Возвращение Прославленных. Книга 2 (СИ)

Напряжение нарастает

В замке Хьюго был траур — малумы вернулись ни с чем.

— Это потому, что в латах им стало тяжелее шевелиться. Они стали неповоротливыми, — кричал Хармус на Джейкоба и Малыша и швырял всё, что попадётся под руку об стены.

Хьюго орал, заводя себя. Его лицо налилось кровью. В исступлении, от злости, он схватил длинный нож, и двинулся на Джейкоба:

— Я сейчас разрежу тебя на куски, тварь. И самолично скормлю малумам. Кто обещал сделать их непобедимыми?

— Мы работаем над этим, — сжался Джей, в ожидании удара.

Но в этот момент зашла Алаун. Она бросилась между Хьюго и работниками.

— Они невиновны, — умоляюще говорила она.

Хозяин рассвирипел ещё больше, схватил девушку за косы, волоком потащил в свой кабинет и там, закрыв дверь, ударил её наотмашь так, что Алаун пролетела через всю комнату к столу.

А потом Хьюго сказал ей:

— Посиди здесь. И тогда в следующий раз ты подумаешь, как позорить меня. В конце концов, когда я стану владеть миром, ты собираешься поступать так же?

Он подошёл и грозно наклонился над ней, заглядывая в испуганные глаза.

— Нет, — прошептала Алаун.

— С вами станешь философом, — вздохнул Хьюго, сев в кресло. — Сначала даёшь тому, кого любишь всё, а потом он наглеет, садится тебе на шею и играет против тебя.

Потом он повернулся к Алаун и спокойно сказал:

— Если ты будешь делать наперекор, мне придётся тебя убить. И я сделаю это, как уже один раз сделал…

Тут он осёкся, встал и вышел из комнаты.

Хьюго подошёл к Джейкобу, взял из его рук серо-чёрный щипящий клубок.

— Клок. Мне нравятся твои клОки, Джей. Я прощаю тебе все пригрешения за их чудесное изобретение. Посмотри, — Хьюго вгляделся в клубок, и лицо его осветилось, — я чувствую этот сгусток злобы в его нутре. Но мне нужно их ещё больше. Впереди битва, которую мы выиграем.

— Малыш нашёл способ сделать прозрачными и латы малумов, — сказал Профессор, — теперь они будут вообще неуязвимы перед визидарцами. Да, в них немного видно малумов. Но только чуть-чуть. Их очертания. Вот увидите, сражение будет длиться меньше, чем в прошлый раз. И победа будет оглушительной. Ведь коль ремесленники ещё не укрепили стену, то они в этом несведущи. Они растеряли все магические знания, и убивать их будет также легко, как людей, в которых они превратились. Это значит, мы сейчас гораздо сильнее их. Вы будете единственным ремесленником во всём мире. Абсолютно все визидарцы будут зависимы от вас и вашей воли.

Его речь понравилась Хьюго и успокоили его. Он вышел из мастерской довольным.

…Питер проснулся, наскоро собрался и отправился на Дымящиеся поля. Туда, где его ждали прибывшие. Но только он вышел из-за корпусов к безбрежным просторам, как на дальнем поле кто-то вскрикнул, а потом стали раздаваться хлопки. Там, по всему пространству, расчерчивая его на замысловатые ломаные линии, бежали облачка взрывов, оставляя за собой мелкие неровные канавки. Когда взрывающиеся линии попадали на палатку, то её жители выбегали, наблюдая, как рушатся тканевые стены, подскакивают и валятся вещи. Но гораздо неприятнее были мелкие маленькие кругляши из острых шипов, которые при этом разбрасывались в стороны. Словно неглубоко под землёй бьют молнии, оставляя за собой мелкие землетрясения. Шума было много, но через полчаса всё прекратилось, вызвав среди присутствовавших неразбериху.

К этому времени на Дымящиеся поля прибежали все ремесленники. Они успокаивали визидарцев и помогали собирать вещи.

— Что это такое? — спросил Максимилиан, протянув Питеру шарик с шипами.

— Это разрывай-трава, — сказала подошедшая Пинар.

Все, кто это слышал, удивлённо на неё уставились.

Она нагнулась и вырвала синеватое растение, похожее на одуванчик. Только корень его был длинным и тянулся вбок до следующего кустика.

— Похоже на бикфордов шнур, — потрогал корень Питер.

— Это растение когда-то было выведено ремесленниками, чтобы рыхлить поля. И, видимо, осталось расти лишь здесь, — объяснила Пинар. — За пятнадцать минут оно разрастается до тридцати ярдов. А за полчаса достигает зрелости и выбрасывает колючее соцветие с острыми семечками. И как только кто-то наступит на один из кустиков, на всём протяжении разрывай-трава будет взрываться, раскидывая опасные семена.

Тафари взял из её рук странный цветок и сказал:

— Мы сделаем из него оружие. Разрывай-трава нам очень пригодится.

И унёс его в Мастерские.

…С этого дня Стоунбон и его окрестности перешли на особый режим работы.

Пит разделил прибывших на отряды. Назначил командиров. Новобранцы прибрались в лагере, снова возвели палатки: холщевые домики с тёмными стенами и белыми крышами, чтобы через них легче поступал свет. По ночам, когда Пит обходил войска, эти бесконечные крыши светились огнями и из каждой виднелись Музы. Когда он увидел это впервые, то очень удивился. Показывая на большие, покачивающиеся от ветра фигуры, он спросил у Максимилиана, шедшего рядом:

— Почему они стали такими огромными?

— Выросла решимость визидаров. Тех, кто сюда пришёл, — объяснил ему Максимилиан, — чем глобальнее мысли визидарца, тем больше его Муза.

— Скажи, а они тебе не мешают жить? Мне пока тяжело привыкнуть видеть ночных Муз. Ты словно заглядываешь визидарцу в голову, — покачал головой Пит.

— Мешают? Нет, конечно. Я к ним привык. Помеха ли тебе от теней за телами днём? Вряд ли ты их вообще замечаешь. Посмотри, — окинул поле Максимилиан, — Музы разные: от почти прозрачных, до тёмно-серых. Всё зависит от мыслей хозяина, его дум, настроения. Мне это только помогает общаться или знать, что надо оставить другого в покое. Я не знаю, как эти вопросы решаются среди людей? Меня это больше удивляет. Как люди понимают, в каком состоянии их собеседник?

Пит задумался. Они порассуждали ещё немного, потом составили план на завтра и разошлись спать. А туманные Музы, огромные бестелесные образы, так и покачивались до утра над лагерем, охраняя покой хозяев, пока их не растворило утреннее солнце.

…К границам Визидарии — Спасительным воротам, дежурными отправили друзей Носика — Кормака и Кревана. Двух братьев-весельчаков. Они лучше других знали район Горячих топей. И Питер стал ежедневно получать от них голубей с известиями, в которых те писали, о состоянии стены. Иногда Кормак присылал её фотографии, сделанные копиящиком. Стена каждый день становилась светлее, а пространство за ней постепенно прояснялось. Пит нумеровал эти снимки и вешал у себя в палатке.

В лагере же царил военный дух. Днем каждый воин выкладывался на полную катушку. На стрельбище осваивали мушкеты и браунинги. Тренировались, развивая ловкость в поединках на мечах и ножах. Но практически у каждого визидарца имелось своё, особенное оружие его рода. То, с которым сражались когда-то его предки. У визидарцев от троллей это были булавы и палицы, у тех, в ком текла эльфийская кровь — всевозможные луки. У гномов — разнообразные мечи.

Оказалось, что визидарцы не так уж далеки от борьбы. В них быстро проснулась кровь воинов. Так, налетевшая буря, неожиданно оголяет следы сражения с холмистого поля, до этого заботливо спрятанные слоем векового моха. То же произошло с визидарцами: к стенам их дома подступила опасность, и сами собой сжались их кулаки.

Чтобы атаковать малумов с воздуха Питер решил создать летучие отряды. Их возглавил Максимилиан.

— Драконы — это воины тоже! — говорил Пит, — они, конечно, одомашнены вами, но всё же, это суровое и бесстрашное животное.

Сначала хотели приспособить к боям в воздухе летательные туфли, но все эксперименты закончились неудачами — к сожалению, не было времени учиться передвигаться в этой обуви. Она не делала солдат сильнее. Наоборот, полностью их дезориентировала в пространстве, и целый отряд просто повисал в воздухе, ногами кверху. Зато на летающих островках замечательно получалось сражаться у жителей Парящей Иде. Они составили с фермерами пары и ловко справлялись с оружием, точно попадая в цель.

Летатели, как их тут же стали называть другие, располагались на островках, в которые впрягли драконов. Визидарцы фермеры, выращивавшие на таких остовках тату, привыкли к высоте, но самое сложное было научиться управлять непослушными драконами, пытавшимися выскочить из сбруи и перевернуть островок. Драконов тренировали с утра до ночи, носясь летучим отрядом над Дымящими полями.

А вечерами, сидя вокруг костров, воины наносили себе на руки рисунки, похожие на саламандру Питера.

Среди палаток вечно носилась Дэгни. Она разносила еду, и пыталась, чем только может, облегчить был солдат. Ей помогал дед Итиро и отец Бёрнис. Они быстро освоились ипринимали участие в каждом учении. Ремесленники же много работали в Мастерских, придумывая новые ауксилы, которые могли бы усилить мощь войск. Стурла и Итиро закаляли визидарцам оружие. Тафари работал в Мастерской по изготовлению огненных взрывателей из разрывай-травы. В итоге, за неделю опытов, Следопыт создал маленькие бомбочки. Если с силой кинуть её на землю, она с грохотом молнии металась, вычерчивая огненные дорожки, сжигая всё на своем пути.

Марио как-то додумался закалять Огненным толом те самые кости динозавров, которые визидары использовали для изготовления сковородок и кастрюль. С этого дня воины несли ему ручки от посуды, а он обрабатывал их огнём, и те защищали визидарцев не хуже лат. Чем больше висело на визидарце таких костей, тем сильнее была вокруг него защита.

Пинар с Леонаром изготавливали снадобья, лечили больных и готовили полевые аптечки.

А в Стоунбон всё прибывали и прибывали новые визидарцы. Ремесленники, отработав в Мастерских днем, по ночам дежурили на входе, чтобы принимать тех, кто пришёл вступать в ряды добровольцев.

…Сегодня ночью было дежурство Бёрнис. Она уж было задремала над книгой, которую ей подсунул Стурла. В ней повествовалось о видах оружия, сделанном из клыков хищных животных, как во входной колокольчик зазвонили. Она открыла дверь. За нею стоял Мак Дара.

— Я решил, — теребя шарф, сказал он, — что тоже пойду сражаться.

— Но…уважаемы Мак Дара, — с сомнением в голосе ответила Бёрнис, оглядывая хилую фигуру старика (куда ему сражаться?), — вы и так заняты важным трудом — ведёте архивы. И потом, может, вы придёте с утра?

— Я знаю, что стар, мне уже почти сто, — качнул головой Мак, — но говорят, что Пинар оживила печь Фениксов? А ведь я из них. И она могла бы мне помочь снова стать сильным. И я не вернусь домой. Я сделал выбор.

Бёрнис раздумывала, но Мак Дара решительно добавил:

— Я всё равно не уйду.

Бёрнис вздохнула и отошла, пропуская старика внутрь.

— Сейчас я внесу вас в журнал, — сказала она.

— Всю жизнь я всех записывал в журналы, а теперь вот и меня, — удовлетворённо сказал Мак Дара, садясь на предложенное кресло, пока Бёрнис вносила его в списки.

Колокольчик опять тревожно звонил. Бёрнис вскочила и пошла отворять. За дверью она обнаружила…раненого визидарца. Он лежал лицом вниз. Бёрнис перевернула его, убрала налипшие на лицо волосы. И узнала его.

Это был Уильям. Секретарь Августа Непомнящего. Он был без сознания.

Вместе с Мак Дара они оттащили Уильяма в медицинский корпус и разбудили Леонара. Он пошёл осмотреть пострадавшего.

— У него длинная рана на бедре. Скорее всего от меча. С ним всё будет хорошо. — констатировал граф, выйдя навстречу ожидавшей вестей Бёрнис, — Иди, позови Пинар. И возвращайся на пост.

Дожидаться Пинар остался и Мак Дара. А Бёрнис выполнив поручение, опять села за дежурный стол. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей об Уильяме, она рассеяно рассматривала в книге рисунок булавы из зубов морского броненосца, которые были похожи на бутылочные штопоры, как колокольчик опять затрезвонил.

За воротами обнаружился пухлый рыжий паренёк. Бёрнис он показался знакомым. Она оглядела его повнимательнее. Оранжевые вихры, волосатые руки в которых он мял цветную шапочку. Бёрнис вспомнила:

— Ты, кажется…сын хозяев «Двух унций»?

— Ага, — кивнул он, — меня зовут Лапе. Я пришёл сражаться.

— Но…кажется, ты боялся оружия?

— Не я, а родители, — глаза его блеснули, — не я… Я не трус!

— Ну хорошо-хорошо, — миролюбиво пропустила Бёрнис его внутрь, приглашая присесть, — а что в мешке?

Она указала на тяжёлую поклажу за спиной парня. Лапе с шумом бросил котомку на пол и развязал её. Мешок до краёв был наполнен костяными ручками от кастрюль и чашек, держалками для сковородок.

— Всю посуду разобрал в нашей харчевне. Для доброго дела. Они же тут больше нужны, — с гордостью доложил Лапе, растерянной Бёрнис.

…Через полчаса, когда Лапе был препровожден до палатки и получил форму, Бёрн вернулась на пост и утомлённо опустилась на стул, взяв книгу. Но только она это сделала, как колокольчик снова ожил.

— Да что же это такое… — откинула Бёрнис книгу.

За дверью девушка увидела бурозубика, висящего на языке колокола.

— Кланки? — узнала она его.

— Да, — прыгнул в подставленную девушкой ладонь бодрый бурозубик.

Он вытащил самодельный меч, больше похожий на зубочистку, и сказал:

— Я пришёл сражаться.

— Но…Кланки…Возвращайся к Брай, — улыбнулась Бёрнис, — надеюсь, она в добром здравии?

— Да. Вы спасли её, и я обязан быть на вашей стороне. Защищать Брай и родину, — тоненько пропищал Кланки.

— Ну, не знаю, — задумалась Бёрнис, — давай дождёмся Пита. Он — Полководец, вот пусть и примет решение по тебе.

— Согласен, — мирно сказал Кланки и спрыгнул на стол, — а пока я посплю вот здесь.

Он указал на платок Бёрнис, который она оставила на краю среди бумаг.

Больше до утра их никто не беспокоил.

Только когда часы пробили шесть, вниз спустился Питер. Кланки первым его услышал и успел разбудить Бернис.

Когда Пит появился в двери, Бёрнис встретила его рапортом:

— Приветствую, Предводитель, — широко улыбнулась девушка Питу.

И доложила ситуацию.

— Спасибо за дежурство, Бёрн, — поблагодарил её Питер.

А потом повернулся к бурозубику.

— Привет, Кланки! Я рад, что ты пришёл, но, может, всё же тебе вернуться домой?

— Полководец, я могу пригодиться, потому что незаменим. Знаешь ли ты, какой у меня чуткий слух? — поднял лапку бурозубик, — и самый лучший на свете нюх!

Он втянул воздух, и добавил:

— Например, ты пахнешь…этой…визидаркой…как же её?

Бёрнис с любопытством подняла брови.

— Как же… — вспоминал бурозубик.

— Ладно-ладно, — перебил его Питер. — Мы рады всем. Иди на Дымящиеся поля, найди там Стурлу. Ты поступаешь в его отряд. Но только, боюсь, формы такого размера у нас нет.

— Слушаюсь! — вытянулся бурозубик, отдал Питу честь и легко соскочил со стола.

В это мгновение зашла Пинар и стала докладывать Питеру о состоянии Уильяма

— Он очень слаб, видимо, пережил ещё и тяжёлый удар по голове, — сказала Пинар, а потом обратилась к Бёрнис, — Уильям просил тебя зайти.

Девушка тут же помчалась в лазарет.

Когда к Уильяму ворвалась Бёрнис, он лежал в кровати и наблюдал, как за окном начинал накрапывать мелкий дождь. Девушка отдышалась, остановилась у двери и, посмотрев на его бледную кожу, сказала:

— Ещё день и ты будешь здоров. Пинар с Леонаром отличные лекари.

Он посмотрел на неё и спросил:

— Разрешишь сражаться рядом с тобой? Я бы пришёл раньше, но когда, после ухода Максимуса, меня назначили управлять оставшейся дружиной, я объявил, что не пойду против ремесленников, меня арестовали. Потом началось восстание. Медикат почти весь на вашей стороне.

— Поправляйся, Уильям, — Бёрнис положила ему руку на лоб, — мы будем ждать тебя.

…Через неделю в Стоунбоне начались первые масштабные учения. Питер выстроил и обошёл войска. Больше всех выделялись гномы. Их отряд возглавлял Стурла. У визидаров-гномов оказался один культ на всех — шлемы. Каких тут только не было! У одних они были вытянуты и закручены как раковины, у других представляли собой выкованные морды животных, у третьих напоминали тыквы. Но однако же эти коренастые мелкие визидарцы двигались, пожалуй, чётче и слаженнее всех.

Летатели надели латы и на драконов — у них было слишком беззащитное брюхо. И если в жизни это не было проблемоу, то в бою могло стать роковым фактом. Каждому дракону пришлось изготовить тонкие пластины, закреплявшиеся ремнями на спине меж крыльев. Пока драконы к ним ещё не совсем привыкли и были достаточно неуклюжими.

…Из всех драконов особо выделялся один — со светлым пятном в виде короны между глазами. Все в лагере давно знали, что его зовут Кроун, а его хозяина Дойлем. Когда фермеры подходили к амбарам, в которых наскоро были сооружены стойла для драконов, Кроун первым нетерпеливо хлопал крыльями, вытягивал шею, раздувая ноздри и пытаясь уловить запах хозяина. И Дойль единственный мог проделать, жуткий надо сказать, трюк: на поле ставили смельчака в шлеме. На его макушку водружали яблоко. Дойль залезал на хребет к Кроуну, вставал, держась лишь за поднятую драконом шею, шептал ему на ухо команду. И мощный Кроун, резко взмывал вверх. Он делал в воздухе круг и стремительно пролетев над смельчаком одним нежным рыком сжигал яблоко до тла. При этом Кроун умудрялся не только не опалить смельчаку волос, но даже не нагреть шлема.

Однажды, когда Дойль с Кроуном демонстрировали эту забаву очередной раз, этому стали свидетелями Пит со Стурлой. Они стояли у костра, обсуждая детали боя, но, подняв головы и увидев пикирующего Кроуля, замерли, в ожидании неизбежного несчастья. Но когда под гиканье и хлопки солдат яблоко аккуратно было сожжено, Пит помчался распекать за ненужный риск Дойля, а Стурла удовлетворённо пробурчал себе под нос:

— Ну, вот — это настоящие воины. И настоящие драконы. А то «они несут у нас яйца…»

…Всех солдат Питер разделил на две части. В ходе учений надо было взять крепость врага — огромную кое-как сколоченную конструкцию, напоминавшую замок. Войска разделили на две части, и Питер подал сигнал к наступлению.