Время долга (СИ)

Глава 2

Постепенно распогодилось, и выглянувшее солнце вместе с утренней прохладой разогнало и дурное настроение Наи, она даже скинула капюшон и закрутила головой по сторонам, улавливая изменения в знакомых пейзажах. Вдоль столичного тракта всегда что-то происходило: вот торговец съехал на обочину и озадаченно топтался у телеги, перекосившейся на одно колесо, а у хорошо накатанного съезда к местной речушке, в городе загнанной в трубы, вырубили лес и собирались что-то строить. И когда успели, месяц назад ничего не было…

Поглядывала Ная и на Лиса, на лице которого застыла поразительная безмятежность, для полноты картины не хватало только травяного стебелька во рту. Прямо вечный скиталец, который путешествует по странам, нигде не останавливаясь надолго и перебиваясь случайными заработками. Никакой стабильности, зато впечатлений с избытком! Интересно, кто он и правда такой? Почему-то представить Лиса копающим грядку какому-нибудь крестьянину получалось с трудом — слишком хорошо держался для разнорабочего — а для наемного воина у него совсем не было оружия.

На самом деле, Ная любила путешествовать с разными людьми, чаще всего — с купцами или гонцами, постоянно носящимися по тракту. Не столько ради безопасности, сколько ради историй — каждый, кто изредка выбирается из города, может рассказать хоть одну. Пускай даже о том, как заблудился зимней ночью в трех домах в какой-то деревеньке и принял местного пьяницу в облезлой шубе за сказочного оборотня. Правда, обычно всегда можно зацепиться за что-то для начала разговора, например, между делом поинтересоваться, как идет торговля, но для этого надо хоть что-то знать о спутнике. Не о погоде же говорить, потому что и так все понятно. Солнышко светит. Тепло. Копыта лошадей месят грязь, в которую превратился тракт после ночного дождя, но ничего, пара часов солнцепека, и все высохнет.

— На севере действительно не осталось вельв? — неожиданно спросил Лис, оторвавшись от разглядывания облаков.

— Да. Шарлатаны, которые развлекают зевак, есть, но это так, пыль в глаза, — хмыкнула Ная и удивленно поинтересовалась. — Откуда такой интерес? Сейчас куда чаще спрашивают про южные обычаи.

— Я бывал в Стормгриде, правда, давно, — с неожиданной мечтательностью сказал он. — В мои восемнадцать лет все вокруг было слишком непросто, а разобраться, что с этим делать, не хватало ума. Кто-то из знакомых рассказал байку про чудесных северных женщин, вот и поехал на север, надеясь на чужую мудрость.

— И как?

— Последняя известная вельва умерла задолго до моего приезда, а другие если и были, то не рассказывали о себе на каждом углу. Правда, — усмехнулся Лис, — я едва не купился на зазывал, но люди отговорили.

— Такой персонаж мог бы стать отличным героем для песни о странниках, — Ная едва удержалась от соблазна достать бумагу и карандаш, чтобы набросать образ. Жаль, на ходу неудобно, к вечеру же забудет! — Но зачем в восемнадцать было так далеко ехать? В этом возрасте редко пытаются понять себя.

— А я хотел разобраться не в себе, а в мире. Почему-то в юности, оказавшись в неприятностях, надеешься, что кто-то старший со стороны может решить все твои проблемы за тебя. Наивно так думать, но понимаешь это не сразу.

— А что произошло с тобой?

Им на встречу прошла лошадь, запряженная в телегу с шумной компанией внутри, и разговор прервался. Едущие в столицу и успевшие выпить парни что-то радостно закричали Нае, замахали руками, но она в ответ только улыбнулась и подхлестнула свою лошадь. Вчерашняя стычка в переулке прочно врезалась в память, а вместе с ней и чувство беспомощности, избавиться от которого не удавалось.

Да, ей и раньше доводилось сталкиваться с пьяницами, но или она была не одна, или удавалось разойтись мирно. С настолько агрессивно настроенными, еще и в таком количестве, ей встречаться не доводилось. Оказывается, от ведьминских способностей на деле толку… что она могла сделать, отвести глаза? Рассказать, какие эмоции испытывает каждый из них? А любое серьезное воздействие требует времени, но что важнее — концентрации; в уличной же драке не бывает ни того, ни другого. Потому и удобно притворяться бардом: музыка отвлекает любопытных на себя и позволяет сосредоточиться.

— Ты в порядке? — окликнул ее Лис, когда она едва не съехала с утоптанного тракта в придорожную канаву.

И ведь на его предложение составить компанию согласилась не потому, что было интересно — испугалась остаться одна в своей беспомощности. Отличная, конечно, идея — доверять совершенно незнакомому человеку, который даже своего имени не говорит, но чутью Ная привыкла верить и была точно уверена: не навредит.

— Да, все хорошо, — она отвесила себе мысленную затрещину и выпрямилась в седле, пытливо глядя на Лиса. — Зато ты так и не ответил.

— Я сбежал из дома. Не слишком хотелось, но пришлось, — спокойно ответил он. — Всегда думал, что мое будущее определено и выглядит неплохо, а тут ушел в никуда. Начинать с чистого листа сложно, особенно когда нет поддержки даже семьи, вот и пытался ее найти где угодно.

— И ты не справился?

— Нет, почему? Трудности закаляют, и своей жизнью я доволен, — пожал плечами Лис и хитро улыбнулся, Нае даже показалось, что едь он ближе, щелкнул бы ее по носу. — Не верь внешности, Вельва. Она говорит о человек то, что он сам хочет о себе сказать… если достаточно умен.

— Значит, ты или хочешь казаться безобидным бродягой, или глуп?

— Наверное, глуп.

Ная прислушалась к своим ощущениям и с удивлением обнаружила, что его спокойствие не было напускным — в его эмоциях не было ни злости на судьбу, ни досады, ни даже горечи, которая часто встречается у тех, кого потрепала жизнь; только интерес к разговору и умиротворение от окружающего пейзажа.

Но таких людей просто не бывает, никто не говорит о пройденных испытаниях так, словно они произошли не с ним! Но ведь и не врет, это тоже чувствуется… Ная ощутила почти охотничий азарт и посмотрела на спутника как на загадку, которая сама попала в руки. Может, он знает способ обмануть эмпата, ведьму? Нет, о ее способностях знают немногие, а держать себя в руках все время невозможно, рано или поздно просто не выдержишь, сорвавшись, и отчего-то казалось, что такой человек, как Лис, не может этого не понимать.

Он обернулся, почувствовав взгляд, и Ная поспешила поднять глаза к деревьям, смыкающим над трактом свои кроны, в которых копошились мелкие птицы.

Аллея, высаженная в незапамятные времена у Квинсы, чтобы корни не позволяли дождям и окрестным болотам размывать тракт, закончилась, и дорога раздвоилась. Один рукав уходил на запад, к крупным даргийским городам, а второй причудливой змейкой вился к пограничному хребту. Еще пару лет назад он считался заброшенным и непроезжим, но торговцам надоело каждый раз делать большой крюк, и они вложились в какое-никакое обустройство. Оттащили перегородившие путь деревья, сломанные ураганом, обновили мост через реку, один даже поставил трактир, сначала едва не разорившись, а спустя год, когда путешественники оценили короткую дорогу, разбогатев.

Справа за широким пшеничным полем поблескивала река, приграничный тракт оказался почти пуст, если не считать редких встречных путников, и Ная совсем расслабилась под теплыми лучами почти осеннего солнца. Странное дело: впереди еще две недели лета, но вокруг уже ощущались первые признаки надвигающейся осени — в пышной зелени берез начинали мелькать одинокие желтые пятна, как будто художник брызнул на картину желтой краской, часто ночами начинало подмораживать, и даже солнечный свет казался особенно мягким, вызывая щемящее чувство необъяснимой тоски об упущенном.

Ная потянулась и, скосив глаза на Лиса, все-таки достала неровно сшитую тетрадь с заметками. Дорога ровная, лошади идут мягко, неторопливо, а меланхоличное настроение как нельзя лучше подходит для историй о трагической судьбе.

До трактира они добрались еще засветло, но, как оказалось, одного этого было мало: на заведение случился небывалый наплыв путников, жаждущих переночевать в тепле, и комната осталась только одна. В ней, правда, давно никто не жил, но если госпожа Ная немного подождет… Конечно, трактирщик ее помнит, всегда же через них ездит и иногда выступает, как тут забыть! Сегодня, правда, народ развлекают другие — группа странствующих бардов из двух гитаристов и одной миловидной девицы, которая очарует если не голосом, то мордашкой. Госпожа же на это не обидится?

На заверения, что она не имеет профессиональной ревности к коллегам и вообще не собиралась сегодня нигде выступать, ушло минут двадцать, за которые Ная уже почти решила, что кто-то из них сходит с ума. Да, она всегда останавливалась здесь хотя бы на одну ночь, когда бывала в Даргии, и от возможности подзаработать не отказывалась, но, в самом деле, это уже перебор.

— С тобой удобно путешествовать, — хмыкнул Лис, когда рассыпающийся в извинениях трактирщик устроил их за стойкой — за столами в переполненном обеденном зале мест уже не было.

— Не ерничай, — вздохнула Ная. — Мне и без того неловко. Заставила человека побегать, хотя оно того не стоит.

— Он же не хочет остаться без постоянного посетителя, если ты обидишься и в следующий раз из принципа решишь переночевать в чистом поле.

— Предел моих мечтаний — променять какую угодно кровать на лежак в поле, — она осеклась, вспомнив про единственную комнату. Не то, чтобы для нее это было проблема, но все же приличной девушке полагалось бы остерегаться ночевки с мало знакомым человеком. С другой стороны, приличной девушке вообще не стоило уезжать из дома. — Слушай…

— Как ты думаешь, они разгоняют посетителей на ночь по комнатам? Сдается мне, нет, во всяком случае, раньше так не делали, — беззаботно перебил ее Лис. — Думаю, посижу здесь, особенно если попозже перебраться в угол.

— Завтра из седла не выпадешь? — со вздохом спросила Ная, раскладывая на стойке заметки. Кое-что она успела набросать в дороге, и теперь было бы неплохо привести обрывки фраз в приличный вид, чтобы потом не забыть. — Не дури. Если бы я тебя боялась, не согласилась бы вместе ехать. Не один маньяк не станет нападать на жертву среди толпы, когда на их пути хватает безлюдных мест.

— На тебя напали в подворотне с понятными намерениями, а ты не боишься? — Лис уперся локтем в стойку и подпер щеку, с интересом глядя на нее. — У тебя странное отношение к людям.

— Какое есть. И я боюсь, очень, — она вспомнила охватившее ее на тракте ощущение беспомощности и передернула плечами. В теплом знакомом трактире, среди веселой шумной толпы и под ненавязчивую музыку из отведенного музыкантам уголка оно ненадолго отступило, и снова оставаться наедине с собой не хотелось. — Но не тебя. Я много путешествовала по Верне и Даргии и если бы плохо разбиралась в людях, до этого дня просто не дожила бы. Тем более, ты сам напросился быть охранником.

— Я предложил наугад. Почти не рассчитывал, что ты согласишься, — признался он. — Обычно леди долго выбирают охранников, и уж точно не на улице.

— Я эмпат и далеко не леди.

Лис вскинул бровь, в остальном не изменившись в лице. Он определенно умел держать себя в руках, но справиться с эмоциями, особенно первым порывом, куда сложнее, чем остановить лишний жест. Действительно не знал, хотя эмпаты среди музыкантов встречаются гораздо чаще, чем те же барды: этому дару важны не способности, хотя они только усиливают, а тонкая душевная организация.

— И никогда не ошибаешься?

— Пару раз случалось. Лет в пятнадцать, — Ная потянулась и, сунув под мышку заметки, встала.

Разносчица носилась по залу, разрываясь между посетителями, а духота в зале и заунывный репертуар выступающих музыкантов вгоняли в сон. Еще и прошлой ночью плохо спала… И пусть служанка не закончила убираться, ее можно потеснить, даже если начнет топать и шуметь на весь трактир.

Лис оставаться в зале вопреки своему намерению провести там ночь не захотел и догнал ее на лестнице, на вопросительный взгляд непринужденно сказав:

— Пытаюсь выполнять обязанности охранника по мере сил. Вдруг в темной комнате притаился злодей?

— В переполненном трактире? — она выразительно обвела рукой вокруг себя. Коридор второго этажа был пуст, но со стороны лестницы отчетливо доносились голоса и музыка, разбивающие сонную тишину, но и скрывающие звуки с улицы. И честно сказать, Ная предпочитала ночевать так, среди человеческого шума, чем в тихом селянском доме, сквозь стены которого слышно каждый шорох, а шаги по улице в ночи разносятся так далеко, что кажется, будто кто-то бродит под стеной.

— Я тоже много путешествовал и с убийствами на трактах встречался чаще, чем хотелось бы. Мне будет спокойнее, если проверю сам, — в голосе Лиса прозвучала неожиданная серьезность без тени иронии. — Потом спущусь обратно.

Ответить Ная не успела: им навстречу попалась служанка, как раз вышедшая из дальней двери. Заметив их, девчонка остановилась, поставила на пол ведро с переброшенной через край тряпкой и из кармашка на платье достала ключ. Да, дверь запирается снаружи, но если господам нужно, изнутри есть засов. Окно лучше не открывать, даже если сначала покажется, что душно — рама давно рассохлась, обратно плотно закрыть не получится, зато щелей хватает, а ночь обещает быть холодной, и так замерзнут!

Комната и впрямь имела нежилой вид: похоже, местные обитатели приспособились использовать ее под кладовку, кладовку она и напоминала — два шага в ширину и пять в длину с маленьким окном в стене. Надо отдать служанке должное, за последние полчаса она успела вынести все лишнее и умудрилась привести комнату в сравнительно жилой вид. По крайней мере, кровать застелена, на слегка покосившемся, прихрамывающем на одну ногу столе и единственном стуле не было пыли, а ноги не оставляли следов в вековой грязи на полу. Жить можно.

Ная кинула на стол ключ, сумку пристроила на стуле, стянула сапоги и растянулась на кровати, заложив руки за голову. Лис даже заходить не стал, постоял на пороге и, убедившись, что посторонним прятаться негде при всем желании, тихо ушел, прикрыв за собой дверь.

Ная широко зевнула и закрыла глаза, вызывая в памяти образ придуманного днем героя. Вечный скиталец, одинокий мститель, который был… допустим, телохранителем, но не короля — убивать короля это слишком, еще сочтут историю политическим памфлетом, — а какого-нибудь лорда. Пускай этого лорда казнили по ложному обвинению, а герой решил, что это исключительно его вина, и кинулся искать справедливости. Все равно политики многовато, надо будет больше на эмоции давить… и спутницу добавить, которая в себя приведет. Даму сердца? Такое обычно любят.

На сцене, когда мститель геройски кинулся на вражеский арбалет, закрывая собой героиню, Ная задремала. Во сне кто-то с кем-то сначала дрался, потом гнался, потом, видимо, поймав, пытал раскаленным железом по спине, и это было очень больно.

Ная подскочила на кровати, не сразу сообразив, что боль никуда не делась. Медленно поднесла руку к спине, нащупывая шрамы, и чуть не завыла. Неужели опять, здесь?!

Она нашарила сапоги, обулась и, морщась от боли, пошла в зал. Нет, ругаться ни с кем, конечно, не станет, но хотя бы посмотреть на этого наглеца надо! Если, конечно, он в трактире, а не бродит снова где-нибудь вокруг. И как так получилось, что второй раз он натыкается именно на нее?

Народу в зале как будто стало больше; люди уже не только сидели за столами, но и стояли вдоль стен, завороженно глядя в угол. Музыканты выступали те же, но понять, кто из них пользовался даром, оказалось непросто: все трое были южных кровей, но играли на гитарах, у девушки инструмента не было вообще. Кто из них? И один ли это человек с тем, кто бродил под окнами в Квинсе, ведь тот предпочитал флейту?

Это, впрочем, ни о чем не говорит — Ная знала тех, кто под настроение играл на разных инструментах. Попробовать пробиться на улицу и понять, не играет ли кто-то там? Нет, ерунда, тогда бы услышала еще из комнаты.

Она поискала взглядом Лиса и подошла к нему, благо, за стол возвращаться не стал, так и стоял внизу лестницы, опершись плечом о стену. На появление Наи он никак не отреагировал, продолжая с совершенно отсутствующим взглядом смотреть перед собой даже тогда, когда она дернула за рукав. Окружающие, как выяснилось, выглядели не лучше, разве что слюни не пускали, особенно мужчины.

Нае это совершенно не понравилось, и она, подхватив Лиса под локоть, потянула его наверх. Каждый сам волен выбирать занятия себе по душе, но не стоит увлекаться, если путешествуешь не один.

Лис на удивление покладисто позволил увести себя на второй этаж, но стоило Нае понадеяться, что все и дальше пойдет так же гладко, как он не просто остановился — начал сопротивляться!

Сдвинуть с места взрослого мужчину, особенно с ноющей спиной, оказалось выше ее сил. Не подпихивать же его сзади, в самом деле!

— Мне кажется, лучше вернуться, — его голос звучал как у деревенского дурачка, и одно это заставляло нервничать. Не может человек, который готов ради чужого комфорта провести ночь за столом, вести себя, как капризный ребенок. — Там ждут.

— Там играют абсолютно кошмарную музыку. Да не стой ты столбом! — Ная выпустила его руку и беспомощно огляделась. По привычке потянулась было к кинжалу — если поцарапать ему руку, боль должна хоть ненадолго привести в чувство — но с досадой вспомнила, что оставила его в сумке, а сумку в комнате. — Беру свои слова назад. Замри и никуда не уходи!

До нужной двери она добежала в три шага, не задумываясь, вытряхнула всю сумку на кровать, чтобы не терять времени. На самой вершине горы вещей обнаружилась острая шпилька для волос, которую Ная любила использовать, когда хотя бы для собственного спокойствия не могла взять с собой кинжал, и про которую успешно забыла. Так даже лучше, не порежет никого случайно, и так пальцы подрагивают.

Ее не было всего пару минут, но Лис успел спуститься до середины лестницы. Двигался он вяло и медленно, словно во сне, не реагируя ни на слова, ни на оклики. Схваченный за запястье, позволил себя увести на несколько ступенек, на верхней заупрямившись, и Ная, разозлившись, ткнула его в ладонь шпилькой. Хорошо так ткнула, от души, вспомнив, видимого, того пьяницу из подворотни — на пол капнуло красным, потом еще и еще…

А в следующее мгновение она оказалась грубо прижата спиной к стене с вывернутой рукой; шпилька с тихим звоном упала на лестницу. Предплечье Лиса упиралось ей под подбородок, мешая не то, что говорить, дышать, а с ладони продолжала капать кровь, только теперь на рубашку Наи. Зато глаза ожили. Замечательный результат, ничего не скажешь!

А внизу никто даже не обратил внимания на возню.

— Пусти, дурак, — прохрипела Ная, чувствуя, что еще немного, и от нехватки воздуха лишится сознания.

— Чтобы ты снова попыталась на меня напасть?

— Пусти. Объясню, — ничего не изменилось, и она скрипнула зубами. — Внизу… бард. Не знаю, что хочет. Боль… приводит в чувство.

Лис помедлил, но потом все же отошел, быстро глянув на поцарапанную ладонь и сжав ее в кулак. Ная закашлялась и почти сползла по стеночке на пол, но жжение в спине напомнило, что расслабляться рано, пришлось, кивнув в сторону комнаты, заставить себя шевелить ногами.

Оказавшись внутри, она первым делом задвинула засов — кто знает, не захочет ли местный талант потом еще и по жилому этажу пройти? Это отдает паранойей, конечно, но кто знает… Опять же, если на Лиса снова нахлынет наваждение, выйти ему будет сложнее, а там можно и повторить трюк со шпилькой, которая, кстати, осталась лежать на лестнице. Ладно, все равно этим томным вечером вряд ли кто-то способен заметить даже лежащую под носом шпагу.

Ная снова закопалась в вещах, пытаясь отыскать мешочек с кусочком угля. Выглядел мешочек претенциозно: кожаный, с теснением, рунами и бисером по краю, но на деле был не больше, чем симпатичным сувениром, который она прихватила на память о доме. Действительно ритуальные вещи сейчас найти было не то что сложно — практически невозможно, на материке занимающихся ими мастеров не осталось, а на островах мало было поискать, еще надо было договориться.

Уголек тоже был самым обычным и ничем не отличался от других из арсенала художника, у которого Ная его и выпросила. От обычного инструмента большего, впрочем, и не надо, все остальное есть в ней самой.

Она села на корточки перед порогом и быстро, почти наугад в темноте принялась чертить вязь символов. Спустя пару секунд стало чуть светлее, кусок пола у двери озарило тусклое голубоватое сияние. Ная поморщилась. В чем еще можно завидовать бардам, так это в том, что применение их талантов не сопровождается эффектами вроде светящихся глаз. Никто не спорит, выглядит это впечатляюще, особенно в окружении благоговеющих северян, но так у них и отношение к ведьмам и чудесам в целом совсем другое, чем в центральных королевствах. Здесь скорее испугаются.

За спиной скрипнула сперва половица, затем кровать. Ная оглянулась, прищурившись, чтобы прикрыть мерцание: Лис, до этого безучастно смотревший в окно, сел и здоровой рукой взъерошил отросшие волосы, запутавшись в них пальцах. Жест был привычный и выдавал, что такая прическа ему явно не привычна. Интересно.

— Прости, — наконец сказал он, глядя в стену перед собой. — Напугал?

— А ты как думаешь? — она поставила последнюю черту в узоре и пересела на стул. Не великое колдовство, конечно, от нежданных гостей не защитит — для этого надо немножко больше, чем кусок угля и не самый выдающийся дар, — но, по крайней мере, вошедший растеряется на пороге, ненадолго забыв, зачем пришел.

— Знаешь, что самое странное? — Лис, словно не услышав, повернул к ней голову. — Готов поспорить, среди тех троих не было никого с даром.

— Если ты о флейте, то не обязательно пользоваться именно ей.

— Скорее о манере держаться.

— А ты разбираешься? — с интересом спросила Ная и взяла в руки чехол с флейтой. — Я похожа на барда?

Лис невнятно хмыкнул и заинтригованно посмотрел на нее. Играть под его изучающим взглядом было неуютно, как перед наставником в конце обучения в консерватории, и хватило ее ненадолго, да и то вышло не очень. С другой стороны, не в мастерстве же должно быть дело?

— Да и нет, — после некоторого молчания заключил он. — У тебя нет обычного для музыканта трепета перед флейтой, будто она просто инструмент вроде ножа. Но когда играешь, ты смотришь в себя, не вокруг. Барды так не делают, даже на обычном выступлении они контролируют каждого.

— Не знаю даже, похвалил ты меня или нет, — растерянно улыбнулась Ная. — Откуда знаешь?

— У меня насыщенная жизнь, — уклончиво ответил Лис и вернулся к теме. — И вот те двое были слишком увлечены игрой, во всяком случае, в самом начале, не обращая внимания на людей.

— Ты думаешь, кто-то сидел за стеной и играл еще и на флейте? — с сомнением переспросила она, потянулась, зевнув, и только сейчас спохватилась, что боль прошла, хотя с первого этажа все еще пробивалась музыка. — Я больше ничего не слышала… Если не возражаешь, я лягу?

— Кстати, как ты вообще смогла понять, что в трактире есть бард? — Лис послушно пересел прямо на пол и посмотрел на нее снизу вверх, уткнувшись подбородком в сложенные на согнутом колене руки.

Вопрос был откровенно неудобным, и что на него ответить, Ная не знала. Рассказывать каждому встречному о своих ухищрениях — плохая затея, кто знает, чем это обернется против нее в будущем. Она не удержалась и, снова устроившись на кровати, сперва захмыкала, а потом и вовсе рассмеялась в голос. Отличная из них вышла парочка, ничего не скажешь! Путешествуют не вдвоем, а в большой компании недомолвок.

— Что-то не так? — нарочито вежливо спросил Лис.

— Нет, просто мы с тобой отличный дуэт. Ты говоришь загадками, я говорю загадками, а правда окажется или столь ужасна, что мы ее не переживем, или слишком банальна, — Ная выдохнула, успокаиваясь, и перевернулась на бок, чтобы видеть его. — Просто интуиция. Я встречала бардов и знаю, как они работают. В зале почти у всех был отсутствующий вид, причем обрати внимание, присутствовали только мужчины. Может, поэтому меня и не зацепило?

— Возможно, — согласился он, принимая ответ, и больше расспрашивать не стал. Так и сидел, закрыв глаза и думая о своем, оставалось только надеяться, что хотя бы не всю ночь.

Утром Ная первым делом едва не запнулась о Лиса, когда, не успев толком проснуться, потянулась к вещам за чистой рубашкой — ходить в заляпанной кровью не хотелось. Он спал на полу на спине, подложив под голову свернутую куртку, но на шум сразу проснулся и заспанно посмотрел на нее. Его одежда тоже была в бурых брызгах, как будто ночью подрался с кем-то из постояльцев. Это никуда не годилось.

— Тебе бы переодеться, — посоветовала Ная и смущенно попросила: — Ты не мог бы отвернуться?

Лис что-то угукнул и сел лицом к двери, всем видом выражая желание не вставать вообще. Остается надеяться, что проснется за завтраком, а то еще выпадет из седла…

— Здесь недалеко есть селение, — он потер ладонями щеки. — Если не торопишься, я съезжу, наверняка что-то найдется. Займет часа два, а делать крюк, съезжая с тракта, смысла нет, выйдет дольше.

— Ладно, — Ная сняла грязную рубашку и поспешила надеть новую, едва не запутавшись в рукавах. Переодеваться при посторонних она не то, чтобы стеснялась, но не любила: вопрос о шрамах был одним из тех, ответить на который было непросто. — Деньги-то есть?

— На одежду найду, — с ощутимой улыбкой в голосе сказал Лис и прислонился плечом к стене, явно намереваясь поспать еще немного, но Ная не дала, растормошив.

— Пошли завтракать, иначе такими темпами мы до Лангрии доберемся через полгода.

В общем зале он быстро взбодрился, но долго за столом не просидел: кое-как поковырявшись в тарелке, сказал, что лучше выедет пораньше, чтобы не сильно задерживать. Ная только пожала плечами. Торопиться все равно некуда, ночевать в следующий раз скорее всего придется в поле — она не любила приграничные селения, за ночь тамошние жители брали как хороший постоялый двор в столице, а приличных трактиров, в которых нет риска быть зарезанным ночью, не встретится до самой границы.

— Госпожа, а не могли бы вы помочь? — на освободившийся стул сел трактирщик, и по его лицу было видно, что он не уверен, стоит ли вообще начинать разговор.

— Чем? — без особого энтузиазма спросила Ная, но прогонять не стала. Время до возвращения Лиса надо было чем-то занять, да и ссориться с местным хозяином не хотелось, не в последний же раз здесь.

— У меня в деревне есть свояк. Хороший мужик, но мы с ним поругались. Звал его расширять мой трактир, так он после ссоры решил свой открыть. И ладно бы, поил только соседей, так он же переманивает моих постояльцев.

— У вас и так комнат не хватает, вам ли жаловаться?

— Так-то оно так. Но он к себе затащил делегацию вернийского дипломата, а это денег больше, чем за весь вчерашний вечер, — с заметной досадой сказал он. — Помириться бы с ним теперь.

— И как я помогу?

— Выступите у него как бы бесплатно, скажем, что я с вами договорился. Пусть знает, что я даже в нашей глуши найду лучших музыкантов, ну и заодно считает это даром доброй воли. Но я все оплачу, не переживайте, — трактирщик немного помолчал и уклончиво сказал. — А если поможете его убедить пойти на мировую…

— Поговорить по душам предлагаете? — хмыкнула Ная, но посмотрела на него и разом все поняла. — Почему вы думаете, я смогу? Было бы логичнее просить тех, кто выступал вчера.

— Так вас многие знают, а их нет. Да и вам только сыграть, договориться мы сумеем. Но если вдруг возможно подсобить…

Она склонила голову к плечу, постукивая пальцами по столу и с интересом разглядывая трактирщика. Тот от такого пристального внимания разнервничался, схватился за полотенце, висевшее на поясе, и тормошил его пальцами. Лезть в его эмоции не хотелось, да и так было видно, что чувствует себя не в своей тарелке с подобными просьбами, а значит, барда вчера не он привел, чтобы повытягивать из посетителей лишних денег. Скорее всего.

— И часто вы пользуетесь подобными услугами? — все-таки уточнила Ная, но больше для порядка. Даже если и пользуется, вряд ли признается. Мало кто любит работать с теми, кто играет нечестно и в открытую пытается влиять на других.

— Да что вы, — трактирщик махнул рукой. — Это ж в Квинсу ехать надо, в Доме договариваться, потом дорогу к нам оплачивать… А без этого же не спрашивать каждого встречного барда, может ли он, еще подумают чего не того…

— Но меня же спросили.

— Так вас же знаю! Да и не прошу многого, просто сыграть для свояка. Недолго, всего часок-другой.

— Три золотых кроны за выступление сразу, сверху оплата комнаты и обеда для меня и спутника, — помолчав, озвучила Ная. — За… помощь в переговорах еще семь по факту. И было бы неплохо, если бы кто-то постирал нам одежду.

— По рукам, — расцвел трактирщик. — Девочки все сделают! Можем уже ехать?

— Возьму только сумку, — вздохнула она и встала из-за стола. — Пусть они заодно передадут моему спутнику, куда я уехала.

Заведение конкурента, пожалуй, и трактиром было сложно назвать: простой, но вместительный дом, который хозяин разделил на небольшой обеденный зал и три комнаты для гостей едва больше той, в которой остановилась Ная. И местоположение неудобное, попадешь сюда, только если свернешь к деревне… впрочем, при нынешней заполненности трактира на тракте путники вполне могут проситься на постой даже просто к жителям, а слухи рано или поздно разнесут новость.

— Этот домишко ему в наследство достался, гнил без дела уже год, а тут вдруг решил приспособить. И кому он в такой глуши нужен-то, — презрительно фыркнул ее спутник, когда они поднялись на порог и заглянули в открытую дверь. — Эй, Джес, иди сюда!

— Судя по всему, нужен, — хмыкнула Ная, разглядывая посетителей. Четверо самого простецкого вида, явно местные, и трое прилично одетых, держащихся вроде и вместе со всеми — не чурались пошутить или пить с деревенскими — но в то же время отстраненно. Вероятно, они и были сопровождающими дипломата.

Высказаться еще резче трактирщику помешал вынырнувший из-за двери щуплый мужчина самого безобидного вида с благодушным, но хитрым лицом, по всей видимости, тот самый Джес.

— Давно не заходил, Пол. Чем обязаны такой чести? Решил узнать, как дела? — вежливо и на первый взгляд спокойно спросил он, но за напускным спокойствием и вальяжностью, как убедилась Ная, коснувшись его эмоций, скрывалась большая, старательно лелеемая обида. Из-за чего, интересно, они поссорились? Не смогли договориться о деньгах, как это часто бывает, или один позавидовал другому, более успешному, расторопному и предприимчивому? Не захотел оставаться в тени заслуг и решил доказать, что тоже на что-то способен?

— Не поверишь, правда интересно, как живешь, — буркнул Пол, разом как-то стушевавшись. А вот это уже занятно: ему действительно… не стыдно, но искренне досадно от размолвки. Может, он и не хотел товарища задеть, предложив стать партнером в деле? Для начала за небольшую долю, но трактир надо развивать, путников с каждым годом все больше, а значит, больше денег и возможностей… Или это что-то личное, связанное с очаровательной селяночкой?

— Твоими молитвами. Что-то еще?

— Да на мировую я пойти хочу, — не выдержал он. — Занимайся своим заведением, сколько хочешь, но так вдвоем же легче будет! Я бы советом помог, да хоть как дом перестроить, чтобы не выглядел такой хибарой! Указатель бы у моего повесили…

Джес усердно поджимал губы, всем видом выражая непоколебимость убеждений, но Ная уже чувствовала, что обида дала трещину, и если разговор пойдет так же плодотворно, ее можно будет доломать без постороннего вмешательства. Другое дело, что для этого нужно терпение — стоит Полу сорваться, подумать, что слова не дают результата, и все придется начинать сначала. Судя по тому, что они до сих пор не помирились, он этого так и не понял.

— Господин Пол предложил выступить в вашем трактире в знак его добрых намерений, — вмешалась Ная, когда пауза в разговоре слишком затянулась. — И я с удовольствием приму это предложение, если вы не возражаете, конечно.

— Это Ная Лангрийская, своей музыкой известна в двух королевствах, — спохватился Пол. — И уж точно в столицах, твоему гостю из Верны точно должна угодить.

— И влетит мне это в кронку, — нахмурился Джес, хотя интерес проскользнул даже в его голосе. Конечно, за хорошее развлечение щедрый столичный посетитель может накинуть пару монет.

— Не беспокойтесь, — улыбнулась она. — С вас платы не возьму.

— Ладно, — растерянно посмотрел сначала на нее, потом на свояка Джес. — Если так, конечно… пойду тогда позову господина Лонма, его-то все здесь, а самого что-то не видно.

Отсутствовал он недолго, вернулся почти сразу, не успел довольный своими дипломатическими успехами Пол высказаться об успехе затеи. Выглядел хозяин деревенского трактира неважно: сам бледный, руки трясутся, в глазах ужас, а в эмоциях — полный хаос из страха, отчаяния и обреченности. Он так и встал у входной двери, молча глядя в пустоту, и чтобы заставить его хоть на что-то обратить внимание, пришлось несколько раз потрясти за плечо.

— Там, — одними губами сказал он и дрожащим пальцем указал на приоткрытую комнату.

Пол недоуменно вскинул бровь, но внутрь все-таки вошел, остановившись на пороге и задумчиво почесав затылок. Ная ненавязчиво подвинула его — он особо и не сопротивлялся — и вошла следом, разом поняв, что так испугало Джеса.

Посреди комнаты в луже крови лежал человек, судя по всему — тот самый Лонм, вернийский дипломат.

— Вот же ж… — только и пробормотал Пол. — Незадача. Надо звать старосту, а то и в лагерь гарнизона скакать.

— Сможете организовать? Мне кажется, ваш свояк не в состоянии этим заняться, — Ная подумала, уловила сомнение мужчины и искренне, больше из жалости к нему — подозревать близких в убийстве непросто, а такая мысль у него явно закралась — предложила. — Хотите убедиться, что это не он?

— Что, вы и это можете? — удивился Пол, но вяло, словно не до конца понял, о чем речь.

— Пошлите человека к старосте и возвращайтесь сюда, я покажу, — пообещала она и достала из сумки чехол с флейтой. Для задуманного инструмент был совсем не обязателен, но не выходить же из образа. Придется объяснять лишнее, сочинять о невероятных способностях бардов, а чем сложнее легенда, тем проще в ней запутаться.

Подходить к телу Ная не стала, так и осталась стоять у двери. Не из боязни к мертвецу — на них она успела насмотреться в жизни — но из опасения, что придется объясняться, если найдут рядом с телом. Тем более, что на несчастного явно кто-то имел зуб и убийство не было случайным: из груди торчало два арбалетных болта, пущенных через открытое окно. Вряд ли кто-то прошел с оружием через небольшой зал, воспользовался им от двери, повернул тело ногами к окну и так же спокойно вышел. Как минимум остались бы следы крови.

— Ну что, госпожа Ная? — выдернул ее из задумчивости удивительно ровный голос Пола. Предполагать, что именно он убил непростого гостя, чтобы насолить конкуренту, глупо — с утра на глазах, да и характера не хватило бы. А вот брать ситуацию в свои руки он привык еще во время торговли, к тому же тракт тоже не самое спокойное и безопасное место. Без этого умения долго не протянешь.

— Стойте рядом, — велела она, поднося флейту к губам. Было бы лучше закрыть глаза, чтобы не выдавать себя их свечением, но тогда ничего не увидит сама, к тому же сейчас день, не так заметно.

Ная сделала два шага к телу, наигрывая простенькую мелодию собственного сочинения. Лучше, конечно, коснуться рукой, но со стороны это должно выглядеть странно, поэтому придется так.

Она все-таки прикрыла на мгновение глаза, пробуждая в себе силу. В груди разлилось тепло, разбегающееся по всему телу — к голове, животу, к рукам. Музыка, поначалу казавшаяся самой обычной, обволакивала словно кокон, утягивая за собой на границу этого мира — туда, где царствовали тени воспоминаний.

Какой бы великой ведьмой ни была прабабкой, как бы ни чтила традиции и ритуалы, пользоваться надо тем, что есть здесь и сейчас. Крутиться и цепляться за любую возможность — закон не только выживания, но и беспечной жизни.

Ная открыла глаза и опустила флейту. Комнату заволокло едва видной белесой дымкой, в которой проявились призрачные фигуры: одна, хорошо различимая и принадлежавшая дипломату, вошла через дверь и остановилась посреди комнаты. Вторая стояла у окна, прислонившись к стене и сложив на груди руки. Нельзя было различить ни одежду, ни лицо, понятно только, что мужчина.

— Кто это? — сдавленным шепотом спросил Пол. Его лица Ная не видела, но могла предположить, что он таращится во все глаза.

— Этот человек был здесь слишком давно, в комнате не осталось ни одной вещи, принадлежащей ему, — медленно сказала она. — Не осталось его следа, через пару часов мы бы не различили и этого.

— Но ведь…

— Здесь его тело, поэтому образ четкий и сохранится таким еще сутки, если не трогать.

Дипломат замер, а потом сделал решительный шаг вперед, остановившись там, где сейчас лежали ноги трупа. Взмахнул руками, всем своим видом выражая недовольство, что-то сказал, явно повысив голос…

Ная прислушалась, и сквозь тишину комнаты различила далекое эхо голоса покойного дипломата. Разобрать, что говорит он сам, удавалось с трудом, отдельными фразами; ответы его собеседника были не слышны вовсе.

«…врага видишь не в том. Присмотрись к тому… под самым твоим носом».

Он сделал было шаг вперед, как будто хотел избежать конфликта, но ответ заставил остаться на месте. Раздраженный взмах рукой.

«…не дурак, чтобы отказаться… ценнее всегда тот, у кого сила, а в Лангрии ее давно нет, если вообще была… смотри, что стало с Шинтой».

Свист на грани слышимости, и дипломат, вздрогнув, завалился на спину. Мужчина у стены встрепенулся, выпрямился, выглянул в окно и несколько минут стоял там, но, никого не увидев, ударил кулаком по подоконнику и подошел к дергающемуся телу. Недолго думая сунул руку ему за пазуху и что-то достался, умудрившись вторую руку испачкать в темной крови. Через дверь выходить не стал, выпрыгнул в окно, опершись запачканной ладонью о раму.

— Посмотрите, есть на окне след руки? — Ная крепко зажмурилась, возвращаясь в реальность. Когда открыла глаза, в комнате не было ни дымки, ни теней.

Пол, брезгливо морщась и стараясь обходить кровь по стенке, подошел к подоконнику и задумчиво кивнул.

— Это что выходит, за ним охотились?

— Вероятно. Но мне кажется, находившийся здесь мужчина не ожидал выстрела, — Ная тряхнула головой. В ушах все еще звенели отголоски царства теней.

Разбирательство заняло несколько часов — ни Пол, ни сама Ная не стали рассказывать об увиденном, и староста по-простому начал опрашивать каждого, включая их обоих. Были ли знакомы, что видели, замечали ли странных людей в последнее время, хотя в такой близи от пограничья странный как минимум каждый третий…

Особенно его заинтересовала флейта Наи, на что она, не моргнув глазом, предложила посмотреть на ее цвет волос, глаз и кожи и сказать, доводилось ли хоть раз видеть тех самых бардов не южан. Смешно же, в самом деле! Даже дети знаю, что таких не бывает.

Ближе к вечеру в деревню явился человек из гарнизона и начал допрос сначала, уже куда обстоятельнее и дотошнее, так что в трактир они вернулись затемно. И то Пол сказал, что только проводит и рассчитается с Наей, а потом вернется к свояку, ему сейчас крайне нужна поддержка. Она похвалила его за это, вслух понадеялась, что о разладе забудется, но от денег отказываться не стала. В конце концов, в здешних краях такое шоу над трупом вряд ли бы кто-то еще сумел показать.

В комнате она поднялась в глубокой задумчивости, почти не замечая, куда идет и подкидывая на ладони мешочек с деньгами. Развалившийся на кровати Лис лениво повернул голову в ее сторону и отложил книжку, явно выпрошенную у кого-то из местных. Одежду менять полностью он не стал, ограничился только рубашкой, выглядевшей не такой дорогой, зато чистой.

— В этом заведении происходят странные вещи, — с усмешкой поделился он, даже не подумав встать. — Приходила служанка, явно чего-то хотела, но у двери забывала, что именно. Отходила, вспоминала, возвращалась и снова забывала. Пришлось проводить беднягу до лестницы и там расспросить. Наши вещи, кстати, постирали, они успели за время твоего отсутствия высохнуть, лежат на столе.

— Ты давно вернулся? — Ная посмотрела под ноги, отвесила себе мысленную затрещину, но стирать руны не стала. Им придется провести здесь еще одну ночь, главное, утром не забыть.

— Почти сразу. Тут ехать-то, а найти лишнюю рубашку можно в первом же доме, — пожал плечами Лис. — Как выступление? Служанка сказала, тебя уговорил трактирщик.

— Убийственно, — мрачно хмыкнула она, но тут же пояснила. — В доме кого-то убили, так что выступление не состоялось. Зато нас активно допрашивал сначала староста, потом какой-то солдат.

Ная посмотрела на Лиса, ожидая его реакции. Он вполне мог бы быть вторым человеком з комнаты, вполне мог быть знаком с дипломатом, да что угодно мог! И возможность проникнуть в дом была, где-то в это время въезжал в деревню.

Лис отреагировал… никак, только руки за голову заложил, чтобы было удобнее лежать. Проскользнула легкая заинтересованность среди эмоций, но на этом все.

— Ты в порядке?

— Не меня же убили, — Ная достала из сумки тетрадь с заметками и устроилась за столом, поближе к свечам.

— Обычно женщины не так спокойны после встречи с мертвецами. В лучшем случае падают в обморок.

— Ты же не знаешь, может, я тоже полежала без сознания. Меня долго не было, — рассеяно отозвалась она, копаясь в вещах. Потерянный карандаш в итоге обнаружился у ножки стула, выпав, по всей видимости, накануне вечером, когда она искала шпильку.

Лис выразительно хмыкнул, одним этим показывая, что ответом не удовлетворен.

— Слушай, мне не пятнадцать лет, я не благородная девица и за годы путешествий насмотрелась на всякое. В таких придорожных трактирах мертвецы не такое уж редкое явление, особенно по холодам или во время праздников.

— Ты легко относишься к смерти, — уже серьезнее заметил он, садясь на кровати. — Редко можно встретить такой подход.

— Я отношусь к ней непросто. Просто так свою жизнь не отдам, а о смерти близкого человека буду горевать, но она неизбежна, — ровно сказала Ная и подумала, что для кого-то еще и прибыльна, а деньги лишают всякой трепетности, но вслух говорить не стала. Продолжила о другом. — Но я точно знаю, что кто бы ни умер, его смерть не должна переворачивать с ног на голову жизнь окружающих. Иначе это не мир, а хаос.

— К твоим словам не помешало бы прислушаться тем, кто от горя начинает разрушать все вокруг себя, — неожиданно жестко сказал Лис, но тут же осекся, поймав ее недоуменный взгляд. Запустил руку в волосы и уже куда спокойнее попросил. — Извини, не лучшая тема. О чем ты пишешь?

— О! Ты меня натолкнул на идею для пьесы. Напишу, а потом отдам подруге, пусть поставит у себя… Ты бывал в Лангрии в кабаре «У леди Лу»?

— Конечно.

Ная удивленно вскинула бровь. Он ответил так, как будто бы это было само собой разумеющимся — в самом деле, кто не бывал у Лу! Другое дело, что попасть туда стоит немалых денег — Луиза хоть и рассорилась с семьей, но осталась графиней и цену себе знала. Значит, Лис не простой горожанин, которому приходится копить ради одного раза несколько недель, но и не из аристократов, по крайней мере, не из самых видных. Интересно.

— О чем пьеса?

— О телохранителе одного влиятельного лорда. После того, как лорда казнили по ложному обвинению, он бросил все и отправился геройствовать по миру… или будет слишком много параллелей с популярными байками про жизнь принца Крейга? — она задумчиво прикусила кончик карандаша.

— Всей схожести только то, что кто-то сбежал. Или на этом ты собираешься закончить?

— Нет, конечно, побег только начало. До него дойдет слух, что его любимая женщина попала в неприятности в одном из владений, где ее будет держать в заточении местный хозяин. Не из каких-то эгоистичных побуждений, просто по незнанию она умудрилась связаться не с теми людьми и сама выбраться теперь не может…

— Посмотри на меня, — неожиданно попросил Лис, и Ная, вырвавшись из потока идей, подняла на него голову. — У тебя светились глаза.

— Что? — она вскочила на ноги и подошла к окну. В стекле отражались желтые огоньки свечей и освещенное ими лицо мужчины, но и только. В ее собственном же отражении не было ничего необычного. — Не может быть.

— Не светились, ладно, мерцали, — задумчиво сказал он, глядя ей в спину. — Голубоватым.

— Ерунда. Может, так отразились свечи или лунный свет? — без особой уверенности предположила Ная. Пламя свечей было совсем другого цвета, а к окну она сидела полубоком, и свет из него никак не мог попасть на лицо. — Помоги лучше с именем для героя, а то он безымянный.

— Бывший телохранитель лорда? Назови его Роем, — с непонятной горечью в голосе предложил Лис, вставая с кровати.

— Рой… — повторила Ная, пробуя имя. Да, звучит неплохо. Просто, как и многие вернийские мужские имена, но звучно, да и героине в момент отчаяния будет удобно шептать. — Ты куда?

— Подышу воздухом и заодно воспользуюсь твоим именем в корыстных целях. Тебе захватить поесть?

— Не надо, — она сделала последнюю пометку и, убрав тетрадь, перебралась на освободившуюся кровать. — Не задерживайся и будь осторожнее. Даже предположить не могу, кто еще может бродить в округе.

Когда дверь закрылась, и в коридоре стихли шаги, Ная свесила руку и, подтянув к себе за ремень сумку, достала круглое зеркальце размером с ладонь, поднесла к лицу. Глаза казались самыми обычными, без малейшего свечения, но что тогда видел Лис? Вряд ли обманка зрения, свет в комнате не тот, но ведь оно бывает только при колдовстве, а этим вечером Ная не делала ничего, кроме записей!

В груди кольнуло беспокойством. Что происходит вокруг? Вышедший на охоту бард, труп в деревенском трактирчике, признаки колдовства, никак с ним не связанные… Это все — звенья одной цепи?

Ная поерзала, выбивая из-под себя покрывало, и натянула его до самой головы, свернувшись калачиком. И почти сразу на удивление легко уснула, во всяком случае, уже не слышала, как вернулся Лис…