Выбор каждому

Глава 5

V.

Воронка была совсем близко и внезапно рассеялась. Стоило гулу прекратиться, как Ева и вестник огляделись. Небо сразу просветлело, словно ничего им не угрожало. Не верилось, что опасность миновала так просто, и сердце продолжало бешено колотиться. Вестник сидел рядом. Отчего-то Ева тяжело вздохнула: “Вот когда смерчи проходят по селу, кажется, они не пропадают так скоро…” Чужак вытряхивал песок из складок одежды. Он выглядел спокойным, только яркий румянец горел как напоминание о лихорадочных объятиях.

— Как остальные? — спросила Ева.

— А что им будет?

Она огляделась. Единый организм колонны шёл вперёд, не замечая ничего вокруг. Только седые головы краснели от осевшей пыли.

— Фух, а мы едва не улетели, — хохотнула Ева.

Недавнее физическое напряжение, чуть не толкнувшее на безумную попытку сбежать, перешло в странное душевное состояние. Её тянуло одновременно смеяться и плакать.

— В прошлый раз двое наших заблудились из-за смерча. Еле отыскали выбранных.

Ева хмыкнула. Вестник закашлялся и спросил:

— А вы знаете, зачем мы забираем людей?

— Ну, понятное дело, батрачить на себя заставляете.

— Умно…

На ходу Вестник усмехнулся, ероша волосы, и со светлых прядей посыпалась мелкая пыль. Еве вдруг захотелось посмотреть, какое у вестника будет лицо, если его удивить. И что бы такое ему сказать? Ева поглядела на выбранных. Стадо. Совсем как козы. Люди — это козы? А что в деревне делают с козами? Ева хихикнула.

— Погоди, у меня ещё вариант: вы нас едите.

— Что?! — Вестник ошалело глянул на неё.

Он походил на ребёнка за секунду до того, как разревётся. Обиделся? Ева, не показывая изумления, продолжила:

— Тогда почему забираете стариков и детей? Это всё объясняет, ведь для работы они не годятся. И кстати, почему всегда рождается то же количество народу, что ты забираешь?

— Хм, ответа я не знаю, но с фантазией у тебя определённо проблем нет. Учти, что договор — правда. У вас в языке нет слов “смерть”, “погибнуть” и “похоронить”?

— Нет, а что такое “смерть”?

Ева шла рядом с вестником и беззаботно поигрывала косой, перевязанной выцветшими тесёмками: “Ну, говори-говори своё враньё, а я-то уж разберусь…”

— Вы как едите коз?

— Ножом по горлу, кровь вытечет, потом разделываем тушу.

— Значит, коза сначала живая, а потом…

— Съедобная. Смерть — это быть съедобным?

— Да нет же. Как объяснить… Много столетий назад один мудрец заключил договор с Пряхами. Люди с тех пор больше не умирают от болезней, не убивают друг друга во время войн, которых больше нет, дикие звери не нападают на человека, поэтому они и забыли слова, связанные со смертью, да и про саму смерть забыли. Только взамен мудрец заплатил большую цену: он и все его потомки обязаны забирать людей.

— И это большая цена? Указал то на одного, то на другого, — Евин голос звучал насмешливо и зло. Верить вестнику — что за глупость?

— Представь, каково знать, что оставшиеся будут ненавидеть тебя, а ты обязан возвратиться, чтобы кто-то опять покинул деревню. Вестникам известно количество людей, которых следует забрать, реже мы знаем точное число мужчин и женщин и примерный возраст, но не имена или внешность, то есть сами делаем выбор.

— Допустим, поверила. Почему ты всегда молчишь?

— Голос дрожит, — ответил он и пошёл быстрее.

Ева затихла: “Кажется перегнула палку. Ничего, отойдёт”. Она оглядела степь: пыль после вихря улеглась, и над головой вновь раскинулось синее полотно чистого неба.

Ева зажмурилась и чихнула. Когда открыла глаза, то присвистнула: скучный пейзаж уступил место сочной зелени. Разнотравье пестрело жёлтыми и красными цветами. Совсем как возле их деревни, значит, тут поблизости тоже живут люди и у них есть квинтэссенция, питающая всё вокруг. Но как они проникли под купол? Он пропадает только с приходом вестника. Ева, чужак и выбранные прошли чуть дальше, и жизнь луга вдруг оборвалась — растения стали сухими. Дивясь странности, Ева пожала плечами: “Никогда не видела, как живут в соседних поселениях, может, здесь так принято”. Она остановилась и запрокинула голову, подставив лицо горячим лучам. И поняла, что ей не нравилось.

— Сейчас должна быть ночь.

— Верно. Хотя вашим не страшны смерчи, они не могут идти в темноте. Поэтому время пути для выбранных и тех, кто рядом, течёт по-особому, чтобы они быстрее добрались до Города.

— Куда?

— Скоро узнаешь.

Ева отдала книгу вестнику, тот поглядел на обложку, усмехнулся и спрятал в сумку. Степняки держат слово. Чужак отвечал на вопросы, значит, книга — его. Ева надеялась, что скоро увидится с братом. Как он выглядит? За шесть лет дорогие сердцу черты смазались, будто и по ним прошёлся ураган. Но это неважно: он остался для неё самым дорогим человеком. Ева к себе людей не подпускала. Да и не к кому было привязываться. Никто этого не заслуживал. Особенно тот придурок, который всё лез к ней. Года четыре назад этот Валька, племянник старосты, зажал её в подворотне:

— Чё ты меня чураешься? — зашептал он.

Валька наклонился так близко, что она ощутила запах перебродившего молока, из которого у них делали пойло. Сильный, кислый и резкий.

— Плевать на тебя хотела. Пусти!

Ева дёрнулась, но сильная ладонь сжала плечо. Как же не хватало брата, который бы защитил! И что находят в Вальке остальные девчонки? По возрасту немного старше, и взгляд — наглый. Буравит из-под полуприкрытых век, будто всё в этой жизни понял. А ведь действительно, знал нечто такое, отчего соседски-ровесницы накануне подрались. В руках у каждой осталось по выдранной пряди волос соперницы. Валька за ними наблюдал, но ушёл с третьей.

— А другие не брезгуют. Думаешь лучше всех?

— Мне не до этого.

— Дура ты, Ева. Для кого себя бережешь?

— Не твоё собачье дело, — рявкнула она и, извернувшись, пнула Вальку в коленку. Крепкая хватка разжалась.

Под визгливую брань Ева добежала до тёткиного дома. Таким было прошлое, которое теперь не имело значения для Евы.

Не зная, чем себя занять, Ева продолжила расспросы:

— Я не поняла, что такое смерть. Это то, когда вы приходите?

— Почти. Раньше люди без нас встречали смерть, часто в муках, а теперь есть вестники, и безболезненный финал для всех один. Вернее, то, что происходит, уже не смерть, а некоторое коренное изменение.

— Не понимаю.

Вестник нахмурился.

— Очень давно люди умели испытывать сильную физическую боль. Это как упасть, но страшнее. Поняла? Теперь вы легче переносите подобное. Всё из-за чипов в голове. На утро ваш организм снова в порядке, даже получив увечье. Так было не всегда. В некотором смысле это идеальный мир, о котором предки могли только мечтать.

— Иде-аль-ный, — тихонько проговорила Ева.

Вестник говорил сбивчиво под взглядом прищуренных глаз. Ева не верила ни единому слову. Что за непонятные чипы? И как они попадают в голову? Она почесала затылок. Ева отвернулась и на горизонте заметила дым.

— Гляди! Надо подойти ближе.

— Нет.

— Не нуди, а? Я никогда не видела, как живут другие.

Ева бросилась в сторону деревни. Длинная коса хлопала её по спине. Вестник тяжело вздохнул и пошёл следом. Ева обернулась. Выбранные, словно почувствовав спинами, что вестника нет поблизости, остановились, продолжая топать на месте.