Южные рубежи

Пролог

– Мурза Вебер, ну почему опять вы ставите на объезд окрестностей мой эскадрон? – Негодовал смуглый узкоглазый мужчина, чей выдающийся вперед живот плохо мог скрыть даже пошитый явно по индивидуальному заказу темно-синий мундир, обильно украшенный золотым шитьем, жемчугом и драгоценными камнями. Больше всего внимания привлекал нанесенный на всю спину рисунок из сокола, несущего в своих когтях змею с оторванной головой, что являлась личным гербом данного офицера. Изображение птицы едва заметно шевелило крыльями, а из трупа пресмыкающегося медленно и неохотно катились вниз темные капли крови. – Мы проверяли брошенные деревни, дозоры и ловушки вчера, мы проверяли их позавчера, мы проверяли их три дня назад…Разве нет других, кто может это сделать? Я думал, что служу в кавалерийской бригаде, где уж чего-чего, а дефицита всадников для подобной работы быть не может по определению!

– Я не мурза Вебер, а полковник Вебер. Потрудитесь уже запомнить это, Бимурат Иоанович. – Недовольно поджал губы потомок обрусевших немцев, одетый в почти такой же мундир, только с гербом в виде винной чаши и погонами, украшенными цепочкой мелких светящихся рубинов. – И ваших людей мне заменить при всем желании некем, ведь это единственная легкая кавалерия, что осталась в нашей крепости. Гречко, Филиппов и Дарайтов, как вам прекрасно известно, отозваны руководством дивизии. У Соколова после того как их в чистом поле накрыл налет вражеской авиации в строю лишь половина солдат, вдобавок это витязи и тяжелую кавалерию использовать для патрулирования окрестностей нецелесообразно. Лошади драгун Барбарисова отойдут от интоксикации алхимическим допингом, возникшей при экстренной передислокации, только к концу недели. Ну и кто остается? Вы, Коновалов со своими конными орудиями, три тысячи пехоты и обоз.

– Вот пусть пехота хоть раз и разомнет ножки! Тут до границ наших сигнальных постов недалеко, километров десять всего в одну сторону! Опять же, этих бездельников много, новую сотню можно целый месяц посылать.

– Посылать – можно. Но если они хоть раз наткнутся на противника, то какие у них будут шансы обратно своим ходом вернуться?

– Ой, да кто этих гречкосеев считает?! Там же ни одного приличного человека, только крестьяне под рекрутскую повинность попавшие, да десятники-ведьмаки из числа такого же отребья. Допускаю, что среди сотников достойные люди еще могут попасться, но чего-то я не помню, чтобы у нас в пехоте имелся хотя бы один истинный маг или подмастерье из хорошего рода…

Остальные присутствовавшие в штабе офицеры на спор командира эскадрона с полковником не обращали особого внимания, поскольку были заняты своим делами. Двое курили у открытого окна, выпуская наружу кольца дыма и поглядывая с высоты центрального донжона на пусть не самую большую, но все-таки крепость. Один с сосредоточенным видом писал письмо, времени поглядывая на лежащий перед ним раскрытый медальон с локоном светлых волос. Еще пятеро корпели над картами, и в данный момент козырем были черви. В общем, представители командного состава не высказывались ни за, ни против прозвучавшего предложения. Тридцать четвертая сборная кавалерийская бригада армии его императорского величества Льва Первого на фоне остальных частей Российской армии не могла похвастаться ни богатой историей, ни славными традициями, ни хотя бы численностью, выучкой и оснащением солдат, которым повезло в нем служить. И это очень расстраивало присутствующих в составе данного подразделения офицеров, пусть и по несколько разным причинам. Одних печалило отсутствие возможности бравировать перед барышнями или старыми знакомцами. Вторые с тоской признавали, что ратные подвиги, связанные с ними награды и захваченные по праву победителя трофеи, скорее всего, пройдут мимо них. Третьи сетовали на скудность обеспечения их части, которой боеприпасы, продукты питания и положенные по уставу предметы роскоши вроде вина или сигар доставались едва ли не по остаточному принципу. Ну и конечно очень беспокоил всех умеющих думать вопрос того, насколько велики шансы данного кавалерийского полка уцелеть в бушующем вовсю пожаре Четвертой Мировой Войны, где уже успели сгинуть без остатка многие куда более серьезные подразделения. Однако, опасения свои обладатели роскошных офицерских мундиров старались прятать или, по крайней мере, при широкой публике не обсуждать. Все-таки подавляющая их часть являлась представителями благородных дворянских фамилий, по праву рождения владеющих силами магии и повелевающих представителями низших сословий. Признаваться в собственной трусости грозило аристократам потерей лица и общественным порицанием, а чересчур бурные обсуждения территориальных и людских потерь вкупе с возможными рисками могли обернуться беседой с представителями духовенства, что бдительно надзирали за душами своих подопечных и могли не только одергивать своих подопечных, но и наказывать их. В некоторых случаях – превентивно.

Со скрипом, похожим на стон страдающего в преисподней грешника, тяжелая бронированная входная дверь штаба отварилась, и на пороге, опираясь на массивный серебряный посох, застыл тот, при виде кого все присутствовавшие либо уважительно склонили голову в небольшом поклоне, либо и вовсе вытянулись в струнку и отдали честь. Но карт не спрятали и сигарет из рук не выпустили. Впрочем, застывший на пороге штаба генерал-майор не обратил на эти небольшие по меркам господ-офицеров нарушения ни малейшего внимания. Куда больше его занимал листок бумаги, который парил в воздухе прямо перед глазами самого могущественного чародея данного гарнизона, имеющего неплохие шансы однажды войти в саму боярскую думу.

– Безобразие! – Скривив губы, заявил во всеуслышание генерал Щукин, неспешно шествуя вперед, как и подобает представителю боярского рода. Сам младший магистр не имел права на высокую шапку, что останется на голове даже в присутствии императора Всероссийского кроме каких-нибудь особо важных моментов, но вот его отец входил в число истинной элиты государства. Правда, имелись у него и иные наследники, причем весьма немалым числом. – Наша бригада прикрывает одну из ключевых точек на юго-восточном фронте, а вместо запрашиваемого уже не первый месяц подкрепления эти штбаные крысы выслали нам два дня назад какой-то вольный отряд из состава Дальневосточной армии! Причем под командованием выскочки из простолюдинов, что непонятно как выбил себе служилое дворянство и четвертый ранг!

– Ну, могло быть и хуже. По крайней мере, это не толпа мобилизованных крестьян и не стадо какой-нибудь химерической мерзости, выведенной бестиологами по заказу казны, но еще не прошедшей испытания и дрессуру. – Пожал плечами полковник, щелчком сбивая с артефактного погона едва заметную пылинку. – Сколько их, кто там еще есть помимо этого самого выскочки и как скоро они сюда доберутся?

– Понятия не имею! – Всплеснул руками генерал-майор, едва не задев своим посохом командира эскадрона легкой кавалерии, что при появлении высокого начальства резко прекратил выражать свое недовольство и даже отошел в сторонку на несколько шагов. – Зная повадки этой швали, мы можем ждать и неделю, и две, три…А может они вообще не появятся, поскольку на половине пути дезертируют или к врагу переметну…

Окончание слов младшего магистра никто не услышал, поскольку вся крепость потонула в громких и довольно противных звуках, что все опытные военные практически мгновенно опознали как воздушную тревогу. Уж в том, чтобы уметь сходу различать сигналы свидетельствующие о видах чрезвычайных ситуаций был кровно заинтересован каждый из них. Возвращаться из мертвых умели лишь очень немногие высшие маги, и здесь на одного из них никто не тянул даже с очень большой натяжкой. Большая часть офицеров бросились к входной двери, стремясь занять свои боевые посты, а некоторые кинулись к ближайшим окнам и выбросились в них. И отнюдь не всегда те были открыты. На некоторых даже стояли решетки. Но стекло, рамы и толстые стальные прутья задержали всего одного чародея, да и то поднявшись обратно на ноги он сделал несколько шагов вдоль стеночки и перевалился через соседний подоконник. Вот только полетел он не вниз, а вверх. Видимо к обители связистов, располагающейся под самой крышей донжона.

– Без магии весь этот бардак поганцев убирать заставлю! – Были первые слова генерала, которые услышали оставшиеся в штабном донжоне офицеры, в основном отвечающие за управление главными стационарными атакующими и защитными артефактами данного укрепления. А после младший магистр подошел к окну…И вцепился в свой серебряный посох так сильно, что скрежет сминаемого металла заставил поморщиться обладателей чувствительного слуха. – А тех, кто за небом наблюдал, вообще сгною заживо, ну а потом…

Продолжение угроз из уст рассвирепевшего мага так никто и не услышал, поскольку оно оказалось заглушено многочисленными близкими взрывами. К счастью для обитателей крепости, никаких неблагоприятных последствий они не ощутили, поскольку укрепление целиком заключил в себя огромный мерцающий купол. В большинстве мест он был едва-едва виден и казался какой-то эфемерной дымкой, но там, где должны были пролететь обильно падающие с неба снаряды, моментально уплотнялся до плотности, которой могли бы позавидовать камни. Вот только возможности магического щита были далеко не безграничны, и уже очень скоро он мог исчерпать себя, поскольку всего в нескольких километрах от стен в воздухе зависло сразу десять выстроившихся полукругом воздушных кораблей, похожих на своих морских собратьев, к которым какой-то затейник прицепил баллон от дирижабля. Или два, если данное судно обладало особо большой массой, приходящейся в основном на покрывающие корпус листы зачарованного металла, да множество далеко не самых слабых на свете пушек.

– Семь мелкоразмерных лоханок, принадлежащих корсарам или людоловам, два эсминца, один тяжелый крейсер! Флаги на всех османские, – доложил полковник, уже усевшийся в специальное кресло, больше напоминающее поставленный на колесики трон, что мог кататься по предназначенным исключительно для него рельсам вокруг большого круглого стола, в центре которого возвышалась миниатюрная модель крепости. Этот макет не только отражал состояние укрепления, но и обеспечивал великолепный обзор за его ближайшими окрестностями. Вдобавок расположенные по бокам руны позволяли играть на её защитных и атакующих системах не хуже чем на каком-нибудь пианино, вливать или вытягивать энергию из их накопителей с относительно небольшими потерями и даже в определенных пределах корректировать работу стационарных артефактов, например, создавая вместо одного большого огненного шара десяток маленьких, которые никуда не летят а висят на одном и том же месте, перегораживая собою проломы в стенах.

– Не так уж много, но нам хватит… – Процедил магистр, вычерчивая своим посохом в воздухе пылающие руны, что одна за другой медленно выстраивались кругом. В мире имелись крепости, способные отбиться от даже не десятков, а сотен или даже тысяч летучих кораблей. Вот только он командовал не одним из шедевров инженерного труда и магической фортификации, а третьеразрядным укреплением, чей гарнизон даже при полной комплектации едва-едва переваливал через отметку в три тысячи человек, а средства ПВО можно было пересчитать по пальцам. – Выбивай лоханки, если уничтожим их, то остальные после завершения обстрела не рискнут садиться на грунт и высаживать десант, чтобы нас зачистить!

– А как же подкрепление?!

– Пока вопли наших связистов через астрал услышат, пока поймут чего они талдычат, пока убедятся, что это не вражеская провокация, пока будут уточнять обстановку, пока решать кого к нам направить, пока приказ до исполнителей доведут…И повезет, если этот момент станет хотя бы серединой цепочки!

Крепость имела форму квадрата, по углам которого возвышались массивные громады бастионов с плоскими площадками наверху, а в центре огороженного периметра высилась башня центрального донжона, являющегося местом жительства командного состава и сосредоточением большинства магических систем. Увы, артиллерия, способная за счет конструкции лафета задирать свои жерла высоко в небо для атаки летающих целей и плеваться снарядами на несколько километров, имелись только по углам. В остальных же местах периметр прикрывали старые дульнозарядные пушки времен не иначе как царя Петра. Простые и дешевые, как и ядра для них, они очень нравились казначейству, однако же в данной ситуации являлись абсолютно бесполезными. Как и пищали солдат, не имеющие и шанса достать до противника, практически безнаказанно расстреливающего укрепление с высоты. На каждом бастионе имелось несколько способных стрелять вверх и вращаться в нужную сторону орудий, из донжона их могли поддержать магическими атаками, а защитные барьеры укрепления могли выдержать многое…Но против десятка летучих кораблей сразу этого было маловато. Особенно с учетом того, что вражеская авиация располагала и собственными чародеями. Доказательством стало то, что артиллеристы на одной из открытых площадок внезапно с воплями побежали в разные стороны от спешно нацеливаемых на осман орудий и дружно попрыгали вниз, чтобы разбиться в лепешку, ведь до земли было больше тридцати метров, а летать из них не умел ни один человек.

Закончивший формироваться рунный круг рассыпался сверкающими белыми искрами, что соединились в меч из белого пламени, что на огромной скорости устремился к одному из меньших османских кораблей. На пути заклинания младшего магистра встал окружающий судно волшебный барьер, где то и застряло, а потом в него ударила молния, поток какой-то прозрачной жидкости и сотканный из струй дыма аркан. Но сотворенный из чистой энергии клинок выдержал все испытания и прорезал вставшую на его преграду, пусть даже изрядно уменьшившись в размерах и затратив на преодоление волшебной пелены около семи или восьми секунд. А после вонзился в гондолу вражеского судна и принялся вспарывать её по спирали, выпуская из себя обильные струи кипящего пара, временами принимавшего форму каких-то экзотических созданий, поскольку вместе с горячим воздухом на свободу выбирались и духи, ранее заключенные внутри шелковой оболочки. Еще через десять секунд творение генерал-майора исчезло в ярком всполохе, полностью исчерпав запас заложенной в него энергии, но дело уже было сделано. Османский дирижабль потерял удерживающий его в небе баллон и теперь медленно опускался на землю, избавленный от судьбы разбиться вдребезги лишь благодаря магии, пропитывающей корпус летательного аппарата. Вот только вряд ли на его борту сейчас кто-то особо бурно радовался наличию рун снижения веса и левитации, поскольку конструкция опускалась прямо под прицел основных орудий крепости, рядом с которым солдаты давно уже изнывали от желания дать сдачи безнаказанно уничтожающему их противнику. И шансов пережить обстрел примитивных, но многочисленных орудий у осман не имелось.

Шпиль донжона изверг из себя мощнейшую молнию, что устремилась к еще одному из не самых крупных османских кораблей…Но внезапно для обороняющихся она сменила свое направление и вонзилась в борт крейсера, защитным барьерам и щитам которого ни малейшего вреда не причинила. И когда в сторону противника устремилось воздушное лезвие, его постигла та же судьба. А вот четыре огромных копья из раскаленного камня, которые внезапно взвились вверх из под земли в том месте, где очень-очень давно были закопаны соответствующие одноразовые артефакты, свою цели нашли и разбили на мелкие кусочки. Следующая магическая атака оказалась не столь прямолинейной и создала дующие навстречу друг другу порывы ураганного ветра, что с силой столкнули вместе сразу три судна осман. Еще один корабль оказался подбит зенитной артиллерией, и чтобы не потерять высоту в крайне опасном для себя месте принялся спешно уходить подальше от крепости. К сожалению, других успехов от расположенных на бастионах орудий ждать не следовало. Не выдержав продолжительной бомбардировки защитный барьер крепости пал и после этого ни одно из способных стрелять вверх орудий не прожило дольше минуты. Артиллерийско-магическое противостояние крепости и наскочившей на неё эскадры оказалось крайне ожесточенным, но скоротечным. Отдельный щит, хранящий в неприкосновенности командный донжон, покуда держался, но защитники укрепления уже смирились с мыслью, что безнадежно проиграли эту битву… Когда внезапно четыре мощных взрыва один за другим раздались со стороны вражеской эскадры. И все они случились в районе одного из эсминцев, который теперь лишился защитных барьеров и горел. А на отдаляющийся от крепости летательный аппарат из облаков камнем свалился корабль, который никто из господ офицеров опознать так и не смог, поскольку модель им была незнакомая. Но все однозначно пришли к выводу, что это крейсер, ибо размеры примерно совпадали, а поврежденному османскому судну хватило всего одного бортового залпа, чтобы улететь вниз носом вперед, воткнуться в землю и рассыпаться на части.

– На нем российские флаги! – Обрадовано заявил полковник, соскочивший со ставшего почти бесполезным командного трона и вооружившийся биноклем. – Мы спасены!

– Для спасателей их маловато как-то, – скептически возразил ему генерал, перестав обдумывать создание индивидуального телепорта, что мог бы обеспечить ему перенос на пару десятков километров от места боя. Или превратить в груду мелко перемолотого фарша, отведав которого какой-нибудь падальщик обязательно мутирует в могучую волшебную тварь. Магия пространства по праву считалась одним из сложнейших направлений волшебства, а прыгнуть всего на три-пять километров хоть и было ему по плечу без лишнего риска, но не позволило бы выйти из зоны покрытия наверняка имеющихся у осман сенсорных чар. – Скорее, просто мимо пролетали…Удачно для нас. Интересно, сколько осман на них отвлечется.

По достоинству оценив мощь бортовых залпов русского корабля, отвлечься на него решила аж вся эскадра сразу, оставив в покое основательно проутюженную артиллерией крепость. Но тяжелый крейсер был тяжелым не только по названию, но и по тоннажу, угнаться за новичком не сумел. Не сумел он даже выйти на дистанцию поражения, поскольку пушки осман оказались гораздо менее дальнобойными, чем главные орудия русского судна с весьма приличным темпом обрушивающие на противника по четыре крупнокалиберных тяжелых снаряда. А уж подбитому за счет эффекта внезапности эсминцу об этом не приходилось даже и мечтать. Его коллега и уцелевшие мелкоразмерные суда все же сумели сократить дистанцию с преследуемым летательным аппаратом…Но тот огрызнулся впечатляющим бортовым залпом из нескольких десятков вспомогательных орудий, стоически вытерпел дождь из османских ядер, летевших куда попало и иногда даже в цель, а после по широкой дуге рванул к крепости и прошел буквально в считанных метрах от магического щита, по-прежнему прикрывающего командный донжон. Наглеть настолько, чтобы подставлять брюхо своих кораблей под магические атаки не до конца подавленных русских вражеский командующий не стал, и скомандовал порядком потрепанной эскадре отступление. Крейсер незнакомой модели, судя по надписям на борту носящий имя «Тигрица», проконтролировал их уход и лишь когда противник скрылся за горизонтом снизил высоту, выпустив нескольких магов, приземлившихся во внутреннем дворе перед донжоном. Возглавляла всех светловолосый широкоплечий молодой мужчина, казавшийся самым олицетворением телесной и магической мощи, а также богатства, ибо аура его не слишком значительно уступала коменданту гарнизона, за плечами болтался форменный плащ мага-воздушника, запястья рук почти до самого локтевого сустава скрывали собою золотые браслеты, в которых алмазов и рубинов виднелось едва ли не больше чем желтого металла, а пальцы правой руки сжимали покрытый искусной резьбой посох, размерами скорее напоминающий не то таран, не то богатырскую дубину из иллюстраций к детским сказкам.

– Рад приветствовать вас, господа! – Обратился к новоприбывшим генерал Щукин, улыбаясь так широко, что у нормального человека уголки рта неминуемо бы треснули и начали кровоточить. Но законы природы всегда воспринимали могущественных магов как некое исключение из обычных правил. Причем радость младшего магистра была совершенно искренней, пусть потерю крепости он бы скорее всего пережил, но после подобного фиаско восстанавливать пошатнувшиеся позиции пришлось бы несколько десятилетий, а может и целый век. – Скажите, с кем я имею честь разговаривать?

– Дык, это…Мы того…Вольный отряд Олега…Ну енто…Коробейникова. Я у него, стал быть, наистаршой, ну, аэромант, во! – Стоило лишь светловолосому гиганту раскрыть рот, как улыбка генерала стала стремительно увядать, а глаза полезли из орбит. – Скажите, а шо мы туточки, так оно ж где? Нам, дык, форт Черносольный потребенъ, но где сия проклятущая фортификация спряталася ни в штабе писари толком не знают, ни в соседних, того, крепостях. Мы, стал быть, уже вторые сутки туда-сюда, енто, мотаемся, место постоянной итъ своей дислокации исча! Ну и осман где встретим пинаем, не без этого…