Забытый царь

Глава 4 Лето 7187 (год 1679)

За всеми этими делами прошел сентябрь, наступило семь тысяч сто восемьдесят седьмое новолетие. Но нового года по другому календарю ещё не было. Зачем я так делаю? Не знаю. Но ломать всю страну, подстраивая под себя, лучше я выучу местные системы веса и расстояний. Здешние цифры и алфавит, да и календарь пусть будет такой. В конце концов в двадцать первом веке множество стран живут по своим календарям. Есть еврейский календарь и мусульманский. Армянский, китайский, иранский. В Англии календарь общий, но зато у них свои меры длины и веса. Даже дорожное движение по другому. В школе нам рассказывали, что Петр первый выбрал эти системы, чтобы удобнее общаться и торговать. Но сейчас в основном торгуют с голландцами и англичанами. У англичан свои способы измерения, значит Россия просто подстроилась под голландцев? А если у меня получится сделать Россию великой, то все примут наши системы измерений, наш календарь, наш язык? Так стоит ли огород городить. Тем более я живу в теле Федора Алексеевича и Петру не бывать царем. Кстати ему всего сейчас семь лет. Надо подбирать ему учителей. И задуматься кем он будет в дальнейшем, может генералом или адмиралом? Ну не плотником же.

Вот такие мысли изредка посещали меня. Всё-таки попаданцу труднее. Обычный человек просто живёт в привычном мире. Попаданец живет в двух мирах и всегда хочется их объединить. Вот теперь победой под Чигирином, строительством кораблей и тем, что стрельцов почти не осталось в Москве, я поменял историю. Но наверняка лет через сто родится Наполеон, кем он станет? Есть события, которые я меняю, а есть неизменные.

Менять тяжело, не знаю ни военного дела, ни физики с химией, ни медицины. Но всё-таки знания из будущего универсальны. Не будучи профессиональным военным, я обучаю солдат. Не зная химию, конечно же не создам бездымный порох. Но находить умных людей я могу. А медицина ещё проще. В каждой роте, что стрельцов, что солдат, минимум по два лекаря. Повитуха Евдокия ходит в белом халате, носит инструменты в чемоданчике и моет руки перед операциями.

Но пора в Боярскую Думу, буду продолжать прогрессорствовать.

В принципе Федор Алексеевич, сам тот ещё прогрессор. То что я озвучивал на заседании Боярской Думы, для многих бояр казалось невероятным.

Ну вот то что просил обсудить строительство изюмской черты, никого не удивило. Жизнь заставляла заняться этим.

Но когда я просил рассмотреть создание военных округов. Меня не сразу поняли. Здесь было все просто я взял за пример Белгородский разряд. Это был уже почти готовый округ, он располагался на территории Орловской, Курской, Белгородской, Харьковской и Воронежской областей. Впрочем ни областей, ни губерний ещё не было. Но суть бояре уловили. Вот только для меня удивительно было то что полк семнадцатого века был больше дивизии двадцатого века.

Следующий вопрос, который я предложил боярам строительство отдельной типографии. Опять все возмутились. Типа церковная есть, а другой не надо. Пришлось объяснять азбучные истины, что церковные дела и государственные это разные вещи. Поняли и приняли.

Кстати на каждом собрании Боярской Думы читали газетный листок. И газета эта называлась «Куранты». В основном в листке были сообщения из-за рубежа.

Дальше пришлось объяснять, что для спокойной жизни, нам нужны победы, а для побед нужно оружие. А за артиллерией будущее. И в будущем нам нужны грамотные артиллеристы. И значит, пока в Москве нужна Артиллерийская Школа. Повозмущались, но решили рассмотреть и утвердить.

Но вот последний вопрос совсем не нашел понимания, придется ещё поуговаривать. Нет, конечно царь издал указ, все под козырек и кинулись исполнять. Но с принятием Боярской Думы надежнее.

Предложил я создать для бедных и беспризорных детей училища, в которых бы профессиям обучали.

Кстати все эти предложения, пока ещё не мои, а Федора Алексеевича. В той жизни он не смог, точнее не успел создать профессиональные училища. А в этой обязательно на Руси появятся грамотные мастера.

Кстати, у купцов получилось закупить три корабля, загрузиться и отправиться в теплые края. Ну, по сравнению с холодной Балтикой, Франция и Испания уже жаркие страны.

Я же на эти корабли простыми матросами отправил дворянских детей.

— Забудьте, что дворяне, учитесь всему. Вернетесь домой научившись, будете капитанами да адмиралами. А не выучитесь, могу и дворянства лишить.

Так я напутствовал будущих капитанов. Вот только родители с каждым слугу отправили. Сначала не хотел, соглашаться, но родители на дыбы встали, что иначе и чад своих в иноземщину не отдадут.

Подумал и согласился слуги все молодые парни, глядишь, чему выучатся, получат вольную. Тоже станут капитанами.

Решив свои дела и загрузив Боярскую Думу, дождался снега и умчался в Архангельск.

Провести тысячу километров в седле, оказалось тяжеловато. Поэтому иногда слезал с коня, да и в возке думалось лучше. А думал я о себе любимом.

Что интересно, того, кто был неугоден на троне, всячески грязью поливали. Например, Петр 3 и Павел 1, умерли не своей смертью. Но этому и оправдание нашли. Дескать дурачки были.

Моя семья. Говорят все больные были. Но умирали, как-то быстро. Очень подозреваю, что болезни все эти искусственные. Потому и отдалил от себя Хитрово Анну Петровну. В той истории все кто рядом с ней были умерли. И сам Федор Алексеевич и жена его, и сын.

Но не только бояр. Менял и слуг. Трудно узнать, кто из них может служить отравителям. Конечно может это и паранойя. Да, только историки рассказывают вещи пострашнее, чем я могу придумать.

Но самая главная мысль была о северном порту России. И этот порт не Архангельск. Впервые об этом месте подумал в Воронеже. Потом вскольз в разговоре с Голохвастовым Иваном Демидовичем воеводой Вологды. И наконец в разговоре с воеводой Архангельским предложил устроить порт и верфи на Коле.

Воевода не возражал. Только создалось впечатление, что ему всё равно. Ну, понятно, по суше до Колы далеко, а по морю неблизко. Поэтому встретился ещё с местными моряками-рыбаками. Послушал их. Решил пока отложить, хотя это единственный порт Руси.

Возвращение было томительным. Снега выпало много, морозы были сильнее.

И только у вологодского воеводы Голохвастова Ивана Демидовича отдохнул душой и телом. Телом это сходил в баньку. А душой? Здесь я сообразил, что можно летом по реке до самого Архангельска. И быстро и смысл имеется.

По приезду в Москву я или опять же Федор Алексеевич дал о себе знать, но был издан указ о прекращении деятельности губных старост. И всё чем они занимались, будут заниматься воеводы. Губной староста это если так упрощенно сказать судья, а округ на который распространялась его деятельность назывался губа.

Правда интересно как жизнь меняется. Я в молодости сидел на губе. Но это было в армии и губа это гауптвахта, место где отбывают наказание. А здесь был район губа и сидел уже губной староста, выборный кстати. Мы то в школе считали, что цари сатрапы жестко всех наказывали, а тут своеобразная средневековая демократия.

Дальше я конечно уменьшал и закрывал Приказы. В моем понимании Приказы это те же министерства. Зачем в стране сто министерств? А ведь при батюшке, было под девяносто. Но всё-таки один приказ я учредил, хотя опять же это не моё личное пожелание. Это всё Федор Алексеевич, который находился где-то внутри меня, в то время, как я находился внутри его тела. Да! Так вот создан был Челобитный Приказ, в котором можно было жаловаться на несправедливости творимые чиновниками.

Выполнив пожелания Федора Алексеевича, я взялся за исполнение своих желаний. Точнее одного, прекратить войну с турками. А для этого, как минимум, надо взять Азов.

Насколько я помню из той истории, даже взяв Чигирин, турки на следующий год сидели смирно. Теперь и Чигирин не взяли и ущерб понесли, так что путь к Азову будет свободен. Хотя с крымчаками надо быть осторожными.

Пока же я разослал гонцов. В Воронеж, чтобы строили струги. Струг это то ли большая лодка, то ли маленький кораблик. Длина пятьдесят метров, ширина десять. Даже пушки имелись. Думаю для взятия Азова этих корабликов хватит. А вот чтоб свободно ходить по Азовскому морю, тем более по Черному, тут уже нужны фрегаты, и даже линейные корабли.

Другого гонца послал к гетману Самойловичу, чтоб готовил своих запорожцев. Ну и гонец на Дон, чтоб и донские казаки подтягивались.

Правда в Москве ещё была зима. Поэтому пока выслал обозы, то что пригодится при осаде и штурме Азова, снаряды, пушки, ружья. Обозы ушли к Воронежу и Белгороду. Именно там и будут собираться войска для выступления в поход.

В начале марта войска вышли из Москвы. До Белгорода шли без перерыва, а вот в Воронеже пришлось задержаться ждать, пока вскроются реки.

Получились два больших войска, как две руки протягивались к Азову. Кроме московских войск, шли те кто остался зимовать в Белгороде, Харькове и Полтаве. На юге уже вовсю хозяйничали казаки и присоединившиеся калмыки.

Но самое главное. Я тоже участвовал в походе. Оставив за себя командовать трех старших бояр Боярской Думы, к апрелю отправился в Воронеж.

Приехав на место отправления, я был удивлен и восхищен обилием парусников. Конечно там были легкие струги, более похожие на большие лодки. Средние галеры и галеасы. Но самое главное красавчик фрегат, названный в честь святого, но думаю и мне желали угодить. Корабль назывался Святой Феодор. Кстати этот святой покровитель христианского войска. Очень символично ведь мы собирались на битву с магометанами.

Несмотря на то что, это была спокойная река, а не штормовое море, палуба слегка покачивалась и голова немного закружилась.

Вслед за мной на корабль начали подниматься войска, загружаться припасы. Также грузились остальные корабли, одни стояли у причалов. К другим подвозили на лодках. Какое то время на реке стоял гам, как на птичьем базаре.

Первыми вниз по реке унеслись струги и часть галер. Мы отправились только к вечеру. Я подошел к капитану.

— Не опасно плыть по реке ночью.

— О нет, государь. Я есть нидерландский мореплаватель. Я плавал не только по морям, но и по рекам и каналам, у себя на родине.

— Ну что ж капитан, доверяюсь вам.

Только я собрался отойти, как капитан окликнул меня.

— Государь, я капитан и значит хозяин на этом судне. Слежу за порядком. Но есть один непорядок, который только вы можете устранить.

— Какой же?

— На корабле нет флага.

Голландец довольно неплохо говорил по русски, с небольшим акцентом.

Но сказанное предложение прозвучало, как, на корап нет фляк.

— Фляк?

Тогда голландец перешел на родной язык.

— Er is geen vlag op het schip.

Что интересно голландского языка я не знал, но на удивление, понял.

— А я понял, капитан, нужен флаг корабля?

— Ja vlag.

— Хорошо надо подумать.

Я наклонил голову, прощаясь с капитаном.

Как-то этот вопрос я упустил. Флагов сейчас на Руси множество, но это всё полковые знамена. Никакого трехцветного флага ещё не существует. С гербом тоже проблемы. Если только государеву печать использовать как герб. Но это будет единорог.

А утром над кораблем развивался красный флаг. Раньше тоже князья шли в бой накрывшись алым плащом. И для всех воинов этот плащ был как флаг.

Плавание по Дону прохоило, как речной круиз. Вот только я не забывал, что в трюме корабля рота первого измайловского батальона. Понимая, что днем на палубе может находиться только команда и охрана из тех же измайловцев, предложил поручику Змееву, командиру батальона, по ночам выгуливать бойцов.

В середине мая остановились у Черкасска. Денек расслабились, походили по земле. Отсюда Измайловский батальон пойдет пешком к Азову. Как доложил гонец, город уже обложен. Генерал-майор Патрик Гордон начал строить осадные укрепления. Струги и галеры перекрыли реку, так что никакого сообщения с морем. Перед осадой казаки поймали османский обоз.

Очень хотелось пострелять по Азову, но если бы крепостные пушки попали по фрегату, то мало бы не показалось. Всё-таки фрегат сделан в уменьшенном облегченном варианте.

И вот Азовское море. Фрегат и два галеаса сопровождающие нас дружно дали салют в честь выхода в Азовское море.

Ну что сказать «царские рейтары» и часть казаков, на правом берегу следили за возможным подходом крымчаков.

Полностью всей осадой руководил воевода Голицын Василий Васильевич. Галеасы и струги с пушками обстреливали крепость с реки. Капитан Шеин со своим полком стоял с севера. Генерал поручики Шепелев и Кравков сторожили город с юга.

Были стрелецкие полки. Но наверно надо выделить гренадерский полк, который отличился в прошлом году при защите Чигирина. Сейчас им командовал Апраксин Федор Матвеевич. Кстати именно он загнал турок в крепость.

Через неделю осады турецкая конница пыталась помешать. Но окончилась атака полной неудачей. Наши всадники не только разбили, но и взяли множество пленных.

Со стороны полка генерал-поручика Аггея Шепелева начали насыпать подвижный земляной вал.

Туркам это не понравилось, и снова сделали вылазку из крепости. Им даже удалось напасть на обоз полка Шеина. Но наша конница снова оказалась на высоте.

Дисциплина конечно нужна, но иногда приходится закрывать глаза. Около полутора тысяч донских и запорожских казаков без приказа атаковали турецкую крепость, заняли земляной вал со стороны крепости. Турки попытались отбить казаков, но уже на помощь подходили войска. Это пожалуй был единственный ожесточенный бой за время осады. Османы были вынуждены отступить внутрь крепости, а на следующий день выкинули белый флаг.

Жителей, кто не захотел оставаться пропустили к морю.

Взятие Азова отметили салютом. Всех воевод наградил серебряной медалью «За взятие Азова». Всем принимавшим участие в осаде, также полагалась медаль, но бронзовая.

Я за время осады не только находился на корабле, но и побывал в окопах. Принимал участие офицерских советов.

В званиях подросли Змеев Василий Семенович стал штабс-капитаном. Апраксин Федор Матвеевич, также штабс-капитан. Шеин Алексей Семенович майор.

Что ж теперь, кто более заинтересован в мире. Нам он более выгоден, но посылать дипломатов не буду. Ибо с турками так не успеешь мир заключить, как опять война.

В той истории и Азов взяли позже и все события естественно происходили позже. Но сейчас я решил, не откладывая в долгий ящик заложить город Таганрог.

Строительством его пусть занимается, как и в той истории, штабс-капитан Апраксин.

Оставив усиленные гарнизоны в Азове, и во вновь зарождающемся Таганроге я отправился в Москву.

Опять круиз по Дону. Скачка по шоссе Воронеж-Москва. Ну может ещё не шоссе, но в сравнении с той грязной узкой дорогой, уже автобан.

В Москву въезжали под звон колоколов. Встречали нас, как победителей. Да мы и были победители.

А вот дальше вспоминается песенка «Всё могут короли». В том смысле, что у правителей, есть обязанности, от которых ни на шаг. Например приближался церковный праздник «Воздвиженье Креста Господня», и я, как добрый христианский монарх, должен вместе со всей своей свитой отстоять церковную службу.

Отстояв, повернулся и почти сразу столкнулся глазами с девушкой. Мало того, что она, «красотою лепа, червлена губами, бровьми союзна». Так ещё ярким пятном выделялась на фоне окружающих боярынь.

Я повернулся, рядом оказался постельничий Иван Максимович Языков. Показав взглядом, сказал.

— Узнай. Кто такова!

Оказалось это не таким простым делом. Постельничий, явился поздно к вечеру, но после его слов, что это Агафья Семеновна Грушецкая, я начал смеяться, а потом ржать, как конь. Приговаривая.

— Ну, Федор Алексеевич, ну молодец, удружил.

Иван стоял, смотрел на меня, открыв рот. Увидев его ошалевший взгляд, я постарался успокоиться. Выпив квасу, сказал.

— Ты, Иван, не обращай внимания, просто вспомнил сказку детскую не к месту. Давай рассказывай, что узнал.

Пока постельничий делился добытыми сведениями. Я раздумывал.

Вот как получилось. Расслабился, думал достаточно поменял и всё пойдет по другому. Ну да Федор Алексеевич с будущей женой познакомились н крестном ходе весной. А сейчас осень всё остальное так же.

Ну что ж я же не против. Помня, как было в той истории, специально завел повитуху и тренировал её. А чтоб всё было надёжнее, надо и остальных Грушецких приблизить, пусть родственницу охраняют.

— Ты вот, что, Иван передай, чтоб Агафью замуж не выдавали.

Иван поклонившись вышел. Я же задумался, стоит ли, как в прошлой истории устраивать смотр невест, или если уж начал всё менять, так и здесь сделать по-новому. А то нехорошо получается, девушки надеяться будут, а я уже всё решил.

На следующем заседании Боярской Думы, я предложил устроить мою личную жизнь.

— Вот, что, господа бояре. Жизнь меняется, наши пращуры бились мечом да копьем. Но появился порох. Стали из ружей, да пушек стрелять. Также и законы приходится менять, было поместное войско, разве с тем войском, разбили бы осман? Или вот, сказывают в Англии станки новые ткацкие создали, значит и сукна другие будут. Значит и одеваться будем по другому. К чему я вас и призываю, ходить в думу не в длиннополых охабнях, а в служилом.

Но жизнь ведь во всём меняется. Приглянулась мне девица. Других не видел, а эту уже выделил. Так стоит ли устраивать смотрины, когда и так всё ясно.

Казалось бы всё по делу выступил, всё объяснил. Но нет поднялись споры, крики. Захотелось постучать по графину и сказать.

— Дайте микрофон депутату в дальнем проходе.

Вместо этого, пришлось успокаивать бояр.

— Вот, что господа деп., бояре. Я свой выбор сделал и прошу со мной согласиться. Быть по сему.

С этими словами я вышел из Боярской Думы. Что важно я им так и не сказал имя моей избранницы. А зачем им это? Лишние споры. Узнают на свадьбе.

К вечеру прислали льячка из Думы сообщить, что закон принят и Государь имеет право заранее выбирать невесту не устраивая смотрины.

Ну, вот и хорошо, пора сватов засылать.