Выйти замуж за Лича

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Вирджил

В конце концов, это было просто.

Мое тело точно знало, что делать. Я двигался внутри Мэй, любя ее своим членом, и хотя он уже хотел быть внутри нее, я замедлялся каждый раз, когда он приближался, и ждал, заставляя напряжение внутри меня ослабнуть.

Находиться вот так в Мэй, когда ее ноги обвиваются вокруг моей спины, ее руки обнимают меня, ее сладкие крики наполняют воздух, было слишком восхитительно, чтобы позволить этому закончиться.

Клянусь богами, я мог бы провести так целую вечность. Теперь, когда она у меня есть, я никогда не усну вечным сном. Я бы никогда не отказался от этого.

Мэй мяукала и беспомощно извивалась подо мной, ее дрожащие ноги крепко сжимали меня, и я двигался быстрее, позволяя своей тени довести ее до следующего пика.

Когда это произошло, ее лицо исказилось в выражении мучительного блаженства, ее сладкое влагалище крепко обхватило меня. Она отвечала мне взаимностью. Я все еще не мог поверить, что это было по-настоящему.

Она увидела меня и не испугалась.

Она хотела меня.

Подарила мне себя, чего никто никогда не делал. Это привело к тому, что энергия в моем теле взбесилась от собственнической радости и вожделения, и я начал двигаться внутри нее, останавливаясь, когда казалось, что я вот-вот кончу, а затем довел ее до оргазма, когда казалось, что она не выдержит.

Но вскоре мне стало слишком трудно контролировать себя. Моя тень была беспокойной, двигаясь в ней, даже когда она была расслаблена и легко кончала, и тогда мои бедра не останавливались.

Они двигались взад и вперед, мой член легко двигался в ней теперь, когда она раскрылась. Она дрожала и умоляла, издавая тихие звуки, и когда я почувствовал, как мощное наслаждение охватило мою поясницу, пронеслось сквозь мою тень, напряжение охватило все части моего существа, я заставил ее кончить в последний раз, изливая свое освобождение глубоко в ее тело.

Экстаз охватил меня, моя тень выскользнула из-под контроля, и нас подбросило выше, мы остановились прямо под потолком, наши соединенные тела кружились и переворачивались, Мэй сверху, я сверху, Мэй сверху……

Когда ее крики затихли, а мое наслаждение выплеснулось наружу, моя жизненная сила хлынула в бальный зал и сквозь стены, мы мягко опустились на землю, и я оказался под ней.

Я не был мягким, но на мне было тепло, и я хотел, чтобы она лежала на мне, а не на холодном полу.

Мы отдыхали.

Я лежал, держа в руках свое сокровище, успокоенный и довольный. И пусть… Моя тень медленно ласкала ее, проникая в ее сознание, пока я не понял, что она спит.

Я позволил ей уснуть. Не было необходимости двигаться, что-либо делать. Все, чего я хотел, это быть внутри своей жены, мой член и тень были погружены в нее.

Это было совершенство, чистое счастье и свет, и я не хотел, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

Она проснулась несколько часов спустя.

Когда она пошевелилась, издав сонный звук, я погладил ее по спине, успокаивая при переходе от сна к бодрствованию.

— Шшш, любовь моя. — прошептал я, поглаживая ее по голове. — Моя жена. У меня есть ты. Все хорошо. Уже почти рассвело, и день будет солнечным. Небо на востоке покраснело. Доброе утро, любовь моя.

Мэй напряглась, а затем медленно выдохнула, двигая бедрами, пока мой член не выскользнул наружу. Она ахнула и застыла, ее лицо покраснело, и я стал ласкать ее еще настойчивее, решив успокоить ее.

— Что случилось, милая? Что случилось?

Мэй покачала головой и посмотрела мне в лицо, медленно приподнимаясь на дрожащих руках.

— Привет, Вирджил. — сказала она хриплым, приятным голосом, который сразу напомнил мне звуки, издаваемые ею прошлой ночью.

Мой член, который сгорал от нетерпения все то время, что был внутри нее, запульсировал с новой силой, готовый снова любить ее.

— Уже утро? И я спала… с тобой? — спросила она, отводя взгляд, и ее румянец стал еще ярче, придавая щекам прекрасный оттенок жизни и прилив крови.

— Да. Ты была со мной всю ночь. Я обнимал тебя. — сказал я.

Моя тень, желая поприветствовать ее, медленно развернулась внутри нее, лаская ее изнутри. Ее глаза расширились, и она рухнула на меня сверху с тихим стоном.

— Вирджил. — сказала она, задыхаясь. — Но мы не должны. Если уже утро…… О!

— Почему, любовь моя? Я хочу тебя постоянно. Ночью, утром, днем, вечером… Пока ты в состоянии, я хочу быть с тобой в любое время суток.

— О. — сказала она, пряча лицо в изгибе моей шеи. — Я… Но мне больно…

Мои руки замерли, а тень задрожала от стыда.

— Прости меня. — сказал я, ослабляя хватку. — Я был эгоистом. Мне так жаль, Мэй. Хотя трудно не быть эгоистом теперь, когда у меня наконец-то есть ты.

Я медленно отделил свою тень от нее, сначала отцепляя ее от ее кожи, прядь за прядью. Я вытащил ее из ее сладкого влагалища, полностью освободив ее лоно, когда она скользнуло обратно ко мне.

Она задрожала и застонала, выгибая спину, и я прошептал слова утешения.

— Прости… Я должен был отпустить тебя, когда ты спала, но мне была невыносима мысль о расставании с тобой. Прости меня. Все почти готово. Ты скоро освободишься. Тише, моя сладкая. Все почти готово.

Она всхлипнула, и у меня в груди все сжалось от злости на себя. Я был слишком нетерпелив, слишком напорист, давая ей гораздо больше, чем она могла себе позволить.

Мне следовало лучше контролировать себя. Но из-за нее мне было так трудно сдерживаться, что я просто обезумел. Даже сейчас мне потребовалось столько усилий, чтобы отстраниться…

— Нет. — выдохнула Мэй, уткнувшись носом в изгиб моей шеи. — Я… еще нет. Я хочу сейчас. Займись со мной любовью, Вирджил.

И в тот же миг я потерял контроль над собой. Я позволил своей тени вернуться, завладев ею изнутри, заставив ее поднять нас обоих, и мы закружились в воздухе, пока я не оказался на ней сверху.

Она вскрикнула от силы моего натиска, и когда ее влагалище все еще содрогалось от оргазма, вызванного моим неуклюжим рвением, я вошел в нее, и мое блаженство разлилось ослепительным золотым светом.

На этот раз все произошло быстро.

Я не мог сдержаться и вонзился в ее сладкое тело, заставив ее кончить еще два раза, прежде чем я сам достиг оргазма. Мне нравилось, как она крепко сжимала меня во время оргазма. Это было похоже на то, что я был желанным и вожделеющим.

Это было похоже на принадлежность.

Вот она, моя любимая жена, навеки моя.

После того, как я закончил любить ее своей тенью и своим членом, я отнес ее в ванную и наполнил ванну. Я вымыл ее, намочив ее тело пеной и смыв пот теплой водой.

Затем я отнес ее в свою постель и сам принял ванну. Когда я вернулся, она спала. Я не чувствовал усталости, хотя и не спал. Напротив, мои чувства были острее, чем когда-либо. Мои инстинкты, которые раньше мешали мне рассуждать здраво, наконец-то были удовлетворены.

Мой разум был ясен. Беспристрастный.

И вот, когда я лежал рядом с ней, что-то не давало мне покоя, чувство неловкости. Я медленно обнял ее, и она даже не пошевелилась во сне. Я окутал ее своей тенью, зарываясь в ее тело.…

И вот оно.

Чего я раньше не замечал, потому что приучил себя не обращать на это особого внимания. Потому что я изо всех сил сопротивлялся искушению, защищал свою прекрасную пару от самого себя. Теперь, когда мои инстинкты были удовлетворены, а взгляд обострен, я мог ясно видеть это, и осознание наполнило меня ужасом.

Ее жизненная сила. Она была слишком слабой. Слишком слаба. Почти угасла.

Охваченный холодной паникой, я на мгновение подумал, что, должно быть, испил из нее. Должно быть, я отнял у нее часть жизни, и моя жена, которой так мало что можно было дать, страдала из-за этого.

Я лежал рядом с ней, и когда мой разум немного успокоился, я проанализировал все, что произошло прошлой ночью. С облегчением я понял, что совсем не питался.

На самом деле, я потратил непомерное количество своих жизненных сил и был почти истощен.

Скоро я должен буду отправиться на охоту.

Когда мой безумный страх постепенно улегся, разум взял верх, я понял, что вспомнил бы, как пил ее кровь. Этот опыт затмил бы даже удовольствие от совокупления.

Тогда почему она была такой слабой?

И тогда я понял. Она была больна. Или, может быть, она не получала достаточного питания. Я проклинал себя за то, что взял ее, когда она была еще недостаточно сильна. Когда она все еще не оправилась.

И все же она провела несколько недель в моем доме. По всем правилам, она должна была стать сильнее. Я знал, что еды было достаточно. Она регулярно принимала пищу, хотя я и не присутствовал при этом.

Ей должно было стать лучше. Так почему же она этого не делала?

Я ощупывал и исследовал свою тень, изучая ее жизненную силу со всех сторон, но она не проявляла никаких признаков болезни.

Просто ослабла. Ее пламя угасало из-за недостатка топлива. А это означало, что мне нужно было подпитывать ее.

Отчаянно.

Я позвал слуг и приказала им приготовить еду для Мэй. Хлеб, мед, молоко, вареные яйца, тонкие ломтики ветчины, тыквенные оладьи.

Мы купили все это во время нашего последнего визита в город, и она была так счастлива, выбирая еду.

Я думал, что она поела. Но, возможно, этого было недостаточно. Когда принесли поднос, я разбудил ее так осторожно, как только мог, но без снисхождения.

Мэй застонала и покачала головой, но я все равно заставил ее сесть в постели, поставил поднос ей на колени и поднес чашку с теплым молоком к ее губам.

— Выпей, любовь моя.

Она сделала несколько глотков, а затем поморщилась и отвернулась. Я вложил ложку в ее руку и указал на ассортимент продуктов.

— Ешь, что хочешь. Но ты должна есть достаточно, чтобы пламя внутри тебя разгорелось сильнее. Если ты этого не сделаешь, ты можешь умереть. И я тебе этого не позволю.

Мэй удивленно посмотрела на меня и взяла булочку со смородиной, медленно откусывая кусочек. Я терпеливо сидел рядом с ней, наблюдая за маленьким шариком ее жизненной силы. Он не становился сильнее.

— Если это тебе не по вкусу, съешь что-нибудь другое. — сказал я после того, как прошло четверть часа, а от булочки не осталось и половины.

— Я устала. — сказала Мэй, отводя взгляд. — Оставь поднос. Я посплю и поем позже.

— Ты поешь сейчас.

Она вздрогнула, ее широко раскрытые глаза остановились на моем лице. Я знал, что говорю строго, и она настороженно наблюдала за мной, что-то промелькнуло в ее глазах.

Моя тень, все еще свернувшаяся клубком внутри нее, сказала мне, что это было.

Страх.

Впервые с тех пор, как мы познакомились, моя жена по-настоящему испугалась меня. Я отшатнулся, желая взять свои слова обратно, извиниться и взять свои слова обратно.

После безграничной радости и наслаждения прошлой ночи, после того, как я увидел, что она такая открытая и щедрая, этот страх был как порез. Это было больно, и моя боль вспыхнула во мне, на мгновение погасив мое пламя.

Она ахнула.

— Твои глаза… Они черные.

Я покачал головой и заставил себя успокоиться. Дело было не во мне и моих страхах. Дело было в моей жене и том слабом пламени, которое горело внутри нее.

Что-то разъедало меня изнутри, и если я ничего не предприму, она уйдет.

Я сдался с чувством окончательности.

То, что она боялась меня, было самой мучительной, невозможной пыткой, которую я мог себе представить. И все же я с радостью взвалил бы на себя это бремя, если бы это означало, что Мэй здорова.

Так оно и было.

Я был таким безграничным эгоистом, что заставлял свою жену жить любой ценой. Потому что я не мог без нее.

— Не обращай внимания на мои глаза. Иногда такое случается. — сказал я. — Ешь, Мэй. Ты должна. Если ты этого не сделаешь, энергия внутри тебя иссякнет. Ты умрешь.

Она покачала головой, на глаза навернулись слезы.

— Но я не голодна. — захныкала она, ее страх перешел в безумие, смешанное со странным отчаянием.

— Это не имеет значения. — сказал я, стараясь, чтобы мой голос не стал мягче, хотя у меня болело в груди от того, что я заставил ее так себя чувствовать. — Ты должна поесть, потому что я отказываюсь тебя терять. Я говорил тебе, что я эгоист. Вот что это значит. Я сохраню тебя и прослежу, чтобы ты была здорова. Даже если мне придется причинить тебе боль, чтобы добиться этого.

Ее глаза расширились, и она напряглась, с удивлением наблюдая за мной. И затем…

Моя тень почувствовала, что это произошло, и инстинктивно отпрянула, почувствовав ее боль. Что-то внутри Мэй надломилось, и она разрыдалась, безудержно рыдая. Я взял поднос у нее с колен и, сев рядом, обняла ее.

— Ш-ш-ш, моя дорогая. Не волнуйся. Я позабочусь обо всем. Тебе нужно только сказать мне, в чем дело.