Всегда война Часть 10

Глава 13

Давненько Олег Дегтярев меня так матом не обкладывал. Заслушался, кстати не только я, но и Санька Артемьев, который, усмехался и морщился одновременно, при этом потирая красное ухо, ставшее таким после получения воспитательных «звиздюлей», за то, что не уберег мое бренное тело от очередных повреждений.

— Серега, ну тебя что на цепь привязывать, что ли? Ну куда не сунешься, обязательно или контузию, или осколок, или, даже, «огнестрел» получаешь. А потом повалявшись без сознания, ползешь, героически преодолевая трудности, и с кровавой повязкой на голове идешь программировать машину времени и находишь еще какой-нибудь мир. Да, и Светка твоя уже открыто обсуждает на женсовете возможность тебя жестко приземлить на базе, чтоб руководил всеми процессами дистанционно, а не мотаться по разным мирам, в поисках приключений на пятую точку.

Я слегка усмехнулся, но так для вида, хотя прекрасно понимал, что мои друзья абсолютно правы, но нас поджимало время и приходилось практически в ручном режиме ускорять все основные программы, связанные с наращиванием военной мощи в мирах прошлого.

После того, как моя побитая жизнью тушка была эвакуирована из мира 1914-го года и, вытерпев и стоически перенеся большой перечень необходимых медицинских манипуляций, мы, то есть особо приближенные, собрались в комнате для переговоров в нашем центральном бункере в Молодежном, где находились основные органы управления центральной транзитной установки перемещения во времени. По сути дела, это было одно из самых защищенных мест в нашем мире, прикрытое не только многочисленными стационарными огневыми точками, блокпостами и укрепленными районами, но и глубоко эшелонированной системой ПВО, которая прикрывала Симферополь от ударов и с воздуха и, что особенно было важно, с низких орбит космического пространства. По нашим данным, точнее по данным различных разведывательных и технических служб и МО РФ, и ФСБ РФ, на орбите планеты еще оставались несколько разведывательных спутников, и что особенно важно спутников — носителей ядерного оружия. Все это являлось ошметками ударной орбитальной группировки НАТО, основательно потрепанной во время глобального конфликта. И по последним данным, несколько космических аппаратов проснулись и начали активно маневрировать, причем корректировка орбит проводилась таким образом, чтобы они рано или поздно начинали проходить как раз над Крымом. Естественно это вызывало серьезную озабоченность, а с учетом возросшей активности и авиации наших недобитых противников и наземных сил, можно было сделать, что проводится сосредоточение сил и средств, что является явным признаком начавшейся планомерной подготовки к нападению на наш анклав остатками вооруженных формирований различной национальной принадлежности, но объединенных одной целью — захват установки перемещения во времени силовым путем. Конечно рассматривался вариант, что это демонстрация силы, основной посыл в которой состоял — поделитесь. Да и по различным каналам, оставшихся еще с давних времен, генералу Сипягину и Ростовцеву, как представителям силового блока Российской Федерации приходили послания и намеки, что все заинтересованные стороны в курсе о наличии в Крыму установки перемещения во времени. И, что особенно важно, информация о функционировании программы переселения в другие миры и по доставке с той стороны чистых продуктов и горючего уже не является тайной и достигла даже самых дальних поселений в Южной Америке. Поэтому армия вторжения формировалась, фактически, из представителей всего мира — жить то всем хотелось, да и кушать тоже. Естественно такие угрозы никто игнорировать не стал, поэтому всеми возможными способами полуостров превращался в огромную неприступную крепость, и боевую технику сюда гнали практически непрерывно. С той стороны Керченского пролива даже сумели восстановить несколько железнодорожных веток и пустили уже поезда, чтобы ускорить процесс переброски людей и необходимых для наших нужд оборудования и материалов.

Поэтому после того как Дегтярев и сочувствующие ему лица выкатили мне претензии, как раз наступило время проведения видеоконференции с руководителями нескольких крупных промышленных подземных городов в Сибири, генералами Сипягиным и Ростовцевым, для определения путей и защиты Крыма, и совместной проработки стратегии дальнейшего движения.

После того как Ростовцев, министр обороны РФ, вывалил более точный и четкий доклад о том, какие силы формируются против нас, на несколько мгновений повисла тишина. Ну и чтобы усугубить ситуацию, он добавил, что в бункерах Западной Украины и Польши, которые и в данный момент являются основными застрельщиками развития именно военного конфликта, бытует мнение, что если с «москалами» не получится договорится, то они готовы нанести глобальный ядерный удар всем тем, что у них осталось. Естественно возникал вопрос откуда у поляков ядерное оружие, но оказалось, что они, когда начался основной обмен ударами, додумались выскочить на территорию Германии и распотрошить несколько баз хранения ядерного оружия НАТО и утащить к себе штук пять зарядов, пара из которых были тактические термоядерные бомбы B61. Как они без кодов доступа собирались их инициализировать оставалось загадкой, но пшеки, ради пакости, всегда проявляли чудеса изобретательности — в этом была их историческая природная сущность.

Тут я взял слово.

— Максим Петрович, при необходимости, мы сможем нанести упреждающие ядерные удары? Силы хватит?

— Ударить то сможем, но эффективность этих ударов будем невысокой. Противник все свои ударные средства рассредоточил по множеству малых, но хорошо замаскированных и неплохо укрепленных бункеров. Искать каждый из них, при том что спутниковая группировка фактически ослаблена до критического уровня, при постоянных неблагоприятных погодных условиях — будет очень сложной и трудоемкой задачей. Да и потом взламывать систему ПВО и потом уничтожать заглубленные бункера та еще задача — мы потратим огромное количество и так дефицитных ресурсов с минимальной эффективностью.

— Понятно, значит идти на прямую конфронтацию пока нам не выгодно — я задумался, — сколько у нас примерно времени?

— Ну судя по тому как они со скрипом и с огромным напряжением собирают силы, месяца два-три есть. Ведь эту ораву нужно обеспечить продуктами, топливом, местами проживания, а это все не так просто. Но я бы не затягивал и ускорил бы программу переселения. Как у вас обстоят дела в мире 1914-го года, ведь этот мир, по мнению наших аналитиков больше нам подходит для переселения? Слышал там что-то произошло?

— Да. Мы провели многоходовую комбинацию, спровоцировали проанглийскую партию на попытку мятежа, естественно в процессе подавления, зачистив всех руководителей, ну и так за компанию ядро активных революционеров, которые являются активными прокси силами иностранных государств на территории Российской империи. Так получилось, что о время освобождения императрица Александра Федоровна была убита, и следствие однозначно доказало, что это дело рук британских спецслужб. Поэтому Российская Империя выходит из Первой мировой войны, а ее основные соперники-противники Германия, Франция, Великобритания и чуть позже США, будут лупить друг друга, до полного изнеможения. Чуть позже мы выкупим для размещения наших поселений любые, необходимые нам участки и, уверен, все это будет сделано максимально дешево и с большим удовольствием.

— А точно британцы грохнули императрицу Александру Федоровну? Не прилетит ли нам потом ответка? — спросил один из абонентов, который занимался тем, что поставлял нам оборудование для космической программы.

— Нет. Те идиоты, обстрелявшие кортеж с императорской семьей, использовали пулеметы Мадсена, закупленные британским адмиралтейством, что было доказано сверкой номеров, тут Дагмара вспомнила свое происхождение и использовала семейные связи, чтобы получить достоверную информацию от третьих лиц. Ну и двое из убитых, один из которых был заместителем британского военного атташе в Петрограде, второй вообще отвечал за охрану посольства, переодетые в форму русских офицеров, имели глупость взять с собой на акцию британские паспорта, которые позволили полностью идентифицировать их личности.

Легкие понимающие смешки были ответом на мое пояснение.

— Что-то типа буденовки, бутылки водки и балалайки на месте преступления?

— Ну вроде того. Работали спецы, свидетелей и следов нашего участия не осталось. Тем более при организации мятежа британцы и без нашей помощи наследили так, что там никакой адвокат не отмажет — полная, мощная доказательная база с аудио и видеозаписями. Николай, вернувшись из Плоцка после подписания перемирия с Германией, сначала до конца не верил, но слишком все было четко, поэтому взбесился он конкретно и его с трудом уговорили не объявлять войну Британии. Кайзер Вильгельм доволен, потирает руки и разрабатывает с Гинденбургом сто первый план захвата Парижа и форсирования Ла-Манша.

— Понятно, Сергей Иванович, что в мире 1914-го года вы достигли большого прогресса. А по миру 1942-го года?

— Ну там все намного серьезнее. Конфликт с Антантой-2 практически перешел в активную фазу. Мы сейчас наращиваем спутниковую группировку. Боевая орбитальная станция «Заря» закончена и в ближайшие два дня будет выведена на орбиту мира 1942-го года. Ну а дальше мы начнем накапливать силы и средства для проведения орбитальной бомбардировки сначала сил противника, ну а потом ударим по центрам принятия решений. Тем более после нашего ядерного бенефиса в Китае и демонстративной бомбардировки имитационными бомбами дворца японского императора, все действующие лица подзадумались, а стоит оно того. Мы прямо по учебнику продемонстрировали наличие боезарядов высокой мощности и средств доставки, которые они не в состоянии перехватить. Осталась только демонстрация силы, уничтожение главного ударного кулака и, думаю, англосаксы отвалят лет так на десять зализывать раны, разрабатывать свои ядерную и ракетные программы, что, естественно мы им не позволим.

— Как Сталин к этому относится?

— Ну как? Насторожено. Получается, что он, когда разворачивается основное противостояние вроде как и главный, но основную работу делаем мы и это его задевает. Поэтому везде придется пускать его контроллеров, чтоб была хотя бы видимость, что он все контролирует. Все-таки это их мир и тут мы не сможет так легко маневрировать, как в мире 14-го года. Но после развития в мире 42-го года космической околоземной программы и учитывая ту ситуацию, что складывается у нас, мы имеем очень хороший вариант для купирования ситуации с формированием ударного кулака противника.

— Что именно вы имеете в виду и предлагаете, Сергей Иванович, — подал голос, молчавший до этого генерал Сипягин глава ФСБ.

— Первое, что нужно однозначно уяснить, что окончательно бежать из нашего мира для нас неприемлемо — мы потеряем все наши технологические преимущества. Может не сразу, за счет запасов будем держаться долго, да и на местах организуем какие-нибудь производства, но все равно это рано или поздно мы скатимся. Электроника в ракетах сдохнет, ядерные боеприпасы без надлежащего обслуживания тоже будут терять свою годность и так почти по всем направлениям. Поэтому рано или поздно все равно придется ложиться под местных правителей, но вот в качестве кого? Союзников или вассалов, это уже будет определяться по месту. Но судя по миру 42-го года, нам уготована участь, так сказать, младших партнеров. Поэтому, я считаю, надо всеми силами удержать свои позиции в нашем мире.

— Согласен, — кивнул головой Сипягин, — вы предлагаете использовать наши наработки по космосу в нашем же мире, используя транспортную пространственно-временную систему?

— Именно. У нас есть уже готовые решения по постройке, выводу и эксплуатации космических околоземных аппаратов. Осталось собрать статистику, внести изменения и продолжать работать в этом направлении. Чуть позже будет запущена орбитальная станция с искусственной гравитацией, что позволит увеличить сроки пребывания на ней людей без серьезных последствий для здоровья. Причем мы эту стацию вообще изначально рассматриваем как орбитальный док для постройки межпланетных кораблей…

— Да, это все хорошо, но как это можно использовать в нашем мире? Пока мы только из своих ангаров отправляем грузы на орбиту в мирах прошлого, а как это реализовать у нас?

— А кто мешает вывести на высокую орбиту нашего мира один из контуров системы перемещения во времени? И уже оттуда совершать дальнейшие шаги по продвижению наших интересов в других мирах?

Повисла пауза, которую нарушил Ростовцев.

— Сергей Иванович, вы уверены, что такая система будет работать?

— Не уверен, но моя интуиция просто орет, что нужно попробовать обезопаситься таким вот образом, пока нас здесь в Крыму не задавили массой любители халявы. Ну а после, будет интересно узнать у кого там остались средства для поражения космических объектов на высоких орбитах.

— Что ж, Сергей Иванович, вы опять выкинули очередной фортель, который надо будет долго и скрупулёзно обсуждать с нашими специалистами.

— Нужно, но главное не затягивать…

Когда видеоконференция закончилась, мы не стали расходиться — ожидалась еще одна видеоконференция, но уже только с нашими абонентами. Из-за ранения, я пока не хотел мотаться по местным объектам и службам и решил процесс контроля провести в онлайн режиме, тем более доклады нашей внутренней службы безопасности по всем направлениям я и так получал регулярно. Просто так или иначе, человеческий фактор общения должен обязательно присутствовать, и демонстрация моего внимания была одним из элементов поддержания имиджа вменяемого руководителя.

Особое внимание, конечно, уделялось нашей космической программе, на которую за последние несколько недель было переведено большое количество производственных мощностей, снимаемых с других направлений. Все было обусловлено тем, что именно от этого элемента нашего силового блока, зависела судьба конфликта между СССР и всего западного мира в 1942-м году. Антанта-2 уже вывела основные силы на исходные позиции и на Карельском полуострове уже началась замена германских частей корпуса генерала Дитля на подразделения британской морской пехоты. Объединенный флот Грант-Флита и ВМС США, с какими-то чисто символическими вкраплениями французов, норвежцем и даже финнов, вышел на исходную позицию, для рывка к Кольскому заливу и захвату Полярного и Мурманска, что будет фактическим уничтожением Северного флота СССР.

Поэтому после согласований на завтрашний вечер, а по нашему времени было около десяти утра по Москве, был намечен вывод боевой орбитальной станции «Заря» на орбиту планеты в мире 1942-го года. Параллельно в экстренном порядке почтив все, кто имел опыт сварных работ, собирали орбитальные снаряды, которыми мы будем проводить бомбардировку противника. В первом приближении технологии уже вполне отработаны, и все основные средства поражения делались, так сказать, унифицированными, одной серией, с соблюдением массогабаритных характеристик, чтобы можно было хотя бы опытным путем подобрать параметры, по которым можно было бы проводить более точные расчеты прохождения снарядов через атмосферу. Поэтому перед нанесением глобального удара в ближайшие два дня мы планировали провести генеральную репетицию и отбомбиться по срочно подготавливаемому полигону на Новой Земле. Там обособленно друг от друга схематически в основном их дерева собирались макеты кораблей, в том числе в походном ордере, колонн боевой техники противника, полевые линии обороны с манекенами. Но завозилась и старая списанная техника, в том числе несколько танков. По всему этому мы должны будем пройтись и посмотреть хоть предварительные результаты.

При планировании орбитальных ударов играла большую роль отработка точности накрытия, площади поражения и синхронности запуска. Математика нанесения удара была разработана, но не хватало некоторых параметров, из-за которых размер предполагаемый зоны поражения был слишком велик.

Так же, для коррекции ударов, на поверхности планеты были установлены несколько опорных радиомаяков, благодаря которым системы наведения снарядов могли бы более точно проводить наведение, согласно полетного задания.

Поэтому, чтобы не тратить время, я сам, на компьютере настучал отчет об оперативной обстановке в мире 1914-го года, об проведенных операциях и о полученном результате. Все это зашифровал и через наши линии связи отправил на почтовый ящик Сталина, с которого лично ему шла вся корреспонденция с нашего направления, при этом миную всех секретарей и «ответственных товарищей», от которых могла бы произойти утечка, скажем так, третьим лицам. Третьи лица, это не значит враги или предатели. Это могли бы быть те же члены Государственного Комитета Обороны, которые в рамках своих схем поведения могли бы попытаться сейчас или в будущем сыграть свою игру, либо просто тупо устроить неконтролируемую утечку информации.

Пока я совещался по космической тематике и оговаривал основные вопросы, часа через два пришел ответ за подписью товарища Сталина, в которой он меня хвалил, за то, как я порешал ситуацию с британцами и французами в России 1914-го года, за компанию, устранив чужими руками императрицу Александру Федоровну, но выкатил жесткий по сути и вполне мирный по исполнению наезд за мое очередное ранение. Судя по адресам рассылки, как я понял, часть, что касалась наезда за ранение была отослана также Дегтяреву и, что немаловажно, моей супруге — усатый вождь библиотекарей и физкультурников неплохо был осведомлен о наших внутренних раскладах и прекрасно осознавал через кого на меня можно давить, не вызывая при этом, лично у меня ни раздражения, ни обиды. Ну что тут скажешь — товарищ Сталин был еще тем манипулятором, но на его месте другой бы и не удержался. А он хотел гарантированно получить новую мощную ударную игрушку — орбитальную бомбардировочную группировку.

Поэтому к моменту вывода «Зари», я, не смотря на ноющую боль в ноге, уже бы у «космонавтов» в ангаре. Огромный основной блок станции представлял собой огромный стальной цилиндр длиной около двадцати метров и диаметром около восьми. На момент окончания работ он, как любой космический аппарат был герметизирован и обшит не только несколькими стальными листами, придающими дополнительную жесткость и монолитность конструкции, но и снаружи покрыт многочисленными слоями теплоизоляционных и светоотражающих материалов.

Мощные маршевые и маневровые двигатели, необходимые для управления столь тяжелой конструкцией, требовали огромное количество топлива и окислителя, поэтому в специальных нишах располагались основные и дополнительные топливные баки. К тому же предполагалось, что чуть позже станция будет дополнена еще одним таким цилиндром, а в перспективе предполагалось собрать конструкцию, в центре которой будут большие восьмиметровые цилиндры, а вокруг них, как патроны в барабане револьвера, по окружности на специальных фермах будут установлены еще шесть цилиндров, диаметром чуть поменьше. Все эти конструкции должны будут соединены герметичными переходами, чтобы таким образом образовать весьма большой по полезному объему аппарат, который, если оснастить соответствующим двигателем, можно было бы использовать как межпланетный космический корабль. А при наличии на нем пространственно-временного маяка, проблема снабжения воздухом, продуктами, топливом становилась второстепенной, отставляя такой параметр как максимальное время автономного полета на второй или даже третий план. Хотя, простой расчет показывал, что проще было, допустим, к той же Луне отправить автоматическую станцию с маяком и таким образом начинать колонизацию, но на фоне намечающегося колоссального столкновения с объединенными силами Антанты-2, на нарастающей напряженностью в нашем мире, все эти прожекты откладывались пока минимум на три-пять месяцев и то, это была грубая оценка. Хотя работы по развитию стратегических космических межпланетных программ не сворачивались — не известно, что может произойти в ближайшее время, и любой проект может в будущем дать дополнительный шанс для выживания.

Поэтому, когда наступило время «Ч-30», основной модуль станции «Заря» уже был готов и стоял возле пространственно-временного кольца на специальных колесных платформах и ожидал своего времени, чтобы отправится на орбиту планеты Земля в 1942-м году. Как раз одна из «молний» с маяком поднялась на достаточно высокую орбиту, на которой мы изначально предполагали использование боевой станции.

Все баки с горючим, кислородом и воздухом были заправлены под завязку, продукты, личные вещи, инструменты, четыре скафандра для выхода в открытый космос были загружены. Четыре первых члена экипажа станции на борту на всякий случай сидели в противоперегрузочных креслах — мы до конца не знали, как поведет себя столь огромная махина, проходящая через портал и попадающая сразу на огромную высоту.

Время шло, и напряжение возрастало. Еще раз все проверив, мы покинули ангар, который незадолго до отправки базового блока станции был вычищен, чтобы никаких мелких предметов не утянуло с собой, когда образуется разница давлений и в портал начнет уходить воздух из ангара.

Мы все переместились в бункер, откуда осуществлялось управление пространственно-временным порталом. Через общую систему оповещения шел отсчет и голос оператора, а это была моя Светлана, проговаривал сообщения.

— Готовность. Первый сигнал.

Под потолком заморгали желтые проблесковые фонари, и несколько раз рявкнули сирены.

— Второй сигнал!

Опять в помещениях рявкнули сирены.

— Всем начальникам подразделений подтвердить отсутствие подчиненных в зонах перепадов воздушного давления.

Тут же посыпались доклады, что все инженерные команды удрали из ангара.

— Третий сигнал! Включение портала!

А я сидел в офисном кресле за столом, и щелкая мышкой с видеорегистратора системы видеонаблюдения разворачивая на весь экран большого монитора изображения с разных камер отслеживал все происходящее в ангаре.

— Включение прошло штатно. Вынос штанги…

Как у нас всегда было принято на ту сторону вылез двухметровый металлический шест, на котором была подключена роботизированная видеокамера и антенна радиосвязи. Тут же была произведена ориентация на местности, установили связь с Усадьбой через пару ретрансляторов и после подтверждения что все параметры для выпуска станции соблюдены, пошла команда.

— Начинается выпуск груза! Предельная осторожность!

Заревели электродвигатели, который через сложнейшую систему блоков стали разгонять платформу с огромным цилиндром станции в сторону кольца пространственно-временного перехода.

Здание ощутимо тряхнуло, когда вся многотонная туша космического аппарата вместе с платформой втянулась в зону перехода и исчезла из нашего времени. Все это время, пока шел процесс отправки, на ту сторону с гулом и свистом уходил воздух из ангара, который предусмотрительно изначально делался герметичным.

— Есть переход! — наконец проговорила Светка, наблюдая картинку с той стороны, как на фоне огромной планеты от точки выхода портала хаотично вращаясь удаляется огромная белая туша станции с надписью «Военно-космические силы СССР. 'Заря» и чуть в стороне несколько раз мелькнула улетающая куда-то в сторону платформа, на которой выкатывалась из ангара орбитальная станция. Если получится, платформу потом найдем, отловим и затянем обратно, если нет, то она несколько лет покрутится на орбите и, войдя в плотные слои атмосферы просто сгорит.

Я, и сидящие возле меня Дегтярев, Санька Артемьев и руководители космического направления смотрели на большой экран, на который я вывел изображение с видеокамеры на выдвижном шесте.

— Объект вышел на орбиту. Фиксирую включение системы стабилизации и начало работы маневровых двигателей… Телеметрия идет в полном объеме… Есть подтверждения с ЦУП о принятии станции на сопровождение. Есть подтверждение о подключении к системам корабля. Все — наша задача выполнена.

Я подтянул к себе микрофон переговорного устройства.

— Управление…

— Слушаю, Командир, — на службе Светка всегда четко придерживалась субординации.

— Поздравляю. Отключайте портал.

— Принято, выполняю.

Опять ощутимая вибрация — проходит отключение энергетики портала и излишки энергии выводятся в накопители, что сопровождается небольшими скачками локального и кратковременного изменения гравитации. Затем, когда портал окончательно выключился, осторожно стаи поднимать в ангаре давление — когда станция выпрыгивала в прошлое, она стала чем-то вроде большой иголки, которая сделав прокол в пространстве-времени, соединила обе точки и воздух за несколько секунд выскочил на ту сторону, в безвоздушное пространство.

Теперь, пока шло время восстановления канала, мы почти полчаса не будем ничего знать о результат запуска орбитальной станции, но учитывая дефицит времени, нам было чем заняться.

Как только в ангаре восстановилось давление воздуха, который естественно забирался с улицы и проходил кучу различных фильтров и его, поэтому необходимо было нагреть, в помещение зашли люди. Не прошло и двадцати минут, а огромные ворота были открыты и через них в ангар все по тем же рельсам закатывалась новая платформа, на которой была установлена связка из четырех орбитальных бомб, каждая из которых представляла собой вытянутую ракетоподобную конструкцию диаметром в два с половиной, а длинной около десяти метров, в носу которой находился блок маневровых двигателей, который должны были обеспечить снаряду необходимое направление. В корме устанавливался маршевый жидкотопливный ускоритель, который должен был разогнать пятисот тонный снаряд до максимальной скорости, придав дополнительную энергию. По нашим скромным подсчетам такой снаряд, имеющий метало-бетонную структуру при падении на поверхность планеты с высокой орбиты в 500 километров, должен был выделить энергии столько, что примерно соответствовало взрыву тактического ядерного боеприпаса мощностью от 0,5 до 4 килотонн (в тротиловом эквиваленте). Тут все зависело от тяги и времени работы маршевого разгонного двигателя, который должен был придать снаряду дополнительную кинетическую энергию.

В итоге было принято решение сделать вот такую связку снарядов на единой платформе, которая сама по себе являлась уже автономным беспилотным орбитальным носителем бомб-снарядов. И номенклатура был тоже обговорена и утверждена — один снаряд цельный, для удара по стратегическим объектам, а три — кассетные, то есть содержали внутри либо два десятка бетонно-металлических снарядов, либо четыре десятка, которые фактически представляли из себя этакий аналог картечи или дроби, которой мы собирались накрывать локально распределенные по поверхности малогабаритные цели, такие как эскадры кораблей или плотно расположенные укрепленные районы противника.

В нынешней связке решили поэкспериментировать и кассетные снаряды имели по двадцать, тридцать и сорок болванок, и мы собирались посмотреть, что из это получится, если бить по площадям, а каждый из даже сорока снарядов имел бы на поверхности мощность сопоставимую с мощностью взрыва пятьдесят-сто двадцать тонн в тротиловом эквиваленте. А если учесть, что самые мощные бомбы Второй Мировой войны имели около шести тонн взрывчатки, то засыпание любого локального пространства почти полусотней снарядов, которые давали взрывы в десять-двадцать раз сильнее чем самые мощные бомбы в мире, должно было, по идее, решить любые стратегические и тем более, тактические задачи. Осталось только разобраться с точностью и той дополнительной мощностью, которую давали разгонные двигатели.

Платформа с подготовленными для применения снарядами, при тусклом экономичном свете медленно и величаво, да можно и сказать, что мрачно, закатилась в ангар и замерла перед портальным кольцом в ожидании своей очереди. Вышедшие из боковых бронированных входов инженеры, спокойно и деловито подключили ко всем снарядам и к носителю кабеля питания и интерфейсные кабеля, по которым будет производиться заливка последней, уже четко отработанной полетной программы. Все это заняло некоторое время.

Поэтому еле успел к следующему сеансу включения установки, когда портал открыли по маяку в Усадьбе. Туда я уже отправился вместе с неизменным Санькой Артемьевым, усиленной охраной и конечно с Олегом Дегтяревым, который в последнее время старался меня подстраховывать во время всевозможных напряженных моментов.

В Усадьбе у нас давно уже был развернут мощный вычислительный и телекоммуникационный центр, через который можно было наблюдать и контролировать космическую программу.

Я только успел дохромать до своего рабочего места, как зазвонил IP-телефон, по которому мы общались со всеми важными абонентами. Мельком глянув на вызывающего абонента, хмыкнул — Сталин. Быстро узнал, что я вернулся в Усадьбу и уже хочет переговорить относительно орбитальной станции. Я, естественно тянуть не стал и сразу, как смог, поднял трубку и ответил:

— Добрый вечер, товарищ Сталин.

Дегтярев, сидевший рядом и просматривающий на ноутбуке оперативные сводки, сразу сделал стойку, как охотничья собака, услышав, кто мне позвонил.

— Здравствуйте, Сергей Иванович. Очень хорошо, что вы вернулись, — спокойно и по-деловому проговорил мой наделенный властью собеседник, — вы как всегда умудрились снова вляпаться в ситуацию, и получит новые ранения, но как меня уверил ваш друг, полковник Дегтярев, что все нормально и к такого рода операциям вас больше не подпустят. Я одобряю, так сказать, решение ваших друзей.

Я не стал выпендриваться, все равно в любой ситуации сделаю как сам посчитаю нужным.

— В данной ситуации, я с вами согласен, товарищ Сталин. Но кто мог предположить, что эти идиоты начнут стрелять прямой наводкой по окнам дворца прямо через деревья, вообще не видя цели.

— Это нюансы, от которых никто не застрахован, но на вас слишком много всего завязано, поэтому постарайтесь избегать подобных ситуаций. Приказать я вам не могу, но, как человек, который вам симпатизирует, просто хочу попросить, Сергей Иванович — ведите себя как серьезный начальник и политик. Время капитана морской пехоты Оргулова давно прошло, запомните и не забывайте.

Я с трудом удержался чтоб не хмыкнуть, прекрасно зная, как эти телефоны передают звук, поэтому максимально нейтрально постарался закрыть эту тему.

— Я однозначно последую вашему совету, товарищ Сталин, но хочу обратить ваше внимание, что после моего последнего визита в мир 14-го года объемы поставок продуктов и топлива и некоторых товаров промышленного производства только с Российской Империи увеличились в два раза. А еще на подходе Северная Америка и в течении месяца вторая группа достигнет Южной Америки, и мы сможем полностью закрыть все потребности Советского Союза по продуктам и по многим другим товарам на сто десять — сто пятьдесят процентов. Фактически мы организовали свой ленд-лиз, за который нашим потомкам не придется потом расплачиваться десятилетиями.

— Это очень хорошо, Сергей Иванович, что вы мыслите, как государственный деятель, но я вам сказал то что сказал и это не только мое мнение, — в его голосе прорезался металл, да и грузинский акцент стал слышен более четко, что говорило об крайней степени раздражения.

— Товарищ Сталин, поверьте, я тоже не испытываю удовольствие, получая дополнительные дырки в своей шкуре. Я вас услышал и сделаю все, чтобы в этом плане больше не вызывать ваше недовольство.

— Хорошо, Сергей Иванович. Кстати, вы правильно сделали что прислали запись разговора короля Георга V с Черчиллем и Асквитом и ее расшифровку. Знаете, интересно было слушать и читать, как будто в музей попал и увидел свою молодость. Я теперь вас, как пришельцев из будущего прекрасно понимаю… Хорошо. Какие мероприятия будете проводить дальше, согласно плана?

— У нас сейчас на повестке судьба «Зари». Я ее только выпустил, и вот именно перед вашим звонком как раз хотел получить самые последние данные из Центра Управления Космическими Полетами.

Голос Сталина смягчится, и я понял, что ему эта тема очень нравится — ведь все идет установленным порядком и среди четверых космонавтом, двое бывшие пилоты ВВС РККА, которые прошли ускоренную подготовку и уже находятся в космосе, что тоже является серьезным прорывом.

— Я сам только что интересовался этим вопросом и даже смотрел прямую трансляцию. Одну из «молний», что пролетала ниже, переориентировали для наблюдения за «Зарей» и она показала, что станция уже стабилизировалась и выпустила эти свои крылья…

— Солнечные батареи…

— Да, они. И уже с «Зари» пришел доклад, что у них все хорошо и готовы к дальнейшим подвигам. А теперь вопрос, Сергей Иванович, что у нас по испытаниям орбитальных снарядов? На Новой Земле, как мне доложили все готово, да и спутниковые снимки я выдел, там как раз была хорошая погода и все смогли хорошо заснять.

— Все по плану. Как только выпустили «Зарю», в ангаре подготовили к запуску экспериментальный орбитальный беспилотный бомбардировщик с четырьмя снарядами. Он готов к работе в любую минуту. Как мы и договаривались — один снаряд цельный, остальные три кассетные, для поражения распределенных по поверхности целей. Я поэтому и перешел в Усадьбу, чтобы проверить состояние опорных маяков, уточнить состояние полигона и получить у вас, товарищ Сталин, команду на начало генеральных испытаний.

Теперь усмехнулся Сталин, и я четко слышал, как он хмыкнул в трубку.

— У вас есть команда, Сергей Иванович, действуйте. Сколько вам надо времени?

— Как я говорил, у нас все готово. Сейчас свяжусь с моряками, что строили полигон, проверю как работают опорные маяки, видеокамеры и средства объективного контроля и можно будет давать команду на распределение целей, просчет траекторий и выброску бомбардировщика на орбиту «Зари». Там высота как раз весьма неплохая, чтоб придать снарядам хорошую энергию и ее увеличить за счет ускорителей.

— Хорошо, действуйте, — и положил трубку.

Вот ведь «жучара», и пропесочил, и в угол поставил, и построил как молодого «душару», и я еще остался должен. Вот что значит человек в политике варится, где любая ошибка, это либо изгнание, либо смерть, тут волей ни волей наберешься опыта.

ОБНОВЛЕНИЕ

А Олег со своей фирменной улыбочкой, развалившись в навороченном офисном кресле, которое сюда притащили из нашего мира, участливо спросил, хотя его заход звучал как легкая ирония, приправленная черным военно-морским юмором.

— Что, Пиночет крымского разлива, прибрал тебя Виссарионович под каблучок. Скоро научит давать лапку и по команде прыгать с тумбы на тумбу.

Но я-то Олежку знал прекрасно и, главное давно, поэтому такие заходы с подколками и с ухмылками, были предвестниками серьезного разговора по назревшей проблеме. Но и позволить старому другану компостировать мне мозги я не собирался, и он, паразит, это тоже понимал. Поэтому обсуждение непростой ситуации превращалось в дружеский ироничный диспут, в котором периодически переходя на откровенный стеб, мы, демонстрируя свои позиции и понимание обстановки, искали решение. Одно понимание того, что как бы не сложилась ситуация, как бы мы не ругались, и не цапались, но все равно останемся друзьями, однозначно создавало особую доверительную атмосферу. И это было то, что теперь в нашем мире выживания, паразитирования и предательства ценилось больше всего — дружба. Настоящая, не требующая подтверждения и каких-то меркантильных обоснований, то что нельзя монетизировать, а соответственно продать или перепродать.

Поэтому я, чуть скривившись, прекрасно осознавая нарастающую проблему и с этой стороны, так же откинулся на спинку кресла, устало смотря на Олега, и чуть скрипнул зубами от резкой боли в поврежденной ноге. Частые хождения по порталам, что точно было доказано, ускоряли процесс лечения и регенерации организма раз в десять, поэтому то у нас и не было глобальных эпидемий, хотя при такой скученности народа, это было бы закономерно. Но, не смотря на даже такие бонусы, что предоставляют путешествия во времени, до излечения пробитой осколком ноги еще было далеко, поэтому приходилось и принимать обезболивающие и антибиотики.

Олег понял мое состояние, но не стал сотрясать воздух ненужным показным сочувствием. Он только поджал губы и демонстративно изобразил как будто закатывает глаза, мол «сам виноват, не надо было лезть».

Комнату только перед нашим приходом еще раз проверяли на «прослушку», поэтому хоть как-то мы могли говорить откровенно, но на всякий случай я включил «глушилку». Ничего секретного мы не обсуждали, но мне не хотелось, чтобы и смысл, и результаты этой беседы ушли куда-то на сторону.

— Олег, а варианты? Мы жене раз это обговаривали. Мы пока полностью зависим от мира 42-го года. Во всем — топливо, продукты, люди, точнее обслуживающий инженерный состав и бойцы силовых подразделений. Пока мы не сформируем конкурирующий баланс по поставкам нужных нам ресурсов между мирами 42-го и 14-го годов, мы так или иначе будем зависимы. А если учесть, что в нашем мире нас сейчас начнет раздевать всякая шваль имеющая ядерное оружие, то крутить носом перед Сталиным, который при желании сможет нам быстро и качественно перекрыть кислород, я думаю не стоит. Он, как я много раз наблюдал, знает берега и переходить грань не собирается, потому что прекрасно понимает, что нормальные доверительные отношения с нашей командой ему дадут намного больше, чем прямая конфронтация и обгорелые развалины наших бункеров и взорванная система управления порталами. Он прагматик, тем более на нервах — сейчас на подходе либо час его позора, когда англо-американцы выбьют нас с Кольского полуострова, что будет фактически частичной потерей Северного морского пути. Либо это будет триумф, когда мы демонстративно раскатаем все пятнадцать линкоров и кучу вспомогательного металла, что припрется ко входу в Кольский залив, размажем по сопкам Хибин войска интервентов, а потом пройдемся по их столицам, чтоб впредь не повадно было вообще косо смотреть на Россию в общем, и на Советский Союз, в частности.

— Звучит правильно и красиво, Серега, но что мы будем делать у нас? То, что до тебя довели Ростовцев и Сипягин это так, цветочки. По моим каналам идет тоже много чего интересного.

— А именно?

— Тот же Ближний Восток взбудоражен известием, что кто-то нашел проход в другой мир и во всю оттуда таскает продукты и много всего интересного. Поэтому сразу в силу вступает самый главный и древний закон политики — право сильного.

— Там тоже собирают армию?

— И еще как, причем менее пафосно, но более продуманно. Как мне передали, проработано пять маршрутов выдвижения мощных войсковых колонн, которые находятся в процессе формирования. Идет планомерная закладка по маршруту движения продуктов, топлива, медикаментов, оружия, боеприпасов. Собранный спецназ и хорошо оплачиваемые наемники чистят дороги от всех банд, которые могут хоть как-то, даже гипотетически помешать быстрому продвижению войск в условиях нашей ядерной зимы. Серега, ты понимаешь, чтоб так организоваться, как им нужно себя поломать, отбросить многовековые конфликты и выбрать единое командование, ну и дальше по списку.

— Н-да. У нас по ходу последний… надеюсь последний в истории человечества Крестовый поход в Крым, ну и очередное, и тоже надеюсь последнее нашествие с востока.

— Ага. Судя по всему, про вторую, отложенную волну ядерных ударов уже все знают, вот и ломятся толпами, в надежде хоть как-о вырваться в другой мир. Других вариантов то, вроде, как и нет.

— Поэтому придется гасить всех на марше.

— А если они вперед себя двинут толпы женщин и детишек, как они это любят, правда журналистов уже не будет, который все это будут снимать под разными ракурсами, но все равно что ты будешь делать в такой ситуации, гуманист в тельняшке? Да и гасить всех не получится — если будут идти небольшими отрядами, у нас просто нет нужного количества штурмовой авиации. А ПВО у них точно будет, и неплохое, да и погодные условия такие, что у них есть все шансы прорваться к Крыму незамеченными. И на каждый отряд ты не будешь тратить ядерные боеприпасы, их и так осталось единицы.

— Ну начнем с того, что мы все уже давно не гуманисты — того мира с его базовыми морально-нравственными маркерами давно нет. Сейчас основополагающие законы — это законы выживания. Поэтому СЕЙЧАС этот номер не пройдет. Дай волю, наши же женщины возьмут оружие, сядут в башни танков и спокойно всех раскатают.

— Да уж, Серега, и тут выкрутился, но это так, юмор, черный юмор, а вот по всему остальному у нас все очень плохо.

— Тут согласен. И на все про все у нас всего пару месяцев.

— Не больше. Часики отложенного ядерного удара все тикают и запуск новых спутников для доразведки обстановки ожидается месяца так через три, ну а дальше анализ и удар по выявленным целям.

— В нашем мире мы не успеем в таких условиях воссоздать и запустить космическую программу. Тут одних расчетов и опытов с обратным переносом и открытием порталов на несколько месяцев, это если меня просто не будут дергать, а дадут возможность просто заниматься наукой.

— Ты же понимаешь, что это не реально — ты своей хлеборезкой уже засвечен практически во всех военно-политических проектах, и тебя просто не отпустят. Дефицит времени у нас практически везде, и в мире 14-го года, и в мире 42-го, поэтому нужно искать другой вариант. Уход в космос конечно хорошо, но там возникает куча технических нюансов, как ты и говорил.

— Тогда вариант другой — нужно уходить из Крыма.

— И куда?

— Ну смотри по варианту «Мертвая рука» удары будут наноситься в основном в северном полушарии Европа, Сибирь, Дальний и Ближний Восток, Северная Америка и так далее.

— Предлагаешь вообще перебраться в Южное полушарие, где нас будут долго и упорно искать?

— Как вариант. У нас есть два подводных атомохода. Доработать, вырезать всю боевую начинку, типа пусковых межконтинентальных ракет и вывезти на них базовый набор для формирования портальной станции. Можно даже и не один. Помнишь, как мы, когда начинали поиск альтернативного канала, чуть ли не в машине ставили кольцо.

— Помню. Слушай, а может не будем выпендриваться и вообще в атомоходе кольцо поставим? Представляешь, куда нужно подо льдом проплыли, остановились, легли на грунт и все, воздух, продукты из другого мира, ядерный реактор для питания портального кольца и все заинтересованные личности пусть годами ищут. Ну а систему для космических программ и для транзитной транспортировки войск можно и на каком-нибудь отдаленном острове смонтировать. Все высокотехнологические железки нам все равно авиацией доставляют. По большому счету, мы уже сейчас сидим на обеспечении горючим и продуктами из других миров, поэтому автономность будет достаточно высокой.

— Вполне рабочий план. Чего мы к Крыму то привязались? Здесь прошла война, все полезное либо давно разграблено, либо сильно фонит. С подводной лодкой план хорош, но это не «Наутилус» капитана Немо. Там постоянно нужно проводить регламентные работы, ядерный реактор раздолбайства не простит, а для обслуживания нужна целая отрасль предприятий, которой уже по определению нет.

— Тогда что нам нужно?

— К нам в общей сложности идут один атомоход с Северного флота и два с Тихоокеанского. Для наших на небольшой срок, пока АПЛ будет на ходу, подойдет именно ракетоносец — размер, но тут надо будет советоваться со специалистами, как лодку переоборудовать под наши нужды, это не кружок «Юный техник», тут с наскока «болгаркой» лишнее не вырежешь. Займешься, Олег?

— А куда я денусь. У тебя, по сути дела, даже и напрячь по таким задачам некого.

— Могу Катю привлечь, — усмехнулся я.

— Ага, она нарешает. Сначала включит блондинку, похлопает глазками, потом найдет точки воздействия, завербует главного, а лишних, кто будет просто мешать, грохнет в назидание другим, чтоб не лезли. Просто это время.

— Вот вот. Проще отправить военно-морского головореза болтуна-задушевника, который за одну-две пьянки всех очарует, подкупит, и с бодуна заставит подписать договоры. Ну а дальше начнутся уже трезвые будни, и когда проклюнутся первые попытки отпетлять, появятся другие головорезы, которые в прямом смысле слова отрежут головы, и все будет гладко и продуктивно.

— Зато у меня будет быстрее.

— Тут согласен, да и Артемьеву забрать надолго нет возможности, она уже вполне качественно вжилась в реалии мира 14-го года и на пару с Марией Федоровной, раскрыла свои таланты на двести процентов и вполне системно давит всех несогласных с общей линией партии. Эдакая Милледи в тельняшке, на службе в Новоросском Экспедиционном Корпусе.

— Тогда какой вердикт?

— Вердикт… Хм. Смотри, на данный момент атомоход с Северного флота бултыхается в Средиземном море, боится лезть через проливы, в отличии от того же «капраза» Григорьева, который со своим «Гепардом» тогда еще так лихо все проскочил. Они уже несколько раз сигналили, что проводят разведку и готовы принять любую помощь. Так что Олег связывайся с ними, попытайся помочь. Но там лодка для нас не совсем подходящая — это такой же многоцелевик как и «Гепард», который мы забросили в мир 42-го года.

— А что за лодка?

— АПЛ «Вепрь» — тот же проект что и «Гепард». С небольшими вариациями, полученными во время модернизации.

— Хорошо, так что от меня требуется⁇

— Состыковаться с ними, узнать, кто и что идет с Дальнего Востока и установить уже с ними канал связи. Они до сих пор шифруются, наверно бояться ответки от Ростовцева, ведь ушли они с баз еще до того, как мы договорились с руководством МО РФ. Если надо будет навести мости на уровне личных знакомств, забирай командира «Гепарда» Григорьева с парой офицеров, у кого есть связи в экипажах, идущих к нам лодок.

— Хочешь все же сработать мимо Ростовцева по старой схеме?

— Да. Только так. В последнее время, что-то неуютно чувствую себя, как будто снайпер в затылок смотрит.

— Понимаю, Серега, у самого такая чуйка.

— Вот. Сам только что распинался, что нам нужна плавучая база на ближайшие три-пять месяцев. А если Ростовцев там будет всем рулить и поставит в подплав своих людей, то мы будем фактически его арендаторами, что естественно неприемлемо — в любой момент отключат свет или просто попросят освободить помещение…без вещей. То, что они являются частью Новоросского Корпуса, это декларативно и актуально в нынешней ситуации, а что будет, если все изменится?

— Серега, я тебя понял, тут разжевывать не нужно.

— Олег, и последнее, пока я тут с сильными разных миров решаю вопросы планетарного масштаба, присматриваешь местечко для нашей новой стационарной транзитной базы. В рабочем порядке мы демонстративно с участием всего руководства НЭК конечно проработаем место для эвакуации основной базы, но я бы подстраховался и в режиме максимальной секретности подготовил что-то свое. Желательно остров, или полуостров, по которому не наносились ядерные удары, где были какие-то производства, но продукты и ресурсы в основном привозные.

— Это ты думаешь, чтоб местные с началом войны просто ушли оттуда из-за отсутствия еды?

— Да. Самый для нас лучший вариант. Куча железа, личного транспорта, брошенного из-за отсутствия топлива, а так как нет людей, то все это если разграблено, то так поверхностно. А если нет запасов продуктов, то и нет банд.

— Хорошо, ход твоих мыслей я понял. И в этом направлении напрягу девчонок из нашего женсовета, пусть работают.

— Ладно, а теперь давай займемся тем, ради чего сюда приехали — планированием последнего испытания космических снарядов.

Для последнего пробного пуска все давно было рассчитано и подготовлено, и мы здесь в Усадьбе и Сталин в Кремле были только пассивными наблюдателями. Системы и в нашем времени и в мире 1942-го года за время последнего контакта синхронизировались, точно определив орбитальную позицию «Зари», по пространственно-временному маяку которой будет осуществлено открытие портала и выброс беспилотного орбитального бомбардировщика.

Мы еще раз переговорили со Сталиным, который, как оказалось, для демонстрации испытаний, собрал всех, кого смог известить, членов ГКО у себя и тоже ждал пуска.

Тут все было отработано. На большом экране, на котором выводились видеопотоки с видеокамеры «Зари», с одного из дальних бомбардировщиков, что кружил на некотором удалении от Новой Земли, с боевого корабля, который так же наблюдал издалека, ну была еще пара камер на самом полигоне, который должны были показать, как оно, когда с неба падают тяжелые болванки снарядов. Там же было размещено множество датчик сейсмических датчиков, которые должны были отследить силу и энергетику ударов. На отдельный экран выводились текстовые данные и схематические изображения положений всех объектов нашей орбитальной группировки и тут же шел чат, в котором дублировались доклады разных служб. Слушать доклады и переговоры можно было, но мы с Олегом это отключили, пока не было открытия портала и не было выброски груза на орбиту этого мира.

Время шло, на большом экране изменялись цифры обратного отсчета приближаясь к нулевым значениям. Символ орбитальной станции «Заря» на схеме приближался к отмеченной красным точке открытия портала.

Я мазнул мышкой, на нажав кнопку, включил звук докладов.

— … контакт в «Зарей». Подтверждено включение маяка.

— Есть пробой…

— Есть контакт с базой, даю подтверждение на начало операции. Код отмены не активирован.

— Выброс.

— Есть выброс.

— Есть подключение к бортовому компьютеру изделия. Есть авторизация. Есть взятие на управление.

— Портал закрыт.

— Принял. Залить в бортовой компьютер изделия уточненное полетное задание.

— Выполняю. Канал связи стабильный. Заливка идет без прерываний.

Прошло несколько секунд.

— Есть подтверждение получения полетного задания. Система приняла на сопровождение сигналы от опорных маяков.

— Принято. Минута на получение кодов отмены.

Я нажимаю кнопку на микрофоне, подключаясь к общему каналу.

— Это Усадьба. Код отмены использован не будет.

— Принято Усадьба. Ждем.

Щелчок и знакомый голос Сталина послышался из динамика.

— Это Кремль. Код отмены использоваться не будет.

— Принято Кремль. Техническая группа, подтвердите соответствие последней телеметрии поставленной задаче.

— Это Зевс. Все данные в норме.

— Принято. Система наведения активирована и переводится в автономный режим согласно боевой задаче.

— Принято…

— Принято…

Теперь бортовой компьютер платформы, на которой были установлены четыре боевых орбитальных снаряда начал сам высчитывать траекторию, угол входа, необходимые импульсы корректировки и силу тяги разгонного двигателя, который занимал большою часть платформы. Все делалось таким образом, чтоб сообщить снарядам максимальную кинетическую энергию до входа в атмосферу.

Ну я не удержался и включившись в канал добавил.

— А теперь на кого бог пошлет. И кто не спрятался, мы не виноваты.

За хулиганство в боевом канале меня конечно никто журить не стал, а вот в текстовом чате пошли и смайлики, и всякие комментарии: народ был на взводе и таким образом хоть как-то пытался отвлечься.

— Пошла родимая! — выдал в канал излишне эмоционально руководитель ЦУПа, который в данный момент полностью вел испытания.

— Изделие провело корректировку… Дан импульс маршевым двигателем. Опять корректировка… Есть выход тяги на максимальную мощность.

Я снова вклинился в канал.

— ЦУП это Усадьба. Что показывает параллельный расчет траектории?

— Норма. Изделие идет согласно заданной боевой задаче. Вектор ускорения и входа в атмосферу оптимальный для поражения целей.

— Принято.

Опять потянулись минуты и только благодаря камерам спутников и радаров объективного контроля, которые отслеживали полет «изделия», мы могли наблюдать, как орбитальный бомбардировщик несется к поверхности планеты. Параллельно выводились данные телеметрии, получаемые от бортового компьютера, они тут же сравнивались с расчетными и с теми, что получали от внешних систем, благодаря чему отслеживалась точность на всех этапах и при возникновении ошибки с определением траектории, всегда могли дистанционно подключиться специалисты ЦУПа для проведения ручной корректировки.

— Есть вход в атмосферу… Потеря связи с изделием. Вижу сброс снарядов — время соответствует… Траектория расчетная, отклонение в пределах нормы. Вижу разделение снарядов на суббоеприпасы. Время — расчетное.

Пауза. А мы все замерли, буквально прикипев взглядами к изображениям с видеокамер.

— Есть поражение! Есть, мать его! — не выдержал и закричал руководитель ЦУПа.

Прошло несколько минут и снова пошел доклад.

— Пока трудно определить из-за огромных облаков пара и поднятой породы, но судя по месту, цели попали под накрытие.

— Это Кремль, через сколько сможете дать развернутый доклад об результатах удара? — включился в канал Сталин.

— Два-три часа, Кремль, пока там все усядется. Надо провести проверку на радиацию. Пока, как вы видите, идет наблюдения издалека.

— Вас понял, ЦУП, молодцы. И Усадьба — вам отдельная благодарность, впечатляет. Жду вас вечером на заседании ГКО для обсуждения результатов.

Я ответил.

— Спасибо, Кремль.