Ясеневое поле

Глава 10

Дядя Турин в последнее время был сам не свой. Он часто отлучался по каким-то неотложным делам, отвечал резко и даже иногда грубо, ходил задумчивый и немногословный. Альвер прекрасно понимал, что виной всему служили те разговоры, которые вели графы Эшторна. Бык не имел среди владетелей земельных наделов особенного авторитета, однако он всячески старался взять на себя роль лидера Тиринбора, и каждый раз говорил от лица Эстора Эмельгема. Альверу это не нравилось, ведь отец никогда не позволил бы себе подобных речей и поведения, но Старый Граф был далеко, а события разворачивались здесь и сейчас.

Маленький виконт, увлеченный турниром, и думать забыл про своих друзей, которые остались в Еловом Бору. Питис Вольт, Антор Элторн, Гиден Тандерби, и, конечно же, его брат — Арвин. Бастард и хулиган, но его Альвер любил больше всех. Он уже представлял, как будет рассказывать друзьям о поединках, о выдающихся воинах Эндердаля, о том, как проходило каждое мгновение турнира. Еще три дня и он отправится домой, к отцу и брату. Лишь бы дядя Турин не натворил чего.

Третий день турнира в Ясеневом Городе стал для маленького виконта самым значимым. Первый бой, в котором схлестнулись Филтон Легилль и Балистан Фогот, младший сына князя Альдерфора, они пропустили. Виной всему были очередные переговоры, на которых решались какие-то переходы и отступления, которые Альвера мало волновали. Говорили, что герцог Легилль тоже пребывал не в духе. Он довольно жестко разделался с Балистаном Фоготом, между прочим, высокопоставленным военным Альдерфора. Позже, когда Альвер в компании дяди и его оруженосца попал на трибуны, ему рассказали, что маршал Легилль был неподражаем. Он уперто шел вперед, без страха и сомнения, не давая Балистану Фоготу шансов на успешный исход поединка. В конце концов, барон не выдержал натиска и сдался. Это была третья победа Филтона Легилля и весьма весомая заявка на победу в турнире.

Второй бой Альвер застал лишь наполовину. Граф Аллен Бурелом из Глэндэля сражался с герцогом Эрстаном Фоготом, наследником Альдерфора. Граф, на гербе которого виднелся красный щит, был настоящим воином. Прекрасная тактика, сила, сноровка и ум. Все эти качества сочетались в одном человеке, но Эрстан Фогот был лучше. Он был лучше во всем, начиная от экипировки и кончая навыками. Когда Альвер подоспел на трибуну, бой длился уже больше пяти минут. Бойцам хватило еще в два раза больше времени, чтобы решить, кто из них пройдет в полуфинал, а кому предстоит довольствоваться двумя выигранными боями. Граф Аллен Бурелом сдавал позиции и явно проигрывал, однако сдаваться он не собирался. Об упорстве владетеля графства Дольшир ходили разные слухи. В конечном итоге Эрстан Фогот отправил противника в небытие отменным ударом меча в голову. «Таких, как Бурелом, может остановить только смерть», — донеслось с какой-то трибуны. Смертью, конечно, там и не пахло, но вот сознания граф лишился, и распорядитель признал победу за герцогом. Позже, когда оклемавшегося Аллена Бурелома уводили в подтрибунное помещение, он признался, что на войне ему сражаться куда как приятнее, чем на ристалище.

Оставалось еще две пары, победители которых наравне с герцогом Филтоном Легиллем и герцогом Эрстаном Фоготом должны выйти в полуфинал. На ристалище был вызван граф Торр Бертиран. Лидер ополчения, прекрасный воин и полководец. В руках его виднелся тяжелый молот, а на доспехах сиял герб владетелей Рэйнэбора. Крепкий и могучий он напоминал скалу и внушал Альверу чувство уважения и гордости лишь за то, что он лично знал этого человека и довольно часто беседовал с ним.

— Князь Людвин Амильтон! — проголосил распорядитель и толпа ахнула. Вместе с ней ахнул и Альвер.

Он, как и все присутствующие, вовсе не знал, чего можно было ожидать от этого человека. Людвин Амильтон выходил на битву без доспехов, с одной только шпагой. В первом бою он поразил графа Флобба, разделавшись с ним без особых трудностей. Второй свой бой он провел с бароном Хью Вандертуном, вассалом Эстора Эмельгема. Князю удалось усмирить пыл владетеля Соколиного удела за считанные мгновения. Он обезоружил барона, заставив его сдаться и признать поражение.

Теперь князь Амильтон выходил на бой против Торра Бертирана. И снова на нем не было доспехов, лишь легкая кожаная туника, высокие по колено сапоги, бриджи, да шпага. Владетель Дорхема легкой походкой вышел на арену и встал напротив Торра Бертирана. Это были две абсолютные противоположности. Мятежный граф Торр Бертиран — с молотом в руках, в тяжелых доспехах, с грузным и сосредоточенным взглядом с одной стороны. И не подпадающей ни под какие правила, непредсказуемый Людвин Амильтон, на лице которого застыла ехидная ухмылка. Настоящий авантюрист, искатель приключений. Казалось, что его собственная жизнь вовсе не дорога ему. Этот мир для него — лишь ширма, часть какой-то большой игры, от которой он уже порядком устал.

— К бою! — проговорил Эккс и противники сошлись.

Могучий Торр Бертиран отменно владел своим молотом, нанося прицельные и мощные удары. Ни один из этих ударов, все же, не достигал цели, ибо маневренности Людвина Амильтона мог позавидовать и мангуст, и дрозд. Прыгая будто кузнечик вокруг своего противника, князь Дорхема как будто играл с ним. Он улыбался, легко дышал, и лишь изредка покалывал Торр Бертирана своей шпагой.

— Этой зубочисткой он не навредит ему, — проговорил дядя Турин, поглаживая усы. — Нужно лишь дождаться, когда боевой молот достигнет цели.

Но молот Торра Бертирана промахивался, а Людвин Амильтон все продолжал свою игру. Кто из них выдохнется первым? Князь Дорхема старше своего противника, но на нем нет столь тяжелых лат, да и силы он расходует грамотно. Граф Рэйнэбора же был вынослив как мул и силен что твой плуговой конь, однако последовательность действий ему вряд ли можно было вменять. Оставалось уповать на ошибку. И вскоре один из бойцов ее допустил. В один прекрасный момент Торр Бертиран подсел на одно колено, получив удар шпагой в стык под колено, где соединялись доспехи.

— Вот и слабое место нашлось, — монотонно проговорил какой-то виконт.

Конец шпаги Людвина Амильтона окрасился в красный цвет. Торр Бертиран теперь прихрамывал, однако сдаваться пока не спешил. Движения его стали медленными и неуклюжими, но боевой молот по-прежнему был нацелен на молниеносную победу. Победа одного удара. Так должны назвать ее певцы.

— Сдавайтесь, граф, — прыгая вокруг, предложил Людвин Амильтон. — Не заставляйте меня наносить вам увечья.

Ответом на предложение служили выпады и удары, пускай и бесполезные. Второй укол пришелся в шею. Граф Бертиран ойкнул и схватился одной рукой за накладной ворот, едва не выронив молот. Людвин Амильтон и там нашел стык, точно попав в него шпагой. Бой теперь протекал вяло и скучно. Торр Бертиран едва поспевал за князем, пытаясь все еще загнать его в угол. Лицо владетеля Рэйнэбора побелело как у мертвеца, губы осветились. Силы стремительно его покидали.

— Прошу вас, сдавайтесь, — настаивал князь Дорхема. — Прекратим это, и я угощу вас лучшим вином из моих погребов.

Но Торр Бертиран как будто не слышал слов своего противника. Казалось, что теперь вся его жизнь сосредоточена в боевом молоте, которым он мечтал размозжить голову Людвину Амильтону. А через несколько мгновений, во время очередной атаки, граф, не дойдя до противника пару шагов, рухнул наземь всей своей мощью. Молот отлетел в сторону, толпа загудела. Людвин Амильтон, подскочил к графу и подозвал лекарей. Распорядитель, между тем, объявил, что победу одержал князь Дорхема.

Сердце у Альвера было готово выпрыгнуть из груди. Графы Эшторна подскочили со своих мест, пытаясь разглядеть, что же сталось с владетелем Рэйнэбора. Дядя Турин нервно барабанил пальцами по парапету. С Торра Бертирана стянули латы и Альвер увидел, что его рубаха и бриджи выкрасились в красный. Кровь из шеи пульсировала, унося жизнь графа.

Лекари, положив раненого на носилки, поспешили удалиться, чтобы оказать ему помощь. Толпа заревела в негодовании. Один из претендентов на победу в турнире оказался при смерти.

Турин Эмельгем, переглянувшись с графом Корнэйла Лори Таэроном, поднялся с места и отправился прочь, взяв с собой Альвера. Граф Виллиан Дортур, владетель Гранпайла и младший брат Торра Бертирана, Скотт, также покинули свои места. Альвер Эмельгем едва поспевал за дядей Турином, шаги которого были широки и быстры.

Миновали арену, где бились простолюдины. Народу здесь было не так много, однако Альверу и среди черни было за кого болеть. Кастелян Сизого Дола — Дит Элторн, отец его друга и преданный дому Эмельгем человек, отстаивал здесь честь Тиринбора. Несмотря на преклонный возраст он, в отличие от дяди Турина, выиграл два поединка к ряду и ждал своей очереди на следующий круг. Были свои герои и у черни. Эльин Свильт — капитан, командир конного отряда и кавалер гвардии Ясеневого Города. Альвер знал, что когда-то дом Свильт был одним из ведущих в Эшторне. Представители этой династии владели обширными землями на севере княжества, однако лишились всех титулов, приняв сторону не того хозяина во времена Трех Мятежей. В результате проигранной гражданской войны дом Свильт лишился всех титулов и званый, а из наделов за ними осталась лишь одна деревушка под названием Громовая, недалеко от Ясеневого Города. С тех пор представители дома Свильт всеми усилиями служили дому Легилль в надежде на возвращение былой славы.

Среди простолюдинов был также и весьма перспективный воин из южных земель Тиринбора. Альтер Эндориан — молодой воин с белой кожей и неоднозначными способностями. Поговаривали, что он прибыл из семьи отшельников, живущих в гуще Удела Топей. Эндориан разговаривал на эндердальском наречии с примесью эльтиринского акцента и уже успел снискать славу, победив нескольких именитых соперников.

Альвер и Турин Эмельгем покинули турнирную арену, направляясь к полям, где раскинулись шатры участников. На зеленых лугах оставались пристанища лишь некоторых дворян, дошедших до третьего круга. Самый большой принадлежал чете Фогот, двое представителей которой выиграли по два боя. Теперь, когда Балистан Фогот, выбыл из турнира, в полуфинал вышел только старший сын — Эрстан. Рядом с шатром дома Фогот виднелся и уже знакомый Альверу — с белым флагом, на котором был изображен старый огромный дуб. Теперь герб дома Бертиран почему-то вызывал у Альвера лишь грусть.

Турин Эмельгем, пройдя под своды шатра, тут же устремился к столу, налил себе из графина вина и осушил бокал. Графы Лори Таэрон и Виллиан Дортур предпочли расположиться в удобных креслах. Первое время находились в молчании. Лишь слуги, которые были здесь словно призраки, о чем-то тихо перешептывались. Немного позже в шатер вошел Скотт Бертиран. На толстяке была темно-зеленая мантия, опоясанная кожаным широким ремнем, к которому был прикреплен кинжал. Его лицо в тени казалось мрачным и серьезным.

— Скончался, — проговорил он, стоя в проходе. — Лекари оказались бессильны.

В шатре повисло молчание. Турин Эмельгем поочередно осматривал то графов, то стоящего у входа Скотта Бертирана. В жаровне потрескивало пламя, а снаружи начал бушевать ветер, сотрясая шатер.

— Это ничего не меняет, — первым высказался граф Лори Таэрон. Лысина на его лбу медленно кралась к макушке. — У Торра Бертирана не было наследников. Он даже не удосужился жениться. Поэтому власть в графстве наследует его младший брат, Скотт Бертиран.

— Верно, — кивнул толстяк и проследовал к столу, чтобы наполнить свой бокал. — В родные стены я уже вернусь графом, владетелем Рэйнэбора и хранителем вотчины Секач.

— А это значит, что армия, которую привел Торр Бертиран, теперь подчиняется вам, — заключил Турин Эмельгем.

— Спорный вопрос, — ухмыльнулся Скотт Бертиран и его маленькие глазки практически исчезли. — Моего брата любили все, а меня… Я буду чем-то вроде князя Легилля у себя дома, зуб даю. Так уж вышло, что некоторым достается слава и почесть, другим же уготована совершенно иная участь.

— Они пойдут за вами, если прикажете, — настаивал Лори Таэрон. — Это их долг. Долг всех, кто присягнул дому Бертиран.

— Может, и пойдут, — пожал плечами Скотт Бертиран, — да вот только я не брат и не намерен погружать княжество в кровавые войны. Я всегда был против мятежного духа Торра. Он спал и видел, как едет во главе армии верхом на коне с мечом в руках, а позади реет знамя дома Бертиран. Слишком часто в детстве он слушал рассказы о похождениях Торвина Эмельгема.

— О чем вы говорите? — вскочил с кресла Лори Таэрон, самый ярый противник власти Онор Легилля. Его темно-красный дублет облегал широкую грудь, а высокий ворот доходил до самых скул. — Мы заключили пакт! Порочная и бездумная власть жирного князя должна быть искоренена. Онор Легилль — самая главная опасность для нашего княжества.

— Да, да, да, — махнул рукой Скотт Бертиран. — Все это я уже тысячу раз слышал на ваших советах. Зачинщиком всех этих планов по свержению Онора Легилля можно считать моего брата. Так вот, Торр Бертиран мертв, нравится вам это или нет. И его место теперь занял я. Услышьте мое мнение, господа: я не отдам приказ своей армии идти на штурм Ясеневого Города. Я не пойду против действующей власти, ибо хочу вернуться домой живым и начать свое правление с реформ, а не с кровавых баталий.

— Вы — трус, — вспылил Лори Таэрон. — Я всегда знал это.

— Всегда? — усмехнулся Скотт Бертиран. — Да вы даже не замечали моего присутствия. Все были поглощены рассказами брата о грядущих переменах, восхищались как сосунки его отвагой и упивались бравадами. Теперь я скажу вам вот что: поступайте как хотите. Не в моей власти вмешиваться в дела княжества. Я не предам вас и не побегу к князю Легиллю, чтобы раскрыть ваши планы. Но и воевать на вашей стороне я не буду. Сегодня же я отбуду в Дуболомни вместе с поджидающей у границы армией. Я все сказал.

Скотт Бертиран покинул шатер, отправляясь к лекарям, дабы завершить процедуру отпевания тела своего брата. В шатре снова повисло напряженное молчание.

— У нас остаются еще две армии, которые вполне способны реализовать намеченные планы, — сказал Лори Таэрон. — В случае если Онор Легилль откажется отречься от власти, наши люди будут готовы встретиться в бою с княжеской и городской гвардиями. Что вы на это скажете, граф Дортур?

Пожилой граф, который обыкновенно отмалчивался, смерил своим ястребиным взглядом Лори Таэрона и Турина Эмельгема. Слишком скрытный, слишком ненадежный. Говорили, что владетель Корнэйла или Ивового Графства, всегда был сам себе на уме. Для бездумного мятежа он был слишком расчетлив.

— Хотите знать мое мнение? — тихим тихим голосом проговорил граф Дортур. Он был худ и скрючен, однако в тунике его было больше золота, чем на пальцах у Эдериса Бальмора, от седых волос осталось совсем немного, а на гладко выбритом лице было предостаточно морщин. — Если преимущество на весах клонится в нашу сторону, я без раздумий иду вперед. Если шансы равны, я предпочитаю выжидать. Если же есть хотя бы самая призрачная возможность того, что наше предприятие может потерпеть поражение, я никогда не пойду на это. Признайтесь, граф Таэрон, вся кампания держалась лишь на плечах Торр Бертирана. У Рэйнэбора была мощная армия, был лидер, за которым пошел бы простой народ. А что есть у нас теперь? Тысяча человек, да три сомневающихся дворянина? Да герцог Легилль сам ни за что не пойдет на это. Мы слишком заигрались, поймите.

Было слышно, как Лори Таэрон скрипнул зубами. Кулаки его были сжаты, а желваки нервозно бегали под тонкой кожей на щеках. Внезапно он бросил взор на Турина Эмельгема и спросил:

— Ну, а вы, барон Эмельгем? Вы-то какого мнения придерживаетесь?

Дядя Турин затушевался на мгновение, почесал усы и проговорил:

— Я с вами, граф. Пускай вся армия Тиринбора осталась дома, мое слово и мой авторитет будет с вами в решающий час. Я буду говорить от имени своего брата, какую бы позицию он не занимал. Пора Эстору Эмельгему понять, что прятать голову в песок не всегда выгодно. Я всю жизнь с уважением относился к политике старшего брата, но теперь я вынужден принять решение, на которое он никогда не решился бы.

— И он был бы прав! — внезапно вырвалось у Альвера. Он и сам не ожидал, что скажет это, однако сил держать в себе все негодование, больше не было. — Дядя, не смей решать за владетеля Тиринбора. Может, он и не герой, но по закону — ты присяжный ему подданный. Ты обязан служить Эстору Эмельгему, а не предавать его.

— Альвер, — выждав немного, проговорил Бык. Он посмотрел на Лори Таэрона и продолжил. — Когда ты станешь старше, то поймешь всю судьбоносность моего решения. Пока же я хочу дать тебе совет: никогда больше не смей лезть в разговор взрослых.

Альвер опустил голову, но больше ничего говорить не стал. Его злоба никуда не делась, он лишь в очередной раз корил себя за сказанное. Каким только дураком выставил себя перед графами! Избалованный мальчишка, вот кто он.

— Когда мы установим новую власть, — обращаясь к Виллиану Дортуру, проговорил Лори Таэрон. — И владетелем Эшторна станет Филтон Легилль, все ваши решения вспомнятся.

Граф в ответ лишь прыснул.

— Когда ваши головы на пиках будут обгладывать вороны, я вспомню эти слова, господа.