Взлет индюка

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Алиса, будь человеком!

Издавна в городе Идене считалось, что в центре города размещается военная база. И это не просто база, а ядро обороны дистрикта, и размещается она не просто в центре, а вплотную граничит с резиденцией прокуратора. Но на самом деле база существовала только на бумаге. Большую часть денег, выделяемых министерством обороны на ее содержание, сэр Джеральд Смит тратил на свои нужды, а меньшую часть перечислял Рокки Адамсу, который завербовал каких-то чиновников, которые и организовали это коррупционное мероприятие. Территорию базы сэр Смит приватизировал и разбил на ней парк по столичной моде. У кардинала Рейнблада есть личный парк, у олигарха Адамса тоже есть, а прокуратор Смит чем хуже?

Все в городе знали, что дистрикт беззащитен против эльфийского нашествия, но таких нашествий ни разу не случалось со времен межвременья, а сэр Морнингстар даже доказал, что в окрестностях Идена больших нашествий не случалось вообще никогда. Все знали, что сэр Морнингстар выжил из ума более пяти тысяч дней тому назад, но никто не придавал этому значения. Историки доказали, и ладно.

И вот нашествие случилось. Из богопротивного Чернолесья вышли три тысячи ужасных беложопых воинов (а может, и все пять тысяч, кто их считал?) и обрушились на пограничные орочьи стада. В город хлынули беженцы, поднялась паника. Эльфийские колонны приближались к городу, и не было во всем дистрикте силы, способной их остановить. Прокуратор Смит попытался провести мобилизацию рабов, даже собрал нечто похожее на войско, но после первого же столкновения с эльфийским авангардом оно разбежалось. Если бы не полковник Слайти, за глаза часто именуемый Дубовым Джозефом, эльфы прошли бы сквозь Иден как стальной нож сквозь коровье масло, дистрикт перестал бы существовать, человеческие потери исчислялись бы тысячами, а орочьи потери — десятками тысяч.

Полковник Слайти в прошлом командовал одним из полков столичной гвардии, но за двести дней до нашествия у него случился конфликт с генералом Брентоном, и полковника сослали на дальнюю окраину. Задача перед полковником стояла такая: на базе элитного столичного батальона, а также батальона, дислоцированного в Идене, развернуть полноценный полк, обучить бойцов, укрепить обороноспособность дистрикта и освоить сколько-то миллионов бюджетных долларов. Но когда Слайти прибыл в Иден, он узнал, что реально от него ждут выполнения только последней задачи.

Генерал Джеральд Брентон был глуп. Именно этим объясняется то, что Джозефа Слайти направили в Иден не с небольшой свитой, а с элитным батальоном полного состава. Это стало очень серьезной ошибкой.

Прибыв в Иден, Слайти с удивлением обнаружил, что разместить бойцов негде. Он был готов к тому, что местные казармы будут пребывать в плачевном состоянии, но что казарм в городе нет вообще — это стало для него сюрпризом. Слайти явился в резиденцию прокуратора, сэр Смит в это время баловался с наложницами, Слайти просидел в приемной полтора часа, затем его терпение истощилось. Он вышел на площадь, созвал командиров эскадронов и дал им вводную — резиденция прокуратора условно захвачена эльфами, надо штурмовать.

Бойцы отработали вводную на отлично. Прокуратор оказал сопротивление, его объявили условным эльфом, взяли в условный плен и доставили к полковнику на условный допрос. Сэр Слайти подверг сэра Смита условной пытке, проще говоря, бил ножнами по голове и спине до тех пор, пока рабы-носильщики не вынесли на парадное крыльцо сто тысяч долларов в двух сундуках. После этого бойцы покинули город и разбили полевой лагерь в километре от юго-западной окраины. Там и образовалась вторая военная база, не бумажная, а настоящая.

Вечером того же дня Джо Слайти написал письмо своего давнему приятелю Заку Харрисону. Вскоре Зак приехал на военную базу и несколько раз тайно посещал Иден по каким-то своим темным олигархическим делам, но это уже совсем другая история.

Слайти так и не успел развернуть батальон в полк полного состава. Люди не хотели служить в армии, а создавать орочьи батальоны Слайти не стал. Потому что тогда полк перестал бы быть элитным, а этого Слайти не хотел.

Жизнь шла своим чередом. В чистом поле выросли длинные балаганы-казармы, конюшни, два физкультурных городка, плац для строевой подготовки и все прочее, что необходимо, чтобы превратить временный полевой лагерь в полноценную военную базу. Единственное, в чем Слайти пошел против традиций — он приказал окружить лагерь не частоколом, как обычно, а новомодной колючей проволокой. Поначалу бойцы были недовольны и пытались саботировать приказ, но полковник вовремя вник в суть проблемы, приказал сделать особую неофициальную калитку для самовольных отлучек, и недовольство прекратилось.

Вскоре база была полностью обустроена, началась привычная боевая учеба. Многие бойцы полагали, что на новом месте полковник несколько успокоится, но муштра стала даже более интенсивной, чем в столичных казармах. Сам Слайти говорил по этому поводу следующее:

— Вы не жабы оркоподобные, а элита. Посему заткнитесь и учитесь военному делу, а кто не хочет учиться, пусть разинет зенки и поглядит пристально на Дырявые Горы. Ибо кому в учении тяжело, тому в бою легко, а кому в учении легко, с того беложопые живо скальп снимут ржавым ножом, чтобы мозги проветрились.

Потом многие говорили, что полковник заранее знал о готовящемся нашествии пучеглазых, что его предупредил Зак Харрисон, который приезжал на базу как раз для этого. Это была неправда, но сам Слайти никогда не опровергал эту версию. А когда его спрашивали прямо, он отвечал так:

— Истинный воин подобен мифическому пионеру, ибо всегда готов к любым неожиданностям. Тому, кто всегда готов, боги сочувствуют и помогают. Вспышка слева! Не готов, сука! Двадцать отжиманий!

Бойцы такую позицию уважали, но не одобряли. Но когда в дистрикт пришли эльфы с гранатометами, оказалось, что полковник был прав. Когда испуганный посыльный доложил полковнику, что в город прибывают беженцы, полковник улыбнулся и сказал:

— А я как раз собирался большие учения устроить. Иди, объяви офицерам, что я их собираю в моем кабинете через два часа.

— А тревогу-то объявлять, сэр? — спросил посыльный.

— Конечно, нет! — ответил полковник. — На войне тревоги объявляют только по делу. А в остальное время боец на войне должен быть отдохнувшим, веселым и готовым к подвигам.

Через час из города прискакал перепуганный до полусмерти гонец от прокуратора. Полковник принял гонца за утренним чаем. Терпеливо бессвязные мольбы и причитания, и сказал следующее:

— Мы так делать не будем.

Выдержал многозначительную паузу и добавил:

— Мы не будем торопиться. Мы пойдем очень медленно и всех победим.

Так и вышло. Большую часть времени, что заняла военная операция, бойцы были озабочены не тем, как бы эльфы всех не перебили, а тем, как бы не нарушить строй походных колонн и не навлечь на свою голову полковничий гнев. Впрочем, полковник в эти два дня гневался гораздо меньше обычного, самое злое из того, что он произнес в этом походе, звучало так:

— Ребята, я вами недоволен. Больше так не делайте.

А потом эльфийский авангард как-то сам собой оказался зажат в клещи конных эскадронов, бойцы развернулись в цепь и некоторое время практиковались в стрельбе из лука, а сэр Слайти меланхолично разъяснял зампотылу, что очень недоволен тем, как организована доставка стрел из обоза. И когда стрелы кончились, и остатки беложопого воинства стали невозбранно убегать, Слайти заявил:

— Никого преследовать мы не будем. Мы уже победили, а числом добытых скальпов пусть дети меряются.

Позже выяснилось, что полк (по сути, батальон, но официально считалось, что это полк) вообще не понес потерь — ни убитыми, ни ранеными. Слайти по этому поводу сказал:

— Ну так я же боевой полковник, а не пенис лошадиный.

Через десять дней после триумфального возвращения в казармы в полку появилась учебная рота, составленная из юношей, внезапно пожелавших поступить на военную службу. Слайти прокомментировал это событие следующим образом:

— Еще три войны, глядишь, второй батальон сформируем.

Жизнь снова пошла своим чередом. Паника улеглась, беженцы куда-то подевались, в городе Идене снова воцарилась тишь да благодать. Ко всеобщему удивлению, прокуратор Джеральд Смит сохранил свой пост. Говорят, в Барнард-Сити случилась какая-то смута, церковники вначале перессорились с олигархами, потом между собой, потом олигархи дружно стали церковниками, кроме Тринити, который погиб при загадочных обстоятельствах, короче, обычная столичная грызня. Еще прошел слух, что дом Адамса, ставший подразделением ордена хранителей, замутил какую-то великую стройку к северу от столицы, и, вроде, именно из-за этого резко выросли цены на рабов. Но все эти слухи мало кого волновали. Кому какое дело до того, что происходит в столице? Столица далеко.

Тринадцать дней назад сэр Джозеф получил радиограмму из столицы, от самого кардинала Рейнблада. Радиограмма почти полностью состояла из секретного кода, так что смысл ее остался тайной для всех, кроме полковника. Полковник, впрочем, тоже не сразу понял, что в ней написано. Прочитал текст, выругался, прочитал еще раз, поднял на радиста мутные глаза и строго спросил:

— Ты, парень, точно ничего не перепутал? Точно сто плевательниц?

— Никак нет, так точно! — браво ответил радист. — Сто плевательниц однозначно!

— Вот уроды, вечно им неймется, — сказал Слайти.

— Разрешите уточнить? — осведомился радист.

— Не разрешаю, — отрезал Слайти. — Пошел вон.

На следующий день полковник приказал изготовить сто учебных деревянных бластеров и провести во всех подразделениях теоретическое обучение владению этим древним оружием, а затем принять зачет. Капитан Мунлайт поинтересовался, не откушал ли сэр полковник с утра мухоморчиков, и сэр полковник ему ответил:

— А кто шибко умный, пусть изготовит сто учебных катапульт и проведет практическое обучение по стрельбе из оных.

Шибко умных не нашлось. Деревянные бластеры изготовили, и оказалось, что теоретическое обучение — это очень весело. Взрослые дядьки бегали туда-сюда и тыкали деревяшками в разные стороны, приговаривая при этом:

— Пыщь! Пыщь!

Самое главое было не забывать прикольно моргать при каждом «пыщь». За нарушение этого правила полагалось тридцать отжиманий и пятьдесят приседаний.

Вчера на базу прибыл караван в составе пяти вьючных лошадей и двух гвардейцев кардинала, одного гвардейца звали Лонни, другого — Дрю. Гвардейцы оказались, вроде, нормальными ребятами, хотя точно сказать трудно, надо на них сначала в бою поглядеть. Груз сняли с лошадей и покидали в сарай, вокруг которого полковник приказал выставить двойную охрану. Кто-то спросил его о характере груза, полковник ответил, что характер груза секретный, и больше ничего не сказал. А через час прошел слух, что Лонни и Дрю привезли на базу нанотехнологические приборы наблюдения, которые потом надо будет расставить на восточной границе дистрикта, чтобы следующее эльфийское вторжение было замечено еще до того, как оно начнется. Это предположение казалось правдоподобным, потому что третьего дня полковник приказал провести конный строевой смотр — обязательное мероприятие перед плановым походом.

А сегодня на базе появились новые гости. Их было шестеро: два рыцаря с мечами, три орка и некое неясное существо в балахоне с капюшоном, низко надвинутым на лицо. Покрой балахона был женским.

Делегация подъехала к главным воротам, и один из рыцарей, тот, что повыше, выехал вперед. Роджер Фарадей вышел к шлагбауму и обратился к предводителю со следующей речью:

— Приветствую сэра рыцаря! Назовитесь, почтенный сэр, будьте любезны!

Рыцарь откинул волосы со лба и продемонстрировал три красные горизонтальные полосы. Затем сказал:

— Я Герман Пайк, дьякон ордена хранителей, рыцарь. Со мной Джон Росс, рыцарь, и четверо рабов.

Майк Карпентер вздрогнул, ему показалось, что он ослышался. Джон Росс?!

— Цель визита? — спросил Роджер.

Дьякон нахмурился и ответил:

— Тебя должны были предупредить. Радиограмма от его божественности.

Майк вышел из караулки и крикнул:

— Роджер, отставить, это свои! Это те самые, которые должны пароль назвать! Сэр Джон, рад вас видеть живым и здоровым!

— Оба-на! — воскликнул второй рыцарь, который помельче, похлипче и наполовину лысый. — Майк, ты жив! Ну, вообще!

Рыцарь спрыгнул к лошади, подбежал к Майку, они обнялись и некоторое время хлопали друг друга по спинам. Затем рыцарь отступил на шаг, оглядел Майка с ног до головы и сказал:

— Ну ты даешь, Майк! Не верил я, что ты смог выжить в том аду! У Слайти служишь… Правильно я насчет судьбы говорил! Каждый человек — сам себе кузнец, а кто сдался, тому дорога в биореактор во имя святого Дарвина! А почему всего лишь сержант?

— Не успел пока, — улыбнулся Майк. — Сэр Слайти все обещает лейтенантский экзамен назначить, да никак не соберется.

— Какой красавец! — воскликнул Джон. — Герой! Герман, ты что, его не узнаешь?

Только теперь Майк узнал второго рыцаря.

— Сэр Пайк! — воскликнул Майк. — Извините, сразу не признал. Вы теперь дьякон…

— У нас там много воды утекло, — сказал Джон. — Если приедешь в столицу — не узнаешь ни хрена, так все переменилось. Электрические фонари на улицах, розетки в каждом доме, радио… Ну так что, мы входим?

— Пароль, — напомнил Майк.

— Какой пароль? — не понял Джон. — Герман, тебе Герхард пароль говорил какой-нибудь?

Герман отрицательно покачал головой.

— Не знаем мы никакого пароля, — заявил Джон. — Арестуй нас пока, и доложи полковнику, что мы приехали.

Майк укоризненно покачал головой и сказал:

— Все шутите, сэр Джон. Арестуй… Пойдемте, проведу вас в комнату для гостей. Роджер, распорядись, чтобы из караулки прислали двух бойцов для охраны. Вы уж извините, сэр Джон, но так положено. Пока личность… ну ваши-то личности удостоверены… короче, порядок такой.

— Я понимаю, — кивнул Джон. — Порядок есть порядок. Оружие сдавать?

— Вообще-то положено, — замялся Майк. — Но смысла большого не вижу. Вы, сэр Джон за последнее время не ослабли?

Сэр Герман неожиданно хохотнул.

— Этот не ослаб, — сказал он. — Наоборот, окреп неимоверно. Так окреп, прямо слов нет…

— Тогда оружие можно не сдавать, — разрешил Майк. — Все равно сэр Джон весь караул двумя пальцами порвет, если захочет.

Майк поднял шлагбаум, и гости прошли на территорию базы, ведя лошадей в поводу. Электрический фонарь осветил лицо одного орка, и Майк непроизвольно воскликнул:

— О, Длинный Шест здесь!

— Приветствую доброго господина, — мрачно отозвался Длинный Шест.

— Я у тебя одного раба случайно украл, — бросил через плечо Джон. — Мы когда из стада удирали, к нам Длинный Шест прибился, я думал, ты погиб, короче, приватизировал его. Извини.

— Да ладно вам, сэр Джон! — воскликнул Майк. — Мне личный раб здесь на фиг не нужен. У вас документы на него есть? Давайте, я вам дарственную напишу!

— Смешно, — мрачно произнес Герман. — Чтобы у Джона были хоть какие-то документы — такое только в сказках бывает.

К этому времени они подошли к гостевой коновязи, орки-конюхи занялись лошадьми.

— Вам сюда, — показал Майк и первым вошел в комнату для гостей.

И едва не столкнулся с майором Кадди, заступившим ему дорогу. Майор был мрачен и зол.

— В чем дело, Карпентер? — спросил он. — Почему оружие не собрал?

— Эээ… — замялся Майк.

— Отойди в сторону, Майк, — сказал Джон. — Не ругайте его, сэр, это наша вина. Позвольте, я сдам оружие лично вам.

Майор кивнул. Джон сделал несколько неуловимых движений, похожих на фигуры варварского танца, и вдруг оказалось, что майор пришпилен к дверному полотну сразу пятью метательными ножами. Два ножа пронзили рукава полевого комбинезона, еще два — штанины на бедрах, и пятый нож воткнулся между ног, в опасной близости от майорского мужского достоинства. Джон невозмутимо отстегнул перевязь с мечом и протянул сэру Кадди на вытянутых руках, как положено по уставу.

— Извольте принять, — сказал Джон.

— А… У… — выдавил из себя сэр Кадди.

— Майк, тогда ты держи, — сказал Джон и протянул меч Майку. — Теперь бластер…

— У… О… — пробухтел сэр Кадди.

— Кто вы такие?! — внезапно рявкнул сэр Слайти поставленным командным голосом.

Как он вошел, никто не заметил.

— Я вас не звал! — продолжал полковник. — Кадди, что за клоунада?! Отцепись немедленно!

Майор беспомощно шевельнул рукой, комбинезон затрещал.

— Отставить! — гаркнул Слайти. — Карпентер, выбрось на фиг эту селедку, и выдерни ножи из дежурного по части!

— Осмелюсь заметить, сэр полковник, это не селедка, а очень хороший рыцарский меч, артефакт ушедшей эпохи, — вежливо произнес Джон. — Изготовлен из композитной стали по древним нанотехнологиям, очень хорошо сбалансирован. Я забыл представиться, прошу меня простить. Я Джон Росс, рыцарь, чиновник для особых поручений при бишопе Адамсе.

Слайти скривился, будто случайно сожрал неспелую сливу.

— Тот самый, что ли? — спросил он.

— Полагаю, да, — скромно ответил Джон. — Вам Майк про меня рассказывал?

Слайти перевел взгляд на Майка, тот принял стойку смирно и отчеканил:

— Никак нет! Ну, то есть, имени не называл. Тот рыцарь, который, ну, это…

— Скитался как сраный орк, — подсказал Слайти.

— Ну… эээ… — замялся Майк.

— Да, тот самый, — кивнул Джон. — Вы очень верно сформулировали, сэр, действительно, скитался как сраный орк, по-другому и не скажешь. Позвольте представить вам дьякона Германа Пайка, рыцаря.

— Пароль! — рявкнул полковник.

Джон и Герман одновременно развели руками. Какой-то боец, вошедший в комнату вместе с полковником и сейчас выглядывающий из-за его плеча, стал глумливо хихикать. Затем этот боец сделал шаг в сторону, и стало видно, что это декурион Лонни Зетс.

— О, как много знакомых лиц! — воскликнул Джон. — Декурион Зетс, если не ошибаюсь?

— Где Скользкий Джек? — спросил Лонни.

Джон поднял брови и повернул голову к Герману, всем видом демонстрируя удивление.

— Герман, они ничего не знают, — сказал он.

— Радио вчера сдохло, — подал голос Майк.

Полковник наградил его суровым взглядом, и Майк пожалел о своих словах.

Джон улыбнулся с деланным облегчением.

— Так бы сразу и сказали, — сказал он. — У меня спутниковый телефон с собой, можете воспользоваться… нет, это бластер, телефон в другом кармане… Лонни, ты чего дергаешься?

Все посмотрели на Лонни, тот смущенно улыбнулся, пожал плечами и стал запихивать метательные ножи обратно в рукава.

— Злые вы и неуравновешенные, — сказал Джон. — Вот, держите телефон. Хотя нет, лучше я сам вызов сделаю, вы же не умеете…

Джон сделал с телефоном что-то непонятное, поверхность артефакта засветилась. Затем Джон потыкал в телефон пальцем, артефакт громко пискнул и вдруг заговорил незнакомым мужским голосом:

— Слушаю!

— Здравствуй, Герхард, это Джон Росс, — сказал Джон. — Меня в плен взяли.

— Чего?! — рявкнул телефон. — Кто взял? Ты что несешь?!

— Сэр Джозеф Слайти изволил нас с Германом взять в плен, — повторил Джон. — Говорит, мы какой-то пароль не знаем.

— Гм, — сказал телефон. — А что, я разве Герману пароль не сказал?

— Никак нет, ваша божественность! — отчеканил Герман.

— Гм, — сказал телефон. — Я его уже и сам не помню. Позови Слайти к телефону!

— Я слушаю, — сказал полковник.

— Отряд впустить на территорию без пароля, — приказал телефон. — В остальном действовать по плану.

— Есть впустить и действовать, — сказал полковник. — Разрешите уточнить одну деталь. В составе отряда на одного человека меньше, чем заявлено.

— Кого потеряли? — спросил телефон.

— Никого не потеряли, — ответил Джон. — Возможно, сэр Джозеф имеет в виду Скользкого Джека. Вы же в последний момент…

— Да, точно! — оборвал его телефон. — Слайти, почини радио!

— Есть починить радио! — отозвался Слайти.

— Конец связи, — сказал телефон. — Джон, не разгроми там все, а то я тебя знаю…

Телефон пискнул и замолк. Джон спрятал артефакт в карман.

— Разрешите получить оружие обратно? — обратился он к полковнику.

Полковник посмотрел на него примерно таким взглядом, каким мог смотреть на кучу дерьма, ошибочно наваленную посреди казармы.

— Разрешаю, — сказал он. — Кто у вас старший?

— Пока он, — ответил Джон и указал пальцем на Германа. — Но на месте командовать буду я.

— С какого это хрена? — удивился Слайти.

— Виноват, сэр, — сказал Джон. — Неправильно выразился. Командовать будете вы, а я буду руководить осмотром места, ну, вы понимаете…

— Не понимаю, — покачал головой Слайти. — Его божественность говорил совсем другое.

— Разрешите уточнить инструкции? — спросил Джон и потянулся в карман за телефоном.

— Пошел в жопу, — сказал Слайти. — Где служил, в каком звании?

— У кровопийц народа служил, звание — старший прихвостень, — ответил Джон. — В армии не служил. По прериям скитался, как сраный орк, а в армии не служил.

Майк с удивлением обнаружил, что полковник Слайти смутился. Раньше видеть такое ему не доводилось, и, Майк подозревал, не доводилось никому. Впрочем, полковник быстро справился со смущением.

— Это что за чучело? — спросил он, ткнув пальцем в закутанную фигуру, так и не показавшую своего лица.

— Это моя наложница, — ответил Джон. — Ее зовут Аленький Цветочек, но она предпочитает откликаться на имя Алиса. Мы с ней любим ролевые игры.

— Она жива! — воскликнул Майк.

Поймал гневный взгляд полковника и прикусил язык.

— Та самая, которую Смит на каторгу упек? — спросил Слайти. — Полагаю, она сейчас в розыске?

— Да не то слово! — воскликнул Джон. — С каторги сбежала, ассасином заделалась, на дипломной работе одного чиновника замочила, он Смиту помогал казну разворовывать, а потом, совсем недавно, Джерри Брентону грязный эльфийский меч в жопу воткнула. Он после этого помер, не то от столбняка, не то от стыда.

При последних словах полковник несколько просветлел лицом.

— Открой личико, цыпа, — повелел он.

Закутанная фигура дернулась, но личико не открыла.

— Алиса, будь добра, не обижай хорошего человека, — попросил Джон.

Цыпа открыла личико, полковник вздрогнул. Вся правая сторона рабской морды была покрыта огромным подживающим синяком, уже не синим, а желтым.

— Она в Драй Крик эльфийского офицера в плен взяла, — подал голос Лонни.

Полковник удивленно приподнял брови.

— Алиса — храбрая девочка, — сказал Джон. — Настоящий ассасин, дипломированный.

Полковник уставился Джону в глаза долгим немигающим взглядом, как у мифического удава. Затем спросил:

— Есть хоть один закон, который вы, козлы, не нарушили?

При слове «козлы» Герман нахмурился, но ничего не сказал.

— Пока есть, — ответил Джон. — Но это дело поправимое.

Джо Слайти рассмеялся и сказал:

— Добро пожаловать в мое хозяйство. После ужина жду вас двоих к себе. Алиса, закрой лицо, не смущай людей.

На следующее утро стала известна природа груза, который привезли Лонни и Дрю. В мешках, беспорядочно сваленных в сарае, было сто бластеров и сто очков ночного видения — примерно половина стратегического запаса вооружений Человеческой Общины на Барнарде. Некоторые очки от неаккуратного обращения с мешком поломались. Когда полковник об этом узнал, он сильно ругался.

Бойцам первого эскадрона раздали бластеры и очки, и дали три часа на сборы. В установленное время эскадрон выступил в поход, колонну возглавил лично полковник. Также в поход отправились Лонни и Дрю, и еще два рыцаря и четыре орка, прибывшие на базу вчера вечером. По поводу их прибытия прошел странный слух, что майор Марат Кадди, который вчера дежурил по части, особо цинично обхамил рыцаря Джона, и тот то ли подверг майора содомитскому насилию, то ли как-то еще надругался. Если бы такой слух прошел про другого офицера, пришлому рыцарю не поздоровилось бы, но майора Кадди в полку не любили за излишнюю сварливость, и рыцарю Джону ничего не сделали, даже в сапоги не нагадили.

В походе столичные гости были приданы группе управления, но конкретных заданий не получили, путешествовали как пассажиры. Орков, пришедших с рыцарем Джоном и рыцарем Германом, тоже взяли в поход, даже цыпу-наложницу, про которую говорили, что это та самая Аленький Цветочек, которая незадолго до эльфийского нашествия не дала прокуратору и была сослана на каторгу. Также про нее говорили, что она недавно засунула генералу Брентону в задний проход грязный эльфийский меч и провернула на пол-оборота, но это был явно клеветнический слух. Но его все равно радостно пересказывали, потому что сэра Брентона в полку не любили еще сильнее, чем майора Кадди. Ведь именно из-за Брентона они переносят тяготы и лишения военной службы не в комфортной столице, а в забытых богами пограничных пустошах. Впрочем, в последнее время здесь служить стало весело, не соскучишься.

Армия шла через прерии на юго-восток в строю, предусмотренном для передвижения по вражеской территории. Головной дозор, боковые дозоры, основная колонна, обоз, арьергард — все как положено. Куда именно они идут — знали только полковник Слайти и столичные хлыщи. Лейтенант Бист однажды набрался храбрости и обратился к полковнику за разъяснением, но ответ сэра Слайти ничего не прояснил. Вот что ответил полковник:

— Когда армия получает приказ, она идет туда, куда угодно отдавшему приказ командиру, и более никуда. Да хоть в Хелл к Сэйтену!

Цель похода стала предметом жарких споров. Некоторые бойцы говорили, что они идут задать лопоухим конкретного скипидара на их белые задницы, потому что иначе зачем им раздали бластеры? Другие полагали, что задавать скипидара на белые задницы они будут не в этом походе, а в следующем, а этот поход типа учебный. Потому что иначе Дубовый Джозеф обязательно зачитал бы боевой приказ вкупе с мотивационной речью. На это возражали, что если сэр Джозеф вдруг прикажет идти свергать Сэйтена с его адского трона, мотивационная речь для этого не потребуется. Ибо армия, которой командует сэр Джозеф, достаточно дисциплинирована, чтобы выполнить любой приказ без всякой мотивационной речи.

Вечером первого дня похода, когда армия расположилась на ночлег, капитан Седрик Мунлайт возвращался из отхожего места и встретил орка по имени Длинный Шест, личного раба рыцаря Джона Росса, который не дьякон, а просто рыцарь, кривоногий такой и плешивый. Капитан взял Длинного Шеста за локоть, отвел в сторонку и сказал ласково:

— Давай, орчила, колись, куда идем, я знаю, что ты все знаешь.

Орчила ответил ему следующее:

— Куда иду я — это мое дело, а ты идешь на…

Седрик не дослушал орка до конца, а сразу двинул в морду. Позже он говорил, что сделал это автоматически, не подумав. Также он говорил, что отлично видел стоящую неподалеку рабыню, закутанную в грязные тряпки, но не придал ей значения. А зря.

— Вот же мудило человекообразное, — произнес Седрик, отвернулся от поверженного орка и немедленно получил по яйцам носком изящного девичьего сапога с вышивкой.

Седрик непроизвольно согнулся, над его головой что-то зашелестело, и он с ужасом понял, что взбесившаяся орчанка только что вытащила из ножен его собственный меч. Он открыл рот, чтобы позвать на помощь, но передумал. Потому что остро заточенный конец его собственного меча замер, подрагивая, перед его собственным носом, и тонкие наманикюренные пальчики, сомкнувшиеся вокруг рукояти меча, держали его крепко, не как цыпа, а как воин.

— Алиса, не балуйся! — послышался голос рыцаря Джона. — Отдай дяде меч и больше так не делай. Веди себя прилично, ты не в детском саду, а в армии!

— Он Невилла ударил, — пожаловалась орчанка.

— Он больше не будет, — пообещал Джон. — Дай сюда меч и больше не бери чужое.

Седрик осторожно выпрямился, отступил на два шага и натужно прохрипел:

— Я тебя, сука, на дуэль вызову!

— Вот видишь, Алиса, а ты не верила, что тебя будут воспринимать как полноценного человека, — сказал Джон.

— Да не ее, сука, а тебя! — рявкнул Седрик. — Сразу как поход закончится, в тот же час!

Джон ласково улыбнулся и сказал:

— Уверяю тебя, мальчик, когда поход закончится, тебе будет не до того.

— Мальчик у тебя в штанах! — заорал Седрик.

Рыцарь Джон улыбнулся еще ласковее и вдруг метнул меч так, как обычно метают нож. Меч пролетел между ног Седрика и застрял в высокой траве.

— У тебя пока тоже, — сказал Джон и удалился.

Бешеная орчанка помогла побитому рабу подняться, и они удалились вслед за хозяином. Сзади Седрика раздалось вежливое покашливание, капитан обернулся и увидел перед собой полковника Слайти, державшего в руке его меч.

— Я тобой недоволен, — сказал Дубовый Джозеф. — Очень недоволен. Больше так не делай.

Подбросил меч, поймал за лезвие и вручил Седрику.

— Прошу меня простить, — сказал Седрик. — Но я этого Росса все-таки вызову.

— Дело твое, — пожал плечами полковник. — Только сначала сдай дела Мэйдею. Нехорошо, когда подразделение остается без командира.

— Сэр, вы в меня не верите! — оскорбился Седрик.

— Конечно, не верю, — кивнул полковник. — Джон Росс — один из лучших бойцов Барнарда, возможно, самый лучший. Еще бы я в тебя верил…

На следующий день Седрик старался избегать встреч с Россом, но тот явно решил его достать: стоило им случайно встретиться взглядом — ласково улыбался и махал рукой. Однажды полковник перехватил этот издевательский взгляд, нахмурился, что-то сказал Россу, тот кивнул и с тех пор вообще перестал замечать Седрика. Это было еще обиднее.

В третьем часу пополудни третьего дня похода, когда армия пробиралась тесным проходом между двумя длинными скалами, Росс внезапно пришпорил лошадь, оторвался от тесного строя группы управления и сблизился с авангардом.

— Сэр, ваше место не здесь, — сказал ему Седрик.

— Лошара ты, капитан Мунлайт, — ответил ему Росс. — Очки бы надел.

Пока Седрик раздумывал, как ответить на эту дерзость, Росс вырвался вперед, вдруг резко остановил лошадь, выхватил бластер и открыл беглый огонь. Он стрелял туда, где скалы расступались и открывали обширное поле, покрытое круглыми рытвинами непонятного происхождения. Судя по вспышкам от разрывов пулек, энергию выстрела рыцарь выставил то ли на максимальный уровень, то ли близко к тому. Седрик запоздало вспомнил, что надо или закрыть глаза, или надеть очки. Впрочем, вспышки были такими далекими, что почти не слепили.

К тому времени, когда Седрик нацепил-таки очки, Росс уже закончил стрелять. Теперь он разглядывал долину и улыбался.

— Гляди, капитан, как стрелять надо, — обратился он к Седрику. — Одни трупы.

Седрик посмотрел туда, куда он показывал, и увидел, что в очках долина выглядит совсем иначе, чем невооруженным глазом. Во-первых, посреди чистого поля возвышалась невидимая обычным зрением лиловая полусфера высотой метров в пятьдесят. Во-вторых, вокруг этой полусферы по полю были разбросаны желтые квадратики: штук десять в одном месте и еще пять одиночных в разных местах. Каждый квадратик был окружен серым кругом не вполне правильной формы. Седрик попытался вспомнить, что означает желтый цвет у отметки на очках, и не смог. Зеленое — свои, а враги — то ли красные, то ли желтые…

— Впереди все чисто! — завопил Джон, обращаясь к полковнику Слайти и рыцарю Пайку, которые тоже отделились от основной колонны и теперь быстро приближались к головному дозору.

Через минуту Слайти остановил лошадь рядом с лошадью Джона, а еще через минуту он произнес:

— Ну, ты снайпер. А трупы точно желтые, не красные?

Джон рассмеялся и ответил:

— Трупы желтые, а красные — живые враги. Уверяю тебя, Джозеф, скоро ты сам увидишь, как выглядят враги на биодетекторе.

— Что, не добил кого-то? — спросил полковник и как-то весь подобрался.

— Нет, здесь всех добил, — ответил Джон. — Но это только первая остановка, промежуточная, здесь я и не ждал серьезного сопротивления. Дальше будет сложнее. Но интереснее.

Произнеся эти слова, Джон многозначительно уставился на Германа, как будто чего-то ждал от него. Тот некоторое время терпел, затем спросил:

— Ну чего тебе?

— Ты должен произнести ритуальную фразу, — напомнил ему Джон.

— Ах да, — смутился Герман. — Джон, командуй.

— Сейчас начну, — сказал Джон. — Джозеф, размести армию где-нибудь там, в долине, и пусть палатки поставят, мы здесь простоим как минимум до завтрашнего утра. Часовых много не ставь, эльфов вокруг не должно быть. А мы займемся кое-чем интересным.

— Мы? — переспросил полковник.

— Мы — это вот кто, — сказал Джон. — Ты, я, Герман, наши с Германом рабы в полном составе, Лонни, Дрю, еще офицеров позови… да, пожалуй, всех офицеров, кроме одного, самого бестолкового — надо же кому-то бойцами командовать. Этого, — он указал на Седрика, — не оставляй, он мне нравится. И еще Карпентера прихвати. Мы с ним в том стаде скорешились, он мне не простит, если я его не возьму на такое мероприятие. Короче, собирай команду, потом пойдем кое-куда, покажу вам кое-что интересное. Да, чуть не забыл, когда мы уйдем, вон то силовое поле исчезнет на минуту-другую, внутри станет виден разрушенный дом, маленький такой. Скажи бойцам, пусть не пугаются, ничего опасного там нет.

Полковник не сразу бросился выполнять приказ Джона. Он долго разглядывал не в меру наглого рыцаря, затем пожал плечами, повернулся к Седрику и стал приказывать:

— Мунлайт! Тернер на хозяйстве, остальных офицеров через час ко мне. Про силовое поле Тернеру передай, не забудь.

— Почему через час? — спросил Джон, когда капитан Мунлайт ускакал.

— Раньше все равно не управимся, — ответил Джозеф. — Надо место каждому взводу определить, караулы расставить… Да и на мертвяков беложопых посмотреть хочется.

— Чего ты там не видел? — удивился Джон.

— Такой снайперской точности, — сказал Джозеф. — Насколько я отсюда вижу, отклонение порядка двух метров на километр.

— Полметра на самом деле, — поправил его Джон. — Я очень хорошо стреляю.

Некоторое время они молчали, затем полковник попросил:

— Мунлайта не убивай.

— Да я и не собирался, — пожал плечами Джон. — Он хороший парень, только нуждается иногда в животворящем пендале. От Алисы по яйцам получил, теперь осторожнее будет и вежливее.

— Зря ты так, — сказал полковник.

— Давай это попозже обсудим, — предложил Джон. — Ближе к вечеру.

Через час люди и орки, отобранные Джоном, отправились «кое-куда». Куда именно они собрались, Джон так и не сказал, дескать, быстрее дойти, чем объяснять. Только первый ориентир показал — каменные руины на берегу пересохшего ручья. В прошлом ручей этот был полноводной речкой, высокие обрывистые берега и окатанные камни внизу не позволяли в этом усомниться.

Джон шел быстро и уверенно, будто ходил здесь не один раз. А остальные его товарищи здесь явно впервые. И спецназовцы тоже впервые. Интересно… А что это там внизу на камнях?

— Что за труп внизу? — спросил полковник.

— Десятник эльфийский, Карло его звали, — ответил Джон, не оборачиваясь. — Осторожнее ступайте, тут скользко.

Джо вспомнил, что в радиограмме было ясно написано «не доверять ни в малейшей степени». Не зря его божественность написал эти слова, ох, не зря… Но непохоже, что столичные хлыщи готовят подлянку прямо сейчас. Слишком расслабленные они стали в последние пять минут, будто гора с плеч свалилась.

Они спустились по узкой тропинке вдоль обрыва и вошли в большой и очень темный грот. Джон закричал:

— Дом, я здесь! Открывай дверь и снимай поле!

— Добро пожаловать домой, Джон, — ответил из глубины грота кардинал Рейнблад.

Герман недовольно поморщился.

— Другой голос синтезировать трудно было? — спросил он.

— Мне этот нравится, — ответил Джон.

Майк вздрогнул и бросил испуганный взгляд вначале на Джона, затем на полковника. Джозеф Слайти немного поколебался, затем сказал:

— Джон, я требую объяснений.

— Объяснения воспоследуют, — отозвался Джон. — Но попозже.

Дальнюю стену грота прочертила сверху вниз яркая белая линия, она расширилась, и стало видно, что это не просто линия, а дверь, открывшаяся в стене. А точнее, не дверь, а сдвижной люк, как в мифических древних бункерах. За дверью был виден длинный и узкий коридор, освещенный электрическими фонарями.

— Пойдемте, — сказал Джон и шагнул вперед. — Все объяснения внутри.

— Что это? — внезапно вскрикнул Дрю.

— Это кумулятивный фугас, — ответил Джон, не оборачиваясь. — Эльфы однажды пытались взорвать эту стену. Оставьте, пусть валяется.

— Почему только однажды? — спросил Герман. — Ты говорил, они тут постоянный лагерь разбили, наверняка в грот не раз заходили…

— Может, и заходили, — сказал Джон. — Не знаю, не интересовался.

— Я их сюда не пускал, газом выкуривал, — прозвучал сверху голос Рейнблада.

Слайти поднял голову и увидел, что голос звучит из-за тонкой решетки, вмонтированной прямо в потолок.

— Наглец ты, Джон, неимоверный, — констатировал полковник.

— Мне положено, — отозвался Джон.

— Ты, вообще, кто? — спросил спецназовец Лонни.

— Я Джулиус Каэссар, — ответил Джон. — Добро пожаловать на мою скромную дачку. Сохранился, к сожалению, только подземный бункер, основное здание Питер Пейн спалил, сволочь. Так что внутри будет тесновато.

К этому времени он дошел до конца коридора, в торцевой стене которого открылся такой же сдвижной люк, как и в начале, и Джон вошел внутрь. Воздел руки к потолку и провозгласил

— Дом, милый дом!

Затем повернулся к товарищам и сказал:

— Чтобы не создавать толкотни, давайте сразу определимся, кто куда. Алиса, будь человеком, пройди по коридору направо, затем в последнюю дверь налево. Там внутри робот сидит, он страшный, но ты не пугайся. Он тебя уколет иглой в руку, это больно, но придется потерпеть. Господа орки, вы идете следом за Алисой и организуете очередь. Пока не станете людьми, не возвращайтесь. Господа люди, прошу за мной по коридору налево.

Коридор, ведущий налево, уткнулся в умеренно тесную каморку размером с типичную кухню. Стены и потолок каморки были отделаны эльфийским пластиком, у стен стояли три мягких кресла, на спинке каждого валялась непрезентабельная шапка-содомка.

— Это шлемы грез? — изумленно спросил Лонни.

— Да, терминалы виртуальной реальности, — ответил Джон.

— А где провода? — спросил Лонни.

— Они беспроводные, — ответил Джон.

— Фигасе, — сказал Лонни и умолк.

Джон прошел в дальний угол и уселся на пол, привалившись спиной к стене.

— Садитесь прямо на пол, — распорядился он. — Места мало, так что садитесь теснее. Сэр полковник, смиренно прошу вас принять мои искренние извинения. С телефонным звонком Рейнбладу я вас нагло обманул. Я тогда разговаривал сам с собой.

Джо Слайти протянул руку и отвесил Джону звонкий щелбан. Джон охнул и потер лоб.

— Теперь мы в расчете, — сказал полковник. — Но больше не обманывай. Что ты там про Джулиуса Каэссара говорил?

— С Каэссаром история такая, — начал рассказывать Джон. — Давным-давно, в самом конце второй эпохи разразился на Барнарде большой политический кризис. Завелись в Совете Нации два конкурирующих лидера, каждый считал себя самым главным, а между собой они собачились. Одного звали Джон Росс, и было у него прозвище Каэссар, а другого звали Арчибальд Хикс, а прозвище у него было Красс. И так они собачились, что чуть было не разразилась мировая война, экологическая катастрофа, армагеддон и Большой Песец. Но в определенный момент они решили помириться. Росс поехал на переговоры к Хиксу в будущее Чернолесье, но на всякий случай принял меры предосторожности. Заехал по дороге к себе на дачу и скопировал свою личность в память компьютера. Были и другие меры предосторожности, но на них я останавливаться не буду, потому что ни хрена ни сработало, а почему — я не в курсе. И настал бэпэ. Это была первая часть истории. Теперь часть вторая. Приехал однажды на бывшую дачу Каэссара дьякон-пилигрим по имени Питер Пейн, и был в его отряде орк-проводник по кличке Серый Суслик. И так получилось, что этот Серый Суслик был похож на Джона Росса как две капли воды. Настолько похож, что даже система охраны обманулась.

— Джон, ты орк? — изумленно выдохнул Майк Карпентер.

— Нет, просто тело орочье, — ответил Джон. — Тебя это беспокоит?

Майк смущенно хмыкнул и пожал плечами.

— Ты Джона больше не перебивай, — попросил его полковник. — А то я буду недоволен.

Майк втянул голову в плечи и как-то весь нахохлился.

— Умеешь ты, Джозеф, с людьми работать, — сказал Джон. — Завидую.

— Ты давай дальше байку трави, не отвлекайся, — сказал ему полковник.

— Дальше было так, — продолжил Джон. — Система охраны приняла Серого Суслика за Каэссара и отключила внешний периметр, то есть, силовое поле. Питер Пейн вошел в верхние помещения, нашел там компьютерный терминал, попытался подключиться, но его система охраны не признала и послала подальше. Пейну были приданы два рыцаря, один к этому времени уже помер по дурости, а второй тоже попытался подключиться, но тоже был послан. Тогда эти хмыри взяли Серого Суслика, накурили опиумом для анестезии, и подключили к компьютеру насильно. Тут-то личность Каэссара в него и вселилась. Такие дела.

Произнеся эти слова, Джон замолк.

— Народ требует продолжения, — сказал полковник. — Рассказывай, Джон, не ленись, интересно.

— Да ну! — махнул рукой Джон. — Рассказывать придется долго, и не слишком это интересно, местами даже стыдно. Кстати! Майк, я перед тобой смиренно и искренне извиняюсь. Лонни, Дрю, вам я вроде еще не успел поднасрать, но тоже примите извинения на всякий случай.

— За что вы передо мной извиняетесь, сэр Джон? — спросил Майк.

— За то, что от нашествия не спас, — ответил Джон.

— Да ну, нашли, чего стыдиться! — воскликнул Майк. — Это нашествие — оно же типа как стихийное бедствие, его же не вы устроили… или… ой…

— То нашествие организовал я, — подтвердил Джон. — Признаваться в этом очень стыдно, но лгать вам я не хочу. Я и так слишком много лгал. За те дни, что я подготавливал эту нашу встречу, я совершил множество преступлений. По всем законам я заслуживаю высшей меры наказания. Если кто-то желает замочить меня прямо здесь — я не стану защищаться.

— Гм, — сказал Седрик Мунлайт и многозначительно ухмыльнулся.

— Джон, не юродствуй, — сказал Слайти. — Ты лучше расскажи, зачем нас сюда притащил. Я полагаю, не только затем, чтобы похвастаться?

— Правильно понимаешь, — кивнул Джон. — В четырех днях пути отсюда находится стратегический склад тяжелого вооружения, сохранившийся с предыдущей эпохи. Он прикрыт силовым полем, потому и сохранился. Но поле я отключу, нужный ключ доступа у меня есть. Там внутри почти все виды боевой техники второй эпохи, по сто штук каждого типа. Истребители «Дельта», штурмовики «Крау», беспилотники всякие…

— Так мы пойдем Трисама свергать? — догадался Слайти. — Это мне нравится!

— Джозеф, разве я похож на дурака? — деланно возмутился Джон. — Ты меня разочаровываешь! Включи голову и подумай. Ну, свергнем мы Трисама, так потом придется целую кучу народа свергать: Ренйблада, Байтера, Адамса и Сэйтен знает кого еще. Получить власть легче, чем сохранить, вы уж поверьте, я знаю, о чем говорю, я уже пробовал и то, и другое. Если мы погрузимся в летающие тарелки и сразу полетим штурмовать Барнард-Сити. начнется гражданская война. Моя любимая Родина такого не переживет.

— А что ты предлагаешь делать с этой техникой? — спросил полковник. — Оружие должно воевать, на то оно и оружие. Или хотя бы тренироваться.

— Вот наконец-то ты начал дело говорить! — ухмыльнулся Джон. — Ты абсолютно прав, для начала мы потренируемся. На эльфах. Я уже присмотрел цель для тренировочной атаки, очень симпатичный нанозаводик, довольно большой, производительность до тысячи тонн в сутки.

— Сомневаюсь, что его уничтожение сильно навредит Чернолесью, — подал голос Лонни. — Насколько я понимаю, этих нанозаводов у эльфов как грязи.

— Ты ошибаешься, — покачал головой Джон. — Я из космоса разглядел только двенадцать. Есть, правда, мобильные нанореакторы, но они погоды не делают, производительность у них никакая. И с чего ты взял, что мы будем этот нанозавод уничтожать? Мы его захватим.

— А оборонять как будем? — спросил Джозеф.

— Для начала орбитальная бомбардировка по периметру, — ответил Джон. — Причем не «Фебосами», а нормальными мегатонными зарядами, чтобы все в труху. Потом придется зачистку делать, но ручным оружием его божественность нас обеспечил, за что ему слава, респект и благодарность.

— А снабжение? — спросил Джозеф.

— Нанозавод — сам себе снабжение, — ответил Джон. — На нем любое можно синтезировать: хоть жратву человеческую, хоть боеприпасы, хоть товары народного потребления. Надо только программы нужные иметь. Эльфы за годы межвременья почти все программы утратили, только и умеют пластиковые трубы клепать, да взрывчатку. Но у меня нужные программы есть, я еще в прошлой жизни сделал бэкап всем знаниям человечества, к каким имел доступ.

— Джон, я тебя раньше забыл спросить, — подал голос Герман. — Нефть в Ноддинг Донки — твоя работа?

— Нефть — нет, информация о ней — да, — сказал Джон. — Половина чертежей великой стройки — тоже моя работа. Но это не надо всерьез воспринимать, это устаревшие технологии, варварские, изобретение велосипеда, причем деревянного. Когда мы захватим нанозавод, все пойдет по-другому. Вы, ребята, настоящую технологию никогда в глаза не видели, потому и восхищаетесь всякой ерундой типа электричества в розетке или говорящей тарелки на стене. Но это временно.

— Ты Фоксхантер? — неожиданно спросил Слайти.

— О, ты тоже про него знаешь! — восхитился Джон. — Нет, я не Фоксхантер. Не знаю, кто он такой, но если бы его не было, его стоило придумать. Клянусь, я не Фоксхантер, никогда я не занимался психотропными делами. Сыворотка правды, которую я вколол пленному эльфу — это была обычная вода из водопровода. Эффект внушения сработал: эльф поверил, что это сыворотка правды, и стал себя вести соответственно. То же самое, как у жрецов вуду, когда они орков зомбируют.

— Кардинал в курсе твоих планов? — спросил Лонни.

— Нет, — покачал головой Джон. — Была у меня мысль ему открыться, но я не решился. Рейнблад — мужик умный и достойный, но в некоторых вопросах слишком упертый. Я его побаиваюсь.

— А Рокки знает? — спросил Герман.

— Догадывается, — ответил Джон. — Специально я ему ничего не говорил, а он не спрашивал. Он мужик умный, понимает, когда лучше не спрашивать, чтобы не узнать слишком много. Я его хочу вместо Трисама посадить.

— А сам?! — изумился Герман.

— А чего я там не видел? — улыбнулся Джон. — Сидел я на этом троне, жесткий он и гвоздь из него торчит.

— Ну уж гвоздь-то, наверное, за миллион дней уже выдернули, — предположил Слайти.

— Не уверен, — покачал головой Джон. — Да пусть даже выдернули… не знаю… Я, честно говоря, хочу в стране порядок навести, а потом жить-поживать тихо-мирно с Алисой где-нибудь на Лазурном Берегу, детишек растить…

— Ути-пути, какие мы сентиментальные, — произнес Герман с неожиданной злостью.

Джон серьезно посмотрел на него и сказал:

— Это минутная слабость, Герман. Будь снисходителен. Когда мы выйдем отсюда, я снова стану бессердечным сукиным сыном.

— Это правильно, — сказал Джозеф. — Иначе нельзя. Минутку поплакал, а потом снова обессердечился, и опять все хорошо.

— Ты меня понимаешь, — улыбнулся Джон. — Какие еще вопросы будут?

— В жопу вопросы, — отрезал полковник. — Кому интересно — потом спросят, в рабочем порядке. Командуй, Джон.

— Что я, дурак, бойцами командовать? — улыбнулся Джон. — Ты полковник, ты и командуй. Я только общую задачу поставлю, а остальное — твое дело, ты же у нас профессиональный военачальник, не я. Дрю, Седрик, когда Алиса вернется, сдайте ей радиостанции.

— Седрик?! — изумился Слайти.

— Спокойно, Джозеф, спокойно, братишка, — сказал ему Джон. — Не волнуйся, расслабься, а то поднимется артериальное давление, хватит тебя кондратий, кто будет мальчишками командовать? Думал, на командиров только сволочи стучат? Это неправда, на командиров обычно стучат самые лучшие люди. Сволочей вербовать неинтересно, они своих кураторов с той же легкостью сдают при первом удобном случае. В отряде есть еще одна рация дальнего действия, но я ее пока еще не вычислил. Ребята, из вас никто Рейнбладу не стучит? Вы признаваться не бойтесь, ничего вам за это не будет, обещаю.

— Лучше пусть этот хрен свою рацию незаметно выбросит, — предложил Герман. — Публично сознаться, что ты агент, психологически трудно, по себе знаю.

— Это я тоже знаю, — кивнул Джон. — Но попробовать надо было, вдруг сознается?

— Попробовал, не получилось, — сказал Герман. — Ты продолжай командовать, не отвлекайся.

— Да я уже почти все сказал. Куда идти — Джозеф знает, я еще в Идене ему точку на карте нарисовал. Идем на склад, побеждаем эльфийскую охрану, хватаем оружие и вперед, устанавливать справедливость во всем мире.

— В мире нет справедливости, — автоматически сказал Герман.

— Раньше не было, а теперь будет, — улыбнулся Джон.

В дверном проеме появилась Алиса, она больше не скрывала лицо. Ее синяк чудесным образом рассосался, но зеленые орочьи татуировки оставались на месте. Разве что чуть-чуть поблекли.

— Джон, оно не действует! — воскликнула Алиса.

— Успокойся, милая, все нормально, — сказал ей Джон. — Быстро только зайцы плодятся. Подожди до утра, потерпи, будь человеком.

— Пойдемте, что ли? — предложил Джозеф. — Тернер там уже, небось, извелся. Джон, ты когда говорил, что эльфов рядом нет, ты через спутник смотрел?

— А то! — улыбнулся Джон. — Я всегда через спутник смотрю, а то мало ли что. Ладно, пойдемте. В принципе, могу чудеса прошлого показать…

— Ну уж нет! — воспротивился Слайти. — Незачем мальчишкам чудеса прошлого смотреть. Злее будут.

— Как знаешь, — пожал плечами Джон. — Тогда пойдемте. Выход там же, где вход, двери я открою. Тут внизу робот живет, паукообразный такой, я его с собой прихвачу, вы не пугайтесь. И еще один робот наверху бродит, его тоже не пугайтесь.

— Зачем нам в походе эти роботы? — спросил Герман.

— Лишних бластеров в походе не бывает, — ответил Джон.

Когда они шли к выходу, Седрик старался держаться подальше от полковника, но в темном гроте Дубовый Джозеф его настиг. Ухватил за локоть, прислонил спиной к стене, придвинулся вплотную и угрожающе прошипел:

— Запомни, парень, все тайное рано или поздно становится явным. Никогда не стучи на друзей, никогда, понял! Не слышу ответа!

— Так точно, — пробормотал Седрик.

— То-то же, — ухмыльнулся полковник.

Поднял руку и отвесил Седрику щелбан.

— Все, капитан, мы с тобой в расчете, — сказал он. — Больше на меня никому не стучи. А то я буду очень, очень недоволен.

Как и предупреждал Дубовый Джозеф, силовое поле, отчетливо видимое только через очки, на короткое время исчезло, и стало видно, что под ним прячется разрушенный дом. Удивительный это был дом — не деревянный и не кирпичный, а из эльфийского пластика, это сразу видно по тому, что обгорелые стены не обуглились и не растрескались, а оплавились. Но в целом полковник был прав — нет в нем ничего интересного или опасного, дом как дом.

Армией временно командовал Билл Тернер, остальных офицеров Росс увел в каменные руины показывать что-то важное. А Билла не взяли. Потому что Дубовый Джозеф его не любит и не уважает. Хороших людей мало кто любит и уважает, не зря мама говорила маленькому Биллу: «Только нахалам и мерзавцам благоволят боги, только плохим людям дается счастье, а хорошим — нет». Тогда Билл не верил маме, думал, она преувеличивает, но теперь он твердо знал, что она была права. Ничего, Билл себя еще покажет.

Дурацкая суета, неизбежно возникающая, когда большое подразделение переходит из одного режима функционирования в другой, отняла больше времени, чем Билл поначалу рассчитывал. Расставить караулы, распределить смены, отрядить дозоры к дохлым эльфам для сбора скальпов и иных трофеев, а потом еще уроды из второго взвода нашли большое кострище, вроде, погребальное, дескать, извольте осмотреть, сэр лейтенант. Тьфу на вас, козлы! А что делать, пришлось осматривать. Слушать доклад и кивать с умным видом: да, по всему видно, погребальный костер, вот зола, вот кости, вот остатки кожаной одежды… А время-то идет!

Но не все так плохо. Бестолковые рутинные дела, которым, казалось, никогда не будет конца, как-то внезапно все сделались, и Билл оказался предоставлен сам себе. И тогда он, наконец, смог приступить к тому, чем следовало заняться в первую очередь. Сказал бойцам, что пойдет кое-что проверит, и направился в заранее облюбованную расщелину у самого обрыва, где внизу раньше река была. Перед входом в расщелину остановился и сорвал три больших лопуха, чтобы наблюдатели не сомневались, с какой целью сэр лейтенант пошел проверять эту расщелину. Забрался внутрь, убедился, что снаружи его не видно, и вытащил из-под камзола радиостанцию.

Это была не просто радиостанция, а настоящее чудо техники. Артефакт ушедшей эпохи с микроядерным аккумулятором внутри, добивает до спутника из любой точки вселенной, надо только антенну правильно расположить. Вначале вытянуть на всю длину, следя, чтобы не запуталась, и закинуть, например, вот на это дерево. Вот так. И теперь нажать вот эту кнопку.

Обычно лампочка готовности загоралась через одну-две секунды, но сейчас этого не произошло. Билл выждал десять секунд и стал смотреть, в чем дело. Передатчик исправен, процессор исправен, аккумулятор не разрядился, разъем антенны в порядке, в чем еще может быть дело? Перезагрузка… То же самое, только в профиль, как говорится. А в журнале что пишут? Гм… помехи… что за помехи? Каменные стены экранируют? Нет, не должны, сверху вон какой просвет. А в чем тогда дело?

Шорох за спиной отвлек Билла от мрачных мыслей.

— Кто там? — крикнул он, безуспешно пытаясь смотать антенну, зацепившуюся за колючую ветку. — Пошел прочь, козел, увижу — отжиматься заставлю, пока не сдохнешь!

Люди — идиоты, почти как орки, никому ничего нельзя доверить. Приперся какой-то урод с очередным идиотским вопросом, вот увидит он сейчас Билла не в позе орла со спущенными штанами, а с рацией, и что подумает? Все правильно подумает, такие вещи любому идиоту понятны. Как начнет орать: «Стукач! Джудас!», и не объяснишь ему, что донос, обращенный к святой церкви, по сути, не донос, а та же исповедь, и к такому доносу обычные понятия о хорошем и дурном неприменимы, и потому… Да пошли они, козлы!

Шорох усилился, и стало ясно, что это не шорох, а шаги, но не человеческие, не двуногие. Слава богам, не зря на вас уповал! Лисица какая-нибудь или мокрица эльфийская…

Это была не лисица и не мокрица, а мифический робот, железный, восьминогий и паукообразный. Он стоял на тропинке, и, казалось, смотрел на Билла, хотя никаких глаз на его корпусе не было. Были там какие-то пимпочки и стеклышки, но глаза это или не глаза — Сэйтен их разберет.

— Чего уставился, урод? — обратился Билл к роботу.

— Сам ты урод, — отозвался робот шипящим нечеловеческим голосом. — Джудас ты недотраханный.

— Ах ты сука! — заорал Билл и потянулся к кобуре с бластером, которую носил не подмышкой, а на бедре, как мифический ковбой, но не чтобы покрасоваться, как все думали, а потому что подмышкой у него пряталась рация, а ее на бедре на всеобщее обозрение не вывесишь.

Робот прыгнул. Билл отскочил, увертываясь, камень под ногой дрогнул и поехал, антенна выскользнула из ладони, бластер выпал из расстегнутой кобуры, а сам Билл с диким воплем рухнул вниз. Хрустнули шейные позвонки, и снова стало тихо.

Робот не прыгнул на Билла, ему только показалось, на самом деле робот сделал обманное прыгательное движение и остался стоять, где стоял. Постоял так еще секунд пять, затем ловко вскарабкался по вертикальной стене, поджал ноги и притворился камнем.

Через пару минут в расщелине появились двое часовых, привлеченных воплем лейтенанта.

— Фигасе, — сказал один, глядя вниз.

— Ты лучше сюда посмотри, — посоветовал ему другой.

— Фигасе, — снова сказал первый. — У, сучара!

— Боги не лохи, — сказал второй. — Они все видят.

— Доложить надо, — сказал первый.

— Пока Дубовый из подземелья не вернется, некому докладывать, — заметил второй.

— И то верно, — согласился первый. — А я все же думаю, там в подземелье золото спрятано.

— Да пошел ты в жопу! — воскликнул второй. — Какое на хрен золото! Наноскрижали там с древними технологиями!

Они удалились, продолжая бессмысленный спор, временно прерванный нелепой кончиной лейтенанта Тернера. Рация так и осталась висеть на собственной антенне — бойцы забыли, что ее надо забрать, а когда вспомнили, то, не сговариваясь, сделали вид, что не вспомнили. Возвращаться было лень, да и доставать ее стремно — почти над самой пропастью болтается.

Через полчаса в расщелине появились Джон Росс и Герман Пайк.

— Рацию прибери, — распорядился Джон. — Хорошая рация, в хозяйстве пригодится.

— Надо еще вниз бойца послать, бластер подобрать, — сказал Герман.

— Лучше не надо, — покачал головой Джон. — А то тоже сорвется, расшибется, будет внизу два бластера. Потом третий полезет…

— Джон, я тебе кое-что сказать хотел, — прервал его Герман. — Ты говорил, у тебя мозг прочипован… Можно мне тоже такое сделать?

— Нельзя, — покачал головой Джон. — Извини, Герман, я тебя очень люблю и уважаю, доверяю тебе во всем, но… лучше не искушайся.

— Я ждал этого ответа, — мрачно произнес Герман. — Извини.

— Хрен тебе, а не извини, — сказал Джон. — Это ты меня извини.

Герман вздохнул и сказал:

— Смотрю я на тебя, Джон, и знаешь, что думаю? Клоун ты, а не великий правитель.

— Любой великий правитель — или клоун, или палач, — сказал Джон. — Третьего не дано. Люди знаешь, когда смеются? Когда слишком больно становится, настолько больно, что с серьезным лицом терпеть уже невозможно. Можно себя пересилить, попробовать сохранить серьезность до конца, но боль все равно надо куда-то девать, хоть ты тресни. А куда ее девать? Или смеяться над ней, или передавать другим. Вот и получается: или клоун, или палач.

— Демагог ты, Джон, — сказал Герман. — А я — дурак. Ты меня столько времени за нос водил…

— Зато ты первый, кого я перестал водить за нос, — сказал Джон. — Можешь гордиться оказанным доверием.

— Это Скользкому Джеку надо гордиться, — возразил Герман. — Если бы не он, хрен бы ты мне открылся.

Джон покачал головой и сказал:

— Все равно открылся бы, но попозже. Это мероприятие в подвале я уже очень давно запланировал. Знал бы ты, как я мечтал об этом дне…

— Догадываюсь, — хмыкнул Герман. — Может, трубку мира раскурим?

— Давай, — кивнул Джон. — Только не здесь. Там внизу Невилл с Алисой мнутся, тоже хотят на Джудаса поглазеть, а нас беспокоить стесняются.

— Через спутник углядел? — спросил Герман.

Он очень старался, чтобы в этом вопросе не прозвучала затаенная зависть, но зря старался, не получилось.

— Угу, — ответил Джон.

Некоторое время они молчали, затем Герман сказал:

— А интересно, этим людям новоявленным, им же какие-то фамилии придумать нужно…

— Они уже все придумали, — сказал Джон. — Россы они теперь, как я. Говорят, ты, типа, нам как бы отец, потому и фамилия у нас будет, как у тебя.

— Оригинально, — хмыкнул Герман. — А сам что думаешь по этому поводу?

— А мне пофигу, — сказал Джон.

— Пойдем, что ли, отсюда? — предложил Герман. — Слушай, Джон, прикажи Невиллу, пусть он эту антенну распутает, а то я как на нее гляну, сразу поджилки трястись начинают. Того и гляди сам вниз сверзишься. О чем этот мудила предательский думал, когда сюда лез? Предавать тоже надо с умом!

— Когда он сюда лез, тут был ровный камень, — сказал Джон. — Сверху ни одной трещины не было видно.

— Тоже через спутник углядел? — спросил Герман.

— Нет, через робота, — ответил Джон. — Вон он сидит.

И указал пальцем наверх.

Герман задрал голову и не увидел ничего, кроме камней. Один камень выпростал металлическую руку, помахал в воздухе и снова спрятал.

— Тот самый, которого лопоухие богом Каэссаром прозвали? — спросил Герман.

— Да, тот самый, — кивнул Джон.

— Я тебя ненавижу, — сказал Герман. — Как вспомню, что ты успел уже натворить… Это же в голове не укладывается!

— У меня тоже в голове не укладывается, — сказал Джон. — И я тоже сам себя ненавижу. А что делать? Если бы оставил все как есть — ненавидел бы еще больше.

— Тяжела участь героя, — сказал Герман.

— Тяжела, — согласился Джон. — И это совсем не смешно.

— А я не смеюсь, — сказал Герман. — Я тебе сочувствую. Не дай боги на твоем месте оказаться!

Они покинули расщелину, и следующие несколько минут в ней не было никого, если не считать робота, по-прежнему изображавшего камень. А потом в расщелине появились Невилл и Алиса. К этому времени их орочьи татуировки поблекли почти до неразличимости, а кожа вокруг раскраснелась от прилива крови. У Невилла правая щека была расчесана и кровоточила, время от времени он слизывал очередную капельку крови.

— Чего ты чешешься все время, как орк шелудивый? — обратилась к нему Алиса. — Не чешись, имей силу воли!

— Сама ты орчанка шелудивая, — пробурчал Невилл в ответ. — Сейчас я тебя поимею, а не силу воли.

— Не поимеешь, — возразила Алиса. — Джона побоишься.

Невилл облизал палец в очередной раз, постоял в задумчивости, затем кивнул.

— Ты права, побоюсь, — сказал он. — Ревновать тебя он вряд ли будет, но все равно побоюсь.

— Почему это вряд ли? — возмутилась Алиса. — Он меня любит! А кто любит, тот ревнует! Это закон природы!

— Ну-ну, — пробормотал Невилл. И вдруг воскликнул: — Ого!

— Чего ого? — не поняла Алиса.

— Рацию увидел, — объяснил Невилл. — Над самой пропастью болтается. Легко говорить: «Пойди, сними»…

— Да ладно тебе, чего тут сложного? — сказала Алиса. — Ловкость рук и больше ничего.

Она подошла к краю обрыва, и тут непрочный пористый камень затрещал и захрустел под ее сапогами.

— Ой! — воскликнула Алиса и отпрыгнула назад.

Они стояли и молча глядели на каменный карниз, такой прочный с виду, и такой предательский по сути. Невилл подумал, что многие люди подобны этому камню — на вид надежные, а чуть сильнее надавишь — сразу вся личность в труху рассыпается. А другие люди, наоборот, на вид мерзавец мерзавцем, а приглядишься получше и понимаешь, что это не мерзавец, а герой. А бывает, что человек на первый взгляд мерзавец, на второй взгляд герой, а на третий — снова мерзавец. И чем глубже проникаешь в его душу, тем больше глубинных слоев тебе открывается, и слои эти попеременно то черные, то белые, как шкура мифического зверя зебры. И в конце концов ты вообще перестаешь понимать, какой ярлык следует навесить на эту многообразную личность с богатым внутренним миром, в котором высокие чувства перемешаны с таким мерзким дерьмом, что даже издали смотреть противно. Не зря говорят, что великие люди велики во всем, в том числе и в объеме гадости на дне души. Не зря Джизес говорил: «Кто погубит свою душу ради меня, тот спасет, а кто спасет, тот погубит». И не зря святой Маркс говорил, что в борьбе противоположностей утверждается их единство. Когда Джон цитировал это высказывание, он очень хорошо понимал, о чем говорил. Очень хорошо понимал.

— Чуть, блин, не убилась, нафиг, — сказала Алиса.

— Хреновая из тебя коза, — сказал Невилл.

Алиса посмотрела на него подозрительным взглядом и спросила:

— Ты чего несешь? Какая, блин, коза! Ой, у тебя опять кровь течет!

— Это я чешусь, — сказал Невилл и слизнул очередную каплю. — Чешется жутко.

— У всех чешется, — сказала Алиса. — Но я же не чешусь!

— Значит, слабо чешется, — сказал Невилл.

— Значит, у меня сила воли есть, — возразила Алиса. — Сила воли — она в том и заключается, чтобы не делать то, что хочется, но вредно.

— Потому ты и не куришь, — поддакнул Невилл.

— Да иди ты! — воскликнула Алиса. — Ты тоже куришь! Только за последний час два косяка скурил!

— И хоть бы хрен, — вздохнул Невилл. — Я вот думаю, может, эта микстура, которую нам робот вколол, может, она наркотики отключает? Куришь, куришь, а тебя все равно не прет, потому что эти нано… как их там…

— Наночастицы, — подсказала Алиса. — Биоморфные наночастицы с псевдогенетическим кодом третьего поколения. Вот.

— И зачем ты всю эту фигню запоминаешь? — спросил Невилл.

— Не знаю, — пожала плечами Алиса. — Наверное, потому что память хорошая.

— Память хорошая, а ловкость плохая, — сказал Невилл. — Не получится из тебя коза.

— Да что ты заладил: коза, коза! — возмутилась Алиса. — Причем тут коза?

— Коза — очень ловкое животное, — объяснил Невилл. — На Земле Изначальной козы паслись на горных склонах, отсюда и ловкость.

— Ерунду ты говоришь, — заявила Алиса. — Во-первых, Земля Изначальная — миф. Мне Рон Вильямс говорил, что Земля Изначальная — отражение наивных мифологических представлений о счастливом золотом веке в начале времен, когда цвел райский сад и все такое.

— Не знаю, что тебе говорил Рон Вильямс, — сказал Невилл. — Но Джон мне говорил, что Земля Изначальная — это планета у маленькой звезды в созвездии Каракатицы, и что с этой планеты прилетели на Барнард наши предки. И что на Земле Изначальной солнечный свет был не красный, а желтый, как от костра, даже желтее, и неделя длилась не семь дней, а триста с чем-то, и каждую среду становилось так холодно, что вода становилась твердой как камень.

— Это миф, — заявила Алиса. — Твердой воды не бывает. А козы на горных склонах не пасутся, что они, дуры, по горам лазить? На пастбище удобнее пастись.

Невилл не стал отвечать на последнюю реплику. И вообще, зря он стал спорить с Алисой. Всем известно, что самки не признают поражений в спорах, потому что самка — существо низшего порядка, и оттого испытывает чувство, которое ученые люди называют комплексом неполноценности, а неученые орки — вожжа под хвост попала. И это касается не только орочьих самок, но и человеческих женщин. Вообще, самки и женщины не так уж сильно отличаются.

— У тебя новая татуировка уже проклевывается? — спросила Алиса.

— Не знаю, не смотрел пока, — пожал плечами Невилл.

— Так посмотри! — потребовала Алиса.

Невилл расстегнул рубаху и посмотрел себе на грудь. Ничего там не проклевывается.

— Вон он, прячется! — внезапно вскрикнула Алиса

Протянула руку, отодвинула полу рубахи, и под ней обнаружился красный нарисованный индюк, точь-в-точь, как у Джона. Сейчас индюк повернулся к зрителям толстым задом и покачивал им туда-сюда, будто танцевал под неслышимую музыку. Затем погадил.

— Ух ты! — воскликнула Алиса и расстегнула свою рубаху.

— Ты что-то насчет ревности говорила… — начал Невилл, но внезапно осекся и расхохотался.

На правой груди Алисы, прямой над соском, сидела большая и жирная нарисованная жаба. Большую часть левой груди Алисы занимала нарисованная навозная куча, над которой кружили нарисованные мухи. Время от времени жаба выстреливала нарисованный язык через ложбинку между грудями (язык при этом прикольно изгибался), подцепляла очередную муху и втягивала себе в рот.

— Ты бы, помылась, что ли, — сказал Невилл, отсмеявшись. — Развела тут зверинец…

У него мелькнула мысль: какая же Алиса красивая! Особенно когда стоит вот так, полуобнаженная, поддерживает груди руками и вертит их туда-сюда, силясь разглядеть татуировку полностью. То, что ниже сосков, видно ей гораздо хуже, чем Невиллу. Впрочем, ничего интересного там нет: с одной стороны болотная кочка, поросшая зеленой осокой, с другой — основание навозной кучи. Хотя нет, вот червячок прополз…

— Это что же он со мной сделал… — всхлипнула Алиса.

Из-под левого соска Алисы вынырнул нарисованный красный индюк, молодцевато подмигнул Невиллу, склевал червячка, распинал кучу, перетек на правую грудь, жаба атаковала, обмотала язык вокруг шеи мифической птицы, но индюк лихо напрыгнул на жабу, клюнул в темечко и стал выедать мозг. Жаба побледнела и растворилась, индюк гордо выпрямился, улыбнулся до ушей (в клюве при этом появились зубы) и на коже Алисы рядом с индюком проступила надпись. Алиса сделала странное движение, будто хотела выкрутить собственную грудь, подобно тому, как прачка выкручивает свежевыстиранное белье.

— Я не могу читать вверх ногами! — отчаянно вскричала она.

Надпись поползла наверх и исчезла в районе ключицы. Нарисованный индюк перестал кривляться, принял благообразный вид и замер, как обычная татуировка, на правой груди над соском.

— Ненавижу его! — воскликнула Алиса. — За что он так надо мной издевается?

— Уже не издевается, — поправил ее Невилл. — Джон чувство меры знает, поиздевался и хватит. Это было смешно.

— Тебе-то смешно… — вздохнула Алиса. — А ты подумал, как я теперь буду говорить разным людям: «Глядите, я человек!», и что я им показывать буду? Сиську?!

— У тебя красивые сиськи, — сказал Невилл. — Не понимаю, почему ты стесняешься их показывать. Сэр Рейнблад с удовольствием поразглядывает. Еще пощупает, я полагаю.

— Да иди ты! — всхлипнула Алиса. — Хоть ты-то не глумись! Если уж подражаешь Джону, так в хороших вещах подражай! Не надо копировать его чувство юмора дурацкое, мне и так от него тошно! И не только от него!

— Прости меня, — серьезно сказал Невилл. — Я тоже нервничаю. Мне тоже тяжело. Я за последние дни такого натворил… Хочешь, расскажу по порядку, что я делал, когда Джон меня в Эльфланд отправил?

Алиса посмотрела в его глаза и сразу отвела взгляд. Запахнула расстегнутую рубаху, поежилась. Невиллу захотелось обнять ее, погладить по пыльным растрепанным волосам, приложить прохладную ладонь к воспаленному лбу, где догнивала почти уже неразличимая орочья жаба, склониться к милому ушку, прошептать что-то ласковое…

— Не надо мне ничего рассказывать, — тихо произнесла Алиса. — У меня в душе своего дерьма хватает. И нечего на меня так смотреть, будто под куст затащить собрался!

— Прости, — сказал Невилл. Немного помолчал и добавил: — Может, пойдем отсюда? Не буду я рацию эту вытаскивать, жизнь дороже. Пусть Джон сам вытаскивает, раз такой ловкий и могучий.

Они ушли. Паукообразный робот, наблюдавший за ними все это время, перестал прикидываться камнем, ловко спустился по вертикальной стене, одной рукой подхватил рацию, другой срезал антенну, запихнул артефакт в собственное брюхо через специальный лючок и затрусил к лагерю.