Я — авантюрист?

Глава семнадцатая

…едва устоял, когда Гарда встала на задние лапы, положила передние ему на плечи и прошлась по его физиономии мокрым языком:

«Я здесь».

— Зараза, ну что ты всегда меня пугаешь?

Напарница толкнула хозяина головой в грудь, едва не повалив. Лёшке стало неудобно и стыдно — как можно ругаться на такую радость? Вот похвалить, приласкать — это обязательно!

С удовольствием, а не по обязанности парень почесал собаку за ушами, потрепал загривок, затем окончательно осмотрелся. Куда идти-то? Лучше всего, конечно, на свежий воздух, в тот лесок, где они пообедали зайцем. Сейчас есть не хотелось — острый запах разложения отбивал саму мысль о еде. Но когда-то же придётся и об этом позаботиться, если от подземных складов его отлучили.

— А кто сказал, что отлучили? Надо проверить, что там происходит, может, на меня чужие напали? — Лёшка выговорил это вслух, чтобы успокоить себя.

В том месте, где должно селиться подсознание, то есть, в середине головы, под недавно заживлённой шишкой, у него прочно сидела уверенность — избили свои. В смысле — те, кого он привёл на их с Юрой базу.

Во-первых, Гарда на них напала, только когда его уже долбанули по макушке.

Во-вторых, ей кто-то должен был показать проход оттуда сюда, а кто знал, где они очутились? Только свои!

Тошнота подступила к горлу. Смердение не уменьшилась, хотя нос слегка попривык, да вот глаза слезились хуже, чем от лука. Лёшка стёр слезы и вдруг спохватился — очки! Где очки? Он поплёлся туда, где предположительно, таился злосчастный выход. Трава была основательно притоптана, но блеска битых стёкол парень не приметил. Опустившись на коленки, он принялся детально проверять рукой все закоулки между обломками бетона.

Пришлось стоять в дурацкой позе — нараскоряку, опираясь на левую руку. Безуспешно прочесав место избиения, парень распрямился и решил подумать. Гарда стала рядом, прижавшись к ноге. Глядя на её длинный мокрый язык, свисавший из пасти то справа, то слева, Лёшка почувствовал жажду. Вспомнилась вода, которая едва не сволокла его со спутницей в провал, куда потом их скинули враги. Так! До провала его надо было доволочь. И если очки свалились, то именно по пути туда!

Как на них не наступили — один бог знает! Даже с трещиной в стекле, безотказная оптика вернула Лёшке уверенность. Он решительно вздел очки на нос. Чёрт! Глаза резануло так, что слёзы навернулись. Сдёрнув их, парень принялся рассматривать оправу:

— Точно мои. Так в чём дело? Диоптрий добавилось, что ли, — он вертел очки, примерял, снова снимал, протирал, разыскивая причину, пока в голове не возникла версия, — или мне глаза тоже отремонтировали? Робот сказал, что неисправности организма устранены. Может, и близорукость вылечил…

— Почему нет?

Знаменитая «Ромашка» доктора Фёдорова делала коррекцию зрения в течение нескольких минут, причём за счёт поверхностных операций на роговице, если Лёшка не забыл. Другое дело, что оплатить такое лечение не каждому по карману было.

Немного посомневавшись, парень проверил остроту зрения самым простым способом — посмотрел вдаль. Точно, медицинский комплекс избавил попаданца от близорукости! Мельчайшие детали отлично воспринимались на любом расстоянии. Просто раньше, в темноте, Лёшка не заморачивался такими мелочами — некогда было. А въехал только сейчас.

Отложив ненужные больше очки, парень задумался. Кратковременная радость внезапно улетучилась.

— С одной стороны, хорошо, что покушение на нас не удалось. С другой — я вёл себя, как последний дурак. Видел ведь, что Дон и Кир ко мне плохо относятся? Видел. Почему не выгнал их сразу, не послал на фиг?

Как ни крути, а Лёшке пришлось признаться:

— Потому, что дурак. Придумал отговорку, дескать — я здесь временный.

Оказывается, это стыдно, осознавать себя несерьёзным человеком.

— Я, взрослый мужик, а вёл себя хуже малолетки! Мечтатель! Фантазировать решил, что сумею вернуться в прошлое! И добро бы основания для такого бреда существовали, так нет — на голом месте сам себя с ума свёл! Идиот!

Что уж на попаданца подействовало, он не знал. Может, воспоминания Алексея Безрукова. Может, что иное. По слухам, хороший удар по дурной башке — здорово способствует отрезвлению. Это мелькнуло в голове и пропало, потому что показалось неважным. Так или иначе, Лёшка уже принял решение разобраться в ситуации, наказать обидчиков и определить своё место в этой жизни:

— Ну, козлы, держитесь! Пойду, отыщу и покажу кузькину мать!

Обида всплеснулась в душе неожиданно высокой волной. Злоба, самая натуральная злоба и желание убить бросились ему в голову. Пистолет оказался в руке, козырёк опустился на глаза быстрее, чем парень успел подумать.

Выбирая цель для выстрела, Лёшка представлял высокого, смазливого Дона. Прицелившись в пятно на бетонной плите, он надавил на спуск. Выстрел не грохнул, а сухо щёлкнул, словно бич циркового укротителя. Отдача оказалась слабой, зато результат — убедительным. Приличных размеров дырища, чуть не с кулак размером, возникла в плите. Чёрная крыса выскочила из клуба пыли и шмыгнула прочь.

Гнев схлынул. Оружие вернулось на бедро. Лёшка сдвинул кепи на нос, почесал затылок:

— Крысы. А ведь их скоро станет очень много! И могут обнаглеть, если судить по книгам. Надо подумать, как отбиваться, если нападут — не стрелять же в каждую? Вот ткнуть или палкой врезать — да!

Следовательно, стоило дополнить снаряжение. Ножи и пистолеты, конечно, хорошо, но палица или длинная пика — не помешает. Сказано — сделано! Парень встал и отправился на поиски. Насчёт дубинки получился облом, а вот шпагу он сделал.

Подходящий арматурный прут пришлось долго и упорно гнуть во всех направлениях, пока тот не уступил в месте сгиба. Довольно жёсткая железяка, в месте облома она получилась тупой, а с другого конца выглядела грозно. Насадить бы на рукоятку, так ей цены не будет! Хлестанёшь — крыса пополам! С таким вертелом Портосом быть не надо, чтобы быка насквозь проткнуть. Но и просто зажав прут в руке, Лёшка почувствовал себя мушкетёром.

Парень нырнул под козырёк, прополз по треугольному коридору и вышел туда, где прошлой, нет — позапрошлой! — ночью оставил свой транспорт. Сегодня подъёмника не было. Рассеянный свет слабел с каждым шагом вглубь, и Лёшка опустил щиток ночного видения.

Он собрался стать поводырём для Гарды, ухватил её за ошейник, но та уверенно рванула вперёд. Можно подумать, она видела в темноте. Хотя, кто их знает, собак будущего? Может, и видела. Дорогу, точно, чуяла, во всяком случае, спустя долгое время блукания по коридорам, Лёшка заметил отблески света.

И услышал голоса.

Костёр полыхал нешуточно. Вокруг стояли все члены отряда. Судя по гомону, обсуждали важный момент. Лёшка проскользнул за подъёмник, стоявший неподалёку. Гарда заворчала. Хозяин держал руку на её спине и ощутил сдержанную вибрацию грудной клетки.

«Тихо! Не вздумай гавкнуть», — настрожил он псину, для верности зажав ей пасть.

При этом случайно попал ей пальцами на клык. Да! Лёшке с удовольствием представилось, как этот серьёзный зуб рвал негодяев, которые избили его… Тем временем суть разговоров стала понятна из выкриков и реплик. Говорили все сразу, многие — наперекрёст, отчего получалось несколько диалогов, куда вклинивались и случайные реплики. Высказывались мнения о будущем:

— Мы сдохнем в этих развалинах, если не уйдём сейчас же…

— А где возьмём еду? С голода умирать? Ну, нет!

— …рухнет окончательно и задавит всех…

— …ждать! Спасатели прибудут! Кто им позволит бросить нас на произвол судьбы? Да мы потом жалобу подадим на промедление…

Гомон стих, когда Флора сказала:

— Эх, Лёшки нет…

Тотчас же, словно железные опилки под влиянием магнита, спорщики собрались у двух полюсов. Юра, Флора и семья с детьми сомкнулись с одной стороны костра, а пятёрка молодых людей — с другой. Причем Лев явно не определился до конца, с кем он, и переминался с ноги на ногу между группировками.

— Он не бросил, — уверенно заявил Юра, — он вернётся. На разведку ушёл, скорее всего. Портфель же здесь?

Теплое чувство признательности к толстому и неуклюжему молодому мужику нахлынуло на попаданца:

«Надо же, каким он меня считает!»

— Сбежал ваш Лёшка, — презрительно крикнул Дон, взмахнув рукой на уровне пояса для вящей убедительности, — вот где он нас всех видел! Удрал со своей собакой и посмеивается над нами! Неделя прошла, как смылся, а вы всё ждёте!

«Неделя? — поразился Лёшка. — Мы провалялись в медпункте семь дней? Ни фига себе…»

Гарда зарокотала чуть громче, заставив обратить внимание на перевязанную ладонь Дона:

«Враг».

И на Кира указала — у того тряпкой было замотано предплечье. Лёшка присмотрелся к отряду. Кроме высокого мужика с надменным лицом, помнится, его звали Олег — все выглядели нормально. Тот баюкал левую ладонь, держа её на весу и подстраховывая правой.

— Нет, он не такой. Ты завидуешь, что он умный и всё знает, Дон, — звонко возразила Флора, а затем подвела итог, — и вообще, надо думать, как Лёшка, тогда не ошибёмся.

— Смотри ты, нашла мудрого знатока, — выкрикнул Кир.

Спор разгорелся с новой силой, но теперь уже внутри группировок. «Лёшкинцы» стояли за немедленный уход из развалин города, только не определились, в какую сторону. «Донцы», наоборот, твёрдо решили остаться на базе, где воняло значительно меньше, чем снаружи. Если честно, сам попаданец тоже принял бы сторону противников, но предать своих, которые так верили в его мудрость? Ну, нет! И он решился:

— Хорош базарить!

Лёшка никогда не видел, как разрывается бомба, но лучшего сравнения не нашёл бы — получилось эффектно. Дон, Кир и две девушки отшатнулись, испуганно воскликнув что-то невнятное. Лев обрадовано шагнул навстречу. Юра приветственно вскинул руку и завопил, что он же говорил, говорил! А Флора бросилась Лёшке на шею и расцеловала. Он ощутил и даже представил, как два восхитительных полушария соприкоснулись с его телом, а его организм нескромно отреагировал на это.

Гарда поступила разумнее хозяина. Она стала рядом с ним и показала клыки группе противников. Её сдержанное рычание достигло ноги, вибрацией напомнило Лёшке о реалиях и заставило действовать. Парень высвободился из объятий, строго посмотрел на Дона:

— Не ждали?

Тот справился со смятением, нагло встретил вызов:

— А что? Ты имеешь что сказать мне?

Лёшка бросил обвинение в лицо негодяю:

— Имею, и ты сам знаешь. Вы хотели меня убить. Меня и Гарду.

— Ты, дерьмо вприпрыжку… — сквозь зубы процедил Дон, делая шаг к врагу.

— Дерьмо, говоришь… А так? — Лёшкина рука метнулась к бедру.

Три выстрела ударили под ноги Дону, выбив глубокие ямки и запорошив вражескую компанию пылью. Перетрусившие «качки» и подружки отступили и прижались к стене. Наверное, это страшно, когда оживает человек, недавно избитый до полусмерти и сброшенный в глубокую пропасть? И ещё страшнее, когда угрожает оружием.

Лёшка наслаждался — в кои веки он безнаказанно мог кипеть возмущением! Ух, как он себе понравился в этот момент! Суровый и немногословный, в мужественной одежде — настоящий Рэмбо! Направляя пистолет на Дона, попаданец видел перед собой всех, кто выше ростом, кто раньше обижал и унижал его, Лёшку Хромова:

— Боишься? Тварь, подлая тварь! А вы, как вы могли? Я же вас спасал, — упрекнул он девушек, — а вы меня предали. По совести, надо бы вас… Но рук марать не хочется. Прочь с глаз моих, и живите, как знаете. Попробуйте только шаг в мою сторону сделать!

Четвёрка неприятелей отступила в сторону светлого коридора, а ошеломлённые союзники засыпали обретённого предводителя вопросами. Тот готов был пересказать всё, что узнал от Гарды, но кто поверит, что та умеет говорить? Да и стоит ли заводиться с разборкой, если сейчас надо готовиться к походу? И Лёшка предпочёл коротко распорядиться:

— Значит, так. Отсюда надо уходить как можно скорее, пока мы не отравились и сами не завоняли. Поживём на природе, обустроимся. Потом, когда станет можно, вернёмся, если надо будет. Берем продукты, запас воды и — ходу. За пару часов доберемся до леса, там лагерь сделаем. Кто за это — поднимите руки!

Согласились все, и даже Лёва.

Сборы заняли много времени, поклажа получилась громоздкой. Запас сублимированных продуктов весил мало, зато объём имел большой. Решили сложить их вместе с личными вещами, водой и котлом в пять ящиков. Когда разбились на пары, чтобы волочь поклажу, Лёшку осенило. Он выстроил группу цепочкой, объяснил замысел использования всех рук. Четыре дополнительных ящика вызвали у Юры восклицание:

— Нет, ну ты гений, Лёш!

Противники не мешали сборам, держались кучкой в отдалении. Расстались молча. Доставив поклажу к выходу на подъёмнике, отряд протащил её наружу через треугольный коридорчик. Олег работал медленно, оберегая правую руку.

— Покажи, — потребовал Лёшка, ожидая увидеть следы укуса.

Но посреди нежной ладони с тонкими пальчиками, которые больше приличествовали женщине или ребенку — зияла рваная рана. Клок сорванной кожи слабо прилегал к засохшему мясу. Лёшка осторожно тронул — оттуда выползла капля гноя, отвратительная и густая.

— Когда и чем сорвал? Вчера? Так надо было сразу перевязать! Ты обрабатывал? Почему нет?

Олег вопросительно уставился на парня:

— Чем? И врача нет.

— Не, ну как дети, — возмутился Лёшка, отводя раненого в сторону. — Вообще соображения не хватает? У тебя всегда с собой стерильный раствор, а то ты не знаешь…

Он заставил Олега промыть рану струёй мочи, опять помянув тетю Машу добрым словом. Её наука помогла ему лечить мелкие раны, синяки и ссадины в армии. Готовый «физраствор», как называла его соседка, смыл гной и смягчил засохшую корку. Плотно прижав кожу обрывком Флориной простыни, Лёшка сделал настоящую перевязку и согнул раненую ладонь в кулак:

— Целее будет, а утром снова поглядим, промоем. Усёк?

В парке отряд построился цепочкой, подхватил ящики и двинулся прочь от нестерпимой вони. Олега пришлось поставить впереди, а замыкающим шел тоже однорукий Фёдор. Основные развалины преодолели при свете. На шоссе выбрались при вечерней заре. Миновав поваленный участок леса, отряд двинулся быстрее. Уже основательно стемнело, когда впереди показался троллейбус.

Гарда, бежавшая впереди отряда, забеспокоилась, встопорщила загривок и пошла к полуоткрытой передней двери на негнущихся лапах. Затем она рыкнула, молнией влетела в салон и сцепилась с кем-то.