Глава одиннадцатая

За четыре месяца до падения

Вандель со стоном поднялся и сел. Голова закружилась, и он раскинул руки, пытаясь удержать равновесие. Стало только хуже. Вандель рухнул на жесткий пол и ударился головой. Ощупал влажный лоб – он снова поранился. В волосах запеклась кровь.

Ванделя согнуло в сухом рвотном позыве. Мясо демона рвалось наружу. От этой мысли сделалось дурно, и в то же время потекли слюни.

Кругом раздавались крики, стоны, лепет. Иногда Вандель узнавал голоса, а иногда они казались ему плодом воображения – будто его заперли в преисподней, которую он сам себе и устроил. Воняло отмирающей плотью, гноем, телесными отходами.

Время от времени мимо цокали копыта Сломленных: прислуга прибиралась в казармах, обмывала больных. Дважды они приходили к Ванделю, а он пытался прогнать их. Ему лишь хотелось, чтобы его оставили в покое.

В темноте перед ним извивались цветные светящиеся черви. Сперва они внушали надежду, что это возвращается зрение, но потом Вандель убедился: это разум играет с ним злую шутку.

– Расколотая луна, демоническая луна, кровавая луна! – Он знал этот голос, но откуда? – Демоны наступают. Наступает демон.

Захлопали кожистые крылья, Ванделя обдало ветерком.

– Встать, – скомандовал Иллидан. – Ты достаточно отдохнул.

После ритуала Иллидана Вандель больше не слышал, и вот, наконец, он явился.

– Зачем? – спросил Вандель, криво усмехнувшись. – Я ведь ничего не вижу.

– Когда-то и я так думал, а ныне вижу Вселенную до самого края, до конца. Он ближе, чем думают многие.

Смысл мрачной шутки Вандель уловил: он видел победоносное и разрушительное шествие Легиона по мирам.

– Знаю.

– Тогда ты понимаешь, с чем мы боремся. И ради чего. – Эта его самоуверенность, дерзость возмущала.

При появлении Иллидана частица демона в душе встрепенулась; она была голодна. Придав Ванделю сил, она заставила его спросить:

– Как можно сражаться с тем, что я видел? Это же невозможно.

«Невозможно, невозможно, невозможно», – зашептал голос в голове, по-прежнему напоминающий его собственный, только исполненный ненависти. Гончая Скверны срасталась с душой Ванделя, внедрилась в его разум, воспоминания.

– Молчать.

Иллидан повел крыльями. Он понял, к кому на самом деле обращается Вандель.

– Мы должны биться. К ногам Легиона пали бесчисленные миры, и наш – если мы не восстанем – следующий.

В голове завертелись обрывки видений о катастрофе: горящие миры, гибнущие цивилизации, триумф Легиона – неотвратимый, как смерть. Голос в голове захихикал.

– Молчать, – повторил Вандель, но тщетно.

– Встань, – приказал Иллидан, и Вандель не смог ослушаться. Даже паразит в голове пришел в ужас. Эльф вскочил на ноги и покачнулся. Желудок снова скрутило, мир вокруг завращался. В плечо вцепилась, помогая стоять ровно, когтистая рука. Мерцающие червячки расползлись от нее в стороны.

– Я ничего не вижу, – пожаловался Вандель.

– Ты видишь все.

Ванделя повело еще сильнее. Кругом мерцали огоньки.

В гневе он попытался ударить их, но они разлетелись в разные стороны. Они были всюду: кружили в воздухе, покрывали предметы. Рядом из клубов этого болезненно-зеленого тумана послышались стоны – это метался в горячке еще один эльф.

Сам Иллидан представал как столп света. Сияющая крылатая фигура.

– Ты обманул меня, Предатель. Обещал силу, чтобы драться с демонами, возмездие за гибель семьи. – Пылающий, как аура Иллидана, гнев придавал сил. Во рту чувствовался привкус желчи. Вандель хотел наброситься на Предателя, колотить его, пока не затрещат кости черепа. Потом выпить его кровь, сожрать сердце – и получить силу, огонь которой горел перед Ванделем.

Голова больше не кружилась, движения давались легко. Вот бы сейчас охотничий нож…

– Ты получил обещанное, и даже больше. – Аура Иллидана сместилась в сторону. Вандель повернул голову следом и понял, что аура – это и есть Иллидан. Гнев от этого не угас, напротив – Вандель исполнился досады. Хотелось рвать и резать. Вандель до крови закусил губу. Он убьет Предателя. Займет его место.

Он прыгнул на Иллидана, занося кулак. Раздался шелест. Рука скользнула по кожистой поверхности, задела кость… А через миг Ванделя сбило с ног. Покатившись, он врезался в извивающийся на полу сгусток света. Ощутил прикосновение плоти, услышал стон.

Сомнений не осталось: теперь он так видит мир.

Потянув носом воздух, Вандель услышал запах грязных повязок, пота и вонь демона, от которой начало тошнить и одновременно разгорелся голод. Вандель метнулся вперед, вонзил зубы в руку другого эльфа, но тут его схватили за загривок, как котенка саблезуба.

– Довольно, – сказал Иллидан. – Учись управлять тем, что внутри тебя, иначе оно станет управлять тобой.

Разозлившись, Вандель попытался ударить его локтем, и вновь его швырнули в сторону, через весь зал. В ушах засвистело; холодную стену Вандель успел почувствовать еще на расстоянии, а ударившись, быстро вскочил на ноги. Столкновение почти не причинило боли.

Предатель не давал поживиться добычей, и Вандель подобрался, готовясь к прыжку. Аура Иллидана сделалась ярче, желтовато-зеленое свечение усилилось; когда Предатель двигался, окружающие его мотыльки-искорки вихрились, принимая новые причудливые формы. Это были частицы Скверны, влекомые к Иллидану, послушные его воле. Вот из пальца Иллидана вылетел сгусток искорок и ударил Ванделя в грудь. Сила утекла, как вино – из перевернутого кубка. Вернулось головокружение, только уже сильнее, в тысячу раз. Вандель рухнул к ногам Предателя; гнев улетучился.

Вандель вновь почувствовал себя прежним. Правда, теперь он понял, что видел, и что с ним случилось.

– Демон, которого я сожрал… он все еще во мне, так?

– Да, – ответил Иллидан, – и хочет на свободу.

– Как мне управлять им?

– Сегодня ты сделаешь первый шаг на этом пути. Следуй за мной.

– Зачем?

– Что – зачем?

– Зачем ты здесь? Зачем помогаешь мне?

– Ты знаешь, кто истинный враг, и у тебя задатки великого охотника на демонов. Я видел это в тот день, когда сгорела твоя деревня. Вижу это сейчас. Вскоре мне пригодятся бойцы вроде тебя.

Превозмогая слабость и головокружение, Вандель поднялся на ноги. Его настоящие враги – несметные полчища Пылающего Легиона, и даже в эти мгновения они готовятся напасть на его родной мир.

Вандель постоял немного, пытаясь успокоить мысли. Прислушался к внутреннему голосу, но ничего не услышал. Впрочем, это еще ничего не значило: демон сидит внутри него и не раз попытается вырваться на свободу.

Вандель теперь видел потоки и волны энергий. Видел ауры живых существ – какие-то светили ярче других, какие-то лучились энергией. Но самая яркая аура принадлежала тому, кто стоял рядом.

– Так вот как ты видишь мир?

– И так – тоже. Твой разум со временем приспособится: сейчас он учится по-новому понимать, что и как ты видишь. Придет время, и ты снова узришь привычный мир, по-старому. Это видение ограничено, однако разум тяготеет к знакомому.

– То есть ты можешь видеть мир, каким я вижу его сейчас, и таким, каким я видел его прежде?

– Верно. Но и у этих двух способов видения есть оттенки.

Вандель попытался воспроизвести в голове обычный образ Иллидана, и перед его взором медленно проступил нелепый и кривой, похожий на детские рисунки на земле, Предатель.

– Это как управлять магией, – зашевелились его земляные губы. – Учишься чувствовать потоки силы. Учишься ощущать души живых и неживых.

Они приблизились к дверному проему: Вандель догадался об этом по ощущению провала в стене, тогда как всюду чувствовался камень. Еще он уловил присутствие живых существ; они излучали силу, они ждали чего-то.

Иллидан подтолкнул Ванделя вперед, и он ударился обо что-то, похожее на кромку стола.

– Ложись.

– Зачем? – спросил Вандель.

– Сейчас тебе нанесут первую метку.

Вандель ощупал деревянную крышку стола. Он только сейчас понял, что прежде совсем не пользовался осязанием, зато теперь ощущал каждое волокно, каждую щепку и сучок. Он мог сказать, где плотник не до конца отполировал дерево… Все чувства, кроме зрения, заметно обострились.

Вандель лег на стол, и его пристегнули кожаными ремнями. Он было запаниковал, и чувство опасности усилилось, когда аура одного из стоящих неподалеку вспыхнула.

– Когда-нибудь ты научишься сам делать себе татуировки, однако сейчас доверься мастеру, – сказал Иллидан. – Лежи смирно. Будет больно.

Татуировщик склонился над Ванделем и ввел ему под кожу нечто настолько горячее, что оно казалось холодным. Или же, напротив, настолько холодное, что оно обжигало. Когда иглу вытаскивали, ощущение было такое, будто вынимают кинжал из раны. Вандель с трудом сдерживал крик.

«Нет, нет, нет», – затараторил голос в голове, сообщая свой страх Ванделю.

Ловушка! Над ним свершают злой обряд!

Игла снова вошла под кожу. Тело взорвалось болью, хуже которой Вандель не испытывал с тех пор, как вырвал себе глаза. Он заметался, но ремни держали крепко. Сильные руки прижали его к столу.

Игла вонзалась в плоть снова, снова и снова, и каждый раз было мучительно больно. Каждый раз из Ванделя словно вытягивали силу, а голос в голове становился все тише и тише.

Вандель умирал, эта магия его губила.

Он сыпал проклятьями и угрозами, молил о пощаде, но боль не проходила. В конце концов Вандель сдался и обмяк, а татуировщик продолжал свою работу.

Когда ремни сняли, Вандель с трудом сумел подняться. Гнев и страх притупились; впервые за много дней он ощутил себя прежним. Он почти не видел сияния аур: Ванделя будто опоили неким ядом, лишив новообретенных способностей.

– Хорошо, что все закончилось, – пробормотал он.

– Худшее еще впереди, – ответил Иллидан.

* * *

Сидя в келье, Вандель слышал, как во дворе внизу обучаются фехтованию. Еще новички? Такие же, как он? Глупцы, поверившие обещаниям Иллидана?

Хорошо было убраться из поганых казарм и устроиться в собственной келье. Ванделя отвели сюда сразу же после того, как ему нанесли первую метку. После обряда он оправлялся целый день. Теперь эльф лежал на кровати и, ощупывая пустые глазницы, радовался тишине и одиночеству. Радовался, что не видит кругом чужих аур.

Глаз он лишился навсегда, а когда рядом не было ни души, было проще убедить себя, что ауры только мерещились. Возможно, ему вообще все приснилось?

Однако грубые простыни говорили об обратном: Вандель ослеп. Сам ослепил себя, лишь бы не видеть ужасных картин, правды: Вселенная обречена, как его близкие. Никто не сможет победить Пылающий Легион, а на пути его становятся лишь глупцы вроде Предателя.

Легко обмануть себя, сидя в стенах крепости вроде Черного Храма, в окружении огромной армии. Истина же в том, что никто не спасется, нигде не безопасно. Один удар Пылающего Легиона – и Черный Храм падет, как песочный замок под пятой великана. И те воины, что сейчас упражняются во дворе с оружием, погибнут, когда повелители ужаса придут за причитающимся Легиону. В конце концов Саргерас, – титан, способный уничтожить Вселенную, – победит. Вандель первым узрел истину.

Постойте, откуда это знание? Ванделю было видение о падшем титане. Должно быть, во время ритуала ему передалась какая-то часть знаний Иллидана – того, что некогда, преображаясь, Предатель увидел сам. Иногда Вандель просто не мог управлять собственными мыслями.

Татуировки сдерживали демона, не давали ему освободиться. Вандель провел пальцами вдоль магических линий, что уродовали его тело. Наткнулся на нечто холодное и твердое.

Кусок металла? Нет, он врос в кожу. И на лице то же самое… Плоть Ванделя менялась! Он похолодел от ужаса. Ощупал собственные руки, и постепенно до него дошло: кровь демона, попав ему на кожу, изменила ее. В этих местах выросли чешуйки.

Возможно, это лишь начало. Раньше, пока Вандель лежал с другими прошедшими ритуал, с кожей еще ничего не происходило. Наверное, это первая стадия мутации. Кто знает, вдруг Вандель превращается в демона?

Не исключено. В конце концов, он даже не представляет, что с ним сотворили. Иллидан запросто соврет, если ему это выгодно. Преображение началось, когда демона заперли внутри Ванделя при помощи татуировок; однако еще этим утром, когда эльф проснулся, чешуи не было. Похоже, демон, не в силах добраться до разума, стал менять его тело.

Вандель потер ладони, ощупал кончики пальцев. Ногти выросли, стали острее и плотнее, словно когти у гепарда.

Десны болели. Вандель ощупал зубы… так и есть, клыки увеличились.

На него напало глубокое отчаяние: он искал силы, чтобы истреблять демонов, а вместо этого сам становился одним из них. Одним из тех, кого ненавидел. Скоро, наверное, отправится убивать детей эльфов. Демон передал ему свой гнев, и Вандель теперь понимал противоестественную силу чудовища. Да кто он такой, что попытался забрать ее?

Лучше, пока не поздно, убить себя. Вандель сел на кровати и потянулся к столику: тут лежали его рунный кинжал и амулет, сделанный для погибшего сына. Что подумал бы Хариэль, застань он сейчас отца? Мальчик увидел бы только монстра, создание, которое скоро станет существом, убившим его.

Вандель принялся убеждать себя, что это не его мысли, что у него помутился рассудок. Что это, наверное, из-за татуировки.

«Нет, впервые за долгое время ты ясно видишь. Видишь себя настоящего. Пустой сосуд, позволивший обратить себя в то, что он ненавидит, в тщетной попытке отомстить. Иллидан безумец, и ты тоже безумен».

С этим не поспоришь. Вандель давно уже повредился рассудком и вот получил этому доказательства.

Теперь он возненавидел себя самого. Вандель схватил нож и проверил остроту на пальце: магия не позволила лезвию затупиться. Вандель ввел острие под одну из чешуек и сковырнул ее. Боль придала сил. Вандель все уберет, все; остановит обращение, как хирург, который останавливает гангрену, срезая загнившую плоть.

Вандель сковыривал и сковыривал чешуйки вместе с кожей. Лишь ощутив головокружение и слабость, он понял, что теряет слишком много крови. Что может умереть прямо тут, в келье.

В голове раздался смех. Выходит, демон не так уж и скован и уж точно не слаб. Он нападает исподволь, искажая мысли, играя с чувствами: заставляет Ванделя думать о самом мрачном, ненавидеть себя. От него не скроешь ничего, даже самое потаенное, – потому, что демон сам стал Ванделем.

Он резко выпрямился, и демон сразу умолк, будто осознав ошибку. Охотник, шатаясь, направился к выходу. Из-за крови босые ступни липли к полу. Молясь, чтобы дверь была не заперта, Вандель всем весом навалился на нее и чуть не выпал в коридор. Ноги подкашивались, и он шел, скользя пальцами по стенам.

– Еще один! – раздался чей-то крик. – Зовите Акаму!

Вандель потерял сознание.

* * *

Придя в себя, он ощутил присутствие магической силы. Ее токи принесли облегчение; порезы на теле покалывало, было почти что приятно. Кто-то склонился над Ванделем – кто-то, от кого пахло Сломленным. Его аура сияла, напитанная магией.

– Ты Акама? – хрипло спросил эльф.

– Да. А ты – Вандель. – Сломленный не спрашивал, он утверждал. – Ты явно впечатлил владыку Иллидана. Он лично просил приглядеть за тобой.

– Ты лекарь?

– Да. Всеми силами помогаю больным и раненым.

– А я болен или ранен?

– И то, и то… отчасти. Еще я чувствую в тебе присутствие чего-то мерзкого.

– Что бы это ни было, спасибо за помощь.

– На здоровье. Тебе, кстати, повезло, что стражи вовремя тебя нашли. За последние два дня ты пятый из рекрутов, кто пытался покончить с собой. Другие четверо не выжили.

– Я не пытался наложить на себя руки.

– Тогда как это назвать? Ты сам себя искромсал ножом. Умер бы от потери крови, если бы задел артерию. Что это, если не самоубийство?

Судя по тону голоса лекаря, спрашивал он не из праздного любопытства, и Вандель насторожился.

– Ты не знаешь?

– Мне только известно, что владыка Иллидан отправляет вашего брата – немалым числом – во внутренний двор храма, но возвращаются немногие. Да и тех уже не узнать. Если владыка намерен сколотить армию, то способ он выбрал довольно странный: убивая рекрутов, ряды бойцов не пополнишь.

– Если не знаешь, что творится, то лучше, наверное, и не спрашивать. У владыки Иллидана свои мотивы. Он поделится ими с тобой, если сочтет необходимым.

– Как скажешь, – ответил Акама, поцокав языком. – Под сводами этого храма происходит много всего, чем лучше не интересоваться.

И словно в подтверждение его слов, откуда-то из подземелий донесся оглушительный рев, от которого, казалось, задрожали камни.

– Еще одно чудовище, посаженное на цепь охранять храм, – сказал Акама.

Однако Вандель его уже не слушал. Еще четверо покончили с собой после ритуала. Вандель припомнил слова Иллидана: обращение переживает меньше одного из пяти новобранцев. Выходит, Предатель имел в виду не только ритуал, но еще и то, что ожидало претендентов после.

Худшее и впрямь было еще впереди.

Загрузка...