Ядовитый Шиповник

ГЛАВА 13

За завтраком царила странная атмосфера. Мама хмурилась. Бабушка делала вид, будто ничего не случилось. Хендрик молчал, переводя взгляд с меня на маму и не решаясь задать вопрос. А потом принесли утреннюю газету.

– «Убийца – Садовник»? - изумленно прочитала мама, только глянув на первую страницу.

– Что?! – возмутилась я.

Я выхватила у нее газету и раскрыла. Естественно, убийство не осталось тайной, так что ему был посвящен целый разворот. И прозвищем «Садовник» журналист лихо окрестил убийцу. Но к счастью, не потому, что знал про цветы, которые тот оставлял своим жертвам. Такие подробности прессе остались неизвестны. Зато антураж этих убийств позволил выдумать меткое прозвище. Мол, Кристобаль ди Мерген нашли на парковых клумбах, Сюзонн ван Лихтен – почти у ворот Ботанического сада (преувеличил же, мерзавец), а Лайлу Рокант – в набитой букетами гримерке. Лично мне это не казалось слишком уж явной закономерностью, но журналисту хватило. И обывателям, которые станут читать и гадать, хватит тоже.

– Какая глупость, – поморщилась я, возвращая газету маме.

– Приличным лессам вообще не стоит читать подобное, - заявила бабушка. - Криминальные новости – удел мужчин.

– Первый раз в жизни жалею, что не согласился ехать с вами в театр, - вздохнул Хендрик.

Я подарила ему укоризненный взгляд. Ох уж эти мальчишки.

– Я даже не успела поговорить с Ермилой вчера, - проворчала бабушка. – Хотела пригласить их с Франком на ужин сегодня, но теперь не знаю, будет ли это уместно.

– Совершенно неуместно, – отрезала мама, за что я была ей благодарна.

– Тогда завтра.

– Завтра мы с Флор приглашены на ужин к лессе ван Соэнгард, - удивила мама.

– Вот как, – бабушка поджала губы. - Хорошо…

– Ладно, – я поднялась, вытирая губы салфеткой. - Мне пора. Договорилась погулять с Амелией.

И пока меня никто не вздумал останавливать, сбежала.

На самом деле, с подругой я совсем не договаривалась. Просто мама собиралась в благотворительный комитет, Хендрик – в министерство, где ему все же нашлась маленькая подработка, а оставаться дома с бабушкой не хотелось. Поэтому я поймала экипаж, попросив отвезти меня в центр, а там просто побрела, рассеянно оглядываясь по сторонам.

Ноги сами привели меня к театру. Сегодня его двери были заперты, а крыльцо оказалось заставлено букетами, при виде которых меня пробрала дрожь. Люди, гулявшие по площади, то и дело косились на цветы. Кто-то останавливался, чтобы посмотреть. Кто-то, самый любопытный, безуспешно дергал дверные створки. Кто-то шептался, осенняя себя обережными знаками. Вчерашняя трагедия впечатлила весь город.

Я отошла за угол соседнего здания, чтобы не привлекать лишнего внимания, и задумалась. Лезть в расследование мне не хотелось. Но и просто выбросить все это из головы я не могла. Три жертвы. Три молодые женщины, чья жизнь закончилась так жестоко. И убийца, которого, кажется, вообще ничто не может остановить.

С того момента, как Лайла Рокант покинула сцену, и до обнаружения тела прошла едва ли пара десятков минут. Я не засекала, но мы не сидели в ложе слишком долго. Отдали должное закускам и игристому, немного поболтали, а потом бабушка вспомнила про автограф. И этого времени убийце хватило, чтобы лишить Рокант жизни. Неужели никто ничего не видел и не слышал? Где были гримеры, ассистенты, поклонники, в конце концов? Почему Лайла вдруг осталась совсем одна?

Закусив губу, я еще немного поколебалась, но решительно шагнула вперед. Не к главному входу. А к тому самому боковому, через который нас с мамой вчера вывели. Он оказался не заперт, и дверь с легким скрипом впустила меня в прохладный коридор.

– Стоять! – рявкнули на меня так, что я чуть не выронила сумку.

Невысокий, седой, словно лунь, старик выскочил из комнатушки рядом и наставил на меня палец.

– Мы закрыты. Все посторонние – вон. Особенно журналисты.

– Ну что вы. - Я подняла ладони. - Какая из меня журналистка?

– Да кто вас знает? Я за утро уже троих шуганул.

– Меня зовут Флор ван Дарен. Я была вчера здесь, когда с лиссой Рокант произошло несчастье.

– Кого тут только не было вчера, - поморщился старик. Но моя фамилия заставила его подуспокоиться. - И чего сейчас надо?

– Можно поговорить с гримером по имени Марика?

– А нету ее, - с неприкрытой радостью заявили мне. – Дома, отдыхает.

– Понятно, - я вздохнула. – Мне просто хотелось ее поддержать. Сейчас все взбудоражены гибелью Лайлы Рокант. И вряд ли кто-то представляет, каково сейчас девушке, которая нашла ее тело.

– Хм… – старик нахмурился.

– Я ведь тоже была там в тот момент. И понимаю, что она пережила.

– Да, – он кивнул, смягчаясь. – Марике пришлось туго. Сначала этот ужас, потом допрос на полночи. Она живет одна, так что утешить ее некому.

– Я могла бы навестить ее. Даю слово, что не собираюсь ничего выяснить для прессы.

Смотритель задумчиво потер подбородок. Осмотрел меня с ног до головы, наверняка отметив и шелковое платье, и скромные, хотя весьма недешевые серьги с бриллиантами. Однако в итоге все же кивнул.

– Хорошо. Я дам вам адрес.

Ехать мне пришлось на другую сторону реки. Марика жила в симпатичном трехэтажном доме на несколько квартир. Поднявшись на второй этаж, я постучала в дверь. Сначала за ней было тихо. Но потом послышались шаги, и негромкий голос спросил:

– Кто там?

– Добрый день. - Я приветливо улыбнулась, глядя в глазок. - Меня зовут Флор. Флор ван Дарен.

Дверь приоткрылась. На меня настороженно глянула та самая девушка.

– Наверное, вы меня не запомнили, - продолжила я. - Да и вообще, вряд ли разглядели толком. Но мы с моей мамой тоже вчера были там, где с лиссой Рокант случилось несчастье.

– Нет, я вас помню. – Она качнула головой. - У гримеров хорошая память на лица.

– Я зашла спросить, как у вас дела. Это ведь так тяжело… Может, выпьем чаю?

– Чаю… Почему бы и нет? - кивнула девушка.

Она пропустила меня внутрь. Квартира была маленькой, но очень аккуратной. Окно кухни выходило во внутренний двор, и через приоткрытую створку доносились крики играющих там детей. Я поставила на стол коробку с пирожными из лучшей в Уэрте кондитерской. Марика зажгла горелку под чайником.

– Как вы себя чувствуете? - спросила я.

– Шокированной и уставшей, - вздохнула девушка. – Меня полночи продержали на допросе.

– Надеюсь, вас ни в чем не обвиняют… – Я насторожилась. – Если что, у меня есть хороший адвокат.

– Нет-нет, что вы. - Она поспешила меня успокоить. - Просто я стала главным свидетелем. И единственным.

– Неужели больше никто ничего не видел? Это же театр. Там должно было быть полно народу.

– Понимаете, у лиссы Рокант было правило. После каждого спектакля она закрывалась на полчаса в гримерке, чтобы освободиться от лишних эмоций и побыть наедине с собой. И трогать ее в это время не дозволялось никому. Она даже поклонников с цветами и подарками не стеснялась выставить вон, если те неосторожно пытались к ней пробиться. Вот и вчера тоже… Лайла закрылась в гримерной. Я выждала полчаса и отправилась туда, чтобы помочь снять грим и разобрать прическу. А там….

Марику передернуло. Она поднялась, чтобы разлить чай и разложить пирожные по тарелкам.

– Это жутко, - продолжила девушка, возвращаясь за стол. - Пусть мы с Лайлой никогда близко не общались, и мне сложно по ней горевать, - все равно жутко.

– Вы давно ее знали?

– Пять лет. Я была основным гримером Лайлы. У меня дар светлых иллюзий, пусть не слишком сильный, но для сценического грима подходит отлично. За это меня в театре и ценят.

Марика вздохнула, примериваясь к корзиночке с шоколадным муссом.

– Ну и за то, что я могла выносить непростой характер Лайлы.

– С ней было тяжело? - дипломатично уточнила я.

– О да. – Она немного подумала и кивнула на подоконник, где лежала знакомая газета. - Там написали, что Лайлу убил маньяк. Садовник. Это правда?

– Следствие будет разбираться, - пожала плечами.

Хотя сама я не сомневалась, что это дело рук одного и того же человека. А все из-за аконита. Не мог он там оказаться просто так. Никак не мог.

– Знаете, когда я увидела Лайлу и поняла, что она мертва, – призналась Марика, – то сразу подумала на кого-то из наших. Даже не вспомнила про маньяка.

– У Лайлы были враги? – насторожилась я.

– Да, и много. Лайла Рокант, сбереги Марр ее душу, была очень талантливой женщиной. Но при том капризной, самовлюбленной и эгоистичной. Ох, слышали бы вы, какие скандалы она закатывала, если что шло не по ней… А уж если начинала видеть в ком-то соперниц…

– Соперниц?

– За роль, за любовь зрителей, за внимание мужчин. Та же роль Аурэль сначала должна была достаться одной из наших самых молодых актрис, но кто-то подсыпал ей раздражающий порошок в пудру, и девушка две недели потратила на то, чтобы избавиться от пятен и зуда. Хоть доказательств никаких не было, все прекрасно понимали, кто это сделал. Ведь после инцидента Лайла получила свою роль.

– Весело у вас там, – усмехнулась я.

– Мы привыкли, - спокойно ответила Марика.

– А мужчины? Вы говорили про мужчин.

– О да, - Марика понизила голос. - Лайла выбирала самых лучших. Банкир, владелец ювелирных лавок, знатный лесс. - Она огляделась и сказала еще тише. - Ходят слухи, что в прошлом году у нее даже был короткий роман с принцем Хелесаром.

– Ого, - оценила я.

– Все же Лайла была очень красивой женщиной. Хоть и вздорной.

– А сейчас у нее с кем-то был роман?

– Не знаю насчет романов, с банкиром Лайла рассталась месяц назад – он ей наскучил. Но поклонник был точно. Какой-то Вернор ди Претцель.

– Ди Претцель… – повторила задумчиво.

Фамилия показалось знакомой, вот только вспомнить, откуда я могу ее знать, не получалось.

– Странный парень, – продолжила Марита. - Постоянно писал ей стихи и картины.

В голове щелкнуло. Ди Претцель… Кристобаль ди Мерген в вечер своего убийства была на презентации стихов лессы ди Претцель. Это родственники?

– А что Лайла?

– Лайле такой поклонник был не интересен. Пусть и аристократ, но всего лишь младший сын без внятных перспектив. Он не мог дать ей то, чего она хотела.

– М-да, - протянула я.

– Непонятно, что теперь будет. Надолго театр не закроют, конечно, но все-таки…

– Кто получит роли Лайлы? – не могла не спросить я.

– Не думаю, что это будет одна актриса. Аурэль отойдет кому-то помоложе. Роли вроде Доминики из «Темной принцессы» или Лорны из «Возвращения» – скорее всего Норе Кальвер. А остальное Делле Роу, которая была примой до появления Лайлы.

Я кивнула, но запоминать не стала. Очень сомневаюсь, что дело в театральных разборках. Нет, это именно маньяк, а не простой подражатель. И это значило только одно: на трех жертвах дело может не закончиться.

Выйдя от Марики, я решила все же отправиться к Амелии. Хотелось поделиться с кем-то, проговорить мысли вслух. Конечно, лучше всего для этих целей подошел бы Рэйч, но где же его найти? Самый загадочный человек в Альдонии приходил только тогда, когда сам этого хотел.

К счастью, Амелия оказалась дома. Встретив прямо в холле, она схватила меня за руку и повела к себе.

– Ты уже знаешь, да?

– Знаю, – вздохнула я, не торопясь говорить, что узнала об убийстве едва ли не первой.

– Вы вчера так неожиданно уехали. Мы тоже не стали задерживаться и успели убраться еще до того, как театр наводнили следователи и стража. А сегодня утром увидели газету. Это же надо было придумать – Садовник.

– Согласна, мне тоже не нравится.

Она завела меня в свою комнату и закрыла дверь. Я упала на диван, давая ногам отдых. Листик тут же сполз с моей руки и отправился шарить по углам. Ему было интересно все новое.

– У Баста должен был быть выходной сегодня, – продолжила подруга, с любопытством следя за моим питомцем. – Но его вызвали в Департамент с самого утра.

– Не удивительно. Сейчас вся Уэрта на ушах.

– Не представляю, кем нужно быть, чтобы такое сделать.

– Я тоже не представляю. Вот только очень хочу об этом подумать.

– Подумать? – удивилась Амелия.

– Ты же видела, у нас большая библиотека. Есть книги по риторике, страноведению, логике, юриспруденции. По психологии есть тоже. В том числе и по психологии преступлений. Я однажды нашла книгу, которая так называлась, и мне стало интересно.

– Пусть бы этим занималось следствие, - подруга вздохнула.

– Да, но… – я замялась. – Понимаешь… Никак не могу выбросить убийства из головы. Потому что видела всех трех жертв.

– Видела? - Глаза Амелии стали похожа на блюдца.

– Первую нашла официально, - кивнула я. – На вторую наткнулся Листик и потом привел к ней меня. Правда, мне удалось удрать еще до того, как это кто-либо заметил. А третью мы с мамой видели вместе. Бабушка отправила нас к Лайле Рокант за автографом, ну и вот…

– Боги. - Она прижала ладони к щекам. - Тебя, случайно, на невезение не прокляли? Может, в храм сходишь?

– Моего имени в газетах нет, спасибо лессу ван Рибергеру, но легче от этого не становится. Я видела жертв, знаю, как они погибли, и очень хочется ответить на вопрос «почему они погибли».

– И есть идеи? – Амелия прищурилась.

– Как тебе сказать… – Я задумчиво уставилась в потолок. - Если та книга не врет, они стали не случайными жертвами. Маньяк выбрал их не потому, что все три женщины просто удачно подвернулись под руку. Он хотел убить именно их. Значит, есть причина, по которой он такой выбор сделал.

– Звучит логично.

– Все трое – молодые женщины, яркие и красивые. Лайла Рокант – не аристократка, поэтому этот критерий можно забыть.

Подруга сбросила туфли и забралась с ногами ко мне на диван. Коротко постучав, вошла горничная с чаем. Наевшись пирожных у Мариты, я выбрала канапе с копченым мясом. А Листик сразу устремился к блюдцу, на котором лежало специальное приготовленное для него шоколадное печенье.

– Наверное, не нужно оспаривать тот факт, что убийца – ненормальный, - продолжила я, когда горничная ушла. – Нормальный человек такое точно не стал бы делать.

– Согласна, – поддержала Амелия. - Вот только эта ненормальность явно прячется так глубоко, что на первый взгляд и не заметишь.

– М-да… И мотив у него может быть очень странный для обычного человека. Молодые и красивые девушки… Что, если на убийства его толкает ненависть или жажда мести? Возможно, его отвергла красивая женщина. Причем, необязательно, чтобы это была одна из жертв. Он может просто мстить тем, кто напоминает ему о душевной ране.

– Так было с вашим Ялмером.

– Но это точно не Ялмер, у него стопроцентное алиби на второе убийство. Нужно поискать кого-то другого. Например… Ты знаешь мужчину по имени Вернор ди Претцель?

– Фамилию слышала, но лично не знакома. Кажется, он из творческой среды. Поэты, актеры, художники. Почему ты спрашиваешь?

– Ди Претцель был поклонником Лайлы Рокант. Тем самым, отвергнутым. Может, его отвергла не только она?

– Хм… – Амелия потерла подбородок. – Первый подозреваемый?

– Это только версия. Что способно толкнуть на преступление кроме ненависти?

– А если зависть? - задумалась подруга. – Может, он завидует?

– Но если так, тогда убийцей должна быть женщина, - растерялась я.

– А это исключено?

Я нахмурилась. Ведь вопрос был просто отличным. Раньше мне и в голову не приходило рассматривать версию с женщиной, но на самом деле… Убийце совсем не нужно быть сильным. Он подкарауливает своих жертв или, подавляя волю, заставляет прийти в нужное ему место. Где и убивает. Вернее, они сами себя убивают. Никаких физических усилий. Если смотреть на дело с такой стороны, убийцей может быть и женщина, и подросток.

– Не исключено, - констатировала я в итоге. - Так что твоя версия тоже имеет право на жизнь.

– Ненависть, зависть… Что еще?

– Власть, - ответила, немного подумав.

– Власть? - удивилась Амелия.

– Да, - протянула я, вспоминая все, что читала. - Молодые красивые женщины, яркие и успешные. А убийца лишает их жизни, тем самым показывая, что все они находятся полностью в его власти. Показывая, что ни красота, ни известность не способны защитить от такого, как он. Ну или желая запугать.

– Жуть какая. - Амелию передернуло. – Очень извращенная логика.

– Разве у убийцы может быть другая? – вздохнула я.

– Значит, такому может не хватать власти в реальной жизни?

– Да. Он может быть кем-то неприметным, простым или наоборот – всеобщим изгоем.

– И ведь мы никак не узнаем, что происходит внутри у другого человека. Ты можешь видеть его каждый день, считать абсолютно нормальным, и даже не подозревать, что общаешься с убийцей.

– Это особенно пугает.

– Выходит, мы все в опасности? Может, прозвучит самодовольно, но мы с тобой вполне подходим под типаж его жертв.

– Да, мой адвокат тоже так говорил, - не стала обнадеживать я.

Листик запрыгнул на колено и воинственно потряс корешками, словно говоря, что никому не даст меня в обиду. Я с улыбкой погладила его по листочкам. Но в глубине души понимала, что от убийцы он вряд ли сможет защитить.

– А еще он дарит своим жертвам цветы, – пробормотала я. - Каждой оставляет цветок и каждый раз – разный. Как извинение? Прощальный подарок? Символ чего-то?

– Послушай, а если это цветочный язык? - насторожилась Амелия. - И он оставляет послание?

– У тебя есть словарь? – прищурилась я.

– Есть, сейчас принесу.

Подобрав юбку, она бросилась в коридор и совсем скоро вернулась с тонкой книжечкой в руках.

– Что там было, ты помнишь? – подруга зашуршала страницами.

– Конечно. Поищи аконит.

– «Аконит означает любовь безответную и отчаянную», – воодушевленно прочитала Амелия. - «Человек, дарящий аконит, не надеется на взаимность, а лишь показывает душевные терзания».

– Знаешь, а подходит, – обрадовалась я.

Безответная любовь, как спусковой крючок. И напоминание жертве, до чего она «довела» своего палача. Аконит получила Лайла. Значит, именно она могла отвергнуть? А безответно страдающий – все же Вернор ди Претцель?

– Что еще было?

– Олеандр.

– «Олеандр – эти символ бодрости, улыбки, оптимизма. Приглашение пофлиртовать, обещание веселья и хорошего настроения».

– Хм…

Я растерялась. Да и Амелия уже выглядела не такой довольной. Потому что такая трактовка как-то не слишком сочеталась с убийством. Конечно, у сумасшедшего может быть свое понимание веселья, но выглядело все равно очень странно.

– Ладно, а что значит дурман?

– Дурман… – Амелия заглянула в оглавление. - Знаешь, а дурмана тут нет вообще.

– Значит, цветочный язык не при чем, - с досадой констатировала я.

– Жаль. Хорошая была идея.

– Хорошая.

В дверь постучали. Не дождавшись разрешения, к нам заглянул Бастиан. Мужчина выглядел неподдельно уставшим.

– Привет, - поздоровался он.

– Баст! – обрадовалась Амелия.

– Заехал пообедать и узнать, как у тебя дела.

– Департамент не отпускает? - понимающе кивнула я.

– Вызвали прямо посреди ночи. - Он устало потер лицо ладонями.

– Есть новости?

– Нет. – Баст все же вошел и упал в кресло. – Третья жертва – но никаких особенных зацепок. Хитрая и продуманная тварь. – Он посмотрел на сестру. - Может, все-таки уедешь? И ты, Флор, тоже? В Уэрте становится опасно.

– Вот только бегство – это не выход, - не слишком уверенно покачала я головой.

– Многие с тобой не согласились бы.

– Ты думаешь, будут еще убийства? - тихо спросила Амелия.

– Почти уверен. У этого человека, кем бы он ни был, конкретно сорвало крышу. И сам он вряд ли остановится. Поэтому прошу вас, будьте осторожны. Особенно ты, Флор.

– Почему я? - спросила, растерявшись под внимательным взглядом Бастиана.

– Потому что ты была на месте первого и третьего убийств. Широкая общественность таких деталей не знает, но это не та тайна, сохранность которой можно гарантировать.

– Ты имеешь в виду…

– Если об этом узнает убийца, – кивнул Баст, - то может… – Он запнулся. - Может заинтересоваться тобой.

– И выбрать очередной жертвой, – закончила я.

Амелия побледнела. Я повела плечами, разгоняя неожиданно набежавшие мурашки. Стало немного не по себе, хоть я и не собиралась впадать в панику от слов Бастиана.

– Я говорил сегодня с Эриком. - Баст глянул на сестру. – Он сказал, что намерен официально ухаживать за тобой, и сегодня явится к нам с визитом, чтобы сообщить об этом родителям.

Бледность Амелии сменилась румянцем, а губы расползлись в счастливой улыбке. Я тоже не могла не улыбнуться.

– У Эрика сейчас начинается отпуск, поэтому он сможет везде сопровождать тебя. И не спорь, Ами. Это для твоей безопасности.

– Не собиралась даже, – смущенно прошептала та.

– А ты, Флор…

– За мной никто не ухаживает, но я обещаю быть осторожной. Из дома на работу, с работы домой. И больше никуда.

– Вот и молодец.

– Ладно, пойдемте обедать, - поднялась все еще пунцовая Амелия.

– Да, пойдемте. Не хочу опаздывать.