Выбрать быль

Глава 5

Вновь вечер и я вновь бреду по городским дорогам, мимо проносятся машины, выхватывая мою фигуру из темноты, и снова шагаю из темноты под свет уличных фонарей. И вновь не выспавшийся.

Я становлюсь ночным жителем. Медленно опадают листья с деревьев вдоль аллеи. Вырывается пар моего дыхания. Засунув руки в карманы куртки, выглядя как обычный подросток, иду не спеша к той, кто сотворил одну из загадок этого города. Город переполнен загадками. И я терпеть их не могу. Я терпеть не могу и этот город. Сумрачное настроение, должно быть, причина прохладный осенний вечер. Осень — пора меланхолии.

Я остановился у знакомой детской площадки. Всё такой же тёмной. Всё так же забыта пластиковая лопатка на краю песочницы, всё так же уныло гудит ветер меж перекладинами турников, раскачивая с лёгким скрипом качели. Вздохнув, я привычно поплёлся к знакомому механизму, привычно плюнувшему двумя пакетиками сока взамен пары монет. Апельсиновым и томатным. Привычка. Эта площадка вызывает у меня смутные воспоминания из детства. Не моего. Реципиента. Смутные фигуры. Расплывчатые образы. Кажется, в его сознании отпечатались счастливые моменты далёких дней. Из тех, что порой приходят во снах, вызывая ностальгию и чувство лёгкой потери. Легонько скрипнули качели под моим весом. Назад, вперёд. Тихонько потягиваю сок через трубочку и жду.

Наконец появляется незнакомая фигура из-за поворота. Подтянутая и спортивная, бегущая, одетая в лёгкий тренировочный костюм с накинутым на голову капюшоном. Девушка бежит легко. Словно для неё нет привычнее состояния, чем лёгкий бег. Спешит куда-то. Дыхание шумно вырывается белым паром. Я, кажется, слышу как спокойно и мощно стучит её сердце.

Девушка остановилась невдалеке, сделала пару приседаний, наклонов, прошлась шагом по кругу, успокаивая дыхание, и села на соседние качели. Нежно скрипнувшие. Мне они скрипели по другому.

— Добрый вечер, — поприветствовала она, пронзая бумажную коробочку пластиковой трубочкой, к её чувственным губам потянулась тёмная жидкость, — откуда ты узнал, что я люблю томатный?

У роковых женщин вкусы совпадают?

— Угадал, — легко пожал плечами я.

— Ты любишь ночь?

Неожиданный вопрос, не уверен, как стоит на него отвечать.

— Я люблю, — не дождалась она моего вопроса, — она тиха и безмолвна, она скрывает в себе всё, что творится под её покровом.

— И лишь избранные достойны проникнуть в её тайны, — продолжил я очевидную мысль и удостоился понимающего взгляда.

Легко читать подростков, хотя и не всегда легко понять, что творится в их объятых гормонами головах.

— Возможно, я не ошиблась в тебе… Пастырь.

О, юная госпожа раскопала маленькую тайну маленького наёмника.

— Не ошибается только бог, — ответил я фразой, которая ожидалась от подобного прозвища, растянув губы в лёгкой улыбке.

— Потому, что он совершенен? — она попыталась заглянуть под тень, отбрасываемую козырьком бейсболки, ища мой взгляд.

— Потому, что он ничего не делает, — ещё сильнее склонил я голову, полностью пряча лицо в тени.

Девушка тоже наклонилась вперёд, поправив капюшон. Должно быть, занятное зрелище со стороны, две безликие фигуры раскачивающиеся на качелях.

— Мне нужна помощь, — наконец добралась она до цели, с которой и вырвала меня из объятий Морфея.

Я промолчал. Если подталкивать её, быстрее она не расскажет. Должна сама собраться.

— Ты знаешь, что Тодороки сильная семья? Мой отец — помощник министра обороны. Мои дяди — генерал, адмирал и генеральный инспектор. Мы никогда и ни к кому не обращаемся за помощью. Мы всегда решаем свои проблемы сами.

Ну да, самое время поведать мне о трудностях бытия аристократом с кратким экскурсом в семейное положение и семейные же традиции. Ещё немного, и цена вырастет вдвое.

— Я не хочу обременять семью, не хочу показаться слабой. Недостойной носить эту фамилию!

По мне, так недолго ты её носить будешь. В самом расцвете уже и скоро выдадут тебя за столь же раннего птенца или за крупного мужа.

— Я недавно заключила договор с одной девочкой. Мы почти подруги детства. Её мать была цветочницей. Поставляла цветы для оранжереи. И часто приводила её с собой. Не на кого было оставить дома.

Молчание затянулось. Девушка начала подрагивать, всё же осень, даже местная, не время для того чтобы сидеть на холодной доске в лёгком спортивном костюме от дорого кутюрье. Встав и скинув крутку, я набросил ей на плечи, заработав, кажется, пару очков привлекательности. Саёко укуталась в неё, уткнув носик в воротник.

— Но у неё оказались неоплаченные долги. Долги людям, должниками у которых быть опасно. Девушка сжала кулачек и метким броском отправила пустой пакетик в далёкую корзину.

— Сегодня я не смогла до неё дозвонится. Когда пришла к ней домой, то нашла там только это.

Мне на колени упал выдранный из дешёвого блокнота листочек в клеточку. "Один миллион завтра. Или ей конец". Следом шёл короткий адрес по которому требовалось доставить эти деньги. Она хочет, чтобы я освободил её прислугу из лап каких-то мафиози местного разлива? Да ну! Я отнюдь не бессмертен и не уверен, дадут ли мне ещё один шанс. Безумие.

— Почему я не хочу привлечь семью?

Да этот вопрос вертится у меня на языке!

— Это закроет ей двери в мой дом. Её и близко ко мне не подпустят. Мою единственную подругу.

Значит, пусть лучше помрёт в лапах преступников или отправится в какую-нибудь далёкую и тёмную страну в качестве экзотической рабыни? Шикарное будущее.

— Ты поможешь?

— Дай адрес её дома и фото.

Я слишком много видел грязи, чтобы бросаться на выручку попавшейся в беде даме сломя голову. На миг девушка удивлённо вскинула на меня взгляд, но тут же опустила, достала тонкий девчачий телефон и набросала сообщение. Мой аппарат тихонько тренькнул.

— Поможешь? — она протянула другой листочек, на тот раз вырванный из чековой книжки.

— Завтра сообщу, — вежливо отклонил я её руку, авансы не беру, — возможно, тебе всё же придётся привлечь семью или ОПГ.

— Надеюсь, что ты справишься…

Юная Тодороки встала, вернула мне куртку, сделала несколько быстрых махов руками и побежала, вскоре скрывшись за углом. По себе знаю, бег освобождает от мыслей. Когда ноги наливаются свинцом, дыхание срывается в всхлип, а сердце стучит в висках — мысли исчезают. Будем надеяться, что и ей поможет.

Я уже собирался встать, как на мои плечи легли нежные и холодные руки, обняв меня за шею, лёгкое тело навалилось на спину, прижавшись упругой грудью, и холодные губы почти коснулись моего уха.

— Ты популярен, молодой человек, — тихо прошептал знакомый голос, — я думала, что ты пришёл ради встречи со мной, спешила. И разочаровалась.

В голосе почувствовалась улыбка.

— Смотрю, нашёл себе хорошую защиту?

В свисающих над площадкой ветвях дерева сверкнул двумя изумрудами знакомый взгляд.

— Какая послушная, воспитанная, — голос переместился на другую сторону, а холодная щека потёрлась о мою, — я всё сильнее желаю заполучить тебя. Целиком и полностью.

Она сегодня неожиданно разговорчива и впервые говорит прямо.

— Только для этого придётся познать смерть, — её пальчик коснулся моего горла, а в ветвях дерева затанцевали тени.

Нет, я ошибся, в очередной раз, видимо, начнёт говорить загадками.

— Занятно, что ты потеряешь со смертью? — в голосе послышался интерес.

— Почему я должен что-то потерять? — заинтересовался я, слегка повернув голову и почти прикоснувшись к её чувственным губам своими.

— Нет исключений.

— Даже ты?

— Даже я что-то потеряла, правда, уже и не помню что.

Кажется, я знаю что. Тепло.

— Занятно, что ты потеряешь снова умерев? И что ты потерял впервые?

Возможно имя. Только крайне интересно, откуда она обо мне знает.

— Ты един и противоположен, — ответила она на незаданный вопрос, — тьма, — её рука коснулась правой стороны моей груди, — злоба и отчаяние, равнодушие, тепло и грусть, — тонкая ладонь скользнула влево, — мне интересно.

Да кто же ты такая?

— Жизнь, — шепнули мне в другое ухо, — даёт ответы… не на все вопросы.

Хоть бы что-то сказала прямо! Ну же, прочитай и эту мысль!

— Зачем читать мысли? Все вопросы очевидны, для тех, кто слышал их сотни раз.

— Ну да, ты только что призналась в глубокой старости?

Приятный грудной смех раздался уже с другой стороны. Острые зубки ласково куснули за мочку. Эта женщина знает, что делает, я едва удержал забушевавшие гормоны под контролем. Правда, было бы ещё приятнее, если бы она не была такой холодной. В прямом смысле.

— Будь осторожен, — резко сменила тему она, — обременённые идеализированными воспоминаниями девушки могут доставить тебе неприятности. Хотя, может и приятности…

Неожиданно приятная тяжесть исчезла с моей спины к некоторому разочарованию, а над ухом, столь же неожиданно, свистнул клинок. Вновь сверкнула в темноте сталь, разрубив цепь соседних качелей, словно трухлявую верёвку, и рядом застыла маленькая, закутанная в тёплую тёмную курточку девочка, удерживающая обеими руками слишком большой для неё меч.

— Это кийекицуки га[13]! Господин, вред она не причинила вам?

Шино внимательно всмотрелась в мою шею тёмными провалами глаз, постепенно приобретающими обычный цвет.

— Нет, — я встал, накинул крутку, решив не ругать девочку за самодеятельность, и зашагал в противоположную дому сторону, — всё в порядке.

Раз уж ночь задалась и я, её обитатель, притягиваю приключения, лучше уйти от них подальше, пока они не нашли меня.

До точки, отмеченной как квартира Отоо Кёко, мы добрались уже ближе к концу ночи, прождав почти полчаса поезда метро, ибо по ночам они ходили редко, и проведя в нём ещё почти час. Бедная девочка добирается до школы довольно долго. Впрочем, раз уж это вложение в будущее, то потерпеть можно. Нас встретил далеко не фешенебельный район, безрадостный и серый, заполненный бесчисленными многоэтажками, во многих окнах которых уже горели огни. Люди собираются на работу. Но пока на улицах царила тишина. Редкие прохожие, трудяги возвращавшиеся после ночной смены, не обращали на меня и невысокую девушку, старающуюся держаться в тени, никакого внимания, всецело поглощённые мечтами о позднем ужине или раннем завтраке и тёплой постели.

— Дом этот нужен нам, господин, — с лёгким поклоном указала на висящий на стене знак с номером Шино, пока я отвлекался на рассматривание местных достопримечательностей. Коих, к слову, не было. Обычный глубокий колодец между четырьмя пятнадцатиэтажными зданиями.

Я кивнул и направился к подъеду, на двери которого не было электронного замка, так что мы проникли внутрь легко. Лифт не работал. На стене висело оповещение, что включается он с восьми и выключается в десять, с целью экономии электроэнергии. Пришлось подниматься на двенадцатый этаж пешком. Замерев перед дверью с цифрой сто четырнадцать, в длинном ряду таких же дверей, я оглянулся, по старой привычке подал короткий знак пальцами "наблюдение", почти не удивившись, когда она развернулась спиной, положив руку мне на плечо, а сам принялся за замок. Был он столь же дёшев, что и дверь, так что поддался спустя секунд десять, как раз, когда рука девушки чуть сжалась, оповещая, что кто-то приближается. Мы быстро заскочили внутрь, успев услышать как отворяется соседняя дверь и с утра уже усталый мужской голос оповестил, что он уходит, а сонный женский пожелал ему удачного дня, сопровождаемый тихим писком ребёнка.

Я тихо прошёл вглубь квартиры, маленькой, тесной, однокомнатной, с совмещённой кухней, задёрнул плотные шторы, включил фонарик и, натянув тонкие кожаные перчатки и подняв на нос шейный платок, знаком указав напарнице "делай как я", принялся неторопливо обыскивать квартиру.

— Всё лежит на своих местах, — автоматически отметил, отворив дверцу маленького стенного шкафчика и обнаружив прямо за ней маленькую и дешёвую сумочку из кожи молодого дерматина, в ней лежал тонкий кошелёк, знававший лучшие годы, потёртый и в одном месте подшитый, с парой купюр внутри. В вазочке у зеркала лежали крохотные серёжки и скромные женские часы. За всё это можно получить разве что пару сотен у какого-нибудь барыги, не брезгующего краденным. Но мелкие криминальные элементы хватают всё, что видят, даже если потом это может вывести на них копов. Интересно как.

Судя по информации, полученной в письме от Тодороки, мать этой девочки заняла у одного из мелких бандитов некую сумму, но вернуть не успела. Несчастный случай — он случается внезапно. Заняла у мелкого бандита, банда которого насчитывала вряд ли больше десятка другого. И который уж точно не стал бы наезжать на столь крупную семью, могущую доставить неприятности даже Итидзё и Ко. Эта банда уж точно не имеет в своём распоряжении что либо серьёзнее бейсбольных бит и длинных ножей. Не той высоты полёта птицы.

Немного интересно, на что ей так нужны были деньги, что не хватало дохода со своего мелкого бизнеса?

— Господин, — раздался голос девушки, до того чуть ли не ползавшей по квартире, заглядывая в мельчайшие щели, она склонилась над притолокой двери, принюхиваясь словно пёс напавший на след, — виновата, что мысли прерываю ваши, но здесь оружьем пахнет.

Я подошёл, потеснил, принюхался, но ничего не почуял.

— Из тех, что свинцом вдали убивает, — пояснила она на мой вопрошающий взгляд, — здесь задели им. Осталось немного смазки, в коей его хранят и перевозят.

Ну и нюх! Однако же ещё один ключик. Пришли парни с серьёзными пушками. Новыми, только со склада. Смею предположить, что пришли они не за самой девчонкой, а за её госпожой, за Саёко. Вероятно, мне придётся отказаться от такого дела. В тёмные глубины места, в которое обычно посылают в экспрессивных выражениях, мне лезть не хочется.

— Хм-м, — я присел на пол и посмотрел на шиноби, она ответила мне пристальным взглядом, не отрываясь, впрочем, маленького ушка от двери, прислушивалась, — ты умеешь уклоняться от пуль?

Её веки чуть дёрнулись, видимо от горячего желания сделать большие глаза, но самоконтроль одержал вверх, и она лишь отрицательно покачала головой, добавив:

— По воле господина — научусь!

Тогда действительно не стоит лезть. Я, как ни странно, тоже не обладаю подобным навыком. Видя мои сомнения, девушка продолжила:

— Но я чувствовать умею, куда направлен будет выстрел. Стрелка одолею в прямом бою.

— От автоматического ствола тебя это не спасёт, — пришла моя очередь качать головой.

— Господин, зачем лицом к лицу нам биться? Уничтожить их могу я и из тени. Догадаться они не успеют, откуда смерть их заберёт.

Неплохая идея, натравить на них ниндзя. Но нет… Трудно объяснить даже самому себе, но не желаю чтобы она убивала. Не хочется, чтобы девочка делала за меня грязную работу — это мелко и недостойно — убивала, сжигая свою душу. Ещё раз обыскав квартиру, на предмет хоть каких-нибудь улик, мы тихо покинули дом, не заботясь сокрытием следов, даже если кто и наведается после, всё равно на нас ничего не указывает.

Удивительно дело, как неожиданно можно встретить красоту даже в таком районе. Я сидел на скамейке у склона резко уходящего вниз, практически обрыва, закатанного сейчас в бетон, дабы избежать обвалов и оползней, с него вилась вниз узкая лестница, на которой едва ли могли разойтись пара человек. Но дело не в этом злополучном холме, подмятом стремительной урбанизацией, а в виде, что открывался с него на рассвет над городом. Я отнюдь не поэт, но если бы когда и попытался описать это зрелище, то достойных слов, чтобы перенести на бумагу встающее и заливающее бесконечные крыши холодно-золотое солнце и его лучи, выхватывающие город из объятий сна, всё равно не нашлось бы. Так что я сидел, дышал чуть морозным воздухом, смотрел, и наслаждался безмолвной тишиной в компании человека, что любит тишину не меньше. Только облачка пара поднимались вверх, растворяясь в кристальной прозрачности утра.

Из очарования неожиданно открывавшейся гранью серого города меня вывело сообщение, пришедшее на маленький телефон. Итак, Мафую прилетает только завтра утром, закончились мои, наполненные проблемами и их решением, выходные. Следует разрешить текущее дело до того, как оно может помешать выполнению непосредственных обязанностей. Я неторопливо поднялся и пошёл вниз, по маленькой лестнице ведущей в город из этого тихого и забытого уголка. Шино, словно не в силах удержать бьющую через край энергию, то прыгала по ступенькам на одной ножке, то вихрем пробегала пару пролётов и дожидалась уже там, нетерпеливо подпрыгивая и кутаясь в тёплую куртку, то склонялась к перилам, глядя вниз, вызывая у меня улыбку. Только меч, висящий за спиной в чёрном шёлковом чехле, украшенном симпатичным бантиком, меня всё же напрягал. Его уже дважды обнажали и не накормили кровью. Порой, даже до меня дотягивалась стальная злоба.

Город, как бы велик он ни был, куда как меньше мира, и, соответственно, гораздо теснее. При чём тут мир?

— Йо! Как тесен мир! — окликнул меня смутно знакомый голос, — Пастырь, ты ли это! Да с такой няшной девчонкой!

Столь громким и беспардонным могло быть несколько человек среди моих шапочных знакомых. И поддерживать с ними контакт я не стремился. Впрочем, беспардонных людей обычно не интересуют чужие желания.

— Хёдо? — повернувшись, я осмотрел парня, одетого в кричаще яркую куртку, жутко висящие, словно на пару размеров больше и достались по наследству от старшего брата, молодёжные штаны, — давно не виделись.

Честно, не особо и хотелось. Парень с улыбкой кивнул головой, украшенной вздыбленными мелированными волосами. Простое лицо, достаточно открытый взгляд с лёгкой хитринкой.

— Что как?

Вот этого я опасался. Пустой разговор ни о чём. Раздражать меня с самого утра вздумал?

— Нормально.

Встречный вопрос задавать не буду, может, поймёт. Посылать, как-то не горю желанием, не зачем плодить недоброжелателей на пустом месте.

— У меня просто зашибись! Вот, с работы иду, целую неделю вкалывал как проклятый!

Что-то изменилось в этом мире. Помню его бездельником и лоботрясом, организовавшим в средней школе группу по интересам. Мелкую и неорганизованную группу таких же подростков, созданную с целью мелкого бандитизма.

— Зачем, спрашиваешь?

Я не спрашивал!

— Прикинь! У меня сегодня свидание!! — Хёдо изобразил жуткую пародию на танцевальное па из плясок магрибских шаманов.

Ему это не интересно…

— С резиновой куклой? — вопросительно поднял я бровь.

— Нет, с настоящей девушкой!!

Моя порция едкого сарказма пролетела мимо.

— Ты поссорился с резиновой куклой?!

— Аха-ха, — слегка натянуто улыбнулся парень, — ты всё тот же злобный хер, — перевёл взгляд на Шино, застывшую в неподвижности слева от меня, — и всё так же популярен у баб, ублюдок.

Опомнившись, тут же зачастил:

— У девушек, конечно же, у прекрасных милых девушек! Можете звать меня Хёдо, прекраснейшая из прекраснейших девушек, встреченных мной сегодня утром.

Неуклюжий комплимент ушёл в пустоту, но его это не смутило, он галантно поклонился, встретился взглядом с объектом восхваления и замер, словно лягушка перед змеёй. Опомнился и, сделав шаг назад, доверительно зашептал:

— Вы с ним поосторожнее, прекрасная тян, жуткий он тип! Как-то раз так навалял мне и ещё четверым парням сразу, что мы аж кровью ссались! Когда вышел из больницы, решил сразу, что ну его нахрен, такую бодягу. Если уж в средней школе такие монстры, то что же в старшей будет?

— Так ты ушёл из банды? — поинтересовался я. Помнится, он пару месяцев после той стычки всё зазывал к нему, подниматься из грязи, успев порядком надоесть.

— Да, завязал. Не наглухо конечно, кручусь там сям.

— Интересно… ты можешь мне помочь, — я достал из кармана коммуникатор и открыл фото миленькой темноволосой девушки, с застывшей лёгкой печалью и усталостью в глазах, — знаешь эту девушку?

Хёдо покосился без интереса, потом присмотрелся поближе, запустил пятерню в волосы, взлохматив их ещё сильнее.

— Ну видел как-то раз, — протянул он.

Намёк понят. Пара купюр почти незаметно поменяла владельца. Парень отошёл чуть в сторону, прислонившись к стене какого-то магазинчика, вынуждая меня пристроится рядом.

— Кёко-тян, учится вроде как в старшей школе для богатеньких, той, что по направлению культуры, на потоке для прислуги. Пробовал к ней как-то подкатить — бесполезно. Зазнайка.

Не думаю, что зазнайка. Скорее уж испугалась странного парня только что побывавшего на электрическом стуле.

— Это мы знаем, — я покосился на Шино, уцепившуюся за мою руку и старательно изображавшую маленькую сестрёнку большого братика, плюс пять к маскировке, разве что взгляд, цепкий и холодный, выбивался из образа, — не было ли у неё проблем?

— Да у кого же здесь нет проблем? Вот к примеру, у хозяина этого магазинчика, — он ткнул пальцем за спину, — сразу две банды требуют бабло за крышу, уже дважды резались из-за него, только тому от этого не проще, деньгу всё равно трясут. А вот у того, что сейчас открывает…

— Кхм-м… — прервал я увлёкшегося парня.

— А, да. Мама её задолжала Теру Сигаре денег, да так и откинулась не заплатив. Сигара, ясен пень, должок с девчонки трясёт. Той и так нелегко, и учится и работает. Но денег таких, чтобы долг отдать, явно не имеет. Да и слухи ходят, что этот мудак приписал пару нулей.

— Недавно с ней ничего не происходило?

— Один знакомый знакомого нашептал, что вчера взяли её прямо у дома. Походу, люди Теру. Только больно уж они прокачались на раз.

— Не понял.

— Да были мелкими жополизами, а тут забурели разом, посылать всех стали. Даже тех, кого посылать не следует.

Парень лизнул кончики пальцев, ухватился за опавшую прядь и старательно её вернул в общий дикобразий стиль.

— У Сигары есть склад в торговом районе, — добавил он наконец, — если вдруг заведутся лишние денежки, ищи меня тут, самые свежие слухи по умеренным ценам, — и, махнув рукой, поплёлся дальше по своим делам.

Занятно. Если даже мелкое шпаньё знает о делах этого Теру Сигары, то для семьи не составит труда вычислить и накрыть этого засранца. Или это шпаньё попалось такое знающее? А, неважно! Проблема только в девушке и её хозяйке.

Сегодня школу, пожалуй, пропущу. Благо есть справка от врача. Когда я вошёл в свой дом, пополнившийся ещё одним жильцом, и присел на мягкий диван, расслабленно растекшись по нему, Шино, до того, тихо шествующая в паре шагов позади, подошла, присела передо мной, поджав под себя ножки, положила чехол с мечом справа от себя и, глубоко поклонившись, спросила:

— Господин, узнать позвольте, какие сомнения испытываете? Ваша слуга верная уничтожит всё, на что укажите вы!

— Я не сомневаюсь ни в чём, — отвернулся я, уставившись в потолок, такой знакомый.

— Вы сомневаетесь во мне? Прошу, меня не оставляйте, любой приказ! По вашей воле смерть приму!

Я склонился вперёд, поймав преданный взгляд зелёных глаз, в них пылала лишь слепая вера. Вера в меня. Боязнь подвести. Страх остаться одной. Быть брошенной. Кажется, в ответном взгляде, она что-то поняла, разглядела.

— Некоторые люди только силе подчиняются, — твёрдо произнесла девушка, — и мы должны применить её, если не хотим быть поверженными!

— Я подумаю, — первым отвёл я взгляд, направившись на кухню и принявшись методично расколачивать яйца на сковородку. Еда, переполненная холестерином! Обожаю!

Иногда можно полагаться на судьбу, но никогда не нужно полагаться на случай. Потому я разыскал в карманах куртки зловредное устройство, нашёл нужный номер и:

— Доброе утро, юная госпожа, — продемонстрировал я почтение коммуникатору, по привычке слегка поклонившись.

Ох уж эти впитанные традиции.

— Доброе утро, Осино-сан, — прожурчал её голос лёгким ручейком, — имеется ли информация по вопросу моей подруги?

— Отнюдь, думаю, сей вопрос касается больше вас.

— Достоверно?

— Крайне мало сомнений. Сегодня вечером я проверю, дабы не оставить их вовсе. Если от меня не будет сообщений до десяти ровно, то вам следует положиться на семью в решении этой запутанной ситуации.

— Желания к этому вести очень мало.

— Пожелания и чаяния — не причина для ненужного риска и пустых надежд, не основание для того, чтобы считать что-то не представляющим угрозы. Всего доброго.

Я посмотрел на замолчавшую трубку и искренне понадеялся, что в её семье не дураки и знают о делах маленькой неразумной дочурки. Наверняка, после моего звонка, они уже готовят свой спецназ, а я, если уж не смогу сделать ничего толкового, хотя бы вытащу жертву. Благо, у меня есть и навыки и кому прикрыть спину.

— К вечеру будь готова, до назначенного срока передачи денег мы должны попробовать вытащить малявку.

— Да, господин! — в голосе Шино, бегающей между шкафчиком для посуды и столом, послышалась радость.

Уже вновь лёжа на диване и смотря в потолок, чувствуя как закрываются глаза и путаются полусонные мысли, я вспомнил древнюю фразу какого-то древнего мудреца — когда недостойные люди берут на себя тяжёлое бремя, результат может служить только Злу[14].

Будем надеяться, что я всё же хоть чуть достоин. Только чего? С какой-то же целью я сюда попал. Мне никто не сообщил перед новым рождением, никто не извинился за доставленные неудобства, никто не объяснил цели, задания. Всё это странно.

Мне редко снятся сны. Точнее, они мне вообще не снятся. Или снятся, но я их не помню. Возможно, дело в том, что прошёл тот период, когда моё подсознание перерабатывало полученные за день впечатления в яркие образы. Но не в этот раз. Если бы не лёгкое размытие фона, я принял бы его за изображение с видеокамеры.

По улице полной людей шла девушка, мне была знакома каждая её черта, разве что этого пошловатого хихиканья я ранее от неё не слышал. Инами Тоока. Она никуда не торопилась, идя со школы лёгкой упругой походкой, привлекая внимание мужчин. Вот только её внимание было целиком и полностью поглощено планшетом с довольно широким экраном, который она держала в руке. Девушка подняла руку, подтянула к личику толстый грубый шарф, зарылась в него носиком и глубоко вдохнула. Мой шарф! Теперь понятно, почему шарф, который я ношу уже более месяца, всегда пахнет как новый. Она их меняет?

Тоока вновь улыбнулась, явно увидев на экране что-то очень забавное.

— Каваиии! Заобнимала бы! — негромко промурлыкала она.

Не знаю, усилием ли воли или желанием, но мгновением спустя, я смотрел из-за её плеча. На экране было изображение какой-то комнаты со спящим на диване человеком, свесившим одну руку с дивана и, почему-то, удивлённо дёргающим бровями. Это же я!

— Э?

Тоока дёрнулась, едва не выронив планшет, когда прямо в камеру заглянул большой зелёный глаз. Вот обладатель этого глаза отодвинулся и устройство отобразило чем-то недовольное личико Шино. Ещё мгновением спустя изображение сменили чёрно-белые мошки помех и замигала надпись "потеря сигнала".

— Ах ты ж маленькая…

От гневного шипения девушки ближайшие прохожие отшатнулись в лёгком страхе. Тоока принялась яростно тыкать пальчиком в минеральное стекло, но менялась лишь надпись — "камера номер… сигнал потерян". Лишь последнее устройство успело поймать мелькнувшую тонкую ладошку, последовав за своими товарищами.

— Вот же! Ну я ей ещё покажу…

Что она хотела показать, узнать я не успел, потому как крайне озлобленной школьнице на плечо легла чья-то рука, пальцы которой украшали какие-то молодёжные перстни.

— Да постой же ты, слышь чо говор…

Миг, хрупкая ладошка девушки перехватила назойливую руку. Шаг назад, с выводом на залом, но вместо болевого резкий удар раскрытой ладонью по локтевому суставу. Хруст. Парень, только что бывший весёлым и с явным намерением затащить какую-нибудь девчонку в постель, только начал раскрывать рот для пронзительного крика, как впечатался лицом в жёсткий асфальт. Подсечка и едва успевший остановиться добивающий удар в висок тонким каблучком, резко перешедший в жёсткий пинок по зубам. Парень захрипел, а опасная школьница, чуть склонившись, прошипела глядя в затянутые поволокой боли глаза.

— Только один человек может меня касаться, усёк?

Чего в этой стране не отнять, как, наверное, и во всём этом мире, так это исключительного права на самооборону. Особенно для женщин. Поэтому подбежавший полицейский слегка поклонился, извинился за свой недосмотр, выразил благодарность за урок для глупца, подхватил подвывающую жертву за загривок и поволок в участок, под вежливым и спокойным вниманием прохожих, ведущих себя словно ничего и не произошло. Да уж, порой жертва становится охотником. Неожиданно. И порой смертельно.

Тоока же, подхватив предусмотрительно болтающийся на тонком шнурке планшет, и не обращая внимания на мнение окружающих, вновь побрела куда-то, ловко лавируя в толпе даже не глядя вперёд.

— Где у меня тут его няшные фото? — вновь натянула она шарф на носик.

Проснулся я уже под вечер, с некоторым умилением увидев перед собой дремлющую на кресле Шино и горсть мини видеокамер и микрофонов на столе. Мистика. Терпеть не могу мистику! Особенно сны с мистической составляющей. Но! Тоока, у тебя уже два противника! На плите стояла кастрюля, заглянув в которую, уже с удивлением, обнаружил недавно сваренный мисо суп. Девочка времени зря не теряла.

— Господин, подкрепиться нам должно перед делом, — Шино стояла неподалёку, потирая глаза, но не отпуская меч.

Я начинаю опасаться, что он уведёт её у меня. Ревновать к железке… я бы посчитал это глупостью, если бы не видел этот переполненный злобой клинок.

— Действительно, — я ухватил половник и прогнал девушку мыть руки и умываться.

Тихо подвывал ветер в низко висящих проводах, гремел где-то отошедшим листом жести, тряс сетчатый забор лёгким металлическим шелестом. Восемь часов вечера и мы замерли на низкой крыше соседнего здания около обозначенного пункта. Старый и потрёпанный склад, неизвестно каким образом не попавший в списки под снос. У ворот стоят двое. Переговариваются, подрагивают от продувающего сквозняка, кутаясь в лёгкие куртки, под которыми слишком явно выпирали рукояти пистолетов в оперативной кобуре. Носят словно коровы сбрую. Встреча для передачи денег назначена не здесь, но сюда, по идее, должны привести основную цель "для обмена на заложника". Последние лучи заката коснулись крыш возвышавшихся поодаль многоэтажек, загородивших его последние отблески, так что складской район погрузился во тьму несколько раньше остального города.

Сидим. Ждём. И я, и девушка облачены в лёгкие тёмные куртки, тёмные же брюки, на головах балаклавы, перчатки на руках и высокие ботинки околовоенного стиля, широкие портупеи удерживали на себе лишь необходимый минимум. Ах, да. Ещё этот меч.

На вид склад не большой, до девяти успеем обойти, выяснить местоположение заложника и, может быть, разжиться кое-какой информацией. Над входами и по углам камеры слежения, одно окно приоткрыто, горит свет.

— Ты чего там бормочешь? — я, с недоумением, посмотрел на Шино, медитирующую над ножнами и что-то тихо шепчущую себе под носик, оставив наблюдение на меня.

— Простите, господин, — девушка покраснела, слегка поклонилась, — выбрать имя сему достойному клинку не могу.

О, помнит ещё о моём поручении. Всерьёз взялась.

— Скоро бой с ним встретим мы. Негоже оружью благородному врагов повергать безымянным.

Не хотелось бы драться, если честно, лучше тихо войти и тихо же уйти.

— Бери пример с меня, — я старательно растянул губы в улыбке, но, с непривычки, скорее осклабился, достав из внутреннего кармана куртки пару продолговатых предметов с выступом на одном конце, — это Скедышь, — продемонстрировал первый, — а это Скедышь Второй!

— Что это? — Шино с некоторым недоверием посмотрела на то, что я держал, принюхалась и прикрыла веки, в узнавании, — тринитротолуол?

— И его друзья детонаторы! На всякий внезапный случай. Сможешь заложить один около ворот?

— Легко, господин, — девушка одним движением поднялась на ноги, словно и не сидела в одной позе последний час, у меня, к примеру, изрядно затекли конечности. И я замёрз. И не отказался бы от чашечки горячего чая. Увы, не всегда наши желания совпадают с нашими возможностями.

— Постой, — я не спешил отпускать шашку, за которую уже ухватилась девушка.

— Господин?

— Меч.

— Меч?

— Предлагаю назвать его Усмиритель! На время операции…

— Почту за честь, — с некоторой радостью и даже облегчением поклонилась она.

Надо отучить её кланяться при каждом случае, во всяком случае наедине. Хотя, признаюсь, некоторое удовлетворение испытываю, как мелкий самодержавный князёк. Стыдно!

— Пойдём, взглянем в лицо опасности! — пафосно вскинул я руку в сторону склада, и уже тихо, чтобы не расслышала моя единственная слуга, добавил — надеюсь, это не слишком опасная опасность.

Судя по лёгкому смешку, нужно было произносить про себя.

Первым спрыгнув с крыши и, поймав на руки прыгнувшую следом девушку, проследил как она мелькнула в тени около ворот, спустя десяток секунд вернулась без маленького сюрприза.

Лёгкий кивок, я вновь опустив на лицо маску, застегнул повыше воротник куртки, оставив на виду только тонкую полоску кожи на лице, сбоку так же слилась с темнотой Шино. "Следом", пошевелил я пальцами, и получил в ответ лёгкое пожатие предплечья. Дождавшись, когда охрана отвлечётся, продолжая беседовать на свои темы, перемежая разговор лёгкими смешками, я рванул к забору, развернулся к нему спиной, подставил сцепленные ладони и, когда маленькая ножка оказалась в них, с силой подбросил вверх, так что девушка практически перелетела через сетку, едва ли коснувшись её ладонью. Следом, подтянувшись и стараясь не слишком шуметь, перелез и я, встретился взглядом с девушкой, сжимающей в руках короткий клинок, который пришлось ей вернуть на время операции. На миг замерли спина к спине. "Чисто", получил я сигнал и, пригибаясь между ящиками с неизвестным содержимым, скорее всего песком, побежал к видневшемуся окну.

— Чс-с.

Шино указала на приоткрытое окно, слишком маленькая щель для меня, но… Я встал у стены, прислонившись к ней спиной, и надеясь, что никому сейчас не придёт выглянуть на улицу по какой-нибудь нужде. Девушка, закинув меч за спину, встала мне на плечи, заглянула в помещение, приподняла раму и заглянула внутрь.

— Комната охраны. Внутри один, — тихо прошептала она, легко спрыгнув.

"Убить?", провела пальцами по горлу девушка.

— Нет. Сможешь оставить там Скедыша Второго?

— Со всеми почестями, — слегка улыбнулась девушка, взяв вторую шашку и вновь ставя ножку в мои сомкнутые руки.

Хочется, конечно, забрать жёсткий диск с записями с собой, но заранее внимания привлекать не стоит, а в случае форс-мажора рванём всё к демонам, так что и следов не останется.

Вновь из тени в тень. Тихо и не заметно. Замирая порой, дожидаясь, когда минуют бродящие то там, то тут люди, вооружённые новенькими штурмовыми винтовками, судя по виду QBZ-95 или его местный аналог. Кто-то расщедрился. При том, что эти многие из охраны держали оружие скорее как дубинки, явно не обладая достаточными навыками для обращения с ним. Мясо.

И да, это только в кино воздуховоды шире плеч взрослого мужчины, единственный неосвещённый и незаметный путь, что удалось обнаружить, был как раз самым стандартным металлическим коробом, куда я уж точно не смог бы пролезть. Но вот Шино…

"Туда. Откроешь ближайшее окно"

"Принято. Исполняю".

Когда обтянутая плотными брюками попка девушки исчезла из виду, я скользнул чуть глубже в ближайшую тень и замер.

Послышались шаги. Двое. Остановившись прямо передо мной, они порылись в карманах, оставив оружие безвольно болтаться на ремнях. Достали сигареты. На миг полыхнули огоньки, выхватив мою фигуру из темноты, благо они от вспышки ослепили себя на пару секунд, так что обнаружен я не был.

— Ух! Холодно! — глубоко затянулся один, выпустив облачко дыма в беззвёздное небо.

— Да, — второй потёр руки и спрятал их в карманы, чуть повернувшись в мою сторону, я сжал рукоять ножа, — мне бабка рассказывала, что после Войны была такая же погода. Говорила, что духи погибших бродили тогда по улицам, забирая тепло.

— Ну да… — прервавшись могучим зевком, ответил первый, — а сейчас то откуда?

— Так восемьдесят лет то уже прошло. Может, юбилей отмечают?

Его товарищ рассмеялся, прервавшись надсадным кашлем. Курение до добра не доводит.

— Юбилей, аха!

— Ну дык.

Вновь замерцали огоньки сигарет, отличная мишень для снайпера.

— Ладно, ещё часик и сваливаем, — окурок упал на асфальт, разбрызгав маленькие алые искры.

— Ага, — второй неаккуратно потушил о каблук и швырнул в сторону. Прямо в меня.

Я поймал и аккуратно дотушил. Пожарной инспекции на них не хватает.

Люди потопали дальше, а окно на высоте полутора метров чуть дрогнуло, приоткрылось, тонкая ладошка призывно махнула изнутри.

— Цель наша там, — указала на дверь Шино, едва я втёк внутрь и вернул раму на место.

— Прямо за дверью?

— Нет, дальше. Комната за этой следующая.

Только я хотел двинуться к двери, как Шино схватила меня за руку, другой сигнализируя: "Идут. Двое".

Проклятье! Мой взгляд заметался по помещению, ища место для укрытия. Стол, стул, маленький шкафчик. Наверху! Два метра вверх высокие балки. На стул, со стула зацепился за одну из них, подтянулся, разместившись без особого удобства в пыли и грязи. Свесился, подав руку, но девушка уже была наверху. Когда успела? Она прыгает как кузнечик что ли? Дверь открылась, явив двух мужчин, один широкоскулый лысоватый, выглядящий как вполне себе обычный офисный работник. Явно главный. Второй качок в толстовке и джинсах при автомате да пистолете, висящем на бедре.

— Так, — неожиданно грубым голосом гаркнул "офисный работник", сев на стул и положив на стол телефон, словно с минуты на минуту ожидая звонка, — всё в порядке?

— Да, босс!

— Посторонние?

— Нет, босс! Никто не проходил!

— Готовьтесь, ждём до девяти и сваливаем отсюда, если никто не придёт.

Проклятье дважды! Уже без пятнадцати!

— А девчонка, босс?

— Че за нах вопросы? Кончаем её и всё. Кто задержится, ждать не будем. Ясно?

— Да босс!

Трижды проклятье! Моим планам конец. Теперь либо оставлять её, отзваниваться заказчице и наутро она получит сухой отчёт, что её подруга "не дождалась освобождения", либо вытягивать.

Посмотрев налево, я увидел, что одна из балок уходит в соседнюю комнату, как раз ту, что нам нужна. Только опять моя широкая задница не пролезет в узкую щель между ней и потолком. Кто так строит, а? Честным разбойникам уже и не пролезть нигде!

"Туда. Посмотри. Заложница, — я подумал, и добавил, — если получится".

Впервые мне довелось, за эти дни, увидеть её превращение из миленькой и довольно безобидно выглядящей девочки в тень. Или Тень? Казалось, из провалов глазниц на меня глянула сама бездна. Всю фигуру окутала лёгкая дымка, ещё больше размывая её в пространстве, и девушка исчезла из поля зрения, просто проскользнув в узкую щель.

Мммать… Может, нужно было отправить её сюда одному и не позориться, изображая из себя героя разведчика в мире, где такие вот девчушки могут вырезать целый взвод подобных мне, просто возникнув ниоткуда и уйдя в никуда. Ненавижу мистику!

Вновь хлопнула, закрывшись, дверь. Бугай ушёл, а я замер, зависнув над нетерпеливо постукивающим пальцами по столу мужчиной.

Дверь открылась опять, на этот раз вошедший человек был поменьше, можно сказать — щупленький, тёмные сальные волосы и безвольный подбородок придавали его лицу несколько испорченное определённой вседозволенностью выражение.

— Чо, думаете не дождёмся аристократочки? — с порога, прислонившись к косяку и отбросив за спину мешающий автомат, спросил он.

Я поморщился, самострелов у него ещё не было, но, если проживёт подольше, — будут.

— Не, она точно не дура, тащить деньги ради этой. Да ещё и сюда лезть.

Что-то босс разоткровенничался, может близкий помощник? Штык-нож с лёгким шелестом покинул ножны. Схватив лезвие зубами, я вытащил из кармана пульт детонатора и палец завис над кнопкой. Думаю, если отвлеку охрану, вытащить девчонку будет легче. Эти двое явно собрались долго и обстоятельно трепаться ни о чём, до времени, когда придётся уходить.

— Ну и жаль. Да те парни останутся недовольны.

— Зато мы останемся живы. Схвати мы девчонку и, я вангую, последние свои деньки бегали бы от "экстры".

— Да ну, кто на нас станет их натравливать?

— Например обиженная семья аристократочки.

— Да-а, — протянул помощник, — а так хочется пощупать жопу этой бла-ароднай девки, да вставить ей по самые гланды!

Посредственность всегда полагает себя незаурядной, потому она и утверждает своё право на пошлость… или утверждает пошлость как право.

— Ага, мечтать не вредно, мля. Кто тебе её тронуть разрешит?

— Чо делать то будем?

— Десять минут и сваливаем.

Кажется, я застрял. Вариант только один — валить обоих. Прикрыв глаза и отрешившись от разговора, я сосредоточился, расставляя фигуры перед действием.

Шино наверняка ждёт возможности освободить заложницу. Глушить главаря и грохнуть помощника — без руководства остальная банда растеряется. Взорвать бомбы. Без пункта наблюдения их никто не сможет координировать. А вынесенные ворота заставят думать, что атакуют с улицы. Да и не добавят взрывы им бодрости, скорее будут метаться как потерянные овцы. Три. Два. Один. Палец вдавил кнопку.

Бум! Здание содрогнулось, закряхтело, осыпая с потолка и балок пыль.

Босс рухнул со стула, вытаращившись в сторону, откуда донёсся взрыв.

— Что за х…

Я упал прямо на него, видя перед собой только начавшие широко раскрываться глаза, и отрывающийся в крике рот. Вбил наконечник рукояти ему в лоб, отправляя в царство забвения, перехватил нож и метнул его во второго, всё ещё путающегося в ремне, пытающегося схватить автомат. Человек тихо всхлипнул, рефлекторно, последним в жизни движением, ухватился за торчащую из глазницы рукоять, и тихо сполз. Тишина. Тишина вскрываемая криками, треском пламени и дикими очередями в любую подозрительную тень. Действительно, дорвались до оружия.

На пороге появилась Шино, уже в своём обычном виде, без ужасающих теней, ведя за собой другую девушку, шатающуюся от усталости, с украшенным синяками лицом. С лезвия меча капала кровь на пол, а за её спиной вздрагивало на голом бетоне обезглавленное тело здоровяка. Жаль, всё же не уберёг её от лишней крови.

— Он усмирён, — заметила она мой взгляд.

Время! Время пошло.

— Пошли.

Подхватив с тела помощника автомат, я оттянул затвор. Даже патрон не дослал. Шпаньё. Выдернул нож, забрызгав кровью перчатку — не стоит оставлять такие следы.

Поручив шиноби тащить спасаемую, я взвалил на плечи бессознательного Сигару и побежал вперёд, распахнул пинком ближайшую дверь, пробежал с десяток метров, развернулся около ящика и призывно махнул рукой. Шино промчалась к забору, сильно замедленная из-за еле передвигающейся девушки, трижды размашисто махнула клинком, пнула сетку, отчего солидный её кусок вывалился наружу.

Щёлк!

Никогда не перепутаю этот звук. И не забуду. Звук побывавшей где-то рядом смерти. Звук просвистевшей пули крупнокалиберной снайперской винтовки. Но костлявая на этот раз пришла не за нами. Только появившийся в дверях человек, которого я уже взял на мушку, завалился назад, разом лишившись половины черепа.

Щёлк!

Разлетелось ближайшее окно веером брызг, из него выплеснулся короткий фонтанчик крови.

Не знаю, люди ли это семьи или кто посторонний решил развлечься на нашем празднике, но ждать, пока на моей голове появится перекрестье прицела, я не стал, пробежав расстояние до забора как при сдаче норматива, виляя как спасающийся от лисы заяц. Прыгнул, едва не споткнувшись под весом тяжёлого мерзавца, затормозив чуть только в тени ближайшего забора и побежал, шатаясь под тяжестью взрослого мужчины, на чистом адреналине. Побежал так, словно за моей спиной разверзались двери в преисподнюю и сам Светоносный уже улыбался оттуда.

Если ты не знаешь, как что-то сделать, сие вовсе не означает, что этого нельзя сделать вообще. Оставь на волю случая, мать его, и всё произойдёт само собой. Мы бежали, таща за собой только что развязанную, избитую, едва передвигающуюся девушку, а человек на плечах заставлял вспомнить матерным словом армейские нормативы по переноске раненных. Хоть бронежилета на нём не было и то хорошо.

Данг!

Грохнул в отдалении выстрел. Снайпер всё не успокаивался.

Остановился только через три или четыре квартала, забежав в подъезд ближайшего здания и усадив почти бессознательную девушку на ступеньки лестницы, тут же сползшую, отдавшую последние силы на этот безумный забег, и безжалостно сбросив с ноющих плеч "языка", тяжело дыша, я ткнулся лбом в стену, искоса погладывая на Шино. Та дышала ровно и спокойно, лишь щёки чуть зарумянились, меч был в ножнах, но я чувствовал с идущее от него странное довольство. Испил крови.

Совершённое насилие меняет взгляд на мир и я искал хоть что-то в её взгляде. Вину, может, сожаление, но зелёные глаза в вырезе маски смотрели спокойно, с ожиданием… Пусть меня уже не исправить, не изменить. И если есть ад, то у меня уже туда билет, но… Почему-то я желаю её защитить. Не дать очерстветь. Даже если её готовили убивать всю сознательную жизнь, но…

— Нет в мире ничего, что обратной стороны бы не имело, — мягко сжала её ладошка мою, залитую кровью и пропахшую порохом, — их жизни или её.

Кажется, меня поняли неправильно. Не их я жалею, глупая.

Эх. Дожил. Меня успокаивает молодая девушка. Остаётся только признать, что жизнь не справедлива и не следует нашим желаниям, жизнь — это просто жизнь. Ничьи намерения не имеют значения. Мне же остаётся только не допустить её превращения в бездушное чудовище. Она оружие — я рука его держащая.

— Я возьму на себя все твои грехи, — тихо прошептал я ей на ушко, крепко прижав к себе, — верь мне, следуй за мной!

Отпустив девушку, я набрал искомый номер.

— Тодороки слушает, — ответил глухой бас.

Я слегка растерялся.

— Саёко-сан, вы простудились? — произнёс, чтобы хоть чуть выиграть время.

— Нет, это её отец, — терпеливо пояснили мужчина.

Понятно. Девочка попалась и теперь наказана. Неделю без сладкого, наверное.

— Я полагаю, вы в курсе ситуации?

— Да.

— У меня Сигара и девочка.

— Только выпивки не хватает, — хмыкнул собеседник, — мои ребята могут доставить хороший сорт саке.

Продиктовав адрес и запихнув чудом уцелевший во всей этой кутерьме телефон в один из кармашков куртки, я оттащил бессознательного человека в тёмный закуток под лестницей и усадил начавшую сползать освобождённую девушку поаккуратнее. Спохватился. Снял маску и, перевесив автомат за спину, прислонился спиной к стене подъезда. Шино пристроилась напротив, уже укутав меч в чехол, не завязывая его пока, и пристально следила за окружающей обстановкой, позволив мне расслабится.

Спустя минут десять перед подъездом, глухо заурчав мотором, припарковалась машина, я вытянул нож, прижав лезвием к запястью, Шино же чуть отступила, заведя руку за спину и ухватив танто. Если противники, то в таком тесном помещении единственный шанс — это рукопашная. Кошачья свалка.

Дверь медленно открылась, внеся внутрь свежесть морозной ночи, тихий рык двигателя большого внедорожника, свет фонарей и лёгкий запах бензина. Внутрь столь же медленно, под нашими пристальными взглядами, шагнул высокий, для азиата, крепко сбитый мужчина в костюме и, несмотря на ночь, солнцезащитных очках. И что он в них видит?

— Свои, — буркнул он, уставившись на меня.

Я без слов вытащил из под лестницы человека, которого тут же скрутили по рукам и ногам ещё двое парней, вошедших следом, столь же молча забросили в багажник. Я кивнул на полуобморочную девушку. Мол, забирайте.

— Мы подбросим её до больницы, — кивнул модник.

Ясно, значит, всё же у девушки нет будущего вместе с семьёй Тодороки.

Один из вернувшихся парней подхватил девушку на руки, бережно поднял и так же понёс к машине. Мужчина медленно, одной рукой отогнул полу пиджака, другой рукой достав из внутреннего кармана пухлый конверт.

— Это на саке, — вручил он его мне.

Тут, пожалуй, на пару лет пьянствовать не просыхая и смоля одну за одной кубинские сигары.

— Осино-сан, — с лёгким поклоном, не спеша уходить, произнёс он, — мой господин хотел бы поговорить с вами, когда вам будет удобно. Что мне передать?

— В выходные. В любое удобное время. Передай, пусть пришлёт карету.

— Непременно, — мужчина ещё раз поклонился на тридцать градусов, замер на пару секунд, после чего вышел, вежливо затворив за собой дверь.

Едва стих вдали звук мотора, я кивнул всё это время остававшейся напряжённой девушке, и вышел на улицу.

— Хорошо-то как! — отчитался я неизвестно перед кем, глубоко втянув чистый воздух, глядя в медленно проясняющееся небо.

Звёзды несмело выглядывали из-за тёмных туч, бросая осторожные взгляды на землю, вдали виднелось зарево пожара, бросали отсветы на здания синие мигалки пожарных машин. И тут… тут до того, кто заперся внутри, дошло, что же только недавно происходило. Он осторожно выглянул из своих мрачных глубин, скользнул мимолётным вниманием по моим воспоминаниям и… Я свалился на землю как подкошенный, сжимаясь от дикого ужаса, нахлынувшего от него. Бьясь в судорожных конвульсиях, хрипя, едва не захлёбываясь от молчаливого крика.

— Господин! — Взгляд Шино заметался в поисках неведомых врагов, напавших на меня, меч холодно блестел под неспелой луной, ещё больше вгоняя меня в приступ дичайшего первобытного страха.

Прекрати! Прекрати немедленно! Уйди! Спрячься! Залезь обратно в своё болото!

Как же хорошо, что он не выглянул раньше. Спал может? Я с трудом давил его волю лишь на том, что мне не свойственен был страх. Эта эмоция была чужда мне, она отторгалась моим разумом.

— Господин! — Шино отбросила меч, глухо и недовольно зазвеневший по асфальту, тряся меня за плечи, хлеща по щекам.

Сжавшись в позе эмбриона, я медленно приходил в себя, впиваясь ногтями в виски. Что же это творится то, а? Наконец, ужас отступил, оставив лишь опустошённость, и лёгкую боль в прокушенных губах.

— Я в порядке.

Тонкая ладошка замерла у моей щеки, едва остановив очередную пощёчину.

— В порядке.

Медленно поднявшись, я побрёл домой. Хватит на сегодня приключений. Завтра школа и нужно ещё успеть на поезд. Тихо ныла потревоженная рана на руке.