Возрожденный молнией

Глава 13. Встреча с детективом

— Ну, что трясёшься от страха? — подмигнул мне Сэм.

— Нет. Уже нет, — честно ответил я.

В тот день, когда я показал Сэму первую статью о моих мучениях в Синг-синг, мне реально было страшно. Я ощущал себя первокурсником, который пришёл на экзамен к строгому профессору. Оказалось дьявольски трудно печатать на машинке. Я перепортил кучу бумаги, прежде чем понял, что надо делать это без единой ошибки — иначе весь лист уходил в корзину. И не тянуться к тому месту, где должна быть клавиша бэкспейс — стереть символ. Кроме того, я должен был уложиться ровно в то количество знаков, которое отведено под статью. Не больше, не меньше. Ни на один символ. В редакции, конечно, имелись машинистки, которые могли перепечатать мой текст. Но я — дитя 21-го века, уже не мог так долго писать столько авторучкой.

И чего я никак не мог понять, как мой мозг преобразовывал русский текст в английский? И вообще, на каком языке я думал? На родном русском или всё-таки на английском? Яркая картинка в голове о моих страданиях на электрическом стуле, когда с ужасом ждал, как палач опустит рычаг, тускнела, бледнела, теряла краски, когда переходила в корявые буквы, вдавленные в желтоватую бумагу.

Но всё прошло благополучно. Моя статья на первой полосе вызвала, если не эффект разорвавшейся бомбы — мать твою, какой затёртый штамп, то во всяком случае подняла тираж газеты процентов на двадцать. Так сказал Сэм. Со своей обычной кривой ухмылкой, но в его глазах я заметил удовлетворение, радость от того, что он не ошибся во мне.

А теперь мы стояли с главредом "Пронырой" Сэмом на каменном балконе, нависавшим над пресс-центром или типографией, которая располагалась в подвале здания редакции. С грохотом курьерского поезда работали массивные офсетные машины. Они казались такими древними, словно я попал не в 50-е годы прошлого века, а в эпоху Гуттенберга. Яркий отсвет плясал на ритмично двигающихся стальных шатунах. Наборщики в синих комбинезонах и замызганных рубашках с засученными рукавами деловито трудились рядом, крутили рычаги. А по транспортёру текла река из только что отпечатанных номеров. И в воздухе разливался тяжёлый, но такой пьянящий запах сногсшибательных сенсаций — густо замешанная смесь типографской краски, машинного масла и свинца.

Шокирующие подробности моей казни всколыхнули общественность. Даже зашла речь о нарушении восьмой поправки к священному своду правил жизни любого американца — конституции, где говорилось о запрете на необычные и жестокие наказания. Разумеется, я понимал, что ничем эти дебаты не кончатся. Как "поджаривали" преступников на электрическом стуле, так и будут это делать. Но эти разговоры добавляли мне очки, по крайней мере, моя популярность не убывала. И я мог надеяться, что меня не забудут завтра или послезавтра. Но через пару недель интерес точно начнёт падать. И я вновь мысленно возвращался к сенсационному компромату, который собирал Стэнли на компанию Джонса. Но попытки встретиться с детективом Раймондом Кларком, который мог что-то знать об этом, ничем не заканчивались. Он постоянно находил предлог отказаться от встречи. Но сегодня почему-то позвонил и сам предложил прийти к нему домой. Это застало меня врасплох — у меня были отличные планы на вечер. Хотел пойти в Лиз в ночной клуб, послушать Билли Холидей. А вместо этого нужно было тащиться в Бронкс, где жил Кларк.

— Ну что, отметим выход очередной сенсации? — прервал мои невесёлые размышления Сэм.

— Нет, у меня дела, Сэм.

— А-а-а, — протянул он с сальной ухмылкой, видно решил, что я намылился куда-то развлечься. — Ну, давай-давай, — он похлопал меня по плечу и направился к выходу.

А я тяжело вздохнул и поплёлся за ним.

Когда вышел из редакции, уже почти стемнело. Бледный серп месяца цеплялся за рванные седые облака. В сиреневых сумерках рисовались громады домов с неоновой рекламой. И, как свет маяка в ночи, на фронтоне сияло название, набранное готическим шрифтом — "Новое время". Неприятно похолодало, пришлось поднять воротник пиджака, и я сильно пожалел, что не надел свой шикарный тренчкот, который недавно купил. Точь-в-точь такой, как был у "Проныры" Сэма и Хэмфри Богарта в его лучшем фильме "Касабланка".

Великий Bogie и сделал популярным этот вид плаща, который шили из кожи или хлопка с водонепроницаемой пропиткой (как и был у Bogie). Ни один мужчина не мог устоять от соблазна, если после примерки в магазине ему говорили: в этом тренчкоте вы — вылитый Хэмфри Богарт. Но в 21-м веке такой вид плаща на мужчине смотрелся нелепо, а здесь это был шик. Двубортный, с широким отложным воротником и погонами, что навевало мысли о недавно закончившейся войне. Так вот как раз свой тренч я и не надел, решив, что достаточно летнего костюма и рубашки в клетку. Мы же собирались с Лиз в ночной клуб, послушать джаз. Погода стояла очень тёплая, но только днём, а вечером ветер пронизывал насквозь. Впрочем, может быть, я просто сильно нервничал.

Я решил доехать до дома Кларка на такси. Добираться в незнакомое место на собственном авто, не хотелось. И по стародавней репортёрской привычке, которую я взял с собой в это время, не указал таксисту реальный адрес, а попросил остановить машину за квартал от места, где жил Кларк. И когда вылез, зябко поёжился, скорее от какого-то нехорошего предчувствия, чем от холода.

По обеим сторонам улицы в тусклом свете фонарей тонули невысокие дома, перемежавшиеся магазинчиками с закрытыми жалюзи витринами. Ветер гнал обрывки газет по неровным плитам широкого тротуара. Распотрошённый "понтиак" с поднятым капотом и снятыми колёсами, и вовсе заставил напрячься так, что теперь я старался обходить стороной редких прохожих, особенно если шли они группками по двое-трое. И отдалённый звук полицейских сирен вовсе не уменьшал моего беспокойства. Револьвер я вытащил из наплечной кобуры, проверил барабан и, поставив на предохранитель, переложил в карман.

Свернув в подворотню, я очутился в квадратном дворе, куда выходили окна пятиэтажного дома с ярусами обветшалых пожарных лестниц, бросающих причудливые тени на серые стены. В подъезде пахло объедками и кошачьей мочой. Я поднялся по лестнице мимо расписанных граффити стен на третий этаж, и нашёл дверь с покосившейся табличкой "307". Постучал, но в ответ услышал лишь гулкую тишину. Стараясь унять раздражение, постучал кулаком ещё сильнее, заставив дрожать хлипкую дверь.

Обернувшись на душераздирающий скрип у себя за спиной, я выхватил револьвер. Почти весь дверной проём квартиры напротив занимала полная немолодая женщина. Несмотря на грязный бесформенный халат, мочки её ушей украшали огромные серьги из фальшивого жемчуга. Она с подозрением оглядывала меня, и в её руке тоже поблескивал маленький пистолет. Двадцать второго калибра, насколько я смог понять.

— Леди, вы не знаете, где может быть Раймонд Кларк? — спросил я, как можно спокойней.

— А вы кто? — хрипло прогудела она, буравя меня взглядом тёмных круглых глаз.

— Я его друг, Кристофер Стэнли.

— Вижу, — через паузу проронила она. — Он в баре "Янкиз". На Ривер авеню.

Дверь захлопнулась с таким грохотом, что отвалился и рассыпался на полу кусок штукатурки. А я матерно выругался. Сукин сын! Не мог сразу сообщить, чтобы я пришёл туда? Или может быть это ловушка? Проклятье!

Когда я спустился вниз, меня вдруг охватило какое-то странное беспокойство, которое я никак не мог унять. Что это? Интуиция, предчувствие? Медленно прошёлся по тротуару, поглядывая в витрины. Наклонившись, чтобы якобы завязать шнурок, я вытащил зеркальце, которое носил с собой. Да, именно это в двенадцать часов ночи должен был делать тот джентльмен в неприметном тёмном костюме и шляпе. А именно — внимательно рассматривать обклеенный ветхими объявлениями почтовый ящик. Убивать меня он явно не собирался, иначе сделал бы это в два счета. И также знал, куда я направлялся — вряд ли соседка моего друга Кларка умела держать язык за зубами. Но водить за собой "хвост" мне было просто противно.

Я выпрямился, стукнул себя по лбу, будто что-то вспомнил важное и через полсотни шагов нырнул во вход в метро "Стадион "Янкиз". Быстро миновав турникет, остановился на платформе. Снял пиджак, аккуратно завернул в него кобуру и засучил рукава клетчатой рубашки. И не таясь, перешёл на платформу в обратном направлении. Пассажиров было немного. Худая с осанкой аристократки леди в платье мышиного цвета. Высокий сутулый работяга в линялых брюках и грязной тёмно-синей рубашке. Да парочка подростков — тощий паренёк в синих джинсах и красной нейлоновой куртке-бомбере, уже, правда, перепачканной машинным маслом. И девушка в платье-халате цыплячьего цвета и с двумя рядами пуговиц на груди.

Держа перед собой свёрнутый пиджак, я деловито прошёл мимо них и спрыгнул с платформы — благо в нью-йоркском метро она совсем невысока. Перемахнув на другую сторону, где рядом с названием "161st Street Yankee Stadium Station" находилась дверь в служебные помещения, я толкнул её, и на моё счастье она оказалась не запертой. Хлюпая по вонючей жиже, я пробежал по длинному туннелю и выбрался в каменный колодец, ограниченный кирпичными стенами домов с вездесущими ярусами пожарных лестниц. Где-то в окнах горел свет, кто-то громко ругался — визгливый женский голос изредка прерывался мужским баритоном.

Осмотревшись вокруг, я обнаружил кучу сколоченных из необструганных досок ящиков. Поставил их друг на друга и перебрался на пожарную лестницу первого этажа. Аккуратно переставляя ноги по прогибающимся ржавым ступенькам, начал подниматься. На предпоследнем этаже сквозь окно заметил голого по пояс толстяка, развалившегося в деревянном кресле перед крошечным допотопным телеящиком, показывавшим уже только серо-белые помехи. Дверь на балкон была полуоткрыта, так что я без проблем проскользнул внутрь.

— Хррр! Хррр! — хозяин пошевелился, заставив меня замереть на месте, но потом сладко почмокав толстыми губами, вновь захрапел.

Стараясь не опьянеть от тяжёлого хмельного духа, уже не таясь, я пересёк комнату, большая часть которой служила складом для кучи пустых или полных бутылок бурбона. Впрочем, даже, если бы пузан очнулся, наверняка, принял бы меня за призрака из собственного пьяного кошмара. В прихожей обнаружил на вбитом в стену крючке точно такой тренч, как был у меня. Впрочем, явно размер бы мне не подошёл. Но я усмехнулся, представив, как нелепо толстяк смотрелся в нем. Осторожно приоткрыв дверь, я выглянул и обнаружив, что лестница пуста, быстро спустился вниз.

Проделав всё это, как заправский шпион или подпольщик, я оказался на 161-й улице и через полсотни шагов, свернув на Ривер авеню, стоял уже у входа спорт-бара "Янкиз". Звякнул колокольчик и я окунулся в тяжёлую атмосферу, сотканную из сигаретного дыма и алкоголя. Но помещение оказалось уютным: стены украшали постеры с групповыми и одиночными портретами игроков команды "Янкиз". И конечно, на самом видном месте висел шикарный плакат с замершим в эффектной позе лучшим игроком "Янкиз" — Люком Стоуном.

В углу красовалась блестящая оранжево-жёлтая арка "джук-бокса" — музыкального автомата. Длинная барная стойка, высокие табуреты с сидениями, обшитыми кожей. И, конечно, огромная батарея квадратных бутылок в несколько рядов за спиной полноватого темноволосого бармена в белой рубашке и фартуке. В основном бурбон, американцы его любят, а я его терпеть не мог из-за грубого резкого вкуса.

— Виски, — я показал бармену два пальца, столько надо налить. — Ирландский.

— Разумеется, мистер Стэнли, — бармен было само дружелюбие. — Со льдом?

Я кивнул и огляделся, только сейчас с досадой осознав, что совершенно не представляю, как выглядит Раймонд Кларк. Я слышал его голос по телефону, думал, что увижу в его собственной квартире. Но здесь, в баре, где был впервые, понять, кто из посетителей — бывший детектив, я не мог. Посетителей, правда, было совсем немного. Но сидели они зачастую по двое-трое, а я пытался найти одинокого посетителя.

Бармен вытащил из-под прилавка бутылку "Джемесон", налил янтарного пойла и, бросив туда пару кубиков льда, ловко подтолкнул ко мне. Пригубив, я обвёл зал взглядом, пытаясь привлечь на помощь всю свою интуицию, чтобы понять, где же сидит мой друг.

— Вас ждут, мистер Стэнли, — бармен, едва заметно улыбнувшись, помог мне разрешить мою проблему.

Ага, только этот мужчина мог быть Раймондом Кларком. Сильно за пятьдесят, обрюзгший, в мешковатом видавшим виды пиджаке. И я уверенно направился к нему. Присел за столик.

— How do you do? (Как дела?) — спросил я.

— All Right, — отозвался он, что явно не соответствовало состоянию собеседника. — Что ты хотел от меня, Крис?

Да, вблизи он выглядел ещё хуже. Мешки под глазами свидетельствовали о больших проблемах с алкоголем. Поредевшие волосы, зачёсанные назад, открывали высокий лоб, изрезанный глубокими морщинами. Лицо помятое, плохо выбритое.

— Ты знаешь сам, Рэй. Мне нужны материалы, которые я собирал. О Джонсе.

— У меня их нет, — Кларк тяжело покачал головой, откинулся назад, изучая меня на удивление ясными умными глазами цвета ореха.

— Но может быть, ты знаешь, где они могут быть? — я замялся. — После того, как меня поджарили на "Старине Спарки" я много подзабыл.

— Ну да, это понятно. Впрочем… — он наклонился так близко, что я хорошо разглядел паутинку красных жилок, проступавших на его дряблых щеках. — Я сомневаюсь, что тебя реально хотели казнить.

— Ты что, Рэй, не читал мою статью? В "Новом времени"?

— Читал, — он зловеще сузил глаза. — Но даже, если то, что там написано, хотя бы наполовину правда, ни один человек такое выдержать не мог. Вот и всё, Крис.

— Это правда на сто процентов! И я ничего не преувеличил. Ничего. Да и что ты думаешь, я бы это придумал? Зачем? Чушь.

— Затем, что тебе просто "промыли мозги", — обронил он так тихо, что я едва услышал за гремящей в баре музыкой. Кто-то из посетителей поставил кантри-хит "Any Time" сладкоголосого Эдди Фишера.

— Кто промыл?

Он не ответил, вытащил из пиджака сигару и роскошную, "одетую" в светло-коричневую кожу, зажигалку Zippo, что сказало мне — детектив Кларк знавал и лучшие времена. Откусив кончик сигары, сунул в рот и долго, с удовольствием прикуривал. Выпустив ароматный дым, повисший синеватым облачком, наконец, ответил:

— "Компания".

"Компания" на слэнге означала ЦРУ.

— Почему ты так решил, Рэй? И зачем это им надо?

— Они как раз испробовали на тебе методы, о которых ты собирал материалы. Ты не представляешь, что это за силы, Крис. И лучше тебе об этом не вспоминать, — он вытащил сигару, наклонился ко мне совсем близко: — Они уже всё подготовили для этого проекта. А там будет такое…. У-у-у. Методы Советов и близко не лежали. Пытки, издевательства, в общем…

Эх, старина Кларк, я отлично понял, о чем он сказал сейчас. В 1953-м в ЦРУ начали работу по проекту, который назвали "МК-Ультра". Жестокие опыты над зэками, психами и обычными пациентами, которые обращались с нервными болезными к врачам. Обращались, чтобы получить такие методы "лечения" своих недугов, которые делали их инвалидами, или того хуже — покойниками. Сколько людей потеряли здоровье или погибли, в ЦРУ так и не признались.

Были задействованы несколько десятков лабораторий, вузов, и люди, работавшие в этом проекте, даже могли не знать, что цель его — "промывка мозгов", манипуляция сознанием. Людям с помощью наркотиков, пыткой электрошоком пытались стереть память, сделать из них идеальных убийц, о чем отлично было показано в фильме с Синатрой в главной роли — "Кандидат от Манчжурии". Или сверхлюдей, обладавших паранормальными способностями.

Я заинтересовался проектом "МК-Ультра", когда расследовал одно дело о сатанинском ритуале. ЦРУ-шники также использовали экстрасенсов, ясновидцев, колдунов. Мой друг, бывший полковник КГБ (впрочем, бывших не бывает), когда увидел материалы, которые я собрал, просто истёк слюной от зависти. Он и представить не мог, что американцы так далеко продвинулись в пытках и издевательствах над людьми.

И прямо сейчас, не сходя с этого места, я бы мог написать об этом статью для "Нового времени". Да нет, целый цикл статей. Но в ЦРУ, естественно, потребовали бы доказательства. А вот этого у меня как раз и не было. Не мог же я всерьёз сказать, что я-де московский журналист из 21-го века. И держал в руках копии этого дела, рассекреченного лишь в 70-х годах.

По сути, Кристофер Стэнли стал первой жертвой деятельности ЦРУ по уничтожению собственных граждан, чьи взгляды не совпадали с взглядами правительства. Американцы уничтожали американцев лишь потому, что они боялись, что Советы первыми освоят методику "промывки мозгов". Шла война с Кореей, американские солдаты попадали в плен, там их пытали, обрабатывали их так, что они признавались в том, что не совершали. И в Штатах боялись, что эти признания вызваны какой-то секретной методикой, которую освоили в КГБ.

Громкий звон колокольчика заставил меня вздрогнуть. Кто это так по-хозяйски ворвался сюда, в этот тихий уголок? Ага, сам капитан Роберт Рэндольф пожаловал. Что ему понадобилось ночью в этом баре?

— Ну ладно, мне пора, — вдруг засуетился Кларк.

Привстал и, тяжело навалившись на стол, приблизился к моему лицу:

— И мой совет, Крис, держись подальше от Антонелли. Он ещё тот мерзавец.

Я тяжело вздохнул и с досадой подумал, что потерял время и возможность приятно провести время с Лиз.

Кларк выпрямился и, широко улыбнувшись, пошёл навстречу Рэндольфу, который тоже открыл для него свои объятья. И на его лице образовалась довольная ухмылка. Как же мне хотелось стереть её хорошим ударом в челюсть. Подонок.

— Мой дорогой Рэй, — услышал я радостный возглас.

Чтобы не видеть, как обнимаются лучшие друзья, я отвёл глаза и вдруг заметил на столе белеющий кусочек бумаги. Там было написана всего одна фраза: "5th Avenue". Я лихорадочно вытащил карту города и… Бинго! По этому адресу действительно находилось отделение банка. Значит, Рей все-таки знал, куда Стэнли запрятал свои сокровища. Осталось только их забрать оттуда. Даже, если Стэнли и не слишком глубоко залез в секретные недра ЦРУ, по крайней мере, я смогу точно сказать, что у меня есть доказательства.

Когда Рэндольф и Кларк ушли, я подошёл к стойке, и только хотел попросить телефон, чтобы вызвать такси, как в голову ударила мысль. А кто приедет за мной? Если меня уже "пасут"? Останавливать жёлто-зелёный кэб на улице не хотелось тем более. Но к кому обратиться за помощью? Уж точно не к Лиз, которая, наверняка, спала сейчас сном младенца. Появление великого бейсболиста Люка Стоуна вызвало бы фурор в этом месте. Но нет, он такая величина, что грех обращаться к нему по пустякам. Оставался только Франко. Правда, я не представлял, в каком он сейчас состоянии после того, как его избил этот мерзавец Рэндольф.

— Ещё виски? — услужливо поинтересовался бармен.

— Да. И телефон, пожалуйста.

Номер долго не отвечал, длинные резкие гудки злили меня и выводили из состояния равновесия. Но тут, наконец, что-то щёлкнуло, послышался приятный женский голос. Затаив дыхание, я представился, и попросил позвать Франко. И о чудо, через пару минут, с радостью услышал его голос:

— Это ты Стэн? Что-то случилось? — бархатный баритон Антонелли прозвучал дружелюбно.

— Я сейчас в баре "Янкиз" на Ривер авеню, — прикрыв трубку ладонью, тихо сказал я. — Ты не мог бы подбросить меня домой?

— Конечно, — отозвался он, и даже не стал расспрашивать, с чего это вдруг в два часа ночи мне приспичило сделать из него персонального шофёра. — Буду минут через двадцать. Только жди меня на улице. В этом баре мне появляться нельзя. ОК?

Я успел прослушать целый ворох "джазовых стандартов" от мэтра Бинга Кросби до совсем юного Тони Беннета. Выпил с полдюжины стаканчиков с отличным ирландским виски. И только после этого расплатился с барменом, чтобы выползти, наконец, на свежий воздух. И крепкий алкоголь на голодный желудок сыграл со мной нехорошую шутку. Голова кружилась, и ощущал я себя слишком расслабленно и беспечно.

Кларк не сказал мне ничего интересного, но все же я понял, между компанией Ллойда Джонса и проектом ЦРУ существовала связь. Возможно, именно в лаборатории "Джонс и Джонс" создавался ЛСД и другие наркотики. И почему мне вообще было дело до всего этого? Всё очень просто. Проект "МК Ультра", пусть даже в самой зачаточной его стадии, был сенсацией такого уровня, от которой не отказался бы ни один журналист. Даже под страхом смерти и пыток. Меня охватило лихорадочное возбуждение, когда я представил собственную книгу — бестселлер в суперобложке о деятельности ЦРУ. Это стоило Пулитцеровской премии. И открывало бы мне дорогу в сенат, ну а там… Я уже представлял, как иду по Белому дому и слышу: "Добрый день, мистер президент". Я глупо захихикал.

И тут за углом послышался шелест шин подъезжающей машины, скрежет тормозов. И я направился туда. Тускло-жёлтый свет уличного фонаря обрисовал контуры массивного автомобиля — цвета "вороного крыла", обтекаемой формы "Кадиллак Клаб" с хромированными стрелами на бортах, переходящими в оскаленную пасть решётки радиатора. Да, именно на таком авто должен был ездить племянник босса мафиозного клана. Мафиози всегда предпочитали Кадиллаки, не потому, что это было престижно, просто эти машины имели прочный кузов и мощный мотор, что позволило бы легко уйти от любой погони.

Я проходил мимо подворотни, когда услышал странный звук. Рефлекторно обернулся и ноги примёрзли к асфальту. Из тьмы на меня неслись два сверкающих глаза, как у собаки Баскервилей. Прыжок. Кто-то набросился на меня, повалил на асфальт. В лицо ударило тяжёлое дыхание, закружилась голова от отвратительной вони, на лицо закапало что-то мерзкое. В голове помутилось, поплыли цветные круги, и я с ужасом прикрыл глаза, представляя, как острые клыки вонзятся мне в горло.

Один за другим сухо и резко прогремело два выстрела. Чудище обмякло, и я смог столкнуть его тушу с себя. Скуля и повизгивая, оно унеслось прочь, а я без сил распластался на асфальте.

— Вставай, — прямо перед моим носом оказалась рука в совершенно неуместной в этом месте элегантной кожаной перчатке.

Вернуться к содержанию