Всё перемелется в прах

Глава 17. «По тонкому лезвию»

Комментарий к Глава 17. «По тонкому лезвию»

Ой, не знаю, насколько глава не притянута за уши, но я воспользуюсь правом сослаться на священную магию фанфиков, не знаю 🤣

«…передаю экстренное сообщение от капитана четвертого отряда Рецу Уноханы!»

Исане… что твой голос делает в моей голове? Тем не менее, он неумолимо вытягивал меня из глубокой дремы, ведь проигнорировать слова, что Айзен Соуске жив, при этом убил членов Совета 46-ти, трудно. Это понятно, но откуда она знает?.. Знает… Ясно, значит, встретила его.

Тяжело. Голова словно забита камнями, мне с трудом удалось разлепить веки, чтобы секундой позже в недоумении обнаружить жезлы из голубой энергии, прибивающие меня к стене. Схватившись за тот, что выступал из плеча, я едва ли могла сжать вокруг него пальцы. Дышать даже трудно. Понимание происходящего накатывало волна за волной, напомнив, каким образом в итоге я оказалось в столь плачевном положении.

— Сука…

Гин, будь он проклят. Разработка двенадцатого отряда, вспышка, что блокирует реацу, вот почему я чувствовала дикую усталость. А попытка вытащить шест голыми руками не принесла результатов, я словно пыталась отодрать металлический прут голыми руками.

Нет, невозможно… Почему я оказалась в такой ситуации? Потому что слепо верила человеку, который не переставал жить обманом? Моя ошибка. Но, блять, предательство не было бы столь обидным, если бы Айзен лично нанес мне удар в спину. Действовал через Гина… потому что не считает достойным даже внимание на меня обращать? После стольких лет… Нет. Нет уж.

Из горла вырвался надрывистый истеричный смех. Улыбка драла губы, резала щеки, не знаю почему, но с каждой секундой становилось все смешнее. Черт, это действительно забавно. Обыграл меня, дурочку. И со снисхождением оставил в живых. Вот же паскуда. Думаешь, я это так оставлю? Стал ощущать во мне слабость, значит, раз прислушался к моим словам насчет составления того письма. И, может, еще какие-то моменты для себя отметил? И решил бросить? Меня нельзя бросить… можно только убить, другими способами тебе от меня не избавиться.

Вцепившись в шест, что выпирал из груди, я стиснула зубы и, вложив все силы, потянула за него. Ничего. Ни на сантиметр не сдвинулся. Без реацу его не вытащишь. Как жаль… ох, как жаль, что ты меня не убил, Гин, ведь реацу не является для меня проблемой. Тебе следовало бы меня убить, сукин ты сын, потому что за то, как вы обошлись со мной… я ведь была готова идти за тобой, Айзен. Ха-х.

Что ж.

Тем проще.

— Развейся…

Сконцентрировав внимание на печати, удерживающей накопленную реацу, я ощутила болезненное жжение, которое мигом позже ударило меж лопаток мощным ударом, словно хлыстом. Я не трогала ни обычную, ни запрещенную метку на протяжении семи лет, поэтому прочувствовать ресурс, который у меня появился, оказалось сродни тому, чтобы прыгнуть с головой в ледяное озеро. Тело пробрала судорога, каждая клеточка, каждый нерв обожгло от духовной энергии, что заставило меня взвыть от боли. Но за болью прильнула сила, ворвалась обжигающей волной адреналина, от которой по коже пробежали мурашки.

Вцепившись в шест, что удерживал меня за плечо, до боли в костяшках, я услышала треск, почувствовала его под ладонью. Думала выдрать его, но в итоге хватка оказалась столь сильной, что раздавила на множество осколков. Дернувшись вперед и высвобождая грудь, я шумно втянула воздух в легкие и, поддавшись дикому желанию что-то разрушить, ударила по шесту, выступающему из живота.

Сила удара оказалась столь мощной, что шест не переломился, а полностью рассыпался на осколки от всплеска реацу. Свалившись на колени и болезненно кривясь, я переводила тяжелое дыхание. Чтобы добраться до холма Сокиоку на своих двоих, придется затратить немало времени. Я могу просто не успеть…

Нет, я так просто тебя не отпущу. Думаешь, можно не просто кинуть меня, но и подставить? Бросить Готею кость на растерзание, чтобы они заняли свои пасти, пока готовятся тебя схватить? Вот уж не думаю.

От злости, что постепенно накатывала волнами, реацу наполняла мышцы, заставляла сердце стучать все сильнее, разгоняя кровь. Выступить против него… страшно. Но как он посмел?.. От одной мысль, как улыбался мне, обещал не ударять в спину, кулаки сжимались до скрипа костей. Ключевое слово «обещал», да? Ха-х. Тем лучше. Теперь все понятно.

— Тобимару…

«Я здесь. Хочешь убить его?»

— Вряд ли получится… Но да, — обратив нервную улыбку в оскал, зашипела я. — Хочу сделать кое-что похуже…

«За это тебя могут посадить, понимаешь?»

— Ха-ха, — сдавлено засмеявшись, я развела руки, заняв стойку для применения кидо телепортации. — Так меня в любом случае посадят, разве нет?.. Ну хоть напоследок повеселюсь. Сэнтан Хакудзя!

Реацу, материализуясь белоснежными лентами, закружилась вокруг меня, становясь все плотнее до тех пор, пока не заключила в кокон. Сосредоточив мысли на холме Сокиоку, я почувствовала, сколь ощутимо упал уровень духовной энергии. Только пару лет назад я смогла обучиться этому кидо, но приходилось тратить куда больше реацу, чем требовалось, чтобы сохранить точность перемещения.

Голова закружилась, легкие сдавило от нехватки воздуха, и как только я почувствовала, что меня перенесло на новое место, ленты разорвались на духовные частицы. Яркое солнце с непривычки ослепило. Покачнувшись и припав на колено, я скривилась от давящей боли в плече и животе. Но в сравнении с тем, что за буря разгоралась на душе, это казалось пустяком.

Люди вокруг терялись из виду, таяли, и только два силуэта оставались неизменно четкими. Нас разделяло метров пятнадцать, но этого хватило, чтобы увидеть выражение лица Айзена. Спокоен, невозмутим. Но смотрел на меня с каким-то подозрением, недобро прищурившись.

Надрывистый кашель заставил меня отвлечься. Прикрыв рот и поднявшись с земли, я вновь посмотрела на своего капитана, ощутив внезапную вспышку злости. Его спокойствие и бесстрастие словно насмешка надо мной, над всем, что я для него делала.

— Почему?.. — зашипела я, едва сдерживая подкатывающую к горлу злость. Но обида жгла сильнее, словно паяльник, которым проводили от горла к груди, оставляя болезненный алый след. — Почему?! После всего, что я для тебя сделала, ты так со мной поступаешь?!

— Хинамори…

— Заткнись!

Злость, которая уже не помещалась в груди, разорвалась вспышкой ярости, сорвавшей чувство меры. Реацу хлынула наружу, обжигая кожу, раскаляя воздух, делая его тяжелым, а вместе с тем подогревая кровь, что текла по венам. Красная пелена застелила все перед глазами, оставила глухой к чужим голосам. Сдержанность, самоконтроль — пустые слова, что сгорели от одной мысли о предательстве. Я ведь была готова идти за тобой, сделать все для тебя, смирилась с утратой, а в итоге?!..

— Думаешь, со мной так можно поступать?! Тебе нужно было убить меня, а не совершать опять одну и ту же ошибку! — пьянея от нахлынувшей волны адреналина и боли, раздирающей тело, я ухватилась двумя пальцами за чокер на шее. — Демон, что пляшет на костях; сердце луны; поводок, который рвется под лезвием боли… разорвись!

Содрав с шеи кожаную ленту, я почувствовала, как по спине словно провели раскаленным металлом, очерчивая линии вытатуированной печати. Я ожидала, что будет больно, но возникло чувство, словно кто-то на живую кромсал меня ножом. Едва удержавшись на ногах от чувства, словно на спину упал мешок с камнями, я думала, меня размозжит от такого количества энергии. Но мигом позже тело обрело невероятную легкость, несмотря на жжение в мышцах и легких. Глубокий вдох, обжегший глотку, воспламенил дремлющую силу.

Все, сука, ты у меня поплатишься. Но сначала… я убью этого ебанного лиса!

От рывка, с которым я бросилась вперед, показалось, что земля промялось под ногами. Собственная скорость движений заставила испуганно обнаружить, что мне хватило доли секунды, чтобы обрушить удар на место, где мгновением ранее находились капитаны-предатели. Каменистая поверхность разошлась грубыми трещинами; от усилий, которые я вложила в последующий прыжок, и вовсе поднялась валунами.

Преследовать Гина оказалось сложнее, чем я себе представляла, он уклонялся от ударов, что только приводило в бешенство. Выхватив из ножен вакидзаси и вложив в него энергию, я с криком обрушила атаку на голову парня, успевшего увернуться в последний миг. Задело лишь его униформу, да обожгло кожу на щеке от давления реацу.

Оказавшись с ним в опасной близости, я заставила его посмотреть на меня. Схватилась колючим взглядом. Его светло-голубые глаза жгли холодом, который мог сравниться лишь с адским пламенем, испепеляющим мою душу.

Вспышка, вырвавшаяся из-под рукава косодэ Гина, ударила меня в грудь, однако благодаря концентрации духовных частиц, его занпакто сменил траекторию и только скользнул по телу. По давлению в предплечье я поняла, что его клинок задел меня, однако никакой боли от физического увечья я не ощутила.

Отпрыгнув назад и метнув в направлении Гина вакидзаси, ожидаемо обнаружив, как он уклонился от пролетевшего в паре сантиметрах клинка, я удержала связь с занпакто благодаря реацу и высвободила форму шикая.

— Перемалывай в прах, Тобимару! Кокудзё! (яп. 黒縄 «Черное сечение»)

Цепь на рукояти рванула в мою сторону, и как только ударила по руке, обвив ее, я рванула меч обратно. Обернувшись, чтобы отбить вакидзаси, Гин открыл спину, что заставило меня сорваться вперед.

Хватит мгновения. Я разобью его голову одним ударом. Собственными руками. Здесь и сейчас!

Взмах, удар. И кулак встретился со вспышкой энергии, материализованной Айзеном в бакудо № 39: «Энкосэн». Как мужчина смог столь быстро оказаться на моем пути? Кьёка Суйгетсу? Но злости и силы, которые я вложила в атаку, хватило, чтобы барьер разрушился. Передо мной открылась заманчивая возможность нанести еще один удар, но одна мысль об иллюзорном клинке отозвалась голосом здравомыслия, заставив тут же отступить. Занпакто, отбитый Гином, вернулся мне в руку.

Переводя тяжелое дыхание, я неотрывно смотрела на Айзена.

— Что ты делаешь, Хинамори?

Его голос звучал без единой эмоции, сухо и мрачно, не говоря уже о взгляде, который обжигал осуждением. Почему ты на меня так смотришь? Недоволен, что я выпустила когти? Что твой маленький глупый щенок умеет кусаться?

Ничего не понимаю. Но и не хочу понимать. Злость душила, а, может, это не злость, а духовная энергия, которая сжигала меня изнутри. Из-за нее было так весело. Чувствовала себя невероятно. Такой бодрой и заведенной. Не важно, кто передо мной, мне казалось, я могла его победить, разорвать в клочья.

— Ожидала от тебя большего, — нервно улыбнувшись, поддаваясь пьянящему головокружению, я со всей силы вонзила вакидзаси в землю. — Второй раз один и тот же трюк… уж думала, придумаешь что интереснее, чем присылать за мной Гина.

— Хинамори! Уходи от них, живо! — донесся до меня встревоженный голос Рангику.

Пусть нас с мужчинами и разделяло десять метров, я прекрасно понимала, что это расстояние пустой звук. Одного удара хватит, чтобы убить меня, но я хотела видеть его взгляд… ведь у меня тоже есть козырь в рукаве.

— И что ты собралась делать? Думаешь, вы сможете поймать нас, раз окружили?

— Почему, думаешь, я так часто ходила на холм Сокиоку? Если ты не говорил, как вы собрались уйти… — прошептав и сцепив руки в замок, я резко подняла взгляд к небу, — это не значит, что я не знаю. Лунное отражение, барьер пяти граней!

Реагируя на мою реацу, метки, что я оставляла в течение последнего полугода на холме, высвободили томящуюся в них энергию, выстрелив в небо пятью гранями, формируя защитный барьер. Как раз вовремя, чтобы скрыть всех присутствующих от разорвавшейся в небе гарганты, из которой вынырнули меносы. Только не против них предстояло выдержать главное испытание барьера, создание которого я практиковала последние три года. А против лучей отражения, обрушившихся из разорвавшихся черной дымкой небес.

Если на вас никогда не проливали кипяток, то советую повторить опыт. Я ожидала всего, чтобы держать контроль над барьером, но никак не того, что соприкосновение со светом отражения я прочувствую каждой нервной клеткой. Так вот что, блять, значило «принять удар на себя» в той гибридной технике.

Больно, сука, почему так больно?.. Но не настолько больно, как раздавленное предательством сердце.

Подняв взгляд на Айзена, я ожидала атаки, приготовившись к временной материализации занпакто в качестве защитника. Но мужчина немигающим взглядом сосредоточенно наблюдал за тем, как барьер не позволял лучу отражения пробиться внутрь и забрать его с Гином и Тоусеном. Но почему он не выглядел разозленным? Или так, словно бы это не была проблема? Я знаю, что для него не проблема убить меня или разрушить барьер; мой ход — всего лишь возможность потянуть время, шанс для Готея… Шанс для меня быть оправданной в глазах Готея. Так почему для Айзена мой выпад не неприятная оплошность, а словно любопытное явление? Гадал, что именно я выкину за трюк? Ты даже не удивился, и глазом не повел. Естественно. Ведь ты и это предвидел, конечно!

— Чего вы все стоите?! — уже не в силах терпеть давящую боль, я свалилась на колено и закричала: — Атакуйте его!!!

Первыми на призыв к действию отреагировали Йоруичи и Сой Фон, благодаря скорости атак заставившие мужчин отойти от меня подальше. Главное, что начали действовать. Потому что держать на плечах этот груз, терпеть ужасное жжение по всему телу, оказалось настоящей пыткой. Словно на спину поставили утюг, от которого кожа шипела, покрывалась волдырями и слезала, обнажая плоть. Это картина никак не выходила из головы, и едва мне стоило расслабиться, как над головой раздался громкий треск — барьер рушился.

Нет. Нет-нет-нет. Вы так просто от меня не уйдете!

Закричав во всю мощь легких, продолжая держать пальцы сцепленными в печать, я высвободила еще больше накопленной реацу, давление которой разорвало одежду на спине и плечах. Звуки боя доносились словно сквозь слой воды. В ушах звенело. На языке появился металлический привкус, который заставил меня откашляться и выплюнуть кровь.

Подняв голову, я на мгновение пересеклась взглядом с Айзеном. Нет, я не сдамся, буду стоять до последнего, и сдохну, но не позволю тебе так просто уйти. Меня сломает собственная реацу, но я не отпущу тебя. Придется убить меня собственными руками, чтобы вырваться из ловушки… ну же, давай, самостоятельно, снизойди до меня. Верно, протяни в моем направлении руку, собери в ней реацу и сотри с лица земли, смотря прямо в глаза!

— Хадо № 73: Сорэн Сокацуй, — произнеся заклинание, мужчина резко поднял руку над головой, посылая в небо два концентрированных залпа энергии.

Ударив по трещинам, хадо разило барьер, что позволило свету отрицания пробиться к холму и защитить капитанов-предателей. Я лишь успела понять это за миг до того, как меня прострелило с ног до головы жуткой болью, от которой мышцы свело в судороге, а в голове будто разорвалась бомба.

Сжав виски и рухнув на колени, я на мгновение забыла, как дышать. Сердце стучало по ребрам ненормальной чечеткой, к горлу накатила тошнота, я с трудом заставила себя перебороть желание завалиться на бок. Протянув дрожащую руку к вакидзаси и схватившись за рукоять, я с трудом поднялась на дрожащие ноги. Болевой шок постепенно проходил благодаря реацу, восстанавливающей силы.

Голова кружилась. В глазах мелькали белые пятна. Ничего толком не могла сообразить, лишь видела, как Айзен покидает поле боя. Кто-то кричал, о чем-то пытался говорить с капитанами-предателями. Но почему никто не останавливает их? И что, что свет отражения… до них надо добраться, я не могу это принять. Мой барьер… если воссоздам схожую структуру по лезвию меча, то смогу разрубить столб света и пробиться внутрь, достать его… Не уйдешь от меня, ни за что. Ты не бросишь меня. Не оставишь одну!

— Чт… Хинамори, стой!!!

Не слушать никого. Просто оттолкнуться, броситься на него, достать, дотянуться. Понять, почему ты на меня смотрел так, словно не понимал, из-за чего я обратила меч против тебя! Еще пара метров!.. если бы меня не смело в сторону.

— Ну и ну, сколько ярости. Пугаешь, Хинамори-чан.

— К… Кьёраку-сан?.. — аж опешила я, даже не сразу сообразив, что оказалась перекинута через плечо мужчины. Лишь когда он приземлился в прыжке на землю, я сообразила, что к чему. — Нет… нет, отпустите!..

— Прекрати, Хинамори-чан, — оглянувшись на меня и одарив мрачным взглядом, тихо добавил: — Тебе о себе нужно думать. Не делай хуже.

Хуже… да куда, блять, уже хуже?

«Хина…»

— Чего тебе?

«Скажи, почему мы находимся в тюрьме?»

— О-о, хороший вопрос, друг мой. Есть идеи?

С тех пор, как я пришла, наконец, в себя, так и лежала на спине, смотря бездумным взглядом в потолок. Даже не удивило, что по итогу я очнулась в камере заточения, а не госпитале, хотя общее самочувствие заставляло жалеть о такой несправедливости.

— Тобимару…

«Чего тебе?»

— Я ног не чувствую. И рук тоже. Но ног сильнее.

«М-м. Интересно, с чего бы?»

Какой увлекательный диалог. Интригующий такой, со смыслом. По интонации голоса занпакто сразу понятно, что дружелюбием он не блещет. А сколько было праведности и обещаний, что дерьмо будем разгребать вместе. По итогу пока что казалось, что я единственная, кто тонул в смердящей жиже, пуская пузыри.

Опять мне голову снесло. Напрочь. Просто под чистую. И зачем я сорвала печать? Для барьера хватило бы и обычных запасов реацу, но нет, нужно было заставить всех обосраться от страха, в первую очередь свой занпакто, который, похоже, думал, что я решила кончить жизнь самоубийством. В какой-то степени план возымел частичный эффект, тело пиздец болело, удивительно, что от давления не разорвало мышцы и сухожилия. Недаром тренировалась.

Один из немногочисленных плюсов текущего состояния — от злости не осталось и следа, а жуткая усталость оставляла голову холодной. Не думала, что способна так выходить из себя. Хотелось камня на камне не оставить, убить каждого, кто попадет под руку, и в первую очередь Айзена… хотя, нет, вру, скорее, Гина. Но до того, как я увидела недоумение во взгляде мужчины. Он словно не понял, почему я напала на него. Значит ли это… Нет. Нет, Гин же не мог действовать самовольно. К сожалению.

Что тогда, блять, произошло? Или… как должно все было произойти?

Шум в коридоре отвлек от размышлений. На меня нацепили ошейник, который блокировал использование реацу, поэтому понять, кто приближался, я могла лишь по шороху шагов и ритмичному деревянному стуку. Трость. Значит…

По спине пробежали мурашки. Пришлось отыскать в себе силы, чтобы занять сидячее положение. Господи, как тело вообще способно так болеть? Голова закружилась. Устало выдохнув и скинув ноги с койки, я обнаружила гостей, которые не вселяли ни капли уверенности. С трудом вспомнив, как дышать, я склонилась в подобии поклона перед главнокомандующим, а также капитанами Кьёраку, Укитаке и Уноханой.

Пиздец… моя поясница…

— Простите, что не могу приветствовать должным образом, — прохрипела я, выпрямившись.

Если и возможно злобно молчать, то Генрюсай Ямамото продемонстрировал поразительное мастерство.

— Учитывая, какие техники вы применили, лейтенант, я удивлен, что вы пребываете в сознании, — наградив меня пристальным взглядом, подметил Генрюсай. — Печать «тюрьма души», техника телепортации и гибридный барьер. Применение такого арсенала влечет за собой строгое наказание, вплоть до отстранения по службе. В вашем случае и вовсе изгнание из Серейтея. Но это меньшая из ваших проблем, лейтенант Хинамори, вы меня понимаете?

Задержав на миг зрительный контакт, я все же потупила взгляд, предпочтя обойтись без слов. Да, это меньшая из моих проблем. А дерзко вести себя перед главнокомандующим — вообще последнее, что мне нужно. Мне стало страшно, уверенности даже не хватило посмотреть на мужчину.

Я кивнула.

— Смотрите мне в глаза, когда я с вами разговариваю, лейтенант Хинамори.

Его грозный тон все равно что град из острых камней, который едва не заставил еще ниже склонить голову. С трудом проглотив ком воздуха, застрявший в горле, я исполнила приказ.

— Почему вы знали о намерениях своего капитана, но предпочли рассказать об этом не мне, а капитанам Кьёраку и Укитаке?

Потому… потому что желание следовать за Айзеном не сделало меня слепой к желанию выжить любой ценой, поэтому пришлось заранее позаботиться о своеобразной подушке безопасности. Играть на опережение, как говорится.

Слова с трудом формировались на языке.

— Я думала, меня убьют… если не за клевету, которая не подтверждена доказательствами, то… это сделает Айзен. Сотню лет назад капитан Урахара Кискэ также обвинял Айзена, но ему не поверили. Без железных доказательств я не могла обратиться к вам, главнокомандующий.

— И что вас сподвигло пойти к капитанам Укитаке и Кьёраку?

— Они были капитанами еще до того, как таковым стал Айзен, а учитывая, что Ичимару Гин и Тоусен Канамэ также помогали ему, я не знала, к кому еще можно обратиться… просто… еще кто-то мог быть на его стороне.

Угнетающая пауза, повисшая после моих слов, заставила проснуться нервозность. Сердце забилось сильнее. Чтобы побороть нахлынувшую слабость, пришлось сжать штанины. Я с трудом держала себя от того, чтобы не опустить голову, но и смотреть в глаза Генрюсаю уже не могла. Чуть отвернулась в сторону.

— Хинамори-чан, — нарушил затянувшееся молчание Кьёраку, — когда ты чуть больше полугода назад пришла ко мне и Укитаке, ты сказала, что твой капитан проводит запрещенные эксперименты и оказывает на тебя давление, держа фактически в заложниках. Тогда он выжидал. Но сейчас решил действовать. Почему ты ничего не рассказала нам о факте его подстроенной смерти? Что он убил Совет 46-ти?

— Потому что боялась… — здесь я не соврала, и печальное выражение лица не заставило себя ожидать. — Я не знала, следят ли за мной, что вообще со мной будет, если… если… Поэтому я почти все время находилась на территории одиннадцатого отряда.

— Вы принимали участие в устранение членов Совета? — спросил Генрюсай.

— Нет.

— Посмотрите мне в глаза и скажите это снова, лейтенант.

От угнетающего давления, что пропитало воздух, мне стало так страшно, что я с трудом нашла в себе смелость хоть пошевелиться. На меня словно сама смерть глядела, и посмотреть старику в глаза стало испытанием.

— Н-нет.

— Вы можете это доказать?

— Я… я узнала о… Совете… — воздуха не хватало, казалось, главнокомандующий душил меня одним лишь взглядом, а молчаливые наблюдатели в лице других капитанов только делали обстановку напряженнее. На глаза наворачивались слезы. — Он привел меня туда и снял гипноз Кьёка Суйгетсу… Это было в день, когда… когда отдали приказ забрать Кучики Рукию из мира живых… я тогда еще столкнулась с капитаном Кучики. Я не знала…

Тело, истерзанное боем и применением запретных техник, да без реацу, не могло сопротивляться давящей энергетике главнокомандующего. Чуть не завалившись на бок, но успев придержать себя рукой, я судорожно задышала.

— Я не хотела, чтобы меня опять попытались убить… Гин один раз пытался… Я не хотела умирать…

— Если в вас не видели выгоды, то почему не убили, а только обездвижили?

— Гин сказал, что… что натравят на меня Готей. Меня кинут, как кость голодным псам… Убить меня будет слишком просто. Прошу, поверьте мне… я не…

— Главнокомандующий, — аккуратно обратился к старику Укитаке, намекая, что еще немного, и его реацу от меня мокрого места не оставит.

Удушающее жжение продлилось еще пару секунд, и как только исчезло, это было сродни тому, чтобы нырнуть в прохладу горного озера посреди испепеляющей жары. Шумно выдохнув и закашлявшись, я попыталась перевести дух. Сердцебиение отдавалось мощными ударами в ушах.

— С одной стороны, все складывается так, как ты говоришь, Хинамори-чан, — мрачно рассудил Кьёраку. — Это было бы в духе Айзена, вот так оставить своего лейтенанта, зная, что тебя ждет. Но Айзен смог обдурить нас всех, он оказался слишком прагматичен и осторожен. Поэтому… очень странно, что он мог не знать о твоем визите к нам с Укитаке. О барьере, для установки которого, видимо, требовалось время.

Помещение погрузилось в удручающую тишину. Я даже не знала, что сказать. Серьезно, просто не знала. Все попытки оправдаться звучали смехотворно.

— С другой стороны, — вздохнул Кьёраку, оправив соломенную шляпу, — ты у нас нет доказательств обратного. Что все это тоже часть плана Айзена… Особенно ранение, которое нанес тебе Ичимару Гин несколько лет назад. Вряд ли на такое согласишься по доброй воле, верно? Хинамори-чан?

— Д-да… семь лет назад я узнала о том, что Айзен проводит незаконные эксперименты. И семь лет назад он пытался меня убить из-за этого… точнее, Ичимару Гин, пронзив меня катаной. Здесь, — положив пальцы на место под грудной клеткой, я нахмурилась. — У меня остался шрам. Лейтенант Котецу спрашивала однажды у Айзена, откуда у меня появилось такое ранение. На что он сослался на тайную операцию.

— Главнокомандующий, — обратилась к мужчине Унохана, — мой лейтенант подтвердила эту историю, однако я, как капитан, не нашла никаких сведений о тайной операции, которую поручали бы пятому отряду семь лет назад. Возможно, эта информация известна только вам.

Не спуская с меня пристальный взгляд, словно хищный лис, наблюдавший из укрытия за зайцем, Генрюсай нахмурился. Проигнорировав слова Уноханы, он сухо продолжил:

— Даже если взять в расчет тот факт, что вы, лейтенант Хинамори, являлись жертвой обстоятельств и не принимали участия в преступной деятельности напрямую, вы использовали запретные техники.

— Верно. Н-но их применение я была вынуждена… то есть… я пошла на это из-за угрозы жизни… против Айзена Соуске и его подчиненных. Я готова понести наказание вплоть до изгнания… — а вот тут я невольно осеклась, сообразив, что если меня изгонят в мир живых, то там Айзену ничего не будет стоить прихлопнуть меня, как клопа.

Ну же… не в ваших интересах изгонять меня и лишать звания. Пожалуйста, поверьте в мою историю. Я не просто так жопой рисковала, ходя по тонкому лезвию, чтобы все покатилось прахом.

— В обычной ситуации вас бы ждало изгнание, лейтенант. Правила едины для всех, и не важно, какова причина их нарушения. Однако… сейчас ситуация не просто возведена до уровня военного положения, Готей 13 претерпел удар в самое сердце, лишившись трех капитанов. И я не склонен доверять вашим словам, лейтенант. Даже тот факт, что вы рассказали о своем положении капитанам Кьёраку и Укитаке, может оказаться очередной уловкой, — рассудил Генрюсай. — Учитывая, что Айзен водил нас за нос столько лет, мы не можем просто взять и поверить вам. Единственное… что, возможно, вселяет надежду, это ваше желание убить Айзена Соуске на холме Сокиоку. Капитан Рецу заверила меня, что ваши… порывы были вполне искренними.

От услышанных слов я невольно напряглась и посмотрела на женщину, обнаружив в ее глазах холодный пристальный взгляд. Наблюдая за мной с бесстрастным выражением лица из-под опущенных ресниц, она напоминала хищного зверя. Жуть.

— Для того, чтобы разобраться в вашей ситуации, лейтенант, требуется время, но этого времени у нас нет. Как я и сказал, Готей 13 оказался уязвим из-за предательства трех капитанов, понеся ощутимую потерю. Прежде чем принять решение, я хотел поговорить с вами лично и сделать для себя определенные выводы.

Определенные выводы… От подобного заключения у меня мороз пробежал по коже. Словно надо мной занесли острую катану, чтобы снести голову с плеч.

— Первое — запретные метки, которые вы маскировали под тату на спине, требует уничтожения. Любая повторная попытка использования запретных техник будет караться по всей строгости закона. Второе — после проведения процедуры вы вернетесь к обязанностям лейтенанта, а также временно замещающего капитана. Вся ваша рабочая деятельность будет курироваться капитаном Кьёраку. Обо всех своих действиях: будь то поход в Руконгай, встреча с друзьями, и уж тем более посещение мира живых — должен знать как минимум один из присутствующих здесь капитанов. Вы можете попробовать, конечно, о чем-то умолчать, но если не найдется свидетелей вашей активности, то это сразу приведет вас в тюремную камеру без разбирательств. Обманите — вас ждет тюрьма. Проявите подозрительную активность — вас ждет тюрьма. Вздумаете обернуться против нас… будете убиты. Это понятно, лейтенант?

— Да… так точно.

— В целом об истинной ситуации знают только находящиеся здесь люди. Для тех, кто пребывал на холме Сокиоку, вы пали жертвой манипуляций Айзена Соуске. Перед тем, как появиться на холме, Ичимару Гин пытался убить вас, но допустил ошибку, поэтому вы отправились следом мстить.

— Ясно… Благодарю за предоставленный шанс, главнокомандующий, — склонившись в три погибели, с трудом игнорируя ломящую боль, произнесла я. — Я вас поняла. И не подведу вас.

— Это покажет время, — риторично подметил старик, — старшие офицеры довольно лестно отзываются о вас, как и весь отряд. Если мы лишим их и лейтенанта, обвинив в соучастии с предателем, это подорвет боевой дух не только шинигами из пятого отряда. Все будут с подозрением смотреть и на лейтенантов третьего и девятого отрядов. И тогда Готей 13 развалится изнутри. Как главнокомандующий, я обязан сохранить целостность нашей армии. Надеюсь, оказанная мною лояльность, лейтенант, будет достаточной ценой для этого. В противном случае… мне придется действовать гораздо строже. И вам это не придется по душе.

Уэко Мундо — бескрайняя, мертвая пустыня. Царство потерянных душ. Или, лучше сказать, того, во что обращались души, не познавшие очищение. Стать королем этого покинутого мира оказалось куда проще, чем Айзен предполагал. Ожидал большего даже от Васто Лордов. Все пытались выживать, брести бесцельное существование, и даже попытка Бараггана создать свое царствование под открытым небом выглядела, признаться, жалко.

Мир, который никому не нужен. Шигинами просто оставили его на обочине дороги жизни. И печально, и ожидаемо. И для него сейчас лучшего места для подготовки к нападению на Общество душ не найти.

Все шло по плану. Как и обычно. За исключением одной маленькой детали, которая, скорее, вызвала недоумение у Айзена, нежели доставила неприятность. Он долгое время ломал голову, как наиболее выгодно использовать Хинамори, чтобы минимизировать риски. Забрать ее с собой в Уэко Мундо было бы наиболее простым и удобным вариантом, во всяком случае, не пришлось бы загадывать, что за обременительный фокус это создание выкинет в очередной раз. Это с одной стороны, но с другой…

Айзен прекрасно понимал, что Хинамори исполняла приказы по двум причинам. Первая, очевидна, это желание выжить. Она боялась его, и в определенной степени это льстило мужчине. Страх помогал держать людей в узде, но в некоторых случаях мог подтолкнуть их к ответным действиям. Так что он рассчитывал уравновесить страх чувством влюбленности и привязанности, что помогло бы притупить настороженность девушки. В какие-то моменты это помогало, поначалу Айзен думал, что хватит легкого отыгрыша, чтобы запудрить Хинамори голову. Не сказать, что не получилось, но… манипуляции работали, причем прекрасно, только девушка все равно понимала, что ее дергали за ниточки.

Конечно, она могла сколь угодно успокаивать себя этим осознанием. Факт оставался фактом — она у него на крючке. Но был и другой факт, о котором мужчина напоминал себе — это не та Хинамори, которую он знал. Это слегка сбивало с толку.

Кем бы ни являлась эта девушка, она стала результатом его эксперимента, но, признать, как бы Айзен не хотел верить в то, что это могла быть не случайность, реальность говорила об обратном. Точнее о том, что полагаться на Хинамори нельзя. Он пощадил ее из-за любопытства, когда Гин — почему-то — совершил оплошность и не избавился от нее. С годами мужчина успел привыкнуть к девушке, к тому, что она находилась поблизости. И за последние месяцы он пришел к выводу, что в какой-то степени она вызывала у него привязанность. Как послушный ласковый питомец, который, конечно, порой рычал, кусался, но всерьез не нападал. Всегда знал, кто здесь хозяин.

Даже если в мужчине и просыпались так называемые чувства, это не было проблемой, всего лишь неприятное жжение в груди, физиология. Он научился манипулировать не только эмоциями окружающих, но и собственными, иначе вряд ли бы смог добиться того, что имел сейчас. Проблема в том, что Хинамори довольно часто вызывала в нем эти эмоции. Своей лестью и поведением она подкупала, Айзен бы соврал, сказав, что ему не нравилось восхищение, благоговение, с которым смотрела на него девушка.

Действительно, словно преданный пес. Не хватало, чтобы хвостом еще помахала.

Только вот она не пес, а человек. Могла не просто лаять и кусаться… к сожалению.

Айзен понимал, что сейчас, когда он как никогда близок к цели, ему нужна трезвая голова, и отвлекаться, даже на преданную собачонку, было бы глупо. Но и вышвыривать ее как-то жалко. Непрактично. В конце концов, она действительно могла бы принести пользу.

Могла бы.

С этой мыслью, оторвав взгляд от бесконечной пустыни, Айзен посмотрел на Гина и сохранял долгое молчание, прежде чем парень заметил прикованное к себе внимание.

— Что-то не так, капитан Айзен?

Беззаботная манера собеседника, все та же привычная хитрая улыбка чем-то подкупали. Понять, о чем думал Гин, было не так просто. Но не сказать, что для него это составляло проблему.

— Почему ты не устранил Хинамори, если она отреагировала так на мою просьбу?

— А-ах, это, — нисколько не замешкавшись, с долей неловкости протянул Гин. — Честно говоря, это и для меня стало сюрпризом. Как вы и хотели, я сообщил ей, что вы желаете оставить ее в Обществе душ в качестве шпиона. Это, определенно, расстроило ее, однако она лишь молча приняла все как данность. Быть может, когда я ушел, все же злость в ней пересилила, и она поддалась эмоциям. Она довольно темпераментная девушка.

Было бы странно, если бы она не разозлилась. Поэтому Айзен и предпочел поручить дело Гину, потому что с парнем спорить было бы бесполезно, а выслушивать возмущения Хинамори… ну, скажем так, на это у Айзена не имелось времени и желания. Он бы послал Канамэ, однако тот был занят другим делом. И все бы ничего, однако мужчина достаточно хорошо узнал девушку, чтобы понять — обычными возмущениями дело бы не ограничилось. Если бы хотела напасть, напала бы сразу. А если действительно передумала и сорвалась, то это… мягко говоря, странно. Выдавать себя таким образом. Использовала запретную метку на глазах у капитанов, да и разозлиться так ее могло заставить лишь что-то существенное…

— Что-то не так?

— Нет, все в порядке, — спокойно отреагировал Айзен. — Просто убедился, что не зря решил оставить ее.

Гин и Хинамори жили, как кошка с собакой, мужчина, пусть и с неохотой, но ожидал, что всплывет какая-то неприятность. И тут уже напрягало не только поведение девушки, но и парня. Похоже, он донес до Хинамори далеко не то сообщение, которое велел передать Айзен. Мужчине подобное своеволие не понравилось, а еще меньше нравился тот факт, что он не мог показать это. Иначе со стороны будет выглядеть, словно ему не безразлична Хинамори и ее судьба.

Гин, похоже, тоже это понимал.

Досадно.

И не менее интригующим оказалось поведение девушки в критичный момент. Речь не про вспышку злости, а ее действия. Тот барьер она явно установила заранее, возможно, намного заранее, чем Айзен рассказал о плане ухода из Общества душ. В общем-то ожидаемо. Куда сильнее мужчина удивился бы, если она ничего не предприняла бы, не подготовила бы запасной план или еще что-то. Скорее всего, даже рассказала о нем кому-то из капитанов, чтобы обезопасить себя. Но точно не главнокомандующему, иначе бы себя подставила в первую очередь.

Это даже забавляло. Айзену это напоминало наблюдение за ребенком, который пытался подражать взрослым. Пусть и на троечку, девушка попыталась выкинуть свой козырь. Честно говоря, если бы она ничего не предприняла, он бы разочаровался. Но ожидал чего-то поинтереснее. Похоже, действовать решительнее Хинамори боялась. Барьер бы не удержал его, да и себя девушка сильнее подставила. Странно, но Айзен не испытывал злости, даже не считал ее жалкую попытку остановить его достойной называться предательством. Он же сам говорил ей — не доверять ему. И радостно, что девочка не оказалась слишком покладистой, и в то же время вызывало раздражение.

Но вот что действительно напрягало, так это сам факт подготовки. Она знала, что произойдет.

К словам о видениях будущего и прошлого Айзен относился не просто скептически, он мог назвать десятки способов, которыми Хинамори как-то могла узнать о его экспериментах. Она ведь сама в какой-то степени оказалась его экспериментом. Для подготовки пятигранного отражающего барьера, чтобы не вызывать подозрений, ей потребовалось бы не менее полугода. О том, что он планировал свести Кучики Рукию и Куросаки Ичиго, девушка никак не могла знать. Уж Канамэ с Гином точно бы ей не проболтались, они также ей не доверяли.

И все же… она могла как-то догадаться об этом. Вот и думай, во что проще поверить: в смышленость маленькой мышки или ее странный дар? В любом случае, на удачу Айзен не мог полагаться. Даже если Хинамори и убьют или посадят в тюрьму, это уже не его проблема. Но в очередной раз на него нахлынули сомнения, как это было семь лет назад, когда он приказал Гину избавиться от девушки. Только мужчина собирался вычеркнуть ее из своих планов за ненадобностью, как вновь всплывали любопытные детали.

Что ж… в судьбу Айзен не верил, однако, если уж их пути с девушкой вновь пересекутся, нужно действовать иначе. Умнее. В конце концов, она принадлежит ему, а столь пренебрежительно разбрасываться тем, кто мог бы принести хоть какую-то выгоду, довольно опрометчиво. Ведь Хинамори могла не только принести пользу. Если ею воспользуется кто-то другой, это станет если не проблемой, то как минимум раздражающим недоразумением.

Комментарий к Глава 17. «По тонкому лезвию»

Я все же решила вставить небольшой отрывок с рассуждениями от лица Айзена. Вышло, как по мне, возможно, мягковато, но я думаю, что мужчина относится к гг, как к питомцу, наверное. Им движет любопытство, что порой могло пробуждать в нем симпатию, но, как он и сам говорит, для него это не проблема. На мой взгляд, Айзен реально идеально контролирует свои эмоции, и даже если к кому-то и испытывал некую привязанность или что-то вроде уважения, как к Тоусену, то разум все же преобладает над его сердцем. Я просто не уверена в том, что он психопат в классическом значении этого слова (сомнения появились после прочтения новеллы, и как Ичиго отозвался об Айзене после финальной битвы; как я поняла, так Кубо хотел донести мысль об Айзене через Ичиго).

Скажу так. Я вижу Айзена эгоистичным манипулятором с комплексом бога, у которого огромные проблемы с эмпатией. Если он на кого и обратит внимание, то лишь на того, кто сможет достичь его уровня. А гг для него, скорее, (как обезьяна с гранатой) как забавная зверюшка, за развитием которой любопытно наблюдать. Знаете, как это… “я ничего тебе не должен, но ты принадлежишь мне”. Что-то в этом контексте.

Ох, блин, не знаю. В общем, высказывайте свои мысли, мне будет очень интересно порассуждать на эту тему. Если будут вопросы, почему Айзен тупо не грохнул гг, то, как и говорила, святая магия фанфиков 🤣 надеюсь, не переборщила с ней.