За гранью долга

Глава 20 Граф Виго Меддлинг

— Ну, и где же вас носило, барон? — желчно поинтересовался Виго, мрачно уставившись на бледного как смерть начальника тайной службы королевства Элирея, возникшего на пороге его комнаты. И, не дождавшись вразумительного ответа, раздраженно грохнул на стол кубок с пойлом, которое местные дворяне почему-то считали вином. — Что, не могли найти «Лошадиную гриву»?

— Простите, граф, но мне показалось, что за мной следят люди графа Орассара. И я решил перестраховаться. Поэтому, прежде чем появиться на постоялом дворе, прошел через один из домов для встреч со своими агентами. Вернее, через его подземный ход… — сжав кулаки, прошипел гость. — Вы же не хотите, чтобы здесь вдруг появились воины Внутренней стражи?

— А с чего это они должны тут появиться? — прищурившись, спросил граф. — Или вы вдруг решили, что графская корона и должность наместника провинции Элирея вам уже ни к чему?

— У меня очень плохие новости… — пропустив мимо ушей напоминание об обещанной плате за свое предательство, выдохнул барон. И, зачем-то выглянув в коридор, закрыл входную дверь на засов. — Новость первая: граф Аурон Утерс жив…

— Это я знаю и без вас… — встав из-за стола, раздраженно рявкнул Меддлинг. — Я не глухой и прекрасно расслышал то, что Вильфорд Скромняга признал его невиновным. А еще я видел, КАК мальчишка спускался с эшафота…

— Зато вы не видели и не слышали того что происходило в королевской ложе, граф… — криво усмехнулся барон. — Люди Логирда Утерса, вместо того чтобы спокойно ждать казни сына своего сюзерена, каким-то образом умудрились найти и разговорить Модара Ялгона! А сотник Пайк заставил его рассказать все королю. Видели карету, которая подъехала к дворцу? В ней его и привезли…

— Что?! — взвыл Виго. И, вспомнив, что находится на постоялом дворе, перешел на шепот: — Как они могли его найти? Он же к этому времени должен был быть мертв!!! Вы что, проигнорировали мой приказ и решили оставить своего ублюдочного сотника в живых?

— Он контролировал устранение всех тех, кого привлек к выполнению задания… — мрачно пожал плечами начальник тайной службы. — Я собирался выполнить приказ, но после того, как он завершит ликвидацию остальных свидетелей… В итоге, он все равно умер — его пристрелил подкупленный мною арбалетчик. Прямо в королевской ложе…

— Что конкретно он успел рассказать королю перед смертью? — подойдя вплотную к барону Велсеру, спросил граф.

— Да почти все… — немного подумав, признался начальник тайной службы. — Единственное, чего он не озвучил — это имени того, кто стоит во главе заговора. Видимо, до последнего надеялся, что я смогу вытащить его из Последнего Приюта…

— То есть про заговор Скромняга уже знает?! — на всякий случай уточнил граф.

— Да… — кивнул Велсер. — И это еще не все. Новость вторая: я практически уверен, что и ваши солдаты, отправленные к принцу Вальдару, своей задачи не выполнили. Его высочество жив и, скорее всего, даже не ранен…

— Не может быть…

— Может. Я своими глазами видел, как в ложу прибежал командир его личной охраны. Он был весь в крови, но цел и невредим…

— Так… — помрачнев, Меддлинг жестом заставил барона замолчать. — Если я правильно помню, вы утверждали, что принц Вальдар никогда не присутствует на казнях! Что он всегда запирается в своих покоях и проводит время за чтением книг, стараясь не думать о том, что творится на эшафоте?

— Да, ваша светлость… — Велсер утвердительно кивнул. — Он почему-то считает, что…

— Мне плевать на то, что он там считает! Вы утверждали, что основная масса его телохранителей обычно используется графом Орассаром для охраны Скромняги, и что реально наследника охраняют три-пять человек!!!

— Да… Какой смысл держать рядом с покоями больше, если принц все равно никуда не выходит?

— Тогда объясните мне, пожалуйста, как эти «три-пять» человек смогли справиться с тремя десятками лучших рубак Делирии? Вы вообще провели моих солдат во дворец?

— До западного крыла они дошли без проблем… — начальник тайной службы угрюмо посмотрел на графа. — Потом оба сопровождающих вернулись к дворцовым воротам. Вашим людям оставалось пройти один коридор, зарубить двух воинов, охраняющих вход в покои принца, открыть НЕЗАПЕРТУЮ дверь и…

— Планировку западного крыла я помню прекрасно! — перебил его взбешенный граф. — Что именно сказал королю Лорк?

— Не знаю… — вздохнул барон. — Я решил, что оставаться на балконе небезопасно. И что лучший способ уйти — воспользоваться начавшейся суматохой…

— Сбежали, значит… — презрительно усмехнулся граф. — Что ж, другого от вас я почему-то не ожидал…

— Вы пытаетесь меня оскорбить? — покраснев от возмущения, начальник тайной службы схватился за рукоять парадного меча, и… рухнул, пронзенный клинком графа.

— Оскорбить можно тех, у кого есть честь и достоинство. У предателей нет ни того, ни другого… — стряхивая кровь с клинка, вздохнул граф Меддлинг. И, задумчиво посмотрев за окно, добавил: — Вы — просто расходный материал… Кстати, вы правильно сделали, что ушли — наверняка Пайк выпытал из Ялгона ваше имя, и сейчас вас ищут по всей столице… Вельс! Вельс!!!

— Да, ваша светлость? — в дверном проеме тут же возникло встревоженное лицо телохранителя.

— Седлай коней. И подгони к выходу карету. Мы уезжаем. Немедленно…

Воин кивнул и мгновенно исчез…

…Как ни странно, выбраться из города удалось без каких-либо проблем: солдаты, стоящие на Южных воротах, как обычно, ограничились проверкой подорожной, а расторопный десятник, почувствовавший в своих ладонях приятную тяжесть нескольких полновесных серебрушек, споро отогнал в сторону десяток крестьянских телег, ожидающих разрешения въехать в город. И карета графа Меддлинга дю Солье, «уроженца королевства Вигион», выбралась на тракт.

«Успели… — подумал граф, когда его конь добрался до опушки леса и первым въехал под кроны вековых дубов. — Можно было не перестраховываться и не изображать из себя тупого солдафона, а спокойно сидеть в своей карете…»

— Пересядете в экипаж, ваша милость? — заметив, что его сюзерен начинает успокаиваться, спросил постоянно выглядывавший из окна кареты телохранитель. — А то вот-вот польет…

— Да, пожалуй… — кивнул Виго и, остановив коня, спешился.

Вельс, тут же вылетевший из экипажа, подхватил поводья своего Пятна и, удостоверившись, что сюзерен закрыл за собой дверь, взлетел в седло.

— Все. Поехали… — приказал Меддлинг, усевшись на сиденье, нагретое седалищем лжеграфа. Потом задвинул занавески и, откинувшись на спинку, устало закрыл глаза…

До хутора с мрачным названием Старый Погост карета добралась только к полуночи. Дважды перевернувшись и раза три увязнув в грязи чуть ли не по самое днище. Поэтому, услышав собачий брех и радостное перешептывание воспрянувшей духом свиты, мокрый, грязный и продрогший до костей граф выглянул наружу и уставился в ночную тьму.

— Скоро будем, ваша светлость… — мгновенно среагировав на появление за занавесками лица своего сюзерена, радостно сообщил Вельс. И, чуть не уронив факел, поинтересовался: — Куда править? К дому Хромого Ульса? Или прямиком на мельницу?

— Править мы никуда не будем… На мельницу поеду только я и Гаски… — угрюмо буркнул Меддлинг. — А ты в моей карете отправишься дальше. До постоялого двора в этом, как его там…

— …Рассветном?

— Да, в Рассветном… Переночуешь, позавтракаешь, а ближе к полудню поедешь дальше. У поворота на Кижер у вас должно отвалиться колесо. Там мы вас и догоним. Внимательнее смотрите по сторонам — нас могут искать…

— Есть, ваша светлость… — воин подъехал поближе к остановившейся карете и, спрыгнув с коня, грязно выругался — его правая нога ухнула в лужу по обрез голенища…

…Жители Старого Погоста называли мельницей полуразвалившееся двухэтажное здание, стоящее на краю глубокого оврага на дальней от дороги окраине хутора. Трудно сказать, почему к нему прилипло такое название — молоть зерно, используя для этого силу течения еле заметного ручейка, протекающего по дну оврага, было невозможно. Силу ветра — тоже: строение напоминало все, что угодно, но не столбовку, и не шатровку.[25] А внутри него не было ничего похожего на постав[26] или пеклевальный[27] рукав. Зато хватало места для того, чтобы жить и… держать голубей. Чем, собственно, и занимался нынешний хозяин мельницы, одноногий калека по имени Хромой Ульс. По слухам, циркулирующим на хуторе, получивший свой деревянный щит лично из рук его величества Вильфорда Четвертого.

Ульс появился в Старом Погосте четыре года назад. В старом потертом сюрко без герба, одетом поверх ламмеляра, с коротким мечом и ростовым щитом, заброшенным за спину. И с тяжеленным кошельком, открыто висящем на поясе: несмотря на хромоту, от него веяло нешуточной угрозой, а выражение исчерченного шрамами лица вызвало оторопь даже у видавших виды мужиков. Угрюмо поинтересовавшись, где можно найти деревенского старосту, воин решительно направился к его дому.

Тем же вечером хуторяне узнали, что у них появился новый сосед. А через пару недель сообразили, на что он планирует жить — Хромой, прикупив на отступные[28] эту самую «мельницу» и небольшой дом на окраине Погоста, занялся разведением голубей.

Первое время коренные хуторяне искренне радовались появлению в их обществе настоящего героя. И оказывали воину все возможные знаки внимания. Однако постепенно их энтузиазм поутих — Ульс не обращал никакого внимания на улыбки девиц на выданье, не появлялся в местном трактире ни по вечерам, ни по праздникам и не старался обзавестись друзьями. Неделями пропадая на мельнице, он даже дома появлялся крайне редко. И общался с коренными хуторянами только тогда, когда покупал у них продукты и зерновые культуры для своих ненаглядных голубей. К тому времени, как у отставного воина появились первые покупатели, обиженные таким отношением соседи постепенно забыли и про его героизм, и про то, что он лично видел короля. И мстительно окрестили его Птицей. А самые обидчивые, просто перестали здороваться. «Он же Птица! Пролетел — и нету. Что шапку-то ломать?»

Такое отношение сказывалось и на ценах на продукты и зерновые — все, что пытался купить Ульс, продавалось ему по завышенным ценам. По таким, от которых у любого путника встали бы дыбом волосы. А Хромому все было нипочем: создавалось впечатление, что его не волнует ничего, кроме голубей.

В общем, года через три его почти перестали замечать — есть, и ладно. Поэтому, столкнувшись с ним на улице, забывали о нем чуть ли не раньше, чем Ульс сворачивал за ближайшую хату. Его имя не звучало даже в деревенских сплетнях — ну кому интересно, сколько голубей продал Птица, если он совершенно точно не потратит ни на себя, ни на своих друзей ни одной медяшки из заработанного?

Зато самого Ульса такое отношение вполне устраивало — часть из так называемых покупателей, якобы приезжавших к нему за породистыми «почтовиками», таковыми на самом деле не являлись. Посыльные, привозящие или забирающие его голубей; воины Ночного двора[29] Делирии, выполняющие какие-то поручения на территории Элиреи, «путники», заезжающие в Старый Погост, чтобы передать ему малюсенький, плотно исписанный свиток. Птица не спрашивал, что и куда отправлять — адресат у таких сообщений был всегда один: почтовый двор его величества Иаруса Рендарра в Свейрене…

…Ответив на приветствие мрачно скалящегося воина Ночного двора, граф уселся на отполированную деревянную лавку, облокотился на массивный, заставленный мешочками с пшеном стол и поинтересовался:

— Как там мои голуби? Не передохли?

— Никак нет, ваша светлость… Что с ними может статься?

— Какой-нибудь птичий мор… — усмехнулся Виго. — Мне ли тебя учить?

— От этого мора я птичек завсегда уберегу. И ваших, и своих… — фыркнул солдат. — Так что все они живы и здоровы…

— Не перепутал, какой голубь откуда? — заранее зная ответ, на всякий случай поинтересовался граф.

Ульс отрицательно покачал головой.

— Вот и отлично. Тогда неси мне тот сундучок, который тебе привезли от меня на прошлой неделе, одного голубя из Запруды, и… зажги еще парочку свечей — писать в такой темноте я еще не научился…

…Строчки ложились на свиток в строгом соответствии с образцом — черновиком срочной депеши, некогда отправленной капитаном Пограничной стражи Элиреи графом де Ноаром коменданту одной из крепостей. Тщательно копируя небрежный почерк королевского писца, Виго аж вспотел: судя по объяснениям покойного барона Велсера, и стиль написания, и грамматическая ошибка в имени коменданта, «допущенная» нерадивым писакой, являлись не чем иным, как тайными знаками, подтверждающими аутентичность приказа. Так же, как и две лишние точки в конце второго предложения и небольшая клякса в правом нижнем углу свитка.

«Коменданту крепости Запруда графу Вельгельму Шорру. Сразу же после получения сего приказа немедленно отправить всех воинов Правой Руки, расквартированных в крепости, в Арнорд… От имени и по поручению его величества короля Вильфорда Четвертого Бервера, капитан Пограничной стражи граф де Ноар». — Закончив писать, Меддлинг придирчиво перечитал депешу и, не найдя ни одного отличия от образца, криво ухмыльнулся: «Вот тебе и перестраховка. Если бы не чистые свитки с оттисками малой королевской печати, „на всякий случай“ вытребованные у барона Велсера, план можно было бы считать провалившимся. А так — еще не все потеряно. Да, стравить Вильфорда Бервера с Утерсами не удалось. И убить короля с единственным наследником — тоже. Но основные-то задачи — убрать из Запруды воинов Правой Руки и внедрить туда своих людей — я все-таки выполнил. Значит… все будет хорошо… И меня не…»

Отдернув руку от шеи и стараясь не думать об ударе топора королевского палача, отправляющего к праотцам тех, кто не выполнил королевский приказ, граф заставил себя успокоиться. И, подтянув к себе чистый свиток, аккуратно написал на нем четыре слова:

«КЗ. Десять. ПР — нет».

— Ульс! Первый свиток — в Запруду. Второй — в Свейрен. Не вздумай перепутать…

— Не извольте беспокоиться, ваша светлость… — усмехнулся воин и, аккуратно свернув оба свитка, исчез.

«Вот и все… Началось… — подумал граф и, устало вытянув ноги, вздохнул: — Теперь остается только ждать…»