Время лечит

Глава 19

— Талли, я… — Что я могла ей сказать? — Мне жаль. Я не знала, что делаю, хотя это и не оправдание….

— Все в порядке, — сказала она, отмахнувшись от меня. — Это был умный ход. Любой вожак сделал бы то же самое, если бы хватило ума.

Ее голос звучал, будто она проглотила мешок щебня, и меня это бесило. А еще меня бесили ее глаза, светившиеся голубым на фоне покрасневшего лица. Она говорила о себе как о ящике с оружием или клочке земли. Я сбросила ее с горячей сковороды в кипящий котел, и Джейса заодно.

Чарли глянул на нее.

— Ты в порядке?

— Ага, — ответила она слишком радостно для человека с текущей по щеке слезой. Чарли крепко обнял ее. У Талли на лице проявилась дрожащая улыбка.

— Я скучала по тебе, — сказала она.

— Я тоже по себе скучал.

— Ты ведь знаешь, все самое трудное еще впереди.

— Я и не надеялся, что будет по-другому. — Он поцеловал ее в лоб, прежде чем широко зевнуть.

Талли сказала ему родительским тоном:

— Когда ты в последний раз спал?

Посмотрев на циферблат на микроволновке, Чарли ответил:

— Зависит от того, какой сегодня день.

Она подняла его руки так, чтобы они сошлись в районе ее груди.

— В кровать. Сейчас же.

Он, как по команде, снова зевнул.

— Знаешь, а это не такая уж плохая идея. — Уходя, как будто этого было не достаточно, он шепнул Талли через плечо: — Поговори с ней.

Прекрасно. Совершенно никакого давления.

Когда Чарли ушел, я продолжила попытки исправить ситуацию.

— Я все поправлю, я придумаю как, клянусь, Тал. Я все исправлю. — Она даже не посмотрела на меня, уходя к холодильнику за едой. — Я имею в виду, должен же быть способ, я не позволю тебе бродяжничать, или типа того…

— Хватит. Просто перестань. — Она все еще смотрела в холодильник, но у меня было ощущение, что она разговаривает со мной, а не с пачкой сока. — Я не хочу об этом сейчас говорить, понимаешь?

— Но Тал…

— Скаут, нет. — Она посмотрела мне в глаза полным уверенности взглядом. — Оставь эту тему. Я не могу сейчас об этом думать.

Я выполнила ее просьбу, рассчитывая, что рано или поздно она поговорит со мной, но вскоре надежда на это растаяла. Неделя тянулась, но она так ни разу и не подняла тему, и быстро меняла ее, когда я пыталась тонко намекнуть. Между нами возникало множество неловких ситуаций, но не так много, как между ней и Джэйсом.

Согласно Чарли, для них было важно выглядеть парой. Я ощущала себя не столько вожаком стаи, сколько агентом звездной голливудской пары. Мне пришлось придумывать, куда им лучше сходить, чтобы как можно больше сплетников увидело их близость (настолько близкую, какая может быть у людей, которые не могут трогать друг друга).

Подгонять это все под их рабочее расписание и домашний арест Джэйса было даже слишком весело. Когда Эшли Джонсон позвонила и спросила, встречаются ли они, я мысленно обрадовалась, и в тот момент поняла, что с моей жизнью все не так. Когда мы с Талли, наконец, поговорили с глазу на глаз, произошло то, чего я не ожидала.

Я видела один из своих снов с Алексом. Мы сидели на берегу, между нами камни и песок, и говорили о партнерстве. Это был второй раз, после того, как я поняла, что его на самом деле нет, и с каждым разом мы все больше отдалялись друг от друга. Мне не хватало контакта, прикосновения к коже, вкуса его губ, но я знала, что это к лучшему. Я не могла цепляться за умершего парня и надеяться, что в моей голове прояснится.

— Я все-таки считаю, что это твоя вина, — сказала я, наблюдая, как маленькие волны откатываются от моих ног и стараясь игнорировать тот факт, что я ощущаю прохладу воды.

— Моя вина? — Брови Алекса скрылись за челкой. — Я-то что сделал?

— Ты сказал мне спросить у Джэйса про Талли и партнеров.

— Это не то же самое, что заставлять его произнести пожизненную клятву и заставить его принять Талли как спутника жизни.

Он прилег на локти, солнце освещало его лицо.

— Если бы ты сам мне все рассказал о спутниках жизни, а не свалил информационные обязанности на других, я бы не заварила эту кашу. Знание — сила, Алекс.

Если я звучала строго и раздраженно, это только потому, что в тот момент я такой и была.

— Я хочу тебе все рассказывать. Правда, хочу. Но не могу, это все не так устроено.

— Потому что я не могу рассказать себе чего-то, чего не знаю?

— Или потому что я пришел к тебе как наставник, и если буду прямо говорить тебе, что делать, у меня отберут возможность навещать тебя.

Вот блин. Разумные объяснения для моего сумасшествия.

После нескольких минут размышления о своем безумии я заметила, что начали происходить странности, что о многом говорит, когда ты сидишь на берегу и споришь со своим мертвым парнем.

В груди стало тяжело, и я не смогла нормально дышать, что бы не делала. Накатила паническая атака, и она оказалась гораздо сильнее, чем все, что я испытывала раньше.

Когда Алекс заметил, что со мной что-то не так, мир разорвался пополам.

По-другому не описать. Скучный вид на озеро, который мы видели каждый раз, разорвался от ветра, словно бумажные обои. За ним скрывалось поле, явно не из Западного Кентукки. Деревья слишком высокие и тонкие, и вечнозеленые, какие в Тимбере не растут.

Ручей делил поле надвое. С обеих сторон росла высокая трава, а в траве стояли люди, покрытые кровью.

Все глаза, кроме тех, кто уже больше никогда ничего не увидит, были направлены на поединок посреди поля, совсем недавно ставшего свидетелем эпической битвы.

Женщина с одной стороны была маленькой, всего полтора метра, но очень красивой. Волосы, ниспадавшие на талию, были настолько же густо черными, как и ее глаза. Мягкая коричневая кожа была безупречной, как и точеная фигура. Несмотря на свои скромные габариты, она излучала силу. Девушка справа выглядела так, будто из нее вытянули все цвета, кроме красного от кровавых пятен. Другая я выглядела полумертвой, и мне было решительно не понятно, как я еще стою на ногах.

Звучали слова, но я их не слышала, а затем красивая женщина сделала выпад вперед, и я заметила нож, только когда он плотно вошел в живот другой меня.

Я дернулась на кровати, и из моего горла вырвался крик.

— Скаут?

Я едва разглядела лицо Талли в тусклом свете будильника. Ее щеки были мокрыми от слез.

— Плохой сон, — пробормотала я между вздохами. Мои легкие были напряжены, будто я пробежала стометровку.

— Ты?

— Ужасный сон.

Мы просидели так несколько минут, погрузившись в свои мысли.

Когда мое сердце и дыхание замедлились достаточно, я легла обратно на кровать.

— Тал?

— Да?

— Не будет странно, если мы немножко пообнимаемся?

Она сразу же вцепилась в мою руку, и как только контакт произошел, я услышала ее голос в своей голове.

— Я не позволю тебе умереть, — сказала она тем же тоном, что я слышала в полнолуние. Затем я увидела, что произошло после того как нож воткнулся в меня. Мои ноги подогнулись, и я упала бы на землю, если бы женщина крепко не держала меня ножом.

— Этого не произойдет, — прозвучал голос Талли. — Я не дам тебе умереть

— Талли?

— Я слишком крепко держусь? — Хватка на моей руке значительно ослабла.

— Ты шепчешь мне в голову.

— Что?

— Твой голос. Как в полнолуние.

Талли поднялась так, чтобы она могла меня видеть.

— Что я говорю?

— Ну, в целом, что ты не дашь мне умереть, что забавно, учитывая, что я только увидела прекрасный сон, в котором индианка протыкает меня насквозь. — Я потерла живот. — Знаешь, мой живот никому ничего не сделал, но они продолжают так с ним обращаться.

Талли приподнялась и тут же начала копаться левой рукой в волосах.

— Ты это видела? Как? Почему?

Она сощурила глаза и покачала головой, будто пытаясь встряхнуть содержимое.

— Скаут, это невозможно.

Я села на кровати, чувствуя тяжесть в груди.

— А мы тут специализируемся на невозможном. — Иногда я думаю, как было бы хорошо, если весь прошлый год окажется сном.

— Значит, ты видела сюжет про то, как Скаут тыкают ножом посреди таинственных земель. Это не может не радовать.

Я включила свою лампу, и подняла Гвидо, упавшего на пол. Если мы собираемся обсуждать безумные оборотне-провидческие дела, которые, скорее всего, закончатся тем, что мне выпустят кишки, мне нужен свет и моя обезьяна из носка.

— Начинай с начала, — сказала Талли. — У тебя уже было такое видение?

Я хотела сказать нет, но поняла, что совру. Нечто подобное я уже ощущала.

Может быть, у меня были плохие сны все лето, но я не помнила их, когда просыпалась. Возможно, я видела людей в поле и кровь раньше, но не сам момент убийства. Я бы такое заметила.

— А ты когда-нибудь видела это наяву?

— Нет, — сказала я растянув слова.

Это была какая-то «чокнулась ли скаут?» проверка? А если да, прошла ли я ее?

Талли обмотала прядь волос вокруг пальца, размотала и обмотала снова.

— А когда ты слышала мой голос в своей голове, было там что-то еще?

— Я увидела, как упала на колени, что странно, потому что в моем сне этой части не было.

Я уже видела, как в ее голове формируется теория.

— Ты чувствовала какие-то эмоции, которые будто не твои?

— Нет, только что-то вроде неясности и тревожности, как у людей, которые только что пережили кошмар.

Ее вопрос заставил меня сконцентрироваться на сне. Было что-то еще…

— Паника! У меня началась паническая атака. Посреди моего… обычного дурацкого сна, а потом бум! Паника из ниоткуда!

Закрутила. Раскрутила. Закрутила. Раскрутила.

— Давай кое-что попробуем?

Я крепче прижала Гвидо.

— Конечно.

Талли положила руку мне на запястье. Затем она закрыла глаза.

Сначала ничего не происходило, но затем я увидела Стива из «Подсказок Бульки»[18]. Довольно странно, но еще страннее то, что он был одет в костюм Супердевушки с сияющей тиарой.

— Что ты видела?

— Свидетельство того, что у ведущего из нашего детства окончательно поехала крыша.

Талли отдернула руку, вытаращила глаза. А затем начала хихикать. Не весело, а так, будто уже пора было готовить комнату с мягкими стенами.

Перестав хихикать, что произошло не сразу, она вытерла слезы со щек.

— Что происходит?

— Я теперь могу проецировать. — Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. — Могу проецировать, — тихо сказала она. — Скаут, почему я могу проецировать?

— Потому что ты самая супер-крутая Провидициа?

Она прыснула.

— Еще есть прекрасные теории?

— Слушай, а раз у тебя теперь есть спутник жизни, может это как-то усиливает твои способности?

Звучит как нечто из дурацких сверхъестественных книжек, которые я так полюбила.

— Сомневаюсь. Во-первых, это не обычный эффект для партнерства. А во-вторых, я ни с кем не в паре.

— Но будешь. — Я ходила по тонкому льду из-за истории, в которой сваха Скаут сводит людей навсегда. — Сколько бы я не извинялась, этого не будет достаточно.

Талли обычно очень добрая и прощающая, но в этот раз она превзошла себя.

— Тебе не за что извиняться. Ничьей вины в этом нет.

— Талли. Я привязала тебя к Джэйсу. До конца жизни. — Он мой брат, и я его люблю, но это все-таки не самая приятная перспектива. — Ты должна сильно злиться на меня.

— Я не злюсь.

— Ты, наверное, просто не умеешь. — Раз я была специалистом, я решила научить ее. — Сначала начни думать про меня всякие гадости, самые отвратительные. Запомни, потом будешь про других так думать. Еще надо очень долго злобно пялиться. Очень долго. Иногда бросай в мою сторону язвительные комментарии, чтобы я не забывала, как ты злишься.

— Скаут, я умею злиться, когда требует ситуация. Это не тот случай.

Как она может не злиться? Она должна быть ярости. Ладно бы она хотела выйти за Джэйса, но…

Божечки-кошечки.

— Талли, ты любишь моего брата?

Ее голова поднялась так резко, что я испугалась, что она отвалится.

— Что?

— Поэтому ты не злишься? Ты хочешь быть с Джэйсом?

—Скаут, ты специально, со злым умыслом, привязала меня к своему силой брату и заставила его произнести клятву?

— Конечно, нет.

— Поэтому я и не злюсь. Ты ничего плохого не сделала. Эта ситуация… — Она еще раз глубоко вдохнула. — Не идеальная, конечно. Мои детские мечты не сбудутся. Я не встречу прекрасного парня, который будет считать меня красивой и смеяться над моими шутками. Никаких неловких первых поцелуев и первых свиданий. Никаких двухчасовых телефонных разговоров только затем, чтобы слышать голос друг друга. Ну и что? Мне не суждено влюбиться. Ну и ладно. Это не со всеми происходит. Давай смотреть на вещи реально, ведь я реалистка. Я, хотя бы, проведу жизнь с человеком, который мне не безразличен, с хорошим, с тем, кто не станет специально делать мне больно. У многих и такого нет.

— Тал…

— Это Джэйсу не повезло. — Она поджала колени, каким-то образом приняв позу эмбриона сидя. — Он же Джэйс. Ему должна была достаться какая-нибудь красотка, а в итоге досталась я.

— Это не правда, — сказала я, но она мне не поверила. Я знаю, потому что и сама не верила. Не то чтобы я не считаю ее красивой и прекрасной, и потрясающей по всем параметрам, и что она слишком хороший человек, чтобы дружить со мной, но… она не подходит в девушки Джэйсу, и знает об этом. И я знаю. И Джэйс тоже знает.

— Мы отвлеклись. — Она выпрямилась и прокашлялась. — Я тут получила новую супер-силу, это здесь главное, не забывай.

— То, что ты видела, как меня убьют, тоже важно, нет?

— Это ночной кошмар. Они бывают у всех.

— Ну конечно.

— Ну, может быть, ты, как Руж, крадешь силу у других провидиц? — сказала я, дав ей возможность сделать вид, что будущего она не Видит.

— Хорошая теория, но я не сталкивалась с провидицами, кроме своей матери, и вышивать бисером до сих пор не умею.

— Может, ты недавно упала в бочку с радиоактивными отходами?

— Ну, я случайно открыла нижний шкафчик в ванной.

— Я говорила тебе этого не делать, хочешь, чтобы у тебя третий глаз вырос?

— Зависит от того, появятся ли с этим глазом новые силы? Может я смогу видеть перспективные вложения на бирже или буду знать заранее, кто выиграет дерби Кентукки.

Мы прекратили обсуждать возможные причины возникновения новых сил Талли и провели еще несколько поверок. Когда она прилагала усилия, я могла увидеть фрагменты того, что она пыталась передать, но никогда так сильно, как то, с чего все началось. На следующий день мы включили в эти тесты Чарли и Энджел. Они тоже не добились большого успеха в нашей игре «давайте представим, что мы экстрасенсы». Джэйс, конечно, отказался от того, чтобы Талли его трогала, хоть она и пыталась вложить что-то в его голову, а не достать. Учитывая его нежелание прикасаться к ней, было удивительно, сколько времени он стал с ней проводить. Они так привыкли вести себя на людях, как пара, что и дома стали вести себя так же. Талли сидела рядом с ним на кровати и читала, пока он играл в видеоигры. Они смотрели отвратительно много британского телевидения и смеялись над шутками, которые ни я, ни Чарли не понимали. Они даже стали делать друг другу бутерброды, не спрашивая, что бы кому хотелось. Это было странно. Они долго были друзьями — за пределами школы мы четверо практически не расставались. Но формируемая связь была на лицо. В какой-то момент я подумала, что, может, все и образуется.

А затем наступило полнолуние.