За пределом

Глава 22

Декабрь. Время зимы. В Маньчжурии обычно с зимой наблюдаются какие-то проблемы. Снега то нет, то его так много, что ты невольно начинаешь думать, что Китай или Япония придумали новое оружие массового поражения и решили закопать маньчжурцев живьём. Особенность — холод. Снега может и не быть, но из-за влажности даже десять градусов холода ощущаются как все двадцать. Из-за этого возникает неприятное ощущение, что у тебя буквально отмерзают конечности.

Только самоубийцы будут ходить без шапок. Самоубийцы и Сирень. Её ушам такое точно не страшно.

Ещё один месяц в роли человека на побегушках. И видимо, опять что-то нужно сделать, так как меня встречает дымящая Сирень на машине. После того дела она сменила старый хэтчбек на новый… хэтчбек. Почему именно хэтчбек?

— Он меньше привлекает внимания, — ответила она однажды. — Да и удобный же. Ты часто бандитов видел на хэтчбеке?

— Да. Постоянно вижу, — кивнул я.

— Тц… идиот… В любом случае, он удобен и неприметен. А ещё мне нравится мягкость этих моделей, — погладила Сирень руль. — Плюс задний ряд складывается и можно загрузить много трупов, стволов и всего того, что может потребоваться в нашей работе. Но это так, к слову. Пока подобного загружать не приходилось.

За месяц произошло действительно много чего. Скажем так, этот месяц шёл куда бодрее, чем два тех. То ли работы стало побольше, чем шухер, грабежи, отнеси-принеси, делать закладки и помощь в взломах и угонах, то ли Малу брал всё подряд, то ли просто нам начало «везти» на такое, но команде начали доставаться и другие задания. Иногда всем четверым, иногда кому-то конкретно.

К моему сожалению.

До этого я всегда был мелким соучастником, которого можно привлечь лишь по условке. Мелочи, за которыми ловили большую часть малолетних преступников. Там можно было всё спустить на тормозах, плакаться, говорить, что вот в семье проблемы, и чтоб убежать от них, пошёл по кривой дорожке.

Вышибание долгов на такое вряд ли списать удастся. Это стало нашим первым делом в переходе на новый уровень. А отказаться — ну… я был как бы волен отказаться, так как не часть клана, а обычный бандюган с подворотни, которому предложили подработать. Но просто сейчас откажусь, я потом откажут мне. А деньги мне были нужны.

Да и не убивать же собрался его, верно?

Первым человеком извне, с которым мне пришлось вести подобный разговор, был какой-то молодой парень с копной соломенных волос, похожий на наркомана. Худой, может быть когда-то лидер команды по футболу и первый красавчик в школе, но теперь лишь его призрак из-за наркотиков. Он выглядел жалко и вызывал лишь жалось.

Как в той песне, мы подошли из-за угла — я и Алекс.

Я до сих пор помню тот момент — мы остановили его и начали напоминать про долги. Алекс хорошо находил язык с людьми, потому говорил он, а я лишь страховал и стоял рядом. Это был наш первый раз, мы не знали всех тонкостей этого дела. Как Алекс потом признался, он тоже никогда не занимался выбиванием долгов, от чего это ему было ново. Из-за неопытности нам стало жалко парня.

Мы подошли к делу слишком мягко и по-хорошему. Вроде остановили, напомнили о долге, типа так нельзя, он злит важных людей, пусть отдаст деньги или хотя бы, для начала, часть из них. Тот же в ответ начал испуганно оправдываться. Потом говорить, что нужно ещё времени и так далее и тому подобное. А потом, явно не понимая, с кем связался, перешёл уже к обвинениям и даже угрозам.

Парень почувствовал нашу мягкость. Парень начал наезжать. И после того, как толкнул Алекса со словами, кто он такой, чтоб указывать, что и когда ему отдавать, мы поняли, что были слишком вежливы. К сожалению, не все люди понимают хорошее отношение, путая его со слабостью. И то, что мы просто хотели всё решить без насилия, он воспринял как наш страх.

Мы его несколько раз стукнули и толкнули на землю, напомнив его место. И даже тогда я старался быть помягче, чем следовало. Я не понимал главной сути всех этих вышибаний денег — вызывать такой страх, чтоб, кроме как о долге, человек больше не мог о чём-либо думать. Но после того, как тот резко вскочил и попытался ударить Алекса камнем по голове, оставив ссадину на лбу, сил я больше не жалел. Как, собственно, и Алекс.

Несколько сантиметров, и парень бы мог пробить ему голову. Это была наша ошибка.

В тот раз мы забили его ногами, скорее от неожиданности и испуга за собственные жизни, чем от злости, до такой степени, что он начал плакать. Пытался кричать, но несколько ударов в лицо ногой решили эту проблемы. Кто-то из нас сломал ему руку, уж не знаю, кто конкретно, так как мы его просто затаптывали в тот момент.

Как нам сказали, надо ему напомнить, что он должен — никто не требовал, чтоб мы в тот же день выбили долг.

Мы напомнили. А потом Алекс сказал:

— Знаешь… по мне, лучше уж старый добрый разбой, чем такое.

— Думаешь, он лучше?

— Думаю, что там мы грабим тех, у кого есть деньги. Всё ясно и понятно — мы в открытую отбираем у них. Здесь же… ну не знаю, загонять слабых людей, у которых и так денег нет, под долги… а потом ходить и выбивать... Это слишком…

— Мерзко?

— Что-то типа.

А после этого пошло по нарастающей. Из того выбить, то сделать, того припугнуть, с тем съездить для массовки.

В одной из таких массовок я едва не помер, когда мы с людьми Стрелы приехали к какой-то автомастерской, чтоб взыскать дань, а доведённый до отчаяния хозяин начал по нам стрелять из автомата, спрятавшись за укрытием. Я до сих пор помню, как пуля щёлкнула буквально в паре сантиметров от меня, воткнувшись в капот машины, когда мы бросились врассыпную.

Его тогда пристрелили, кстати говоря, Малу, а автомастерскую сожгли.

В этом же месяце я в первый раз убил.

Тогда был я и Малу. Нам надо было выбить из одного мужика деньги, которые он не додал с наркотиков. Я уже имел опыт, да и шёл с более опытным товарищем, поэтому не сильно беспокоился. Возвращаясь к тому моменту, у меня возникают подозрения, что взял меня на дело конкретно Малу. Возможно, имел какие-то планы на меня, раз так усердно втягивал в это всё.

Мужик был тем, кто принимал заказы, управлял небольшими партиями товара и командовал кладмэнами — закладчиками, на определённой территории. Интересный тип, который до этого отсидел за двойное убийство, тоже связанное с наркотиками.

Когда мы к нему пришли, вроде всё шло нормально. Он нас встретил, не быковал, не наезжал, не пытался гнуть свою линию… ровно до того момента, как мы не сказали, что не досчитались денег.

Тогда я увидел перед собой уголовника, туповатого, не думающего о последствиях, который живёт одним днём. Подобные люди действуют только исходя из данной ситуации, даже не думая о будущем, о том, что будет в следующую секунду. Подобный тип, чего доброго, может и голову прострелить. Обычный отморозок, который не ценит ни свою жизнь, ни чужую. Он был копией половины тех, с кем я водил дела.

Сначала он отнекивался, потом возмущался, с чего вдруг на него, честного и пушистого, наезжают. После чего дело перешло к угрозам в наш адрес. По его совету, мы должны быть тише воды, ниже травы, если не хотим, чтоб он нас о колено сломал, мы не знаем, с кем вообще говорим, а ещё что мы петухи.

Вот последнее тут же подцепило Малу, который быстро перешёл из еле сдерживаемого доброжелательного тона к своей обычной, слегка неуравновешенной манере. Начались: «а ты не попутал?», «я, сука, тебя сейчас сломаю» и «ты покойник» в самых разных интерпретациях. Я уже тогда думал, что это может кончиться плохо.

Так и получилось. Когда мужик сказал, что сделает сестру Малу шлюхой, если она у него есть, а детей этого мужика его братьями и сёстрами, Малу вломил тому в морду. Тот даже слегка покачнулся, дёрнул головой вбок от удара.

Я же выхватил пистолет. Не потому что хотел им воспользоваться, а потому что перепугался. И так руки чесались его достать, пока они едва не касались друг друга носом, «базаря по-пацански», а тут вообще понеслось. И когда он оказался у меня в руке, мне даже стало спокойно. По крайней мере я почувствовал себя сильнее и защищённее.

А через секунду, отойдя от удара, мужик начал поворачивать голову обратно к Малу, правой рукой вытаскивая из-за спины пистолет.

Я не знаю… я испугался. Очень сильно испугался, что если сейчас что-то начнётся, то начнётся по-крупному. Даже не понимаю, каким местом я думал, когда это делал, всё получилось как-то рефлекторно. Может я действительно хотел этого в глубине души… Или думал, что этого не избежать…

Как итог, в голове у меня было абсолютно пусто. Стоя сбоку, я просто поднял пистолет до того, как мужик успел поднять свой, и выстрелил.

Хлопок, небольшое красное облачко с другой стороны, и мужик упал плашмя на бок, словно его ударили в висок.

А я всё стоял с протянутым пистолетом, не понимая, что только что сам сделал. В отличие от меня, Малу выглядел куда более спокойно, даже не испугавшись, словно так оно и должно было быть. Он стоял, засунув руки в карманы, над трупом, с безразличием глядя на него и усмехаясь.

— Ну и кто, блять, теперь покойник, петух ёбаный? — с усмешкой спросил он тело, после чего глянул на меня. — Тара, можешь уже опустить ствол.

— А?

— Ствол опусти, — усмехнулся он, положив на пистолет руку. — Всё тип-топ, не ссы, ты правильно всё сделал, чувак. Только надо было ему, наверное, сначала яйца отстрелить… Ну да ладно. И сделай лицо проще.

— А? Я… лицо?

— Да-да, лицо, — кивнул он. — А то на тебе просто маска невозмутимости. Смотрю на тебя и становится жутко, словно тебе вообще похую всё.

— Просто… просто я… — взгляд опустился на тело, и к горлу подкатила тошнота.

— Да я уже понял, — он достал телефон и позвонил кому-то. — Да, это я… Я по поводу дела, твой чувак с гнильцой оказался… Нет, всё в порядке, но мы решили этот вопрос… Э-э-э, радикально… Нет, боюсь, что иначе было нельзя. Он словно уже был готов нас принять, ублюдок…

Мне ничего за это не было.

В отличие от первого раза, когда на моих глазах Малу убил человека, самому сделать оказалось это… так же просто. Единственное, пошла тогда нервная реакция от лёгкого шока — руки дрожали, пальцы плохо слушались, но не более. Через час я уже чувствовал себя нормально, хоть и вспоминал о содеянном.

На следующий день меня отпустило. Меня отчего-то не сильно мучила совесть за его убийство. Может потому что я считал его заслужившим это подонком. А может потому что подонком был уже я.

Через неделю я уже участвовал в небольшой перестрелке, где убил ещё двух человек. Бандиты охамели, как говорил Стрела, и терроризируют некоторые магазины. Из-за этого клан теряет деньги, которые те с собой уносят. Его капо это не нравится, а значит, не нравится Стреле, отчего не должно нравиться и нам.

Малу тогда сказал, что Стрела ищет людей, не связанных с кланом, и попросил сходить в бар, чтоб перетереть кое-что. Как выяснилось, не перетереть, а отправиться с кое-кем. И тогда я подумал, что направили именно меня, и не кто-то, а именно Малу. Опять же, я придерживаюсь варианта, что он просто хотел меня закрепить в этом деле.

— Короче, Тара, топаешь с этими парнями. Надо припугнуть уёбков, чтоб неповадно было.

В тот раз я уже был один из своей команды, не считая четверых мужиков. Почему Стрела не отправил своих людей, я не знал, да и не волновало меня это. Я думал только о работе. Хотя причина, возможно, была в нежелании светить клан в таком деле и привлекать к себе внимание.

Мужики о чём-то разговаривали, шутили, и я поддерживал разговор по минимуму, насколько это требовалось. В одной машине с ними я чувствовал себя дико неуютно, словно оказался во враждебной среде, где каждое движение может обернуться смертью.

Мы приехали в какие-то гаражи около многоэтажек, где машин, наверное, не было с самой постройки. Вышли, прогулялись по месту, по шуму найдя нужную компанию.

Шесть человек.

Пять парней и одна девчонка, выглядящие как гопники. Сидели на ящиках, кирпичах или просто на корточках, что-то обсуждая между собой перед небольшим столом, на котором стоял обед «Радость алкоголика».

— Короче, мы должны избавиться от этой проблемы раз и навсегда, — сказал старший по нашей группе, когда мы вышли из-за угла и увидели их.

Вот так припугнуть стало убийством. К тому же, теперь и соскочить я не мог, потому что уже ввязался в это. Другие не поймут. А когда они не понимают, можно получить.

Мы подошли ближе. У всех нас были пистолеты и только у одного старый мини-узи, потёртый, наверное, старше самого хозяина.

Когда мы подошли к ним достаточно близко, и они нас заметили, один из парней встал.

— Вы заблудились, мужики? — он слегка развёл руки в стороны, словно хотел нас обнять, при этом одна из рук как бы невзначай полезла за спину. За его спиной все остальные подтянулись.

Я даже не стал ждать. Смысл, если всё равно всё кончится одним и тем же? А если не мы, то они выстрелят. В конце концов, я знал, до чего это может дойти, знал изначально, что рано или поздно впутаюсь в подобное. Как и знал, что надо делать, как бы это правильно или неправильно ни было. Я взялся за это дело, и я должен был его закончить.

Ведь передо мной был не человек, был лишь манекен…

Я не верил в свои слова.

Но это и не помешало мне поднять пистолет и выстрелить ему в грудь несколько раз. Главное было просто не думать об этом, действовать. Сосредоточиться на деле. Буквально через секунду мне уже вторили другие стволы.

В фильме реальность такова — ты выстрелил человеку в грудь, и он тут же умер; человек падает на землю с одного выстрела в тело; все стреляют в голову.

Реальность в жизни такова — человек не умирает сразу, если ты стреляешь в грудь, только если ты не попал в сердце. Человек может умудриться ещё и сотню метров пробежать, и в тебя выстрелить, если ты попал в тело, потому в человека всегда стреляют много, особенно из пистолета. В голову никто не целится, так как и так попасть непросто, а в голову во время перестрелки на дистанции даже с десяти метров вообще очень сложно. Потому все стреляют всегда в тело, и много.

Меньше десяти секунд прошло, как остались лишь раненые. С их стороны.

— Тара, добьёшь ту девку? — кивнул мне один из мужиков на девчонку, которая схлопотала пулю в живот и теперь пыталась уползти, словно ноги её не слушали. Сами они достреливали оставшихся.

Каково добивать людей? Я могу однозначно сказать.

Жалко. Когда они конкретно тебе ничего не сделали. И вообще не сделали того, за что бы ты хотел их убить. Я знаю, за что их хотел убить Стрела, но это не та причина, из-за которой я бы не чувствовал раскаяния за убийство.

Я подошёл к ней, поднимая пистолет. Девчонка в тот момент перевернулась на спину, подняла руку, словно пытаясь меня остановить, и уже было открыла рот…

Выстрел.

Её голова дёрнулась назад, ударившись о землю, а через мгновение тело обмякло, и вытянутая рука упала ей на грудь.

Вот и всё.

Я не медлил, потому что знал, что чем дольше тянуть, тем сложнее выстрелить, а если ещё и говорить начнёт, умолять…

Пусть я и сделал это с каменным лицом, но в душе чувствовал жалость и грусть. Просто потому что… потому что. Мне было жалко стрелять в раненых, мне было жалко девушку, мне было жалко вообще стрелять в того, кто хочет просить пощады. Если того мужика я убил из-за неожиданности, сам даже не поняв, какого чёрта сделал, то здесь я действовал целенаправленно. Не было никакого эффекта, который бы смазал душевную боль от содеянного. Более того, мне ещё и заплатили, что словно только и указывало на то, кем я стал.

Да, меня это потом мучило ещё несколько дней, прежде чем отпустило. Я бы сравнил это с ощущением, когда щемит сердце от просмотра какого-нибудь супергрустного фильма. Приходилось сидеть как ни в чём не бывало с каменным лицом перед сёстрами, чтоб не беспокоить их понапрасну. А то вновь изводить будут, да и сами волноваться.

Но даже после этого я не считался частью клана. В смысле, да, я иногда работал на него, но всё равно был обычным вольнорабочим, обычным уличным преступником, который никому ничем не обязан. С одной стороны, я не могу рассчитывать на поддержку клана. С другой, я никому ничего не должен и мог спокойно уйти. Я не входил в состав людей Стрелы, был лишь левым парнем, которого иногда приглашали поработать.

Месяц прошёл интересно. Очень интересно, пусть и не так гладко, как мне бы хотелось.

А сейчас…

Декабрь. Самое начало зимы, которой будет суждено запомниться этому городу надолго. Сирень встречает меня на своём хетчбэке. Она улыбается, видя меня, кивает мне головой.

— Привет, Тара, что как?

— Ты слишком близко от школы. Я же просил так близко…

— Слушай сюда, умник. Я припарковалась там, где мне удобно. Или у тебя какие-то проблемы? Нет, ну если они есть, давай поговорим, — сразу подтянулась она, оторвав мягкую точку от двери машины, на которую облокотилась.

Я уже привык к этому. Это просто Сирень, этим всё и сказано.

— Да, давай. Паркуй машину дальше. Или я сам приеду на автобусе.

— Будто мне есть дело до тебя, — фыркнула она. — Малу попросил лишь забрать. Кстати, где этот идиот?

— Али? Он задерживается, переписывает контрольную, которую завалил.

— Действительно идиот… — выдохнула она.

— Будем ждать или… — предложил я вариант.

Она несколько секунд раздумывала.

— Долго писать будет?

— Стандартный урок, — пожал я плечами.

— Тогда хрен с ним. Пусть сам едет, — отмахнулась она.