Второе поколение

Глава первая Неожиданная просьба всадницы на синем драконе

Осень, пришедшая на Ансалон, добралась и до Утехи.

Листья валлинов налились золотом и красным огнем. По мнению Карамона, нынешняя осень была самой необыкновенной из всех — кроны могучих деревьев полыхали ярче золотых монет, недавно отчеканенных в Палантасе.

Тика, его жена, согласилась с ним: действительно, в Утехе никогда еще не видали таких красок осени. А затем, когда он вышел из трактира — достать из погреба новый бочонок выдержанного эля, — Тика рассмеялась и покачала головой:

— Карамон каждый раз говорит, что листья красивее, чем год назад. Он никогда не меняется...

Посетители дружно расхохотались, а некоторые даже решили подшутить над великаном, когда тот вернулся в трактир с огромным бочонком на плече.

— Нынче листья немного коричневатые, — сказал один печально.

— И уже высохли, — подхватил другой.

— Да и осыпаются слишком рано, — хмыкнул третий.

Карамон удивленно посмотрел на них и немедленно поклялся в обратном. Затем он вытащил шутников на порог гостиницы и ткнул им в лицо ближайшую ветку в качестве доказательства. Завсегдатаи покачали головой и признали правоту хозяина — действительно листья еще никогда не были столь прекрасны.

Затем Карамон, преисполненный гордости, словно самолично раскрасил каждый листок, вел шутников к стойке бара и ставил им бесплатную выпивку.

Это тоже повторялось из года в год.

Гостиница «Последний Приют» была переполнена в ту осень. Карамон объяснял необычное количество постояльцев красотой тех же листьев. Действительно, в эти относительно мирные дни многие приходили в долину, в том числе и полюбоваться на удивительные деревья, что росли только здесь и нигде больше на всем Кринне (несмотря на различные утверждения других городов, которые здесь не будут упомянуты).

Но даже Карамон был вынужден соглашаться с практичными доводами Тики — предстоящий Конклав Магов вызывал больше интереса, чем самые красивые листья.

Ибо Конклав Магов Кринна собирался крайне редко, только когда главы трех Лож — Белых, Черных и Красных Мантий — решали, что настала пора созвать всех, от недавних послушников до самых опытных магов, для обсуждения тайных дел.

Маги всего Ансалона отправлялись в Вайретскую Башню, чтобы принять участие в Конклаве. Были приглашены и существа, известные как народ Серой Драгоценности, они не пользовались чистой магией, но применяли различные чародейские предметы и артефакты. Несколько представителей расы гномов стали почетными гостями — целая группа прибыла на Конклав, нагруженная всевозможными чертежами и проектами, надеясь убедить магов допустить их. Многочисленные кендеры хотели заявиться, но были вежливо, хотя и непреклонно остановлены еще у границ.

«Последний Приют» была последней удобной гостиницей по дороге до самого Вайретского Леса, где высится Башня Высшего Волшебства, древняя цитадель магии на континенте.

— Они все едут любоваться цветом листьев, — говорил Карамон жене. — Большинство из этих чародеев могли бы в один миг перенестись прямиком к Башне, безо всяких промежуточных остановок.

Тика лишь смеялась и пожимала плечами, соглашаясь: мол, да, дело именно в них. Этих слов было достаточно, чтобы Карамон провел остаток дня в прекрасном расположении духа. Никто из них не упомянул о Рейстлине, близнеце Карамона. А ведь каждый маг, останавливающийся у них, спешил выразить силачу свое уважение и восхищение его братом.

Маг огромной силы и намного больших амбиций, Рейстлин обратился к Злу и едва не разрушил мир. Но в конечном итоге искупил вину ценой собственной жизни более двадцати лет назад. Одну из маленьких комнат в гостинице теперь считали комнатой Рейстлина, она была заполнена различными безделушками (некоторые из них были магическими), призванными увековечить память о маге (кендерам было запрещено находиться даже рядом с ней).

До Конклава оставалось всего три дня, и нынешней ночью, впервые за последнюю неделю, гостиница оказалась пуста. Маги поспешили уехать, поскольку Вайретский Лес — хитрое место: не ты находишь его, а он тебя. Даже самые опытные из заклинателей знали: они могут потратить не меньше целого дня на поиски, пока Лес не соизволит появиться сам.

Потому магов уже не было, а завсегдатаи еще не успели появиться. Жители Утехи и соседних селений частенько останавливались в «Последнем Приюте» ради коронного блюда — картофеля со специями и кружечки-другой эля. Но при появлении такого количества различных магов все они поспешили убраться. Сейчас к использующим магию на Ансалоне относились довольно дружелюбно (в отличие от прежних времен преследования и ненависти), но даже служащих добру Белым Мантиям особо не доверяли.

В первый раз Конклав провели через несколько лет после окончания Войны Копья, Карамон как раз открыл свою гостиницу для магов (многие заведения отказывались обслуживать их) — после чего случились некоторые неприятности. Завсегдатаи начали громко выражать возмущение подобным соседством, один уже выпил достаточно, чтобы начать издеваться над молодым магом в красной мантии. В тот раз жители Утехи могли наблюдать редчайшее зрелище — как Карамон впал в ярость. Об этом потом часто вспоминали за столами, но всегда в отсутствие великана. Друзья утащили дебошира на руках, когда смогли наконец освободить его голову из расщепленной толстой ветки.

После этого случая завсегдатаи во время проведения Конклава предпочитали убираться в другие заведения, а Карамон спокойно обслуживал заезжих магов. По окончании совета горожане потихоньку возвращались в «Последний Приют», и жизнь текла по-старому.

— Но сегодня ночью, — проговорил Карамон, с восхищением поглядывая на жену, — мы отправимся спать пораньше...

Они были женаты уже почти двадцать два года, но Карамон все еще был твердо убежден, что его Тика самая красивая женщина Кринна. У них было пятеро детей, три мальчика: Танин, двадцати лет, Стурм, которому едва исполнилось девятнадцать, шестнадцатилетний Палин, и две маленькие девочки: Лаура и Дезра, пяти и четырех лет. Двое старших страстно желали стать рыцарями, постоянно пребывая в поисках приключений, и почти не появлялись дома, а Палин старательно изучал магию («Это временно, — говорил Карамон, — парнишка скоро возьмется за ум»).

Что касается младших дочек... об этом в другой истории...

— Было бы хорошо, — повторил Карамон, — пораньше забраться в постель — для разнообразия.

Энергично подметавшая пол Тика поджала губы, чтобы не рассмеяться, и, вздохнув, сказала:

— Да уж, слава Богам. Я так устала, боюсь заснуть раньше, чем моя голова коснется подушки.

Карамон встревоженно посмотрел на жену и перестал вытирать кружки.

— Надеюсь, ты не так уж сильно утомлена, дорогая? Палин в школе, старшие навещают Золотую Луну и Речного Ветра, девчонки давно заснули, и, кроме нас, тут никого нет... Я подумал, мы могли бы... ну... у нас будет немного времени... поболтать...

Тика быстро отвернулась, пряча улыбку.

— Как тут не устать, — делано тяжело вздохнула она, — мне надо еще перестелить кровати, попробовать стряпню нового повара и проверить счета...

Плечи Карамона поникли.

— Ладно, тогда хорошо... — пробормотал он. — Иди скорей спать, а я тут за тебя все закончу...

Тика отбросила прочь метлу и, смеясь, обняла Карамона насколько смогла — объемы мужа за последние годы сильно увеличились.

— Ты большой тупоголовый пенек! — нежно воскликнула она. — Я просто дразнила тебя! Конечно, мы отправимся спать и «поговорим», уж ты никогда не забываешь о том, какие «разговоры» должны вестись между мальчиками и девочками. Пошли! — Она игриво потащила мужа в обеденный зал. — Погаси огни и запри дверь, работа подождет и до утра.

Карамон, ухмыляясь, захлопнул дверь и уже протянул руку к задвижке, когда снаружи послышался тихий стук.

— Проклятие! — нахмурилась Тика, торопливо задув свечу, которую держала в руке. — Кто это еще на ночь глядя? Притворись, что ничего не слышал, возможно, они уйдут...

— Не знаю... — Мягкосердечный Карамон засомневался. — Сегодня к вечеру подморозило...

— Карамон! — сердито бросила Тика. — Есть и другие гостиницы...

Новый стук в дверь, на этот раз более сильный, прервал ее.

— Хозяин? Сожалею, что так поздно, но мне отчаянно необходим ночлег, — послышался мелодичный голос.

— Это женщина, — произнес Карамон, и Тика поняла, что решение уже принято. Отказать любому мужчине или послать того в другую гостиницу муж мог, но прогнать женщину, путешествующую по ночам... Никогда.

— И что эта особа делает ночью одна? Держу пари, это не к добру, — сказала она.

— Тика, — начал Карамон умильным тоном, каким говорил всегда, когда надо было умаслить жену, — откуда ты знаешь? Может, бедняга пошла навестить больного родственника, а темнота застала ее по дороге, или...

Тика вновь запалила свечу.

— Ладно. Открывай.

— Иду! Иду! — заревел великан, бросаясь к двери. Потом встревоженно оглянулся на жену: — Надо бы разжечь огонь на кухне, она, может быть, голодна.

— Тогда удовлетворится холодным мясом и сыром, — отрезала Тика, с грохотом ставя подсвечник на стол. Хоть время и смягчило огненный цвет ее волос, но оно ничего не смогло поделать с характером, и Карамон немедленно отбросил мысль о горячей пище для незнакомки.

— Вероятно, она слишком устала, — сказал он, надеясь смягчить жену, — пойдет сразу наверх — спать...

— Хм! — фыркнула Тика, подбоченясь.— Ты собираешься открыть дверь или позволишь ей там замерзнуть?

Муж немедленно развернулся и широко распахнул створку. На пороге стояла женщина, при виде которой даже у добросердечного Карамона возникли мысли о правильности своего поступка. Гостья была закутана в толстый плащ, носила тяжелый шлем и особые кожаные перчатки — выдававшие в ней всадника на драконе. Само по себе ничего необычного в этом не было — последнее время в Утехе побывало множество таких людей.

Но шлем и плащ были темно-синими с черными узорами. Всполохи света от камина переливались на кожаных штанах и черных сапогах.

Всадница на синем драконе!

Такая персона не появлялась в Утехе с самых дней войны. Появись она в открытую днем, ее просто закидали бы камнями или, в лучшем случае, арестовали и бросили за решетку. Даже спустя двадцать пять лет после окончания сражений жители Утехи вспоминали синих драконов, сжигавших родной город и убивших тогда многих защитников. А ветераны, такие как Тика и Карамон, с особой ненавистью вспоминали драконов и их всадников, преданно служивших Королеве Тьмы.

Глаза из прорези шлема смотрели твердо и спокойно.

— Найдется комната на ночь? Я приехала издалека и нуждаюсь в крыше над головой. — Голос прозвучал устало... но немного нервно. Странница старалась держаться в тени и несколько раз бросила косой взгляд через плечо, посматривая на небо.

Карамон в нерешительности посмотрел на жену — Тика прекрасно разбиралась в характерах людей, что неудивительно при ее опыте владелицы гостиницы. Она быстро кивнула, и Карамон подвинулся в сторону, позволяя гостье войти. Всадница последний раз оглянулась и шагнула вперед, стараясь держаться подальше от яркого света.

Карамон тоже высунулся и посмотрел вверх, прежде чем закрыть за ней дверь. Красная и белая луны ярко светили в небе, удивительно сблизившись, хотя и не так, как будет через несколько дней. Черная луна была где-то рядом, но ее могли видеть лишь слуги Темной Королевы. Луны покровительствовали трем силам магии: доброй, злой и балансу между ними.

Тяжелый брусок с грохотом лег на свое место в паз. При этом звуке женщина непроизвольно вздрогнула и машинально ухватилась за жемчужную фибулу на плаще, испускавшую слабое свечение в полумраке зала. Рука дрогнула, фибула сорвалась и полетела на пол.

Карамон попытался поднять ее, но женщина двигалась быстрее. Она уже собралась спрятать фибулу в складках плаща, но Карамон остановил ее руку, хмурясь.

— Странное украшение, — сказал он, заставив женщину разжать пальцы, и показал застежку Тике.

Теперь, разглядев ее, силач уже пожалел, что прикоснулся к фибуле.

Тика смотрела на нее, поджав губы, наверняка прикидывая, не подвело ли ее чутье на этот раз.

— Черная лилия.

Матовый цветок с четырьмя острыми лепестками и кроваво-красной сердцевиной, растущий, согласно эльфийским легендам, на могилах несчастных, умерших не своей смертью. Лилия вырастает прямо из сердца невинной жертвы, поэтому, если ее сорвать, стебель начинает кровоточить...

Всадница быстро отняла руку, спрятав вещицу в складках отороченного мехом плаща.

— И где ты оставила своего дракона? — угрюмо спросил Карамон.

— Спрятала в одной из близлежащих долин. Не беспокойся, хозяин, он полностью под моим контролем и не доставит никаких хлопот. — Женщина стянула кожаный шлем, защищавший ее лицо во время полета. — Даю тебе слово.

Как только она сняла шлем, немедленно исчез страшный всадник на драконе, на его месте оказалась особа средних лет — точнее определить ее возраст было трудно. Заметны были первые морщины, но вызванные, пожалуй, горем, а не временем, заплетенные в косу волосы поседели, но казалось, не в свой срок. Глаза не были холодными и беспощадными, как у всех, кто служит Такхизис, скорее — нежными и грустными... даже испуганными.

— Мы верим тебе, миледи, — быстро сказала Тика, бросая пренебрежительный взгляд на Карамона, чего, говоря по чести, великан не заслужил.

Карамон никогда не спешил реагировать, но не потому, что был тупым (как думали некоторые его друзья еще в юности), а потому, что предпочитал рассматривать каждое новое и неожиданное событие со всех сторон. Такой способ думать занимал много времени и часто вводил в заблуждение не только его товарищей, но и жену. Но Карамон, отказываясь от поспешных выводов, часто делал необыкновенно проницательные замечания впоследствии.

— Миледи замерзла, — добавила Тика, в то время как ее муж стоял в оцепенении, глядя в пространство.

Жена предпочла не трогать его — она уже увидела признаки работы мозга Карамона. Тика взяла женщину под руку и проводила ее к очагу.

— Присаживайся, я сейчас подброшу дров. Не хочешь ли горячего? Мне потребуется лишь пара минут, а потом...

— Нет, спасибо, не надо разжигать огонь... Я дрожу не от холода, — произнесла женщина низким голосом.

Она скорее рухнула, чем присела на скамью. Тика опустила кочергу, которой ворошила угли.

— Что случилось, миледи? Ты только что выбралась из какого-то заточения? За тобой погоня?

Женщина удивленно подняла глаза, затем чуть улыбнулась.

— Почти угадала. По мне так заметно? — Всадница прикоснулась дрожащей рукой к щеке.

— Муж! — немедленно воскликнула Тика. — Где твой меч?

— А? Что? — вздрогнул Карамон, отвлекшись от размышлений. — Какой меч?

— Надо поднимать на ноги шерифа и городское ополчение... Не волнуйся, миледи. — Тика быстро сняла рабочий передник. — Никто не тронет тебя здесь.

— Стойте! Не надо! — Женщина испугалась ее слов больше, чем любой угрозы.

— Погоди, Тика, — произнес Карамон, кладя тяжелую руку на плечо жены. А когда он начинал говорить таким тоном, лучше было ему не перечить. — Все будет нормально, — успокоил он всадницу, вскочившую на ноги, — никто не скажет никому о тебе, миледи, пока ты сама этого не захочешь.

Всадница, тяжело вздохнув, вновь села на место.

— Но, любимый... — начала Тика.

— Она пришла сюда не случайно, — прервал жену Карамон, — и у нас в гостинице ей необходима не просто комната. Ей нужен кто-то, живущий в Утехе... Кроме того, не думаю, чтобы она спаслась из плена, она просто уехала. — Он помрачнел. — И вернется обратно тоже по собственному желанию.

Женщина вздрогнула и чуть поклонилась.

— Ты прав. Я действительно ищу одного человека в Утехе. Ты владелец гостиницы и можешь мне помочь... Мне необходимо переговорить с ним этой же ночью, дольше я не рискну здесь оставаться. Времени... — Ее пальцы в синих перчатках сжались в кулаки. — Времени почти не осталось.

Карамон повернулся к своему плащу, висевшему на крюке за стойкой бара.

— Кто это? Как его зовут? Я немедленно за ним отправлюсь, уж в Утехе мне все знакомы...

— Подожди-ка, — остановила его благоразумная Тика. — А для чего нужен этот человек?

— Я могу сказать его имя, но не могу сказать, для чего он мне нужен. Важно лишь, что ему этот разговор может принести больше пользы, чем мне.

Карамон вновь нахмурился:

— Это навлечет на него опасность?

— Не могу ответить, — спрятала глаза всадница, — сожалею, но...

Силач медленно покачал головой:

— Не могу же я разбудить человека посреди ночи и отвести навстречу гибели!

— Я могу солгать тебе, — вскинулась женщина, — могу сказать, что все будет хорошо, но я сама не знаю этого. Я владею страшной тайной и могу разделить ее только с тем человеком, которому она предназначена. — Она схватила Карамона за руку. — Под угрозой не просто жизнь, нет! Душа!

— Не нам судить ее, дорогой, — сказала Тика, — пусть этот неизвестный, кто бы он ни был, решит сам.

— Хорошо, я пойду и приведу его. — Карамон уже решительно завязывал плащ у горла. — Как его зовут?

— Маджере,— произнесла всадница.— Карамон Маджере.

— Карамон?! — изумленно повторил за ней Карамон.

Женщина неправильно истолковала его удивление.

— Я знаю, что прошу слишком многого... Карамон Маджере, Герой Копья, один из самых известных воинов Ансалона... Что у него может быть общего со мной? Но, если он спросит, скажи ему... — Тут она сделала паузу, обдумывая слова.— У меня есть вести насчет его сестры.

— Сестры! — Карамон отшатнулся, ударившись о стену. Гостиница содрогнулась.

— Паладайн, защити! — Тика вздрогнула. — Нет, только не это... Китиара?!

Глава вторая Сын Китиары

Карамон медленно стянул с себя плащ и, не глядя, повесил — мимо крюка. Тот сполз на пол, но великан не обратил на это внимания.

Женщина наблюдала за его действиями с растущей тревогой.

— Ты не собираешься привести ко мне Маджере?

— Ты его уже нашла. Карамон Маджере — это я. Всадница с недоверием воззрилась на него.

— Да спросите любого, — широко развел руки Карамон, словно обхватывая гостиницу и все земли вокруг. — Какой смысл мне лгать? — Он слегка покраснел и похлопал себя по объемному животу. — Может, я не очень похож на героя...

Внезапно всадница рассмеялась, сразу став моложе:

— Честно говоря, я ожидала увидеть великого лорда... Но так будет даже проще... легче...— Она пристально посмотрела на силача. — Да, теперь, приглядевшись, я узнаю некоторые черты... Она описала мне тебя как «большого человека, в котором мускулов больше, чем мозгов, всегда размышляющего о том, где бы основательно подкрепиться». Прости меня, но это слова Китиары, а не мои. Лицо Карамона потемнело.

— Я полагаю, миледи, ты знаешь — моя сестра мертва. Моя единоутробная сестра, которая была Повелительницей Драконов и союзницей Королевы Тьмы. И с чего бы ей рассказывать обо мне? Может, она и любила меня раньше, но однажды, как мне кажется, второпях об этом забыла.

— Мне лучше всех известно, какой была Китиара, — вздохнула женщина. — Она прожила под моей крышей несколько месяцев, лет за пять до войны. Наверное, лучше рассказать историю с самого начала. Я пролетела сотни миль, чтобы найти тебя...

— Может, подождем до утра? Всадница покачала головой:

— Нет, я не осмелюсь. Будет лучше, если я уйду с рассветом... Так вы меня выслушаете? Можете не верить мне. — Она пожала плечами. — Тогда я просто уйду и оставлю вас с миром.

— Пойду приготовлю немного крепкого чаю, — сказала Тика и двинулась в кухню, по дороге погладив массивное плечо мужа, молчаливо призывая того слушать.

Карамон грузно уселся рядом.

— Ну, хорошо. Как тебя зовут, миледи? Если ты, конечно, не собираешься скрывать свое имя.

— Сара Дунстан. Я жила и живу в Соламнии, в маленькой деревушке неподалеку от Палантаса. Именно там и началась эта история. Тогда мне было почти двадцать, я жила одна в доме, некогда принадлежавшем моим родителям, умершим от чумы за несколько лет до этого. Я тоже заразилась, но была одной из немногих, кому удалось исцелиться. На жизнь я зарабатывала ткачеством, научившись ремеслу у матери, и так и не вышла замуж. О, конечно, у меня были женихи, мне делали предложения, но я одно за другим отклонила их. Я никого не полюбила, а жить с нелюбимым человеком было выше моих сил. Перед войной жизнь была не особенно счастливой — слишком много неизвестности и плохих предзнаменований.

Сара приняла чашку с чаем, а Тика устроилась рядом с мужем, передав ему вторую. Карамон принял чай и, не глядя, отставил в сторону, сразу забыв о нем.

— Продолжай, миледи.

— Не надо звать меня миледи, я никогда не была ею. Я же говорю: работала ткачихой день и ночь, пока однажды в дверь не постучали. Выглянув, я сперва увидела сгорбившегося мужчину, но потом поняла, это девушка в массивной кожаной броне. У нее был меч и темные волосы, подрезанные, как у воина.

Тика посмотрела на Карамона, чтобы увидеть его реакцию. Описание Китиары было точным. Но лицо мужа ничего не выражало.

— Женщина открыла было рот, наверное, чтобы попросить воды, но тут силы оставили ее, и она рухнула в обморок прямо у меня на пороге. Я оттащила ее на кровать — видно было, что незнакомка тяжело больна, но я не особенно разбираюсь в подобных вещах. Тогда я кинулась к старухе-друиду, которая выполняла обязанности деревенской целительницы. Это было еще до того, как жрецы Мишакаль возвратились к нам, но друиды умели лечить собственными силами, чем спасли множество жизней. Возможно, именно потому мы не верили никому из ложных жрецов и не поддавались на их уловки. К тому времени, как пришла старуха, Китиара — она смогла сказать, как ее зовут, — пришла в сознание. Она пробовала встать с кровати, но оказалась слишком слаба. Старуха осмотрела ее и приказала лежать, но Китиара отказалась. «Это просто лихорадка, — сказала она, — дай мне средство от жара, и я продолжу путь». — «Это никакая не лихорадка, и ты прекрасно об этом знаешь, — бросила целительница, — ты беременна и, если немедленно не ляжешь в постель, потеряешь дитя».

При этих словах Карамон побледнел как полотно, а Тика поставила и свою чашку на стол, из опасения пролить чай, после чего крепко вцепилась мужу в локоть.

Сара вздрогнула и продолжала:

— «Я желаю потерять это отродье!» — закричала Китиара и начала сыпать проклятиями. Никогда еще я не слышала из уст женщины подобных изощренных и грязных ругательств. Слышать такое было просто ужасно, но на старуху все это не произвело никакого впечатления: «Ты не просто потеряешь ребенка, но и умрешь сама, если не принять необходимых мер». Потом Китиара неразборчиво бормотала о неверии в старого беззубого глупца, но могу вам сказать — она боялась, возможно, потому, что была слаба и больна. Целительница хотела, чтобы Китиару отнесли в ее дом, но я решила сама ее выходить. Думаете, это странно? Возможно, но мне было так одиноко... кроме того, у твоей сестры было несколько качеств, меня восхитивших...

Сара улыбнулась, а Карамон лишь покачал головой.

— Она была сильна и независима, такая, думалось мне, какой я смогу стать сама, если наберусь мужества. Потому она осталась со мной. Китиара действительно подхватила болотную лихорадку и ненавидела плод, зреющий внутри нее, страстно желая от него избавиться. Я ухаживала за ней больше месяца, потихоньку изгоняя лихорадку... Наконец Китиара пошла на поправку и даже умудрилась не потерять ребенка, но после выздоровления очень ослабела. Едва могла поднять голову от подушки, — знаете, наверное, как это бывает. Первое, о чем она попросила, придя в себя, это помочь ей избавиться от ребенка. Старуха-друид сказала: мол, уже поздно, все сроки прошли. Если бы не слабость, Китиара убила бы себя, но она едва могла говорить. С того дня она лишь считала дни до того момента, когда «сможет избавиться от маленького ублюдка и отправиться дальше».

Карамон неожиданно закашлялся и зажал рукой рот, Тика сжала его плечо.

— Когда пришло время рожать, — продолжила Сара,— Китиара уже восстановила силы, это было очень хорошо, потому что роды оказались крайне долгими и трудными. Два дня она терпела муки, прежде чем на свет появился здоровый и сильный малыш. К сожалению, такого нельзя было сказать о матери. Целительница, сразу невзлюбившая ее, прямо сказала — Китиара скоро умрет и перед смертью обязана назвать имя отца ребенка, чтобы тот взял на себя заботы о малыше. В ту ночь, будучи при смерти, Китиара назвала мне имя отца и обстоятельства зачатия. Но именно из-за того, кем он был, женщина взяла с меня страшную клятву никогда не говорить об этом никому. Я поклялась памятью матери. «Отнеси мальчишку моим братьям, Карамону и Рейстлину Маджере, они смогут вырастить его воином, — сказала Китиара, — особенно Карамон, он хороший боец, я ведь сама учила его». Конечно, я обещала все исполнить, ведь я думала, что она умирает. «Могу ли я в качестве доказательства что-нибудь передать твоим братьям? Иначе как они поверят мне? — спросила я ее. — К примеру, украшение или драгоценность?» — «У меня нет никаких драгоценностей... кроме меча... Отнеси мой меч Карамону, он узнает его... И скажи ему... скажи ему... — Тут Китиара посмотрела на ребенка, который кричал в колыбели у огня. — Мой младший брат так же вопил... Рейстлин всегда был очень болезненным... и когда он орал, Карамон развлекал его, устраивая театр теней...» Тут силы оставили ее, но потом Китиара зашептала вновь: «Надо сложить пальцы вот так, видишь, похоже на голову кролика... А Карамон говорил: мол, смотри, Рейст, зайчики...»

Великан застонал и уронил голову на руки, Тика немедленно обняла его и что-то мягко зашептала на ухо.

— Я сожалею... — произнесла Сара,— я забыла, насколько ужасно, должно быть, услышать такое. Мне не хотелось причинять тебе страдания, лишь только доказать...

— Все в порядке, миледи. — Карамон медленно поднял голову. На его лице отразилась мука, но он попытался сосредоточиться. — Иногда трудно справиться с воспоминаниями... особенно с такими. Но теперь я верю тебе, Сара Дунстан, и сожалею о своей подозрительности, только Кит или... или Рейст знали ту историю...

— Не стоит извиняться. — Сара погрела руки о кружку с чаем. — Ведь Китиара не умерла. Старуха-друид не могла поверить в это, она решила, что Китиара заключила договор с Такхизис. Я часто думала об этом, когда слышала потом об ее ужасных деяниях. Наверное, она пообещала Темной Королеве души других взамен собственной, иначе почему бы Такхизис позволила ей выздороветь.

— Страшные вещи ты говоришь! — Тика задрожала.

— Это не выдумки, — отрезала Сара, — я видела ее работу.

Она замолчала, мрачно изучая носки сапог, а Карамон с Тикой не отрывали от нее взглядов, словно заново увидев ее наряд и вспомнив, кто она такая.

— Ты сказала, ребенок выжил, — начал Карамон. — Думаю, Китиара бросила его?

Сара продолжила рассказ:

— Скоро Китиара уже была готова к путешествию, но за это время немного привязалась к ребенку. Он был чудным малышом, поверьте. «Я не смогу взять его с собой, — сказала она. — На севере собираются большие армии. Грядут великие дела. Мне нужно отправиться туда, зарабатывать славу и богатство мечом. Найди ему хороший дом. Я буду посылать деньги на его воспитание, а когда он подрастет для сражений, вернусь за ним». Я предложила отвести ребенка к братьям, но она обожгла меня гневным взглядом: «Забудь рассказы о моей семье! Забудь все, что я говорила! А особенно — забудь про его отца!» Тогда я робко попросила разрешения оставить ребенка у себя...— Сара залилась краской. — Я же была так одинока, поймите. И мне всегда хотелось иметь собственного ребенка, а тут словно Боги услышали мои молитвы и ответили. Китиаре идея понравилась, она доверяла мне, наверное, даже любила, насколько вообще можно любить другую женщину. Она пообещала мне присылать деньги всякий раз, как только получится, но мне было все равно. Я и сама могла прокормить нас с малышом. Перед отъездом Китиара поцеловала ребенка на прощание и передала его мне на руки... «Как ты назовешь его?» — спросила я. Китиара рассмеялась и ответила: «Пусть носит имя Стил». Потом она объяснила, что это имя — своего рода шутка, связанная с фамилией ребенка.

— Это, наверное, должно значить «Полуэльф»,— прошептал Карамон Тике. — Не вижу тут ничего смешного, особенно для Таниса. И все эти годы... — Он покачал головой. — Бедняга ничего не знал...

— Тише! — зашипела Тика. — Откуда ты можешь знать наверняка?

— Что, — насторожилась Сара, — о чем вы говорите?

— Жаль, я не оценил шутки, — сказал Карамон, — ну, с именем ребенка... Полуэльф.

— Полуэльф? — удивленно переспросила Сара. Быстро краснея, Карамон закашлялся и пробормотал:

— Ну, мы все знали о Танисе и Китиаре, можно сейчас уже не скрывать.

— Ах, вы думаете, отец ребенка Танис Полуэльф, — внезапно догадалась всадница. — Но тут вы не правы.

— Ты уверена? — теперь озадачился Карамон.— Хотя, конечно, мог быть кто-то еще...

— Любой человек в штанах...— одними губами проговорила Тика.

— Но ты сказала, ребенок был рожден за четыре года до войны, а тогда Китиара и Танис были любовниками. И это могло быть только после того, как она покинула Утеху вместе с... — Карамон захрипел от удивления и уставился на Сару. — Но это невозможно! Кит врет, я не верю ей!

— Ты про что? — потребовала разъяснений Тика. — Я не понимаю, о ком ты говоришь?

— Да как ты не помнишь...

— Карамон, — раздельно сказала Тика, — когда ты с Рейстлином и другими уехал из Утехи, я была маленькой девочкой. И ни один из вас никогда не рассказывал, что случилось за пять лет до войны.

— И верно, мы о них никогда не говорили. — Карамон медленно сосредоточивался. — Мы отправились тогда на поиски истинных Богов, но вспоминая сейчас, я понимаю — искали мы, прежде всего, самих себя. Как может мужчина или женщина рассказать об этом? Мы оставались немы, сохраняя истину в сердце и предпочитая слушать сказителей, которые за одну стальную монету сочинят все, что только душе угодно.

Он пристально посмотрел на Сару, которая смутилась и склонилась над кружкой с остывшим чаем.

— Я признаю, у меня нет никаких доказательств, — сказала она вызывающе,— точнее, есть, но я не могу их сейчас представить. Но вы мне верили до сих пор.

— Уже и не знаю, чему верить. — Карамон поднялся и медленно подошел к очагу. — Кто бы объяснил, что происходит?

— Говори, как зовут ребенка полностью, — рассердилась Тика.

— Стил, — произнесла Сара Дунстан, — Стил Светлый Меч.

Глава третья Белая роза, Черная лилия

— Боги сохрани! — воскликнула Тика. — Ведь это значит... линия его рода... Благослови, Паладайн!

Она испуганно вскочила, широко раскрытыми глазами глядя на Карамона.

— Китиара убила его! Убила отца собственного ребенка!

- Не могу в это поверить, — сказал Карамон глухо. Он сунул руки в карманы и раздраженно пнул головешку, собравшуюся выкатиться из очага на пол. Улетевшее полено осыпало дымоход искрами. — Он никогда бы... — Карамон сделал паузу, краснея. — В общем, конечно, мог...

— Он тоже был человеком, юношей, — мягко сказал Сара.

— Ты не знала его! — сердито крикнул Карамон.

— Но узнала чуть позднее. Ты выслушаешь заключительную часть истории?

Тика осторожно погладила мужа по спине.

— Заткнув уши, не заткнешь рот правде, — произнесла она эльфийскую пословицу.

— Только если это не досужие сплетни, — буркнул Карамон. — Скажи мне, миледи, ребенок еще жив?

— Да, твой племянник жив, — грустно сказала Сара, — ему двадцать четыре года, и, беспокоясь о нем, я прилетела сюда.

— Тогда продолжай.

— Как ты и говорил, Китиара и молодой рыцарь оставили Утеху, направляясь на север. Они искали известия о своих отцах, бывших Соламнийскими Рыцарями, поэтому казалось логичным им отправиться вместе. Хотя, боюсь, они были весьма недружной парой. С самого начала все пошло не так — даже причины, побудившие их отправиться на поиски, были различны.

Для Стурма это была святая цель, его отец являлся символом и образцом рыцарства, а для Китиары — совсем нет. Она знала или подозревала о предательстве своего отца и изгнании того из рядов рыцарства. Возможно, она даже поддерживала с ним связь, но прежде всего ее тянуло к армиям Темной Королевы, тайно формирующимся на севере.

Сначала Китиара думала о молодом Светлом Мече как о забавной игрушке с его вечным религиозным пылом и поисками предназначения. Но недолго. Вскоре он надоел, а потом и начал серьезно раздражать ее. Отказывался останавливаться в тавернах, называя их обителью Зла, каждую ночь проводил в молитвах. А дни тратил на проповеди о грехах Китиары. Она, возможно, и смолчала бы, но тут молодой рыцарь совершил ужасную ошибку — он стремился командовать, чего Китиара спустить не смогла, сами знаете... — Сара грустно улыбнулась. — В те месяцы, когда она жила у меня, мы делали все по ее желанию. Ели, что ей нравится, говорили, когда она хотела... «Стурм приводил меня в бешенство, — однажды, месяцы спустя, сказала мне Китиара, сверкая огромными темными глазами. — Я старше и более опытный воин! Я помогала его тренировать! И вдобавок он еще имел наглость приказывать мне!» Другой человек сказал бы просто: «Друг, нам не ужиться вместе. Пойдем разными путями», но только не Китиара.

Она желала преподать урок, доказать наглядно, кто сильнее. Поначалу Китиара решила вызвать Стурма на поединок и публично отдубасить как следует, но потом ей этого показалось мало. И она придумала подходящую месть: показать молодому рыцарю, что его броня самодовольства треснет при первом ударе. Она соблазнила его.

Карамон выглядел более чем ошеломленным — ведь он слишком хорошо знал обоих...

— Соблазнение Светлого Меча стало игрой для Китиары, развлечением на время скучного путешествия. Ты знаешь, какой очаровательной могла быть твоя сестра, когда хотела. Она перестала спорить, изображала восхищение и влюбленность в него, расточая похвалы и ласки. Стурм был благородной, идеалистической, возможно, чуть напыщенной натурой, но он был так молод...

Он начал думать, что приручил дикую кошку, наставил на путь истинный. И, без сомнения, влюбился в нее. Когда она начала свое соблазнение, юноша долго боролся с обуревающими его страстями — ведь Стурм дал обет целомудрия до брака. Но в этом возрасте кровь слишком горяча, тело зачастую действует без должного контроля духа, а он был просто человеком... Китиара уже набралась опыта в подобных вопросах, а молодой рыцарь — нет. Сомневаюсь, что он правильно оценивал происходящее, пока не стало слишком поздно. — Сара понизила голос. — Однажды ночью он пел молитвы — именно этот момент Китиара и выбрала. Месть была бы идеальной, если бы она смогла отвратить его от Бога... Все произошло, как и было задумано.

Повисла тишина, Карамон горько смотрел на умирающий огонь, Тика наматывала на руку край передника.

— На следующее утро, — вздохнула Сара, — рыцаря озарило. По его мнению, их действия, бесспорно, были греховны. Тогда он сделал единственное, что мог,— попросил ее руки и сердца.

Китиара расхохоталась и долго не переставала смеяться. Она издевалась над его верой и клятвами, презрительно бросив, что «это была просто игра», кричала, что не любит Стурма, а лишь презирает! Китиара достигла цели, увидела его пристыженным и сокрушенным, как и надеялась. Она уехала прочь, сказав мне потом: «Лицо Стурма стало совсем белым, словно я пронзила копьем его сердце. В следующий раз он будет так выглядеть на собственных похоронах!»

— Будь ты проклята, Китиара, — тихо сказал Карамон, ударяя кулаком в кирпичную стену камина. — Будь ты проклята...

— Тише, Карамон, — быстро вмешалась Тика, — она мертва, и кто знает, как теперь расплачивается за грехи.

— Удивлюсь, если ее страдания достаточны, — спокойно сказал Сара. — Я была молода и наивна, поэтому с трудом представляла, какие чувства испытал тогда юноша. Однажды я заговорила об этом с Китиарой, но она лишь рассердилась. «Он все заслужил» — ее вердикт был неизменным. Кроме того, Стурм отомстил — Китиара рассматривала собственную беременность как месть. Именно поэтому она взяла с меня клятву не разглашать имя отца.

— Тогда зачем ты пришла ко мне? — не выдержал Карамон. — Какая теперь разница? Если так, лучше про все забыть. Стурм Светлый Меч был хорошим человеком, жившим и умершим во имя идеалов рыцарства. Я назвал собственного сына в память о нем и не желаю видеть старого друга опозоренным. — Он потемнел. — Что тебе надо? Денег? У нас есть немного, но...

Сара, побледнев, вскочила на ноги, словно ее ударили.

— Мне не нужны деньги, иначе я приехала бы за ними раньше! Я обратилась за помощью, поскольку слышала, что ты достойный человек, но, видимо, ошиблась!

Всадница направилась к двери.

— Карамон, ты простофиля! — Тика бросилась вслед за Сарой и не дала ей надеть плащ. — Пожалуйста, прости его, миледи, он сказал, не подумав, слишком уж его расстроили известия... Это удар для всех, ты... Ты столько лет жила, зная обо всем, но нас это поразило словно громом... Подожди, присядь. — Тика ловко подвинула ногой скамью.

Лицо Карамона стало красным, как закат.

— Я и правда сожалею, Сара Дунстан, Тика права... Меня как будто рубанули наотмашь секирой! Сам не знаю, что говорю... Как мы можем помочь тебе?

— Просто дослушайте. — Сара махнула рукой и пошатнулась, Тика едва успела поддержать ее. — Простите меня, я слишком утомлена.

— Может, стоит все же передохнуть? — проговорила хозяйка.

— Нет! — Сара немедленно выпрямилась. — Времени как раз нет, а усталость моя больше касается души, чем тела. Сыну Китиары было шесть недель, когда она оставила его, и после этого живой мы ее не видели.

Не могу сказать, что я сожалела об этом, — Стала я полюбила как родного, может, даже больше... Мне казалось, это подарок Богов, спасающий от одиночества... Китиара сдержала обещание — она всегда посылала деньги и подарки Стилу. Я могла проследить за ее успешной жизнью: денег с каждым годом было все больше, а подарки становились невероятнее и богаче — маленькие мечи и щиты, кинжал с серебряной рукоятью в виде дракона на день рождения... Стил просто обожал их. Как и предсказывала мать, он рос воином.

Когда Стилу исполнилось четыре, вспыхнула война, и поток подарков иссяк, видимо, у Китиары появились более важные дела... Я слышала истории о Темной Госпоже... Как она возвысилась вместе с лордом Ариакасом, командующим армиями Зла. И помнила, как Китиара сказала мне, что, когда Стил станет достаточно взрослым для сражений, она возвратится за ним...

Я смотрела на мальчика, который к своим четырем годам был уже выше, сильнее и умнее, чем большинство его сверстников. Если его долго не было, я знала, что искать надо в таверне, где он раскрыв рот слушает рассказы о битвах солдат и наемников. Они открыто смеялись над Соламнийскими Рыцарями, называя их слабаками, прячущимися за тяжелыми доспехами, — мне не нравились такие истории, кроме того, наше селение было маленьким и слабым, и я боялась приближающихся сил Темной Королевы.

Потом я уехала. С сыном. — Сара жестко посмотрела на Карамона, словно бросая вызов.— И отправилась в сторону Палантаса. Там, думала я, мы будем в безопасности, а мальчик вырастет среди соламнийцев, узнает о Кодексе и Мере. Я думала, их мощь могла бы... — всадница сделала паузу и тяжело вздохнула, прежде чем продолжить, — могла бы противостоять растущей в Стиле тьме.

— В ребенке? — изумленно переспросила Тика.

— Именно в нем. Вы можете подумать, что я, зная его историю, все это надумала, но, клянусь именами светлых Богов, произнести которые теперь не имею права без наказания, я буквально видела сражение за его душу! Каждая добрая черта была пропитана злом, каждый злой поступок золотился добрыми намерениями. Я видела это тогда, вижу и теперь, но явственнее!

Сара опустила голову и смахнула непрошеную слезу с бледной щеки. Тика тепло обняла ее, а Карамон взволнованно поднялся и встал рядом, позволяя женщине закончить рассказ.

— Именно в Палантасе я впервые услышала рассказы других рыцарей о Стурме Светлом Мече, в основном презрительные. Как говорили, тот связался с чужеземцами — девицей-эльфийкой, кендером и гномом, — бросая вызов власти. Но простые люди любили Стурма, как ненавидели и боялись многих других рыцарей. Я говорила о Стурме со Стилом, пользовалась каждой возможностью, чтобы направлять мальчика по благородному пути отца...

— Так он узнал правду? — вмешался Карамон. Сара покачала седеющей головой:

— Как я могла? Это лишь смутило бы его. Как ни удивительно, но Стил ни разу не спросил меня о том, кто его родители. Я никогда не скрывала, что я лишь приемная мать, — слишком многие знали правду. Но я всегда жила, да и сейчас живу, в страхе перед вопросом: «Кто мои настоящие отец и мать?»

— Хочешь сказать, — удивленно начал Карамон, — он до сих пор не знает?!

— Теперь он знает имя матери, они позаботились сказать ему правду. Но никогда не спрашивал имя отца, возможно, он думает, оно мне неизвестно...

— Или не желает знать, — предположила Тика.

— А мне кажется, он должен узнать правду, — упорствовал Карамон.

— Зачем? — Сара бросила на него ожесточенный взгляд. — Вспомни битву за Башню Верховного Жреца. Как ты знаешь, рыцари победили, Повелитель Драконов Китиара была отброшена, хотя и страшной ценой. Она убила Стурма Светлого Меча, убила без жалости, как одного из защитников цитадели. Я была крайне испугана, услышав эту весть, представьте, что я испытала — смотреть на Стила и знать, что его мать недавно убила отца. Как объяснить такие вещи ребенку, когда даже у меня они не укладываются в голове?

— Не знаю, — уныло вздохнул Карамон, — просто не знаю...

Сара продолжала:

— В Палантасе мы прожили до самого конца войны, а затем меня охватил новый страх — ведь Китиара могла начать искать сына. Может, она и пыталась, но не сумела нас найти. Спустя некоторое время я услышала историю о дружбе Китиары с магом-эльфом Даламаром, учеником ее брата Рейстлина, который теперь стал хозяином Башни Высшего Волшебства в Палантасе.

Лицо Карамона стало серьезным и задумчивым, как всегда, когда при нем упоминалось имя близнеца.

— Извини, Карамон, — мягко продолжала Сара, — но когда я услышала о Рейстлине, то не могла думать ни о чем ином, кроме темной крови, бегущей в жилах моего ребенка. А, как мне казалось, Стил погружался в тень с каждым днем все больше. Он не походил на сверстников даже в забавах — все дети играли в войну, но для Стила война была не игрой... Скоро приятели отказались играть с ним — он слишком сильно избивал их...

— Избивал? — Глаза Тики удивленно распахнулись.

— О, он не был жестоким, — быстро поправилась Сара, — и всегда расстраивался потом. Стил никогда не находил удовольствия в причинении боли, хвала Богам. Но, как я уже сказала, игры не были для него просто играми, Стил сражался с жестокой страстью, сиявшей в глазах. Воображаемые враги становились для него реальными... потому-то другие дети начали избегать его. Он был одинок, но гордость не позволяла ему признать это.

А затем война вновь захлестнула Палантас, когда лорд Сот и Китиара напали на город. Множество людей погибли, наш дом сгорел в пламени пожара, а я плакала от радости, когда услышала о гибели Китиары. Мне казалось, Стил спасен — теперь темное облако вокруг него рассеется и он повернется к свету.

Все рухнуло в одну из ночей... Нас разбудил удар в дверь. Осторожно выглянув в окно, я различила силуэты трех всадников в черном. Все страхи вернулись ко мне, я опрометью кинулась к постели Стила и велела ему спасаться бегством через черный ход. Ему было двенадцать лет, и он отказался... Я думаю... думаю, он уже слышал черные голоса, взывавшие к нему. Он велел мне бежать, а сам остался, потому что никогда и ничего не боялся... Воины вышибли дверь, их командиром был... Вы помните, я упоминала Ариакаса?

— Командующий Армией Красных Драконов, погибший в храме во время последней битвы... Как он мог появиться у тебя?

— Некоторые говорят, он был любовником Китиары, — вставила Тика.

Сара лишь пожала плечами:

— Она у него не первая и не последняя. Я слышала, Зебоим, дочь Такхизис, была также очарована Ариакасом и стала его любовницей, родив от него сына — Ариакана. Он был искусным воином, сражавшимся в армии отца всю Войну Копья. Когда его, полумертвого, захватили в плен Соламнийские Рыцари, даже они отдали должное его храбрости и самоотверженности. Ариакан пробыл в заточении много лет, пока его не освободили, ошибочно посчитав, что во времена мира даже такой человек, как он, не сможет причинить вреда. Ариакан многое узнал про соламнийцев, даже начал восхищаться ими, хотя и презирал за то, что считал «слабостями».

Вскоре после освобождения Ариакана посетила Такхизис в облике Темного Воина, повелев ему собрать новый Орден рыцарей, которые бы посвящали служение непосредственно ей, так же как Соламнийские Рыцари — Паладайну. «Сегодняшние мальчишки вырастут с верой в меня, — сказала Такхизис Ариакану, — ты воспитаешь их в слепом поклонении, я стану их телом и душой. А когда придет срок, новые рыцари будут готовы отдать за меня и жизнь». — Сара перешла почти на шепот. — Скоро Ариакан начал собирать мальчиков и юношей для нового Ордена. И человек, ворвавшийся в мой дом под покровом ночи, был именно Ариаканом!

— Благослови, Паладайн, — пробормотала пораженная Тика. — Он узнал о сыне Китиары!

Всадница помотала головой:

— Не уверена. Ариакан утверждал, что Китиара все рассказала его отцу. Но мне так не кажется, я думаю... Уверена, за этим стоит Даламар, нынешний владелец Башни Высшего Волшебства, приведший Ариакана к нам...

— Но Даламар сказал бы... — горячо возразил Карамон, — он и я хоро...

Сара Дунстан воззрилась на него, широко раскрыв глаза.

— Нет, мы не друзья, — опередил ее вопрос силач, — мы просто уважаем друг друга. Кроме того, мальчишка мой племянник. В конце концов, Даламар просто обязан был сказать мне.

— Вот уж вряд ли! — фыркнула Тика, пожав плечами. — Он принадлежит Ложе Черных Мантий и служит Темной Королеве. Если Стил мог показаться ему ценным... В любом случае он непременно выполнит приказ.

Всадница с ужасом смотрела в ночь за окном.

— Такхизис нужен Стил, я сердцем чую. Она сделала все, чтобы отнять его у меня, и почти преуспела в этом!

— Что ты имеешь в виду? — удивился Карамон.

— Это причина, по которой я оказалась в Утехе. Прошлой ночью Ариакан сделал Стилу предложение стать темным паладином. — Сара нащупала фибулу в виде лилии и сжала ее. — Стать Рыцарем Ордена Такхизис.

— Ордена Такхизис? — ошеломленно переспросил Карамон. — Но таких рыцарей не существует!

— Уже существуют,— глухо произнесла женщина. — Хотя не многие еще об этом знают... их все больше.

Она нахохлилась, закутавшись в свой тяжелый плащ.

— Думаю, — мрачно произнес Карамон, — я знаю, кто там главный...

— Сын Китиары был одним из первых, кого искал Ариакан... Должна признать, он очень проницателен и догадался, как надо вести себя в разговоре со Стилом. Он общался с ним не как с мальчиком, а как с мужчиной, обещал сделать из него могущественного воина, командира легионов, помочь обрести славу, богатство, власть. Стил был очарован и добровольно согласился той ночью уйти с Ариаканом. Мои слезы и уговоры не изменили его решения. Я добилась только одного — мне позволили идти вместе с ним — должен же был кто-то готовить еду, чинить одежду и стирать ее... Кроме того... я понравилась Ариакану... — мягко закончила Сара. — Да, — добавила она, со стыдом и гордостью одновременно, — я стала его любовницей. И была ею много лет, пока не стала слишком старой для него или просто не надоела.

Лицо Карамона потемнело.

— Я понимаю тебя, — Тика погладила женщину по руке, — ты пожертвовала собой ради сына, только чтобы быть рядом с ним...

— Это действительно было единственной причиной, клянусь вам! — вдруг вскинулась Сара. — Я ненавижу их и их цели! Я ненавижу Ариакана! Откуда вам знать, что я вынесла, сколько раз была на волосок от самоубийства! Но я не могла бросить Стила одного. В нем еще оставалось добро, хотя они изо всех сил пытались погасить эту искру. Ариакан давно избавился бы от меня, если бы не Стил. Мой сын защитил нас обоих, хотя себе принес лишь вред. Ариакан в отместку не продвигал его в Ордене, Стилу приходилось видеть, как другие, менее достойные, становятся рыцарями раньше его. Он верен и честен, как и отец, но поскольку лоялен ко мне, так же лоялен и к ним... Его жизнь связана с Рыцарями Тьмы — и вот наконец ему предложили стать одним из них.

Через три ночи Стил Светлый Меч примет присягу, приняв обет и дав клятву Темной Королеве. Вот из-за чего я рисковала жизнью, ибо Ариакан убьет меня, как только узнает, что я сделала. Даже сын не остановит его.

— Доверься мне, — встревоженно сказал Карамон, — если тебе нужно убежище, я легко смогу все устроить...

— Нет, — ответила всадница, робко касаясь руки великана, — я хочу, чтобы ты остановил моего сына и своего племянника, не дал ему присягнуть Такхизис. У него светлая душа, хоть она и наполнена тьмой. Надо убедить его, что он совершает ужасную ошибку.

Карамон изумленно посмотрел на Сару:

— Если этого не могла сделать ты, женщина, которую он уважает и любит, за столько лет, что могу изменить я? Ведь Стил про меня даже не слыхал, с чего же ему вдруг доверять новоявленному дядюшке?

— Ты прав, — кивнула Сара, — но он мог бы выслушать отца.

— Его отец мертв, а тело, как я слышал, покоится в Башне Высшего Жреца.

— Говорят, оно обладает святой исцеляющей силой. Отец не оставит в беде своего сына!

— Ну... возможно... — засомневался Карамон, — я в своей жизни видел много необъяснимых вещей... Но все же что я должен сделать?

— Ты должен отвести Стила к Башне.

На лице Карамона вновь отобразилось крайнее изумление.

— Вот так просто?! А если он не захочет?

— О, Стил точно не захочет, — уверенно подтвердила Сара. — Тогда примени силу, приведи его туда под угрозой меча, если понадобится. Это будет нелегко, ибо он сильный и опытный воин, но ты-то — Герой Копья!

Ошеломленный, Карамон в полном молчании смотрел на сидящую перед ним женщину.

— Ты должен это сделать! — умоляюще сказала Сара, не замечая струящихся по щекам слез — усталость и горе окончательно сломили ее. — Иначе сын Стурма пропадет навсегда!

Глава четвертая Карамон пытается вспомнить, куда подевал свои доспехи

— Хорошо, — сказала Тика, быстро вскакивая на ноги, — если вы отправляетесь на рассвете, пора начать собираться.

— Что? — воззрился Карамон на жену. — Ты же не серьезно...

— Очень даже серьезно.

— Но...

— Мальчонка — твой племянник! — Тика уперла руки в бока.

— Да, но...

— И, кроме того, Стурм был твоим другом!

— Конечно, но...

— Это твой долг, и хватит об этом! — отрезала Тика. — Так, куда же мы убрали твои доспехи? — Она окинула мужа критическим взглядом. — Панцирь тебе не подойдет, но кольчуга, думаю...

— Ты хочешь, чтоб я полетел на синем драконе в... — Тут Карамон вопросительно глянул на Сару.

— ...крепость,— подсказала та,— на острове, далеко на севере Сиррионского моря.

— В крепость! Цитадель, заполненную легионами темных паладинов, служащих Такхизис! И под покровом тьмы я должен украсть оттуда рыцаря, ожидающего главного события в своей жизни, и доставить насильно в Палантас! Но даже если я останусь в живых, в чем сильно сомневаюсь, ты думаешь, Рыцари Соламнии разрешат нам спокойно войти в Башню? О, смотрите, Карамон и Рыцарь Зла! — Карамон почти кричал.

Пока он распалялся, Тика сходила на кухню.

— Если одна сторона не прикончит меня, — взревел хозяин гостиницы, — то уж другая своего не упустит!

— Тише, дорогой. — Тика возвратилась с мешком, источающим запах жареного мяса, и флягой воды. — К рассвету вы сильно проголодаетесь... Тебе еще нужна новая рубашка, а доспехи разыщи сам, вроде бы я их видала в большом сундуке около кровати... Не волнуйся, дорогой. — Подойдя, женщина мягко поцеловала мужа. — Сара наверняка знает, как проникнуть в крепость. Что касается Башни Верховного Жреца, Танис придумает план.

— Танис, — вяло повторил за ней Карамон.

— Разумеется. Вы подберете его по дороге, не можете же вы лететь одни. Ты не в самой лучшей форме, Карамон. Кроме того... — Тут Тика поглядела на Сару, стоящую у дверей и нетерпеливо теребящую край плаща, схватила мужа за ухо и потянула, заставляя наклониться к ее шепчущим губам. — Может, Китиара солгала, а настоящий отец мальчика — Танис! Он должен его увидеть... К тому же, — продолжала она уже громко, — Танис — единственный, кто действительно сумеет провести вас в Башню. Рыцари не смогут отказать ему или Лоране. Лорана — жена Таниса, — пояснила она для Сары, — была одним из лидеров рыцарей во время Войны Копья. Теперь оба они служат связующим звеном между людьми и эльфами. Ее брат, Портиос, глава эльфийского народа, потому любое оскорбление, нанесенное им, будет воспринято как оскорбление всей нации, а на это рыцари никогда не решатся. Ведь так, Карамон?

— Наверное, — пробормотал силач обескураженно: события развивались слишком стремительно для него.

Тика знала эту особенность мужа и умела ею пользоваться. Надо было спешить — стоит только Карамону получить передышку и начать все обдумывать, как он встанет столбом и никуда не сдвинется.

— Может, следует подождать, пока мальчики вернутся с равнин, — попробовал оттянуть решение Карамон.

— Откуда у нас столько времени? — возмутилась ожидавшая этого Тика. — Ты же знаешь, они прогостят у Речного Ветра и Золотой Луны не меньше месяца, охотясь и изучая леса. Ну а когда увидят прекрасные глаза дочек Золотой Луны, то желание возвращаться у наших сыновей пропадает напрочь. А теперь вперед, собирайся. — Она повернула голову Карамона в сторону их комнат. — Ты помнишь, как добраться до замка Таниса?

— Еще бы, — быстро ответил Карамон. Слишком быстро.

Потому Тика поняла: ее муж совершенно не помнит, но теперь будет упорно вспоминать, что и займет у него все время, нужное для сборов. И уж конечно, Карамон не вспомнит про разные опасности...

Как только муж исчез за дверью, оживление Тики испарилось, а плечи поникли. Смотревшая в окно Сара удивилась внезапной тишине. Обернувшись, она увидела несчастную Тику и быстро подошла к ней.

— Спасибо за помощь, я знаю, как нелегко тебе было согласиться на его отъезд... Не буду говорить, что нас не ждут опасности, это было бы неправдой, но... я действительно знаю способ проникнуть в цитадель. А попросить помощи у Таниса Полуэльфа — вообще прекрасная идея.

— Надеюсь, все будет хорошо, — произнесла Тика, нервно сжимая мешок с мясом. — Вчера я отослала в путешествие двоих сыновей. Они моложе, чем твой, но тоже хотят быть рыцарями. Я улыбалась, желала им счастливого пути, говорила, что увидимся через пару недель или месяц... И я не позволяю себе даже подумать, что может быть по-иному. Но... страхи все равно живут в глубине сердца...

— Я понимаю, — сказала Сара, — мне знакомо это чувство. Но, по крайней мере, ты знаешь, что твои дети едут под солнечным светом, а не окутаны тьмой...

Всадница прижала руку ко рту, с трудом сдерживая рвущиеся рыдания.

— А если мы опоздаем?! — проговорила она сквозь слезы. — Мне надо было решиться отправиться раньше, но... я до последнего мига верила, что Стил сможет измениться!

— Все будет в порядке, — успокаивала ее Тика, — еще не поздно...

Карамон выплыл из спальни. Кольчуга едва не лопалась на его могучих плечах и не прикрывала живот. На лице великана застыло оскорбленное выражение.

— Знаешь, Тика, — величаво произнес он, окидывая звенящие кольца хмурым взглядом, — я и забыл, какой она может быть тяжелой.

Глава пятая Неприятный сюрприз для Таниса Полуэльфа

Карамон действительно вспомнил, как добраться до замка Таниса в Солантусе, но только пешком. На его счастье, Сара была прекрасно знакома с картой Ансалона с высоты полета на драконе.

— У Ариакана превосходные источники информации, — чуть сконфуженно объяснила она встревоженному Карамону, который очень ясно мог представить, с какой целью Рыцарями Такхизис составляются карты континента.

Поездка была не из лучших — не очень-то удобно сидеть, скрючившись в седле дракона, да еще голодным (мясо силач давно съел), на пронизывающем ветру. Сон давно отлетел от него, и Карамон стал думать, как объяснить другу их появление. А если Танис — отец? Разумно ли сообщать ему об этом сейчас? А что скажет Лорана, ведь она никогда не общалась с Китиарой? А собственный сын Таниса, как он отнесется к новоявленному брату? Чем дальше забирался Карамон в дебри размышлений, тем ясней понимал — к Танису им не надо.

Он крикнул Саре поворачивать и лететь обратно к гостинице. Но та либо не расслышала его из-за порывов ветра, либо проигнорировала просьбу. Карамону оставалось только выпрыгнуть из седла, что на такой высоте означало неминуемую смерть. Потом великану пришло в голову силой заставить всадницу повернуть назад, но он вовремя вспомнил о драконе, с которым придется иметь дело потом, — синий еще при посадке бросал на него подозрительные взгляды.

Когда Карамон пришел к такому выводу, дракон приземлился на верхушку холма, откуда уже был виден замок Таниса.

Силач слез на землю и осмотрелся. Светало. Сара быстро успокоила дракона, приказывая ему остаться и вести себя смирно, во всяком случае, Карамон надеялся, что она говорила именно это, ибо он не понял ни слова. Затем всадница направилась прямиком к роскошному строению. Заметив, что спутник стоит на месте, она непонимающе обернулась.

— Что случилось?

— Я не уверен... — начал Карамон задумчиво. Выражение лица Сары резко изменилось, видно было, что она вот-вот снова разрыдается.

— Ладно, — сказал он уныло, — уже иду...

— Карамон Маджере! Из всех тупоумных... Миледи извинит меня? — галантно спросил Танис Сару, отводя Карамона за рукав на другую сторону огромной, ярко освещенной залы. — Ты не думал, что все это пахнет самой обыкновенной западней? — прошептал он.

— Думал, — сказал Карамон.

— И?! — требовательно спросил Танис.

— Думаю, это не западня, — ответил после небольшого размышления силач.

Танис вздохнул.

— Ну зачем темным паладинам, — продолжал Карамон, — пожилой владелец гостиницы? Какая от меня выгода?

— Конечно, — кивнул встревоженный Танис, — но ловушка могла быть рассчитана не на тебя...

— А на тебя,— мудро заключил силач,— ты намного важнее. Но это Тика, а не Сара предложила обратиться к тебе... — Он задумался еще глубже, затем объявил: — Уверен, Тика не хочет заманить тебя в ловушку.

— Безусловно нет! — не выдержав, гаркнул Танис. — Хорошо... может, это все и не западня... Может, я просто... не хочу... — Он тряхнул головой и начал сначала: — Я помню ужасный день, когда умерла Китиара, помнишь, она пыталась убить Даламара? Он остановил ее... — Танис судорожно сглотнул и продолжил: — Китиара умерла на моих руках, а затем Рыцарь Смерти прибыл потребовать ее... Я слышал голос, умоляющий спасти от страшной судьбы... «Даже после смерти она обращается к тебе», — сказал тогда Даламар. Так вот, Карамон, я до сих пор слышу ее!

— Нет, Танис, это не она, это ее сын... если верить Саре Дунстан...

— Я уж и не знаю, чему верить... Но ты прав, мы должны узнать правду и сделать все, что сможем, для этого молодого человека, независимо от того, чей он сын. Кроме того, у нас появится шанс узнать побольше о темных паладинах. До нас доходили слухи, но мы так и не смогли проверить их истинность. Ее появление, — искоса глянул он на Сару, напоминающую в своем черно-синем плаще некую мрачную статую, — лучшее подтверждение наших опасений.

Карамон вздохнул.

— А теперь, — криво улыбнулся Танис, — мне предстоит действительно трудная задача — придется поговорить с женой...

Он скрылся более чем на час, а Карамон мерил шагами зал, представляя, о чем его друг может беседовать с Лораной. Она знала об отношениях Таниса и Китиары и понимала, что чувства угасли еще в далеком прошлом. Но как быть теперь, когда, возможно, появился ребенок? Карамон почти не рассматривал возможности отцовства Стурма. «Почему Китиара солгала?» — думал он — и не находил ответа. Он не понимал причин и половины поступков, которые совершала его старшая единоутробная.

Наконец в зал вышел Танис рука об руку с женой. Лорана улыбалась, и Карамон вздохнул с облегчением. Она даже подошла к сгорбившейся в углу у камина Саре и что-то ободряюще ей прошептала. Силач заметил, как выглядит Лорана по сравнению с мужем, — вечная трагедия эльфийско-человеческих отношений. Хоть у Таниса и текла в жилах половина крови эльфов, он не мог так сопротивляться времени, как жена. Двадцать лет назад они выглядели ровесниками, теперь их легко можно было принять за отца и дочь.

— В конце концов, они знали, на что идут, — пробормотал Карамон, — пусть наслаждаются всем временем, которое имеют, — и хватит об этом...

Танис был готов отправиться в дорогу немедленно — как официальный посол между Рыцарями Соламнии и эльфийскими народами, он, как и жена, часто бывал в разъездах. Увидев его в старой кожаной броне, так любимой эльфами, и зеленом плаще, Карамон невольно улыбнулся, вспомнив их былые скитания.

Наверное, Лорана подумала о том же, потому что, подойдя к мужу, дернула его за отросшую бороду, признак человеческой крови, и сказала на ухо что-то по-эльфийски, отчего Танис немедленно заулыбался. Он попрощался с женой и сыном, хрупким, болезненным мальчиком, любимым обоими родителями до безумия. Ребенок был больше похож на мать, с тем бледным лицом, которое часто бывает у детей, нечасто выходящих на улицу.

«Танис и Лорана держат его в золотой клетке, — подумал Карамон, — и так вскоре потеряют. Если бы он был только эльф, — пусть бы сидел себе целый день за книгами. Но мальчишка был и человеком. Посмотри в его глаза, Танис! Как провожает тебя сын, когда ты отправляешься в очередное путешествие на поиски приключений, о которых он только читал!»

— Когда-нибудь, Танис, — тихо проговорил силач, — ты вернешься домой и увидишь, что клетка опустела!

Они как раз поднимались на вершину холма, где, свернув крылья, дремал дракон.

— Что ты там бормочешь, Карамон? — спросил Танис мрачно, настороженно разглядывая дракона, который не слишком обрадовался запаху эльфа.

Гигантская рептилия немедленно проснулась, из ноздрей показались струйки огня, огромная пасть лязгнула белыми клыками. Однако Сара Дунстан оказалась опытным всадником — резким окриком она успокоила дракона и стремительно запрыгнула в седло. Потом забрался Карамон и одним движением мощной руки поднял к себе друга.

— Да просто говорил сам себе, что твой малыш выглядит почти здоровым, — солгал великан,

Танис в этот момент ерзал, стараясь устроиться в седле поудобней, что было практически невозможно — ему пришлось цепляться за обширную спину Карамона. Но другого выхода не было, разве устроиться на коленях у друга.

— Спасибо! — с гордостью откликнулся Танис, любяще посмотрев на сына, следившего за их отлетом, широко распахнув миндалевидные глаза. — Мы с Лораной уверены, он идет на поправку... если бы мы только знали, в чем причина... Но даже жрица Крисания не может дать точного ответа.

— Может, ему стоит больше бывать на свежем воздухе? — предположил Карамон. — Разреши ему приехать погостить к нам, мои парни взяли бы его с собой на охоту, покататься верхом...

— Ладно, там посмотрим, — сказал Танис таким тоном, что стало ясно: он этого никогда и ни за что не допустит. — Нет ли следов погони, миледи?

Карамон, решивший не продолжать тему, посмотрел по сторонам. Утро давно кончилось, сменившись яркими лучами осеннего солнца, но прозрачный воздух вокруг них был чист на многие мили.

— Если мне повезло, меня не хватились, — откликнулась Сара, хотя выглядела напряженной. — Я сейчас драконий мастер и должна часто отлучаться, муштруя зверей. Я позаботилась об этой должности еще много лет назад.

Она склонилась к шее дракона и сказала несколько слов — синий мощно оттолкнулся лапами и прыгнул в воздух, разворачивая огромные крылья. Сделав круг над замком, они взяли направление на север.

— Мы доберемся до цитадели после наступления темноты, — крикнула всадница, — жаль, что потеряем день, но иначе не выйдет. А с Рыцарями Соламнии будут неприятности? — тревожно спросила она Таниса.

— С рыцарями всегда неприятности! — прорычал тот в ответ. Он находился не в лучшем расположении духа, но Карамон не мог винить друга. Не каждый день получаешь известие о сыне, которого никогда не видел... — Помоги нам, Паладайн...

Синий дракон повернул шею и свирепо уставился на друзей, но Сара немедленно выкрикнула команду, и животное неохотно продолжило полет.

— Не стоит при нем больше употреблять имя этого Бога, — спокойно заметила всадница.

После этого разговор прекратился сам собой, скорость возросла, и свист воздуха, разрезаемого мощными крыльями, заглушал все вокруг. Поэтому они покинули Ансалон в полном молчании, двигаясь в сторону ненаселенных мест, в логово тьмы.

Оставалось два дня.

Два дня, чтобы спасти заблудшую душу.

Глава шестая Цитадель Гнездо Бури

— Бог мой, — мрачно сказал Танис, старясь не упоминать имени Бога, к которому обращался, но призывая того быть свидетелем его удивления. — Да она огромна!

— Как называется крепость? — поинтересовался Карамон у Сары.

— Гнездо Бури, — крикнула в ответ всадница. Ее слова унес ветер, и силачу показалось, это именно стихия заговорила с ним. — Так ее назвал Ариакан, сказав, что когда распахнутся врата цитадели, буря, вышедшая из нее, сметет все на Ансалоне.

Твердыня обосновалась далеко к северу от материка, мрачная и неприступная, возведенная на большом острове, поднимавшемся из воды острыми зубьями скал. Высокие стены влажно блестели от брызг крутых волн Сиррионского моря, огни сторожевых постов полыхали на верхушках острых башен, на фоне звезд угадывались черные силуэты множества драконов, круживших над Гнездом Бури.

— Что за волнение? — нервно спросил Карамон.

— Это не из-за нас, — успокоила его Сара, — воины отрабатывают тактику ночных нападений. Ариакан считает одной из главных ошибок последней войны действия при дневном свете. Теперь рыцари учатся использовать темноту как союзницу.

— Не каждое судно сможет хотя бы приблизиться к этим берегам, — пробормотал Танис, разглядывая пену бурунов и скалистую береговую линию.

— Море здесь всегда бурно, даже минотавры, искусные мореплаватели, не рискуют забираться так далеко на север. Вот почему Ариакан выбрал это место для цитадели. Сюда можно попасть лишь с помощью магии или на драконе.

— Ну, по крайней мере, нас не заметят в такой круговерти, — облегченно выдохнул Карамон.

— Именно на это я и рассчитывала, — кивнула наездница.

На них действительно мало обращали внимания — лишь гигантский красный раздраженно рявкнул, когда меньший синий пронесся между ним и тренировочной целью — башней. Драконы обменялись проклятиями на своем наречии, а в ответ на ругань красного наездника Сара ответила не менее грубыми оскорблениями.

Уверенной рукой наездница направляла синего сквозь развернувшееся сражение. Карамон потрясенно смотрел по сторонам, удивленный численностью и навыками закованных в черную броню паладинов, которые изображали «защитников крепости». Впрочем, и драконы не использовали самого мощного своего оружия — огненного дыхания или заклятий молнии. Танис с мрачным выражением лица впитывал открывшуюся картину, стремясь запомнить малейшие детали.

Сара приказала дракону приземлиться в безлюдном углу обширного крепостного двора, достаточно тихого по сравнению с суматохой наверху.

— Мы рядом со стойлами, — прошептала женщина Карамону и Танису, пока те спускались на землю. — Держитесь в тени и не вмешивайтесь в разговор.

Оба кивнули, согнувшись под черно-синими плащами. Сара привезла один, в расчете на Карамона, а Танису ей пришлось отдать свой, она лишь заботливо отколола черную лилию.

— Не прикасайтесь к ней, — предупредила она, — на ней благословение темных жрецов.

— Но... ты же держишь ее в руке? — удивился полуэльф.

— Я умею с ней обращаться, — мягко объяснила Сара.

Синий дракон взлетел и отравился к своему логову, устроенному где-то вне стен цитадели. Из длинного ряда стойл донеслось нетерпеливое ржание — кони, возбужденные звуками битвы, рвались на волю.

— Наши рыцари чувствуют себя уверенно не только на спине дракона, но и в седле, — сказала Сара.

— Ариакан все продумал, да? — проворчал Танис. — А где содержатся драконы?

— Конечно, не здесь. Остров слишком мал для них... Где они живут, никто точно не знает, они лишь прилетают по нашему зову.

— Тише, — зашептал Карамон, придерживая наездницу за локоть, — мы не одни...

Пробегавший мимо хобгоблин приблизился и поднял повыше факел, шипящий под каплями дождя.

— Это еще кто? Никто из синих не вылетал сегодня... А-а, женщина Ариакана!

Сара сняла шлем и тряхнула гривой роскошных волос.

— Для тебя, червя, — лорда Ариакана! Кроме того, я не чья-то женщина, а своя собственная. Или ты забыл мое имя, Глоб? Оно слишком длинное для твоего крошечного ума?

Хобгоблин насмешливо ощерился:

— И что ты делаешь здесь так поздно, миледи С-сара? И кто это с тобой?

Небольшие, свинячьи глазки узрели Карамона и Таниса, хотя те постарались по возможности отступить в тень.

— На твоем месте я бы не задавала слишком много вопросов, Глоб, — ледяным тоном заметила Сара. — Лорд Ариакан не любит, когда суют нос в его дела. Проследи, чтоб мой дракон получил все, что ему нужно. А вы, двое, — коротко кивнула она, — за мной.

При упоминании имени повелителя хобгоблин отступил назад, но смерил закутанных Карамона и Таниса подозрительным взглядом. Когда полуэльф проходил мимо, порыв ветра, словно посланный Темной Королевой, рванул синий плащ и растрепал длинные волосы, продемонстрировав острое ухо.

Хобгоблин судорожно втянул воздух и поднес факел так близко к лицу Таниса, что едва не подпалил тому бороду.

— Эльф! — завопил он и разразился проклятиями. Карамон уже выхватил меч, когда Сара кинулась между человеком и гоблином.

— Глоб, ты круглый дурак! Вот теперь повелитель Ариакан точно приколотит тебя за уши к стене!

Она выхватила факел из руки хобгоблина и швырнула его в грязь — огонь, зло зашипев, угас.

— Да что я сделал? — оправдывался Глоб. — Он же шпион, проклятый эльф!

— Конечно эльф, — прорычала Сара, — да к тому же и двойной агент милорда! Ты будешь кричать об этом на каждом углу, пока Ариакан не вырежет твой поганый язык?

— Я буду нем, — буркнул Глоб, — милорду известно об этом.

— Если бы тебя прижал любой из Белых Мантий, ты в два счета расстался бы с подобной уверенностью, — мрачно произнесла наездница.

Карамон снял руку с меча, но по-прежнему угрожающе нависал над Глобом, а Танис негодующе запахнул полу плаща, сердито разглядывая хобгоблина. Тот отвечал ему не менее негодующими взглядами.

— Плевать мне, что ты говоришь, я немедленно обо всем доложу.

— Язык твой, — пожала плечами Сара, — вспомни случай с Блошем. Можешь спросить у него, только не жди ответа...

Хобгоблин, вздрогнув, нервно облизал вышеупомянутым языком гнилые зубы.

— Нам сюда, — указала наездница.

Карамон и Танис двинулись за ней, заметив, как Глоб кинулся на другой конец двора к высокому человеку в черной броне. Он лихорадочно что-то ему говорил, но до Карамона долетело лишь слово «эльф».

— Идите, как будто ничего не происходит, — прошептала Сара.

— Надо было свернуть гаду шею, — сплюнул Карамон, поглаживая рукоять меча.

— А куда бы дели тело? — холодно спросила практичная Сара. — Порядки тут строгие, обязательно бы нашли и подняли тревогу.

— Эта шлюха Ариакана... — ясно донеслось до них. Наездница вздрогнула, но смогла выдавить улыбку:

— Вот теперь нам не нужно волноваться... Слышите? Рыцарь наотмашь ударил хобгоблина по лицу, отправив в кучу навоза:

— Упоминай имя миледи Сары с уважением, жаба! Брезгливо тряхнув перчаткой, он отправился по своим делам.

— Этот соображает быстрее — сразу понял, что мы можем оказаться настоящими шпионами, — шепнул Танис.

Карамон промолчал, продолжая оглядываться назад.

— Все в порядке, — пожала плечами Сара, — даже если бы нас заметили — Ариакан действительно уже приводил сюда шпионов. Главным образом, как мне кажется, чтобы устрашить. Один гоблин бросился к нему с доносом и поплатился языком.

— А дракон не разболтает?

— Ей я преподнесла ту же идею. Всполох верна мне, она же синяя. Синие не похожи на красных...

— Тот рыцарь... — начал Танис. — Он относится к тебе с почтением...

— Да, для шлюхи, — закончила за него Сара.

— Я не то хотел сказать...

— Но ты это подумал. — Наездница тяжело шагала вперед, не опуская головы под каплями дождя, стекающими по ее щекам.

— Извини, Сара... — Танис мягко взял ее под руку.

— Тебе не за что извиняться, это правда. — Женщина посмотрела полуэльфу в глаза. — Я такая, какая есть, мне нечего стыдиться. Если бы понадобилось, сделала бы это снова. А чем ты пожертвуешь ради собственного сына — богатством, честью, жизнью?

Облака, несущиеся по ночному небу, внезапно разошлись, Солинари, серебряная луна, освободилась из плена. Ее яркий свет объял Гнездо Бури, и на миг Танис разглядел собственное будущее, вспыхнувшее перед ним, как будто слова Сары открыли невидимую дверь. В ней стоял его сын, и воздух вокруг него тихо звенел от предчувствия опасности. Снова набежали тучи—и дверь захлопнулась.

Танис вздрогнул и тряхнул головой.

— Ариакан неплохо обращался со мной, — защищаясь, проговорила Сара, истолковав молчание эльфа как неодобрение. — Наши отношения никогда не подразумевали большего, Ариакан не собирается жениться — ни сейчас, ни когда-либо. Вот уже более сорока лет его невеста — война... Истинный рыцарь, считает он, должен иметь истинную любовь. Истинной любовью может быть только битва. Он считает себя отцом всех юных паладинов, преподнося им уроки чести и самопожертвования, в которых видит ключ побед Соламнийских Рыцарей. Ариакан говорит ученикам: «Не рыцари победили нас — мы сами нанесли себе поражение, преследуя мелкие цели и потакая личным амбициям, вместо того чтобы объединиться для служения Королеве».

— Зло повернулось против себя, — пробормотал Танис, пробуя стряхнуть страх, испытанный им во время недавнего видения.

— Не совсем так, — возразила Сара. — Этих рыцарей вырастили вместе, словно в семье. Каждый юный паладин пожертвует собственной жизнью ради брата... или служения Темной Королеве.

Танис покачал головой:

— Мне трудно поверить в твои слова. В самой природе зла заложены эгоизм и жажда власти. Если бы это было не так...

Он замер.

— Тогда? Что случилось бы тогда? — настойчиво спросила наездница.

— Если носители зла начнут сражаться во имя какой-то единой цели, которую почитают священной... тогда мир и впрямь окажется в большой опасности, спасите, Боги...

Полуэльф вздрогнул от порыва ледяного ветра.

— Прибереги свое мнение и благодарности, — сказала Сара, — ты еще не видел сына Стурма.

Глава седьмая Почему ты никогда не спрашивал?

Жилище Сары состояло из двух комнат за толстыми стенами, словно сам дом был напуган ревущими волнами, беспрестанно бьющимися о скальную гряду. Танис постоянно слышал монотонный гул воды, воздух был наполнен солеными брызгами.

— Быстрее,— поторопила наездница, отпирая дверь.— Стил скоро вернется с дежурства.

Она подтолкнула их внутрь, в сухое и уютное помещение. Обстановка не изобиловала роскошью: над очагом висел железный котел, рядом стояли стол и два стула. За занавеской, скрывающей вход в другую комнату, виднелись кровать и большой деревянный сундук.

— Стил живет в казармах с другими рыцарями.— Сара торопливо бросала в котел мясо и уже нашинкованные овощи, пока Карамон помогал разводить огонь. — Но ему разрешают приходить сюда ужинать.

Танис, все еще подавленный после мрачного видения, ничего не ответил. Сара долила воды, под руками Карамона уже вовсю гудело сильное пламя.

— Вы спрячьтесь за занавеской, — предупредила наездница, — надеюсь, вы понимаете, что нужно соблюдать тишину. К счастью, сегодняшний шторм прекрасно глушит посторонние звуки.

— Что ты задумала? — поинтересовался Танис. Сара вытащила из потайного кармана маленький пузырек с какой-то жидкостью.

— Сонная настойка.

Полуэльф понимающе кивнул, хотел что-то сказать, но наездница приложила палец к губам и показала в сторону спальни. Карамон и Танис укрылись в полутемной комнате, прижавшись к стенам на случай, если юноша мимоходом заглянет внутрь. Силач быстро нашел прореху в материи, позволявшую наблюдать за происходящим, Танис покопался немного и отыскал еще одну.

Сара стояла у котла, медленно помешивая варево, в ее руке подрагивал пузырек с настойкой. Женщина никак не могла решиться вылить его, от напряжения ее лицо побелело, на лбу выступили капли пота. Танис тревожно глянул на Карамона — что, если она не собирается усыплять Стила?!

Рука Карамона вновь поползла к мечу, оба они еще не знали, что предпринять, если Сара предаст их. Внезапно, пробормотав тихие слова, возможно молитву, наездница опрокинула пузырек в тушащееся мясо.

Одновременно с этим входная дверь содрогнулась от громкого стука. Сара торопливо опорожнила склянку и судорожно вытерла пот со лба.

— Входи!

Схватив метлу, женщина начала подметать пол, убирая нанесенную с улицы грязь. В открывшуюся дверь вошел молодой человек — Карамон едва не вывалился из-за занавеса в попытке разглядеть его. Танис красноречивыми знаками велел ему вернуться на место, но сам при этом не отрывал глаз от прорехи.

Юноша стоял спиной к ним. Он не спеша развязал плащ, снял перевязь с мечом в черных ножнах, украшенных секирой, черепом и черной лилией, затем стащил панцирь и быстрым, нетерпеливым жестом сдернул шлем. У Таниса защемило сердце — он сотни раз видел, как таким движением снимала шлем Китиара. Наклонившись к Саре, юный паладин поцеловал ее в щеку и спросил:

— Как ты, мама? Ты не заболела? Вид у тебя не очень бодрый.

Женщина покачала головой:

— Нет, просто устала. Было много дел, Стил. Расскажу позже, а сейчас раздевайся, ты промок до нитки. Надо переодеться в сухое, иначе сам сляжешь.

Стил развязал кожаный шнурок на голове и тряхнул гривой темных волос — оба наблюдателя мгновенно узнали пышные кудри Китиары. Юноша повернулся к огню, и пламя подсветило его лицо... Карамон изумленно захрипел.

— Что это за шум? — мгновенно напрягся Стил. Карамон зажал рот и отпрянул от занавеса, Танис прекратил дышать, обратившись в камень.

— Это ветер бьется в разбитые ставни, — проговорила Сара.

— Но я же поставил новые в прошлый раз, — нахмурился рыцарь.

— Значит, щеколду опять вырвало. Ешь, пока не остыло, все равно ты ничего не сможешь сделать со ставнями, пока бушует шторм.

Стил бросил подозрительный взгляд на вход в спальню, но вернулся назад к камину. Танис перевел дух и приник к прорехе — юноша уже положил себе в тарелку мяса и собирался ужинать, но подозрительное выражение не покидало его лица.

Полуэльф сделал Карамону знак приготовиться — оба воина замерли в ожидании удачной возможности.

Стил попробовал первую ложку и, скривившись, тут же отложил ее в сторону.

— Что такое? — сразу встревожилась Сара. — Тебе не нравится?

— «Ешь, пока не остыло»,— передразнил юноша. — Мама, да ведь дождь за окном не намного теплее! Ты что, начала готовить пять минут назад?!

— Извини, дорогой, — тяжело вздохнула женщина, а вместе с ней и Танис в укрытии. Он сейчас переживал за дрожащую всадницу: Стил не мог не заметить ее бледного лица.

— Что случилось, мама? — серьезно поинтересовался юный воин. — Я слышал, тебя не было всю ночь... Чем ты занималась?

— Я... я перебрасывала нескольких шпионов с континента...

— Ты летала на континент? — Брови Стила сошлись к переносице.— Это слишком опасное задание для тебя! Мне придется поговорить с лордом Ариаканом.

— Не беспокойся, сынок, все в порядке. — Сара чуть успокоилась. — Не он послал меня, я сама вызвалась. Иначе бы на Всполох полетел кто-нибудь другой, а этого я не могла допустить. Ты знаешь, какой она может быть темпераментной.

Женщина подошла к очагу и пошевелила дрова кочергой. Стил, сощурившись, пристально наблюдал за ней.

— Мне не очень верится, что ты возила шпионов, мама. Тут, видимо, дело в другом...

Сара вновь похолодела.

— Да, ты угадал. — Всадница не отрывала взгляда от пляшущих язычков пламени. — Я сделала это в наших с тобой интересах.

— Хочешь сказать, ты посылала шпионов для меня? — развеселился Стил.

Танис и Карамон изготовились для прыжка — ситуация могла выйти из-под контроля.

Сара отбросила кочергу, поднявшую фонтан искр, и развернулась к сыну.

— Наступит момент, и ты, Стил, отправишься на войну, а моя цель — любым способом сохранить тебе жизнь! — Женщина судорожно сжала кулаки. — Сын мой, одумайся! Сохрани душу и откажись от присяги!

— Мы уже закончили обсуждать эту тему, — сухо бросил юноша.

Сара кинулась к нему и порывисто обняла:

— Ты передумаешь, Стил, я уверена в этом. Не отдавай душу Темной Повелительнице!

— Не понимаю, о чем ты говоришь, мама, — устало скривился юный воин, отстраняясь.

— У тебя есть сомнения, — севшим голосом сказала Сара, оглядываясь на ливень за окном. — Именно поэтому ты так долго тянул с принесением клятв и не поддавался давлению Ариакана...

— Я все решил для себя, мама! — рявкнул Стил. — Действительно, скоро начнется война, и думаешь, я хочу возглавить отряд хобгоблинов, в то время как друзья-неумехи полетят в бой на драконах? И завоюют весь почет и славу? Я принесу клятву и буду служить Темной Королеве искренне и честно. А насчет души — она моя и моей останется навсегда, а не будет принадлежать Богине или другому человеку.

— Не уверена, сын, не уверена...

Стил промолчал, затем решительно подошел к камину и заглянул в котел.

— Ну, разогрелось или нет, а я ужасно проголодался.

— Как раз готово, — вновь вздохнула Сара. — Садись, я тебе налью.

От ее несчастного вида Стилу стало неуютно, и он неуклюже поддержал приемную мать под локоть:

— Лучше отдохни, мама, ты выглядишь совершенно измотанной.

Женщина рухнула на стул, не отрывая от юноши внимательного взгляда. Стил быстро наполнил две чистые миски, стараясь делать все аккуратно и не поднимая головы. Затем сел рядом и жадно накинулся на еду.

Танис вдохнул с облегчением; теперь его занимал только один вопрос — как быстро подействует усыпляющее зелье?

— А почему ты сама не ешь, мама? — проговорил Стил с набитым ртом.

Карамон заметил, как руки наездницы под столом сжались в кулаки.

— Стил, — произнесла она вдруг одеревеневшим голосом, — а почему ты никогда не спрашивал меня о своем отце?

— Может, потому, что не надеялся получить ответ? — пожал плечами юноша.

-- Твоя мать сказала, кем он был. Стил криво усмехнулся. Сердце Таниса болезненно сжалось.

— Китиара могла назвать любое имя по желанию. Это было в ее духе, Ариакан много рассказал мне о ней. И об отце тоже рассказал! — резко прибавил он.

— Рассказал? — удивленно ахнула Сара.

— Ну, имени он не назвал, — стушевался юный воин, — но все остальное изложил очень подробно.

«Проклятие, снадобье, оказывается, замедленного действия», — подумал Танис.

— Мой отец был великим воином, — продолжал Стил, — благородным человеком, с честью погибшим за свою веру. Ариакан, между прочим, предупредил меня, чтобы я не пытался узнать его настоящее имя. «С ним связано проклятие, могущее пасть на тебя, если истина откроется», — сказал он. Звучит довольно забавно, но ты же знаешь, какой романтичный иногда Ариакан...

Внезапно ложка выпала из оцепеневших пальцев Стила.

— Что такое? — Он отер выступивший на лбу пот. — Я чувствую себя... — Тут он сосредоточился и принюхался к еде, затем попытался вскочить, но не смог удержаться на ногах. — Зачем... ты это сделала? Предательница! Нет, я не должен... — Подавшись вперед, юноша вскинул руку, но упал поперек стола, разбрасывая посуду, конвульсивно дернулся еще раз и затих, потеряв сознание.

— Стил! — Сара рванулась к нему и отбросила спутанные волосы с лица. — Сыночек!

Танис с Карамоном поспешно выскочили из-за занавеса.

— Похоже, парень некоторое время пробудет в безопасном состоянии, как ты считаешь, Карамон?

Здоровяк присмотрелся к Стилу.

— Это сын Китиары, без всяких сомнений.

— Да, согласен, — спокойно сказал Полуэльф. — А кто отец?

— Не знаю... — Карамон сосредоточенно наморщил лоб. — Поначалу я увидел в нем Стурма... Я... Мне сложно решить, но затем явственно проступили черты Китиары... Уж эльфийской-то крови в нем нет, Танис.

Полуэльф, глядя на юношу, испытал странное облегчение и... некоторое разочарование.

— Это точно не мой сын, — решительно сказал он. — Хотя если бы у него была частица моей крови, Ариакан мог взять его как темного эльфа, но я сильно в этом сомневаюсь. Как ты думаешь, Сара, он знает правду?

— Ариакан? Да, возможно. Именно потому он, вероятно, сочинил бабушкину сказочку про проклятие.

— Бабушки прекрасно знают, зачем сочиняют подобные истории, — проговорил Танис. — Проклятие может принять любое обличье. Иначе парня ожидает неприятный сюрприз.

— А очнется он сильно раздраженным, — сказал Карамон, — мне кажется, Стил даже не будет слушать наши аргументы, не то что поверит нам. Все напрасно, Сара, — твой план не сработает.

— Нет! Мы сумеем ему помочь, я не могу потерять сына! — Женщина отчаянно переводила взгляд с одного мужчины на другого. — Вы же видели Стила, он еще не полностью на стороне Зла! Он обязательно передумает, помогите ему, умоляю! Как только мы увезем его подальше от этой крепости, она перестанет туманить разум Стила, а когда он увидит Башню Верховного Жреца и вспомнит...

— Успокойся,— жестом остановил ее Танис — Придется попробовать. В конце концов, мы зашли слишком далеко. Так, я подниму его за руки, а...

— Это уже моя работа, — пробасил Карамон, легко забрасывая тело юноши на плечо.

За мирные годы богатырь не утратил былой мощи — сказывались каждодневные тренировки с пивными бочками. Длинные волосы Стила свесились до самого полу, сильные руки безвольно болтались за спиной Карамона.

— Пора в путь.

Сара накинула на сына плащ и подхватила со скамьи свой шлем. Осторожно приоткрыв дверь, она огляделась — дождь закончился, и в небе сияли яркие звезды. Созвездие Темной Королевы переливалось зловещим блеском, на горизонте собирались новые грозовые тучи.

Сара двинулась первой, Танис и Карамон последовали за ней. Двор пустовал, лишь у самых конюшен компания наткнулась на одиноко идущего рыцаря в черной броне. Глянув на Стила, воин усмехнулся:

— Еще один несчастный случай? Парни сегодня переусердствовали на тренировке, жрецы работают, не разгибая спины.

Махнув рукой в ленивом приветствии, рыцарь побрел дальше по своим делам. Почти вся крепость спала, лишь несколько сторожевых драконов свернулись на верхушках дозорных башен. Редкие часовые виднелись между зубцов стен, бодрствуя скорее из-за боязни наказания, чем в ожидании реального нападения. Пока Ариакан мог ничего не опасаться — еще слишком немногие знали о его приготовлениях.

«Но я теперь все видел, — подумал Танис, — и могу предупредить, пока не стало слишком поздно». Стил назвал Сару предательницей, но почему? Полуэльф помнил слова женщины, что ее главная цель — безопасность сына, именно для этого она служила Злу больше десяти лет. И нарушила обет только из страха потерять Стила навсегда...

Они выбрались на открытое место, где мог приземлиться дракон, и Сара прикоснулась к драгоценной фибуле на плече. Вскоре послышалось громкое хлопанье крыльев, и синяя драконица закружилась над ними.

— Если ты способна в любой момент вызвать ее, — задумчиво проговорил Танис, — то могла давно бежать из этого места.

— Ты прав. — Сара неотступно шла рядом со Стилом, покоящимся на широком плече Карамона. — Но какой смысл уходить одной? Сын отказался бы бежать, а оставить Стила означало бы навсегда бросить его в объятия Тьмы. Только мое влияние и удерживало его на узкой грани...

— Но ты могла рассказать правду Соламнийским Рыцарям, которые в состоянии остановить Ариакана. — Танис указал пальцем на мощные крепостные стены: — А теперь он стал слишком силен!

— А что бы сделали твои рыцари? — гневно парировала наездница. — Явились бы к цитадели со своими копьями и драконами? Чего бы я достигла, пойдя таким путем? Ариакан и его сподвижники не сдались бы и бились бы до смерти. Я не имела права рисковать сыном. Стил мог со временем сам разглядеть путь Зла, на котором стоит, и пойти со мной... Но теперь...

Сара решительно тряхнула головой, словно останавливая себя.

Рядом с ними приземлилась Всполох, взволнованно косясь на неподвижное тело Стила, но женщина быстро успокоила ее. Было заметно, как синяя драконица переживает за судьбу юноши, но при этом безгранично доверяет своей всаднице. Она не спускала со Стила глаз, пока Карамон закреплял его в седле, а затем неловко устраивался сам. Когда же к драконице направилась Сара, Танис положил ей руку на плечо, останавливая:

— Мы делаем то, что ты просила, Сара Дунстан, но окончательное решение все равно за Стилом. Если только ты не планируешь запереть его в темнице и выкинуть ключ, — добавил он сухо.

— Все получится, — прошептала наездница, но Полуэльф не отпускал ее.

— Если затея не удастся, ты потеряешь сына — Стил никогда не простит тебе этого предательства. Спрошу тебя еще раз: ты абсолютно уверена в правильности наших действий?

Женщина посмотрела на безжизненное лицо юноши, сравнимое по бледности с лилией на ее фибуле, и Танис ясно различил в ней внутреннюю силу, помогшую наезднице выдержать столько лет во власти Тьмы.

— Я уверена, — сказала она и натянула поводья.

Глава восьмая Башня Верховного Жреца

— Почему ты это сделала, мама? — с невыносимой горечью вопрошал молодой паладин.

Он очнулся высоко над горами от сильного ветра, когда вдали уже можно было различить Башню Верховного Жреца. Сначала Стил не очень ясно соображал, одурманенный остаточным действием зелья, но с каждой минутой ярость все сильнее захлестывала его.

— Я хочу дать тебе возможность пересмотреть свою жизнь, — отвечала Сара.

Она не умоляла и не просила — с того мига, как Стил пришел в себя, женщина стала спокойной и уверенной. Танис видел в них очень много общего — не данного кровью при рождении, но приобретенного долгими годами взаимного уважения и любви. Неважно, кто были отец и мать, — именно Сара воспитала и вырастила Стила.

Юноша перестал упрекать приемную мать и впервые глянул на Таниса с Карамоном:

— Кто эти люди?

— Они — друзья твоего отца, — бросила Сара.

— Так вот в чем дело... — Стил обдал обоих мужчин холодом надменного взгляда.

Полный молодости и силы, он прекрасно выглядел даже сейчас, когда его голова гудела, а перед глазами все плыло от действия снадобья. Карамон одобрительно кивнул, довольный храбрым поведением молодого паладина.

В этот момент Всполох дернула головой и предупреждающе заревела — Соламнийские Рыцари часто патрулировали окрестности Башни на серебряных драконах. В это раннее утро небо был чистым, но драконица, видимо, учуяла что-то неприятное. Сара успокоила ее и приказала сесть неподалеку от нагромождения скал, где та легко могла найти укрытие на некоторое время.

Стил слез на землю довольно неуклюже, но Танис с Карамоном не стали предлагать ему помощи — сразу было видно, что парень скорее умрет, чем примет ее.

Силач ткнул Полуэльфа в бок:

— А помнишь ту осень, когда началась война и мы уехали из Утехи с Золотой Луной и Речным Ветром? Потом наткнулись на драконидов, Стурма ранили, кровь заливала его лицо, но он не просил помощи и не жаловался...

— Да... — Танис не отрывал взгляда от юноши. — Еще бы не помнить, все случилось словно вчера.

Почувствовав на себе испытующие взгляды, Стил гордо отвернулся, делано безразлично смотря по сторонам. Полуэльф изучал его черную броню, украшенную символами смерти, и уныло размышлял, как они проберутся к цели. И вдобавок к невеселым думам из пещеры выбежала Сара с бледным, перепуганным лицом.

— Что случилось? — воскликнул Карамон, косясь на небо в ожидании патруля.

— Нет, наверху все спокойно, — проговорила наездница, стараясь не смотреть на Стила, — но Всполох утверждает, что за нами следили. Видимо, тот рыцарь... все же нас заподозрил.

— Великолепно! — рявкнул Танис. — И сколько их было?

— Один синий всадник, — вздохнула Сара, — но он сразу повернул назад, как только убедился, куда мы летим.

— Рыцари Такхизис скоро явятся, — торжествующе усмехнулся Стил, поворачиваясь. — Мама, еще можно улететь — до того, как начнутся неприятности. Оставь этих стариканов с их заплесневевшими воспоминаниями. — Он подошел к Саре и мягко погладил ее по щеке. — Я знаю, ты хотела сделать как лучше, мама, но это не сработает. Ничто не заставит меня изменить решение, давай просто вернемся домой. Я прослежу, чтобы Ариакану не пришло в голову обвинить тебя, — скажу, мол, побился об заклад плюнуть на Башню Верховного Жреца...

Карамон издал глухой угрожающий рык.

— Следи за словами, мальчик. Кровь твоего отца пропитала камни вокруг Башни, а тело покоится внутри.

Стил на миг изменился в лице, но быстро пришел в себя, безразлично пожав плечами.

— Мой отец погиб при штурме и...

— Твой отец погиб, защищая Башню, — бросил Танис, глядя юноше в глаза, — как и подобает рыцарю.

— Его благородство известно всему Ансалону, — добавил Карамон, — а имя произносят с не меньшим почтением, чем имя Хумы.

— Твой отец — Стурм Светлый Меч, — мягко сказала Сара. — Именно его кровь течет в тебе, Стил.

Юноша побледнел как полотно, недоверчиво переводя взгляд с одного спутника матери на другого. Затем недоверие уступило место подозрениям.

— Я не верю ни одному вашему слову.

— Сказать по правде, — Танис незаметно наступил на ногу Карамону, приказывая тому держать рот закрытым, — мы тоже не особо верим. Эта женщина прилетела к нам и попотчевала диким рассказом о связи между твоей матерью и нашим старым другом, в результате которой и появился ты. Мы не поверили ей и попросили привезти тебя сюда для проверки.

— И что? — глумливо бросил Стил. — Как будете проверять?

— Хороший вопрос, Танис, — прошептал Карамон себе под нос.

— Как проверим? — Полуэльф посмотрел на Сару. «Возьми моего сына в Башню, он все вспомнит», — молили ее глаза. «Желал бы я, во имя Паладайна, иметь такую же веру», — подумал Танис. Он задумчиво почесал подбородок, выигрывая время на раздумье. Их план стремительно летел в пропасть, теряя смысл и становясь все более опасным. — На шее твоего отца висит драгоценность, — сказал он первое, что пришло в голову, — она была захоронена вместе с ним — магическая звезда, подаренная королевой эльфов Эльханой Звездный Ветер. Эта звезда...

— Распадется, как только я к ней приближусь, — расхохотался Стил.

— Я говорю правду! — рявкнул Танис, рассерженный высокомерием мальчишки. — И мне эта история нравится не больше, чем тебе... Что? Что ты там бормочешь, Карамон?

— Подаренный Эльханой камень просто символ любви. Он не будет...

— Ты прав, друг мой, — резко прервал его Полуэльф, — он действительно обладает необычайно мощной магией.

— Это какой-то трюк. — Стил сделал движение, чтобы положить руку на рукоять меча, но вспомнил, что тот остался в Гнезде Бури. Дернувшись, он сжал кулаки. — Вы хотите сделать из меня заложника — как только мы попадем в Башню, меня немедленно схватят рыцари. Ты же этого и хотела, не так ли, мама?

— Нет, Стил! - воскликнула Сара. — Ни я, ни эти люди и в мыслях не держали ничего подобного. Если ты решишь вернуться в цитадель, тебя никто не остановит. Решение за тобой, сынок.

— Клянусь тебе собственной честью и жизнью, это не ловушка. Я буду охранять и беречь тебя как собственного сына, — произнес Танис спокойно.

— Я тоже клянусь, племянник, — пробасил Карамон, прикоснувшись к мечу. — Ты моя плоть и кровь и имеешь право выбора. Клянусь в том своими детьми — твоими кузенами.

Стил рассмеялся:

— Будете меня защищать. Спасибо, но такой день, когда мне потребуется защита двух... не очень молодых воинов, боюсь, не наступит никогда. — Внезапно он сделал паузу, переваривая только что услышанное. — Племянник, кузены... Кто вы такие?!

— Я Карамон Маджере, твой дядя, — отвечал с достоинством Карамон, — а это Танис Полуэльф...

Черные глаза юноши сузились, губы тронула улыбка:

— Единоутробный брат моей матери и один из ее любовников, если верить Ариакану.

Лицо Таниса горело. «Все уже в прошлом, все забыто, Китиара давно мертва,— напомнил он себе.— Я люблю Лорану, всем сердцем и душой. Я даже не вспоминал о Китиаре столько лет, но теперь этот поворот головы, эта улыбка, все движения Стила возвращают ее ко мне... Мой позор, моя опрометчивость... Наша юность, наше счастье...»

— И вы двое решили спасти меня от самого себя, — продолжал издеваться Стил.

— Мы просто хотели дать тебе еще одну возможность выбора, — вымолвил Танис, ссутулившись от резких порывов ветра и тяжких воспоминаний. — Но, как и сказала Сара, решение будет твоим.

— Именно за это мы сражались, племянник, — прибавил Карамон, — дать людям право выбирать самим.

— Племянник! — Стил хотел язвительно и гордо усмехнуться, но губы дрогнули, обнажая на миг душу одинокого, несчастного ребенка.

Именно сейчас Танис окончательно утвердился в мысли, что перед ним сын Стурма. Он ясно увидел перед собой молодого рыцаря, выросшего во времена презрения и ненависти к соламнийцам. Стурм использовал гордость как щит против оскорблений и предрассудков, зная, как отличается от других. Этот щит было необычайно тяжело нести поначалу, но рыцарь научился ослаблять его вес воздержанностью и состраданием. Темный паладин нес свой щит с азартом и нетерпением — это оставило на нем тяжкие отметины. Танис уже открыл рот, желая поделиться своей мыслью, но передумал — слова жалости не пробьют толстой брони. Он сын Стурма, но при этом его мать — Китиара, Стил — дитя ужасной Тьмы и священного Света.

— Ты должен извиниться перед этими господами! — гневно вмешалась Сара.— Они доказали свое мужество в бою, что тебе еще только предстоит. Не смей разговаривать в таком тоне!

Кровь бросилась в красивое лицо Стила, но он был воспитан в строгих правилах.

— Действительно, я зашел слишком далеко, приношу свои извинения,— натянуто сказал юноша.— Я слышал о ваших подвигах во время войны. Вам будет трудно в это поверить, но нас, слуг Такхизис, приучали почитать Героев Копья.

Танису действительно подобное показалось странным, но он решил не отвлекаться от главного.

— Тогда тебя учили чтить и собственного отца.

— Если Стурм Светлый Меч мой отец, — парировал Стил. — Меня учили восхищаться его мужеством, битвой с множеством врагов, но учили чтить и мать, Китиару, Повелительницу Драконов, которая убила его.

Эти слова заставили всех замолчать — лишь Карамон прокашлялся и неуклюже переступил с ноги на ногу. Танис тяжело вздохнул и взъерошил волосы. Похоже, Ариакан оказался прав, и проклятие действительно падет теперь на эту темноволосую голову — Полуэльф уже был готов поверить в это. Похоже, из этой ситуации нет достойного выхода.

Стил сделал несколько шагов и, взобравшись на большую скалу, с интересом посмотрел на Башню Верховного Жреца, видневшуюся вдали.

— Мне жаль, Сара, — мрачно сказал Танис, — но я скажу в последний раз: твой план не сработает. Все, что мы говорим, не имеет для парня никакого значения — Стил сделал свой выбор. Возвращайтесь обратно...

Слезы заструились по лицу наездницы, но она не проронила ни звука, лишь кивнула.

— Давай, Карамон, — позвал Танис, — нам надо выбраться из скал засветло.

— Стойте, — внезапно сказал Стил.

Юноша резко бросился вперед и обогнал понурую Сару. Схватив женщину за подбородок, он резко повернул ее лицо к свету.

— Ты плачешь... — хрипло сказал Стил. — За все годы я ни разу не видел, как ты плачешь... — Зная, как противостоять отряду вооруженных рыцарей, но не умея ничего поделать со слезами матери, он растерянно и беспомощно спросил: — Ты действительно хочешь, чтоб я пошел с... этими безумцами?

Лицо Сары прояснилось, она судорожно схватила его за куртку.

— О да, Стил, умоляю! Пожалуйста, сделай это для меня!

Танис с Карамоном тихо замерли в стороне. Стил смотрел на них, и на лице ясно отражалась вся сила кипящей в нем битвы противоречий. Наконец он вздохнул и, прикрыв глаза, сказал:

— Я буду сопровождать вас, господа. Для пользы мамы.

Развернувшись на месте, юноша быстро двинулся меж скал, легко выбирая путь среди острых камней. Не ожидавший такого поворота событий, Танис бросился следом, но его изящные дорогие сапоги не были предназначены для таких испытаний. Он сделал с десяток шагов и поскользнулся, но могучая рука ухватила его за плечо, не дав упасть.

— Спокойнее, дружище, — сказал Карамон, — нам предстоит неблизкий путь, незачем подвергать обувку и наши старые кости таким испытаниям.— Он кивнул в сторону Стила, чья черная грива развевалась уже далеко впереди.— Пусть наш юный друг некоторое время побудет наедине с собой — ему надо о многом подумать. Наверняка в его голове все перемешалось, как в этом горном ручье.

Они проходили мимо стремительного, пенящегося горного потока, с яростью рвущегося к морю. Вода бурлила и клокотала, грохоча на порогах и звеня в узких расселинах.

— Когда мы выйдем на равнину, он уже успокоится, — закончил размышления Карамон.

— Вряд ли. — Танис утер мокрое лицо, которое уже обожгло утреннее солнце. Он чувствовал, как вспотел под кожаной броней, но нашел в себе силы беззаботно улыбнуться и хлопнуть огромного воина по плечу. — Да, ты мудрец, друг мой!

Карамон обескураженно пожал плечами:

— Не уверен.... Все мое богатство — это трое мальчишек. В них-то я понимаю.

Но Танис услышал невысказанный упрек.

— Ладно, пошагали, — резко бросил он и оглянулся на Сару.

— Я буду ждать вас тут, — крикнула она. — Всполох беспокоится, я останусь с ней.

— Лишь бы ты не пошла следом за Стилом, — пробормотал Танис, продолжая спуск.

— Да благословят вас Боги!

— Это точно. Один из них непременно благословит, — покачал головой Полуэльф.

Ему совершенно не хотелось думать — который.

Глава девятая Черная лилия, Белая роза

Крепость, известная как Башня Верховного Жреца, была построена Винасом Соламном, основателем Соламнийского Рыцарства, в Век Силы. Она охраняет Западный Проход и расположена неподалеку от одного из главных городов Ансалона — Палантаса. После Катаклизма, вину за который множество людей ошибочно возложило на рыцарей Паладайна, Башня Верховного Жреца оказалась фактически брошенной, ее гарнизон разбежался, спасая собственные жизни. В ходе Войны Копья крепость вновь восстановили, она сыграет основную роль в защите Палантаса и окружных земель.

Астинус делал записи о тех героических днях, и вы всегда можете найти их под заголовком «Драконы Зимней Ночи». Там изложена история Стурма Светлого Меча, погибшего в ужасной битве с драконами.

Процитируем древние строки: «Стурм посмотрел на восток. Полуослепленный ярким солнечным блеском, он все же различал драконов, словно сгустки тьмы. Существо снизилось, пролетев ниже уровня стены, и рыцарь понял — синий дает возможность атаковать и своему всаднику. Два других темных паладина закружились неподалеку, ожидая, не понадобится ли их повелителю помощь в борьбе со столь наглым рыцарем.

На миг небо очистилось, но тут же его потряс оглушающий рык крылатой твари — уши Стурма едва не лопнули. Зловонное дыхание дракона заполнило легкие рыцаря, он покачнулся на месте и едва не упал. Огромная пасть метнулась к Стурму, но тот был настороже и вонзил древний клинок в одну из чешуйчатых ноздрей — синий взревел еще раз, но уже от боли и ярости, орошая камни кровью.

Но Стурм слишком раскрылся, времени на защиту уже не оставалось. Драконий всадник поднял копье, и замерцавший в солнечном свете наконечник глубоко вошел в тело человека, легко пронзая доспехи и плоть...»

Стил оторвался от чтения и самодовольно оглянулся на сопровождавших его мужчин, наблюдая за реакцией каждого.

— Светлые Боги... — Челюсть дяди отвисла и придала ему весьма глупый вид (по презрительному мнению Стила), Полуэльф мрачно смотрел юноше в глаза.

— У тебя прекрасная память.

— Это необходимо воину, Повелитель Ариакан всегда велит тщательно изучать врага. — Стил предпочел не упоминать, что рассказ о событиях той войны он впервые услышал от Сары будучи ребенком.

Танис медленно обвел взглядом высокие стены и остановился на центральной башне.

— Около тех зубцов умер твой отец — если ты заберешься наверх, сможешь различить следы его крови на камнях.

Стил вяло, без любопытства поднял глаза: стена не пустовала, дозоры до сих пор несли службу — в Соламнии было тревожно. Внезапно все они исчезли, остался лишь один человек, в сверкающих серебряных латах, знающий, что он обречен на смерть, но принимающий ее, лишь бы сплотить и объединить деморализованное Рыцарство. Стил увидел и яркую вспышку, и красную кровь, льющуюся по мерцающей броне. Сердце юноши забилось сильнее — он всегда, с тайной гордостью, любил легенду о Стурме. Может, это голос крови пробуждается в нем?

Внезапно Стил осознал, что Танис с Карамоном спокойно отошли в сторону и молча смотрят на него. «Нет, не будь глупцом! Какой голос крови? — выругал себя юноша. — Не подыгрывай им, легенда — просто легенда, и ничего более».

— Я вижу только крепостную стену, — пожал он плечами.

Они уже спустились с холмов западной стороны Башни Верховного Жреца. Неподалеку проходил широкий тракт, ведший к главным воротам крепости. За ними лежали палаты Паладайна, место упокоения Стурма Светлого Меча и других рыцарей, защитников твердыни. Все рыцари Такхизис и претенденты на это высокое звание часами изучали план крепости, который Ариакан запомнил за долгие годы заключения. Но одно дело рассматривать карту, а другое — увидеть своими глазами. Стил был потрясен — он не представлял, как сильна Башня Верховного Жреца, — и поспешил изгнать ростки страха из сердца, но машинально начал считать воинов у ворот и на стенах — любая информация пригодится Повелителю Ариакану.

По дороге валила толпа обычных путешественников, гремели фургоны торговцев, проехала степенная чета — рыцарь и его супруга, вдалеке показался марширующий отряд мечников, выдвинувшийся из города либо охранять дороги от банд грабителей — драконидов, либо просто в виде внушительной демонстрации силы крепости. Стил отметил тип оружия воинов и размеры следующего в арьергарде обоза со снаряжением. Шли крестьяне — пожаловаться на драконов, опустошающих их земли, или просить защиты от притеснений. Мрачные рыцари вели прочь от Башни группу кендеров, скованных по рукам и ногам, — их освободят подальше от цивилизованных владений.

— Ты не видишь, нет ли среди них Таса? — забеспокоился Карамон, высматривая друга среди хихикающих кендеров, весело звенящих цепями.

— Спаси, Паладайн! — вскричал Танис — У нас и так полный ушат неприятностей.

— И как мы проберемся внутрь? — скептично поинтересовался Стил, заметивший за воротами большой пост, — воины придирчиво осматривали всякого входящего и задавали вопросы.

— Ну, они же впустили кендеров, — сказал Карамон.

— Вот уж нет, — возразил Полуэльф. — Разве ты забыл поговорку «Где крыса пролезет, там и кендер протиснется»? В любом случае нам в такие отверстия не пролезть.

— Это верно, — вздохнул силач.

— Но у меня есть идея, — продолжал Танис, протягивая юноше синий плащ. — Накинь его поверх доспехов, я пойду первым и займу стражей беседой, а вы двое проскользнете сзади.

— Нет, — помотал головой Стил.

— Что значит «нет»? — рассердился Полуэльф.

— Я не собираюсь прятаться, как вор или разбойник, и прокрадываться внутрь, словно кендер, — презрительно произнес юный воин. — Думаю, рыцари с почетом пропустят меня, когда я назовусь и объявлю цель визита.

Танис начал закипать, но Карамон неожиданно громко расхохотался.

— Что тут смешного?

— Прости, Танис, но, клянусь Богами, Стил сейчас вылитый Стурм. Я просто не мог удержаться. Помнишь, как мы нашли в гостинице посох с синим кристаллом, а гоблины вместе с охотниками бежали по лестнице к нам, готовые разорвать на куски и сжечь? Все бросились через заднее окно из кухни, а Стурм остался спокойно сидеть, попивая эль. «Бежать? — удивился он. — От этого сброда?» Так вот сейчас их лица словно слились — одно выражение.

— Его выражение лично мне напоминает другое,— угрюмо сказал Танис. — Как из-за Стурма и его спесивого упрямства нас столько раз чуть не отправили на тот свет.

— За это мы его тоже любили, — мягко произнес Карамон.

Полуэльф тяжело вздохнул, успокаиваясь:

— Хотя были времена, когда мне хотелось свернуть его благородную шею.

— Взгляни на проблему с другой стороны, Полуэльф, — усмехнулся Стил. — Можешь ждать доброго знамения со стороны Паладайна. Если Богу захочется, я непременно попаду внутрь.

— Прекрасно, молодой человек, я принимаю твой вызов — подождем знамения, но... — Танис предостерегающе поднял руку. — ...Молчи как мертвый, что бы я ни болтал.

— Не собираюсь, — ледяным тоном, полным презрения, бросил юноша. — Если не забыл, за холмами прячется моя мать с драконом. Случись со мной беда, и Лорд Ариакан выместит злобу на ней.

Полуэльф окинул Стила внимательным взглядом.

— Да, мы любили его за это... — пробормотал он в бороду.

Юноша сделал вид, будто ничего не расслышал, повернулся и не спеша направился по мостовой прямиком к вратам Башни Верховного Жреца. Его совершенно не интересовало, последуют ли за ним спутники. Друзья быстро нагнали Стила и заняли места по бокам от него. Карамон положил руку на эфес меча и угрожающе посматривал на всех встречных, Танис скользил взглядом по лицам идущих поблизости, в любой момент ожидая крика ужаса или изумления, а затем и грохота копыт патрульного отряда. Юноша вышагивал торжественно, сдерживая возбуждение, но на него обращали внимание немногие. Большинство путников были целиком поглощены собственными заботами, — да и что удивительного в троих вооруженных мужчинах посреди рыцарской крепости? Если кто и привлекал всеобщее внимание, так это красавицы дочки почтенного воина, едущие в фургоне, — а те едва не вывалились, стремясь привлечь внимание Стила.

Танис был крайне удивлен — неужели символы смерти и ужаса темного паладина не производят никакого впечатления на толпу? Соламнийцы забыли ужасных слуг Темной Королевы? Выкинули из памяти и глупо радуются? Полуэльф видел, как кривятся в усмешке губы Стила, — юноша явно находил происходящее забавным.

Полуэльф ускорил шаг — над ними уже нависли решетки главных ворот. Какие доводы нужно привести стражам, чтобы те пропустили Рыцаря Тьмы в цитадель Паладайна? Подходящие мысли никак не приходили в голову. Могло бы помочь официальное звание и статус посла другой державы, но желательно было одеться подобающим образом, а не в поношенные походные доспехи. Танис придал лицу выражение «делайте-как-я-велю» и направился к воинам Соламнии. Карамон и Стил остановились поодаль, глаза юноши стали матово-черными, лицо посуровело. Один из рыцарей вышел вперед, с любопытством рассматривая троицу.

— Назовите свои имена, уважаемые господа, — вежливо произнес он. — Какие дела привели вас к нам?

— Я Танис Полуэльф, — едва сдерживаясь, сказал Танис, стараясь успокоиться, — а со мной Карамон Маджере...

— Танис Полуэльф и знаменитый Карамон Маджере?! — удивленно воскликнул молодой стражник.— Какая честь для меня встретить вас! — Затем он повернул голову и тихо приказал помощнику: — Прибыл Танис Полуэльф, немедленно беги и доложи сиру Вильгельму. Вероятно, именно он командовал сторожевым отрядом у ворот.

— Нет никакой необходимости в шумихе, — торопливо добавил Полуэльф. — Мы с друзьями прибыли как паломники в Палаты Паладайна, чтобы выразить свое глубокое уважение...

— Конечно, милорд, — уважительно поклонился рыцарь, рассматривая малинового от ярости Карамона, который, казалось, собирался единолично взять крепость штурмом, затем перевел глаза на Стила.

Танис замер, уже слыша крик ярости и звенящий рев сигнальной трубы, собирающих воинов на бой. Их сбивают с ног, мечи блестят все ближе...

— Рад видеть и своего собрата, Рыцаря Короны, — говорил между тем страж, прикасаясь к гербу на своем панцире, говорящему о его принадлежности к одному из низших Орденов Соламнийских Рыцарей.

Он беседовал со Стилом!

Страж отдал паладину честь, прикоснувшись перчаткой к шлему, — как равный равному.

— Меня зовут сир Реджинальд, мне кажется, я уже видел тебя, сир рыцарь. Где ты обучался?

Танис, глупо хлопая глазами, смотрел на него — неужели в братство воинов стали брать плохо видящих? Он ясно различал мерцающие на броне юноши символы Темной Королевы: лилию, секиру и череп. А соламниец улыбался Стилу как старому боевом приятелю. «Может, парень набросил на стража заклинание, но как такое возможно?» — подумал Полуэльф.

Но нет, Стил был также ошарашен ситуацией. Рядом, отвалив челюсть, замер Карамон — в его рту мог спокойно высиживать птенцов воробей.

— Так где ты обучался? — переспросил сир Реджинальд.

— В К-кендерморе, — ляпнул Танис за Стила первое попавшееся название.

— О, не повезло, служба там не сахар, — сочувствующе покивал юный рыцарь. — А я был в Устричном — такое тихое местечко. Это твой первый визит в Башню? Кстати, у меня есть идея: как только закончишь паломничество к Палатам Паладайна, испроси разрешения отлучиться ко мне. Дежурства осталось всего на полчаса — покажу тебе окрестности, укрепления...

— Не думаю, что это хорошая идея, — выдохнул Танис, чувствуя, как промок под броней насквозь. — Потом мы срочно направляемся в Палантас, к женам. Ведь наши женушки уже все глаза проглядели, верно, Карамон?

Силач, захлопнув рот, пробурчал нечто несвязное о Тике,

— Может, в другой раз, — развел руками Полуэльф, украдкой поглядывая на Стила и молясь, чтобы тот не рассмеялся.

Но юноша стоял неподвижно, бледный, с широко распахнутыми глазами, еле переводя дух.

«Вот как бывает, когда противопоставляешь себя Богу», — подумал Танис.

Вскоре явился и сир Вильгельм, оказавшийся напыщенным рыцарем старой закваски, из тех, кто «смотрит на мир с высоты седла» и позволяет Кодексу и Мере думать за себя. Такой тип людей Стурм Светлый Меч не переносил, но лучшие годы старого вояки остались позади, и теперь лишь милость Богов даровала ему жизнь. Но, естественно, Вильгельм собрался лично провести гостей к Палатам.

— Мы благодарны, сударь, — вежливо отказывался Танис, — но это паломничество очень важно для нас, потому мы бы предпочли...

— Невозможно! Кхе-кхе. Сир Вильгельм никогда не допустит, чтобы досточтимые Танис Полуэльф и Карамон Маджере — кхе-кхе — с юным Рыцарем Короны посетили Палаты Паладайна в одиночестве! Никогда! Кхе-кхе-кхе. Я немедленно вызову эскорт!

Шестеро воинов в полном вооружении окружили троицу, выстроились в шеренги и, под началом сира Вильгельма, медленным шагом, словно на похоронах, торжественно двинулись по городу.

— Не исключено, что похороны наши, — прошептал Танис, а Карамон лишь тяжело вздохнул.

У них не осталось никакого выбора, кроме как следовать внутри эскорта к железным вратам, отмеченным знаком Паладайна, за ними узкая лестница вела в глубь захоронения.

Стил шел рядом с Танисом.

— Что ты сотворил у ворот? — тихо спросил он, переводя подозрительный взгляд с Полуэльфа на окруживших их рыцарей.

— Ничего.

— Ты владеешь магией, да? — не поверил юноша.

— Нет, не владею, — раздельно ответил Танис. — Но мне кажется, ты получил свое знамение?

Стил бледнел с каждым шагом, и Полуэльф даже пожалел парня. Темнота сгустилась, рыцари остановились, разбирая и поджигая факелы.

Вскоре процессия вновь тронулась вниз.

— Я представляю, что ты сейчас чувствуешь. В свое время мне пришлось противостоять Темной Королеве. И знаешь, что? Мне отчаянно хотелось упасть на колени и ползти к ней на брюхе. — При воспоминаниях о тех событиях Танис вновь задрожал. — Понимаешь, к чему я веду? Такхизис не мой Бог, но она все равно Божество, а я лишь жалкий смертный. Как я могу не уважать ее?

Стил молчал, погрузившись в размышления,— Паладайн даровал юноше знамение, которого тот так хвастливо требовал. Зачем понадобилось светлому Богу впускать его в свои владения?

Рыцари мерным шагом продолжали спускаться.

Глава десятая «Моя честь - моя жизнь»

Юноша прекрасно понял смысл слов Таниса — хоть Паладайн был слабым и трусливым, особенно по сравнению с Великой Такхизис, но все же являлся Богом. Поэтому для Стила не было позором испытывать страх при его знамениях, если именно одно из них было явлено у ворот. Он даже решил рассмеяться, еще бы — напыщенные рыцари под руки ведут заклятого врага в сердце святыни. Но смех увял на губах, едва шаги процессии гулко зазвучали под сводами священной и вызывающей трепет гробницы. Здесь покоились тела многих славных воинов, среди которых был и Стурм Светлый Меч.

«Est Sularus oth Mithas».

«Моя честь — моя жизнь».

В ушах Стила грохотал низкий голос, приводя юношу в трепет. Он лихорадочно оглядывался, но не видел говорящего. Рыцари, склонив головы, продолжали торжественно спускаться. Стил понял, что рядом с ним действительно находится Бог. Его показная бравада с Танисом была вызвана лишь желанием подавить тоску и боль, иссушающую душу.

Одна часть Стила отчаянно полагала «Благородного Стурма, рыцаря без страха и упрека» своим отцом...

Другая корчилась в смятении и ужасе — Ариакан предупреждал о проклятии...

Оно сработает, если он...

Плевать, он должен узнать правду любой ценой!

Ради этого можно бросить вызов любому Богу!

И, кажется, Бог принял его...

Сердце Стила сжималось, душа трепетала в благоговейном страхе.

Палаты Паладайна представляли собой огромный прямоугольный зал, вдоль стен которого уходили вдаль каменные саркофаги: недавние могилы ближе к входу, в глубине — времен Войны Копья. После погребения тел Стурма Светлого Меча и его товарищей, павших при защите крепости, железные двери заперли и запечатали. Даже если Башня попадет в руки врагов, тела героев не должны быть осквернены. Спустя год после окончания войны рыцари сломали печати и сделали гробницу местом паломничества, таким же как Усыпальница Хумы.

Затем Стурм Светлый Меч был признан героем. В тот день Танис был на великой церемонии вместе с Лораной и Карамоном, Эльханой и Портиосом — правителями эльфов, а также Тассельхофом Непоседой — кендером. Рейстлин Маджере, хозяин Башни Высшего Волшебства, уже обратился к Тьме, поэтому не прибыл, но прислал письмо с извинениями и словами уважения в адрес старого боевого товарища.

Во время войны тела мертвых просто сложили на полу, а сейчас для них возвели саркофаги. Для самого Стурма отвели особое место в центре Палат — высеченную из мрамора гробницу, украшенную барельефами, повествующими о его подвигах. Тело отважного воина покоится на ее крышке, удивительным образом оставаясь нетленным уже более двадцати лет. Многие уверены в магических свойствах эльфийского камня, который Стурму подарила Эльхана Звездный Ветер. Это был просто символ, которым обменялись два влюбленных, он не имел собственной магии, но, случается, любовь творит свои собственные чудеса.

С того памятного дня Танис так больше и не посещал захоронение — слишком сильные чувства пережил он тогда и вновь приходить к могиле Стурма просто опасался. Сегодня же Полуэльф не ощущал себя благословляемым или чересчур страдающим. Он поглядывал на древние захоронения, укрытые густым слоем пыли, и чувствовал — его загнали в ловушку без выхода. Если события примут дурной оборот, ему остается только один путь к спасению: за железные двери, по длинной лестнице — наверх. «Все пройдет нормально, — утешал себя Танис. — Стил увидит тело отца и изменит мнение... Хотя лично я в этом не уверен — парень далеко ушел по дороге к Бездне. Но, с другой стороны, кто ожидал, что мы зайдем так далеко?»

Сир Вильгельм, печальный, как на похоронах семьи, вышел вперед и направился к главной гробнице. Шестеро рыцарей выстроились в две шеренги по сторонам прохода. Танис приблизился и посмотрел на лицо старого друга, будто высеченное из мрамора, но сохранявшее живое выражение. Мысли о Стиле мгновенно вылетели из головы Полуэльфа, мир и покой воцарились в душе. Теперь горечь, порожденная смертью Стурма, казалась наивной — он умер, как и жил, с честью и славой. Тревоги о сыне, политические интриги и грядущая война — все растворилось в умиротворении, исходящем от драгоценной звезды, лежащей на груди рыцаря. Жизнь прекрасна, но и за ее гранью открывается не менее добрый мир.

Стурм лежал, облаченный в доспехи, сжав в ладонях древний меч отца, — Копье покоилось рядом. Невдалеке были и заключенная в кристалл деревянная роза, когда-то вырезанная рукой скорбящего гнома, и белое перо — прощальный подарок кендера.

Танис опустился на колено, оказавшись со Стурмом на одном уровне, и напевно заговорил на эльфийском:

— Стурм, благородное нежное сердце. Я знаю, ты простил Китиару за предательство, которое причинило мучений больше, чем ее же копье, убившее тебя. В этом юноше, стоящем рядом, боюсь, слишком много от нее...

Но есть в нем и частичка тебя, друг мой. Теперь, когда я здесь, я уже не сомневаюсь, кто его отец. Я вижу это даже не в вашем сходстве, а в близости духа, его бесстрашии и благородстве, сострадании к другим, которое он считает пороком. Твой сын в опасности, Стурм, — Темная Королева притягивает его к себе, соблазняя, обещая славу, неминуемо ведущую его к гибели. Он очень нуждается в твоей помощи, и если ты можешь что-нибудь сделать для него, любую малость... Мне жаль нарушать твой мирный сон, но, пожалуйста, сделай все возможное для него и отврати от темного пути!

Полуэльф медленно поднялся, смахнув непрошеную слезу, и посмотрел на Карамона, стоящего на коленях с другой стороны погребения.

— Я отдал бы жизнь за детей, — пробасил тот, — если бы это спасло их от опасности. Я знаю, ты... Сделаешь то, что посчитаешь правильным, Стурм, как всегда делал.

Силач тяжело поднялся и шумно утерся рукавом рубашки. Танис же молча смотрел на Стила, который стоял неподвижно, не отрывая взгляда от тела на гробнице; его лицо сейчас было практически копией лица мертвого рыцаря — такой же холодный мрамор.

«Хватит, — сказал себе Танис. — Бедная Сара попробовала, и это достойно всяческого уважения... Но пора и честь знать».

Вздохнув, Полуэльф сделал шаг вперед.

Внезапно Стил конвульсивно дернулся и, рванувшись к мраморному захоронению, прижался к телу Стурма.

— Отец! — Это был крик ребенка, оставшегося в темной комнате.

Вспышка белого света, чистого и сияющего, холодного и ужасающего, полыхнула в Палатах, заставив всех зажмуриться и замереть. Полуослепший Танис лихорадочно тер веки, стремясь избавиться от плавающих в глазах красных и желтых пятен. Эльфийское зрение сделало свою работу и помогло ему приспособиться быстрее остальных. Хотя, возможно, прозрело его сердце, для которого нет преград.

Стурм Светлый Меч стоял посреди палаты.

Танис едва не сорвался с места, чтобы обнять друга, и лишь усилием воли удержался. Стурм пристально смотрел на сына, в его взгляде были и горе, и понимание, и любовь. Рыцарь не произносил не слова, лишь положил руку на драгоценную звезду, сверкавшую на груди. Свет ее мерк, а Стил не мог оторвать взгляда от отца — выглядел он ненамного живее трупа.

Стурм прикоснулся к груди Стила, и звезда полыхнула огнем. Юноша судорожно вдохнул и быстро накрыл этот сгусток света ладонью.

— Святотатство! — хрипло взревел сир Вильгельм, выхватывая меч.

Огненные всполохи наконец исчезли, и Танис снова смог нормально видеть. Тело Стурма исчезло, остались лишь сверкающий шлем и древний меч, покоящийся на крышке гробницы.

— Нас обманули! Этот человек не один из нас, Рыцарей Соламнии! Это раб Темной Королевы, слуга Зла! Схватить его и убить!

— Магическая звезда исчезла! — кричал другой рыцарь. — Талисман украден, обыскать его!

— Схватить и убить! — надрывался сир Вильгельм, размахивая мечом.

Стил отскочил и, не обнаружив собственного клинка, схватил ближайший — меч отца. Легко подняв его, он мгновенно парировал выпад рыцаря, отбив его рубящим ударом вниз. Отдача отбросила старика, швырнув того в пыль древних захоронений. Но остальные рыцари мгновенно кинулись к нему, образовав стальное кольцо клинков, — даже Стил не имел шансов победить семерых.

Танис выхватил меч и прыгнул на крышку гробницы.

— Карамон, — заорал он силачу, стоявшему открыв рот, — прикрывай со спины!

— Танис,— проговорил Карамон,— я видел... В смысле я знаю...

— Я тоже все видел! — крикнул Полуэльф, желая любым способом вывести Карамона из ступора. — Ты же давал клятву защищать Стила как собственного сына!

— Это точно, — серьезно сказал Карамон.

Силач отбросил ближайшего к нему рыцаря, который попытался зайти с фланга, после чего обнажил меч и занял позицию в арьергарде.

— Не стоит этого делать для меня, — вымолвил бескровными губами Стил. — Мне не нужна помощь в битве.

— А мы делаем это вовсе не для тебя, — ответил Танис, — а для твоего отца!

Стил замер. На его лице отразилось недоверие.

— Я все видел, — продолжал Полуэльф, — и знаю правду.

Он показал на панцирь темного паладина Такхизис, украшенный устрашающими знаками отличия, и на льющийся из-под него свет. Лицо Стила прояснилось — он наверняка задавался вопросом, не сошел ли с ума, — и сразу же на него набежала тень. Юноша мрачно повернулся к противникам — Рыцари Паладайна наступали, но не стремились проявить себя первыми. Все же перед ними были Танис Полуэльф и Карамон Маджере, непревзойденные герои. Воины тревожно оглядывались, ожидая прямых приказов командира, — сир Вильгельм отчаянно пытался подняться, для него не существовало сомнений.

— Победите Зло! Они все стали слугами Такхизис! Хватайте же их!

Ободренные его криком, соламнийцы двинулись в атаку.

Стил был готов к битве — обучение не прошло даром; его темные глаза мерцали, как лезвие меча в свете факелов. Но молодые Рыцари Паладайна ни в чем ему не уступали, особенно сейчас, когда им ясны были цели и идеалы, которые предстояло защитить. Четверо из них окружали юношу, стремясь захватить его живым, поэтому не нанося смертельных ударов.

Лезвия пели песню смерти. Тела людей мелькали, схватившись в бою.

Скоро лоб Стила украшала глубокая царапина, двое соламнийцев тоже обагрили пол святилища кровью. Танис сделал все, что мог, но он уже много лет не держал в руках клинка. Карамон яростно хрипел, едва успевая утирать пот, заливающий глаза. В то время как его противники наносили шесть ударов, он — только один, но атака силача походила на гигантский молот, обрушивающийся на наковальню. Спутники пытались прорваться к выходу — к счастью, сир Вильгельм не решился послать кого-нибудь из бойцов за подкреплением, опасаясь ослабить свой отряд. Кроме того, он надеялся получить всю славу единолично — поймать паладина Темной Королевы не шутка.

— Если мы доберемся до лестницы, — успел выдохнуть Танис Карамону, когда они оказались плечом к плечу, — надо бежать к главным воротам — там оставалось лишь двое стражников... А затем...

— Давай не будем... загадывать. — Карамон с трудом переводил дыхание. — Боги, ну и тяжелая же эта кольчуга!

Танис уже не различал Стила, тот был окружен стеной из сверкавших сталью спин. Но, судя по звону мечей и крикам соламнийцев, парень еще жив. Он будет биться до конца и никогда не позволит взять себя живым, опозорив память отца. Каждый мускул на теле Полуэльфа отзывался болью, но его противник был слишком напуган славой Героя Копья и не стремился атаковать чересчур усердно.

Сиру Вильгельму ситуация нравилась все меньше. Танис понимал, что скоро тот, поняв, что враги не собираются сдаваться, испугается и вызовет подкрепление любой ценой, — тогда они пропали.

— Стурм Светлый Меч, — прошептал Полуэльф, — мы пришли сюда из-за тебя, если можешь помочь, выведи нас отсюда.

Железные двери, инкрустированные символами Паладайна, остались стоять распахнутыми — и внезапно дыхание Бога пронеслось через Палаты. Хотя, возможно, это был просто порыв ветра. Пламя дрогнуло, и факелы, будто они были тонкими свечками, погасли, погрузив чертог в абсолютную тьму. Закружившийся прах столетий полетел в лицо Соламнийским Рыцарям. Сир Вильгельм, уже открывший рот для криков о помощи, вобрал в себя огромное облако пыли, согнулся пополам и судорожно закашлялся. Воины метались вслепую, протирая глаза и отплевываясь.

Странно, но пыль не коснулась Таниса, который немедленно определил Стила — по легкому свету, исходившему из-под его панциря. Юноша уже заносил меч над одним из внезапно выведенных из строя противников, когда Полуэльф подбежал к нему и крикнул в ухо:

— Убираемся отсюда! Скорее!

Несколько мгновений Танис ожидал услышать возражения, но Стил лишь криво улыбнулся до боли знакомой улыбкой Китиары и, опустив меч, кинулся к лестнице. Карамон обнаружился по шумному сопению и отфыркиванию. Положив руку на плечо друга, Полуэльф сказал:

— Нам надо к лестнице. Сможешь бежать? Силач не стал тратить дыхание на ответ и молча погромыхал вслед за Стилом. Танис на миг задержался у главной гробницы и положил руку на древние доспехи: «Спасибо, старый друг».

Друзья вихрем взлетели по лестнице и проскочили ворота; глаза юноши пылали, он жаждал сражения и был уже готов вызвать на бой всех рыцарей Башни — Танис едва успел нагнать и удержать его. Стил гневно вырвал руку, но остановился.

— Карамон, двери!

Силач захлопнул тяжелые створки и огляделся в поисках замка. Несколько мраморных блоков, оставшихся от ремонта, лежало неподалеку, и богатырь, застонав от натуги, приподнял их и подтащил к воротам. Снизу по лестнице уже грохотали шаги; вскоре послышался первый удар, но створки даже не дрогнули.

Однако крики и удары стали громче — рано или поздно могли услышать.

— Надо идти, Стил, — сказал Танис. — Давай сделаем вид, словно ничего не случилось.

Карамон пыхтел, как разгневанный бык, и молча утирал красное лицо; рукава рубашки Полуэльфа свисали клочьями, правая рука оказалась распорота — он не заметил этого в горячке боя. Голова Стила тоже кровоточила, панцирь испещрили свежие царапины и вмятины — видимо, больше никто не примет паладина Такхизис за Рыцаря Соламнии.

Так и вышло — едва они подошли к главным воротам, как за их спинами заревела труба, извещая об опасности. Рыцари у ворот немедленно кинулись закрывать створки и опускать решетки, накручивая цепи на барабаны.

Несколько мгновений — и выход закроется.

— Бежим! — крикнул Танис и добавил, обернувшись к Стилу: — И не вздумай останавливаться для драки!

Стражи, едва взглянув на Стила, схватились за мечи.

Молния ударила в землю у самых ворот.

В небе плеснули огромные синие крылья. Послышались вопли, толпа кинулась врассыпную, мешая стражникам. В мгновение ока образовалась пробка из людских тел, отсекшая преследователей от беглецов. Танис и Карамон бежали позади Стила, мешая рыцарям приблизиться к юноше. Синяя Всполох низко проносилась над землей, увеличивая панику, заставляя крестьян и путников разбегаться в разные стороны. Временами молнии били в землю или стены крепости.

— Сара! — заорал Танис, размахивая руками. Всадница заметила бегущих друзей и немедленно приземлилась рядом. Танис ухватился за протянутую руку и влез в седло, следом Карамон подтолкнул Стила, все еще порывающегося вернуться и вступить в бой, а затем взгромоздился сам.

Всполох взмахнула громадными крыльями и рванулась в небеса. Позади набирали силу крики Соламнийских Рыцарей о святотатстве и осквернении могилы; со стен сорвались первые стрелы. Таниса в данный момент больше волновали серебряные драконы, охранявшие крепость и наверняка уже поднявшиеся в воздух при звуках трубы, но горизонт был чист — или серебряные не желали нарушать перемирие, или их тоже удерживали незримые бессмертные руки. Наверняка они злобно следили за Всполох издали, но все же позволили лететь беспрепятственно. Полуэльф, свесившись, посмотрел вниз — сейчас они уже набрали достаточную высоту, чтобы находиться вне досягаемости для стрел.

— Ну и как, — пробурчал он уныло, — мне потом все объяснить?

Глава одиннадцатая Меч отца

Танис предложил направиться в предгорья Халькистовых гор, все еще дикие и не заселенные, где можно было спокойно переждать и обдумать ситуацию. Он в нескольких словах объяснил, что произошло в Палатах, предпочтя умолчать о некоторых деталях. Пусть Стил сам решает, что и как нужно говорить. Сара спросила его, но юноша молчал, да и остальным не хотелось нарушать тишину. Стил сидел, погруженный в себя, не отрывая взгляда от бездонного синего неба.

Всадница поняла его состояние, сосредоточилась на полете и вскоре нашла подходящее место — поляну посреди густого леса, пригодную для лагеря.

— Необходимо выспаться, — сказал Танис, — а уж утром решим, что делать.

Сара кивнула, Стил продолжал молчать — фактически он не сказал ни одного слова с тех пор, как покинул Башню Верховного Жреца. Как только Всполох приземлилась, юноша направился к зарослям. Карамон успел остановить кинувшуюся следом Сару:

— Пусть обдумает все наедине с собой, на это нужно время. Юноша, вошедший в Палаты Паладайна, вышел из них другим человеком...

— Думаю, ты прав, — вздохнула всадница, грустно следя за удаляющейся фигурой. — Лишь бы он... Он изменил мнение, как ты думаешь?

— Сейчас об этом знает только Стил, — произнес Танис.

— Но у вас нет теперь сомнений, что он сын Стурма? — тихо спросила Сара.

— Абсолютно никаких, — твердо ответил Полуэльф. Всадница робко улыбнулась и, чуть успокоившись, направилась к Всполох.

— Так что там все же произошло, Танис? — поинтересовался Карамон, стоя на коленях и разводя огонь. — Мне не померещилось и ты тоже все видел?

Танис задумчиво помолчал.

— Точно не уверен, слишком ярок был тот свет — я ослеп на некоторое время... Но могу поклясться, я видел Стурма, стоявшего посреди зала. Он протянул руку, и в тот же миг драгоценная звезда оказалась висящей на шее Стила.

— Значит, не померещилось...— протянул Карамон.— А если это магическая уловка и он просто украл их?..

— Не думаю. Я видел его лицо — Стил выглядел самым пораженным из всех, кто находился в гробнице. Он медленно взял звезду и спрятал под панцирь. Доверяй сердцу, Карамон. Стурм отдал Стилу меч и драгоценность — отец передал реликвию сыну.

— И что он будет делать с эльфийским символом любви и мечом Рыцаря Соламнии? Вряд ли вернется обратно, положить на место.

— Он решит сам, — тихо ответил Танис.

— А если решит остаться, что нам с ним делать? А с его матерью? Не могу же я взять их в Утеху. Мне вообще очень повезет, если шериф со стражей не будет поджидать у дверей «Последнего Приюта»... Не говоря уж об Ариакане, который начнет искать пропавшего паладина. Может, ты...

— Меня посадят под арест без разговоров, сразу по прибытии, — криво усмехнулся Полуэльф, почесывая бороду. — Но, думаю, мы могли бы спрятать Сару и Стила в Квалинести, там их никто не найдет, даже Ариакан не осмелится сунуть туда нос. Эльхане будет достаточно увидеть камень — и вопросы отпадут сами собой.

— Не слишком ли резкая перемена для юноши? — покачал головой Карамон. — Мы оба знаем, как эльфы будут к нему относиться... А рыцари Соламнии не примут его к себе, хотя бы в будущем?

— Едва ли, — сухо бросил Танис.

— И что ему делать дальше? Стать наемником? Продавать меч подороже и бесцельно бродить по дорогам?

— А мы сами кем были раньше? — удивился Полуэльф.

— Мы... мы были странниками, — заявил Карамон после некоторых раздумий.

— Только Стурм Светлый Меч им не был... Стил не вернулся и к ночи. Уставший Танис улегся спать, а Карамон, всегда думающий о следующем приеме пищи, отправился на реку ловить рыбу. Он добыл несколько форелей и, обернув во влажные листья, испек на камнях, приправив найденными в лесу сосновыми орешками и диким луком.

С наступлением темноты Сара обеспокоилась и уже собралась будить Всполох, чтобы послать на поиски сына, когда тень показалась среди деревьев и к костру не спеша подсел Стил. Юноша отложил в сторону древний меч и потянулся к рыбе. Сара, так жаждавшая получить ответ на главный вопрос, теперь страшилась услышать его. Она тихо ждала рядом, не спуская любящего взгляда с сына. Стил ел молча, казалось, он избегает смотреть в глаза матери.

Проснувшийся Танис сразу ощутил: решение уже принято, и теперь Стил обдумывает, как лучше рассказать о нем. Тишина у костра продержалась до того момента, пока Карамон тихонько не коснулся руки друга и не шепнул:

— Мы не одни.

Танис мгновенно оказался на ногах. На западе, со стороны Палантаса, четыре дракона парили в остывающих небесах.

— Проклятие! Мы расслабились, словно на отдыхе, сидим тут, как мишени для огненного дыхания! Слишком долго мы с тобой наслаждались мирной жизнью,— с сожалением сказал Танис.

— Остынь, может, нас и не заметили, — пробасил Карамон.

Стил уже лихорадочно затаптывал костер.

— Какого цвета драконы, рассмотрел? — делано спокойным тоном спросил силач. — Может, просто Рыцари Соламнии возвращаются с тренировок...

— Я видел блеск доспехов, но это точно не соламнийцы, — мрачно заметил Танис. — Потому что драконы — синие.

Сара кивнула. Всполох возбужденно стегала себя хвостом, и лишь правильное воспитание не позволяло ей издать приветственный клич при виде родичей.

Стил прищурился:

— Полуэльф, ты знаешь здешние места. Нет ли поблизости города, до которого можно дойти пешком?

Сара замерла, ее глаза полыхнули светом радости.

— Неподалеку есть деревня гномов, — задумчиво сказал Танис. — Она находится под горой, примерно в дне пути отсюда. Гномы торгуют с Палантасом, и по тракту постоянно идут караваны.

— Великолепно. — Стил не спускал глаз с парящих синих силуэтов. — Я возьму Всполох с собой...

Радость высушила слезы Сары, ее щеки слегка порозовели.

— Они, конечно, ищут меня,— оживленно продолжал юноша. — Я полечу и присоединюсь к ним, а вы останетесь тут в безопасности. Мое возвращение успокоит Ариакана, он прекратит преследование и отзовет патрули.

Сара пошатнулась и застонала — Стил побледнел, но выражение решимости на его лице не исчезло. Он повернулся к друзьям.

— Я решил оставить меч себе! — крикнул юноша вызывающе, словно ожидал возражений. — Может, это и старомодно, но я еще никогда не видел оружия, откованного лучше...

Танис кивнул и слабо улыбнулся:

— Клинок твой по справедливости, тебе его передал отец. Сохрани меч с честью, Стил Светлый Меч. Это оружие привыкло к уважительному обращению, его происхождение длинно и полно благородства.

— Твой отец всегда говорил: лезвие меча сломается лишь тогда, когда будет сломлен дух владельца, — добавил Карамон.

— Когда его носил Стурм, оно оставалось в прекрасном состоянии,— вздохнул Полуэльф.

Юноша судорожно вздохнул, темные глаза заблестели непролитыми слезами, руки почтительно сжали рукоять, украшенную розой и короной.

— Я обеспечу ему почет и заботу, которую он заслуживает, можете не сомневаться.

«Меч пришелся ему по душе, — подумал Танис. — А как насчет драгоценности на шее? Он про нее не забыл? Или тихонько выкинул в лесу? Заговорит ли? Видимо, нет...»

— Я должен поблагодарить тебя, Танис Полуэльф, и тебя, Карамон Маджере, за то, что вы сражались на моей стороне, пренебрегая опасностями, нынешними и будущими. Я никогда не забуду этого. — Стил выхватил из ножен древний клинок. — Этим мечом я отдаю честь вам обоим!

Только сделав это, юноша повернулся к Саре.

— Стил, нет! — закричала она, бросаясь к нему. — Как ты можешь после всего случившегося!

Стил мягко, но непреклонно высвободился из объятий матери.

— Ты обещала, что это будет мое решение, мама. Дядя, ты позаботишься о ней? Сбереги ее, умоляю тебя.

— Конечно, племянник.— Карамон принял на руки обмякшую Сару.

Стил, развернувшись на месте, уже направлялся к Всполох, нетерпеливо ожидавшей всадника. Юноша запрыгнул в седло, и драконица немедленно раскинула крылья, готовясь взлететь.

Сара пришла в себя и, вырвавшись из объятий Карамона, бросилась к сыну.

— Ты заботишься лишь обо мне! Умоляю, не делай этого!

Красивое лицо юноши осталось гордым и непреклонным, Стил уже простился с матерью и не собирался менять решение.

— Проклятие, мама. Ариакан предсказал мне его, если я узнаю правду, — холодно вздохнул он. — Отойди подальше, мама, не хватало еще, чтобы Всполох задела тебя при взлете.

Подбежавший Карамон увел рыдающую Сару подальше от огромных крыльев. Словно ожидая этого, синяя драконица немедленно рванулась в воздух и сделала над стоящими на земле прощальный круг. Танис и Карамон еще разглядели лицо Стила — белое на фоне синей чешуи. И возможно, в этом виновато лишь разыгравшееся воображение Полуэльфа или игра света, но он увидел серебристую вспышку драгоценной звезды эльфов в руках юноши.

Всполох мощно забила крыльями, беря курс на север.

Глава двенадцатая Кровь матери

Ветры отчаянно завывали над Гнездом Бурь, срывая капли морской воды со стен, унося пену набегающих гребней прилива. Огромные молнии разрывали облака, заставляя цитадель содрогаться до основания. Близилась полночь; чистые звуки трубы пронзили темноту.

Лорд Ариакан стоял в центре внутреннего двора крепости, окруженный ближайшими рыцарями. Десятки факелов дрожали, стелясь огненными языками на ветру. Блестела черная броня рыцарей, каждый из которых носил на себе знаки лилии, оплетающей окровавленную секиру. Тяжело колыхались мокрые черные плащи, подбитые синим, белым или красным, в зависимости от ранга рыцаря.

Рыцари Такхизис упивались штормом и непогодой — лучшим знаком благосклонности их Богини. Скоро к братству рыцарей присоединится еще один человек — он сейчас возносит молитвы в Храме. В унисон с новичком все рыцари пели гимн Темной Королеве Такхизис.

В Храме, на холодном полу перед жертвенником лежал Стил Светлый Меч, облаченный в парадную одежду. Храм пустовал — его обеты никто не смел нарушить. Но вот запела труба, и со стороны обсидианово-черных занавесей, что за алтарем, появилась старая женщина. Ее волосы были белы, а плечи согбенны, она шаркала по каменным плитам медленно, но глаза ярко горели на морщинистом лице. Черные одежды и ожерелье в виде дракона указывало на ее ранг высшей жрицы Такхизис. Здесь ее власть, любимицы Темной Королевы, была безгранична, многие говорили, что именно она много лет назад участвовала в ритуале создания драконидов из яиц светлых драконов. Никто в Гнезде Бури, даже лорд Ариакан, не мог выдержать ее взгляда. Теперь она стояла над рыцарем, распластавшимся на камнях, ее иссиня-черные волосы мерцали в свете свечей.

На алтаре покоился шлем в форме усмехающегося черепа, ожидавший благословения наряду с другими доспехами.

Кроме меча.

— Встань, — прошамкала жрица.

Слабый от ритуальной голодовки и холода, Стил неуклюже поднялся, пошатнулся и, склонив голову, поклонился служительнице Такхизис. Худая рука с длинными ногтями взяла его за подбородок, поворачивая лицо к огню. Юноша вздрогнул — пальцы были намного холоднее, чем камни.

— Теперь ты знаешь имя своего отца?

— Да, посвященная, — твердо сказал Стил. — Знаю.

— Назови его перед алтарем твоей Королевы. Юноша судорожно сглотнул, ощущая, как сжалось горло,— он не ожидал, что будет так тяжело.

— Светлый Меч...

— Как?

— Светлый Меч! — гордо выкрикнул он.

Но жрица, казалось, вовсе не была рассержена.

— Назови имя матери.

— Китиара Ут-Матар. — И снова он не скрыл гордости.

— Достойный род, — кивнула старуха. — Стил Ут-Матар Светлый Меч, посвящаешь ли ты тело, сердце и душу Ее Темному Величеству, Такхизис, Королеве Тьмы, Темной Воительнице, Королеве Драконов, Той-что-с-многими-лицами?

— Да, посвящаю,— сказал Стил спокойно. Жрица довольно улыбнулась.

— Тело и душу, Стил Ут-Матар Светлый Меч? — повторила она.

— Да, конечно! — Юноша забеспокоился — это выходило за рамки обычного обряда. — Ты сомневаешься во мне?

В ответ старуха быстро схватила стальную цепь на его шее и резким движением вытащила из-под одежды сверкающий камень в форме звезды.

— А что тогда это? — прошипела она. Стил пожал плечами, пытаясь улыбнуться:

— Я украл ее с трупа отца вместе с мечом. Как же разъярились соламнийцы, ведь это одна из их святынь! — Смелые слова юноши эхом отдались в тишине огромного Храма.

Жрица осторожно прикоснулась к центру драгоценности — сверкнула вспышка, раздалось шипение, и старуха отдернула руку с криком боли.

— Это артефакт Добра! — выплюнула она как ругательство. — Я не могу к нему прикоснуться, и никто из истинно преданных Ее Темному Величеству не может дотронуться до этого проклятого камня! А ты, Стил Светлый Меч, носишь его безнаказанно!

Юноша, побледнев, с тревогой посмотрел на нее.

— Я выкину его и забуду! — крикнул он, поднося руку к звезде, полыхавшей в темноте. — Эта побрякушка ничего не значит для меня!

Стил уже собрался разорвать цепочку, но неожиданно старуха остановила его:

— Носи свою проклятую звезду, ибо это желание самой Такхизис, и не тебе сомневаться в нем. Возможно, придет день, и мы напомним тебе о сегодняшнем разговоре... вспоминай мои слова каждый раз, когда будешь смотреть на камень, Стил Светлый Меч. У Королевы множество лиц и множество глаз, от нее не скроешься... Тело может спрятаться, но душа — никогда. Теперь она принадлежит ей... — Жрица приблизилась вплотную к Стилу, так что он ощутил ее зловонное дыхание. — Но ты все равно принесешь много пользы, Стил Ут-Матар Светлый Меч, и верно послужишь Королеве. — Сухие, потрескавшиеся губы поцеловали его в бровь. Юноша собрал волю в кулак, стараясь не отпрянуть. — Твой шлем и панцирь получили благословение на алтаре, встань, сир рыцарь, и надень их.

Стил недоверчиво, но со все нарастающей радостью следил за старухой, которая со змеиной улыбкой отступила и пошаркала обратно за занавеси.

Главные двери Храма отворились, и внутрь проскользнули двое мальчишек-оруженосцев, спешивших помочь рыцарю управиться с броней. Теперь они — его верные слуги и, замерев, ожидают первых приказаний, исподтишка разглядывая Стила с восхищением и завистью.

Шатаясь, едва удерживаясь на ногах, Стил приблизился к жертвеннику, погладив панцирь, украшенный лилией. Другая рука потянулась к камню, висящему на шее. Слезы выкатились из закрытых глаз. Юноша дернулся, вновь решив сорвать звезду, но рука лишь мягко упала на алтарь.

Снаружи торжественно запели трубы.

Во внутреннем дворе Гнезда Бури лорд Ариакан ожидал нового темного паладина Стила Ут-Матара Светлого Меча, Рыцаря Лилии, сына Стурма Светлого Меча и Повелительницы Драконов Китиары Ут-Матар.

Подняв шлем и вглядевшись в усмешку черепа, Стил надел холодную сталь. Затем он опустился на колени и вознес благодарственную молитву Такхизис, а встав, величественным движением руки подозвал оруженосцев и указал им на сверкающий черный панцирь, переливающийся на свету.