За древним кладом

5

Чем была гладкая черная поверхность — не знаю. Не вода. И не земля. Быть может — полированный камень. Огромная плита. К тому же — положенная не горизонтально, а под наклоном. И по этому наклону сбегала наша дорожка к своему концу. Теперь, когда мы подошли к черной плите, лучше стало видно, куда дорожка нас вела: в центре плиты было круглое отверстие. И над ним стоял, а точнее, лежал поверх отверстия, шар желтого света; тот самый комок свечения, замеченный мною издали. Ну вот и цель нашего похода… и причина всех ночных безобразий… и…

Трудно сказать, какие чувства испытал я, стоя у самой плиты и глядя на свет, сияющий над отверстием. Даже не «какие», а «сколько». — И опасность… и страх… и почтение…и тоска… Все было здесь, все словно бы виделось мне как в зеркале, в этом шаре. — Чувство древности и загадочности нашего мира, чувство связи со всем, что было и что будет в нем. Торжественное чувство нового знания… и великой усталости… и много еще…

— Сколько лет я мечтал об этом!.. — прошептал рядом экстрасенс, и по его шепоту я понял, что им владеют такие же сложные многие чувства. И я отвел глаза от источника света и взглянул на моего спутника. Заметив мой взгляд, он слегка нахмурился и сделал несколько шагов вперед. Скрестил руки на груди…

— Зажигайте факел, — скомандовал он, не оборачиваясь.

— Но здесь и так видно, — недоуменно заметил я.

— Я лучше знаю. И вообще — сколько можно соваться не в свое дело?..

Мне не понравился его раздраженный тон. Если уж раздражаться, надо было делать это раньше, — подумал я. — Когда была причина. Но, впрочем, может, у него от радости нервы не выдерживают? — Сообразив это, я просто пожал плечами и, достав спички, зажег факел. Вряд ли что изменилось от этого в ночи; ну, да ладно…

С факелом в руке, выпрямившись, я опять посмотрел на шар света. — Ну, вот вроде и все. Еще немного — и я, наконец-то, выпутаюсь из этой истории, от которой мне давно уже не по себе. Выпутаюсь — и на будущее зарекаюсь искать клады или связываться с нервными экстрасенсами. Никакая валюта не стоит тех нервов, какие потрачены мною на сегодняшнюю прогулку, и никакая валюта не оплатит тех кошмаров, которые, я чувствовал, будут впредь долго преследовать меня, черпая силы и смысл из того, что происходило со мной сегодня…

В голове моей поплыли воспоминания: предупреждения экстрасенса… девушка, развлекающая меня веселой болтовней и ведущая при этом к погибели… безумный вихрь ночных сил, собиравшихся, казалось, растащить меня по частям… вырастающее из ничего и падающее на голову огромное дерево… дракон… — Не много ли для обычного человека, сдуру давшего согласие поискать некий старинный клад?.. для человека, ни в коей мере не готового к тому, что предстояло ему пережить?.. — Много, — сказал я сам себе. — Слишком много. Как хорошо, что эти ужасы закончились!..

…но я ошибался. Последний ужас этой ночи еще не был пережит. И чувство близкой опасности еще не покинуло меня; но если б я знал, откуда придет эта опасность…

— Ну вот, — произнес экстрасенс, поворачиваясь ко мне. — Теперь понятно, почему был совет идти двоим. Один из которых — маг с дудкой, а другой — не маг… и с факелом…

— И почему же?..

— Это уже можно не объяснять. Впрочем, могу пояснить про факел. — Как только мы ступим на это вот черное, будет темно. Даже дорожка будет почти не видна. И, чтобы не потеряться…

— Понятно.

— Тогда пошли дальше. Давайте с факелом вперед…

…Я дошел до него и, почти поравнявшись, остановился. Сам не зная, почему. Словно получил откуда-то изнутри, из органа, ведавшего моей безопасностью, приказ остановиться.

— Чего вы остановились?

— Не знаю.

— Проходите вперед.

— Не хочу.

— Это что еще?..

— Не знаю…

— Правильно не хотите, — зловеще улыбнулся экстрасенс, отступая на шаг и вынимая из кармана дудку. Я следил за ним, еще не понимая, что он собирается сделать.

— Чутье у вас хорошее, — объявил он, все так же улыбаясь. — Но, однако, изменить ничего не удастся…

Он поднес дудку к губам — и тут же я почувствовал, как по всему телу пробежал холод… не холод… — одеревенение?.. — нет, даже не это. — Я словно бы превратился в столб; в мыслящий столб… в чувствующий… бессильный двинуться…

— Я не все объяснил вам, уж простите великодушно. Ну, или не прощайте, — все равно, если честно. — Но раньше это объяснить было никак нельзя, ибо вы, естественно, не пошли бы на смерть добровольно; а тащить вас в такую даль с помощью мелодии, как собачку на поводке, было бы слишком хлопотно. — Но теперь дорога позади, и не вижу причин, почему бы не рассказать вам еще кое-что… Правда, для чего вам может пригодиться это знание, — ума не приложу…

Он рассмеялся.

— А пожалуй, я не столько для вас рассказываю, сколько для себя. Ведь сам себя не похвалишь — никто не похвалит. Верно?..

Он вновь рассмеялся.

— Верно. — Знаю, что не можете ответить. Вы много теще чего не можете. А лучше сказать — вы можете отныне только то, чего захочу я… — А хочу я, чтобы вы достали для меня эту шкатулку. И вы сделаете это…

Он повернулся к шару и указал на него.

— Видите эту штуку?.. Знаете, что это?.. — Нет. И я тоже толком не знаю. Догадываюсь только, что это некий источник энергии… Что-то вроде сторожа. Я ведь вам не успел дорассказать о пропаже шкатулки. — Естественно, пропажа была обнаружена и, когда конфликт с Бледным Богом завершился, Царь отправился за похитителем. И нагнал его… Нагнал, как вы можете догадаться, здесь. На том самом месте, где и лежит она сейчас, охраняемая таким вот сторожем… — Идеальный сторож, доложу я вам. Умели же они делать таких!.. — О-о! = Это был действительно великий народ. Я не солгал вам. Цари иногда оставляли такие «шарики» для охраны чего-нибудь важного; и я не нашел ни одного упоминания о том, что охрана эта оказалась неэффективной. — Да что я говорю!.. — Ни один из величайших мастеров этого мира не нашел, как можно обезвредить такую штучку…

Экстрасенс покачал головой. Видимо, в знак восхищения перед теми, кто умел оставлять столь надежную охрану для своих тайн…

— Но зато они догадывались, как можно ее обмануть. И, если б у кого была дудка, подобная моей…

Он прервал монолог, поглядел на меня и вновь зловеще улыбнулся.

— Впрочем, могу рассказать подробнее. Немного времени еще есть, — а вы, как я понимаю, вряд ли станете противиться такой отсрочке. — Итак. — На основании частых печальных опытов было установлено, что вошедший в контакт со сторожем не уничтожается мгновенно, а некоторое время еще продолжает существовать. Словно бы впитывается в сторожа. Видимо, добавляя свою энергию к общей. Но это меня не интересует. Куда бы вы там ни впитывались, — это, простите за цинизм, ваше дело. Меня же интересует здесь то, что вы во время этот вашего впитывания еще существуете и способны что-то делать. А если вашу сопротивляемость немного повысить, с помощью вот этого инструмента (он показал глазами на дудку), — то у вас хватит времени ухватить шкатулку и выбросить ее наружу. Ко мне. — Как вам нравится мой план?.. Понимаете, чего я от вас жду?..

Я понимал, — и это, наверное, было самое ужасное в моем тогдашнем положении столба. О!.. — я понимал все. Я понимал, что экстрасенс вовсе не шутит, объясняя мне то, что он собирается сделать; я понимал, что, несмотря на весь ужас, на все отчаянье, на все сопротивление моего сознания этому плану, — я сделаю то, что он хочет от меня…

— Итак, кажется, все. Больше ничего не имею вам сообщить. Впрочем, вот еще что. — Если это послужит вам утешением, — могу сказать, что вы, остановившись по дурацкой случайности чуть позади меня, сделали такое положение законным. Теперь мне придется вести вас до самого шара в таком же положении, как сейчас. То есть, первым буду идти я, да к тому же — спиной вперед; это немного опасно. Но, однако, должен сказать, что утешение это небольшое, ибо надеяться не на что. — Естественно, я почувствую, что мы уже дошли. И уступлю вам дорогу. Кое-что перестроив в мотиве…

Он поднял дудку к губам и насмешливо поклонился мне.

— А теперь — нам пора. Заранее — прощайте!.. Хотелось бы, конечно, расстаться более мирно, — но увы, это невозможно. Шкатулка несравненно ценнее вас, так что выбора у меня нет. Единственное, что я могу сделать для вас доброго, — это немного продлить вам жизнь в шаре. Как я и обещал. Не уверен, правда, что вы сочтете это добром… Однако, мне все равно. — ВПЕРЕД!..

Так начался этот ужасный путь. Увольте меня еще раз вспоминать о нем в подробностях. Могу только сказать, что после того, как экстрасенс поднес к губам дудку и заиграл, я стал движущимся столбом. — Движущимся, естественно, туда, куда вела меня мелодия…

Странное, надо сказать, было у меня тогда состояние. Словно бы несколько «я» шли одновременно в одном теле. Первое слушало чудную музыку и видело стоцветные, невозможные сны. Другое — понимало, что его ведут на гибель, и бессильно, но яростно сопротивлялось… Третье было просто наблюдателем. Без всяких эмоций. Это оно отмечало, как действительно потемнело все вокруг, когда я ступил на территорию плиты; это оно разглядывало экстрасенса, идущего лицом ко мне, а спиной к шару, и играющего на своей проклятой дудке… Экстрасенс был в двух шагах впереди меня…

Вот такие три «я», совершенно не связанные друг с другом, личности с разными интересами, шли сейчас с факелом над головой по желтой дорожке вслед за экстрасенсом. А вело из вперед четвертое «я», вектор первых трех, вектор лебедя, рака и щуки, — вело туда, куда звала меня дудка… А она уводила все дальше и дальше, и желтый свет неумолимо приближался…

И вот мы уже приблизились совсем. Мелодия прервалась, когда экстрасенс, едва не коснувшись спиной желтого шара (мое наблюдающее «я» отметило, как мгновенно усеяли его лоб капельки пота), — сделал торопливый шаг вбок… точнее — начал делать…

И — в который раз! — произошла перемена судьбы. Возможно, сила, обитающая в желтом шаре, сообразила, кто из нас настоящий похититель (так я думал чуть позже); а быть может, какие-то другие случайные силы составились тогда в мою удачу. — В тот миг, когда экстрасенс отнял дудку от губ, собираясь переменить мелодию, желтый шар внезапно просиял, и неведомая сила вырвала у меня из руки факел и уронила на экстрасенса… А быть может, уронила не она, а счастливый случай, так любящий помогать остолопам; не знаю. — Факел упал на экстрасенса и тот, вскрикнув от неожиданности, отшатнулся, отпрянул… и потерял равновесие. Нога его так и не успела обрести опору. Наверное, он мгновенно понял, что случилось, — и так же мгновенно и безнадежно осознал, что бессилен предотвратить то, что будет… — Я никогда не слыхал крика, подобного тому, с каким он падал в сияющий шар…

В тот миг, когда он падал, я обрел свободу и цельное сознание. Быть может, лучше б этого не случилось тогда. Сдается мне, что счастливый случай, столько раз великодушно спасавший меня, каждый раз брал за это богатую плату моими нервами. Итак, сознание вернулось ко мне, — и я видел конец происходящего. Экстрасенс был прав: он еще некоторое время продолжал существовать в шаре. Я запомнил его движения… его лицо… глаза, глянувшие на миг на меня, — хотя могу поклясться, что он меня не увидел. Потом с ним начало происходить что-то невероятное, — и тогда я на какой-то миг даже понимал, что творится там… — Но, слава Богу, я забыл об этом. Сейчас. А тогда — наверное, это понимание послужило последней каплей. Оставленный всеми силами, я начал падать в желтый свет, перед самым падением потеряв сознание.