Время долга (СИ)

Глава 19

Район, где жили Макс с Эллен, выглядел куда сдержанней квартала, где обитал Гэвин — владельцам местных особняков не требовалось доказывать свой статус избытком роскошных украшений и пытаться перещеголять друг друга в архитектурной фантазии. Просто потому, что в городе каждый знал: выше них только король, до дворца которого оставалось всего ничего.

Ная прошла аккуратную площадь с небольшим фонтаном в центре, окруженным ухоженными клумбами, и свернула на тихую, но достаточно широкую, чтобы могли разъехаться два экипажа, улицу. С обеих сторон тянулись каменные ограды с искусными коваными вставками, за которыми виднелись сады. Кажется, справа жил барон Улоз, предпочитавший строгость в делах и быту, и кустарник был ровно подстрижен под геометрические фигуры, а цветы ограничивались мелким белым вьюном на стволах редких низких деревьев. В саду напротив чувствовалась женская рука — кажется, он принадлежал баронессе Грант, чей муж служил офицером в гарнизоне и редко появлялся дома, зато три юные дочери любили цветы и легкомысленные садовые фигуры.

Но затмевал всех дом лорда Мейсома, находившийся в тупике улицы. Как рассказывала Эллен, в отличие от соседей, получивших титулы за личные заслуги перед королем, особняк принадлежал семье уже больше сотни лет и был одним из старейших в районе, один архитектор даже предлагал считать его памятником.

Калитка напротив главного входа оказалась не заперта, но стоило ей открыться, на крыльце сразу же появился лакей, быстро подошедший к незваной гостье. Он старался держать лицо, но, судя по хмурой складке на лбу, давалось ему это с трудом. Нае он показался смутно знакомым, но, кажется, при нем ей не доводилось надолго заглядывать к лорду Мейсому.

— Леди Авильон никого не принимает, просила зайти на следующей неделе, а если есть срочные сообщения, передать их письменно.

— И Максимилиан тоже? — Ная огляделась, отмечая, что ничего не изменилось, хотя в глубине души неосознанно ожидала запустения и заброшенности. Но нет; все так же щелкал ножницами садовник, первые опавшие листья сметены в кучки, из трубы над кухонным крылом вьется дымок.

Лакей замялся, явно не собираясь пускать никого вообще, но открылась входная дверь, и на улицу выскочил растрепанный Макс. С крыльца он спускался, перепрыгивая через ступеньку, а до калитки добежал, спотыкаясь о брусчатку, которой был выложен подъезд. Рядом с Наей он не замедлился, напротив, врезался в нее и стиснул в объятиях со всей доступной пламенностью.

— Так бросаться на женщин неприлично, тебя могут не так понять, — охнула она, растерявшись.

— Но ты-то правильно поймешь, — Макс шмыгнул носом, но руки разжал и отошел на допустимые приличиями два шага. — Пойдем, не будем стоять на улице. Ты завтракала? Или просто чай?

Он осунулся и ссутулился, даже не пытаясь держать осанку, и не заправленная рубашка висела как на манекене в лавке портного. Но хотя бы умылся и причесался, а не впал в совсем уж черную меланхолию, когда внешний вид становится безразличен.

Права скорбеть у него никто не думал отнимать, но его-то жизнь продолжается, и дальше станет только сложнее, особенно если окружающие уверятся, что новый граф раскисает по каждому пустяку. Эллен может никого не пускать в дом, но слуги тоже люди, и даже самые преданные могут ненамеренно сболтнуть лишнее.

— Ограничимся чаем, я недавно поела, — Ная дождалась, когда Макс коротко распорядится и отпустит лакея, и, оставшись с ним наедине, бесцеремонно сама заправила ему край рубашки.

Он удивленно вытаращился и отскочил, но одежду все-таки поправил, провел ладонью по собранным в хвост волосам, выпрямился и вообще несколько ожил, перестав напоминать одичавший призрак брошенного замка из сказок центральных королевств.

У нее никогда не было родных братьев, и впервые она ощутила себя чрезмерно заботливой старшей сестрой.

— Я тут на днях видела целого принца с похмелья, который всю ночь спал в чужом рабочем кабинете. Душераздирающее зрелище, — проникновенно поделилась Ная, поднимаясь по лестнице и собираясь свернуть к гостиной, но Макс поймал ее под локоть и повел в другую сторону, к обычно запертой двери.

— Могла бы сказать словами, — упрекнул он, толкая тяжелую дверь. — Мне не десять лет.

— Ты бы принял трагичную позу и заявил, что мирские светские условности — пустое. Где мы? Я тут раньше не была.

Легкомысленная обстановка небольшой комнаты выбивалась из общего сдержанного и продуманного интерьера особняка. Каминная полка была заставлена статуэтками разных размеров и стилей, не сочетающихся друг с другом и мебелью: нелепая фарфоровая рыба, стоящая на хвосте и покрытая позолотой, соседствовала с лаконичной черной собакой из дерева; между ними замерла девушка в пышном платье по моде столетней давности с раскрытым зонтом на плече и в окружении металлических фигурок с палец величиной. Ная присмотрелась и обнаружила там детских солдатиков, мышей в сыре, котов и воробья в забавной фуражке.

В шкафу за застекленными дверцами и вовсе властвовал настоящий хаос: толстые и тонкие книги перемежались непонятными безвкусными чеканными кубками, камнями и стеклянной вазочкой с горстью мелочи. Нашлась даже объемная шкатулка с перевесившейся через край нитью ярких стеклянных бусин, особенно удивительных в доме аристократов.

А по стенам — множество портретов, висевших как попало без какой бы то ни было системы, разных форм и размеров, от небольших овальных до внушительных прямоугольных, в вычурных золоченых рамах и совсем простеньких деревянных… Но особенно выделялись два, расположенных друг напротив друга на разных стенах.

На первом художник запечатлел совсем юную Эллен с кокетливо опущенным взглядом и мечтательной улыбкой на губах. В простом струящемся платье, с распущенными светлыми волосами, в которые вплели жемчужные нити, и бледной, словно светящейся изнутри кожей, она казалась воплощением нимфы из южных мифов — такая же хрупкая нездешняя красота. Жаль, картину прятали от посетителей — она бы хорошо смотрелась в холле.

— Семейная гостиная. Мы стаскиваем сюда все памятные безделушки, чтобы не валялись по дому, поэтому никого не пускаем. Как видишь, редкий бардак.

Памятные безделушки. Точно.

— Хотела кое-что тебе отдать, — Ная сняла с шеи шнурок с монетой, который надела с утра, чтобы точно не забыть, и накинула на шею Макса. — Я над ним поколдовала, надеюсь, поможет тебе справиться с давлением. И я получила твое письмо. Спасибо.

В сущности, они с Эллен тогда не написали ничего выдающегося — всего несколько строчек с просьбой быть осторожнее и дать знать, что с ней все в порядке, когда появится возможность. Но и это от людей, только что потерявших куда более близкого человека и оказавшихся в трудном положении, значило многое.

— Ты видела Роя? — самообладание покинуло Макса: губы задрожали и он, судорожно стиснув монету, упал на кресло. — Он… он где? Почему не может остаться с нами? Это же несправедливо, Ная, совсем не справедливо!

Она не нашлась, что ответить — что бы ни сказала, все было бы или банально, или неискренне, или жестоко по отношению к подростку на грани истерики. В мире вообще со справедливостью имелись проблемы, но чем это помогло бы здесь, сейчас? И как будто кому-то когда-то становилось легче от осознания, что другим, далеким и неизвестным, сейчас может быть хуже.

— Он сделает все возможное, чтобы это стало реальностью, — уверенно ответила Ная, почти не солгав: устранение Ильяны приблизит Верну к достижению всеобщего счастья еще на полшага, а значит, и к тому, чтобы Макс не оставался в одиночестве. — Но узел, который затягивали десятилетиями, не распутать за один подход, как бы нам этого ни хотелось. А это?..

Второй портрет был семейным. Лорд Мейсом, почти лишенный седины и заметно моложе, сидел в кресле, а на его коленях устроился задумчивый малыш лет четырех — по всей видимости, Макс. Справа стоял, положив одну руку на спинку кресла, подросток с шаловливой улыбкой и веселыми глазами, и Ная готова была спорить, что таким его вряд ли кто-то видел в последние десять лет.

— Рой, — Макс так тяжело вздохнул, что она невольно обернулась посмотреть, не проломилось ли кресло. — Тебе вряд ли рассказывали… он мой старший брат. По отцу, мать другая, конечно. А моя мама после… того инцидента попросила убрать все его портреты. Боялась, что такое родство может навредить нам всем. Не думаю, что она права.

В комнату вошел лакей с подносом, и сразу за ним — Эллен, больше всего напоминающая снежную скульптуру, которые иногда в зимние праздники делали в Стормгрите. Черное прямое платье и собранные волосы только сильнее подчеркивали ее обычную бледность, а от лица с отрешенным выражением и поджатыми губами, от непримиримо сложенных на груди рук практически осязаемо веяло холодом. Похоже, прежде, чем заняться чаем, лакей доложил ей о нахальной гостье, которую без спроса матери принял Макс, еще и в семейной гостиной.

Выставлять, впрочем, она никого не стала, наоборот, оттаяла, как только увидела; Нае даже на мгновение показалось, что Эллен от накатившего на нее облегчения потеряет опору и осядет на пол, но та устояла и смогла дойти до дивана.

— Не представляешь, что я успела подумать и как рада видеть тебя живой. Я не знала, где ты, и боялась, что ты тоже… — она судорожно сглотнула и не смогла договорить.

— Я была в Квинсе, узнала только по возвращению, — Ная села рядом и обняла, привлекая к себе и позволяя уткнуться в плечо.

Наверняка Эллен героически держала лицо на публике, не давая другим возможности сыграть на ее слабости. За холодность ее и не любили многие в свете, а настоящих подруг, кроме Наи, не было вовсе — так, приятельницы или хорошие знакомые, которые за спиной с радостью обсуждали и осуждали «ледышку из Нилье».

А кто-то сочувствовал, особенно почтенные дамы — как же, в семнадцать лет выдали замуж за мужчину вдвое старше. Ная знала, что это неправда; лорд Мейсом был не просто возможностью распрощаться с родственниками, державшими младшую дочь в чрезмерной строгости дажев сравнении с двумя старшими сестрами и братом — первой и единственной любовью, даже несмотря на разницу в возрасте. И он всегда отвечал взаимностью, а Эллен только таинственно улыбалась на сплетни об очередной любовнице.

Словами можно обмануть других, но не эмпата чувствами, если только специально не задаваться такой целью.

— Ты приехала просто так или есть… повод? — Эллен отстранилась, вытерла платком глаза и взяла одну из чашек. Ее руки заметно дрожали.

— Рада бы сказать, что в гости, но не только, — врать Ная не стала. Нечестно по отношению к друзьям, да и такого шила не утаишь. — Посольский бал. Это единственная возможность поговорить с Рилло Кайненом, в саму дипломатическую службу меня вряд ли пустят, во всяком случае, не так быстро.

— Зачем он тебе нужен? Работаешь на кого-то еще?

— На днях в Лангрии сорвалось покушение на принца, пострадало много людей, — слова приходилось подбирать осторожно, чтобы не тревожить Эллен лишними подробностями, да и Макс явно развесил уши. — Виновник где-то в столице, я предложила помощь, раз все равно сюда собиралась.

— Еще и принц, — Эллен потерла лоб свободной рукой. — Они хотят избавиться от всех влиятельных людей королевства? Осталось избавиться от Брамса, и Верна покачнется.

— Его предупредят, — по крайней мере, Ная хотела на это надеяться. Письма, которые передала Рою Мира и которые теперь лежали на дне сумки… Рой наверняка нашел способ донести их содержание герцогу, иначе бы так просто не расстался. — И вам бы тоже не задерживаться в столице. Езжайте в Нилье, отсидитесь хотя бы пару месяцев, пока не спадет волна. Плевать на Шинту, зато будете живы сами.

Мысль пришла в голову спонтанно, она совершенно не собиралась изначально отправить Эллен с Максом на родину, но сейчас идея казалась логичной. Все с таким удовольствием пустились в пространные рассуждения о беззубости нового правителя Шинты, что забыли об одной маленькой, совершенно незначительной детали.

Его жизни.

Кто-то убил лорда Мейсома, не самого слабого и беззащитного человека в дворянском собрании. Семнадцатилетний парень и раздавленная горем вдова им на один укус.

— Мы могли бы отправиться в Рюсо, — наконец, сказала Эллен. — Он далеко от границы, и, честно говоря, такая провинциальная глушь, что нас не достанут ни родственники, ни вернийские доброжелатели. Не прямо сейчас, мне нужно пару дней, чтобы собраться.

— Значит, езжайте, как будете готовы.

— А ты? — влез Макс. — С нами?

Ная подняла глаза на портрет, встречаясь взглядом с нарисованным Роем. С одной стороны, ей самой не помешает залечь на дно, чем дальше от столицы, тем лучше; но бросить дело на полдороги, тем более тогда, когда на карту поставлена судьба многих? Снова все то же малодушие, которое уже подступало в кабаре перед встречей с Крейгом.

Может, Рой прав, и она неосознанно возомнила себя всеобщим спасителем, но иметь возможность сделать хоть что-то и остаться в стороне?

Как минимум Ная должна поговорить с Рилло, а там будет видно.

— Завтра бал в посольстве, отвечу после него. Кстати, Эллен, могу попросить тебя о помощи?

Мода на природные элементы в интерьере пошла с Нилье — как, впрочем, и на многое другое в свое время. Посольство не отставало: одну из стен увивал плющ, среди листьев которого искрились граненные хрустальные птички; у другой в окружении цветочных гирлянд выстроились на подставках разной высоты чаши с водой, символизирующие Озерный край в сердце королевства. Даже строгие ливреи на снующих по залу слугах сменились свободными зелеными рубашками с вышивкой вдоль ворота.

Наряды же гостей, как убедилась Ная, оглядываясь в поиске знакомых лиц, еще не успели попасть под последние модные веяния, хотя Эллен искренне обеспокоилась, что бирюзовое платье с открытыми плечами и многослойной юбкой, сшитое весной, будет выделяться, а для высшего света это весомый повод для пересудов и осуждения. Эпатажней было бы только заявиться в штанах или ночной сорочке.

Нае по большому счету было плевать, что подумает столичная аристократия — на фоне остального это сущая мелочь; зато леди Авильон несколько оживилась, заняв голову несущественными проблемами подруги, даже сама собрала ей прическу и долго копалась в своих украшения, в конце концов отыскав изящный комплект белого золота с бриллиантами и жемчугом. Тонкая тиара напоминала венок из весенних цветов с каплями росы, а ожерелье — побег лозы, обхватывающий шею.

Слишком дорогой, чтобы просто так одалживать его подруге, они даже какое-то время перепирались, Ная не хотела брать на себя ответственность за ценную вещь, но Эллен в итоге настояла.

Но беспокойство оказалось напрасным. Юбки все так же напоминали неудобные облака, как это повелось в конце зимы, а декольте, кажется, стало только глубже, временами до неприличия. Ная ненадолго потерялась, засмотревшись на одну из гостий и пытаясь понять, каким чудом на ней вообще держится лиф платья. Интересно, что произойдет, если кто-то наступит на подол, к слову сказать, длинный и волочащийся по полу? Или легкий пикантный скандал и есть цель такого наряда?

— И вот мы здесь! — широким жестом обвел Гэвин зал, заодно цапнув бокал с вином. Он вырядился в белый камзол с золотой вышивкой — вычурный, но подобный носили многие мужчины. Популярные в Лангрии лаконичные фраки выглядели куда приятнее. — С кем почирикать о тебе, кому представить?

— Полагаю, столь известную светскую даму представлять не требуется. Госпожа Ная, здесь же многим о вас известно?

Ная скрипнула зубами и обернулась, натянув улыбку. Барон Гюрдо, владелец небольшого надела на востоке и идеологический противник лорда Мейсома, которому с его клочком земли вечно не хватало веса голоса на дворянском собрании, но он не отчаивался и активно агитировал других за свои идеи. Лезть в голову Гюрдо лично они не решались, зато регулярно обхаживали его приближенных и старшую дочь, скучавшую в особняке.

— Барон, — она подала руку, порадовавшись хотя бы наличию перчатки. — Вы разве не собирались искать сторонников среди графов, которые действительно заняты делом? Поговаривали, вы хотели очаровать семейство Артиг и прибрать к своим рукам Артигетт.

— Увы, у недоброжелателей слишком длинный язык. Говорят так много ненужного, — он притворно вздохнул. — А мои идеи в любом случае пока останутся подвешенными в воздухе из-за отсутствия голоса от Шинты, отчего бы тогда не развлечься? Кстати, раз уж заговорили… Вы же теперь остались без работы?

— С чего вы взяли? Я работаю на лорда Мейсома.

И уж точно не собирается сотрудничать с Гюрдо ради его мелких и мелочных амбиций — увольте. Да и человек он премерзкий.

— Неужели такому таланту и неизвестно о трагических событиях, которые потрясли все дворянское собрание?

— Известно.

— И вы не хотите задуматься о поиске сильного покровителя, находясь в такой… уязвимой ситуации?

— У меня есть сильный покровитель. Лорд Мейсом. Или вам надо, чтобы он все время находился в столице? — ей до ужаса хотелось оскалиться, но пришлось ограничиться милой улыбкой. Ну же, барон, ты достаточно стар, потомственный дворянин, ты знаешь всю историю семьи Мейсом, понимай намек. — Думаю, он меня в обиду не даст.

И Гюрдо не подвел, хотя доходило до него дольше, чем ожидалось.

— Вы спутались с государственным преступником! Предательство короны вам с рук не сойдет.

— Когда Максимиллиан успел стать государственным преступником? — удивилась Ная. — Вы бы видели, как он защищал мать от нападок какого-то пьяницы! Синяк под глазом потом две недели сходил. Или вы знаете о другом наследнике? Всего доброго, барон.

Она подхватила под локоть опешившего от такого разговора Гэвина (хотя не сомневалась — он все фиксировал и прикидывал, как лучше подать сплетню читателям газеты) и оттащила от покрасневшего Гюрдо в противоположный конец зала. Играть в «Я знаю, что вы знаете, что я знаю» было безумно интересно, но цель у нее была совсем не в этом.

— Это было великолепно! Вы как собирались растерзать друг друга, — кажется, Гэв хотел поаплодировать, но счел неуместным. — Сколько страсти, сколько экспрессии!

— Проболтаешься кому-нибудь — убью. Я не шучу, — пообещала она, снова оглядывая гостей.

— Восхищение Гэвина понятно. Лорду Гюрдо редко кто возражает, слишком много проблем.

Ная обернулась. Рилло не пришлось искать, он подошел сам, по всей видимости, привлеченный негодованием барона. Выглядел дипломат еще более замученным, чем после допроса культиста, но при этом сохранял на лице доброжелательное выражение и улыбку. Похоже, после возвращения в столицу его завалили работой.

— Видишь, даже господин Кайнен оценил, — восторжествовал Гэв, и в его словах отчетливо послышался невысказанный упрек: «О скандале и так все знают, а убивать будешь только меня». — О, прошу прощения… господин Кайнен, позвольте представить мою спутницу, госпожу Наю… эм…

— Меня устроит просто Ная, — заверила она, снова протягивая руку. Анахронизм для лангрийского полусвета и обязательное условие столичного светского этикета.

— Тогда просто Рилло, — дипломат едва коснулся губами тыльной стороны ладони и указал на одну из уединенных ниш с креслами. — Надеюсь, Гэвин не возражает, если вы уделите мне пару минут без посторонних ушей?

«Посторонние уши» моментально напряглись и оживились, но не нашлись, что возразить или чем объяснить необходимость своего присутствия. Пришлось соглашаться, и Гэв откланялся, отправившись очаровывать какую-то давнюю знакомую.

— Вы о чем-то хотели поговорить? — спросила Ная, когда они устроились на креслах. Удобно, что он подошел сам, и не пришлось сперва искать по всему посольству, а потом придумывать предлог. Другое дело, что ему надо? Раньше они встречались только на переговорах короля с принцем, но вряд ли речь сейчас пойдет о них.

— Лорд Гюрдо не самая крупная фигура на нашей доске, и все же в столице редко кто решается с ним спорить прилюдно — аристократический этикет и субординация. Каждый такой человек привлекает внимание, — пожал плечами Рилло. — К тому же, как я понял, вам кое-что известно о его делах, и когда говорили о том, что продолжаете работать на лорда Мейсома, имели в виду совсем не Максимилиана.

— Вы же дипломат, какое вам дело до внутренней политики? — Ная уже поняла, что он был доверенным лицом не только господина Стабо, но и лично короля; правда, едва ли этой информацией владели многие.

— Если не вмешаться в стабилизацию внутренней, внешняя просто перестанет существовать. Так все же?

— Вы понимаете правильно. Раньше я работала на Джерома Мейсома, и барон попадал в поле нашего зрения, но мне неизвестно, что с ним происходило последние пару месяцев — я находилась в Даргии. Но сейчас вас интересует совсем не Джером в качестве моего нанимателя. И не Макс.

— Верно.

— К слову, я сама искала встречи с вами. Поговорим открыто, иначе кругами будем ходить еще неделю? — предложила Ная и начала первая. — К тому же я сотрудничаю и с принцем тоже, так что нашим с вами интересы схожи. Чтобы облегчить понимание — вспомните переговоры в Гетри. Абстрактные рассуждения об Огненной деве и покровителях, впечатляющее побоище среди сопровождающих и рухнувшая стена в тюрьме Лангрии.

Рилло склонил голову к плечу, с интересом всматриваясь ей в лицо и воспроизводя в памяти события того дня. Сказать прямо было бы проще и быстрее, но пришлось бы доказывать, а так сам сопоставит факты и придет к верному выводу. По крайней мере, она очень на это надеялась.

— Женщины, — наконец, хмыкнул он. — Дурите голову всему миру. А я никак не мог понять, почему кажется знакомым голос, и во внешности есть что-то… Сейчас вижу. Хороший грим.

— Бросьте, Рой уже нещадно этот маскарад раскритиковал.

— К слову, раз имя произнесено, и при этом вы близки к его высочеству… Вам известно, о чем шла речь на переговорах?

— Нет.

— Королю нужна Шинта. Не обязательно лояльная, но хотя бы не поглощенная хаосом разборок. Здесь пригодится сильная рука, и вы уже неоднократно слышали, что Максимилиан слишком юн и неопытен. Привлекать кого-то со стороны? Нет гарантий, что, заполучив одно графство, он не захочет большего, а внутренних противоречий, близких к междоусобице, нам хватает. При всем этом мы имеем законного наследника, которому не сядут на шею и который вполне способен справиться с ситуацией. Хотя бы в силу возраста, предыдущего опыта и соответствующего воспитания.

— Законного? Я думала, он вообще не имеет права на титул после всего.

— Титула его никто не лишал, ни Джером, ни король. По сути Шинта должна перейти, как и все прочие владения, и место в дворянском собрании, графу Рою Мейсому, — огорошил Рилло. — Ситуация с ним… не простая. Да, его считают государственным преступником, но если придираться к документам, официально это не так. В столице король из личной неприязни найдет, за что арестовать, но будь иначе, его бы преследовали на других землях, не считая Лангрии. Прямых доказательств вины нет, но достаточно косвенных, а дворянское собрание большинством голосов признало невиновным.

— И все дружно отдают Шинту Максу, хотя с ваших слов все выходит так радужно.

— Все, включая принца, понимают, что общественное мнение слишком непримиримо, и бросать такой вызов попросту опасно. Сперва необходимо обелить имя, и только после возвращать в дворянское собрание и ко двору.

— Об этом и шла речь?

— Нам всем надоело это глупое противостояние, — поморщился Рилло, и от него повеяло явным неодобрением к сложившейся ситуации. — Просто так помиловать человека, которого безапелляционно обвинил в гибели дочери, король не может, его позиции пошатнулись двенадцать лет назад и до сих пор не обрели устойчивость. Другое дело, если предоставят достаточные доказательства невиновности помимо слов аристократии… Именно это было озвучено его высочеству. Они предоставляют виновника смерти ее высочества, взамен графу приносятся публичные извинения с соответствующими документами, и несколько компенсационных мелочей.

— Прошло двенадцать лет. Какие доказательства могли сохраниться?

А ведь, если подумать, Ная могла бы помочь — ведь все участники того дела, кроме принцессы, живы до сих пор и находятся в своем уме, а значит, можно спуститься к границе и вытащить тени воспоминаний, что бы об этом ни думал Тольд. Если постараться и хорошо вложиться, можно вытащить «воспоминания» даже со старой башни.

Только ей никто не поверит. Испугаются, обвинят в богохульстве или запретных практиках вроде культа Ерены и в лучшем случае ненавязчиво попросят помолчать. Больше семи лет она провела в центральных королевствах, и за это время в отношении ведь не изменилось ничего.

Вот барды — да, их бы сочли убедительными; проблема в том, что барды так не умели.

— Виновник нужен убедительный, — Рилло отдельно выделил последнее слово. — Не обязательно истинный.

— И что вы хотите от меня?

— Помогите с поисками. Его высочество достаточно хладнокровен и расчетлив, чтобы суметь подставить нужного человека. Не сомневаюсь, он бы сделал и раньше, если бы был уверен, что это принесет пользу. Сейчас — принесет. Но, — он вздохнул и отвел взгляд, разглядывая танцующих людей в зале. — Мы все хотим знать правду, а королевской семье она попросту необходима, чтобы закрыть больной вопрос.

В его словах была логика. Сколько Ная себя помнила, ее отец работал в стормгритском сыскном управлении, сперва рядовым дознавателем, потом старшим, сейчас дослужился до главного, и с убийствами ему тоже приходится сталкиваться. Иногда он рассказывал, что родственники или просто близкие люди жертв годами не могли найти себе места, не зная имени убийцы и того, что наказание его нашло. В них что-то надламывалось и не давало спокойно жить дальше.

— Не думаете, что я тоже притащу всего лишь удобного кандидата?

— Изначально я не думал предлагать, хотел присмотреться, — улыбнувшись, признался он. — Но раз вы близки к его высочеству, полагаю, не откажетесь от возможности заслужить искреннюю благодарность короля, принца, графа, в конце концов, и не станете заниматься фальсификациями. Я тоже буду весьма признателен. Я ошибаюсь?

— Нет, — благодарность Роя ей наверняка не пригодится — хотя бы из-за возникшей уверенности, что он поможет и так.

Ная прикусила кончик языка, надеясь хоть так вернуть себе здравомыслие. Столица плохо на нее влияла, по крайней мере, раньше ее мысли не сводились к одному Рою все время. Если только как к любопытному участнику политических игр, не более. Сейчас…

Она очень надеялась, что смогла удержать лицо.

— Но вы тоже хотели о чем-то со мной говорить. Я весь внимание, — доброжелательно напомнил Рилло, все-таки заметив, что собеседница отвлеклась. С другой стороны, обещания золотых гор выведут из равновесия кого угодно.

— Да, это касается инцидента в Гетри и допроса культиста, — Ная отвесила себе мысленную затрещину, заставляя собраться. — Мы предполагаем, что Вестница — это бард Ильяна. У нее имеется одаренный сообщник в Лангрии, а она сама отправилась сюда. Есть подозрения, что не ради развлекательной прогулки.

Пересказать событиях последних дней в двух словах не удалось — Рилло выслушал и принялся уточнять, явно пытаясь сложить общую картину, которая в итоге ему не понравилась.

— Я не слышал о подобных происшествиях, но, если она приехала недавно, могла просто не успеть, — медленно сказал он, потирая переносицу. — И о каких сложностях шла речь?

— Мне самой рассказали через третьи руки. Увы, не знаю.

Рилло побарабанил пальцами по подлокотнику. Судя по эмоциям, новости стали для него неприятным сюрпризом и очередной головной болью, мешающей осуществлять задуманные планы.

Ная не лезла в его размышления и рассеяно пробежалась взглядом по гостям, из-за чего первой заметила приближение к ним мужчины. Высокий и поджарый, не по моде коротко стриженный, с очевидно воинской выправкой и в небрежно расстегнутом мундире, он решительно шел вдоль стены, почти не привлекая внимания. Хотя те дамы, которые попались на пути, долго смотрели вслед, залившись румянцем, а потом, прикрывшись веерами, о чем-то защебетали, время от времени поглядывая в сторону ниши.

Мужчина остановился рядом с Рилло и спросил тихо и сдержанно, но от него так несло яростью, что показалось, будто кричит:

— Кайнен, твоих рук дело?

— Ваше сиятельство! Не ожидал, что вы в столице, — Рилло поднялся и склонил голову. — И был бы совсем счастлив, если бы вы снизошли до объяснения, в чем я виноват.

— Тебе не идет образ святой невинности. Кто залез в мой кабинет, твои люди?

— Если бы мои люди залезли в ваш кабинет, вы бы об этом не узнали, — вроде бы вежливо возразил он, но все верно поняли, что это была словесная оплеуха. — Кстати, позвольте представить — госпожа Ная, можете считать одной из них. Госпожа Ная, нашу беседу бесцеремонно прервал граф Сэм Варди, глава тайной стражи короля.

Ная хмыкнула, подумав, что в последнее время ее слишком многие считают своей.

Брат Луизы раздраженно кивнул ей, хотя градус напряжения заметно упал, и Рилло, тоже это почувствовав, сделал приглашающий жест в сторону третьего кресла.

— Присоединяйтесь и расскажите, что вас так встревожило. Мы как раз обсуждали нелегкую судьбу нашего королевства. Вы давно вернулись? Его сиятельство некоторое время провел на восточной границе, — пояснил он для Наи.

— Сегодня днем. Сразу обнаружил, что кто-то рылся в кабинете. Действовали аккуратно, но не учли мелочей вроде следов пыли, потому что без меня доступа туда нет ни у кого, — граф все-таки сел, упершись локтем в подлокотник и подперев кулаком голову. — Сотрудники в один голос утверждают, что никто туда даже не приближался.

— И вы в первую очередь подумали на меня.

— Хочешь сказать, у меня нет повода?

— Допустим, есть, — признал Рилло, как показалось, не без некоторого самодовольства. — Что-то пропало?

Ная удивленно вскинула бровь, наблюдая за собеседниками. Ни за что бы ни подумала, что глава тайной стражи и правая рука господина Стабо могут так непринужденно обсуждать происшествие в ведомстве одного из них. Кажется, Рилло связан вообще со всем, что происходит если не во всем королевстве, то в столице точно, а дипломатия так, прикрытие для создания безобидного и беззубого образа.

И верно, что может простой дипломат, пусть и приближенный к руководству? Его явно не возьмет с собой на переговоры король, а глава тайной стражи не побежит докладывать о погроме в кабинете.

— Закопался в одно старое дело, в котором обнаружилось много дыр. Многие свидетельские показания, заключения экспертов просто исчезли, а имеющиеся отчеты противоречивы, — граф выдержал эффектную паузу и тихо, но четко сказал. — Я восстановил недостающее. Заново допросил тех, кого удалось установить, пообщался с доцентом с медицинского факультета.

— О каком деле речь?

— Убийство принцессы, — прозвучал ожидаемый ответ, и Ная поспешила закрыться от эмоций — хватило того, что отобразилось на лице.

— Давайте кое-что проясним, — Рилло выдохнул и разжал кулак. Кажется, больше всего он мечтал вцепиться в графа и хорошенько его встряхнуть. — У вас имелись сведения о гибели ее высочества, вы, зная насколько это важно, бросили бумаги просто в кабинете и уехали на три месяца, а теперь их кто-то выкрал. Верно?

— В общих чертах — да.

— И у вас никакого предположения, кто это сделал? — похоже, он собирался ударить себя по колену, чтобы выпустить пар, но справился с недостойным порывом и спокойнее, хотя и несколько нервно, похлопал ладонью по подлокотнику.

— Почему? — ошарашил его граф. — Есть подозрения на Грандье. С начала года и до моего отъезда он вел себя странно, часто появлялся в здании службы якобы с поручениями, и в последние месяцы тоже заглядывал, но никто не смог припомнить, с какой целью.

— Мы говорим о королевском секретаре.

— Это делает его святым? Он был одним из свидетелей по делу, почти все обвинение строилось на его показаниях.

Они сцепились взглядами, и первым не выдержал Рилло, разом расслабившись и перестав простукивать мебель. Он выдохнул и уже гораздо спокойней откинулся на спинку.

— Грандье пропал недели две назад. Король совершенно точно его никуда не отправлял, сам не может найти.

— На него удобно повесить всех собак, но не в этом ли цель? Его могли убить и бросить тело в канаве за городом, — вмешалась Нае, заметив, как неаристократически оскалился граф. Она не собиралась защищать неизвестного ей секретаря, но уж слишком много совпадений. — Тем более, когда сама тайная стража втянута в темные дела.

— Вы сейчас не про нашу обычную деятельность. Тогда о чем?

— Убийцы лорда Мейсома носили медальоны тайной стражи, со слов очевидцев, подлинные. Здесь могу только верить, но недавно такой же, более того, состоящий в запрещенном культе Ерены, покушался на его величество, и королю это известно, — Рилло склонил голову к плечу и с интересом посмотрел на собеседника. — На допросе убийца признался, что медальоны приносит некая женщина, вхожая в тайную стражу. Вестница.

— Ильяна, южанка. Бард, — подсказала Ная. — Вряд ли у вас работает много бардов. И вот она как раз государственная преступница.

— Да я вообще с ними не работаю, — вот теперь граф испугался — побледнел и сжал зубы, бессмысленно уставившись в пространство. Не притворялся, Ная убедилась, заглянув в эмоции. Страх, в том числе за свою голову — еще бы, человек со знаком различия его службы напал на короля — а еще растерянность, злость, паника. — Откуда она могла взяться?

— Если вас утешит, сопротивляться бардам могут единицы. Особенно этой.

— Никакого утешения. В тайную стражу не должны попадать проходимцы, разве в том числе не в этом ее суть? — она готова была поклясться, что в голосе Рилло сквозит неуместное злорадство. Похоже, его с графом связывала крайне крепкая дружба на грани вражды. — Для чего король отдал предпочтение вам, а не вашему отцу, назначая на должность, чтобы вы проявляли узколобость и не могли обеспечить безопасность?

— Рилло, вам ли не знать, что простые методы не помогают, когда речь идет о людях, которые нам противостоят, — снова влезла Ная, опасаясь, что с ним станет если не подраться, то устроить безобразную сцену на все еще продолжавшемся балу. — Стоит менять подход в целом.

— Как это делает Лангрия, привлекая бардов шинтийского Дома… и не только, — согласился Рилло, выразительно посмотрев на нее. — Нам бы у них поучиться, не считаете, ваше сиятельство?

— Значит, будем учиться, — сквозь зубы процедил уязвленный граф. — Когда я разберусь с предателями в своей службе.

— Не наломайте дров.

— Знаю не хуже вас, — огрызнулся он и встал. — Доброй ночи, госпожа, Кайнен.