Время камней

Глава 9

Через некоторое время Сафир понял, что почти догнал загадочный огонёк, и теперь он был уверен, что это действительно факел, который кто-то несёт в руке. Раздвинув несколько мохнатых еловых веток, он увидел большую поляну, в центре которой стоял на шести толстых столбах длинный бревенчатый дом с двускатной крышей и коньками, вырезанными в виде волчьих голов. К нему направлялся высокий старец в длинной коричневой хламиде, препоясанный верёвкой. В одной руке он держал горящую сосновую ветку, а в другой — корзину, прикрытую тряпицей.

Оглядевшись по сторонам и никого больше не заметив, Сафир решительно вышел на поляну.

Услышав шум, старец обернулся и при виде незнакомца нахмурился. Несколько секунд царило молчание, потом Сафир шагнул вперёд и сказал:

— Славная ночь для прогулок. Воздух свежий и бодрит, да? — ему хотелось завязать дружескую беседу.

Старик не ответил, только мельком взглянул в сторону дома, словно там кто-то был и мог в любой момент появиться.

— Меня зовут Эрем, — придумал на ходу Сафир. — Я еду на запад. Решил переночевать в этом лесу, но заблудился. Не подскажешь, как выбраться на дорогу?

— Смотря, на какую, — помолчав, отозвался старец. Голос у него оказался низкий, и слова он произносил неспешно. — Есть одна в той стороне, — он указал на юг.

— Нет, — поспешно возразил Сафир. — Там я встретил мародёров и насилу скрылся. Нет ли иного пути?

— Ты хочешь попасть в Урдисабан? — спросил старик, помолчав.

— Именно так. В Лиам-Сабее стало неспокойно. Волнения всегда привлекают банды беззаконников. Они слетаются, как стервятники на труп.

— Ты бежишь?

— Увы, — Сафир развёл руками. — Приходится.

— Ты не похож на крестьянина, хоть и одет по-мужицки, — заметил старец, ставя корзинку на землю. — И говор у тебя другой.

— Я родом из Урдисабана, — ответил Сафир. — В Лиам-Сабее оказался случайно. Мне нужно как можно быстрее вернуться в Тальбон.

— Вот как? — брови старца поползли наверх. — Далеко же тебя «случайно» занесло.

— Так получилось, — Сафир подошёл ближе, стараясь в то же время не напугать старика, но тот не проявил никаких признаков беспокойства. — Обстоятельства сложились не в мою пользу.

— Случается. Боюсь, я не смогу тебе помочь.

— Почему? Разве нет иной дороги, кроме той, что на юге?

— Есть, конечно. Только если ты расскажешь о нас в Тальбоне, многим придётся плохо.

— О вас?

Старик многозначительно указал на дом за своей спиной.

Взгляд у него стал холодный, глаза буквально впились в юношу.

— Почему ты решил, что мне есть дело до какой-то хижины в лесу? — спросил Сафир, тревожно взглянув на дом.

— Не притворяйся! Ты знаешь, кто мы, и пришёл сюда не случайно. Странно только, что ты один. Или, может, твои дружки прячутся поблизости? — старик обвёл взглядом лес.

— Может быть, — ответил Сафир, понимая: признаваться, что он один, совсем не выгодно. — Что ж, раз не хочешь мне помочь, я сам найду дорогу. Счастливо оставаться.

— Ты меня не понял, — старец покачал головой. — Я не могу выпустить тебя отсюда.

— Боюсь, это не в твоей власти, — заметил Сафир, быстро окинув взглядом тщедушную фигуру.

И тут старик пронзительно крикнул — как-то по-особому, словно животное или птица. Через несколько секунд из дома выскочили вооружённые короткими мечами люди. Они не походили на воинов. Скорее, на крестьян. Увидев Сафира, они без лишних слов кинулись к нему с явным намерением убить.

— Это шпион! — крикнул старик, указывая на него пальцем. — Не упустите, иначе всему конец!

Сафир бросился бежать. Он запомнил дорогу к своей стоянке, но сомневался, что успеет удрать верхом, поэтому взял чуть левее — туда, где лес казался гуще. Преследователи не отставали. Оно и не удивительно: они явно знали окрестности не в пример лучше впервые оказавшегося здесь Сафира.

Оставалось одно: драться. Но в лесу размахивать оружием непросто, особенно если повсюду ветки и деревья. Скользкий мох, корни и цепкая трава, опутывающая ноги, также не помогают воину.

Обернувшись, Сафир увидел тяжело дышавшего мужика, который неуклюже, но настойчиво топал за ним по пятам. Развернувшись, юноша выхватил нож и метнул изо всей силы. Лезвиеудачно вошло в грудь — скользнуло межу рёбрами и пробило сердце. Захрипев, преследователь рухнул лицом во влажный мох.

Сафир нашёл глазами следующего противника. Из оружия у него оставался только топор. Его тоже можно было метнуть, но оставаться с голыми руками не хотелось. Сафир пошёл погоне навстречу. Первый крестьянин увидел мёртвого товарища и остановился, слегка растерявшись. За его спиной маячили остальные, человек пять-шесть. Сафир поднял топорик, предлагая сразиться. Мужик ухмыльнулся и продемонстрировал меч. Очевидно, он считал, что исход дела решает оружие.

— Хорошая железка, — одобрил Сафир, приближаясь. — Как раз мне пригодится.

Крестьянин замахнулся, но неуклюже: задел концом лезвия ветку, и на него посыпались сосновые иголки. Было видно, что обращаться с оружием он не умеет. Сафир усмехнулся и всадил топорик незадачливому противнику в лоб. Подхватив выпавший из разжавшейся руки меч, он встал в оборонительную позицию: в одной руке топор, в другой — трофейный клинок.

Его не могли толком окружить, поскольку деревья стояли слишком тесно, а ветки доставали почти до земли. Нападавшим пришлось атаковать Сафира по одному, так что ему не составило большого труда расправиться с ними.

Первого он пронзил мечом, сделав нырок под удар. Нападение второго отразил топориком, отступил, заставляя противника последовать за ним, и неожиданно бросился вперёд, выставив клинок. Крестьянин сам напоролся на него, и Сафир резко провернул лезвие. Из раны хлынула кровь, и юноша поскорее вынул меч, чтобы рукоять не стала скользкой.