Ясеневое поле

Глава 7

Молодой Виконт затаил дыхание, когда распорядитель назвал имя его дяди — барона Турина Эмельгема. Бык потрепал племянника за волосы, пристегнул пояс с мечом и, подкрутив усы, отправился на ристалище. Он был огромен в своих надутых блестящих латах, в шлеме с рогами под стать его прозвищу и с ярким зеленым плащом из бархата. Многих героев турнира Альвер Эмельгем уже успел отметить — великолепно сражающийся Эрстан Фогот, поразивший князя Эстерби. Капрал Эбель Нортинг из Дорхема, граф Аллен Бурелом, истинный воин, сразивший барона Сайруса боем ранее. Конечно красивейший поединок между двумя равными соперниками — графом Лори Таэроном и бароном Эрицем Рикмуном, в котором победил молодой воин. Была на этом турнире и признанная князем Легиллем ничья. Персиковый князь Оливик Эристорн, претендующий на самого бездарного воина турнира, и его не менее «талантливый» противник тринадцатилетний барон Баркторн из Глэндэля сражались на потеху зрителям. Оба они были не столь ловки и сильны, как прошлые участники, да и с отвагой у них были существенные проблемы. В конечном итоге, когда даже суровый Тэрион Левард, новый первый советник князя, начал улыбаться, Онор Легилль провозгласил ничью и оба противника прошли в следующий круг. Возможно, он пожалел родственника своей жены, которая происходила от рода Баркторн. Как бы там ни было, решение князя было одобрено большинством.

Теперь на арену выходил дядя Альвера. Турин Эмельгем двигался не спеша, раскачиваясь на ходу и выказывая свою полную готовность к бою. Он и в правду был силен, часто борол здоровенных мужиков после пьянок в трактирах, но вот о том, чтобы дядя упражнялся на мечах Альвер почему-то не припомнил.

— Граф Торр Бертиран! — выкрикнул распорядитель, и сердце у Альвера Эмельгема как будто ушло в пятки. Один из лучших воинов турнира, настоящий герой! Судьба жестоко подшутила над друзьями, столкнув их на ристалище, да и не меньшую шутку она сыграла и с самим Альвером, ведь он обещал владетелю Рэйнэбора болеть за него.

Волнение нарастало, когда на ристалище появился граф Бертиран. Высокий, властный, несомненно, один из претендентов на победу в турнире. Молодой виконт почувствовал как вспотели его ладони. Конечно, ему хотелось, чтобы воин с гербом его отца выиграл, но такой симпатией и уважением он проникся к Торру Бертирану, что в душе теперь поселилось сомнение. Доспехи графа с оливковым отливом радовали глаз. На нем был золотистый плащ, а вооружен граф был боевым молотом, на основании которого виднелись золотистые насечки.

Этот бой закончился, не успев начаться. За считанные мгновение владетель Рэйнэбора обезоружил ничего не успевшего сделать Быка и заставил его сдаться. Это был самый быстрый поединок, победу в котором заслуженно получил Торр Бертиран, могучий воин. Дядя Турин поклонился под неодобрительный гул толпы, поднял меч и покинул ристалище.

Он плюхнулся на стул рядом с Альвером, отложил в сторону меч и стянул шлем.

— Да, так бывает, это всего лишь турнир, — пожал плечами Турин Эмельгем, и в голосе его не слышалось ни единой ноты сожаления. — В конце концов, вряд ли меня можно упрекать за поражение самому Торру Бертирану. Он первый претендент на победу, а я лишь брат не пожелавшего приехать графа.

— Но ты отстаивал честь Тиринбора! — прыснул Альвер, к горлу которого подступила обида, после того, как восхищение исчезло. — Отец отправил тебя сюда не для того, чтобы ты проиграл в первые же мгновения. Что скажут люди?

— Ты еще многого не понимаешь, юный Альвер, — улыбнулся Бык, и усы его дернулись. — Не только я, но и многие, приехали в Ясеневый Город вовсе не за победой.

Дит Элторн, кастелян Сизого Дола с сочувствием поглядел на Альвера, но говорить ничего не стал, ибо в гневе Турин Эмельгем мог быть ужасным.

Следующий бой для Альвера проходил как будто в тумане. Младший сын князя Фогота барон Балистан, сбитый, с широкими плечами и столь же широкой шеей, разделался под орех с виконтом Раймоном Легиллем, младшим сыном князя Онора. До завершения первого дня испытаний оставался один единственный бой и проходил он уже в сумерках, ибо солнце в месяце Преддверия уходит за горизонт слишком рано.

Альвер Эмельгем все же этого боя ждал чуть ли не больше остальных. Прославленный князь Людвин Амильтон, великий мореплаватель, завоеватель и первооткрыватель — дождался наконец своего часа. Другие князья съезжались в его владения — Дорхем, лишь для того, чтобы пожать ему руку и высказаться о его величии. Сотни легенд окружали этого таинственного человека — говорили, что он одинаково дружит как с магами, так и со священниками. Поговаривали также, что князь Амильтон — самый богатый человек в Эндердале, а еще ходили слухи о его дружбе с Молодыми Богами, хозяевами таинственной империи Иригард. Что из этого было правдой, Альвер не знал, хотя и предпочитал верить во все перечисленное.

Людвин Амильтон вышел на ристалище в потертых бриджах и в самом обыкновенно камзоле, какие носили моряки еще десяток лет назад. На ногах его были высокие ботфорты, в руке он сжимал фехтовальную шпагу. Ни доспехов, ни щита князь Дорхема не носил. Альвер Эмельгем подметил, что Людвин Амильтон был обладателем весьма заурядной внешности — темные кудрявые волосы, маленький вздернутый нос, три глубокие морщины на лбу. На вид ему было лет тридцать пять, но в груди Людвин Амильтон был довольно широк, да и ростом превосходил всякого, кто выходил в тот день на арену.

В реве и овациях никто не заметил появления на ристалище княжеского соперника — граф Флобб, владетель графства Утвиль, что в Глэндэле, был облачен в кольчугу тройной вязки, с башенным щитом в руках и булавой на вооружении. На гербе графа красовались два бегущих на восток зайца.

— Никак замок оборонять собрались, граф? — усмехнулся Людвин Амильтон и по толпе пронесся дикий хохот.

Кристор Флобб проглотил укол, настраиваясь на бой с именитым соперником.

— Ваше высокопревосходительство, — обращаясь к князю, проговорил распорядитель Эккс. — Не будет ли благоразумно с ваше стороны облачиться хотя бы в кожаные доспехи? Оружие на турнире заточено на славу и нам не хотелось бы…

— Вам не хотелось бы лицезреть мертвого князя на арене, — договорил за него Людвин Амильтон. — Но можете быть покойны. Любые доспехи стесняют меня, лишая возможность совершать маневры. Я отдаю отчет своим поступкам. Давайте уже начинать, солнце почти село.

Неужели ему настолько недорога его жизнь? Молодой виконт знал, что у князя Амильтона в Эридосе осталась жена и шестилетняя дочка — Мирэн. И пускай Дорхем был самым отдаленным княжеством от Эшторна, Альвер Эмельгем больше всего в жизни мечтал там побывать. Поговаривали, что княжество славится своими грязевыми фонтанами, бьющими из земли на добрых десять футов. Порт Эридоса считался самым крупным во всем Эндердале.

Когда сигнал к началу боя был подан, Людвин Амильтон принял совершенно странную для бойца позицию и дал графу Флоббу возможность атаковать. Затронутая честь владетеля Утвиля дала о себе знать, и тот устремился в бой с неистовой яростью. Он желал как можно скорее закончить поединок, и по решительности графа было ясно — жалеть выскочку он не станет. Но первая атака провалилась, и граф провалился вместе с ней, плюхнувшись на брюхо и звеня всем, чем только можно. Людвин Амильтон сделал лишь одно ловкое движение и предоставил сопернику возможность подняться.

— Весьма благородно, — раздался голос дяди Турина. — Ну и позер же этот Амильтон.

— Вот увидите, он станет победителем, — проговорил какой-то вельможа.

— Сомневаюсь, — пожал плечами другой, пожилых лет. — Победит Эрстан Фогот либо Филтон Легилль. Оба герцога напоминают мне легендарного Отти Бриста, лучшего дуэлянта Эндердаля. Если князь Амильтон так и будет расхаживать в одном камзоле, его снесут на следующем же поединке, как только ему представится более или менее значимый соперник.

Тем временем на ристалище граф Кристор Флобб снова повалился на пузо, а на трибунах появилась очередная оказия к смеху.

— Да он играет с ним! — выкрикнул кто-то.

— Прекратите этот балаган! — доносилось с трибун. — Негоже так издеваться над дворянином.

— Господа, — обратился к публике князь Амильтон. — Этот дворянин вызвался участвовать в турнире. Так дайте же ему возможность показать на что он способен.

По раскрасневшемуся лицу графа Флобба было видно — теперь он решительно настроен забрать жизнь у обесчестившего его князя. Очередная атака была не столь прямая, однако три удара булавой Людвин Амильтон ловко парировал своей шпагой, после четвертого он показал, что легко способен поразить противника, чиркнув его по спине.

— Предлагаю вам сдаться, ваше высокородие, — проговорил князь. — Пока мы не зашли слишком далеко.

В ответ на это Кристор Флобб прорычал словно лев и снова накинулся на противника. Его гневные удары были неуклюжи и сильны, что давало широкий простор для маневров ловкому князю. Он будто бы кузнечик прыгал вокруг графа, перемещаясь с одного угла арены на другой. В один прекрасный момент, когда владетелю Дорхема наскучила эта игра, он совершил молниеносный кульбит, и булава графа Флобба повалилась наземь. Из правой кисти, которую прикрывала кольчужная перчатка, хлынула кровь. Людвин Амильтон поднял булаву, смерив ее тяжесть в левой руке, и проговорил:

— Сдавайтесь, граф. Прошу вас, я не хочу сегодня крови.

— Когда-нибудь мы с вами еще встретимся, князь, — сквозь зубы процедил Кристор Флобб. — На ратном ли поле, на пиру ли…

Это всего лишь турнир, — пожал плечами князь. — Так вы сдаетесь?

— Сдаюсь, — бросив щит, проговорил владетель Утвиля и спешно ретировался.

Первый день турнира окончился именно этим, странным и потешным боем. Солнце спряталось за кромки ясеней, в которых утопал замок Тиобальдова Мачеха, вотчина дома Легилль. Зрители стали расходиться, кто по домам, иные же ринулись в трактиры, да на ярмарки, дабы пересказать увиденное своим знакомым, да пропустить кружечку-другую. Альвер Эмельгем увидел, что князя Онора уже и след простыл. Члены его Тайного Совета постепенно покидали трибуну один за другим. Знамена знатных домов, чьи представители выбыли из турнира, спускались с древков, водруженных по кругу арены. Из тридцати двух участников осталась ровно половина. Шестнадцать лучших воинов Эндердаля, назавтра из которых останется только восемь. Завтра же начнутся и бои простолюдинов, в которых будет принимать участие кастелян Элторн. Альвер любил старого воина и хотел поболеть за него, однако дядя Турин наказал не отходить от него ни на шаг, а «Дит и сам справится».

Компания, прибывшая в Ясеневый Город из Тиринбора, покидала турнирные поля вместе с другими дворянами, в числе которых был и граф Бертиран. Он уже успел облачиться в легкие одежды оливковых цветов с изящными нашивками.

— Ваш молот не оставил мне шансов, — завидев приближение Торра Бертирана, сказал дядя Турин. — Думал, что рука отнимется.

— Не держите злобы, барон Эмельгем, — улыбнулся владетель Рэйнэбора. — Я вознамерился выиграть этот турнир и приложу все свои усилия, чтобы привезти в Дуболомни победу.

— Думаю, у вас есть все шансы, — пожал плечами Бык. — Однако вы видели как сражался князь Людвин Амильтон?

— Видел, — кивнул граф. — Его высокопревосходительство всегда отличался эпотажностью. Вспомнить только как он вызвал на дуэль сразу трех дунгмарских офицеров на юбилее князя Фогота.

— Сразу трех? — не сдержался Альвер и Торр Бертиран снова улыбнулся.

— Да, Людвин Амильтон, как известно, страх как не любит северян.

— И чем же закончилась эта история?

— После трех кружек эля они стали друзьями, — заключил граф и вмиг посерьезнел. — Барон, — обратился он к Турину. — Не угодно ли отужинать у меня в шатре? Я хотел бы попотчевать вас и загладить свою вину.

— Я ведь не один, — потупив взгляд, ответил Бык. Он покосился на Альвера, затем на своего оруженосца и, наконец, на кастеляна Элторна.

— Альвер может пойти с вами, — бросив на виконта взгляд, проговорил граф. — Остальным же дайте отдохнуть.

— Вы уверены…

— Пускай он идет с нами, — настоял Торр Бертиран.

Так и поступили. Брюн Эрнитор и Дит Элторн удалились, остальные продолжили путь в сторону луга, где раскинулись шатры участников турнира. Шатров здесь после ночи поубавится. Проигравшие бойцы, скорее всего, отбудут в свои владения, либо будут дожидаться окончания турнира в городе. Кое-то уже собирал свой шатер. Альвер Эмельгем заметил, что люди графа Кристора Флобба суетливо бегают взад-вперед.

На лугу располагались шатры всех цветов радуги. Большие и малые, круглые и прямоугольные, двухэтажные и расписные, возле каждого из них реяло знамя господина. Восьмиконечная звезда Фоготов, три корабля Нортингов, грязевой фонтан Амильтонов, три расходящиеся дороги Тандерби. Все эти гербы Альвер учил наизусть еще год назад. Отец придирчиво заставлял сына зубрить геральдику Эндердаля. Поговаривали, что Эстор Эмельгем может назвать абсолютно любой герб знатного дома, как ныне существующего, так и канувшего в Лету давным-давно. Альвер же обладал знанием двадцати-двадцати пяти наиболее знатных и могущественных домов.

Над зеленым шатром Торра Бертирана величественно колыхалось белое знамя с гигантским дубом. Граф поприветствовал стражников, и они отодвинули подол, давая гостям войти внутрь. Шатер был просторным, но скромным. Пахло жареной свининой, вином и розмарином. Свет в лампадках едва только рассеивал сгущающуюся тьму. Где-то в углу кухари готовили ужин, на полу, в груде волчьих шкур спал младший брат графа — Скотт Бертиран. За столом уже ждали два графа — Лори Таэрон, владетель Корнэйла, и Виллан Дортур, хозяин Гранпайла. Первый — в мрачном настроение из-за проигрыша барону Рикмуну. Второй — слишком старый, чтобы дуться на такие мелочи. Они пили вино и жевали соленую конину.

— Господа, — поприветствовал графов Торр Бертиран. — Рад, что вы придерживаетесь достигнутых договоренностей.

Владетель Рэйнэбора, Альвер и Турин Эмельгем присели за стол. Пажи обступили своего хозяина, не успевая подносить вино, свежие овощи и фрукты.

— Скотт! — крикнул Торр Бертиран, и его брат заворочался, кряхтя и что-то причитая. — Садись, негоже задерживать графов.

Толстый Скотт Бертиран поднялся и сел. Он оглядел шатер, протер глаза и, нехотя присоединился к остальным, приказав подать вина.

— Ваш вассал уделал меня, — проговорил Лори Таэрон, и в голосе его звучала досада. Его лысина блестела во мраке, а крючковатый нос отбрасывал забавную тень. — Большое будущее у этого юного барона.

— Эриц Рикмун — один из моих лучших людей, — ответил Торр Бертиран. — Несмотря на свою молодость, он тверд и расчетлив. Не серчайте на него граф, вот увидите, у этого парня большое будущее.

— Досада — это явление временное, — сказал Лори Таэрон. — В моем возрасте пора бы подумать о пасеке, а я все за меч хватаюсь. Передайте барону, что я восхищаюсь его отвагой.

— Вы сами можете это ему передать, — кивнул Торр Бертиран. — Именно Эриц Рикмун поведет мой авангард в бой, в случае непредвиденной ситуации.

— Вы доверите столь ответственный пост молодому барону? — прищурившись, спросил граф Виллиан Дортур.

Было ему лет шестьдесят, а то и больше. Кустистые серые брови угрюмо нависали над столь же серыми безжизненными глазами. Он был сутул и вреден, что тот учитель философии, никому не доверял, хотя Альвер слышал, что и самому графу мало кто верит. Уж больно пронырливым он был. Гербом дома Дортур служила склонившаяся над озером ива.

— Эриц Рикмун уже доказал свою преданность, — перекинув взгляд на Виллиана Дортура, ответил Торр Бертиран. — Он отважен и предан своему делу.

— Путь Единый направит его меч, — проворчал граф Дортур, и его угловатые плечи содрогнулись.

— Сколько воинов вы привели с собой, граф Таэрон? — спросил Торр Бертиран у владетеля Корнэйла.

— Пятьсот солдат из моей армии, как и обещал, — ответил Лори Таэрон, почесывая мощный подбородок. Он отпил вина из рога и взглянул на Виллиана Дортура.

— Триста моих воинов готовы исполнить любой приказ, — прохрипел старик. — Они раскинули лагерь к востоку от Грязного Тракта, на Папоротниковом Плато.

— Из Рэйнэбора я привел тысячу мечей, — проговорил Торр Бертиран. — Лучшие мои солдаты, готовые на мятеж ради доброго имени Филтона Легилля. Сколько человек дал нам граф Эстор?

Все как один устремили свои взгляда на дядю Турина. Даже во мраке его щеки пылали багрянцем. Он судорожно почесывал усы и даже не притронулся к штофу с вином.

— Эстор Миролюбец отказал мне в предоставлении каких-либо сил, — наконец выпалил Бык. — Мой брат славится своим спокойствием и любовью к книгам. Он правит Тиринбором, не покидая замка. Разум его страдает от прочитанного, а тело — от терзающей его проказы.

— Не правда! — вырвалось у Альвера. Он не мог слышать, как родной брат поливает его отца грязью. — Эстор Эмельгем — самый мудрый правитель!

— Тише, Альвер! — шикнул на виконта Торр Бертиран и гнев мальчика сразу же сошел на «нет». — Мы все понимаем, что трудно признать правду, когда она касается тебя или твоих близких. Ты еще юн и не всего понимаешь. Ты любишь отца, но любовь должна идти не только от родных. Графа должны любить его вассалы и его народ. Разве любят Эстора Эмельгема подданные Тиринбора?

Альвер не знал ответа на этот вопрос. Его отец всегда запирался в темной комнате, где постоянно что-то писал, что-то читал и о чем-то размышлял. Он часто отправлял соколов куда-то, часто расхаживал по прилесьям со своими советниками, и слишком мало делал. На глазах у маленького виконта выступили слезы. Взрослые все же продолжили свой разговор.

— Печально, что вы не сумели убедить графа Эмельгема в наших благих намерениях, — сказал Быку Лори Таэрон.

— Но я здесь, и я с вами, — ударив себя в грудь, проговорил Турин Эмельгем.

— Вас всего четверо, двое из которых — мальчишки, — фыркнул Виллиан Дортур, а один — престарелый воин. — Это может в корне изменить ситуацию, если Онор Легилль не отречется после первого же ультиматума.

— У нас почти две тысячи мечей, — проговорил Торр Бертиран. — на нашей стороне горожане. Многие переметнутся к нам, когда начнется неразбериха. Мы присягнем на верность Филтону Легиллю, провозгласим его князем Эшторна, а жирного повесу вместе с его Тайным Советом отправим на суд.

— И все же, — впервые проговорил Скотт Бертиран, — рискованно это идти на мятеж, когда один из графов не с нами. Тиринбор — самое большое и мощное графство в Эшторне. Его армия превосходит наши, и если Эстор Эмельгем задумает вызволить своего сюзерена, начнется полномасштабная гражданская война. Вы готовы пойти против Тиринбора?

Альверу не верилось, что он слушает это. Война между теми, кто еще недавно пировал за одним столом. Способен ли его отец на это? Способен ли он пойти против своих же земляков? Честь и долг — вот, чем руководствовался дед Альвера. Отец же будет опираться на закон, который предписывает защищать своего сюзерена, которым является Онор Легилль.

— Если мы будем действовать слаженно, — тихо сказал Лори Таэрон, — то жирный князь умрет еще до того, как о мятеже станет известно Эстору Эмельгему. У власти будет Филтон Легилль, и я не позавидую тем, кто не принял его сторону с самого начала.

Владетель Корнэйла покосился на Турина Эмельгема.

— Решено, — вставая, сказал Торр Бертиран. — В последний день турнира произойдет историческое событие. Временам разврата и безвластия придет конец. Мы протопчем для Эшторна новую дорогу, своим законами или же своими мечами. Поклянемся в верности друг другу и будем молить Единого о том, чтобы через четыре дня эти земли не обагрились кровью.