Йормунганд (СИ)

Глава 13

— Бестолочи, — прошептал Йормунганд. Йорд и Стаккард в немом ужасе таращились на пронзенное копьем тело Маркуса. По идее, Йормунганд должен был оказаться с другой стороны веревки, там, куда уставился сейчас Стаккард. Йормунганд все же помедлил секунду, чтобы насладиться его замешательством. Вот так-то, Альфедров сыночек, так-то.

Йормунганд скользнул в тень и в сторону, пока все находились в замешательстве. Тихонько сопя, Йормунганд неосознанно пригибаясь и сутулясь, пошел прочь из лагеря. Сторожевые собаки лишь морды подняли с лап и проводили его равнодушными взглядами.

В редком подлеске Йормунганд нашел ручей и долго пил. Он уткнулся в воду ничком и опустил в прозрачную воду ладонь, набираясь сил. Напоследок Йормунганд ополоснул лицо и стряхнул грязь с одежды.

Ждать пришлось недолго. Вскоре со стороны лагеря раздался шум. Не в силах побороть любопытство, Йормунганд взобрался на высокое дерево, откуда был виден лагерь и любовался на разгорающееся пламя и короткие кровавые схватки, которых все равно не рассмотреть. Мимо проскакало несколько всадников с Йордом во главе. На этот раз не споют про него героических песен, подумал Йормунганд. Стаккарда среди всадников не было.

На нос Йормунганда упала капля. Совсем еще недавно ясное небо затянуло серое покрывало облаков и прямо над Йормунгандом покрывало темнело и плакало крупными каплями.

— Мне удивительно везет. — пробормотал Йормунганд. И через мгновение хлынул дождь.

Самой большой неожиданностью оказалось наткнуться на лагерь под знаменами Эдегора. Йормунганд, как и в прошлый раз, сдался часовому, в надежде, что его здесь кто-нибудь узнает. По счастью, возглавлял военный отряд Валонхейм.

Ключник Эдегора пришел сам, бряцая стальными доспехами работы Бьярне и теребя вычурную рукоять меча, но больше от нервов, чем с угрозой. Усики Валонхейма отросли и стали гуще, но лицо все равно хранило детскую округлость неподходящую взрослому мужчине.

— Выглядишь ужасно, — сказал Валонхейм оглядывая Йормунганда. Тот и в самом деле выглядел жалко в разорванном плаще, черные пряди волос свисали мокрыми сосульками. — Я даже не поверил, что это ты.

— Ты тоже не богиней поцелован, — ответил Йормунганд. Валонхейм не выглядел враждебно, и появление Йормунганда его удивило, но не насторожило, не испугало, и колдуна он видеть был неожиданно рад.

Валонхейм задержался взглядом на его лице.

— Эй, — позвал Йормунганд, Валонхейм вздрогнул.

— Лекаря? — спросил он.

— Повара, — сказал Йормунганд. — Есть хочу — умираю. Мы попали в засаду и…

Валонхейм кивнул и лишь спросил, хотя и так знал ответ.

— Гарриетт?

— Нет, как и всего отряда.

— Жаль, храбрый был мужик.

— Да.

Больше Йормунганда ни о чем не спрашивали.

Обедать пришлось в компании бастарда конунга. Йормунганда привели в главный шатер, просторный, украшенный снаружи вышивкой ручной работы. Йормунганд просто не мог поверить, что кому-то пришло в голову заказывать вещь, над которой пришлось трудиться не один год, стоила уйму денег, и отдать ее бастарду, в мелкий, мало что значащий поход. То, что Эдегор не считал угрозу явной, было ясно из размеров отряда, уступающего и в численности и вооружении отряду Йорда и Стаккарда. Хотя вряд ли стоит воспринимать Стаккарда как военачальника.

Стоп! Йормунганду захотелось выругаться, едва он увидел Валонхейма в его обычном длиннополом халате. Ведь Валонхейм не просто бастард князя, он еще его и ключник, заведует всем хозяйством. Неудивительно, что он мог выбрать лучшее. Наверняка мачеха отослала его в поход, в надежде захватить власть над хозяйством. Как малыши в песочнице, подумал Йормунганд, низко кланяясь, чтобы скрыть ухмылку.

Обед подали на широких серебряных блюдах, какие подавали Эдегору по праздникам. Валонхейм наслаждался походом, либо постарался любым способом скрасить его для себя. Властным движением руки Валонхейм отослал слуг.

— Садись, — сказал он Йормунганду. — Уверен, у тебя есть пара занимательных историй для меня.

Йормунганд не стал спорить. Он все еще надеялся вернуться к Эдегору как можно скорее.

Полчаса спустя колдун все так же сидел перед Валонхеймом и едва смог притронуться к пище.

Валонхейм макал хлеб в молоко и буравил Йормунганда взглядом.

— Я не виноват, что так вышло, — в десятый раз повторил Йормунганд. Несмотря на голод, кусок не лез в горло. — Я не мог их спасти. Я же, выдру за ногу, не всемогущ!

— Судьба отряда на твоей совести, — сказал Валонхейм. — Потеря Гарриетта никого не обрадует. Особенно отца.

— Я знаю это, и скорблю о нем. О Гарриетте, он же, — Йормунганд сглотнул, — был моим другом.

— Что Ингви? — сменил тему Валонхейм, поняв, что большего от Йормунганда уже не добиться.

— Хранит нейтралитет.

— Действительно? Его отец давний союзник и наследник Альфедра.

Йормунганд вздохнул.

— По личным причинам.

Валонхейм молчал, ожидая продолжения.

— Он все-таки мой сводный брат, — сказал Йормунганд. — Моя мать вышла за его отца, и они все еще вместе.

Он не стал добавлять о трудностях, которые переживал их брак. Его мать… Стоило увидеть ее образ в драконьем образе и тоска снова сжала сердце. Он так надеялся на ее счастье, что уж она-то живет полной жизнью, как и сестра, и Фенрир. Мелькнула даже мысль бросить все и вернуться в холодные северные земли, вновь ступить на мощеные дороги Ирмунсуля.

— Йормунганд!

— Что? Да-да, я слушаю.

Валонхейм смерил его взглядом.

— Что будешь делать? — спросил он чуть мягче.

— Что обычно делают волшебники? — Йормунганд улыбнулся. — Лечить, утешать, пророчить победу.

— А мы победим? — спросил Валонхейм.

Йормунганд сунул руку в потайной карман. Несмотря на все злоключения, руны так и остались при нем. Валонхейм привстал в ожидании.

— Пустая? — спросил он.

— Имей мужество принять все, что уготовано судьбой, сказал Йормунганд, глядя на костяшку.

— Руны, — проворчал Валонхейм. — Может, все-таки, барашка заколоть?

— Разве на жаркое.

— Мы редко разговаривали с тобой раньше. Прости, если я чем-то досаждал тебе. Я забываю, что по происхождению мы равны, пусть при дворе Эдегора…

— Мы не равны, — сказал Йормунганд, все еще вертя в пальцах пустую костяшку. — Я сын Ангаборды и Лодура, соединившихся законным браком, наследник Ирмунсуля… в изгнании. Не ровняй нас, бастард.

— Я бы мог убить тебя за такое слова, Йормун, — произнес Валонхейм ровным голосом.

— Я бы не хотел, чтобы между нами было недопонимание, — сказал Йормунганд. Он наконец убрал костяшку в карман.

— Еще часа не прошло, как ты мялся и страдал передо мной, — сказал Валонхейм. — Что произошло?

Йормунганд закусил губу.

— Я вроде как будущее увидел, — сказал он.

— Вроде как? — прищурился Валонхейм.

— Ага.

— И что же ты разглядел там, что тебя воодушевило?

— Валонхейм, я принесу победу твоему маленькому походу и вернусь ко двору Эдегора. И ты станешь моим поручителем вместо Гарриетта, если не хочешь потерять больше, чем уже потерял. Вот что я увидел в будущем… А еще мне не нравится, когда меня принимают за бастарда. Я не бастард. Даже если ты считаешь иначе.

— Я наступил на твою мозоль, — улыбнулся Валонхейм. — Надо же, а я думал, что у тебя нет больных мест.

Высокий худой мужчина вышел навстречу едва занимающемуся утру. Дождь накануне залил дороги, превратив их в непроходимое месиво. Посреди лагеря красовалась лужа, в глади ее отражалось голубеющее небо. Мужчина поежился под шерстным синем плащом. Отросшие темно-рыжие волосы падали на уродливый шрам на левой стороне лица, прикрывая пустую глазницу.

Йормунганд посмотрел в небо. Ясно. Уже к полудню дороги высохнут. Валонхейм с основными силами отступили, оставив Йормунганда с небольшим отрядом. Йорд сметет их не заметив. Оставшиеся воины смотрели на Йормунганда со смесью страха и надежды. В основном старики, но и несколько молодых лиц. Одно показалось даже знакомым.

— Вы не помните меня, господин? — будто в ответ на мысли Йормунганда, спросил его совсем юный, все лицо в конопушках, юноша. Глаза блестели из-под великоватого шлема, а зубы все еще белые ровные и в полном комплекте. Не то что у старых солдат, что теряли их от дурной еды и многочисленных драк. — Я Магнар.

— Не помню, — честно сказал Йормунганд.

— Ну как же, господин Гримнир, — мальчишка, похоже. озадачился. — Вы останавливались у нас ненадолго, тогда. когда отец князя Ангмара еще преставился, говорят, с вашей помощью.

— А, — Йормунганд все же не вспомнил его, но на всякий случай сделал вид, что что-то припоминает.

— Мы вот с матерью перебрались, да с братиком. В том городе жизни совсем не стало. да и вдруг вспомнят про приговор и казнят, всякое бывает, — Магнар разразился целым потоком сведений про людей, которых Йормунганд не знал, либо не помнил. мальчишка улыбался, будто встретил давнего друга. Йормунганд же терпеливо кивал и рассеяно оглядывался по сторонам, будто первый раз видел и деревья, и глубокие лужи, голубеющие от отражающегося в них неба, и само небо, что обещало долгий жаркий день.

Магнар продолжал говорить, даже когда Йормунганд начал неспешный обход лагеря. Колдун подобрал длинную палку, вроде посоха и волочил ее за собой.

— Вам только бороды подлиннее не хватает, — заметил Магнар, — и были бы вылитый волшебник с картинки.

Йормунганд снисходительно улыбнулся. Кончиком посоха он водил по влажной земле, рунические заклинания тут же наполнялись водой. Для Йормунганда они выглядели как тончайшая золотая вышивка на буром песке.

— Трапезничать время, — робко напомнил притихший Магнар. — А что вы делаете. господин?

— Накладываю заклинания на лагерь, чтобы враг лишился присутствия духа, чтобы ему пришлось задержаться здесь, пока не подойдут основные силы и не сокрушат их, испуганных и плачущих от страха.

— Страха? — Магнар оживился. — Вы наведете на войско неприятеля морок?

Йормунганд надменно глянул на него.

— Мне нет нужды наводить морок, — сказал он. — Иди поешь. И постарайся остаться в здравом уме после всего. — добавил он чуть мягче.

Как Йормунганд и предполагал, Йорд явился в авангарде, с флагом реющей белобрысой бородой, словно цверг-переросток. На подступах их встретили лучники, залпом обстреляли с двух сторон. Вокруг лагеря уже опрокинули повозки, за ними прятались от ответных стрел немногочисленные вояки.

Дело обещало оказаться несложным. Разведка утверждала, что в передовом отряде всего человек тридцать. С десяток лучников и человек двадцать мечников да копейщиков. Кавалерии нет, помощи ждать неоткуда. Слишком похоже на ловушку и Йорд собирался броситься в нее очертя голову.

— Если ты боишься, — сказал Йорд Стаккарду, — то не ходи. Маменькин сынок.

— Будто ты — папенькин сынок, — ответил Стаккард. Он облокотился о походное кресло Йорда. Этот бастард таскал с собой настоящее кресло обтянутое телячьей кожей. — Я всего лишь говорю тебе, что впереди ловушка. Жаль, Тиу не поехал с нами, его бы ты послушал.

— После того, как Волчонок оттяпал ему руку, малец совсем расклеился, — сказал Йорд с сожалением. — Ты его видел? Он все больше похож на Ингви. Стрижется так же и этот его лиловый плащ… Того гляди, люди усомнятся в отцовстве Альфедра. И если не стыдится увечья, зачем прячет под плащом?

— Его спроси.

— Спрашивал. Да, жаль, что не поехал, его совет бы пригодился. Привезу ему золота на новую руку. Пусть цверги выкуют.

— Он откажется, — сказал Стаккард. — В любом случае, Тиу здесь нет.

— Все еще переживает из-за Волчонка. — Йорд, похоже. был не против поговорить о сводном брате. А может, хотел таким образом отвлечь Стаккарда от горечи по Магнусу. — Ты заметил, они же с Йормуном братья, но Волчонок вырос совсем не похожим на него.

— Надеюсь, еще будет возможность сравнить, — сухо ответил Стаккард. Если Йорд и хотел развеять его разговорами о родне — не помогало.

— И чуть мне говорит, что Йормун все еще там, в маленьком лагере, это он готовит нам ловушку. — сказал Йорд.

Стаккард пожал плечами.

— Больше некому. Не могу представить, что он приготовил, и это беспокоит меня. Я и предположить не мог, что он может такое…

— Жертва Магнуса не будет напрасной, — сказал Йорд.

— Нам нельзя туда лезть, — сказал Стаккард. — Нельзя.

— Мы должны. — возразил Йорд.

Йормунганд не предполагал, что битва выйдет настолько тяжелой. Он не в первый раз попал на поле боя. С точки зрения же настоящих сражений, поляна на подобное звание и вовсе не могла претендовать. Что могли противопоставить небольшая кучка вояк хорошо вооруженной армии? Утешало только то, что по всем законам битвы и вовсе не должно было быть. Йормунганд думал, что Йорд ограничится небольшим отрядом, который просто сметет их и все.

То есть, он мог бы так думать, если бы никогда не встречал Йорда. Величайший из воинов человечества Йорд не мог не пойти против Йормунганда сам. И, поскольку он боялся. То он взял с собой чуть ли не все людей, что у него были. Это было понятно по тому шуму, с которым их окружали. Стрелы летели в опрокинутые повозки. Минус два. Отметил Йормунганд. Надо действовать быстро, но не раньше, чем кольцо вокруг них сомкнется.

В плену его заклинание сработало не так, как надо, жертвой должен был стать вовсе не рыжий. Но теперь времени подготовиться было куда больше и не нужно было прятаться. Йормунганд вышел на середину лагеря, несколько стрел свистнули совсем рядом.

— Господин! — раздался испуганный возглас того молодого парнишки. На короткое мгновение Йормунганд ощутил укол сожаления. «Йормун», произнес его собственный внутренний голос, так похожий на голос его отца, «ради Богини, они все равно умрут».

Когда-то давно, еще мальчиком, Йормунганд выходил вместе с дядей воевать против мелких соседей ради их земли и того, что на ней росло. Он даже строил планы на военных советах. И он знал, что люди умирают. Он шел по полю после Дочерей, собирающих свою долю.

Теперь он оказался в гуще сражения, когда летящий болт попадает в глаз твоего соратника. Случайный выстрел или нет, Йормунганду было все равно, он обеими руками ухватился за копье, поднял над головой и крикнул:

— Посвящаю вас… мне!

Грудь охватил жар, Йормунганд зажмурился и выкрикнул заклинание. Он хотел пропеть его, но звуки вокруг внезапно оборвались. Йормунганд открыл глаза, мир сверкал золотом.

Тонкие золотые нити тянулись прямо из земли, опутывая замерших воинов.

— И что ты сделал?

Женский голос. Йормунганд не поверил своим ушам, женский голос.

Посреди золотого безумия стояла девушка, почти девочка. Темные волосы, карие глаза.

— Кто ты такая? — спросил Йормунганд. Девушка улыбнулась в ответ. Йормунганд вспомнил ее белозубую улыбку. Запах яблок.

Шум сражения обрушился на него.

— Все хуже и хуже, — побормотал Йормунганд. Вокруг него нарастал крик. Молодой воин зажал уши руками и катался по земле, будто был объят пламенем. Магнуса уже не было рядом, и Йормунганд искренне понадеялся, что тот уже мертв.

Воин приподнялся, тяжело перенес вес на руки. С его лицом творилось неладное. Оно покрылось буграми, похожими на огромные прыщи, грозящие вот-вот лопнуть и залить лицо белесоватым гноем. Йормунганда больше не защищала золотая вуаль, но он все равно не двигался, зачарованный зрелищем.

Воин сел на колени и раздирал ногтями взбугрившееся лицо, из-под его пальцев струилась светлая жижа отдаленно похожая на кровь.

Губы Йормунганда шевельнулись:

— Ну?

Молодой воин был не один в своих страданиях. Рядом нарастал вопль, со всех сторон. Удивительно, сколько звуков могут издавать всего тридцать человек, хотя, прикинул Йормунганд, прямо сейчас их чуточку поменьше. Не время беспокоиться о мелочах. Йормунганд сосредоточился, вызывая в памяти самое грозное существо, что он видел. Пахнуло тревогой, как будто кто-то большой оказался рядом, кто-то вроде Гренделя. Йормунганд даже оглянулся, в ожидании увидеть светящиеся желтые глаза. Потом он подумал о драконе таившемся в глубине вод.

Йормунганд потер переносицу. В него больше не стреляли, он понял это через минуту. Движимый любопытством, он сдвинулся, наконец, с места, добежал до перевернутой повозки и осторожно выглянул из-за нее. Позади него, ревело и раскачивалось, распространялось тяжким запахом железа, многоголовое чудовище.

Йорд осадил лошадь, что-то не так, подумал он, совсем не так. Желание победить любой ценой вдруг показалось ему несущественным, куда менее значимым, чем порыв немедленно убраться отсюда. Скакать или бежать сломя голову сквозь заросли подальше от злополучной поляны.

Такое случалось и раньше. Йорд припомнил как вышел против собственного отца, еще в те годы, когда был молод и упрям. Йорд и сейчас упрям, но тогда, тогда было проще повернуть реку вспять, чем убедить Йорда, что его отец заслуживает уважения, а не смерти. «Ха», вспомнил он собственные слова, «Может, мне еще и почтительность проявить?!»

Альфедр заставил-таки проявить бастарда почтительность, но все-таки Альфедр его отец и кроме него Йорд никого не боялся. Даже Лодура, отца этого щенка, что призвал странную гадину бушующую на поляне. Чудовище вытягивало маслянистые шеи и ревело низким тяжелым ревом. До откуда оно взялось?!

— Лучники! — крикнул Йорд. Несколько стрел попали в одну из голов, заставив ее пригнуться к земле. Морды чудовища напоминали песьи, с приплюснутыми носами и жестяными перьями вокруг головы. Пораженная голова отряхнулась, ломая древки стрел, и взвыла еще громче.

Йорд гордился своими ребятами. Даже теперь они не дрогнули.

— Сомкнуть ряды, — крикнул Йорд, — Продолжайте стрелять! Запалите стрелы!

— Ну же, — пробормотал Йорд, — У него должны быть уязвимые места. Глаза? Брюхо?

Он вынул меч, воздел его над головой, проследив за тем, чтобы солнечный блик сверкнул на лезвии.

— Вперед! — заорал Йорд, — За мной!

И бросился вперед. Он не заметил, как за ним выбежала босая Дочерь, она придерживала покрывало на плечах и с немым ужасом смотрела на тварь.

— Как же он мог? — крикнула она, — Как же ему духу хватило?

И закричала пронзительным голосом:

— Ухоооооодим!

Под Йордом споткнулась лошадь, он едва не выронил меч и схватился за поводья. Воины же как будто ждали ее сигнала, многоголовая тварь тяжело переваливаясь двигалась к ним, нелепо размахивая в воздухе песьими головами. Следы ее дымились, и от самой ее как будто исходил пар.

— Что ты делаешь, дура! — рявкнул Йорд, но остановить людей уже не мог. Он соскочил с коня, поднял меч, и развернулся к наступающему чудовищу. Рядом с ним осталось лишь несколько человек. Йорд постарался запомнить их, хорошие ребята. И тут тварь плюнула. Густая вонючая жижа пролетела мимо Йорда обдав зловонием. Он оглянулся. Дочерь стояла на коленях, тонкое покрывало сорвало с плеч, и оно летело прозрачным призраком. Дочерь попыталась стереть с лица зловонную жижу и упала навзничь.

Рука Йорда дернулась к поясу, но молота не было. Те воины, которые сохранили присутствие духа, уже подняли щиты, отгораживаясь от ядовитых плевков. Тварь продолжала продвигаться, оттолкнула повозку, вытянула длинные шеи, высматривая. Ни одного противника не было видно в разрушенном лагере. Даже лучники как будто растворились меж деревьев.

Тварь убила Лею. Эгна всхлипнула. Остальные Дочери спешно собирались, скидывали покрывала, подвязывали волосы, обувались, не выглядывали за расписные пологи шатров, чтобы тварь случайно или специально не посмотрела в их сторону. Эгна подтянула колени к груди. Это она виновата, но юноша показался ей таким милым, таким… безобидным. Он посмотрел на нее так, будто недоумевал, как вообще можно убивать людей магией. Зря она не слушала Йорда. Йорд был ей противен, огромный мужлан, слишком шумный, слишком беспардонный. А теперь тварь убила Лею. Та самая тварь, создание которой Эгна бездарно прозевала. Она догадывалась о способах создания этой твари, от чего становилось еще хуже.

Зеленоглазый юноша, на лице которого зиял шрам слишком сильно напомнил ей другого, того, что хирел в изгнании вдали от нее. похожи, словно родные братья.

Дочери занятые своими делами ее не замечали. Рядом то и дело пробегала какая-нибудь из них. Эгна злобно уставилась на голые ноги Дреи. темноволсая, смуглая, конопатая, помесь ирмунсульца и женщины из Муспельхейма. Жесткая, как дерево, и такая же глупая. Вчера они провели обычный перед битвой ритуал, распотрошили еще живого барашка, погадали на внутренностях, а потом, к вечеру славно зажарили его и съели. Эгну от них тошнило. Барашек был миленький, с темными влажными глазами. Теперь он мертв, как и Лея. Эгна уткнулась носом в коленки и заплакала.

— Что ты делаешь? — окрикнула ее другая Дочерь — Лиса Дале. — Хочешь здесь остаться?

Лиса круглая, с ямочками на щеках и холодными бирюзовыми глазами. Она стояла над Эгной с ножом в руке, будто собиралась выпотрошить и посмотреть, что их ждет.

Дуры, подумала Эгна. Никто не увидел вчера этого ужаса. Никто. Барашек умер зазря. Даже Лея не спаслась.

— Ничего, — услышала она свой заплаканный голос. — Я сейчас встану и побегу вместе со всеми. Лиса, — она подняла глаза на толстушку, — Эта тварь, он сделал ее из собственных людей, да?

— Собирайся! — бросила Лиса Дале, нож исчез у нее в рукаве. — Скоро оно будет здесь.

Эгна поднялась, сердце болело. Такой милый мальчик, с таким прозрачным зеленым взглядом. Даже шрам на половину лица не портил его. Такой милый.

— Люди гибнут? — спросила Эгна все еще стоящую перед ней Лису.

— Гибнут, — сказала та. — Никто не может победить тварь, стрелы в ней вязнут, а мечи проходят насквозь, как будто она из воздуха или…

— Воды?

— Верно, откуда знаешь? И если это вода, то она очень-очень ядовита.

Судя по всему, во время разговора толстушка взяла себя в руки.

— Хитти, — сказала она, — Ты можешь что-нибудь сделать?

Эгна потерла кулачками заплаканные глаза.

— Должно погибнуть еще больше людей, прежде чем я смогу. Давай, просто уйдем? Пусть эта тварь останется здесь одна, пусть она пожрет своего создателя!

— Создателя? Кто же пожирает создателей, девочка? Если ты можешь что-то сделать — сделай. — сама Лиса явно не собиралась следовать своему совету. Она отвернулась и пошлепала босыми ногами в сторону, откуда доносилось отчаянное конское ржание. От скорости бегства во многом зависит последующая жизнь, будет она или нет.

Эгна беспомощно посмотрела ей вслед.

— Валите повозки! — раздался совсем рядом голос Йорда. — Лучники, цельтесь в брюхо!

— Бесполезно! — крикнул один из лучников. — Куда бы мы не стреляли, все без толку!

— Отходим! Отходим! — кричал Йорд.

— Куда? — спросил другой воин.

— Тут недалеко деревня, заманим тварь туда. Пока будет расправляться с деревенскими, мы успеем уйти.

Эгна зажала уши руками.

Шум усиливался. Она первый раз была на поле боя.

Эгна встала и выпрямилась во весь рост. Опустевшие шатры хлопали полотнищами на ветру. Хрупкая Дочерь медленно вышла, переступая через опрокинутые ящики и рассыпанные мешки с зерном. Дочери хранили свои запасы сами. Но теперь Эгна не видела ни одной, кто охранял бы шатры и зерно. Жалобно блеял запасной барашек.

Люди Йорда отступали. Перевернутые повозки загораживали выход из лагеря, Йорд гарцевал на гнедом скакуне и выкрикивал команды. Хаос творился повсюду, и все же Эгна успела удивиться нежному дуновению ветра и мягкому цветочному запаху с поляны. И влажному запаху деревьев, и теплу набирающего силу дневного солнца.

Рядом с Эгной плюхнулся сгусток вонючей жижи.

— Тот, кто в ветер превратился.

Кто упал и не простился.

Кто на смену не пришел, те, кто смерть свою нашел.

— Что за детские стихи? — Йорд вперился взглядом в фигурку в белом покрывале.

Эгна воздела руки. Полыхнуло пламя. Опрокинутые повозки пылали.

Один из воинов уже начал приближаться с воздетым мечом, когда на его рукаве повисла неведомо откуда взявшаяся Дрея.

— Оставьте! — причитала она. — Оставьте ее. Он желает спасти всех нас. Она спасет всех нас!

Йорд остановился. Не спускал с Эгны глаз.

Такое случалось с Эгной всего пару раз. Считается, что посадить колдуна между костров — верный способ лишить его магической сил. С Йормунгандом, если верить рассказам. не сработало, но сил ему не прибавило. А Эгне огонь давал силу, как вода — рыжему колдуну. Эгна улыбнулась этой мысли на задворках сознания, если судить по внешности, то огонь больше подходил огненноволосому Йормунганду. Ее бирюзовым глазам следовало бы любить воду. Но все вышло наоборот.

Тварь больше напугала, чем убила. Большинство покалечилось при хаотичном бегстве. Но и тех, что пали, должно хватить, подумала Эгна.

Земля как будто издала стон. Оставшиеся воины попятились. Один из них неловко упал, споткнувшись со сверзившегося и сломавшего себе шею, с дерева лучника.

— Эрьян, — сказал воин. — Ты, что ли, жив?

Эрьян абсолютно точно не мог быть жив. Его голова, повернутая под неестественным углом, оставалась такой же незрячей. Руки Эрьяна пошевелились, ноги согнулись в коленях, и он начал неловко, точно пьяный подниматься.

Воин назвавший его по имени закричал тонко, по-бабьему. Отполз в сторону и кинулся бежать. За ним побежали остальные.

— Стойте! — беспомощно крикнул Йорд, но его уже не слышали. Его войско бежало, те, кого не смогла устрашить гидра, улепетывали едва увидев оживших соратников.

— Что ты сделала, ведьма? — рявкнул Йорд обращаясь к Эгне.

— Я не ведьма, — сказала она спокойно, — Я Дочерь благой Богини, я в ладонях ее и…

— Что ты сделала?

Эгна наконец скосила на него глаза.

— Они все равно уже мертвы, — сказала она. — Какая разница? Пусть мертвое борется с мертвым.

— Ты обесчестила мое имя, мое войско!

— Кому интересно твое имя, где будет твое войско, если все они падут?

— Не учи, меня, девка!

— Ну так иди. — крикнула Эгна не владея собой. — Иди. Сражайся с ним!

Чудовище подобралось уже близко, смрад его тела уже доносился до них, как и шипение голов, как и молчаливое шуршание мертвых атакующих. Под их мечами тело чудовища расступалось и тут же срасталось вновь, оно не преставало реветь и отравлять землю вокруг. Мертвецы же не замечали яд, лишь продолжали монотонно рубить многочисленные головы.

С той стороны, за чудовищем, Эгна увидела колдуна. Он шел, приподняв край своего плаща, чтобы не запачкать.

— Отвратительно, — шепнули его губы. Эгна разозлилась.

— Отвратительно?! — крикнула она. — Отвратительно? Ты создал чудовище из все еще живых людей, я использую только мертвых! Ты — отвратителен! Ты меня заставил!

— Они бы все равно погибли. — возразил ей колдун. Она не знала, как он говорит с ней, приносит ли его слова ветром или они раздаются прямо в ее ушах. Она не сомневалась, что он тоже слышит ее.

— Они бы все равно умерли, — возразил он. — Вы пришли сюда убить их и меня. Я защищаю земли, людей, от вас. Вы заставили меня. Убирайтесь!

— Нет! — Эгна собрала всю волю в ответ, — Уничтожь свою тварь, чтобы она не докучала людям.

— Упокой мертвых!

— Нет!

— Упокой их! — Эгна не сразу поняла, что эти слова произносит уже не Йормунганд, а Йорд. Великий воитель стоял рядом с ней с перекошенным бледным лицом.

— Упокой их! — сказал он, глядя в ее расширенные от ужаса глаза.

— Мы не сможем победить его, если я завершу заклинание, — сказала она, — Я не должна останавливаться. Я не могу. Мы должны одолеть его! — сорвалась она на визг, — Он убил Лею!

Йорд оглянулся на тело в белых одежах, которые уже покрыла грязь и копоть.

— Ее ты не подняла, — заметил он уже спокойно.

— Что? — Эгна посмотрела на тело подруги. Оно продолжало лежать там же, в том же положении. — Конечно, она уже у Богини. Не надо…

Эгна не договорила. Йорд пронзил мечом ей сердце.

— Не таким способом, — сказал он, — Чудовищ должны убивать люди. А не колдуны.

Умертвия, вопреки его ожиданиям, не повалились на землю, едва Эгна умерла, но и другие, вновь умершие воины не начали вставать.

— Что теперь делать? — к Йорду подбежал один из командиров отрядов. Губы тряслись, меч плясал в руке.

— Уходим, — сказал Йорд, — пусть чудовища разберутся между собой. Теперь это не наша битва.

Командир кивнул, через несколько минут отступление приняло более упорядоченный вид и количество нелепых и случайных смертей уменьшилось. Чудовище и вправду застряло посреди леса с вновь и вновь нападавшими на него мертвецами.

Дочерей на всякий случай казнили.

Через неделю бесплодного ожидания, пришла весть, что основные силы противника прибыли. Йорд ушел, не вступая в сражение. На этом военный инцидент оказался исчерпан.

Путь до замка составил две недели. Йормунганд ехал в обозной повозке и большую часть времени спал, завернувшись в шерстяное одеяло. Мерное покачивание убаюкивало его и, зарываясь лицом в шерсть, он думал, что вот теперь-то все будет хорошо. Теперь он будет больше ценить то, что у него есть. И теперь он один из самых могущественных магов, что есть на земле. Осознание этого пришло к нему как факт, как отсутствие глаза, который постоянно чесался, лекарь сказал, что это нормально и все так и должно быть, и как смерть Гарриетта. Иногда Йормунганду снился большой серебристый дракон. В его снах дракон вылетал из озера, и в лунном свете его тело извивалось над темной поверхностью воды. Такие сны пугали его, но и тогда он не просыпался, а лишь чуть скрипел зубами.

В темном лесу свирепая тварь плюется ядом, выгибает шеи, ее не берут ни сталь, ни стрелы. Мечи проходят сквозь тело как сквозь воду, стрелы застревают как в болотной тине. Она никогда не останавливается.

Покрытые ядом с головы до ног, со свернутыми головами, с недостающими конечностями мертвые люди все атакуют и атакуют тварь. В их движениях нет ни страха смерти, ни желания победить. Они никогда не останавливаются.