Выжившие

Эпилог

Жизнь в Хабаровске и его окрестностях постепенно приходила в нормальное русло. Приближался Новый год, и народ активно готовился к его встрече. Начали стягиваться поближе к городу ранее ушедшие граждане, отсидевшиеся где-то в укромных уголках края. И как водится, начали предъявлять претензии к властям.

— Ведагор, а что ж ты хочешь. Все те дерьмоеды, не побоюсь этого слова, которые отсиживались по различным щелям, когда миновала опасность, начинают из них вылезать и качать права. Так что терпи или уходи с поста. Ты же выборы назначил на первое марта, вот больше и не выставляй свою кандидатуру, — усмехался Святов, выслушивая жалобы друга.

— Да, так и сделаю. С китайцами, вроде, всё более-менее ровно. В городе и крае создаются местные органы самоуправления, так что — да, надо уходить и заняться вплотную наукой. Жаль, но до создания той Державы о которой мы мечтали ещё очень и очень далеко. Без изменения мировосприятия, мировоззрения и миропонимания ничего не сделаешь. Ты ведь знаешь разницу между этими тремя понятиями.

— Я то знаю, но, к сожалению, мало ещё кто понимает. Многие и слов то таких не знают.

— А я так надеялся, что после всего того, что произошло, люди станут умнее и добрее…

— Ладно, Ведагор, мы, всё равно, будем делать всё что можем и что должны, чтобы люди поняли…

В помещение вошёл Лисицин. Его глаза горели, он был до предела возбуждён.

— Ладислав, что случилось? — поинтересовался Святов.

— Святослав Семёнович, собирайте людей. Я поймал Москву, через пол часа будет какое-то важное сообщение.

— Москву?! — в один голос воскликнули Святов и Воронёнок.

— Да, Москву…

…Лисицин, на протяжении нескольких месяцев, ежедневно, если позволяли обстоятельства, по несколько часов просиживал за радиостанцией, в надежде поймать хоть какие-то позывные. Один раз, в начале ноября, ему удалось услышать радиосигнал, но он был очень нечёткий, слабый и быстро потерялся. И вот теперь…

…В помещении узла связи было тесно, люди стояли, так как присесть было некуда. Дверь и единственное окно так же были открыты и народ толпился возле них.

«Всем! Всем! Всем! Говорит Москва! Всем, кто меня слышит! Передаю важное государственное сообщение!», — голос диктора был торжественен, — «В эти сложные и напряжённые для всего нашего государства дни, правительство России призывает всех объединиться под руководством нашей «Единой партии» и встать плечом к плечу для восстановления нормальной жизни. Правительство нашего государства призывает всех добропорядочных граждан отозваться на наш призыв и, единой силой выступить против разрухи и безвластия! Все граждане, которые слышат нас, должны дать свои координаты и позывные своих радиостанций. Правительство пришлёт вам куратора под чьим руководством вы сможете работать на благо государства, и он также поможет создать органы местного самоуправления. Всем кому дорого государство, всем настоящим россиянам необходимо в течении ближайших суток выполнить наши рекомендации… Сообщение будет повторяться на этой волне каждый час. Слушайте и передавайте другим. Правительство и государство надеется на вас!».

…Некоторое время царило гробовое молчание. Наконец Белкин не выдержал:

— Какое правительство? Откуда? Семь лет их не видно не слышно было, а теперь мы ДОЛЖНЫ, дать координаты и позывные! НЕОБХОДИМО ВЫПОЛНИТЬ!… А вообще, это кто? Не может ли всё это быть розыгрышем, фикцией, выдумкой? Как это ещё назвать?

— Спокойно, Богдан. Без нервов. Посмотрим как будут развиваться события дальше. Отвечать, естественно, мы никому не будем, Но, на всякий случай, подготовиться надо и эфир слушать круглосуточно, — ответил Святов.

…Весть о появившемся из ниоткуда правительстве разлетелась мгновенно. Люди воспринимали это по разному: одни радовались — «Ну наконец-то!», другие плевались — «Откуда взялись? На хрен они нужны!», третьи посчитали фикцией, глупым непонятным розыгрышем. Но вопрос всё же терзал: «Если это розыгрыш, кто так шутит? Кому это надо?»…

Среди «Освободителей» тоже нашлись те, кто обрадовался возможному возвращению централизованной власти.

Эфир слушали ежедневно, но на связь не выходили. В первые сутки, как и ожидалось, никто не отреагировал на призыв, но на следующий день несколько радиостанций вышли в эфир, однако, не с сообщением своих координат и позывных, а с вопросом: «Мы что не одни? Есть ещё выжившие?». Две радиостанции начали обмениваться новостями. Судя по их разговорам, находились они не так уж и далеко друг от друга.

…Проанализировав ситуацию и тексты сообщений, руководство «Освободителей» с большой долей вероятности решило, что на связь, действительно, пытается выйти кто-то из бывшего правительства или чиновничьей верхушки. Но связываться с ними не собирались, ожидая развития событий и готовясь к наихудшему их развитию.

— Этих говорунов можно спокойно запеленговать, имея спецоборудование. Думаю, если у Москвы оно имеется, то эти станции уже на крючке. А призывы к добровольному сотрудничеству, специально организованы для обнаружения таких вот товарищей, — сказал Лисицин однажды.

Москва продолжала выходить в эфир со своими предложениями, но, судя по тексту обращения, пока тщетно.

****

Ладислав, как обычно прослушивал эфир… Внезапно в нём зазвучали позывные, судя по силе сигнала, работала мощная радиостанция где-то неподалёку.

— Москва! Москва! Я Хабаровск, у нас тут есть выжившие. Много. Ждём вашего представителя…

Лисицин по личной УКВ рации вызвал Святова:

— У нас проблемы. Нашёлся кто-то очень жаждущий воссоединиться с родным правительством…

— Чёрт! Можешь засечь?

— Нет. У меня же нет специальной аппаратуры. Но, судя по силе сигнала, совсем рядом.

— Хабаровск, я Москва! Принял вас отлично, доложите количество выживших!

— Я не знаю точно, но много. Есть даже вооружение и вертолёт.

— Благодарю вас, Хабаровск! Вы настоящий россиянин и патриот своего государства.

В помещение вбежал Святов за ним Барсуков и Свиридов.

— Всё, Москва приняла сигнал. Что-то теперь будет…, - произнёс Лисицин.

— Где этот дебил? Где это тупорылое существо? — неистовал Барсуков.

— Всё, Борислав, всё. Хватит дёргаться. Уже ничего не сделать, надо готовиться к встрече, может всё же и там за ум взялись, — похлопал его по плечу полковник.

…Прошло несколько дней, неизвестная радиостанция больше в эфир не выходила, и попытки её обнаружить ни к чему не привели. Но Москва с похвальной настойчивостью продолжала вызывать на контакт возможных выживших. И в её призывах начинала проскальзывать затаённая угроза.

…Медведев, подменявший Лисицина, принял вызов, прозвучавший в тишине эфира словно выстрел из гранатомёта.

— Хабаровск, я Москва. Ждите представителя завтра во второй половине дня. Обеспечьте встречу и сопровождение.

— Москва, я Хабаровск. Я неуполномочен. Я всего лишь обычный житель города, у меня нет таких возможностей, — залепетал радиолюбитель.

На узел связи вошли Святов и Лисицин.

— Вы что действуете самостоятельно? Вы в подполье? Вам угрожают? — допытывалась Москва.

— Нет-нет, мне пока никто не угрожает. Просто те люди, которые сейчас у власти, они не хотят её терять и не рады возвращению порядка…

— Понял вас, Хабаровск. Вы истинный патриот своего государства. Не переживайте, мы вернулись всерьёз и надолго, а все предатели получат по заслугам.

— Да, да. Спасибо вам.

— Держитесь, завтра произволу будет положен конец.

****

Руководство «Освободителей» стояло перед сложным выбором. О сопротивлении речь не шла. Хотя некоторые горячие головы предлагали попытаться: «Сколько их там будет? И кто дал им право командовать? Что были всенародные выборы? Вон пусть у себя в московии и распоряжаются!».

Другие предлагали проявить лояльность и своей доброжелательностью к прибывшим представителям центра опровергнуть наветы неизвестного «тролля»…

Но тут поднялся Ждан и сказал:

— Я больше не собираюсь подчиняться законам, которые пишут зажравшиеся политики. Я не хочу жить при власти, которая не уважает меня. А судя по всему, возвращаются старые времена. Но и воевать я больше не хочу. Тайга большая, не всю китайцы вырубили до эпидемии, есть где схорониться.

Ждана поддержал Белкин:

— Согласен со Жданом Стояновичем. Ничего хорошего от власти ожидать не приходится. Вспомните их обращение — мы все должны, вам необходимо выполнить… Если хотят вести диалог на равных, так не разговаривают. А сегодняшние переговоры в эфире?…Нет, я ухожу. Мы сделали всё что могли… Ждан Стоянович, я с тобой.

— Добро, Богдан…

****

…На следующий день в аэропорту Хабаровска приземлились два самолёта Ан-124. На борту одного из них находились пять БМП -2 с экипажами. На борту второго насчитывалось более трёхсот человек личного состава с тяжёлым вооружением, шесть автомобилей «УРАЛ» и восемь восьмидесяти двух миллиметровых миномётов с полным боекомплектом.

Прибывшие быстро выгрузили всю технику и снаряжение, организовали круговую оборону. Три БМП и четыре грузовика, наполненные личным составом, выдвинулись в сторону города. Во время движения колонне на пути попадались редкие прохожие, удивлённо смотрящие вслед боевой технике…

…На причале у села Мичуринское стоял ПСКР со снятым вооружением и испорченными дизелями.

По дороге, в сторону Таёжного, двигалась колонна автотранспорта, впереди ехала «Стрела» за рулём которой сидел Ждан, ядро составляла группа пикапов, в кузовах которых разместились люди, замыкал колонну КАМАЗ, гружённый необходимыми на первое время вещами.

…Над селом Тополево завис МИ-8 МЧСовской раскраски. Сидящий за рычагами управления и наблюдающий за происходящим, Рыбкин вышел в эфир:

— Прибыли патриоты, биться с предателями. Уж они установят порядок. Жаль только, людей оставили.

— Мы никого не оставили, кто хотел ушли с нами… Остальные тоже сделали свой выбор, оставшись. Так что, всё по-честному… Давай догоняй нас, — ответил Святов.

Радомир последний раз глянул на родной город и, развернув машину, направился за уходящей всё дальше колонной автомобилей.

«Что-то ждёт нас там?…» — подумал он.