Все хорошо, я рядом

ГЛАВА 11

Айре переоделся, накинул куртку и вышел на улицу. До Ар-Герада он добрался на извозчике, ехать самому, без хозяина, было непривычно. Айре волновался, словно проходил какую-то проверку. Сегодня он сам занимается расследованием, а Ийя ждет его дома. Айре одернул нервно рубашку, расстегнул верхнюю пуговицу. Квартиру генерала он нашел быстро. Здание в лучшей части района, граничащей с императорскими Золотыми прудами. Зелено, чисто тихо.

У крыльца соседнего дома служанка протирала окошки в двери. Айре подошел, улыбнулся. Женщина, увидев отражение в стекле, быстро обернулась, поправила чепчик.

— Здравствуйте, госпожа.

Женщина хихикнула и спрятала покрасневшие от холодной воды руки за спину.

— Здравствуйте.

— Я ищу одного человека. Вы мне не поможете?

Дальше было легко. Вообще, все оказалось намного проще, чем Айре ожидал. Он умел расспрашивать и умел слушать. Смуглые, пугливые женщины Ар-Герада, не привычные к мужскому вниманию, млели и таяли, забрасывали галантного брюнета охапками разнообразных сведений. Айре просто поражался, какое количество разнообразной ерунды можно выслушать и запомнить. За три часа, проведенные в Северном округе, Айре побывал обманутым влюбленным, детективом, следящим за генералом по поручению супруги, слугой любовницы генерала и еще целой кучей людей. Но зато сплетен он насобирал предостаточно.

На обратом пути Айре зашел в "Золотой дворец". Швейцар глянул на него свысока, скептически хмыкнул, но ничего не сказал. Портье, лысеющий пухлый мужчина лет тридцати, понимающе ухмыльнулся. Айре представил, что он так же ухмыльнется и Ийе, и спрятал руки в карманы, чтобы не двинуть в физиономию.

— Твоя хозяйка желает номер с большой кроватью?

— Нет. Моя хозяйка желает двухкомнатный номер. Или однокомнатный, но с двумя кроватями.

— Сожалею, двухкомнатных сейчас нет. Но есть чудесный однокомнатный на втором этаже, окна выходят на сквер. Будешь смотреть?

Айре покачал головой, положил на стойку деньги и взял ключ. Однокомнатный. Здорово. Настроение улучшилось, бить портье расхотелось.

Ийя встретила его уже одетой в строгий брючный костюм. На плечи она набросила мундир, на столе лежала шпага в ножнах. Две большие сумки стояли у двери, одна — у порога гостиной.

— Ну? Ты в порядке? Узнал что-нибудь?

Айре снял куртку и повесил ее на спинку стула. Помолчал, наслаждаясь собственной непривычной значимостью.

— Узнал. Все, что надо. Генерал снимает квартиру в Ар-Гераде, служанка у него из местных, живет недалеко. Вдова, детей нет. Рассказала, что сын у генерала — игрок, причем неудачливый. Полгода назад проигрался в пух и прах, подчистую. До порток. Скандал замяли, деньги нашли. Священник, которого убили, оказывается, из храма Безликого Молчащего — одного из самых радикальных культов Безликого. И он постоянно заходил к генералу. Я спросил, помнит ли она дни, и записал. — Айре протянул Ийе исписанный мелким угловатым почерком листик. — Номер я снял. Что-нибудь еще?

Ийя восхищенно цокнула языком.

— Да ты просто сокровище. Провел расследование, опросил свидетелей, еще и номер организовал. Да на тебя в жандармерии просто молились бы, ты знаешь?

Айре польщено потупился, потом быстро глянул на Ийю и подмигнул.

— Я хотел произвести впечатление.

— Получилось. Ничего не скажешь. Может, хоть чаю с бутербродами перед переездом попьем?

Айре включил огонь, закипятил воду, нарезал хлеб. Достал чашки из шкафчика, поставил их на стол, погладил голубые цветочки на стенках.

— Может, заберем их?

— Зачем? Там ресторан должен быть.

— Ты будешь смеяться, — Айре положил намазанный маслом хлеб. — Мне жалко их бросать. Они такие домашние. Я к ним привык. Сразу вспоминаю, как мы сидели здесь, чай пили, разговаривали. Знаешь, сколько лет у меня ничего такого не было? Мне не хочется отсюда уходить. Вообще не хочется. Я уже почти поверил, что дома. Черт. Глупо, да?

— Не глупо. Хочешь — заберем. Айре. Я тут подумала. Давай купим квартиру. В каком-нибудь районе попроще. Возьмем ссуду, я найду приработки. А?

Айре повернулся к Ийе.

— Ты серьезно? Купим? Нашу? Черт, я работу найду — ну хоть продавцом, официантом. Что-нибудь. Я… Мы…

Он сбился, шмыгнул носом. Собственная квартира. Их квартира. Дом, где они будут жить. Выберут вещи. Посуду. Собственные вещи, такие, какие хочется. Не такие, как здесь, не роскошные — обычные. Но собственные. Они будут ходить по магазинам, смотреть, выбирать. Вместе. Решать, куда поставить шкаф. Спорить, какие шторы повесить. Айре стоял, мечтательно улыбаясь, когда Ийя дернула его легонько за темный завиток.

— Эй. Есть кто-нибудь? Пора идти.

— Да. Конечно. Извини. Идем.

Айре подхватил сумки и вышел из квартиры. На пороге он оглянулся, вздохнул. Все-таки было жаль бросать ее. Он даже не заметил, как эта квартира стала домом. Айре понимал, что ненастоящим — но другого у него не было. Ему здесь было хорошо. Ийя захлопнула дверь, повернула ключ. Айре отбросил сползшие на глаза волосы и пошел за ней вниз по лестнице.

Солнце уже сползало за крыши домов, пахло дымом и весной. Дворник выгребал прелую траву с клумбы, насвистывая что-то меланхоличное. Айре поставил сумки в коляску, сел на переднее сидение. Второй раз он едет в коляске. Первого он почти не помнил. Только боль, тряску и плывущие над головой перевернутые дома. Сейчас Айре с любопытством огляделся, погладил резную деревянную головку какого-то переключателя, чуть толкнул металлический рычаг. Ийя села на место водителя, включила движитель. Механизм завибрировал, коляска дернулась, трогаясь с места. Айре перегнулся через борт, посмотрел на вращающиеся колеса, поблескивающие металлическими спицами, на проплывающую внизу брусчатку.

— Хочешь, научу?

— Чему?

— Управлять коляской.

— Да эта штука дороже, чем я, стоит. А если я ее поломаю? Нет, не надо.

— А если я ее поломаю? Это не аргумент. Ты хочешь или не хочешь?

— Хочу. Думаешь, у меня получится?

— Уверена. У тебя вообще все отлично получается. Будешь меня на работу возить.

Айре подпрыгнул на сидении, раскинул руки, подставив лицо весеннему ветру.

— Здорово. Черт, как она быстро едет. Даже не верится. Правда, научишь?. Буду возить, куда скажешь. Госпожа, ваша коляска подана. Здорово.

В номере они поужинали. Ийя есть не хотела, но Айре положил ей тушеное мясо и салат, и не отстал, пока тарелка не опустела. Ийя кривилась, фыркала, но ела. Потом они развалились на широких кроватях. Газовые лампы бросали на стены гигантские колеблющиеся тени. Айре сложил пальцы, вывернул руку — и по стене прошел заяц, потом слон. Волк, птица, страус. Ийя улыбалась, замотавшись в шерстяное одеяло, лицо у нее было бледным и осунувшимся.

— И что мы будем делать? Может, это все-таки не он? — Айре подложил подушку под спину и откинулся на стену.

— Он. Я уже все обдумала. Смотри. Его сын влез в долги. Раз. Потом долги вдруг пропали. Два. Потом, через две недели, первое убийство. Три. Потом дело передают мне — а я далеко не самый опытный специалист. Да еще и женщина, причем молодая. Несерьезнее кандидатуры профессиональный военный просто придумать не мог. Четыре. Потом, когда я начала копать — первая попытка убийства. Пять. Потом — поездка эта дурацкая, чтобы убрать меня из горда на неделю. Шесть. Но кто-то себя прикончить не дал, а сам прирезал убийцу. То есть, убийство произошло по графику, но следующее совершать уже было некому, нужно было искать замену священнику. Семь. И, наконец, я раскопала информацию об элементале. И нас должны были убрать. Единственный, кто об этом знал — де Эст. Все сходится.

— Ты не ответила — что мы будем делать?

— Поговорю с начальником Штаба. Прямых доказательств у меня нет, но это уже не важно. Если мне поверят, де Эст уже ничего не сможет сделать. Если не поверят — тогда, конечно, плохо. Но даже в этом случае меня трогать невыгодно, моя смерть подтверждает вину генерала, а информацию я все равно уже передала всем, кому надо. Так что, думаю, все будет в порядке.

Ийя уснула почти сразу, замотавшись в одеяло, как в кокон. Потом ей стало жарко, она спихнула его в сторону, лунный свет лежал на голом белом плече. Айре долго крутился, переворачивал подушку, то укрывался, то отбрасывал в сторону одеяло. Гулко тикали часы, кто-то в соседнем номере бормотал монотонно — то ли молился, то ли читал вслух. Айре разглядывал рисунок на затертых чужими прикосновениями бумажных обоях, маленькие розовые цветочки в обрамлении круглых листьев и стрекоз, расправивших тонкие прозрачные крылья…

…он был в гостиной. Не сопротивлялся, стоял, опустив руки, его даже не держали. Пятеро курили у стены, переговаривались лениво. Слабость разлилась по телу, шевельнуться было невозможно, немыслимо. Руки, невыносимо тяжелые, свинцовые, бессильно повисли, ноги вросли в пол. Айре слышал, как хлопнула дверь, как упали на пол ботинки. Ийя сказала что-то из коридора, прошелестели по полу босые ноги. Она вошла в гостиную — и стоящий справа мужчина выбросил вперед руку с ножом. Ийя качнулась, прижала ладони к животу. Струйки крови побежали по узким белым пальцам на брюки, закапали на пол. Ийя взглянула на Айре удивленно и обиженно и осела, сжимаясь в комок. Тогда он закричал, оцепенение разлетелось вдребезги, разбитое воплем, и он бросился вперед. Его перехватили, выворачивая руки за спину, швырнули на колени. Айре лягался, рвался, скользя по полу. Ийя была рядом, в двух шагах, лужа крови медленно расползалась, уже касаясь края ковра. Айре задыхался, бессилие и ужас впились в него, вгрызаясь в нутро, заставляя выть и корчиться от отчаяния. Его ухватили за волосы, заставляя запрокинуть голову, сдернули штаны — и член, горячий, твердый, вжался в задницу, потерся жестко и настойчиво. Ийя смотрела на него, ее губы шевелились — но Айре не слышал. Он захрипел, рванулся — и не смог. Ничего не смог. Его трахали в двух шагах от Ийи, драли, как последнюю шлюху — и он ничего не мог сделать. Ийя тянулась к нему, окровавленные пальцы были рядом, и Айре умолял, плакал и умолял отпустить — на минуту, пожалуйста, он все сделает сам, только позвольте взять ее за руку. Он все сделает. Пожалуйста…

Айре рывком сел, отшвырнув одеяло, хватая ртом воздух. Потер руками лицо, мокрое от слез, оглянулся, стряхивая остатки кошмара. Ийя лежала на соседней кровати, скомканное одеяло бесформенной грудой чернело в ногах. Айре смотрел на нее, слизывая слезы с губ, боль в груди была реальной, реальнее, чем эта комната, реальнее, чем ночь. Кровь на тонкой теплой руке, отчаяние, сводящее с ума — Айре затряс головой, подошел к Ийе. Наклонился, вслушиваясь в мерное сонное дыхание. Сел рядом с кроватью, на жесткий колючий ковер, осторожно прикоснулся к лежащей на подушке руке. Прижался щекой, задержав дыхание, закрыл глаза. Ийя пошевелилась, пробормотала что-то невнятно, положила ему вторую руку на лицо. Айре затих, вжался губами в ладонь. Ийя спала, рот у нее был приоткрыт, лицо во сне — усталое и мягкое, на лбу, между бровями — едва заметная морщинка. Айре вздохнул и закрыл глаза.

Проснулся он, когда за окном уже плескалась серая предрассветная муть, с трудом выпрямился, растирая затекшие ноги. На бедре отпечатался неровный ворс ковра. Айре вернулся в свою кровать, повернулся лицом к Ийе, натянул одеяло до подбородка, поджал замерзшие ноги. Потом, когда он проснулся, в окна лился розовый утренний свет, галдели на улице прохожие. Ийи уже не было.