Возвышение Меркурия. Книга 1

Глава VIII

Пока я возвращался назад, было время немного подумать. Дома вокруг были те же самые, к автомобилям я уже привык, да и снующие вокруг смертные оказались такими же, как везде. Так что ничего не отвлекало от мыслей.

В основном меня интересовала гибель всех богов и получение их силы человечеством. Но этот вопрос стоило оставить на потом — сейчас всё равно не существовало варианта получить какой-то ответ.

А вот человеческая магия была куда ближе. В книгах, которые нашлись в комнате Афеева, говорилось о печатях, рунах и чём-то вроде словесных заклинаний. Но если подумать, у нас было ещё множество вариантов использования божественной силы. Да, некоторые считались грязными и неприемлемыми, другие порицались за их однобокость. Тем не менее, они существовали. Здесь же я пока ни о чём подобном не слышал.

Вариантов было всего два — либо люди смогли освоить только фундаментальные принципы управления божественной мощью, либо у Афеева банально не нашлось нужных книг. Он ведь был всего лишь учеником, причём точно не из числа патрициев.

Я разминулся с мужчиной, который презрительно махнул тростью, едва не попав мне по ноге. Если бы я заранее не просчитал траекторию и не изменил положение тела, массивная палка врезалась бы точно в колено, наверняка раздробив кость.

Промахнувшись, тот угрюмо что-то пробурчал, а я послал вслед Сандала. Не люблю людей, которые готовы на ровном месте искалечить тех, кто слабее.

Наполненный праведным гневом ястреб помчался следом за рослым смертным, одетым не по погоде тепло и моментально обчистил его карманы. Хотя, если судить по тому, что в саквояже пару раз ощутим звякнуло, может быть снял и часы.

Когда спутник уже собирался возвращаться, я почувствовал ещё кое-что. Божественную силу, запечатанную внутри предмета. А вот это уже было интересно. Настолько, что я попросил Сандала передать мне изображение.

Тот выполнил команду и перед моими глазами оказались пальцы мужчины. Те самые, что обхватывали набалдашник трости. Божественной мощью тянуло от кольца, которое было на одном из них. Было бы неплохо забрать его и изучить. Но уж слишком много внутри было силы. Имелись неплохие шансы, что тихо перевести его в призрачное состояние не получится. А на что был способен человек, который носит на пальце такой сгусток мощи, замурованный внутрь куска металла, я пока не представлял.

Внутренне мне хотелось догнать этого смертного, прижать к стене и по капле выдавить из него всё, что тот знал. Но вспышка ярости прошла так же быстро, как началась. Я отозвал ястреба и улыбаясь, пошёл дальше по улице. Для начала стоило решить основные вопросы — получить информацию, разобраться с социальным статусом и начать тренировки этого тела. А потом отыскать ближайший осколок “искры”. Их было множество, какой-то да должен был оказаться поблизости.

Так я и подошёл ко входу в университет — с улыбкой на лице и насвистывая одну из од Горация. А зайдя внутрь, столкнулся с недовольным сторожем.

— До занятий всего…

Заметив саквояж, он запнулся, оборвав фразу на середине и непонимающе скривил лицо.

— А это ты откуда взял?

— Купил. Тут недалеко есть отличный магазин, где продают мужские сумки. Рекомендую.

На лице мужчины отобразилась усиленная работа мысли. Он почесал своё брюхо, прикрытое рубашкой с многочисленными пятнами и наконец задал вопрос.

— На какие деньги, Афеев? Откуда?

Ох уж это удивление плебеев, когда кто-то из них внезапно богатеет за счёт своего ума. Сразу начинают выстраивать теории по поводу того, чем он ради этого пожертвовал, в чью постель забрался или кого обворовал. Хотя, последнее, в данном случае верно. Но я Меркурий, покровитель воров. Если не мне, то кому ещё забирать деньги у смертных?

— Ну не на дороге же нашёл. Кстати, когда я могу съездить домой?

Тот ошарашенно выпучил на меня глаза. У них тут что, запрещено общение с родственниками? Или Афеева выкинули из собственного дома? Если так, то это мы исправим. Конечно, если его семья того стоит.

— А зачем тебе домой?

В другой интонации, слова могли бы звучать оскорбительно. Но похоже смертный интересовался вопросом вполне искренне.

— Хочу увидеться с родными.

Его лицо стало совсем растерянным. А потом он ещё раз глянул на саквояж и внезапно разочарованно протянул.

— Вот откуда деньги, получается… Вымолил прощение значит? Эх ты, Афеев…

В голосе было столько неприкрытого презрения, что меня внутренне перекорёжило. Похоже с семьёй бедолаги студента всё было отнюдь не так просто. Скорее наоборот.

Зато тон сторожа натолкнул меня на мысли в нужном направлении. Так что, когда он начал разворачиваться, чтобы вернуться в свою кабинку, я решил осторожно прощупать почву.

— Наоборот, хочу вернуть своё. С чего мне у кого-то вымаливать прощение?

Полный сторож оглянулся на меня и недоверчиво прищурился.

— Говорить все горазды, Афеев. Только вот я помню, как ты на этом самом месте стоял и слова вымолвить не могу. Так что поверю, когда сам увижу обратное.

Договорив, всё же забрался в свою кабинку, а я приказал Сандалу отстать от его головы, вокруг которой тот кружил и начал подниматься наверх.

Ястреб неожиданно куда-то улетел, так и таща за собой вереницу женских трусиков. А я раздумывал над тем, как и у кого можно выяснить детали семейных отношений Афеева. Спрашивать напрямую было бы странно — пожалуй тут потребуется кто-то, с кем можно обсудить семейную ситуацию и вытянуть данные постепенно.

На ум сразу пришла смертная, с которой мы заключили договор. Анна, вроде бы. Как мне казалось, она для роли подобного собеседника вполне подходила.

Поднявшись на третий этаж, я остановился в коридоре. Нужно было что-то придумать с саквояжем. Взять его с собой на последнее сегодняшнее занятие или отнести в комнату? Каждый из вариантов подразумевал определённые риски.

Правда, определиться мне не дали — за спиной внезапно послышался скрипучий старческий голос.

— Афеев? Вот это я удачно на вас наткнулся. Идём-ка голубчик ко мне, как раз сейчас время освободилось.

Я развернулся на месте и столкнулся взглядом с вчерашним стариком-воином. Корсаков, кажется. А Измайлов звал его Артуром Григорьевичем.

— У меня ещё одно занятие сегодня.

Тот небрежно махнул рукой, отвергая моё возражение.

— Это ты про историю музыки? Кому она в наше время нужна, Афеев. А преподавателю я сообщу, что тебя забрал.

Говоря, он уже шагал к ступеням на четвёртый этаж, так что мне не оставалось ничего иного, как последовать за ним. Вместе с подозрительно позвякивающим саквояжем в правой руке.

Я ожидал, что мы направимся всё к тому же переходу, но вместо этого старик повёл меня совсем в другую сторону. Когда мы оказались перед висящим в воздухе тоннелем, что вёл ещё к одному зданию, сложил пальцы в щепоть и поставил крохотную золотистую печать на металлическую дверь, которая закрывала проход.

Та с лязгом отошла в сторону, а Корсаков оглянулся на меня.

— Первый раз здесь, да?

Вопрос вроде не содержал подвоха, но на всякий случай я изобразил смущение и пожал плечами. Кто знает, вдруг Афеев здесь уже бывал?

К счастью, профессор сразу же отвернулся и резво помчался вперёд, не обращая внимания на мою реакцию. А я призвал назад Сандала, который уже порядком где-то задерживался и зашагал следом.

Интерьер здания, в которое меня привёл Корсаков, заметно отличался от всего, что я видел в университете до этого. Паркетные полы, выкрашенные в серый цвет мощные стены, запертые металлические двери. Больше напоминало дорогую тюрьму в варварском стиле, чем постройку, которая относится к учебному заведению.

Ястреб вынырнул из стены минуты через две после того, как мы оказались в здании. Без вереницы женских трусиков и крайне довольный собой. О, вы поглядите — он и от тех четырёх кусков металла избавился. Знать бы ещё, куда эта птица всё это свалила.

Как только этот вопрос промелькнул в голове, пришёл ответ от Сандала — звук мысленного смеха, которым тот буквально заливался. Нет, в нём точно оказалась чья-то душа. Не могла птица за пару дней научиться смеяться и обрести чувство юмора.

Я задал этот вопрос напрямую, но спутник его проигнорировал. Вместо того. чтобы отвечать, полетел вперёд, периодически ныряя за стены.

Корсаков остановился перед одной из дверей и снова сложил пальцы, поставив на неё печать. Та с лёгким скрипом открылась и старичок сразу шагнул внутрь. Я же неожиданно получил картинку от Сандала, вместе с которой он передавал своё искреннее недоумение.

И там было чему удивляться. Пятеро девушек, на которых из одежды имелись только тонкие золотые цепочки, сидели кругом вокруг массивной статуи, с виду тоже сделанной из золота. Образовали этакий круг из недвижимых живых поклонниц.

Ястреб немедленно спустился к статуе, начав присматриваться, как бы откусить её нос. После моего оклика, снова поднялся под потолок, но из комнаты так и не убрался.

— Не бойся, Афеев. О моих индивидуальных занятиях ходит много слухов, но ради справедливости, обычно тут не происходит ничего страшного. А если кто и умирает, так только по собственной глупости.

Когда я зашёл внутрь и осмотревшись, устроился в кресле, которое стояло около левой стены, рядом с громадным аквариумом, брови старичка изумлённо поползли вверх. Потом он посмотрел на простенький деревянный стул, что стоял в другом конце комнаты и я понял, что допустил некоторую оплошность.

— Ладно. Будем считать, что ты под влиянием стресса.

Профессор успокоил самого себя фразой и снова наложил печать на дверь, которая немедленно захлопнулась. После чего расположился в другом кресле, которое стояло около окна. Как раз между двух небольших развесистых деревьев в кадках. Стоит признать — кабинет он обставил со вкусом.

Наличию у меня саквояжа, Корсаков тоже удивился. Даже задержал на нём взгляд, о чём-то задумавшись. А я в тот момент читал табличку, которая стояла у него на столе. Крупными буквами были написаны его имя и фамилия, а вот ниже имела ещё одна надпись — “кафедра побочных магических дисциплин”.

Я задумался над тем, что это может означать, а сам профессор кашлянул и вкрадчиво задал вопрос.

— Вчера ты сказал, что Измайлов поставил тебе красную печать. Как именно ты её рассмотрел?

Повернувшись к нему, я пожал плечами.

— Глазами. Прямо в тот момент, когда он её и поставил.

Тот чуть прищурился и сразу уточнил.

— Увидел только саму печать? Или что-то ещё?

Я уже прокручивал варианты этого разговора в своей голове, так что ответил сразу же.

— Саму печать. В тот момент, когда она на мне возникла. Хотя, полностью не уверен — состояние тогда было не самым лучшим.

Корсаков внимательно посмотрел на меня и вдруг очень по-доброму предложил.

— А давай-ка я тебя ещё разок проверю. До доктора ты же так и не добрался сегодня, да?

Ответить я не успел — он уже взмахнул рукой и в воздухе сверкнула зелёная дуга, а на моём теле возникла солидных размеров печать. Объём силы у этого старика был неплохой. Не каждый герой мог таким похвастаться.

— Да что такое с твоими ядрами, Афеев? Почему они, как будто…

Не договорив, он снова махнул рукой и ко мне протянулась ещё одна толстая нить силы. Не слишком это приятное ощущение — когда какой-то смертный ставит на тебе печати, а тебе остаётся лишь наблюдать. Да ещё Сандал воспользовался тем, что я отвлёкся и только что спёр ухо той золотой статуи. Вот же скотина крылатая! Я ведь отдал чёткую команду — ничего не воровать в этом здании.

Попытался продублировать ему приказ, но тут старик выставил третью печать и мне пришлось сосредоточиться на осколке “искры”. Он хоть и был укрыт остатками моей божественной мощи, но сейчас внутри всё бурлило от потоков энергии — как мне казалось, профессор вполне мог его обнаружить.

— Да они же у тебя поплыли, Афеев. Как будто их что-то вытеснило. Может среди той пары сектантов были Одарённые? Хотя, какая разница. Сейчас я всё поправлю.

Ответа он от меня явно не ждал. По крайней мере времени на то, чтобы что-то сказать, точно не оставил. Уже через секунду тело окутало боль, а воздух перед глазами подёрнулся маревом.

Что это? Такое ощущения, что я оказался на поле битвы, где Марс схлестнулся с Плутоном и оба бьются в полную мощь, не сдерживая своих сил. Тогда как я между ними и получаю удары с обеих сторон.

Внутри появилось странное чувство — как будто из глубины моего тела вытаскивали какую-то конструкцию, протискивая её через плоть. Осколок “искры” вовсю вибрировал и полыхал. Настолько, что я едва справлялся с маскировкой.

Всё изменилось одномоментно. Только что внутри был полноценный хаос и меня раздирало на части, а в следующее мгновение появилось ощущение покоя. Вместе с которым возникло и кое-что ещё. Пять небольших шариков, что находились внутри меня, связанные нитями. Да лёгкая ауры силы, которая растекалась вокруг них.

Не успел я свыкнуться с этим ощущением, как навалилась масса других. Например, давящая аура Корсакова, внутри которого полыхали объёмные шары концентрированной силы. На фоне этой мощи, Афеев казался маленьким и бессильным ребёнком. А ещё энергия печатей, которыми были покрыты стены и дверь кабинета. Десятки оттисков, связанных между собой многочисленными нитями. Мощная защитная система, которая питалась от целого набора встроенных артефактов.

С трудом втянув в себя воздух, я постарался отвлечься. Теперь я понимал, что сейчас сделал старик-воин. Он вернул работоспособность старому источнику силы Афеева. Который совместился с тем, что привнёс в эту оболочку я. Как итог, только что образовалось нечто абсолютно новое для этого мира. Конечно, если божества не заглядывают к ним каждую пятницу.

— Ты в порядке? Извини, наверное это было болезненно.

Судя по довольной ухмылке, Корсаков не сомневался в том, что это на самом деле было ОЧЕНЬ больно. Но я не стал давать ему дополнительный повод для радости.

— Достаточно неприятно.

Тот прищурился и улыбнувшись, кивнул. Потом провёл пальцами по своей бороде.

— А мои печати ты видел?

— Нет. Момент их установки был ощутим, но в этот раз я ничего не заметил.

Старичок довольно оскалился.

— Хорошо. А то я уж было подумал, что у нас тут очередной потенциальный Видящий нарисовался. Но если я сделаю вот так, то ты всё же видишь печать, правильно?

Озвучивая последнюю фразу, он взмахнул рукой и в воздухе прочертилась тонкая нить, которая упёрлась в мой корпус и на её окончании сразу же появилась маленькая клякса печати.

Вопрос был с подвохом. Возможно он просто убавил используемую силу и теперь я на самом деле должен был что-то рассмотреть. Но вполне могло оказаться так, что дело совсем не в используемой мощи для конкретной печати, а ядрах, что находятся внутри каждого смертного.

От Сандала пришёл импуль радостного удовлетворения — ястреб уже лишил статую обоих ушей, носа и куска лба, теперь нацелившись на плечо. Тот факт, что я сейчас оказался в щекотливом положении, его похоже не волновал.

В ответ, от спутника неожиданно пришла вполне чёткая мысль “ты же бог, ты разберёшься”. Отправил ему в ответ обещание посадить на жёсткий поводок и не отпускать дальше десяти метров без прямого приказа. Тот немедленно обиделся и выразил свой протест, изъяв у статуи три золотых пальца.

Я же, наконец определился с ответом.

— На самом деле не видел. Что-то почувствовал мельком, но не более того.

Профессор нахмурился и пустил в дело ещё одну печать. Снова затребовал результата. Поставил следующую. Потом принялся экспериментировать с предметами интерьера, выставляя печати куда придётся. Столь бестолковое использование божественной мощи немного раздражало. Хотя, судя по тому, сколько силы было в его ядрах, Корсаков являлся весьма могущественным магом. Или, как он сам выразился, Одарённым — этот термин в книгах Афеева тоже встречался, но использовался почему-то не слишком часто.

Через полчаса, когда у него закончились идеи, а Сандал успел произвести разведку практически всего этажа, несколько раз передав мне радостные импульсы, я получил короткую передышку.

Сам Корсаков, встав на ноги, несколько прошёлся из стороны в сторону по кабинету. Результат его явно не устраивал. Но при этом ещё и интриговал.

— Значит ты не видишь ни одной моей печати, но при этом различил ту, что поставил Измайлов. Странно, очень странно, Афеев. Возможно дело в стрессе? Тогда тебя бы к Защитникам на стажировку. Но для такого ты слабоват. Сдохнешь ведь сразу. А старику потом бумажки заполнять. Что же с тобой делать, Афеев?

Старик явно говорил всё это самому себе, так что я тихо сидел в кресле и впитывал новую информацию. Сейчас мелькнул ещё один термин — Защитники. Потом надо выяснить, кто это такие.

Хозяин кабинета остановился и развернулся ко мне, озадаченно хмурясь.

— Ладно. Пока можешь идти. Если вдруг появятся какие-то изменения, сразу сообщи. Например, если будешь видеть печати преподавателей или ещё что-то странное начнёт происходить. Те сектанты точно с тобой что-то сделали. Жалко, их уже нельзя допросить и всё узнать. Могло бы пригодиться.

Почти шёпотом озвучив последние слова, недоумённо глянул на меня.

— Ты почему ещё здесь?

Впрочем, сразу же покосился на дверь и раздражённо поморщившись, взмахнул рукой, ставя на неё печать.

— Дорогу обратно помнишь ведь? Вот и отлично. Дверь на выход сама сработает. Ты главное по дороге никуда не заглядывай и всё будет хорошо. Разочаровал ты меня Афеев, сильно разочаровал. Живи теперь с этим.

Подняв саквояж я чуть быстрее, чем надо вылетел из комнаты и за спиной грохнула металлическая дверь. Разочаровал я его, значит. Меркурий разочаровал смертного. Я жил среди этих варваров всего второй день, а они меня уже изрядно раздражали.

Зато Сандала, который мчался за мной по коридору, всё устраивало. Он нырнул в саквояж, который сразу же солидно потяжелел, а потом сразу понёсся обратно. Откуда у него такая тяга к клептомании? Или попавшая в птицу душа, при жизни очень любила золото? Откуда она вообще взялась, если всех местных моментально засасывает в какое-то непонятное место?

Влив в связывающую нас нить немного божественной силы, я отозвал спутника обратно. Нечего носиться по зданию, где полно печатей. Неизвестно, до чего могли додуматься смертные за то время. что обладают силой. А я пока слишком слаб, чтобы вот так глупо себя обнаружить.

Ястреб возмутился, но всё же полетел рядом. Хотя, как только мы преодолели тот кусок металла, что закрывал проход в воздушный тоннель, я выдал ему новое задание. Найти документы, в которых говорилось бы о том, кто такой Афеев и принести мне. Заодно и проверю, насколько он грамотен. В том, что призрачным телом ястреба управляет чья-то душа, я уже не сомневался. Вопрос только в том, кто это и откуда взялся?

Вернулся Сандал только через десять минут. Уже после того, как я зашёл в комнату и поставил тяжелый саквояж на пол. Спутник притащил целую пачку документов, которые сбросил на кровать. А дополнительно к этому, скинул на стол несколько толстых пачек купюр, перетянутых резинками.

Деньги я смёл в ящик стола. Не знаю, где их взял ястреб, но наличность пригодится. Это не украшения и не куски золота, которые ещё нужно как-то продать. Так что в этот раз выказывать своё недовольство я не стал.

Когда принялся собирать рассыпавшиеся по одеялу бумаги, оттуда выпал конверт с письмом. Я уже находил здесь подобные и знал, что это такое — Афеев переписывался с каким-то студентом из Баварии — обоих интересовала возможность приручения при помощи печатей животных.

Подняв конверт, вчитался в кривые надписи, сделанные чернилами. Адресовано Василию Афееву. Только вот дата не совпадает с той, что я видел сегодня в аудитории. Там вроде был сентябрь. Тогда как письмо датировано августом.

Вскрыв конверт, достал лист бумаги и развернув его, погрузился в чтение. Закончив, какое-то время подумал. Поднял глаза на зависшего под потолком Сандала.

— Вот скажи, почему стоит зайти речи о деньгах, как люди забывают о всякой чести?

Тот сделал круг и приземлившись рядом с саквояжем, тыкнул в него клювом. Я согласно кивнул.

— Да, это тоже всё наворовано, не спорю. Но ты забирал только у тех, кто мог позволить себе такие потери. И то, половину. А не выкидывал никого на улицу.

Ястреб перелетел на стол и отвернулся, делая вид, что смотрит в окно.

— Та-а-ак. Ничего не хочешь сказать?

Сандал меня упорно игнорировал. Делал вид, что слеп, глух и вообще сделан из камня.

— Ладно, Кронос с тобой. Поехали, нанесём визит вежливостим одному смертному.

Встав на ноги, я вспомнил ещё кое-что и глянув на радостно хлопнувшую крыльями птицу, уточнил.

— Кстати, зачем тебе понадобилось столько женских трусов? И куда ты их все спрятал?

-----

Вопрос дня: Что Сандал сделал с честно стянутым женским бельём?