

— Все в порядке, — сказала я и почувствовала, как он расслабился. — У нас все получилось, Зик. Эдем совсем рядом.

Зик судорожно выдохнул и бессильно повис на мне.

— Спасибо, — прошептал он.

Тут нас окружили солдаты. Мы были в безопасности. Я отпустила Зика и отступила назад, позволив людям укутать его в одеяло, посветить фонариком на раны и задать кучу вопросов.

— Это просто царапины, — услышала я голос Зика, когда сержант Келлер, нахмурившись, присмотрелся к нему. — Меня не покусали.

— Давайте его в грузовик, — махнул рукой Келлер. — Его проверят за стеной. Двигаемся, ребята.

Чуть погодя я сидела рядом с Зиком в кузове громадного грузовика, оба мы завернулись в одеяла, и я крепко стискивала его руку. В окружении стольких людей Голод беспокойно ворочался внутри меня, пока под плащом медленно залечивались царапины, но я не обращала на него внимания. Калеб и Бетани приникли к знакомым взрослым, с опаской поглядывая на солдат, но остальные разомлели от облегчения. Дождь понемногу стихал, я выглянула из кузова и увидела, что мы подъезжаем к огромным железным воротам в конце дороги. По обе стороны ворот тянулась ограда, совсем как Стена в Нью-Ковингтоне, темная, огромная, с колючей проволокой поверху. Прямо за оградой медленно вращался, пронзая небо, белый луч маяка.

С той стороны ограды закричали, и огромные ворота медленно распахнулись, позволив грузовику проехать внутрь. Там вдоль дороги стояло еще больше вооруженных людей в форме, они бежали вслед за грузовиком по маленькому поселению. Дороги здесь были грязные, вдалеке виднелись длинные бетонные строения. Примерно через каждые сто футов над оградой возвышалась сторожевая башня, и, похоже, все здесь были военными. Калеб во все глаза смотрел вокруг.

— Это Эдем? — жалобно спросил он.

Один из солдат рассмеялся.

— Нет, малыш, это еще не Эдем. Гляди, — он показал туда, где у темных вод громадного озера раскинулся док. — Эдем на острове посреди озера Эри. Завтра утром придет корабль и отвезет вас туда.

Значит, Джеб был прав. Эдем находится на острове. Это место — всего лишь пропускной пункт, последняя остановка на пути к городу.

— Это далеко? — напряженным от боли голосом прошептал Зик, не поднимая головы с моего плеча.

Сержант Келлер бросил на него взгляд и нахмурился.

— Не особо. Плыть где-то час. Но сначала нам нужно убедиться, что вы не заражены. Вы все контактировали с бешеными. Перед тем как вам разрешат отправиться в город, каждый пройдет тщательный медосмотр.

Упс. Для меня это были плохие новости. И Зик крепче сжал мою руку — он тоже это понимал. Грузовик проехал сквозь лагерь и наконец остановился перед одним из длинных бетонных строений у края озера.

У задних дверей нас ждал лысый человечек в длинном белом халате — пока мы вылезали из кузова, он озабоченно говорил с сержантом Келлером. Я видела, как сержант показал на Зика и на меня, и лысый бросил на нас встревоженный взгляд.

Появились еще двое в белых халатах с кроватью на колесиках — и стали укладывать на нее Зика, несмотря на его протесты. В итоге он все же уступил, но все равно крепко держал меня за руку, пока мы двигались по коридорам. Наконец мы оказались в стерильной белой комнате. Вдоль стен стояли койки, и вокруг нас засуетились мужчины и женщины в белом. Всех развели по разным концам помещения. Калеб немного посопротивлялся, вцепившись в Джейка, но быстро сдался, когда один из людей в белом вытащил из кармана халата что-то маленькое и блестящее. Больше всего предмет походил на зеленую пуговицу на белой палочке, но едва Калеб сунул его в рот, как глаза его широко распахнулись и он радостно захрустел угощением. Человек в белом протянул ему руку, и Калеб позволил увести себя к столу.

— Извините.

Я подняла глаза. Мы стояли перед двустворчатыми дверями в конце комнаты, и лысый коротышка виновато смотрел на меня.

— Извините, — повторил он. — Но его надо везти в операционную. Кое-какие из его ран довольно серьезные, и мы так и не знаем, не укусили ли его. Вам придется его отпустить.

Я не знала, что такое операционная, но отпускать Зика не хотела — внезапно мне показалось, что если его увезут без меня за эти двери, то я больше никогда его не увижу.

— Мне нельзя пойти с ним туда?

— Извините, — снова сказал человечек в белом, моргнув за стеклами очков. — Боюсь, это не разрешается. Понимаете, это слишком опасно, как для пациента, так и для вас. Но я клянусь, мы сделаем для него все возможное. Он в надежных руках, заверяю вас.

Я снова взглянула на Зика. Он лежал на кровати на колесиках под яркими лампами, бледный, весь в крови, с закрытыми глазами. Одна из женщин в белом чуть ранее уколола его в руку иглой, и он вырубился. Его рука в моей ослабла.

— Вы можете подождать снаружи, если хотите, — лысый человечек улыбнулся мне усталой, понимающей улыбкой. — И мы сообщим вам сразу же, как только закончим. Но сейчас его нужно отпустить. Отпустите его.

Он мягко взял меня за запястье. Пару секунд я сопротивлялась, но потом позволила ему убрать мою руку от руки Зика. Лысый человечек снова улыбнулся и похлопал меня по ладони.

Я прошла за Зиком сквозь двери, шла за ним по узкому, тускло освещенному коридору, пока его кровать не исчезла за другими дверями — без окошек, с металлической табличкой с ярко-красной надписью «Не входить». Я уловила идущий из дверей запах застарелой крови, и желудок свело от страха и Голода.

Я стояла в коридоре, уставившись на двери, считая минуты. Гадала, как там остальные. Как там Зик, справится ли он? Крови было так много. Если его укусили… если он превратился в чудовище…

Я потрясла головой, прогоняя эту мысль. Прислонившись к стене, я подняла голову к потолку и закрыла глаза.

«Не знаю, слышишь ли ты меня, — подумала я куда-то в небо, — и слышишь ли ты кого-нибудь вообще. Но если у тебя есть хоть какое-то представление о справедливости, ты не позволишь Зику здесь умереть. Только не теперь, когда он почти достиг цели. Только не теперь, когда он пожертвовал всем ради остальных. Я понимаю, ты, наверное, хочешь, чтобы он поскорее попал к тебе, но он еще нужен здесь. Позволь ему остаться еще немного».

В коридоре было тихо и пусто. Я склонила голову и предоставила мыслям течь как хотят. Внезапно я задумалась, где сейчас Кэнин и жив ли он. Чувствует ли он, где я сейчас, и есть ли ему до меня дело? И сохранил ли он рассудок, чтобы ему было до меня дело? Грустит ли он от того, что один его отпрыск убил другого?

И тут я ощутила вспышку неимоверной ярости и ненависти. Я дернулась, ударилась затылком об стену. Поморщившись, я оглядела коридор, тихо рыча, чувствуя, как вылезают из десен клыки. На долю секунды я увидела его лицо. Я почувствовала его гнев, направленный на меня. Это был не Кэнин. Не вампир-психопат.

Шакал. Он не погиб.

Двери в конце коридора распахнулись. Я вскинулась навстречу лысому человечку — выглядел он очень усталым, халат был заляпан кровью.

— С вашим другом все будет хорошо, — улыбнулся он, и я облегченно сползла по стене. — Он потерял много крови, имеются легкое сотрясение и старая огнестрельная рана на ноге, но он не заражен. Мой прогноз — полное выздоровление.

— Можно его увидеть?

— Он сейчас спит, — строго взглянул на меня лысый человечек. — Вы сможете навестить его позже, но я думаю, вам тоже необходимо наложить несколько швов, юная леди. С учетом того, как порвана ваша одежда, я удивлен, что вы так хорошо держитесь. Вас кто-нибудь осматривал? Постойте-ка спокойно. — Он снял с шеи странное приспособление и засунул два его конца себе в уши. — Больно не будет, — пообещал он, взявшись за блестящий металлический кружок на конце трубки. — Я просто послушаю ваше сердце, проверю дыхание…

Он потянулся кружком к моей груди… и моя рука поймала его руку прежде, чем мы оба поняли, что происходит.

Лысый человечек дернулся, пораженный моим стремительным движением, вытаращил глаза за стеклами очков. Я печально посмотрела на него.

— Вы там ничего не найдете, — прошептала я, и на мгновение он растерянно наморщил лоб. Потом кровь отлила от его лица, он застыл. Я слышала, как заколотилось его сердце, лоб его покрылся испариной.

— Ох, — выдохнул он еле слышно. — Вы… Пожалуйста, не убивайте меня.

Я отпустила его запястье, и моя рука бессильно упала.

— Валяйте, — пробормотала я, отворачиваясь. — Делайте что должны.

Он помедлил, словно опасаясь подвоха, боясь, что я накинусь на него, едва он повернется ко мне спиной. Потом я услышла удаляющийся стук бегущих ног — лысый человечек торопился поведать всем о вампире в коридоре. Времени у меня было немного. Я бросилась к дверям операционной и распахнула их.

Внутри было темно, лишь один яркий огонек горел у стоящей посреди комнаты кровати, окруженной попискивающими машинами и полками с металлическими инструментами. Зик лежал на спине, грудь его была забинтована чистой марлей, одна рука на перевязи — дышал он спокойно. Его светлые волосы поблескивали в сиянии лампы.

Я подошла к кровати и склонилась над ним, откинула волосы с глаз, прислушалась к звуку его сердца.

— Привет, — прошептала я, зная, что, скорее всего, он без сознания и меня не слышит. — Слушай, Зик, мне надо идти. Мне нужно кое-что сделать, кое-кого найти. Я ему очень обязана, и он сейчас в беде. Я пришла попрощаться.

Зик продолжал спать. Я осторожно стиснула его здоровую руку. Глаза щипало, но я не обращала на это внимания.

— Возможно, больше мы уже не увидимся, — прошептала я, чувствуя, как что-то горячее стекает по моей щеке. — Я привела тебя сюда, как и обещала. Хорошо бы… хорошо бы увидеть ваш Эдем, но это место не для меня. И никогда для меня не предназначалось. Я должна сама найти себе место в мире.

Наклонившись, я коснулась губами его губ.

— Прощай, Иезекииль, — прошептала я. — Позаботься об остальных. Они на тебя рассчитывают.

Зик пошевелился во сне, но не проснулся. Отпустив его руку, я повернулась и вышла из операционной. Когда двери закрылись за мной, я услышала, как Зик шепчет мое имя, но не обернулась.

Обратно я шла уже в значительно более враждебной обстановке. Люди в белых халатах прижимались к стенам, провожали меня злобными взглядами. Никого из наших в главном зале уже не было, попрощаться я не могла. Наверное, это было к лучшему. Калеб закатил бы сцену, а остальные захотели бы узнать, куда я пойду. Но я не знала, куда пойду. Я знала лишь, что где-то меня ждет Кэнин — и еще Шакал. Я должна была найти своего господина — вдруг я еще могу ему помочь. Это был мой долг перед ним. Что же до моего «кровного брата», то я не сомневалась: в конце концов он сам меня найдет. И когда это случится, я не хочу, чтобы рядом был кто-то, кто мне дорог.

Гроза снаружи стихла, свкозь облака ярко светили звезды. Ветер холодил мою кожу — он пах песком, рыбой, озерной водой и новой жизнью. Только не для меня.

Дорогу мне преградил отряд солдат во главе с сержантом Келлером. Я подняла руки вверх, солдаты окружили меня, направили винтовки мне в грудь — на их напряженных лицах читались подозрение и страх.

Сержант вышел вперед, он уже не улыбался — губы его были плотно, мрачно сомкнуты.

— Это правда? — спросил он, прищурившись. — Док верно говорит, что ты кровосос?

Я не ответила, и лицо у сержата посуровело.

— Отвечай, пока мы тебя не изрешетили для проверки.

— Я не хочу неприятностей, — спокойно сказала я, не опуская рук. — Я вообще-то уже собиралась уходить. Дайте мне уйти, и больше вы меня не увидите.

Сержант Келлер медлил. Остальные солдаты держали меня на прицеле. Краем глаза я видела, как заколыхалась вода в озере — в док входил блекло-белый паром. Тот, что отвезет всех, кроме меня, в Эдем.

— Сержант, — проворчал один из солдат, — нам надо убить эту тварь. Пока никто не узнал, что мы пропустили в ворота вампира. Если мэру станет известно, будет паника по всему городу.

Я встретилась взглядом с Келлером, сохраняя спокойное выражение лица, хотя напряженное тело готово было броситься в атаку в любую секунду, если понадобится. Я не хотела причинять вред этим людям, но понимала: если они откроют огонь, мне ничего не останется, кроме как разорвать их на куски. И надеяться, что они не успеют проделать во мне столько дырок, что я не смогу убежать.

— Ты уйдешь? — мрачно спросил Келлер. — Уйдешь и больше не вернешься?

— Даю слово.

Вздохнув, сержант опустил винтовку.

— Хорошо, — заявил он, хотя некоторые солдаты запротестовали. — Мы проводим тебя до ворот.

— Сержант!

— Хватит, Дженкинс! — Келлер бросил сердитый взгляд на говорившего. — Она никому тут не навредила, и я не собираюсь драться с вампиром без необходимости. Заткнись и не вмешивайся.

Солдаты сменили гнев на милость, но я чувствовала спиной их злобные взгляды, пока они вели меня по грязному двору, обратно к огромным железным воротам. Келлер выкрикнул команду, и одна из створок открылась — образовалась узкая щель, способная пропустить лишь одного человека.

— Ладно, вампирша, — Келлер кивнул на ворота. За моей спиной защелкало оружие — штук шесть стволов были направлены на меня. — Вот выход. Убирайся и не возвращайся.

Я ничего не ответила. Я не обернулась. Я подошла к воротам и скользнула в щель — створка захлопнулась за мной, отрезая меня от людей, от Эдема и Зика.

«Мы вампиры, — сказал мне Кэнин в одну из последних наших ночей вместе. — Неважно, кто мы и как мы стали теми, кем стали. Государи, Мастера и бешеные — все мы чудовища, чуждые людям. Они никогда не станут нам доверять. Они никогда нас не примут. Мы скрываемся и живем среди них, но мы навеки отделены от них. Прокляты. Обречены на одиночество. Сейчас ты не понимаешь, но поймешь потом. Настанет день, когда ты окажешься на перепутье и должна будешь принять решение. Что ты выберешь — стать демоном с лицом человека или же до скончания времен сражаться со своим демоном, зная, что вечно будешь биться в одиночку?»

Безмолвная дорога расстилалась передо мной, мокрая от дождя и усеянная машинами. На моих глазах из-за деревьев и из-под земли начали появляться бледные фигуры. Бешеные выбрались на асфальт, заполонили дорогу, воздух наполнился рычанием и шипением. В пустых белых глазах сверкали безумие и Голод — и твари ринулись вперед.

Я вытащила из ножен на спине меч — он блеснул в свете звезд. Посмотрела на мчащихся ко мне бешеных и улыбнулась.