Юджина. Девять жизней

Глава 27. В которой демон выходит из себя

Шиан.

Сехмет. Элайза. Шакти. Лейла. Найра. Эстер. Он произносил эти имена как заклинания. И в то же время как проклятия и молитву. Сехмет. Элайза. Шакти. Лейла. Найра. Эстер. А теперь еще и Юджина.

Говорят, мужчинам быстро надоедает однообразие, от того и заводят любовниц, даже будучи полностью счастливыми в браке. Как можно просыпаться с одной и той же женщиной в постели, на протяжении нескольких лет, и не устать?

Шиану это проблема была неведома. Во-первых, его возлюбленная жена не удосуживалась остаться с ним достаточно долго. А во-вторых… Хоть внешность бастет всегда оставалась одной и той же, все же она неуловимо менялась — из жизни в жизнь.

Были воплощения, о которых он ничего не знал, даже имени. Были воплощения, от которых ему досталось лишь слабое эхо. Немортери никогда не приходилось встречать ни дочь царя Менефера Сехмет, ни принцессу далеких северных земель Найру, ни танцовщицу смерти Шакти.

Но если они все же находил ее, преодолевая время и пространство, то всякий раз это были новые отношения.

«Ты чудовище, Шиан. Но возможно, только ты мне и подходишь. Ведь я не лучше».

Элайза. Пугливая девушка, которую он встретил в замке демонов, и в то же время высокомерная графиня Кацио, ставшая его женой. Сколько боли они тогда причинили друг другу в своем первой, звериной и жестокой любви. Хотя, может быть, любил лишь он один.

«Я не хочу больше быть одна. Я так скучала, Шиан».

Лейла. Когда он увидел ее, она была пленницей в гареме великого шаха. И он снова захотел спасти бастет. Стать тем героем, которого она когда-то в нем видела. Но Лейла лишь разозлилась. Ей, видите ли, позарез нужно было найти доступ к магической сокровищнице шаха, а маг ей помешал.

И все же немортери она не прогнала. Ее любовь была слаще меда, а ее объятия и смех почти излечили израненного сердце. Он стал мягче, и научился доверять. Как оказалось зря. Через пять лет она исчезла.

«Держись от меня подальше, Шиан. Ты последний, кого я пущу в свое сердце и в свою постель».

Эстер уже была совсем другой. Беспокойной, мятущейся душой. Отчаянной авантюристкой, легко дарящей мужчинам свои ласки и поцелуи. Лишь сейчас он понял, как она устала бежать от Ворона. И почему не боялась смерти в огне.

«"Любопытство сгубило кошку" — вроде так говорят?»

Юджина оказалась весьма славной, пусть и напрочь не помнила своего мужа. Он только начал узнавать бастет, потерявшую память, а от того еще не способную прятаться от него за своими кошачьими уловками. А затем потерял.

Одна женщина. Девять судеб. Множество секретов. С ними Шиан почти смирился.

И он представить не мог, что ему будет так больно, когда один из секретов случайно раскроется.

— Так ты даже не догадывался, что Наэль сын Юджины?

Рино спросил это невзначай, за глупой болтовней за ужином. В столовой воцарилась тишина. Немортери медленно перевел взгляд на Зиард.

— Что этот хвостатый только что сказал про Юджину?

— Конечно, не этого ее воплощения, — тут же поправился Рино, заботливо постучав закашлявшего Фредерика по спине. — Сейчас она слишком молода. Но думаю, все же он является именно сыном, а не троюродным кузеном, например. Уж больно болезненно кошак относился ко всему, что связанно с бастет.

— Зиард, — требовательно окликнул засмотревшуюся на скатерть драконницу немортери. — Лис говорит правду?

Женщина кивнула.

— Это была не моя тайна, Шиан, — примиряющее сказала она.

— И как… когда?

— Помнишь, ты рассказывал, что нашел могилу Лейлы в пустыне? Так вот, она тогда не умерла. Она была с Нефи… Нефертумом. Но я с ним познакомилась гораздо позже, в другом его воплощении.

— И кто… отец ее ребенка?

— Ты.

Шиан вскочил, не заметив, как столовые приборы полетели на пол.

— Нет! Она не хотела детей! Лейла много раз говорила мне… Всякий раз, когда я заводил об этом речь… — Маг прижал ладонь к сердцу, зажмурившись. — Я бы узнал собственного сына. Или, хотя бы узнал в нем черты Юджины.

— И двусущные ничего не смогли понять… — Зиард осеклась, и перевела взгляд на сосредоточенно жующего нага. — Хассей, ты был в курсе?

— Догадывался. Остальные слишком полагались на нюх, маг был слишком сосредоточен на своей неприязни к Наэлю. А я просто наблюдал. Глазами и сердцем.

— Хех, будто оно у тебя есть, — неожиданно прокомментировал Фреди.

бьорн на редкость довольным собой — ему впервые ввернуть в разговор колкость. Обычно в компании нага, кицунэ и баста объектом насмешек становился он. И в случае с Хассеем — весьма злобных насмешек.

Но Фредерика просто проигнорировали.

— Когда Наэль… Нефертум появился на свет?

— Кажется, Наэль говорил, что тогда бастет звали Лейлой.

Шиан тяжело сел, сгорбившись.

— Это не имеет значения, — негромко сказал Хассей. — Нам нельзя терять больше времени. Сможем ли мы быстро и безопасно подобраться к крепости немори, многомудрая?

— В нескольких милях отсюда есть спрятанный мной источник. Ты мог бы провести остальных по нему как по порталу. Вы окажетесь у подножия горы демонов — ближе нельзя, сработает защитная магия. Мы же с Шианом полетим. — Зиард скривил губы в странной улыбке. — Точнее, полечу только я. Если все удастся. Хассей из рода Сейха, могу ли я просить твоей помощи?

Крепость немори

Как бы бастет не пыталась остановить поток памяти, отдельные воспоминания все же просачивались. Так уже на протяжении нескольких часов девушка не могла избавиться от песенки, играющей у нее в голове. Детской колыбельной, от незамысловатых слов которой сердце тоскливо щемило.

У кота ли, у кота

Колыбелька золота

У дитятки моего

есть покраше его.

У кота ли, у кота

Периночка пухова

У дитятки моего

Есть помягче его*.

Откуда она знала эту колыбельную? И кому ее пела? Неважно. Все прошлое было под запретом. Лучше бы оно и вовсе исчезло. Как и исчезнет когда-нибудь и она сама. Сотканное из чистой энергии тело теперь с трудом удерживало свою форму. Сильфа в чужом мире выжить не могла.

Кошки, умирая, прячутся в темные и тихие места. Так и Юджина почти бесплотным призраком сидела у старого потрескавшегося зеркала. Не двигаясь, не зажигая свечи. Не открывая глаз. Лишь безмолвно шевелились губы.

У кота ли, у кота

Изголовье высоко.

У дитяти моего

Есть повыше его…

Бастет не дан талант к предвидению. Но беду они чувствовать умели. Только грозила она не самой бастет.

Каоран не беспокоил свою пленницу. Юджина чувствовала лишь слабое его присутствие. Но однажды в разрушенном и заброшенном замке внезапно стало людно. Ветер в коридорах принес бастет звуки чужих голосов… и запах крови. У Ворона были гости.

Кошачьему клану приписывают неуемное любопытство. Но иногда страх оказывается сильнее. Если бы бастет была бы свободна, то уже бы бежала прочь. Сейчас же ей осталось сжаться еще сильнее, надеясь, что ее не вспомнят.

Когда дверь слабо зацарапали, девушка вздрогнула. И только затем вспомнила, что отсутствие тела имеет и свои плюсы. Вред ей было причинить очень сложно. Она подкралась к двери, не запертой, лишь подпертой колченогим стулом, и просунула голову прямо сквозь стену.

У двери сидел кот. С черным гладким мехом, белой манишкой и белыми же носочками. Испуганные глаза его были совсем не кошачьего цвета — темными, лишь у самого края радужки отливаясь желтым. Кот жалобно мяукнул, и боднул головой дверь, прося его впустить.

Юджина поспешно вернула телу обычную плотность, поспешно убрала преграду и схватив баста, снова спряталась в комнате.

— Нефи? — тихо спросила она. — О, мой бедный несчастный Нефи!

Бастет погладила его по лобастой голове, и задумчиво повторила истинное имя сына. Как легко она вспомнила его. Будто и не прошло нескольких сотен лет, будто и не было жизни, в которой она была лишь Юджиной, юной северянкой, не знающей ничего о своей истинной сути. Забывшей даже о нем — розовощеком младенце, вихрастом тощем мальчишке, насмешливом юноше. И взрослом мужчине, разыскавшем ее в Красных долинах спустя годы. Но хватило лишь одного взгляда, чтобы все это вернулось.

— И как же ты здесь оказался? — огорченно спросила бастет. — Что, Ворон послал за тобой барда? А он оказался магом, и теперь ты не можешь вернуться обратно? Вот ж беда. Я так не хотела вмешивать тебя в свои проблемы.

Гулкие шаги в коридоре заставили Юджину притихнуть. Запах она узнала.

— И ты здесь… — сказала бастет, прижимая кота к себе. На пороге стоял мертвенно бледный вервольф.

— Барон Тадеуш Корбут, — представился барон. — Мы как-то встречались. Наяву и во сне.

— Я знаю.

— А как обращаться к тебе? Юджина?

— Можно и так, — откликнулась бастет, усаживаясь прямо на пол, и успокаивающе поглаживая шипящего Наэля. — И что ты здесь делаешь? Что-то мне подсказывает, что ты здесь не на ролях пленника.

— Я служу Ворону. — Голос у Тадеуша казался совсем бесцветным, тогда как в глазах горела так и неутоленная ярость.

— Ты злишься на него? Или меня, Тадеуш?

— Вы оба мне отвратительны. Бессмертные твари, играющиеся чужими жизнями.

— Никто из нас не бессмертен, поверь мне. — В зеленых глазах промелькнула грусть. — Ворон обещал тебе бессмертие? Или… может быть, вернуть того, кто ушел? Он не даст тебе ничего из того, что обещал.

— Хочешь сказать, ты дашь?

Бастет качнула головой.

— Так я и думал, — скривил губы барон. — Бастет лишь ложные божества, живущие за счет других. Те двусущные идиоты, что надеются на тебя. Ты не можешь помочь даже себе, кошка, не говоря уж о сыне.

Юджина задумчиво коснулась ошейника, почти незаметного в густом мехе кота. Снять его было невозможно, а пока Нефи в нем, обернуться он не сможет. И умирать ему не стоило — дух баста, покинув кошачье тельце, не сможет освободиться, и так же застрянет в крепости, как застряла она.

Когда-то давно Каоран мечтал заполучить себе наследника. Ради этого царь Менефера открыл врата между мирами и кинул демонам человеческие земли на растерзание, будто кость голодным псам. И будто этого было мало, он вытравил бессмертную душу из своей жены, отдав ее тело сильфиде. Но, в конечном счете, убил и ее, выбрав себе новую царицу. Сехмет. Ту, которую воспитал как свою дочь. И которая считала его своим отцом. Когда-то очень давно

Как, должно быть, он был разочарован, узнав о существовании Нефертума.

По пути к Ворону Юджи встретила на незнакомца — светловолосого мужчину с арфой за плечом. На нее он смотрел так, будто увидел призрака. Хотя почему — будто?

— Вы и есть — Юджина? — с любопытством спросил мужчина.

Голос мелодичный и приятный, и округлое лицо кажется добрым. Но кровью баста тянуло именно от него.

— Меня называют и так. Мы встречались?

— Нет. Но я вас уже видел, — загадочно ответил маг. Он пытался скрыть свою силу, но бастет обмануть было совсем не просто. — Я бы хотел посветить вам песню. Такие женщины, как вы, достойны того, чтобы их превозносили!

— Значит, ты поэт?

— И это тоже. Я почти влюблен, миледи! Могу ли я надеяться…

Юджина протянула руку, легко преодолевая сопротивление плоти. Почти призрачная ладонь коснулась мерно бьющегося сердца барда, заставляя того побледнеть и замереть от ужаса.

— Ты можешь надеяться, что твоя смерть не будет слишком мучительной, — посулила бастет.

— Нет, нет…

— Сехмет! — Шелестящий голос в голове заставил Юджину отпрянуть, освободив мага. Тот скрючился, держась за грудь. Теперь в его глазах был лишь страх. Все тот же голос пожурил: — Ну же, не надо обижать моих слуг, они мне еще пригодятся. Ты же хотела увидеть меня. Поспеши.

Барда пришлось отпустить.

— А ведь обычно я нравлюсь женщинам, — бросил в спину уходящей бастет Лаэрт.

— Нет ничего более изменчивого и опасного, чем женская любовь, — ответила Юджина.

Мужчина хмыкнул, будто бы соглашаясь.

Ворон стоял все на той же открытой площадке, на которой они виделись в последний раз. Будто и не уходил. Только от ленивой расслабленности не осталось ни следа. Где-то на востоке разгорался восход, и в отсветах зари бледное лицо древнего мага будто наполнялось жизнью.

— Каоран, — окликнула его Юджина. — Ты на самом деле любил ее?

Не нужно было пояснять, о ком она спрашивала. Ворон поймал ярко-красным языком снежинку. Растаяла та совсем не сразу.

— Разве может быть иначе? Она была почти идеальна. Но ты… Ты всегда была мне дороже, моя дорогая.

— Как улучшенная копия?

— Как полностью проявившийся потенциал. К тому же в тебе гораздо больше от меня, чем от моей дорогой жены.

— Пусть во мне и течет твоя кровь, дядя, но я никогда не была еще и твоей дочерью. Ты ведь это знаешь?

Каоран притворно вздохнул.

— Мое семя пусто, и не способно подарить жизнь. Я с этим смирился.

— Правда? А что, если я все же соглашусь подарить тебе ребенка? Бастет на многое способны. Если ты отпустишь Нефертума, и позволишь вернуться в свое тело…

— Оно мертво, — напомнил Ворон. — Давно гниет где-то в земле.

— Нет. И ты знаешь это.

— Хорошо, — легко согласился маг. — Но с чего бы тебе менять свое мнение? Помнится, когда-то ты предпочла сгореть заживо, чем быть со мной.

— Ты не оставил мне выбора.

Ворон обнял Юджину, проведя рукой по тонкой напряженной спине. Ее жизненная сила была такой вкусной, что только усилием воли он удерживался от того, чтобы ей не полакомиться.

— Подобрать котенка было верной идеей. Стоило твоему сыну здесь оказаться, как ты тут же стала послушной и ласковой кошечкой. Вот только мне этого давно уже не нужно, Сехмет. Зачем дети тому, кто ищет свободу от уз плоти? Открой врата в Атеран. Только так ты выкупишь жизнь Нефертума. Даже, может быть, сохранишь свою. Ведь в том мире, душа моя, сильфиды никогда не умирают.

— И не живут. Атеран не пригоден для жизни.

— Увидим. Так что, Сехмет?

— Я начну сегодня, — обреченно ответила бастет.

Отлично понимая, что открытия портала в другой мир она просто не переживет.

*Колыбельная. Слова В.Рябкова