Всемирный следопыт, 1927 № 05

АВТОМАТ-ШАХМАТИСТ

Очерк А. Владимирова

Небывалое в истории человечества развитие техники, начавшееся в XIX веке, достигает в наше время грандиозных размеров, и можно думать, что мы живем накануне окончательного покорения природы машинами. До революции Россия почти не принимала активного участия в этом победоносном движении техники, но сейчас, разбуженная революцией, мысль рабочего класса СССР выдвинула целые отряды изобретателей: одни придумывают различные усовершенствования уже существующих машин, другие изобретают новые машины, и таким образом на арену всемирного соревнования выступает техническая мысль советской республики, еще очень молодая и неопытная, но имеющая одно несомненное преимущество: она не служит целям разрушения и убийства, она работает только для созидания, для устроения новой жизни, нового общества[8]).

Любопытно вспомнить, в каком направлении работала мысль многих изобретателей в XVII–XVIII в.в. В эту эпоху среди механиков были в большой моде автоматы, служившие для забавы и развлечения. Так, например, механик Вокансон удивил всю Европу своей знаменитой уткой. По своей величине и форме, по своим движениям и ухваткам это была самая настоящая утка. Механическая утка ела и пила с такой же жадностью, как и живая, и так же двигала головой и шеей. Крик ее невозможно было отличить от крика живой утки. Необычайное искусство механика проявилось особенно в анатомии этой птицы: каждая косточка, каждое перышко были на своем месте, и каждый член организма в точности исполнял свое естественное предназначение. Склеванная пища «переваривалась» при помощи химических веществ, заключавшихся внутри автомата, и процесс пищеварения заканчивался выбрасыванием помета. Самый внимательный наблюдатель считал этот автомат живой уткой — пока механик не раскрывал внутренности, где виднелось множество мельчайших колес, рычагов, валов, зубьев, цепочек и т. д.

Известен также механический павлин генерала Дежена. Этот павлин прогуливался, как живой, — распускал веером хвост, клевал зерна и «переваривал» их.

Но особенно прославился шахматный игрок Кемпелена. Это была кукла, представляющая человека среднего роста, в турецком костюме. Шахматный игрок сидел в кресле, приделанном к квадратному ящику. Правая рука его покоилась на этом столе, а в левой была трубка, которую отнимали перед началом игры, потому что автомат играл левой рукой. Перед ним находилась обыкновенная шахматная доска. Все сооружение было на колесиках и легко передвигалось.

Перед представлением машину вкатывали в залу, в которой уже собрались зрители, и механик объявлял публике, что он намерен показать устройство автомата. Сперва он открывал дверцу в передней стенке ящика, показывая зрителям сложную систему валиков, колесиков и рычажков, занимавших, повидимому, все внутреннее пространство. Затем показывал заднюю сторону ящика и открывал дверцы по бокам и, наконец, снимал с куклы платье. Когда, все внутренние части автомата были показаны, механик приводил все в порядок, становился на несколько минут сзади куклы, как бы осматривая механизм, вынимал чубук из руки турка и объявлял, что автомат готов начать шахматную партию с кем угодно. Как только партнер садился к шахматной доске, механик заводил машину ключом — и кукла делала первое движение. При каждом движении автомата слышен был стук вертящихся внутри колес: кукла кивала головой и пристально смотрела на шахматную доску. При шахе королю — она кивала головою три раза. Если партнер делал неправильный ход, кукла качала головой отрицательно и отказывалась продолжать игру, пока неправильный ход не был исправлен, — если же партнер вторично делал неправильный ход, то автомат брал фигуру противника и ставил ее на прежнее место. Во все время игры механик стоял подле машины и заводил ее после каждых 12 ходов. Автомат играл очень хорошо и проигрывал редко.

Кемпелен путешествовал со своим автоматом по всей Европе — и после нескольких тысяч представлений на материке, перевез свою машину в Англию, где показывал ее в 1783 г. и в 1784 г.

Куклу Кемпелена видели сотни тысяч людей, среди них было много ученых и механиков, и никто не открыл секрета. Догадок было высказано много. Некоторые думали, что партию играет шахматист, скрытый внутри машины. Но Кемпелен, пред началом каждого сеанса, открывал все дверцы в своей машине и показывал механизм, — так что, если там где-нибудь сидел игрок, то это мог быть очень маленький карлик. Но никакого карлика Кемпелен с собою не возил.

Другие предполагали, что партию играет сам Кемпелен при помощи очень сильного магнита, скрытого на груди. Некоторые зрители являлись с магнитами в кармане и становились вблизи автомата, надеясь таким образом помешать Кемпелену, — но безрезультатно. Но все же предположение, что механик ведет игру при помощи магнита, сделалось всеобщим, и тогда Кемпелен опровергнул его, поставивши во время игры сильный магнит между собой и автоматом.

Было издано несколько книжек, авторы которых старались разгадать секрет этого автомата. Он был разоблачен лишь после смерти знаменитого механика.

Кемпелен, а впоследствии Мельцель, к которому перешел автомат, обыкновенно перед началом представления открывали поочередно различные части внутренности автомата. Здесь-то механик и обманывал зрителей, потому что только подле самых дверец находился настоящий механизм, а подальше, внутрь, он был только искусно нарисован на легкой перегородке, которую без труда можно было передвигать. А внутри был спрятан человек, которого запирали перед тем, как автомат выдвигался в зрительный зал. Механик показывал одновременно только третью или четвертую часть внутреннего пространства, так что в промежутке между закрытием одной дверцы и открытием другой — спрятанный игрок передвигал остроумно устроенные перегородки, освобождая от своего тела ту часть аппарата, которая предназначалась в данный момент для показа зрителям.

Конечно, это была смелая мистификация, но все же устройство всего этого аппарата было очень интересно. Шахматист помещался в ящике автомата на скамеечке. Подле него во время игры горела свеча. В стенках ящика и в самой кукле находилось несколько искусно замаскированных отверстий для воздуха. Над головой находилась та шахматная доска, на которой разыгрывалась партия. Эта доска была стеклянная, — и очень тонкая нижняя сторона ее была раскрашена так же, как и верхняя. На каждой клетке — перед глазами спрятанного шахматиста— находился железный рычажок в виде коромысла, приводимый в движение при помощи железного язычка. Шахматные фигуры имели снизу железные пластинки — сильно намагниченные: когда ставили фигуру на клетку, она притягивала к себе железное коромысло, находившееся на обратной стороне доски, когда же фигуру снимали, коромысло отпадало. Спрятанный шахматист должен был следить за игрой с напряженным вниманием, потому что он не мог видеть, какой фигурой был сделан ход, он мог узнать это лишь в том случае, если помнил все движения фигур по клеткам с самого начала партии. Чтобы избежать ошибок, он каждый сделанный наверху ход повторял на второй шахматной доске, находящейся перед ним. Около него находилась медная ручка, которою он мог управлять по своему произволу и которая при помощи пружин сообщалась с левой рукой автомата. Именно этой ручкой спрятанный шахматист приводил в движение левую руку автомата, делавшую ходы, при чем из своего полутемного ящика он ясно видел сквозь стеклянную доску, на какое именно место надо подвинуть руку автомата и какую взять фигуру.

Многие удивлялись, почему автомат Кемпелена играет не правой, а левой рукой. На это механик отвечал, что здесь он сделал ошибку и заметил ее поздно, когда уже трудно было исправить. На самом же деле, спрятанному шахматисту приводить в движение левую руку автомата было удобнее, чем правую: если бы автомат двигал правой рукой, то спрятанный шахматист должен был бы работать левой. Механизм руки автомата был сделан очень искусно: это было необходимо для того, чтобы кукла с необычайной точностью сжимала и разжимала пальцы и ставила фигуры на определенные места.

Шахматист, спрятанный в автомате, должен был подробно ознакомиться с его механизмом. При этом, конечно, нелегко было играть в течение нескольких часов, сидя неподвижно, в неудобном положении и ничем не обнаруживая своего присутствия. Но Кемпелен, а после него Мельцель за большую плату находили для себя хороших шахматистов. Так как плохих и средних игроков в шахматы — очень много, то неудивительно, что автомат почти постоянно выигрывал. Конечно, бывали и проигрыши: в среднем автомат проигрывал одну-две партии из тысячи.

Шахматист, сидевший в автомате, должен был избегать всякого звука, который мог бы обличить его присутствие— тем более, что во время игры в шахматы обычно царит безмолвие. Чтобы заглушить неизбежные движения игрока, Кемпелен устроил внутри ящика систему зубчатых колес и рычагов, приводимых в движение при помощи внутреннего часового хода. Механик заводил часовой механизм перед началом игры, и стуком вращающихся колес маскировались шумы, возникавшие при движении спрятанного шахматиста.

Конечно, иногда бывали опасные моменты. Разыгрывалась интересная партия с каким-то знаменитым шахматистом. Сидевший в ящике автомата игрок Мюльхаузен так увлекся этой партией, что забыл следить за собой и вдруг очень громко… чихнул. Благодаря металлическому механизму аппарата, этот звук дошел до слуха присутствующих сильно измененным.

— Пружина лопнула! — обратился к изумленной публике Мельцель. — Что, если это от большого колеса!.. Позвольте мне удалиться на четверть часа с моим автоматом в соседнюю комнату. Мне надо осмотреть механизм. Если лопнула не главная пружина, то все будет исправлено через четверть часа, в противном случае я должен буду разобрать весь механизм и прекратить на две недели мои представления.

Мельцель выкатил свою машину в соседнюю комнату, выругал там Мюльхаузена и через четверть часа вернулся обратно, объявив, что пружина находилась у самых дверец, и он заменил ее новою. При этом он открыл дверцы и показал публике какую-то блестящую пружину. Автомат продолжал прерванную партию, выиграл ее, и публика разошлась, весьма довольная этим сеансом.

В каком-то немецком городке один зритель, повидимому, догадавшийся, в чем секрет автомата, желая проверить свою догадку, во время сеанса закричал:

— Пожар!

Кукла начала как-то странно дрыгать: шахматист, сидевший в автомате, повидимому, вовсе не имел желания сгореть и хотел выскочить оттуда. Публика бросилась к дверям, началась давка. Тогда Мельцель стремглав бросился со своим автоматом в соседнюю комнату. Тайна и на этот раз осталась неразоблаченной.

Мельцель отправился в Голландию. Здесь ему объявили, что на представление прибудет король и все его приближенные. Публики собралось очень много. Пора начинать сеанс, а помощник Мельцеля, француз Бонкуре, не является. Мельцель бежит к нему и видит его в постели.

— Что вы делаете? — закричал в ужасе Мельцель. — Публика уже собралась, а вы валяетесь в постели.

— Я болен!

— Помилуйте! Да ведь час тому назад вы были совершенно здоровы!

— Я заболел неожиданно.

— Чем же вы заболели, позвольте узнать?

— Меня испугало громом.

— Да вы с ума сошли!.. Что же мне теперь сказать публике?

— Скажите, что у автомата лихорадка.

— Вы смеетесь! Да вы знаете, какой сегодня сбор? И я должен отказаться от такого сбора!

— Что же делать? Покоритесь судьбе!

— Слушайте… вы злодей!

— Нет, я не злодей. Я — человек, которому вы должны полторы тысячи франков и не платите.

Мельцелю пришлось немедленно уплатить свой долг, и тогда Бонкуре оделся и полез в ящик автомата.

Надо сказать, что, благодаря необычайной ловкости механика, секрет автомата не был разгадан до самой смерти Мельцеля[9]).

Большим успехом пользовался в Европе также аппарат Шарля, — «невидимая женщина». Он имел такое устройство. Четыре деревянных столбика соединены между собой перекладинами. К вершинам этих столбиков прикреплены согнутые железные прутья, оканчивающиеся венчиком. А к прутьям прикреплены ленточки, на которых висит пустой медный шар. С четырех сторон от этого шара отходят четыре медные трубы, оканчивающиеся широкими отверстиями.

Заплативши деньги, можно было в трубу задать какой угодно вопрос. Потом приложить к отверстию трубы ухо, и медный шар отвечал на вопрос слабым женским голосом.

Ответы были всегда очень удачны, остроумны, при чем голос отвечал на английском, французском, немецком и итальянском языках.

В комнате не было ничего подозрительного, и никто не мог догадаться, как устроен аппарат. А устройство его было не очень сложное. Он имел невидимое сообщение при помощи трубки с соседней комнатой, где сидела женщина. Против ее глаза было проделано в перегородке небольшое отверстие, незаметное для зрителей, и через него женщина могла видеть все, что происходит в зале, и могла наблюдать за тайными знаками, которые ей делал фокусник, показывавший машину.

Надо, сказать, что представления эти кончились весьма печально. Шарль обещал своей помощнице жениться на ней, но своего обещания не выполнил и женился на другой. Тогда обиженная женщина во время одного представления разоблачила фокусника. Спектакль закончился дракой, и публика разломала аппарат…

После того, как автоматы вышли из моды и сошли со сцены в больших городах Европы и Америки, — они заняли прочное место в репертуаре фокусников, подвизавшихся в глухих провинциальных углах. Но в руках этих полуграмотных «кудесников» автоматы пришли в упадок, и механизм их был упрощен до чрезвычайности. Чаще всего фокусники пользовались «говорящими» автоматами, в которых, в сущности, и механизма-то никакого нет: во внутренности куклы помещается мальчик, который и отвечает на задаваемые хозяином или публикой вопросы. Конечно, такие автоматы привлекали к себе внимание только в «медвежьих» углах, где публика не избалована зрелищами.