Возвращение домой

Глава 1. Начало

Длинная тень, медленно перемещаясь, уже почти касалась ствола пальмы. Вечер сменялся сумерками, короткими здесь, у экватора.

— Ведь ты же обещал зайти сегодня после обеда! — Она отвернулась со вздохом от окна, остановилась, склонив голову и скрестив на груди руки.

Стенки коттеджа, как казалось «пришельцам», не пропускали посторонних звуков. Она уловила шаги Виктора за много метров от порога, но ещё раньше сумела «поймать» волну его торопливых и малопонятных мыслей. Он, как всегда стремительный и быстрый, ворвался без стука и на миг замер, произнеся одно единственное слово:

— Глория!

Их взгляды встретились. Она почувствовала это сразу, несмотря на то, что лицо долгожданного гостя в полумраке совсем не различалось. И сразу же ощутила тревогу на сердце Виктора.

— Случилось что-то, да? — Девушка шагнула вперёд, вытянув руки. Она забыла свою недавнюю обиду.

— Ну, что ты? — Виктор рассмеялся, в темноте только его белые зубы блеснули. — Я просто соскучился по тебе, вот и всё.

Кончики её пальцев чуть-чуть дрожали, выказывая волнение хозяйки. Виктор поймал эти хрупкие пальцы, прижал к губам, шепча что-то чуть слышно. А потом притянул к себе одним рывком, обнял за плечи, зарылся лицом в волосы на её макушке. Но Глория отстранилась молча, не сказав ни слова, и это её молчание охладило радость встречи.

— Ну, что же ты, милая? — Виктор вздохнул с усталостью в голосе. — Нас задержали на космодроме. Пришлось помочь: прибыл корабль, а людей не хватает. Мы помогали разгружать груз, вот я и задержался. Привезли три вездехода с Сионы. Ведь ты же знаешь: сионийская техника — это вещь, — он говорил с нарастающим азартом и даже не сумел сдержать радостного довольного смеха. — Теперь, ты понимаешь, мы можем не дожидаться, пока наши специалисты осушат эти проклятые болота. Мы сможем попасть в Малахитовые леса в любой момент!

— Я с Гаргатой уже была там сегодня, — сказала Глория, остановив Виктора одним коротким взглядом, брошенным исподлобья. Да, он понял сразу, что сионийские вездеходы — не та тема для разговора при встрече впервые за весь день.

— Извини, я, по-моему, увлёкся немного, — Виктор улыбнулся виновато и, вдруг приблизив девушку к себе за плечи, поцеловал в лоб коротким, но ласковым поцелуем. — Хочешь, я буду молчать? — прошептал он, глядя сверху вниз, — Не скажу больше ни слова! До тех пор, пока ты не позволишь! Всё, видишь: я нем!

Виктор закрыл рот ладонью, но глаза его смеялись лукаво, игриво. Глория невольно рассмеялась и, не удержавшись, качнулась вперёд, но схватила Виктора за запястье правой руки. Выпрямившись, медленно отняла его ладонь с губ и чуть слышно добавила:

— Если наклонишь голову чуть-чуть пониже, я смогу снять с тебя заклятье. Хочешь снова уметь говорить? Я же вижу… — договорить Глория уже не успела: Виктор сгрёб её в охапку, прижал к груди, коснулся губ…

Солнечный зайчик, горячий и быстрый, пробежал по одеялу и замер на подушке. Замер всего лишь на мгновение. Глория следила за ним глазами, а потом, чуть наклонясь вперёд, накрыла его ладонью. Но нет!

Золотые, ощутимо горячие блики, просочившиеся сквозь преграду зелёных листьев за окном, играли в салочки сами с собой. Что им человек? Его рукам за ними не угнаться!

Глория улыбнулась, задумалась о чём-то, провела рукой по приятной на ощупь ткани одеяла. Виктор, украдкой наблюдавший за девушкой сквозь ресницы, не смог сдержать улыбки и, уже не таясь, открыл глаза. Свет, бьющий из окна, немного слепил, но Виктор не отворачивался. Он снова и снова смотрел на девушку, сидящую на краю кровати. Он хорошо видел профиль её лица.

Здесь, на Гриффите, все аборигены — что мужчины, что женщины — были очень красивы какой-то неземной, хотя и вполне человеческой красотой. Внешне они мало чем отличались от землян, появившихся на Гриффите лет двадцать назад, не больше. Во всех этих людях, гриффитах, живущих ещё на общинно-племенном уровне, красота эта была какой-то природной, естественной.

Какие только ухищрения, вплоть до генных изменений, ни придумывали земляне за годы своей истории в попытке создать совершенного с точки зрения внешности человека! Понятия о красоте у каждого человека различны, а эти же совершенством своего тела могут доставить эстетическое удовольствие любому.

Здесь, на этой дикой планете, далёкой от цивилизации, живут люди, непонятно по какому капризу природы совершенные во всём.

Виктор жил на Гриффите почти два года и за это время не встретил ни одного не то что бы уродливого — некрасивого человека!

Это был народ удивительных людей! Красивых, чертовски красивых! Хотя это и не единственное их достоинство.

— Твои ребята, наверное, уже давно на стартовой площадке, — заговорила первой Глория, — готовятся к переезду…

— Ты уже знаешь? — Виктор рывком сел на кровати, глядя на девушку удивленными, широкораспахнутыми глазами.

— Извини… — Она улыбнулась виновато и искренне, — я заглянула в твои мысли… Ещё вчера, Вик.

— Ты знала, что меня переводят в другой район?! — Он снова отвернулся, ища глазами разбросанную в спешке одежду. — А я не знал, как сказать тебе… Мучился весь день…

— Прости, я совсем не хотела… — Глория опустила голову, вздохнула, бессильно уронив руки на колени, деревянный гребень выкатился и упал на пол у её ног. — У нас получается это само собой: читать мысли. Не у всех, конечно… Если б я только могла что-то изменить…

Она вскинула вверх голову, встретила сосредоточенный и хмурый взгляд Виктора, его синие, удивительные для этого мира глаза, и жалобно позвала:

— Вик, не сердись, пожалуйста…

Он остановился как раз напротив, поправляя ворот тёмно-синей форменной рубашки с чёрными погонами, и вдруг опустился перед Глорией на пол на одно колено, обхватил девушку, сомкнув руки у неё на талии, и ткнулся лбом ей в колени:

— Да при чём тут это?.. — прошептал он тихим, невнятным голосом. — Глория… Глория… Глорейя… — и долго тяжело вздохнул.

— Глоарейя, — поправила чуть слышно девушка, осторожно положив раскрытую ладонь ему на затылок.

— Мы ещё встретимся! — воскликнул вдруг Виктор с уверенностью, прижимая Глорию к себе с такой силой, что у неё перехватило дыхание. — Четвёртая база недалеко отсюда…Час полёта на аэролёте! Я буду прилетать каждую неделю. Может быть, даже чаще… Ты не успеешь соскучиться!

— Конечно, — Глория улыбнулась Виктору в ответ, лаская его коротко остриженные, но непокорно вьющиеся на затылке волосы. — Я умею ждать.

— А может, поедем со мной? — предложил неожиданно Виктор, и глаза его радостно сверкнули при такой простой мысли, пришедшей на ум только сейчас. — Поженимся прямо сейчас и сегодня же уедем вместе?!! На новых рудниках найдётся место и биологу…

Глория промолчала, но по лицу её стало ясно: нет.

— Почему же? Что нас удерживает? Что, Глория?!

— Это возможно только по вашим законам, а по нашим… — Она с сомнением склонила голову к левому плечу и прикрыла глаза. — По нашим законам, мы пройдём с тобой вместе в один дом только тогда, когда я буду уверена в силе и крепости наших отношений. Когда другие это тоже увидят… Когда не будет никаких сомнений…

— В смысле? — Виктор даже отшатнулся невольно. — Ты сомневаешься во мне?! В моих чувствах?!

— Да нет же! — Глория рассмеялась беззвучно, невесело, долго смотрела в сторону, поверх головы Виктора, а потом пояснила: — Мы сможем пожениться, когда я смогу забеременеть от тебя, понимаешь? Таковы наши законы…

— И что же? — Виктор глядел на Глорию, не отрывая глаз.

— Гаргата — она эмбриолог — говорит, что у нас с тобой детей не будет никогда. Никогда, понимаешь?!

— Что за глупости?! — воскликнул Виктор, резко поднимаясь на ноги.

— Ты отработаешь свой контракт… Осталось, по-моему, меньше нашего года. Вернёшься домой на Сиону или на Ниобу…

— Замолчи! — крикнул Виктор, взмахом руки и громким голосом останавливая её. — Ты думаешь, я оставлю тебя одну на этой планете?! Я этого не допущу! Я не сделаю так, и ты сама это знаешь. Когда придётся лететь на Ниобу, ты поедешь со мной. И поедешь Глорией Тайлер, не будь я сам Виктором Тайлер! Ясно?!!

Глория кивнула головой, опустив взгляд в пол, длинные волосы её золотой волной сыпанулись по плечам, чуть не касаясь синтетического ковра. Кто знал, что сейчас творилось в её голове?

— Ты даже больше не думай об этом. Не смей, ясно?!

Виктор долго молчал, стоял у окна, скрестив на груди руки и глядя на улицу.

— Не вздумай сердиться на меня… — прошептала вдруг Глория неожиданно твёрдым сильным голосом. Такой Виктор её ещё не знал. — Мы не должны с тобой жениться, раз уж так получается. Ты такой молодой и красивый, ты найдёшь себе девушку-землянку…

— Давай пока не будем возвращаться ко всей этой чертовщине! — предложил внезапно Виктор. — Я ухожу сейчас… Уезжаю на новую базу… Но вернусь через день, может быть, через два. Обязательно вернусь, и ты будешь ждать меня здесь, на этом же месте. Слышишь, Глория? И без всяких подобных мыслей, ясно?

Глория кивнула в ответ, чуть заметно двинув подбородком, она всё так же смотрела в пол и молчала. Весь вид её говорил о несогласии, протесте…

Виктор в один миг оказался рядом с девушкой, положив руки ей на плечи, одним рывком поднял на ноги и прижал к себе, к груди. Глория не сопротивлялась, покорно уткнулась носом ему в плечо.

— Ведь я же люблю тебя, глупая, — произнёс с улыбкой Виктор. — И при чём тут традиции одного из племён? — Он чуть отстранил Глорию от себя и добавил: — Мне пора идти… Без меня они не смогут улететь. И так я опоздал почти на час… Ребята меня потеряют…

Виктор подхватил куртку, ещё с вечера оставшуюся лежать на стуле, проверил кобуру на поясе, шагнул к порогу. Дверь бесшумно откатилась вправо и вернулась на место, отгородив Глорию от мира и их с Виктором друг от друга. Постояв несколько секунд посреди комнаты в неподвижной позе прислушивающегося человека, девушка вдруг бросилась к окну, но, наступив на гребень, резко остановилась, села на кровать и расплакалась, уткнувшись лицом в ладони.

Срез листа получился очень тонким и ровным, как раз, как надо. Отключив лазер, Глория, управляя манипулятором, перенесла лист на предметный экран. Электронный микроскоп включился автоматически. Нажимая кнопку наведения резкости, девушка склонилась над пультом. Пальцы сами нажимали нужные клавиши, а она, не отрываясь, смотрела на экран.

Компьютер вычленял зёрнышки хромосом, давая их в максимальную величину, затем классифицировал по имеющимся каталогам и разбивал на пары.

— Хорошо, — радостно улыбнулась Глория, довольная полученным результатом недельной работы. Конечно, это только самое начало, предстояло перебрать и переработать ещё столько материала, а цель впереди, поставленная Глорией, была, как думали все, кроме неё, недосягаема. Для работников лаборатории она, эта цель, казалась не только недостижимой, но и удивительной. Всех их, пожалуй, кроме Гаргаты, поражала настойчивость и работоспособность Глории. Но от Гаргаты она и не ждала ничего другого, кроме поддержки. Они были знакомы с ранних лет, ещё с интерната, затем учились вместе и сейчас работают в одной лаборатории. Дельный совет и помощь подруги — неотъемлемая часть этого успеха.

Неожиданно звякнул зуммер видеофона. Откинувшись в кресле, Глория левой рукой нажала кнопочку. На экране высветилось лицо Гаргаты: чуть более скуластое, тёмные, немного продолговатые глаза, чёрные блестящие волосы, отдельными прядями рассыпавшиеся по плечам. Она была с восточного побережья континента и сильно отличалась от светловолосых и сероглазых жителей джунглей.

— Я должна была сразу догадаться, что ты ещё здесь, — улыбнулась Гаргата. — А я уже обзвонила всех в городке и в комнате тебя не нашла… Я спускалась к тебе два раза. И почему сразу не догадалась, где ты можешь быть? Где тебе быть, как не в лаборатории?!

— Что-то серьёзное? — встревожилась Глория. За внешней весёлостью подруги улавливалась тщательно скрываемая тревога. Она явно что-то не договаривала.

— К тебе гость, — ответила Гаргата. Больше она ничего не сказала, но по сжатым губам и хмурящемуся взгляду Глория поняла, о ком речь.

— Где он?

— У меня. Сейчас он в душе. Приходи скорее, тогда и поговорите.

Гаргата первой отключила связь, а Глория ещё почти минуту сидела неподвижно, глядя в квадрат почерневшего экрана…

…Виктор сидел в кресле, но сразу же поднялся Глории навстречу.

— Я не мог приехать раньше. Надеюсь, ты извинишь, что я без приглашения.

— К чему все эти формальности? Вы не виделись неделю… — усмехнулась Гаргата, выходя из другой комнаты. — Хотите выпить? — В руках она держала три высоких стакана из стеклопласта и небольшой кувшин из дерева. — Гриффиты здесь готовят отличную такану… У нас на побережье её уже почти не осталось. — Поставив стаканы на стол, Гаргата отвернулась, разливая напиток. Виктор снова опустился в кресло. Всё это время он молчал, больше не глядя на Глорию. Девушка прошла по комнате, неслышно ступая, сама подошла к Виктору и, ни слова не говоря, присела на подлокотник его кресла. Гаргата протянула им стаканы, наполненные примерно до половины ярко-зелёной жидкостью. Виктор, до этого не пробовавший ничего из местной пищи, глянул на Гаргату с сомнением, но стакан всё же взял.

— Попробуй! — рассмеялась та в ответ, беря и свой стакан со стола. — Это местное вино. Всего несколько градусов, но зато отменный вкус. Его делают из таки… Высокие такие кусты и тонкий хрупкий стебель. Они ещё цветут большими синими цветами. Спроси лучше об этом Глорию: она у нас ботаник-технолог и пищевик к тому же. Может рассказать, что из чего и как делают. Правда? — Гаргата и Виктор разом посмотрели на Глорию, и та улыбнулась, но как-то устало и вымученно. — Тебе надо больше отдыхать, — голос Гаргаты стал неожиданно строгим и совсем взрослым. — Ты днюешь и ночуешь в лаборатории, а я тут ещё задерживаю вас своей болтовнёй. Всё! Идите к себе!

Она взяла пустой стакан из рук Глории и спросила:

— Понравилось? — Глория в ответ рассеянно кивнула, а потом, будто спохватившись, добавила:

— Да-да, очень вкусная такана…

— Я держу её в холодильной камере, а храню в кувшине из ямсы: моя мама всегда так делала. Тебе не кажется, что ямса придаёт свой особый аромат?

Глория говорила что-то в ответ, Виктор сидел, опустив голову, и почти не слушал их. Он смотрел на свой почти не тронутый стакан в правой руке и иногда только чуть-чуть взбалтывал его, наблюдая при этом за всплывающими пузырьками газа. У этой таканы и вправду замечательный вкус: сладковато-терпкий, чуть с кислинкой, и тонкий еле уловимый аромат киви.

Холодные отпотевшие стенки стакана приятно студили ладонь. Задумавшись, Виктор и сам не заметил, как задремал.

— Вставай, Вик, пойдём, — позвала Глория, чуть коснувшись пальцами его затылка. Виктор тут же вскинул голову, и влажные волосы сосульками упали на лоб.

— Веди его спать, — произнесла Гаргата, — он устал сегодня за день не меньше твоего. — Она осторожно вытащила стакан из его руки, а потом как-то незаметно вытолкала гостей в коридор. Они — Глория шла первой — прошли по коридору, поднялись в лифте, снова куда-то шли. Виктор здесь не ориентировался, поэтому просто шёл следом. Ряд одинаковых дверей слева и справа уходил за спину, и во всём этом чувствовалась нежилая, какая-то казенная тишина и чистота.

Глория остановилась у одной из дверей, удивительно похожей на все остальные, приложила к поверхности раскрытую ладонь — дверь бесшумно открылась, исчезая в стене. Не успели они переступить порог, как домашний компьютер включил свет. Неяркий, голубовато-нежный, он заструился из плафонов, встроенных в стену, вспыхнули ночники у кровати на столиках и на столе у дивана. А в дальнем углу на столе в полумраке хищно сверкнул рубиновый зрачок видеофона.

Виктор, поворачиваясь кругом, разом оглядел всю комнату и восторженно прошептал:

— А хорошо вас здесь устроили. С нашими коттеджами не сравнить…

— Ужинать будешь? — голос Глории раздался из соседней комнаты. «Из кухни» — догадался Виктор.

— Нет, спасибо, — ответил он и, заинтересовавшись книжной полкой, подошёл, вытащил наугад одну из книг: «Генная инженерия. Основные вопросы». Странно. Глянул на другую книгу: «Хромосомы и мутанты. Вопросы начинающих». Третья: «Направленное мутирование».

— Это Гаргата дала мне эти книги, — Глория появилась на пороге спальни уже в домашней одежде: платье из ткани, сотканной вручную, скреплённое на плечах удивительными пряжками, переливающими всеми цветами радуги. Широкий пояс, искусно сплетённый из какой-то травы, скреплялся такой же пряжкой значительно ниже талии, а широкие концы его с богатыми кистями чуть не касались пола. Так по описаниям одевались все женщины-гриффитки, но Виктор видел Глорию в этом наряде впервые. — Сейчас любые книги — такая редкость, — продолжала Глория уже из кухни, — а эти достались ей от отца. Он у неё генный инженер, получает новые мутации животных… А, кстати, как она тебе?

— Кто? — Не понял сразу Виктор. — Гаргата?

— Да.

— Она очень хороший человек, эта твоя подруга, — ответил после секундного размышления. — Если б не она, я не знал бы, куда пойти. Она приютила меня на два с лишним часа, пока искала тебя по всему комплексу. Мы и поужинали с ней вместе.

— Но ведь ты же до этого не был с ней знаком? — спросила Глория. Она скользила по комнате в своём невиданном наряде со стаканом молока в одной руке и с печеньем — в другой.

— Она узнала меня первой, — произнёс Виктор, он взял с полки информационный диск, искрящаяся в полумраке надпись гласила: «Гены и хромосомы». — Что это?

— Понимаешь, я сейчас как технолог задействована мало, вот и решила немного сменить специализацию, — как-то неуверенно заговорила Глория, видно было, что вопрос этот застал её врасплох, — помочь немного Гаргате… Кстати, а как ты сам здесь объявился? — Она вдруг решительно сменила тему. — Здесь же закрытая зона!

— Да? Да, закрытая! — Виктор усмехнулся, как будто вспомнил о чём-то, связанном с этим вопросом. — Я четыре дня не мог выбить разрешение на поездку сюда. Мне позволили «ввиду исключительности наших отношений». Цитирую, кстати! — заметил он. — Но не дали разрешения на полёт аэролёта, и меня, как рядового инженера или строителя, отправили на вездеходе. Меня — пилота первого класса!

— На сионийском вездеходе, как я поняла, — уточнила Глория. Рассказ Виктора, его возмущение и негодование вызвали у неё невольный смех. — И, по-моему, это ещё не конец всем твоим приключениям. Я права?

— Да, этот проклятый вездеход сломался, не пройдя и половины пути… Рик, наверное, до сих пор копается в нём… Его отправили сюда с оборудованием для лаборатории… Мне кажется, это глупо, очень глупо, гонять вездеход по болоту, когда я мог бы за полтора часа обернуться туда и обратно.

— Это решение всего Совета по вопросам внедрения в культуру нашей планеты, — возразила Глория. Она уже допила молоко, воткнула стакан между дисками, сваленными на прикроватном столике, и сидела на кровати, собирая волосы на голове в невероятно сложную причёску. Шпильки и зажимы, которые она держала в зубах, мешали ей говорить, речь получалась невнятной, но Виктор сумел понять, что к чему: он уже достаточно изучил её за время их знакомства. — Здесь, в Малахитовых лесах, сохранилось племя, совершенно не знакомое с землянами. С вами! — продолжала Глория. — Летающие аппараты, да и всякая другая техника пугают их. Пойми, ведь до вашего появления мы и понятия не имели обо всём этом. Колеса́, вот, не знаем до сих пор. Оно нам попросту не нужно!

Мы живём природой, всё: еду, одежду, оружие — нам даёт окружающий мир. Мы — его часть, отдельное звено, неотделимое от него. Мы ничего не меняем, мы не стремимся к чему-то новому, мы стараемся пользоваться лишь тем, что этот мир в состоянии дать нам. Мы этим больше всего от вас и отличаемся в первую очередь, — она говорила громким, твёрдым голосом, иногда срывающимся от негодования, видно, всё это уже давно наболело на её душе, а этот момент был единственным, когда она не смогла удержаться и позволила себе выговориться. — Мы, гриффиты, как вы нас сами называете, кажемся вам, землянам, — заметь, я не делаю разницы между вами — сионийцами и ниобианами… Так вот, мы для вас — отсталый, убогонький народец, живущий, на ваш взгляд, примитивной жизнью.

Мы не копаем рудники: деревья дают нам сырьё не хуже вашего металла… Не осушаем болот: нам и так достаточно земли для жизни…

— Что-то я не пойму, — удивился Виктор. — С тобой что случилось, Глория? Ты объяви своё мнение Совету, Императору, наконец… Я всего лишь рядовой контрактник. Да ты и сама знаешь, как я отношусь к проблемам интенсивного заселения… Я никогда своего мнения не скрывал. Но мы-то сами ничего не решаем. Над нами стоят фирмы, весь концерн… А вот ты, как местный житель, могла бы попытаться, тебя будут слушать…

— Никто нас не слушает… Мы даже пикетировать пробовали всеми сотрудниками… Гриффитам запрещено участвовать в забастовках… И вообще им многое запрещено, оказывается…

— Я три с лишним часа пешком шёл через это чёртово болото только для того, чтоб увидеться с тобой… И что же? Ты срываешься на мне! Почему? В чём моя-то вина? Я же и сам со многим не согласен… С идеей интернатов, например! Вот уж где полный бред какого-то больного чиновника… Как можно силой отбирать детей у родителей с целью воспитания их в идеалах высокоразвитого общества?

На четвёртой базе бульдозерами сгребли баитовые заросли, в итоге местное племя осталось без пищи, а ведь скоро зима. И знаешь, что мне сказал мистер МакМайстер — доверенное лицо фирмы «ТИТАНический труд»? «Мы накормим их концентратами!» — процитировав чужие слова, Виктор горько рассмеялся. — Это творится везде, на западе и востоке, по всему континенту. Ты почти нигде не бываешь, ты не всё ещё видишь. Представь, каково мне!

О гриффитах сейчас мало кто вспоминает, да и вспоминает ли вообще? Пока идёт делёжка, кому интересна их судьба? А дальше будет ещё хуже, поверь мне, Глория!

— Ты опять сводишь всё к одному и тому же, — вздохнула Глория, — Это мой мир, как же я отсюда уеду? Да и не разрешат мне. Гриффитам нельзя покидать планету, таково решение Императора.

— Если мы поженимся, для тебя сделают исключение, — возразил Виктор. — Я уже консультировался у нашего адвоката. Закон будет на нашей стороне.

— Как же так? — Глория аж вскочила с кровати, сделала несколько торопливых шагов в сторону Виктора, но потом остановилась в нерешительности. — Я не могу уехать так внезапно.

— В твоём распоряжении ещё почти десять местных месяцев на сборы, и, я думаю, этого более чем достаточно, — усмехнулся Виктор, видя её растерянность. — До конца срока, оговоренного условиями контракта, меня никто отсюда не отпустит.

Растерянно глядя себе под ноги, Глория медленно опустилась в кресло, её опустошённый взгляд остановился в какой-то точке на потолке. Сейчас она о чём-то сосредоточенно думала.

— Знаешь, а я сегодня закончила один интересный опыт, — произнесла девушка после долгого молчания и посмотрела на Виктора. — Я смогла получить новый вид орхидей. Новый! Совершенно новый, никому неизвестный: ни вам, ни нам.

— Ну и что? Мало ли здесь на планете всякой фауны и флоры, неизвестной науке до сих пор? — Виктор неопределённо пожал плечами. Нет, это не было равнодушием или скукой. Он просто мало, что понимал в работе Глории, хотя сам об аэролётах мог говорить часам, было бы только, с кем.

— Я скрестила земную орхидею с Ниобы и местную, орхидею Брайкса, — стала объяснять терпеливо Глория, — раньше это считалось невозможным… Я ещё не изучила полученные семена: они пока не вызрели, но анализы подтверждают появление нового подвида… Если ещё эти семена смогут дать ростки… Ты даже представить себе не можешь, насколько этот опыт важен для развития всей науки! И для нас с тобой в особенности…

— Орхидея кого? Брайкса? — рассмеялся Виктор. — Это кто такой? — Из всего рассказа он более или менее понял одно. — Это не тот ли Брайкс, ботаник из первооткрывателей?

— Да, Уоллис Брайкс. Это имя уже вошло в историю, — Глория взяла стакан со столика, прошла на кухню, продолжая на ходу рассказывать: — Этот человек первым классифицировал растения Гриффита. Его именем названо более двадцати видов цветов, растений и лишайников… Ветвистозелёный орех Брайкса, перистые корни Брайкса, Лучиния Брайкса, Кавказия Брайкса, стелющийся лишайник…

— Глория, хватит! — воскликнул с мольбой Виктор. Он взмахнул рукой, как будто пытаясь остановить весь этот поток названий, ничего ему не говоривших. — Прекрати, хватит!

Глория рассмеялась в ответ, но замолчала. В наступившей тишине раздавался негромкий шелест автомата для мойки посуды.

Виктор неслышными крадущимися шагами пересёк зал и шагнул за порог кухни. Медленно-медленно, в надежде обмануть Глорию, застать её врасплох. Девушка стояла спиной, ни о чём не подозревая, возле сушилки, заглушающей своим шипением все шорохи. И к тому же что-то негромко пела себе под нос на незнакомом языке. Такое бывало с ней редко: Глория мало обращалась к своему детству, к своему прошлому, почти не рассказывала о себе, о своей прежней жизни, жизни до него, до Виктора. Наверное, потому, что прошлое было связано у неё с плохими воспоминаниями. Ещё до знакомства с Глорией Виктор слышал о несчастном случае пятилетней давности, произошедшем на пути в Кистонийскую бухту: Айхаира́ и Ки́рилл — родители Глории — и ещё двое сионийцев разбились на аэролёте при пересечении Радужного хребта. Причину так и не выяснили, только призвали всех «пришельцев» быть предельно осторожными, особенно пилотов.

Видимо, в этот вечер, несмотря на недавний разговор, Глория пребывала в хорошем настроении. Виктор, ступая на носочки, уже раскрыл было руки, готовый обнять девушку, как та вдруг, даже не поворачивая головы, спросила:

— Я хочу заказать меню комбайну, что бы ты хотел на завтрак?

Виктор со вздохом опустил руки: и на этот раз не удалось.

— Тебя не обманешь…

— Да, и пробовать не стоит, — Глория улыбалась, она всё ещё стояла к Виктору спиной, но в её голосе, в волосах на затылке, украшенных перламутровой лентой, в прямой, не сутулящейся спине, ощущалась нескрываемая довольная и ироничная улыбка. Виктор обхватил Глорию, сомкнув руки у неё на талии, прижался щекой к её виску, чувствуя кожей мягкие щекочущие пряди волос. Глория неслышно рассмеялась, склонив голову к левому плечу. — Ты топаешь, как испуганный ложбинный волк…

— Неправда, — прошептал он в ответ, жмурясь от удовольствия. — Я старался, как мог, а вот ты не можешь хотя бы раз притвориться, это же не так и сложно…

— Конечно, я могу сделать вид, что не слышу, но твои мысли и намерения… От них никуда не денешься, — Глория чуть двинула плечом, и Виктор ослабил хватку.

— Знаешь, миленький, ты мне немного мешаешь. Мы можем остаться без завтрака, если я не введу программу в меню-комбайн. Или ты опять пойдёшь до Гаргаты? — Виктор тяжело вздохнул, убирая руки, и только разомкнул губы, собираясь что-то сказать, как Глория перебила его: — Тихо, я уже знаю, что ты хочешь сказать. Когда ты сердишься, ты весь, как на ладони. Прозрачен, как льдина…

— Ну вот, как всегда. — Виктор скривился, но покорно ушёл в другую комнату.

Мелкий белый песок, который привозили с речной поймы за несколько километров, сухо скрипел под ногами.

— Скоро, на следующей неделе, наверное, должны прислать корабль с криолитовым порошком, — произнёс Виктор, нарушив долгое молчание. — Вы за эти три месяца здорово поработали, превратили это место в настоящий городок. Вот только дороги ещё довести до ума…

Глория молчала, слушала Виктора и иногда кивала головой в знак согласия, она думала о чём-то своём, и взгляд её рассеянно скользил по окнам лабораторного комплекса, по деревьям вдоль дорожки парка, по лицам редких прохожих, ни на чём конкретно не останавливаясь.

Комплекс исследовательского центра состоял из трёх зданий, два из которых соединялись переходом с окнами в полный рост. Третье здание появилось за два последних месяца и стояло немного в стороне. От леса, буквально ещё три месяца назад стоявшего плотной непреодолимой стеной, остались немногие деревья. Джунгли превратились в парковую зону, а здания центра соединяли дорожки. Здесь же, совсем рядом с лесом, среди деревьев построили городок из нескольких десятков коттеджей: в них жили строители, рабочие, жители нового города, гости. Персонал комплекса, все его биологи, инженеры и исследователи, жили отдельно от остальных. Их в шутку уже окрестили «элитой» и в этом была своя правда. Кроме отдельного жилья, эти люди имели неприкосновенность со стороны всех комитетов, а также массу различных льгот и поблажек. И к тому же личное Императорское влияние…

— А как ко всем этим переменам относится местное население? Ты же говорила, что здесь закрытая зона… — Виктор шёл чуть впереди, опережая Глорию на шаг.

— Это долгая история, — Она вздохнула, глядя под ноги. — Только приняли на Совете решение о Зоне, как тут же объявилось столько различных представителей из стольких комитетов. — Глория улыбнулась грустно и беспомощно, подняв глаза и встретив взгляд Виктора, как будто здесь была и её вина. — Комитет по экологическим проблемам… Комитет по антропологии и проблемам естественного обитания… И ещё какие-то, я всех и не помню! Собрали целую комиссию, и все вместе решили, что уровень жизни гриффитов не соответствует общему стандарту проживания. Только «пришельцы» в состоянии помочь им достичь цивилизованности. Поэтому здесь и строят новый город со школой, с интернатами. Есть идея открыть несколько предприятий по переработке сырья: древесина, руда… Пищевые комбинаты. Все они дадут работу каждому, кто хочет… А там, чуть восточнее, — Глория глянула влево пристальным, долгим взглядом, будто хотела разглядеть что-то за деревьями, — там строится космодром, собрались открывать Космопорт, организовать при нём эмиграционную службу.

Виктор, остановившись резко, как от толчка в грудь, развернулся на месте и посмотрел на Глорию каким-то непонимающим и от того немного отсутствующим взглядом. Смотрел и слушал, не перебивая, весь этот рассказ, дикий в своей идее, оторванный от этого мира, стоящего на уровне каменного века — не выше!

— Чем больше я тебя слушаю, тем больше мне кажется, что во всех этих комитетах сидят одни придурки, — Он втянул воздух сквозь зубы, вскинул голову, глянув в небо, и решительно произнёс: — Скорей бы домой! На Ниобе не видно всего этого маразма! Ведь надо же, что придумали все эти комитетчики!.. Без согласия местного населения, мы, пришельцы, не имеем никакого права даже на проведение опытов с флорой и фауной новой планеты. Какой же тут город может быть? Какой космодром? Чем они все думают? Хотел бы я знать, что у них вместо мозгов?

Да ведь что главное, они же ещё и прикрываются добрыми побуждениями! Что всё это лишь в заботе о самих гриффитах!.. А их самих кто-нибудь спрашивал?.. Вас, вот, кто-нибудь спрашивал? Тебя, Гаргату? Других гриффитов?

— Мы — все гриффиты из персонала — подавали жалобу и просьбу с утверждением первоначального решения Совета по вопросам внедрения. Насчёт закрытой зоны. Здесь и вправду никто не должен жить. Никто, кроме лаборантов и биологов, — Глория говорила быстрым срывающимся голосом, в котором улавливались нотки оправдания. К тому же чувствовалось, что она ещё и нервничает. — Знаешь, мне постоянно кажется, что мы все очень мало делаем в попытке изменить решение комиссии, — она замолчала, шагнула вперёд, оставив Виктора за спиной. Тот, растерянно моргнув, развернулся и бросился за ней вдогонку. Их разделяло не больше метра, когда Глория снова заговорила, будто точно знала, что Виктор её слышит: — Сейчас лучше всего оставить всё, как есть. Зря мы вмешиваемся в течение жизни, в саму природу. Здесь, в нашем мире, где всё всегда шло своим чередом, скоро изменится всё это, — Она огляделась, нервно вскинув руки, и прибавила шаг, — оно станет неузнаваемым. Изменится всё: люди, деревья, воздух, сам лес, наконец, сами джунгли…

Кто из нас знает, в какую сторону? Может, эта встреча с вами была предопределена свыше? Откуда мы все можем знать, правда?

Виктор стремительно догнал её, схватил за руку, одним рывком развернул лицом к себе и, ни слова не говоря, обнял.

— Через три часа я уезжаю, давай в оставшееся время не будем говорить о неприятном?

Глория кивнула в ответ, не поднимая головы, а потом очень тихо прошептала, уткнувшись лицом Виктору в плечо:

— Я беременна…

Голос её был невнятным, да и Виктор при этих словах даже не вздрогнул, и Глория повторила снова, уже громче:

— Вик, ты слышишь? У меня будет ребёнок…

Его руки, такие сильные, приносящие всегда только уверенность и защиту, стали как будто невесомыми. Он сам будто исчез куда-то разом в один миг. Глория даже перестала чувствовать не только его прикосновения, но и мысли.

— Как?? — Он качнулся назад на подкосившихся ногах, но всё же устоял, сделав над собой усилие. — Как же так?

Глория смотрела ему в лицо снизу, его бледность немного даже испугала её.

— Уже второй месяц пошёл…

Виктор был в шоке: это известие просто выбило его из колеи, но всё же попытался улыбнуться, понимая, что выглядит не самым лучшим образом.

— Я сделала это искусственно… Малыш из пробирки! Мэри Пауэлс сказала, что на Сионе — она сама сионийка — это частое явление, — Глория говорила быстро, сбивчиво, боясь, что Виктор остановит её на полуслове, перебьёт, не даст договорить. — У нас в лаборатории, в банке данных, есть все анализы на каждого приезжего из рабочего персонала. А Мэри — заведующая банком… Она помогла мне с разрешением…

— Нет, не это!.. — Виктор отшатнулся, отступил на шаг, отвернулся, скрывая лицо. Какое-то время он молчал, устало ссутулясь, засунув руки в боковые карманы брюк. А Глория смотрела на него, не мигая и почти не дыша, боясь пропустить его ответные слова, увидеть реакцию на услышанное. Она попыталась «услышать» его мысли, узнать, что он думает, но в голове не появлялось ничего дельного, связного — одни малопонятные обрывки мыслей… Бесполезное дело, что-то пытаться понять! Виктор и сам не знал, что и думать!

— А как же генетическая несовместимость? — хрипло прошептал он, глянув на Глорию через плечо.

— Да, об этом в первую очередь я и хотела рассказать тебе, — ответила она, с трудом выдержав его взгляд. — Я и не знаю даже, с чего начинать? Как рассказать всё попонятнее?

Она стояла, склонив голову и стиснув руки, покусывала костяшки пальцев. И Виктор, глядя на неё, понял: боится! Глория и правду боялась чего-то. Ответных слов? Неизвестных последствий?

Он стоял, не шевелясь и понимая только одно: поможет ей только искренний рассказ. Вдвоём, вместе, они справятся со всеми неприятностями. Вот только молчание и вид Глории с каждой минутой пугали Виктора всё больше своей недосказанностью, тяжестью того груза, что лежал теперь на плечах Глории, давил на нее неотвратимо… «Какая же она маленькая!!!»

— Ну? — выдохнул Виктор, наконец, зная, что только своей решительностью и настойчивостью сможет придать ей сил, заставить её говорить.

— Помнишь, как-то я говорила про то, что смогла вывести новый вид орхидей, — начала Глория откуда-то издалека о том, чего Виктор совсем не ожидал услышать. Он чуть качнулся вперёд с пяток на носочки, вскинул голову, хватанув воздух губами: вот-вот заговорит, перебьёт с таким трудом начатый рассказ. Но Глория остановила его еле заметным взмахом раскрытой ладони. Голос её стал твёрже, сильнее. — Нет, подожди! Выслушай меня с начала и до конца! Я смогла скрестить такие растения, которые несовместимы генетически. Раньше это было невозможно. И полученный гибрид вполне жизнеспособен. — Глория чуть перевела дух, — Я не знаю, как мне это удалось! Наверное, Гаргата права: дилетантам везёт… Иногда. Может, это какая-то доля процента, если говорить о теории вероятности. Свет видит! Я вычленяла несхожие части из цепочек ДНК, изучала хромосомы… Да я и сама мало что в этом понимаю! — воскликнула она в отчаянии, с мольбой глядя на Виктора. — Мне просто повезло! Моими руками правила судьба! Все, кто знает об этом случае, удивляется до сих пор. Им занимается теперь весь отдел… Вик, я сделала открытие, — Глория немного помолчала. — И я… я поторопилась воспользоваться им, — Глория опустила голову, закрыв лицо руками, всё тело её дрожало, как от рыданий, но голос при этом оставался твёрдым. — Я повторила весь этот опыт в той же последовательности, но с нашими половыми клетками. Даже первые две неудачи меня не остановили… Результат третьей пробы растёт у меня внутри…

Глория замолчала, не в состоянии больше продолжать свой рассказ, но рук с лица не убрала. Виктор неслышно подошёл к ней и молча, но ободряюще обнял за плечи.

— Ну и что? Что в этом такого страшного? — спросил он мягко и очень тихо. Глория подняла на него огромные, наполненные слезами глаза и, улыбнувшись всё той же виноватой улыбкой, прошептала:

— Прости меня, Вик, прости, если сможешь…

— О чём ты?!! — он коротко рассмеялся в ответ, коснувшись губами её волос у виска. — Какие там «прости»? Хватит!

— Я не сказала тебе обо всём раньше, — продолжала Глория. — Не спросила твоего согласия… Сама по себе… Как ополоумевшая, вцепилась в эту идею… Ничего перед собой не видя… И вообще, как это всё глупо, по-детски… — Она ткнулась лбом Виктору в плечо, ещё раз и ещё, как будто пыталась разбить себе голову. Он отстранил от себя девушку, придерживая одной рукой, а другой — стал вытирать слёзы с её лица. Глория стояла, покорная и слабая, казалось, она разом лишилась сил и стояла на ногах только благодаря его поддержке. — Но это ещё не всё, совсем не всё, — прошептала Глория, не открывая глаз. — Я даже боюсь представить, какого монстра я, возможно, вынашиваю внутри себя…

Рука Виктора, придерживающая её за плечо, при этих словах сжалась, стиснула до боли в костях — Глория невольно застонала, открыв глаза, и встретила, — как холодом обожглась — синеву его пронзительного, наполненного болью взгляда.

— Прости, Вик… — вырвалось само собой.

Виктор, опомнившись, убрал руку, но не отстранился, просто прижался к ней всем телом, положив подбородок ей на плечо. Глория ощущала немое отчаяние и тупую непроходящую боль в этом его движении, в самом прикосновении, в его взгляде, глядящем куда-то за спину, в пустоту, но при этом таком осязаемо холодном и опустошённом. Но и не говорить она не могла, хотя последние слова были самыми трудными и жёсткими для обоих:

— Я не делала себе ультрадиагностику: почему-то боюсь этого, — Глория зябко повела плечами. — Чувствую, что будет мальчик. Другого мне и не надо. Я согласна на урода и на чудовище, — Виктор не шелохнулся, он как будто даже дышать перестал. — Хотя, если б он развивался с отклонениями, моё тело не дало бы ему родиться. Он рассосался бы в первый же месяц или произошёл бы выкидыш… — Глория говорила об этом просто, как о чём-то уже давно решённом или привычном для её понимания. — Да, это мутант… И это моя вина! Моя вина во всём, но я так решила… Конечно, всё может отразиться только на умственных способностях, при благополучном исходе. Я не прошу тебя ни о чём, Вик! Ты уедешь почти за два месяца до его рождения. Хотя… Нет! — Глория, вспомнив о чём-то, резко дёрнулась всем телом. — У меня будет одна маленькая просьба к тебе, Вик… Выбери ему имя!

Виктор отшатнулся, с ужасом посмотрел на Глорию:

— По-моему, у тебя тихое помешательство. Это какой-то тихий бред…

— Когда ты уедешь, я буду вспоминать о тебе, глядя на нашего с тобой малыша, — продолжала Глория с какой-то странной неподвижной улыбкой на губах. — Только выбери ему имя сам…

— Опомнись! — крикнул вдруг Виктор, встряхивая девушку за плечи.

— У нас такая традиция: отец даёт имя сыну, а мать — дочери… — прошептала Глория, так, будто и не слышала его крика.

— Да замолчи же ты! — Он снова её встряхнул, заставляя замолчать, а потом прижал к себе, к груди, со всей силы, будто боясь отдать кому-то своё самое дорогое в мире сокровище. Глория молчала, даже не шевелилась, и он не сразу понял, что она плачет. Понял только, когда что-то горячее капнуло ему на грудь между ключицами и, обжигая, скользнуло вниз, за ворот рубашки.

— Я боюсь, Вик, боюсь того, что будет, — прошептала Глория сквозь слёзы. Она говорила что-то ещё, но он ничего не понимал из-за рыданий, срывающих её голос. И сам говорил какую-то малопонятную чепуху в ответ, одновременно гладя Глорию по голове, по плечам, по спине, с единственной мыслью: успокоить.

Криолитовое покрытие, отсвечивающее фиолетово-чёрным, пружинило под ногами. Здание Космопорта приближалось с каждым шагом, нарастало огромной, заслоняющей свет громадой. Оно ещё строилось — куча техники, стройматериалов, людей в спецодежде — и при этом было самым высоким зданием на планете. «Просторный зал ожидания, эскалаторные дорожки, бар, игорный зал и ресторан. Гостиница со всеми удобствами здесь же! И всё в одном комплексе, под одной крышей!» Так описывали его в рекламных проспектах эмиграционной службы.

Отъезжающих было немного, а провожающих и того меньше. Среди всей этой небольшой кучки отбывающих домой мало кто обращал внимание на троих, стоявших в стороне от всех. Молодой человек в форме пилота гражданских сил и с ним две девушки. Одна из них — черноволосая, маленькая ростом и подетски хрупкая — бережно поддерживала другую под руку. Вторая — в длинном плаще из необычной струящейся ткани, скрывающем большой живот.

— Пойду, отмечу билеты в кассе, — произнёс Виктор, взглядом окинув площадку, ярко освещённую полуденным солнцем. Далеко впереди, на стартовой площадке, слепил глаза ярким металлом космический челнок.

Пока ещё первый и единственный на этом Космопорте. Он совмещал в себе функции грузоперевозчика и пассажирского корабля: вокруг него суетились люди, — крошечные фигурки по сравнению с этой сложной конструкцией — управляли роботами-погрузчиками: следили за погрузкой корабля. Во всей этой суете чувствовалась жизнь, движение. Здесь же, у ряда турникетов, которые должны были отделить провожающих от пассажиров, всё казалось застывшим, как во сне. Люди стояли неподвижно, разговаривали шёпотом. Высокие деревья метрах в пятнадцати, отделённые невысокой металлической оградкой, тоже были неподвижны, как нарисованная декорация. Ни шелеста листьев, ни скрипа! Даже пения птиц не слышно…

В этой тишине звук шагов, почти полностью гасимый криолитом, показался неожиданно громким. Все люди разом повернули головы в сторону Виктора, тот шел, по-военному печатая шаг, расправив плечи и подняв голову. Эта привычка недавнего военного выдавала в нём человека решительного, уверенного в себе. Глория и Гаргата тоже провожали его глазами до тех пор, пока Виктор не скрылся в тени здания.

— Что в нём такого, чего нет в наших, в гриффитах? — В голосе Гаргаты почувствовалось тщательно скрываемое отчаяние.

— Гаргата, — позвала с мольбой Глория, — не начинай всё сначала. Ведь мы же уже всё решили.

— Да-да, извини, — Гаргата потрепала подругу по плечу обнадёживающим и успокаивающим жестом. — Просто я до последнего не могла поверить, что ты решишься на переезд… На Ниобу! Там же совершенно другой мир… Не знакомый нам…

— Ничего, — Глория решительно вскинула голову и чуть сузила глаза с упрямой улыбкой на губах. — Мы с Виктором решили: как только я соскучусь по дому, мы тут же вернёмся. Сразу же…

— А как же ребёночек? — Гаргата осторожно коснулась её живота. — Не лучше бы было дождаться, пока он родится? Осталось-то чуть больше месяца, а так, в дорогу, может быть опасно.

— Нет. Я обследовалась вчера, и мне дали разрешение на перелёт. Гаргата, ты просто ищешь повод задержать меня здесь, — Глория невольно улыбнулась. Всё те же слова и отговорки, всё повторялось по одному и тому же сценарию, но сейчас это вызывало лишь улыбку.

— Пойми меня, пожалуйста, — заговорила Глория после минутного молчания. — Из-за меня Виктору пришлось задержаться здесь почти на месяц. Он больше двух лет дома не был. А тут все эти бумаги, разрешения… Сама понимаешь… Если бы не моё положение… Только из-за нашей с ним свадьбы… А он ещё хотел познакомить меня со своими родителями. Они же ничего — совершенно ничего! — не знают обо мне. Ни про меня, ни про нашего с ним ребёнка.

Упоминание о родителях, видимо, вызвало у Глории неприятные воспоминания: она вдруг как-то помрачнела и отвернулась, пряча взгляд.

— Как приедешь, дай знак, — перевела разговор на другую тему Гаргата. Она догадалась, о чём думала сейчас Глория: о той катастрофе с родителями, о их гибели. Такой судьбы и врагу не пожелаешь, а тут лучшая подруга…

Они обе молчали несколько минут, думали каждая о своём.

— Да, обязательно, — Глория как-то рассеянно кивнула головой в ответ. — Обязательно сообщу о себе, о нас, точнее, — они обе вместе улыбнулись над этой поправкой, и Глория с той же улыбкой добавила: — Если на Ниобе будет интересно, обязательно приглашу тебя в гости.

— Но если не понравится, всегда жду назад, — подхватила Гаргата с ответной улыбкой на лице.

Виктор появился совсем неожиданно, подошёл тихо откуда-то со стороны, и в этот момент над площадкой зазвенел приглашающий женский голос, умело синтезированный компьютером:

— Объявляется посадка на борт номер… по маршруту Гриффит — Ниоба!

Все вокруг зашевелились: людские голоса, птичий гомон за оградой, даже ветерок почувствовался на лицах, прохладный и ласковый, — всё неожиданно ожило!

— Пора! — сказал Виктор и перевёл взгляд сначала на Глорию, потом на Гаргату и снова посмотрел в сторону площадки.

— Над твоим опытом сейчас весь отдел работает, — заговорила вдруг Гаргата торопливо и сбивчиво, — доводят до ума, копают новые доказательства… Но главное-то доказательство тут, с тобой уезжает, — Она положила ладонь Глории на живот, младенец ощутимо толкнулся. — Наделает он ещё хлопот в научном мире, всем: и нам, и вам!..

«Здравствуй, Гаргата!

Мои лучшие пожелания из Ниобаты, столицы нашей Ниобы! Пишу письмо только со стереосопровождением, без видеокартинки. До сих пор никак не могу научиться разбираться во всех этих системах. Когда Вика нет, даже сама боюсь подходить к домашнему управляющему: вдруг сделаю что-нибудь не так. Зато Джейк у меня — только держись! Очень любит всю эту технику. Вот уже месяц, как научился ползать, и я устала оттаскивать его от компьютера. Это ужас какой-то!

Они с Виком очень похожи и не только внешне, у них одна общая тяга ко всякого рода механизмам. Виктор смеётся, а мне — хоть плачь! Ходи и гляди, чтоб это чадо не включило ненароком кухонный комбайн или уборочную машину. Ну, ладно, хватит о моих мужичках!..

Что-то ты ничего не рассказываешь о новом городе, я слышала, что его назвали Чайна-Фло? Что нового вообще? Как там? Как с программой общего заселения? Ты писала в прошлый раз, что все местные племена ушли подальше в джунгли, это осложнит изучение их жизни. Да, кажется, я уже начинаю скучать по той работе, и по тем людям… Здесь ритм жизни совсем другой, новые лица, новые знакомые. Я устаю от такого количества людей и техники вокруг.

Хотя, нет! Я не хочу жаловаться! Просто я соскучилась здесь: Вика нет уже почти две недели, он на Сионе, выполняет какие-то перевозки, и вернётся нескоро. Так что мы с Джейком сейчас одни. И вместе с ним ждём тебя в гости. Ведь ты же обещала приехать ещё в прошлом письме!

Поэтому ответа ждать не буду, жду тебя саму. Ни одно письмо так не радует, как твой приезд. Имей это в виду! До встречи! До скорой — подчёркиваю! — встречи!

Р. S. Я получила уже второе приглашение на конференцию, но без твоей помощи ничего не смогу сделать. Правда, от ничегонеделанья я перечитала уже порядочную гору нужной литературы, вот только посоветоваться не с кем…

Твоя Глория.»