Возвращение Прославленных. Книга 2 (СИ)

Стоунбон и задача со звёздочкой

Пока глаза не привыкли к свету, казалось, что они вошли не в здание, а в пещеру с гулким эхом. Итиро зажёг Огненную палочку, и картина вокруг стала проясняться.

Они оказались в коридоре с высокими сводчатыми потолками. Их поддерживали витые мраморные колоны, расположенные через каждые десять ярдов.

Сразу бросилась в глаза огромная чугунная люстра в виде вертикально подвешенного колеса. По обеим сторонам его осей располагались две скульптуры. Но разглядеть их в сумраке было сложно.

— Словно в церкви, — шёпотом сказала Мэдлин, а эхо усилило и размножило её голос.

Пол был покрыт сине-белой плиткой, выложенной в виде длинного ковра. Он шёл от главных дверей через весь холл и на дальней стороне упирался в двойные двери со стеклянными вставками из цветных ромбов.

Стены коридора до половины были отделаны деревянными панелями, а дальше, до самого потолка, их покрывала расписанная штукатурка. В скудном свете было видно, что на стенах изображены неведомые сражения, полёты драконов, цветущие поляны с танцующими девами. Но под самыми сводами рисунки тонули в непроглядной темноте.

Коридор посередине пересекал другой, поуже, разбегавшийся тёмными ответвлениями в разные крылья здания. Один коридорчик был подписан: «Ремесленные кабинеты». Над другим надпись гласила: «Ремесленные квартиры».

Тафари обнаружил три красных рычажка, утопленных в стене, над которыми было крупно выведено: «Главное освещение, Левое крыло и Правое крыло». А внизу подпись помельче: «Повернуть наверх».

Тафари крутанул рычажки. Раздались шорох и жужжание. Колесо люстры медленно закрутилось. Оказалось, что от него к колоннам разбегаются золотые перекрученные ниточки с маленькими лампочками в которых вспыхнули свечи. Их было так много, что они хорошо осветили пространство каждого закутка.

Теперь можно было рассмотреть эту невероятную люстру. Сначала казалось, что на оси светящегося колеса с разных сторон сидят два ангела. Один был спиной, а другой лицом ко входу. Фигуры, были словно живые — одной рукой они крутили колесо, а другой скидывали вниз жмени сияющих искринок. Один ангел сыпал холодные, голубые огоньки, а другой — тёплые, жёлтые. Когда Итиро обошёл люстру, то увидел, что у ангела, которого они видели спиной на самом деле злое лицо и на лбу рожки.

— Глядите, — указал он вверх, привлекая внимание других, — какие разные у них лица!

— Потому что это разные существа. Это Муза и Мрак, — сказал Тафари.

Следопыт стоял у большой медной таблички, на которой светился текст. Его он сейчас и цитировал вслух остальным:

«Люстра «Муза и Мрак», созданная ремесленниками Мастерских Архитектуры волшебных сооружений под руководством Вульфа Сторигана, — гласила надпись. — Помни, о Великий Ремесленник, Как Муза и Мрак схожи издали, потому что рождаются из одной головы, так и ты, обладая несметными сокровищами знаний, можешь родить и то, и другое. Но Муза сеет доброе, а Мрак — зло. Властвуй над разумом».

— И ещё, эта люстра напоминает каждому сюда входящему, что иногда сходу и не определишь, где добро и зло. Порой издали они выглядят одинаково, — задумчиво сказала Пинар.

— Интересная мысль, — поднял палец Леонар, наблюдая, как Янмей ловит искорки от люстры. Они, только её коснувшись, таяли на ладони девочки.

Остальные ремесленники разбрелись по коридору, разглядывая стены. На одной стороне в простенках висели портреты визидаров в ливреях и старинных одеждах. На всех фигурах были те самые сиреневые пояса. Подписи гласили, что это Великие Мастера Стоунбона. На противоположной стене были размещены семь огромных досок с объявлениями. Каждая была подписана: Технические Мастерские, Мастерские Культуры, Мастерская Врачевания, Мастерская Промышленной Магии, Мастерская Архитектуры волшебных сооружений, Мастерская Времени и Мастерская ПриродоведАния.

— Видно, в Стоунбоне было семь главных мастерских, — предположил Питер.

Остальные с ним согласились. На досках объявлений сохранились расписание занятий, всяческие сообщения. И даже…фото.

— Удивительно, — воскликнул Леонар, ощупывая уголок одного снимка, — это точно не рисунки, а… самые настоящие цветные фотографии. Но откуда у них были такие технологии?!

Фотографии были выполнены на лаковой поверхности с еле заметными прожилками. На том снимке, что разглядывал Леонар, стояла компания молодых визидарцев, размахивающая руками. Они сгрупировались вокруг двух улыбающихся мужчин, державших в руках странную витую награду.

Подошла Бёрнис, склонилась поближе к фотографии и прочла аккуратно выведенную чернилами надпись: «Асто Дилман и Вульф Сториган с командой ассистентов выиграли конкурс и будут заниматься возведением нового здания Совета Визидаров. Поздравляем! 3 октября 1525 года».

— За месяц до Ужасной Битвы, — растерянно произнесла она, — пока они ничего не знают. Здесь у них такие счастливые лица.

— Асто Дилман, — сказал задумчиво Леонар, — Мэд, голову даю на отсечение, что этот визидрец в середине фото, — он ткнул на левого педагога, — Асто Дилман, твоя родня. Смотри, вы с ним очень похожи. Те же ушки, те же светлые волосы.

Мэд подошла, какое-то время вглядывалась в фото предка. Она, действительно, ужасно была на него похожа.

— Смотрите, — показала Пинар на стенд Мастерской Времени, — тут ещё одни Дилманы на фотографии.

Мэдлин двинулась к ней. На фото у красивого фонтана на фоне большой башни сидела супружеская пара. Он был серьёзен, она улыбалась. Снимок был подписан: «Хлоя и Сид Дилманы в этом году завершают работу над Часами Времени. И пусть пока созданные ими часы действуют всего лишь минуту, но это большой прорыв и огромное начало. В добрый путь!»

— Смотри, она же держит твои Часы Времени! — приглядевшись, воскликнул Итиро.

— Да. Так и есть. А вот тут в расписании указан Эхри Доу — профессор левитации, — сказала Мэдлин, показывая на график занятий, висящий рядом, — и это наверняка твоя родня, Янмей.

Она подняла девочку на руки и показала ей фамилию ближе.

На стендах ремесленников ждали десятки открытий. «Уважаемые студенты второго курса, Центральной библиотеке Стоунбона и пабу «Жёлтый головастель» требуются работники. Оплата почасовая». «Завтра, 5 сентября, в центральном зале Мастерских Врачевание состоится лекция Амалии Холл на тему: «Влияние усилительных шаров на стабилизацию потоков энергии Волшебной палочки». «Профессор Алан Пьер Пинар ищет помощников в оранжереи Мастерской Природоведания для сбора семян разрывай-травы. Аккуратность и выдержанность обязательна!»

В объявлениях и указах постоянно встречались их фамилии. И ремесленники бегали от одного стенда к другому, показывая друг другу записи.

«Сдайте волшебные палочки, у кого они остались на руках, в Мастерскую Промышленной Магии педагогу Розе Руис или профессору Абсолону Жобену». Про Абсолона Жобена было ещё: в центре одной из досок объявлений висел большой плакат с фото импозантного мужчины в красивой пышной рубахе, обрамлённой кружевным воротником и элегантном жилете. Мужчина стоял, задумчиво глядя в решётчатое окно. Подпись гласила: «Профессор Жобен, преподаватель элементарной магической материи и технического ауксиловедения, приглашает на лекции по своим предметам в новом 1525-26 учебном году. Запись у секретаря Мастерской Промышленной Магии. Места ограничены».

— Эх, что-то всегда было величественное в Жобенах, — прокомментировала Пинар, разглядывая фотографию.

— А я вот никаких своих предков найти не могу, — расстроился Стурла.

— Нет, ты не прав. Гляди, — позвал его Итиро, — правда, не знаю, будешь ты рад этому или нет, но всё же, это точно про твоего родственника.

И Итиро показал Стурле указ на доске Технических Мастерских: «Студенты, имеющие пропуски лекций и практических занятий в лабораториях за сентябрь. Сдайте задолженности, иначе к Рождеству вы попадёте в списки на отчисление. Предмет: Свойства волшебных металлов». И дальше шёл перечень из пяти имён. Последним был указан Агнар Гутторсмен.

— Да уж, — огорчённо почесал голову под шлемом Стурла, — чего же он так?

— Все наши предки — герои. Значит, и твой сделал что-то выдающееся, раз его посчитали нужным спрятать, — приободрил гнома Тафари.

В это время из левого бокового коридора вернулся Марио и доложил:

— О! там нас ждёт много интересного. На первом этаже здесь учительские, частные кабинеты и какие-то комнаты для собраний. В башнях находятся лестницы наверх. Если подняться на второй и третий этаж, через них идут сквозные коридоры от башни до башни. В них выходят двери жилых квартир. На каждой — медная табличка с фамилией. Я видел там, — Марио стал загибать пальцы, — квартиру Холлов, Дилманов, Руис, Доу, Жобена и Пинар. Остальных фамилий я не знаю. Выше третьего этажа — выход на крышу. Там стоит куполообразная арка. По-видимому, это и есть воздушные ворота. Но они закрыты.

— Пойдёмте, всё же осмотрим сам Стоунбон. Пока совсем не стемнело, — предложил Леонар. — Квартиры мы сможем увидеть и позже.

Он подошёл к дверям во внутренний двор и, указывая на большой жёлтый лист, прикреплённый над ручкой, сказал:

— Смотрите.

Ремесленники подошли к нему и прочли: «Остальные инструкции в мастерских. Вам предстоит изучить все лаборатории. Литература находится в библиотеке в Мастерских Культуры. Оставляю вам свой ключ, отпирающий любые двери на территории Стоунбона». Под запиской была подпись: Главный мастер Делмар Иму То.

Пинар сняла с ручки двери кольцо, на котором висел большой тонкий ключ и отдала Тафари:

— Ты же у нас теперь Главный мастер, — улыбнулась она.

— Что же, вперёд, — выдохнул Тафари, отодвинул задвижку и распахнул двери.

Они готовы были увидеть всё, что угодно. Но не то, что увидели.

Перед ними предстал огромный пустой город. Практически все здания в нём были из красного кирпича. Везде возвышались готические башенки, виднелись стройные ряды колонн, протяжённые галереи крытых арок.

Куда ни кинешь взгляд, разбегались кривые, мощёные булыжниками, улочки. Почти каждый дом украшали сводчатые окна, резные порталы и изящные карнизы.

Широкие ступени от административного здания вели вниз, к площади неправильной формы. Слева от неё располагался огромный парк с китайскими беседками. Там, среди зарослей растений, виднелись каменные скульптуры в виде огромных лежащих фигур визидаров и животных. Волосы им заменяли лианы и густые волнистые травы. Их тела обтянуло плющом и мохом. Одни фигуры обвивали фонтаны, другие свернулись у скамеек и потаённых ротонд. Когда-то, наверное, это было красивое место, но теперь всё заросло и потеряло форму.

Справа от площади были три соединённых меж собой здания: Харчевня «Золотая монета», Казначейство, Комнаты отдохновения.

Посреди площади возвышался неработающий фонтан, представляющий семь танцующих фигур. Они держались за руки вокруг большого знака визидаров. По фигурам и тем символам, какими они были окружены, было ясно, что каждая из них обозначает одну из мастерских.

— Я узнаю этот фонтан. Мы только что видели его на фото с моей роднёй! — обрадовано сказала Мэдлин.

За фонтаном начиналась дорожка, ведущая к величественной башне с надписью: Мастерские Времени. А внизу подпись поменьше — Залы Птиц.

— Ух ты! — задрал голову Стурла. — С этой башни, наверное, видно всю территорию.

К ней ремесленники и двинулись.

Везде, где пересекались дорожки, стояли резные указатели: налево «Мастерская Промышленной магии, Природаведания, Оранжереи и Теплицы», за башню: «Площадь Студентов, Библиотека и Мастерская Культуры, стадион и паб «Жёлтый головастель», направо: «Технические Мастерские с отделением Развития Связи» и «Мастерская Врачевания».

— Как тут не заплутать? — воскликнул, глядя по сторонам, Стурла.

У затянутой плющом башни два входа выходили на разные стороны. Между ними стоял массивный бронзовый памятник. Когда ремесленники подошли к нему, Питер одним махом стёр толстый слой грязи с таблички, и перед ними предстала надпись: «Тибериус Шёлк-Хармус 1397–1472. Основатель и Первый глава Ремесленных Мастерских Стоунбон. Педагог, мастер, философ».

— Заметьте, у него двойная фамилия. И, насколько я помню, тот, кто создал малумов, носит имя Хьюго Хармус. Вряд ли это — простое совпадение, — сказала Пинар.

Ремесленники задрали головы внимательно вглядываясь в лицо металлической фигуры перед ними и пытаясь разглядеть секреты, которые хранил этот визидарец при жизни.

Тибериус был изображён мужчиной в расцвете сил. С открытым лбом и мудрым спокойным взглядом. Его лицо обрамляли благородные усы и борода завитушками. На плечи Тибериуса был небрежно накинут плащ с меховым подбоем. Под ним виднелись широкие рукава рубахи, обвитые лентами. На груди висели цепи и медали. Из-под пышной юбки философа виднелись его роскошные ботфорты. В одной руке Тибериус держал свитки, другой опирался на длинный меч.

— Посмотрите сюда! — привлекла внимание всех Мэдлин, указав на основание памятника. У правой ноги Тибериуса на каменном постаменте лежал венок с лентой. Он тоже был выполнен в бронзе. И на ленте читалось: Тибериусу Ш.Х. от благодарной праправнучки Розы Руис.

— Обалдеть! Этот Тибериус и твой предок, Марио!!! — хлопнул себя по лбу Стурла.

Марио побледнел, растерялся, а потом сказал:

— Но это значит, что я и с тем самым ужасным Хармусом родственник.

— Зло и добро всегда рядом. Как свет и тень, — коснулась его плеча Пинар, — пойдёмте дальше, нам надо поспешить, а то уже темнеет.

— В какие двери будем входить? — спросил Стурла, разводя руками, — в правые или левые?

И сам же двинулся к правым дверям. Открыл их и растерялся.

— Тут такие странные лестницы, братцы, — сказал он.

За дверью оказался небольшой коридор. Сверху в него спускалась витая мраморная горка. Она заканчивалась закруглением с низеньким каменным бордюром.

— Здесь нет ступеней. А горка очень крутая. И как по такой подняться? — спросил растерянный Стурла.

— Видимо, никак, — произнёс Тафари, — ты не заметил у двери маленькой таблички. И он указал на заросшую плющом надпись: «Выход».

— Можно подумать, что спускаться без ступеней удобно, — пробурчал Стурла.

Он выскочил из проёма и понёсся впереди всех к другой, левой двери башни. Убедился, что рядом с ней написано: «Вход» и торжественно её открыл.

Этот коридор был наряднее. Его украшали резные колонны и узкие окошечки. И лестница располагалась отдельно за плотной дверью. Но когда её открыли, то оказалось, что за дверцей всего лишь крохотная металлическая площадка, сплошь в резных дырочках, а вверх уходила горка ещё круче той, которую они только что видели. Даже не горка, а практически мраморная витая труба. Стенки трубы тоже были покрыты дырочками воронкообразной формы.

— Здесь просто камера. Нет ни ступеней, ни перил, — сделала вывод, глянув внутрь Пинар.

— И как ты это объяснишь, Тафари? — спросил Стурла так, словно эти лестницы строил Следопыт.

Но он пожал плечами, однако зашёл на площадочку. Дверь за ним захлопнулась, и тут же раздался шум.

Когда ремесленники отворили дверь, то Тафари за ней уже не было.

— Волшебная камера перемещения, — сказал Итиро. — интересно, как она работает?

— И где теперь Тафари? Что за ужас? — растерялась Мэдлин.

— Подожди ужасаться, — успокоил её Леонар и ступил на площадку.

Дверь и за ним закрылась, раздался тот же шум. И Леонар тоже исчез.

Оказалось, что когда закрываются двери, поток сильного воздуха мгновенно поднимает стоящего на другой этаж.

Так визидарцы один за другим переместились на верхний уровень — круглую площадку, из которой двери вели в пустые помещения. По кругу над дверями крупно была выведена уже знакомая надпись: «Залы Птиц». Внизу чуть помельче: «Посещение строго с разрешения главного педагога по ЛВТ — Эхри Доу».

— Что такое ЛВТ? — спросила Мэдлин.

Все пожали плечами. Заглянули за двери. Находившиеся там залы поражали высоченными потолками. И, кроме длинных шкафов в простенках между узкими окнами и нескольких рядов перекладин, похожих на балетные, но только расположенных под самым потолком, больше тут ничего не было. Свободные стены сверху до низу украшали фрески, барельефы и гобелены с изображением птиц. Даже люстры были подвешены в виде косяка хрустальных лебедей, раскинувших крылья.

В шкафах обнаружились аккуратные ряды ярко-синих ботинок с оранжевыми шнурками.

— Столько обуви… Здесь проходили танцы? — предположила Мэд, взяв одну пару.

— Не думаю, — покачала головой Бёрнис, посмотри — эта обувь — ауксил. На каждой написана инструкция: «стукнись каблучками».

Волчица скинула свою обувь и надела ботиночки, которые её показались подходящими по размеру. Бёрнис стукнула каблучками друг о друга. И неожиданно взлетела, но тут же перевернулась в воздухе, повиснув головой вниз. Хорошо, что девушка успела зацепиться за перекладину.

— Это левитирующая обувь! — воскликнул Тафари.

— Мэдлин, ты как птица! — ахнула, всплеснув ручками, Янмей.

— Я тоже хочу, — схватил ближайшие ботинки Марио.

К нему присоединились и Мэд с Янмей. Они не слушали сверху протестов Бёрн, которая беспомощно бултыхалась в воздухе и причитала, что это хуже, чем качка на пароходе.

— Меня сейчас стошнит, — сдавленно говорила она, зацепившись за жердь.

— Погоди, помощь идёт, — спешил, затягивая шнуровку, Марио.

Он стукнул каблуками и взлетел, за ним в воздух поднялись и Мэдлин с Янмей.

Взлететь то они взлетели. А парить у них не получилось. Они только кувыркались в воздухе, цепляясь за перекладины, словно беспомощные щенки в воде. Только они пытались встать на ноги, как те разъезжались, а тело переворачивалось вверх тормашками.

— Центр тяжести перемещается, и вам трудно удержать равновесие, — наблюдая за ними, сделал вывод, Леонар.

— Смотрите, а у Янмей, кажется, получается, — указала снизу Пинар на девочку.

Все уставились на Янмей. Она осторожно шла по воздуху, спотыкаясь о невидимые преграды, но всё же, почти ровно. Но как только девочка попробовала парить, тут же перевернулась, повисла, но дотянулась до ближайшей люстры и села верхом на лебедя.

Вдохновлённые успехом Янмей, те, кто были в левитирующей обуви, отпустили опоры, но снова стали кувыркаться, будто попали в бурный поток воды. Питер заметил у стены тонкую длинную трость с кожаной петлёй наверху. Он взял её в руки и стал помогать тем, кто находился в воздухе. Мэд он ухватил петелькой за ногу и подтащил к ближайшей перекладине. Марио и Бёрнис сами взялись за трость, и Пит помог им доплыть до опор. Кое-как схватившись за поручни, они вцепились в них и больше не отпускали.

— У меня страшно устала спина и сводит плечи, — пожаловалась Бёрнис сверху, — я жутко устала. Не знала, что летать так тяжело.

— Как нам спуститься? Я хочу на землю, — спросила Мэдлин, сидя на перекладине, как на жёрдочке и глядя вниз.

— Вот вам урок — не взлетай, пока не знаешь, как будешь садиться, — ворчливо сказал Стурла.

В одном из шкафов Пинар с Леонаром нашли книгу-инструкцию. Они стали разбираться в её записях и схемах.

— Тут написано, — закричал наверх Леонар, — что на подошве каждой пары есть слово. Его надо назвать и добавить «стоп». И всё.

Тем, кто был в воздухе, пришлось изловчиться, чтобы прочесть, надписи на ботинках снизу. Но, наконец, ребята плавно опустились на пол.

— Не знаю, надену ли я ещё эти ботинки, — сказала Мэд, снимая обувь, — у меня после полёта даже на полу дрожат и разъезжаются ноги.

— Тут, видимо, просто нужна сноровка, — ответил ей Марио.

— И чтобы не было склонности к морской болезни, — добавила позеленевшая от приступа тошноты Бёрнис.

— Пойдёмте искать мастерские, — предложил Тафари, — ведь они нам нужны в первую очередь.

На следующем уровне башни она и обнаружилась. Первая ремесленная мастерская.

Это была огромная круглая комната, разделённая стеллажами. С окнами на все стороны. В пространствах между ними стояли шкафы, кресла, ящики, столы. Всё это было завалено бумагами, чертежами, графиками и моделями неизвестных приборов. Посередине зала возвышался огромный длинный стеллаж странных предметов вроде различных часиков и иных механизмов. Стены опоясывала длинная полка закупоренных жидкостей. На некоторых стоял значок: «Опасно!» Огромное пространство комнаты занимал сложный механизм, состоящий, казалось из тысячи деталей, вокруг металлической дверцы, под названием: «Ловец времени». Открываешь дверку и обнаруживаешь пустую камеру. Сбоку вделаны часы с делениями. Но только показывали они странное время: пол циферблата было разделено 24-мя чёрными частями с мелкими делениями, а вторая половина — белыми, но в обратную сторону.

Стурла покрутил стрелки необычных часов, но ничего не произошло.

— Зря ты их трогаешь, — покачал головой Леонар, — мало ли что.

— Видишь же — ничего не происходит, — пожал плечами Стурла, но на всякий случай, спрятал руки за спину и отошёл к ближайшему окну.

А за стеклом было на что посмотреть: последние лучи, освещали потемневшие крыши Мастерских Стоунбона. Отсюда открывался восхитительный вид на огромную площадь, расположенную за Мастерской Времени. От неё разбегались большие и маленькие улочки.

Остальные визидары ходили по мастерской, и рассматривали предметы на полках и стеллажах. Пинар подошла к одному из столов. На нём была табличка с именем: «Эхри Доу». Женщину привлекла толстая кожаная тетрадь, лежавшая посередине стола. Она открыла её. Это были записи, вроде дневника: замечания, размышления, выводы об опытах. Пинар нашла последнюю исписанную страницу.

— Послушайте, — в волнении сказала она, — этот Эхри Доу, педагог левитации, как я понимаю, сделал последнюю запись 14 ноября 1525 года, то есть уже в момент сражения.

Она стала читать вслух:

«Мы надеемся, что малумы исчезнут также, как и появились. Надо просто подождать. Хлоя Дилман вчера предположила, что они — неожиданное порождениеМраков. Я с ней согласен. Но не понимаю, откуда их столько? Скорее всего, из мира людей. Это ещё одно доказательство, что люди — опасны для нас. Что же у них происходит такого, что порождает такие мощные выбросы злой силы?»

Далее в дневник был вклеен обрывок, видимо, вырезанный из книги. На нём было написано:

«Люди светятся по ночам. Но так слабо, что это почти незаметно глазу. Визидары же светятся гораздо сильнее — видимо, из-за своей смешанной природы. Сгустки любых эмоций визидаров превращаются в Бесплотных. Они рождаются от сильных чувств и мыслей, и ими же подпитываются. Если питания нет, Бесплотные постепенно исчезают. Чем сильнее чувства, тем больше фигура Бесплотных. Их существует два вида.

Хорошие эмоции превращаются в бестелесные фигуры, называемые Музами. Они похожи на белые туманные тени вокруг визидара и дарят идеи, силы и ощущение радости. Тёмные эмоции превращаются в чёрных Мраков. Если Мраки окружают существо, оно впадает в депрессию, отчаяние или злобу. С Мраками надо бороться, иначе они увеличиваются и взращивают в живых дурное, чтобы этим питаться. В Визидарии Муз и Марков видно по ночам».

Тут текст обрывался, и дальше было приписано уже рукой Эхри:

«А ещё их можно увидеть в свете фонаря созданного Изаму Кудо с профессором Иму То. В последние месяцы перед Ужасной Битвой, Изаму утверждал, что Мраки появляются отдельно, сами по себе, без хозяев. Жаль, мы не верили ему, так как Изаму не мог привести доказательств — на листьях синтезии рисунки этих существ не появлялись… Сегодня Изаму ранили малумы в сражении близ дуба Эо Мугна. Он потерял кисть руки и очень ослаб. Надеюсь, перчатка Жобена вылечит его».

— Здесь столько статей и работ! — воскликнула, оглядывая столы Мэдлин, — нам не разобрать их и за неделю!

— Зато мы понимаем, что нам предстоит, — кивнул Жобен, — надо будет разделиться. Каждый станет изучать одно направление и свою мастерскую. В итоге мы поймём, как тут всё работало.

…Спускались вниз по правой лестнице-горке. Просто скатывались, словно с ледянки, и оказывались внизу.

На улице совсем стемнело, но во всём городке сами собой зажглись фонари. Ремесленники обошли башню, прошли мимо Мастерских Промышленной Магии и вышли на ту самую площадь, которую сверху видел Стурла.

Её окружало несколько зданий.

Каждая постройка в Стоунобне была произведением искусства. Любая мелкая деталь в домах была продумана. Даже трубы водостоков нигде не повторялись. Они заканчивались под крышей какой-нибудь фигурой: то это были металлические жабы с распахнутой пастью, то большие ящерицы. И дверные ручки каждый раз были новыми: то они изображали фигурки животных, то рыцарей, то цветы.

Посреди площади был выложен огромный знак визидаров. Видимо здесь когда-то проходили построения студентов, потому что брусчатка была расчерчена на квадраты, а напротив стояла трибуна в виде беседки с покатой крышей. За ней возвышалось огромное здание с колоннами Мастерских Культуры. В доме подальше на первом этаже светилась вывеска: Паб «Жёлтый головастель».

— Ох, пойдём туда? — предложил Стурла, показав на паб, — есть охота.

Он погладил урчащий живот.

— Как будто там тебя ждут и приготовлена еда, — съехидничала Мэд, но открыла свою бездонную сумку и достала пакет спровиантом, который с утра им собрал Носик.

Девушка вручила каждому по сэндвичу, накрытому зелёной массой, напоминавшей сыр.

Стурла с удовольствием надкусил свой, стараясь не думать, что он ест.

Все, не сговариваясь, двинулись к зданию за трибуной.

Они отворили массивные двери и попали в широкий холл. Сразу же раздалось шуршание и высоко над ними по очереди включились длинные ряды люстр, осветившие огромный зал с колоннами. В нём стояло множество столов с диванами, разделявших всё пространство на удобные группы для занятий. От зала расходились коридоры. Направо вела вывеска — «Библиотеки», налево — «Мастерские».

У самого входа на массивных резных ножках располагалась доска объявлений. Она была пуста, но верх её украшали слова: «Магия — наша сила, а знания — это то, что помогает создавать магию. Расти внутренне, можно только обучаясь. Учись бесконечно, в этом не может быть остановки. Тибериус Ш.-Х.»

— Правильная мысль, — кивнул на слова Тибериуса Леонар, — давайте-ка разведаем тут всё.

И направился через зал к странным кустам разросшегося растения, которое, как ни странно, сначала никто не заметил. Оно расползлось по полу и заволокло один из углов. Тафари пошёл за Леонаром, остальные разбрелись в разные стороны.

— Как же оно не засохло? — удивился Леонар, глядя на мощные лианы, поднимавшиеся до самого потолка и скрывшие пол стены.

— Видимо, это растение умеет впитывать воду из воздуха. Видимо, ему её нужно не так много, — предположил Тафари, — посмотри, какое оно сухое, — он потрогал широкий прямоугольный лист, больше похожий на пергамент.

Потом Тафари пригляделся и воскликнул:

— Вот это да!

На листьях были сотни изображений зала с разных ракурсов. Тафари с Леонаром с удивлением рассматривали это чудо. К ним подошёл Марио и указал на неприметную табличку сбоку. Тут же стояло пару чёрных коробочек с закрытыми круглыми окошками.

— Вот и объяснение, — сказал им Марио, ткнув в надпись, — он прочёл вслух: «Это самые крупные растения Синтезии Обыкновенной. Когда раскрывается бутон, все листья на ветке впитывают изображение окружающего мира, чтобы спрятать нежный цветок от птиц-пожиральщиков. Если собрать листья синтезии до раскрытия цветка и положить в копиящик, то потом, снимая крышку с окошка, можно получить изображение того, на что его направишь.

— Видимо, это и есть копиящик, — взял одну из чёрных коробочек Тафари.

— Так вот как они делали те фотографии, которые мы видели при входе в Стоунбон! — понял Леонар.

…В этот затянувшийся вечер ремесленников ждало так много открытий, что они не заметили, как летело время.

Ремесленники бродили по городку, и в каждом здании их ждали находки. Огромные залы библиотеки высотой в пять этажей, забитых книгами. Паб, словно покинутый только вчера, с большим очагом посредине и извивающимся медным головастелем подвешенным под потолком над столами. Скелеты невероятных существ в Мастерской Врачевания и огромные ряды склянок с лекарствами. Необычные классы для тренировок и занятий. Но поразительнее всего были огромные лаборатории, занимающие в каждой Мастерской этаж или два. Они были заполнены удивительными приборами, странным оборудованием и непонятными ауксилами и толами, в которых визидарам ещё предстояло разобраться.

…Когда они вышли из очередного здания на воздух, совсем стемнело. На башне Мастерских Времени висели огромные часы, в виде прозрачного механизма. Они стали бить. Как только раздались первые мелодичные перезвоны, из середины часов медленно вылетел призрак девушки с корзиной в руках. Она плыла вокруг башни, раскидывая за собой лепестки со временем. Числа струились, переливались, падая вниз, и, достигнув земли, исчезали. Сейчас часы пробили двенадцать. Часовая Дева раскидывала лепестки, а Янмей бегала внизу, смеясь и пытаясь их поймать. Но лёгкие листья с числом двенадцать, искрясь, испарялись из рук девочки.

— Пора, наверное, думать о ночлеге, — сказала Пинар, глядя на Янмей, — ребёнку пора спать.

И ремесленники двинулись обратно в административное здание. Там на верхних этажах и, правда, как говорил Марио, обнаружились большие уютные квартиры. С каминами, рабочими кабинетами, гостиными и спальнями. В каждой квартире была своя ванная комната с изящными фаянсовыми ватерклозетами. По стенам помещений висели выцветшие гобелены, окна прятались за роскошными гардинами, на столах осталась посуда из костяного фарфора. Казалось, что хозяева просто ненадолго вышли.

Мэдлин поселилась в комнате своих предков — супругов Дилманов. Она осмотрела жильё, полюбовалась картинами, открыла шкафы, полные одежды. Нашла спальню, на кровати с балдахином отдёрнула пыльную портьеру и увидела на подушке чепец. Мэдлин примерила его. Покрутилась перед зеркалом и вышла в коридор. Туда же из своей комнаты выплыла Пинар, и тоже в чепце:

— Я положила Янмей спать, — сказала она. — Бедняжка устала. Ах, как всё-таки интересно одевались четыреста лет назад.

К ним вышла Бёрнис. Без чепца, но со старинным веером в руках:

— Какие удобные апартаменты были у моих родственников! Словно дворец. Конечно, завтра надо бы вытряхнуть всю пыль, и устроить генеральную уборку.

Остальные с ней согласились. На том и разошлись.

Но на обоих жилых этажах почти всю ночь никто не спал. Квартиры были забиты странными ауксилами. Одни были просты и понятны: самоочищающиеся чайники и снимающие со стен паутину щётки с крылышками. Над другими стоило поломать голову.

Итиро обнаружил у себя горшок с металлическим деревцем, на котором висели объёмные кружевные листья, с фарфоровыми вставками. Листья были похожи на шкатулочки. На них были выведены странные названия. Он коснулся листа «Мятные бусы». Тот раскрылся и из коробочки-листика выросли шоколадные веточки на которых были нанизаны бусинки-тянучки. Тогда Итиро потрогал лист «Сладкие кристаллы». И из него выросли карамельные камни с опаслецирующими жидким стрежнем внутри. На вкус это было бесподобно. Но больше шкатулочки не открывались. Когда он попробовал нажать ещё на один, все кружевные листья побледнели, и на них появилась надпись: «С тебя хватит. Завтра».

А Пинар нашла у себя в комнате круглые спицы. Они были вложены в коробку в которой лежали маленькие металлические паучки. Стоило лишь встряхнуть короб и паучки оживали, вскакивали. И начинали вязать кружевную салфетку. А ещё, у окна на столике под тканью Пинар обнаружила клетку с двумя деревянными кенарами, которые вели себя, как живые. Но накинешь обратно на клетку ткань, и птицы застывали.

Иные ауксилы, найденные ремесленниками, предстояло понять со временем: глиняная лягушка с металлическими шариками внутри в комнате Бёрнис наутро оказалась всего лишь будильником. Она прыгала и, не переставая, звенела, пытаясь увернуться от руки.

Стеклянный шарик на подставке в комнате Мэдлин, внутри которого на холмике стояла копия священного дуба, оказывается, показывал погоду. Над деревом висела тучка из которой шёл дождь, и кружили птицы. Но позже, шар стал ясным, как и небо за окном.

Тафари у себя в квартире обнаружил удивительную спальню — она была устроена в огромной ванной. Видимо, его предок вообще не мог надолго обходиться без воды. Хотя в соседней комнате находился обычный кабинет, но и там под столом стоял большой фарфоровый таз, в который, опускались ноги. В ванной же на дне лежала куча разномастных прозрачных шариков. Когда включалась вода, эти шарики облепляли тело и, катаясь, приятно массировали.

В кабинете Тафари тоже нашёл много всего интересного. Там он и провёл всю ночь, исследуя записи Делмара Иму То. В одной из папок Следопыт нашёл документы, которые объясняли, почему его переводной ауксил в Визидарии перестал понимать язык зверей. Оказывается, Иму То изучал здешний язык животных тоже, но общались они иначе. Переводчик Тафари был сделан специально для экспедиций в мир людей. «Что ж, — подумал Тафари, — было бы интересно продолжить изучать язык визидарских зверей».

Леонар тоже просидел до рассвета в кабинете своего предка — Абсолона Жобена. Листая его работы, граф каждый раз поражался, сколько успел Абсолон сделать за свои сорок пять лет! Здесь были учебники по акусиловедению в его авторстве, его научные работы по элементарной магической материи, записи по изучению свойств родника Силы.

…Под утро, когда стало тихо, из своей квартиры вышел Марио. Он решил прогуляться, но эта же мысль пришла и Стурле, который поселился в свободной комнате по соседству. Встретившись в коридоре, буквально столкнувшись спинами, они поняли друг друга без слов, и молча пошли к лестнице.

За утро они успели нагуляться, изучив парки и сады Стоунбона, а после отправились готовить завтрак для остальных ремесленников в харчевню «Золотая монета».

Когда часовая дева разбросала листочки с девятками, Марио и Стурла отправились будить остальных. И вскоре все ремесленники заседали за большим столом в харчевне, где из кухни аппетитно пахло едой.

— Мы обошли оранжереи, набрали там фруктов и овощей, — доложил Марио, раскладывая на столах ложки.

— Нашли закрытый Сад хищных растений, — добавил Стурла, принеся хлеб, — его надо бы изучить, но туда так просто не попасть.

— И побывали в Воздушном саду, — ставя на стол миски, делился впечатлениями Марио, — сады в Стоунбоне невероятные. Сложно даже представить растения, которые есть в Визидарии. Вам тоже это надо увидеть.

— Прогулки — это, конечно, хорошо. Но мы наметили великую уборку, — покачала головой Бёрнис, — надо бы в квартирах собрать ауксилы, которые помогают вычищать пыль.

— А, может, всё-таки месячишко отдохнём? Сориентируемся, а потом уж и за уборку примемся? — спросил Стурла, — у меня в квартире не так уж и пыльно.

— Конечно, — подняла глаза Пинар, — у нас пыльно, а у него — нет. Чудеса.

Все стали есть, и на какое-то время над столом повисло молчание. Но за чаем, погружённый в себя Тафари, поправив шапочку, сказал:

— Меня тревожит одни момент. И чем больше я об этом думаю, тем больше беспокоюсь, что мы упустили нечто главное.

— Что именно? — прищурился Леонар, приглаживая напомаженные волосы и поправляя галстук.

— Если бы вы оказались на месте предков и экстренно покидали Мастерские, но надеялись, что потомки вернутся, пусть и через много лет, что бы вы сделали? — задал вопрос Тафари.

Ремесленники задумались.

— Как минимум, написала бы им записку, — предположила Пинар, подкладывая Янмей кусочек рыбы. — И оставила подробные и чёткие инструкции.

— Вот именно! — поднял палец Тафари, — и это не те инструкции и пожелания, которые вчера передал нам Август Непомнящий. Это было бы нечто, обращённое к нам лично от ремесленников того времени.

— Да, соглашусь, — вклинился в их разговор Питер. — Меня ещё вчера смутила записка на двери. Вспомните, как она начиналась: «остальные инструкции»… Остальные? Значит, где-то есть и основные?

— Где бы они могли быть? — задумался Леонар.

— Наверное, на самом видном месте или, — рассуждал Марио, — или у доверенного лица…

И тут все одновременно догадались:

— У Мака Дара!!! — закричали все хором.

Когда через пятнадцать минут они выскочили из главных ворот, то над ними закружила стая белых голубей, среди которых летал большой голубой попугай. У каждой птицы на шее висел тубус.

— Важные известия, важные известия! — пропел попугай.

Ему некуда было сесть, и он спланировал на широкое плечо Пита. Оглядел всех и сказал:

— Вам бумаги, допускающие до любого места в Визидарии с подписью Августа Непомнящего.

Он вытащил из своего тубуса свиток и подал Питеру.

— Эти именные голуби, — продолжила вещать птица. — Для каждого из вас. У них на лапке кольцо с именем хозяина. Откройте для них воздушные ворота. Для голубиной почты есть специальный домик во внутреннем дворе Стоунбона. Они сами найдут к нему дорогу.

— Можно своего голубя я заберу к нам в комнату? — спросила Янмей.

— Деточка, — склонив голову, сказал попугай с интонацией Августа Непомнящего, — ты даже не представляешь, сколько от них мусора. И потом, они не любят жить в комнатах. Последнее объявление: скоро к вам приедет обоз с продуктами.

Почтовый попугай взмыл вверх и, расправив крылья, быстро исчез в облаках. Итиро побежал открывать Воздушные ворота, а остальные двинулись к сторожке Мака Дары.

Сначала ремесленники стучали в дверь домика деликатно, потом сильнее. Но никто из сторожки не подавал признаков жизни. И тогда они вошли сами. Старик спал в дальней комнатке. В обнимку с котом.

— Эй, мистер Мак… — аккуратно коснулась его плеча Пинар.

Старик приоткрыл сонные глаза и, не шевелясь, спросил:

— Чего вам?

— Уважаемый Мак Дара, — вежливо вышла вперёд Мэдлин, — скажите, а нет ли для нас каких инструкций?

— Каких таких инструкций? — старик сердито зевнул, потянулся и сел в кровати.

— Указаний, распоряжений, — вступил в беседу Тафари, — вы же вот тут веками записи вели, — он указал на полки, забитые тетрадями.

— Дак это дневники посещений. Кабы я бы должен был чего, разве ж я забыл бы? У меня работа была одна: когда придут Прославленные, тут же отдать им ключ и письмо. Разве ж трудно запомнить два пункта?

— Но, э-э-э-э, любезнейший, вы нам не отдали никакого письма, — вступил в беседу Леонар.

Старик выпучил глаза и стукнул себя по лбу с такой силой, что Мэд испугалась, как бы его голова не отвалилась от туловища. Но Мак бодро вскочил, чуть не запутавшись в грязной длинной ночной рубахе, содрал с себя колпак, замотал шею шарфом и выскочил за шторку в соседнюю комнату. Там он резво бегал, словно ужаленный и боромоча: «Где же? Куда же я его сунул?» рылся в вещах. Он вывалил из шкафа одежду, с многих полок сбросил тетради, перевернул и потряс каждый чугунок и даже заглянул в печь. Потом опять с силой хлопнул себя по лбу и выскочил из дома. Ремесленники вышли за ним. Мак Дара рысцой бежал к священному дубу. И скрылся за его стволом. Визидары переглянулись и двинулись за сторожем.

Когда они зашли за дерево, то увидели, что Мак Дара что-то отрыл между корнями. Это был узелок. Старик развернул тряпицу и гордо, стерев грязь с крышки, подал ремесленникам небольшую шкатулку.

— Я подумал как-то, — сказал он, — что будет очень символично хранить это под священным дубом.

— Да уж, — прошептал сердито Стурла Пинар, — думал он. Еще пару лет, и он бы окончательно забыл, куда что положил.

— Спасибо, — приняв шкатулку, склонил голову перед Мак Даром Леонар.

Старик отряхнул ночную сорочку, вытянулся в струнку и, дважды стукнув кулаком об правое плечо, поднял левую руку.

— Мы — один народ, — добавил он.

Ремесленники вернулись в Стоунбон. Все хотели скорее узнать, что в шкатулке. Они устроились на скамейках рядом с главным фонтаном.

— Ну что ж, пришло время, — торжественно сказал Тафари, — понять, что от нас ждали ремесленники.

Он открыл шкатулку. Там оказался пожелтевший лист синтезии с изображением и письмо. Сначала они стали рассматривать фотографию. Визидары сразу узнали Мастерскую Времени. На снимке группа ремесленников склонилась над столом. Они собирали какой-то прибор. Видимо, тот, кто снимал, застал визидарцев врасплох. Они не успели подготовиться, их лица были напряжены. Только один низкий худой юноша, больше похожий на ребёнка, сидел на подоконнике и улыбался щербатым ртом. Он был невероятно похож на Стурлу. На обороте листа было написано:

«Дорогие наши потомки, если вы читаете это послание, то вы выжили и, значит, план сработал. С надеждой к вам из 1525 года» и дальше шли подписи: Изаму Кудо Воин, Делмар Иму То, Хлоя и Сид Дилманы, Амалия Холл, Роз Руис, Абсолон Жобен, Бию Доу, Аллан Пьер Пинар, Георг Петрюссон и Агнар Гутторсмен Умный.

Пинар взяла из рук Тафари письмо, раскрыла его и стала читать вслух.

«15 ноября, 1425 года.

Я, Делмар Иму То, глава Экстренного Комитета Спасения и главный Ремесленник, обращаюсь к вам, наши Прославленные Потомки.

Нападение на наш мир оказалось внезапным. Мы мгновенно лишились многих. Наш комитет работает над созданием защитной стены. Но в короткий срок для всей страны сделать это не так-то просто. Здесь, на территории Мастерских мы оказались в безопасности — купол погоды, создававший особый климат, стал препятствием для малумов.

План у нас прост: мы решили использовать то, что подрукой и уже создано. Для этого мы отключим Башню Силы, она больше не будет поддерживать энергию волшебных палочек, но зато создаст купол защиты. Нам это кажется самым быстрым действенным решением. Но мы не знаем, сработает ли эта идея. Сегодняшние опыты показали, что такое силовое поле создать можно, но на его работу влияют многие сильные ауксилы и любые толы. Они искажают, ослабляют или меняют структуру поля, делая в нём дыры. Нам придётся отказаться от сильных магических приборов. Скорее всего, не навсегда, но до вашего прихода точно.

Сейчас мы уходим и закрываем Воздушные и Земные врата, чтобы все материалы, которые наработаны за века, остались хотя бы здесь, на территории Стоунбона, так как он под надёжной защитой собственного купола.

Наш путь лежит на Башню Силы. Сегодня, если мы доберёмся до её верха, установим там усилитель. И он включит над всей страной защитное поле. Погодные столпы, которые установлены на границах Визидарии, будут это поле концентрировать. Это защитит визидарцев от малумов. Мы не успеваем проанализировать кенотафы, появившиеся на месте гибели визидаров у священных деревьев, но точно понимаем, что эти камни тоже образуют некое силовое поле.

После установки защиты на Башне Силы, оставшиеся ремесленники будут высланы из Визидарии и спрятаны в миру, так как пока никто не знает, что будет дальше. Никто не хочет покидать страну, но Совет Визидаров вынуждает это сделать, чтобы окончательно не потерять всех. Когда ремесленники выйдут за пределы страны, защитное кольцо сомкнётся. Но вы должны знать одну очень важную вещь: когда вы вернётесь и вскроете проход в Визидарию, защитное поле начнёт отключаться и таять. На полное исчезновение поля уйдёт примерно пятьдесят дней…»

Пинар остановилась и посмотрела на остальных.

— Это письмо всё меняет… Правильно ли я понимаю, что с нашим возвращением защита поля слабеет? — медленно спросила она, — потому что поверить в этот ужас, даже уложить его в голове, очень сложно.

— Мы открыли проход неделю назад, — размышлял Итиро, — пятьдесят дней минус неделя…

— А значит, у нас остаётся чуть больше сорока дней, — вскочил с места Леонар, — чтобы придумать, как укрепить защитную стену и уберечь страну от нападения малумов.

— Мне страшно! — схватилась за щёки Мэдлин.

А Пинар продолжила читать: «Мы всё же надеемся, что малумы за это время просто исчезнут. И вам не надо будет срочно искать выход из ситуации. Но если это не так, то вам придётся поспешить. Мы нашли выход за два дня. У вас времени чуть больше. Все мастерские и библиотеки в вашем распоряжении».

— Что же делать?! — спросила, побледнев, Бёрнис, — у них было два дня, но какой багаж знаний! Мы же не знаем ничего.

— Неправда, знаем, — покачал головой Леонар, — Бёрн, мы столько прошли, и выжили. И потом мы знаем то, чего не знали они — прогресс человеческого мира.

— Но мы же не учёные, — возразила ему Мэдлин.

— Мне кажется то, что они нам оставили, — кивнула Бёрнис на фотографию, — это для нас нерешаемая задача.

— Нет, — упрямо сказал Тафари, — не смей так думать. Бороться надо до конца. Это просто задача со звёздочкой. Но мы обязаны её решить. На кону не наша жизнь. А жизнь целой страны.