За гранью долга

Глава 17 Модар Ялгон

— Господин сотник! Простите, что прерываю вашу трапезу, но вас там спрашивает какой-то воин…

Дожевав мясо, Ялгон посмотрел на застывшего в полупоклоне хозяина «Белого единорога» и поинтересовался:

— Шрам на лице есть?

— Да, ваша милость! Справа… То есть на его левой щеке… От угла глаза и до подбородка… — сконфуженно поправился мужчина.

— Веди… И проследи, чтобы ни одна живая душа не приближалась к этому кабинету до тех пор, пока я тебя не позову…

— Как скажете, ваша милость! Будет сделано, ваша милость… — затараторил трактирщик, потом пару раз поклонился и, увидев, что Модар свел брови у переносицы, мгновенно сорвался с места и исчез.

А через пару минут в небольшой комнатенке, отделенной от общего зала увешанными коврами стенами, бесшумно возникла закутанная в плащ фигура.

— Ну, и как дела? — не тратя время на приветствие, спросил сотник. — И почему так долго?

— Нормально, ваша милость… — ухмыльнулся Ченк, откинув капюшон. — Сразу после Дворца Правосудия они завалились в «Вертел»… Как водится, выпили… Ну, и что-то не поделили с отдыхавшими там людьми графа Брейля… В общем, вступить во владения своими поместьями им уже не суждено. А долго потому, что к ним никак не удавалось прицепиться — они упорно не реагировали ни на подначки, ни на «неловкость» проходящих мимо воинов, ни на насмешки. В общем, пришлось ждать, пока они уговорят второй кувшин вина и в них взыграет дворянское самолюбие…

— Ясно… Бумаги-то забрал? — поинтересовался сотник.

— Естественно, ваша милость… И оба кошелька с золотом — тоже… Правда, из одного я забрал себе те четыре золотых, которые пришлось отдать бело-голубым[22] для того, чтобы они согласились поиздеваться над нашими «счастливчиками»…

— Бумаги — сюда. Один из кошельков можешь оставить себе. Тот, в который ты уже залезал… — хмыкнул сотник, и, дождавшись, пока воин вложит в его руку оба свитка, не глядя, убрал их за обшлаг колета. — А что с этим мерзавцем Джеро?

— Как вы и приказали, отправил вдогонку за обоими дворянами… — пожал плечами Ченк. И, увидев, что сотник хмурится, поправился: — Я имею в виду, на тот свет, ваша милость! Кстати, он так и не протрезвел…

— Ублюдок… — с хрустом сжав кулаки, прошипел сотник. — Это надо же было так напиться?! И когда? В ночь перед королевским судом!

— Ну, судя по слухам, вам удалось обойтись и без него… — пожал плечами воин. — Весь город обсуждает завтрашнюю казнь…

— Да! Но чего мне это стоило? — возмутился Ялгон. — Когда я увидел, в каком состоянии находится эта тварь, меня чуть удар не хватил! Хорошо, я увидел из окна того несчастного поросенка и вовремя сообразил, как выкрутиться из создавшейся ситуации…

— А что, в комнате свидетеля нашли кровь. Тело исчезло. Какие могут быть варианты? Только один: убийца баронессы Церин и ее дочери убрал еще и трактирщика… — ухмыльнулся Ченк. — Лишний камень на чашу весов против графа Утерса. Вы настоящий стратег, ваша милость…

— Ненавижу лесть… — поморщился Модар. — А что с подавальщицами из «Четырех комнат» и с «разбойниками»?

— Скоропостижно скончались… Все до единого, ваша милость… Как вы и приказывали…

— Молодец… — сотник жестом показал на лавку перед собой и, перевернув небольшой кусок пергамента, негромко сказал: — Смотри внимательно… Это схема первого этажа городского дома Утерсов. Вот — входная дверь, здесь — лестница на второй этаж… Тут и тут обычно стоят светильники…

— Почему так мелко, ваша милость? — удивленно поинтересовался воин. И, привстав, наклонился над свитком. — Тот, кто это рисовал…

— …рисовал по моему приказу… — фыркнул Ялгон. И, выдернув из глазницы помощника кинжал, брезгливо столкнул на пол бьющееся в агонии тело. — Как иначе заставить тебя расслабиться?

…— Мы вовремя, не правда ли?

Услышав знакомый голос, раздавшийся из-за дверного проема, сотник выхватил меч, сорвался с места… и тут же оказался на полу. С прижатым к горлу клинком метательного ножа.

— Вы так не рады меня видеть, господин Модар Ялгон? — левой рукой сняв с себя капюшон, поинтересовался граф Утерс. Потом ухмыльнулся, потянулся к шее своего пленника, и… в голове сотника вспыхнуло солнце…

…Жуткая вспышка боли в обрубке носа заставила Ялгона зашипеть от боли, открыть глаза и попробовать схватиться за горящее огнем лицо. Увы, сделать последнее не удалось — судя по ощущениям, он был связан. Причем не как попало, а в позе «лука» — его руки и ноги были связаны между собой. И, судя по ощущениям, довольно давно — прогнутое в пояснице тело страшно ломило, а затекшие конечности почти потеряли чувствительность.

— Вы пришли в себя? Отлично… — голос, раздавшийся откуда-то сверху, заставил его повернуть голову направо. И искоса посмотреть на стоящего над ним графа Вэлш и его спутника, невысокого мужчину лет тридцати, одетого в цвета королевского дома Берверов. Мужчина, увидев, что сотник открыл глаза, слегка повернул лицо к источнику света и нехорошо усмехнулся.

Модар почувствовал, что покрывается холодным потом: над ним стоял не кто-нибудь, а сам принц Вальдар, маркиз Нейский, наследник короля Вильфорда! А значит, и появление в трактире графа Утерса случайностью не являлось!

Принц, увидев, что сотник побледнел, как полотно, уперся сапогом в его плечо и перевернул Модара на бок. А потом, присев на корточки, продемонстрировал ему зажатые в кулаке бумаги:

— Мы как раз успели ознакомиться с парой очень интересных документов. Выписка из записи манориального суда Арнорда об уступке родовым собственником бароном Ниего Райзером своего наследственного феода господину барону Олтису. И аналогичный документ, удостоверяющий право барона Хорейна на земли феода Квайст. Забавно — оба «свидетеля» убийства принца Ротиза одновременно получают неплохой лен на юго-восточной окраине королевства. Ни за что ни про что! Причем, судя по дате, проставленной в обоих свитках, обе записи в реестр были внесены ВЧЕРА. То есть в тот день, когда графа Утерса приговорили к смерти. Вам не кажется, что таких совпадений не бывает?

— Граф должен сидеть в Последнем Приюте! — кое-как справившись со вспышкой боли, прохрипел Модар.

— Угу. А вы, если вспомнить о данной вами присяге, должны верой и правдой служить королю и народу Элиреи… — кивнул наследник престола. — Кстати, если документы подлинные, в чем я по ряду причин очень сильно сомневаюсь, то они должны быть не у вас, а у вышеупомянутых господ. Впрочем, о чем это я, сотник? Ведь их наверняка уже нет в живых! Зачем вам ненужные свидетели? Ведь их так легко найти и разговорить…

— Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше высочество… — выдохнул Ялгон.

— Угу. Провалы в памяти… — усмехнулся принц Вальдар. — Что ж, это лечится довольно быстро… Правда, назвать этот способ безболезненным нельзя… но вы ведь знали, что большая игра подразумевает и большие проигрыши? В общем, мне нужна информация, и я ее получу… Граф! Вы поможете господину сотнику вспомнить?

— Как прикажете, ваше высочество… — Аурон Утерс выхватил из ножен кинжал и, аккуратно разрезав колет сотника от воротника почти до связанных за спиной рук, достал откуда-то несколько коротеньких тонких иголочек: — Говорить, тем более кричать вы не сможете: мы с его высочеством не расположены слушать ваши истошные вопли. Поэтому, когда вы решите, что ваша память полностью восстановилась, просто кивните… И я дам вам возможность высказаться…

Первые две иглы вошли в тело практически безболезненно.

«Нашел, чем пугать… — подумал Модар. — Сложись ситуация иначе, я бы показал тебе, что такое боль… Скажем, выбиваешь передние зубы, берешь обыкновенный напильник…»

Додумать мысль до конца сотнику не удалось — куда-то в основание шеи словно вонзилось раскаленное клеймо, и по всему его телу прокатилась волна чудовищной боли. Чувствуя, как лопаются вены на шее, вздувшейся от беззвучного крика, как сводит судорогой сведенные от перенапряжения конечности и как крошатся сжатые зубы, он успел подумать, что мальчишка перестарался. И что он сейчас просто потеряет сознание, уйдя с допроса в блаженное небытие.

Увы, надеждам сотника так и суждено было остаться надеждами: учили графа на совесть. Люди, понимающие, что такое боль. И, почувствовав, что ему не позволят даже сойти с ума, Модар сломался…