10

Весь путь до дома он проделал под неусыпным вниманием полицейского эскорта. А сколько еще агентов сновало в толпах на виадуках, скрывалось в мареве дождя, струйками стекавшего по прозрачным поверхностям!

Ни покоя, ни уединения больше не будет. Если только не бросить все к черту и не рассказать о том, что он на самом деле думает.

Придется поступить именно так, в противном случае они вскроют мне черепушку и выудят оттуда все, что я знаю. До сих пор, — размышлял Лангли, — мне очень даже успешно удавалось лицемерить и вводить в заблуждение. Это было совсем несложно. Он являлся продуктом совсем иной цивилизации, и ни один самый лучший современный психолог не мог толком интерпретировать нюансы его поведения. Кроме того, он всегда был хорошим игроком в покер.

Но кому открыться? Чантавару, Бранноху, Валти? Да и сам Сарис должен ли иметь право голоса? Очень может быть, что ему лгали все без исключения, вполне возможно, что во всех их увещеваниях не было ни слова правды. А может, стоит просто скрыть новые знания от всех власть имущих — сжечь Сариса лазерным лучом дотла и забыть обо всем? Но как осуществить даже такой вариант?

Лангли тряхнул головой. Нужно решать, и решать очень быстро. Если бы он только прочитал эти странно сложные книги, узнать бы хоть что-то, ровно настолько, чтобы по крайней мере прикинуть, кто из них заслуживает наибольшего доверия. С таким же успехом можно было бы погадать на картах Во всяком случае это было бы не более бессмысленно, чем слепое блуждание в потемках, которое, похоже, уготовила ему судьба.

Нет… теперь он должен полагаться только на самого себя, причем на всю оставшуюся жизнь.

Он вышел из флаера на уступ дворцовой башни, в которой расположились его апартаменты. (Только его. Теперь, без Джима и Боба, они были слишком просторны и пустынны.) Холл вывел его к гравишахте, и он взлетел на свой уровень. За ним следовали четыре охранника, которые казались какими-то неестественными в своих жестких боевых доспехах черного цвета. Хорошо хоть они останутся снаружи.

Лангли остановился перед входной дверью, чтобы та его просканировала.

— Сезам, откройся, — сказал он усталым голосом и вошел внутрь. Двери за его спиной сразу закрылись.

И тут, будто что-то взорвалось у него в голове, на какое-то время у него потемнело в глазах. Мрак отступил; не сходя с места, он пошатнулся, чувствуя, как по щекам стекают слезы.

— Пегги, — прошептал он.

Она приблизилась, передвигая длинные ноги все с той же грациозной неуклюжестью, которую он так хорошо помнил. Простенькое белое платье было перехвачено пояском на стройной талии, а рыжие волосы ниспадали на плечи. Зеленые большие глаза, мягкость в изгибах широкого рта, чуть-чуть вздернутый нос с россыпью веснушек. Подойдя совсем близко, она остановилась и преклонила перед ним колено. Он увидел, как по огненным волосам скользнул отблеск света.

Рука Лангли потянулась к ней, но, не дотронувшись, замерла в воздухе. Неожиданно его зубы начали выбивать дробь, а по коже пробежал холодок. Ничего не видя, он отвернулся от девушки.

Он бил кулаками по стене, едва касаясь поверхности, стараясь овладеть бушевавшими в нем силами и мышцами, готовыми разнести вдребезги весь мир. Казалось, прошла вечность, прежде чем он снова смог на нее смотреть. Она по-прежнему ждала.

— Ты не Пегги, — сказал он сквозь слезы. — Это не ты.

Она не понимала по-английски, но, видимо, уловила смысл его слов. Голос у нее был такой же низкий, как и у Пегги, но все же немного отличался.

— Сэр, меня зовут Марин. Лорд Браннох ду Кромбар послал меня к вам в качестве подарка. Я буду рада служить вам.

По крайней мере, — подумал Лангли, — у Бранноха хватило ума дать ей другое имя.

Галопирующее в грудной клетке сердце начало давать перебои, и он стал хвататься руками за воздух. Медленно и неуклюже он обернулся к роботу-слуге.

— Дай мне успокоительное, — произнес он чужим голосом. — Я хочу оставаться в сознании, но при этом быть спокойным.

Проглотив микстуру, Лангли почувствовал, как с глаз исчезает пелена. Руки покалывало от возвращающегося тепла. Сердце замедлило свой бег, легкие набрали воздух, по взмокшему телу пробежала дрожь, и он расслабился. Внутри царило равновесие, как если бы несчастье произошло давным-давно.

Он изучал девушку, и та застенчиво улыбнулась. Нет, это не Пегги. Лицо и фигура — да, но ни одна американка никогда бы не улыбнулась в такой манере, с таким особенным изгибом губ; он заметил, что она немного выше ростом и ее походка не такая, как у свободнорожденной, а голос…

— Откуда ты родом? — спросил он, слегка удивляясь ровности собственного голоса. — Расскажи мне о себе.

— Я рабыня восьмого класса, сэр, — с кротостью ответила она, впрочем, сама этого не сознавая. — Нас выращивают для приятного интеллектуального общения. Мне двадцать лет. Лорд Браннох выкупил меня несколько дней назад, осуществил хирургические изменения моего тела и соответствующее психокодирование и послал сюда в качестве подарка. Приказывайте, сэр.

— Все, что угодно, а?

— Да, сэр. — В ее глазах мелькнул легкий испуг. Должно быть, в центрах выращивания и обучения ходило немало историй о хозяевах садистах и извращенцах. Но ему понравилось, с каким вызовом она откинула голову.

— Не обращай внимания, — сказал Лангли. — Тебе не о чем беспокоиться. Ты вернешься к лорду Бранноху и передашь ему, что он просто-напросто лишился всех шансов на мое сотрудничество.

Она вспыхнула, на глаза навернулись слезы. По крайней мере у нее есть какое-то чувство гордости… что ж, Браннох, конечно, понимал, что бесчувственная кукла не заинтересует Лангли…

Видимо, ей стоило немалых усилий контролировать свой голос.

— Значит, вы меня не хотите, сэр?

— Единственное, чего я хочу, так это, чтобы ты передала послание. Убирайся!

Она поклонилась и повернулась к выходу. Лангли со сжатыми кулаками прислонился к стене. О Пегги, Пегги!

— Минуточку! — У него создалось впечатление, что слово произнес не он, а кто-то другой. Она остановилась.

— Да, сэр?

— Скажи мне… что теперь с тобой будет?

— Не знаю, сэр. Лорд Браннох может наказать за… Нет, сэр. — Она честно покачала головой с необычайным упрямством, которое не вязалось с образом рабыни. Хотя… Пегги была женщиной такого же склада. — Он поймет, что меня не за что винить. Возможно, какое-то время я буду у него, а может быть, он продаст меня кому-то еще. Я не знаю.

Лангли почувствовал, как в горле у него запершило.

— Нет. — Он болезненно улыбнулся. — Извини. Ты меня… напугала. Не уходи. Присаживайся.

Он нашел себе кресло, и девушка, подобрав под себя стройные ноги, уселась перед ним на полу. Лангли очень ласково коснулся ее головы.

— Ты знаешь, кто я такой? — спросил он.

— Да, сэр. Лорд Браннох сказал мне, что вы космонавт из очень далекого прошлого, который потерялся и… я теперь похожа на вашу жену. Наверно, чтобы сделать копию, он использовал фотографии. Он сказал, так ему кажется, что вам должно понравиться, если рядом с вами будет кто-то, похожий на нее.

— А дальше что? Чего он предполагал добиться с твоей помощью? Уговорить меня, чтобы я оказал ему помощь? Он хочет, чтобы я ему помог в очень важном деле.

— Нет, сэр. — Она твердо посмотрела ему в глаза. — Я должна лишь выполнять ваши желания. Может… — Меж слегка нахмуренными бровями пролегла крохотная складка, и она стала так похожа на Пегги, что Лангли почувствовал, как у него екнуло сердце. — Может, он рассчитывал на вашу благодарность?

— Спешу и падаю! — Лангли старался подумать. Было непохоже, что циничный реалист, каковым являлся Браннох, предполагал, будто расчувствовавшийся космонавт прибежит к нему. Или предполагал? С изменением всего общества изменились и некоторые черты человеческого характера. Возможно, современный землянин именно так бы и поступил.

— А ты сама не считаешь, что я должен чувствовать себя обязанным? — не торопясь спросил он.

— Нет, сэр. С какой стати? Не такой уж я дорогой подарок.

Лангли захотелось, чтобы здесь была его старая трубка. Пришлось бы специально для нее рубить нынешний табак. Сегодня никто не курил трубки. Он погладил бронзовые волосы рукой, переставшей дрожать после приема лекарства.

— Марин, расскажи мне что-нибудь о себе, — попросил он. — Что за жизнь была у тебя до сих пор?

Она рассказывала обстоятельно, без каких-либо обид и не без юмора. Центр подготовки никоим образом не соответствовал предвзятому мнению Лангли. Отнюдь не являясь рассадником порока, он скорее походил на пансионат для беспечных девиц. Его стены охватывали леса и поля для прогулок, в нем не делалось никаких попыток, кроме кодирования на осознание себя собственностью, — помешать индивидуальности развиваться своим путем. Но, конечно же, эти девушки предназначались в наложницы высшего класса.

Несколько отрешенно — из-за успокоительных лекарств — он подумал, что Марин может оказаться очень даже полезной. Он задал ей несколько вопросов по истории и текущим событиям, на что получил весьма разумные ответы. Возможно, ее знания помогут ему решить, как же быть дальше.

— Марин, — мечтательно спросил он, — а ты когда-нибудь скакала на лошади?

— Нет, сэр. Я умею управлять автомашиной и флаером, но никогда не ездила на животных. Было бы интересно попробовать! — рассмеялась она, теперь уже совсем освоившись.

— Слушай, — сказал он, — прекрати называть меня «сэр» и откажись от местоимений вежливой формы. Меня зовут Эдвард, уменьшительное — Эд.

— Да, сэр… Эдви. — Она нахмурилась с детской серьезностью. — Я постараюсь помнить. Извини…те, если я буду ошибаться. Но на людях лучше придерживаться общепринятых правил.

— О'кей. А теперь… — Лангли не мог взглянуть в эти чистые глаза и перевел взгляд на дождь. — Ты хотела бы стать свободной?

— Сэр?

— Эд! Думаю, что я мог бы дать тебе вольную. Ты не хотела бы стать свободной?

— Вы… ты очень добр ко мне, — медленно протянула она. — Но…

— Ну?

— Но что дальше? Мне придется спуститься на нижние уровни и стать женой простолюдина, служанкой или проституткой. Другого выбора нет.

— Хороша система! Здесь, наверху, ты по крайней мере находишься под защитой и среди равных по интеллектуальному уровню. О'кей, считай, что ты — часть обстановки.

— Сам ты… хорош, — хихикнула она. — Мне очень повезло.

— Тебе чертовски повезло. Взгляни, я собираюсь тебя здесь держать только потому, что у меня рука не поднимается отправить тебя куда подальше. Но очень может статься, что здесь будет более чем опасно. Я оказался втянутым в самую гущу решающего торга в межзвездном покере… Я постараюсь вытащить тебя отсюда, если дела пойдут совсем худо, но может случиться, что у меня просто не будет такой возможности. Скажи честно, как тебе перспектива быть убитой или… что-нибудь в этом роде?

— Да, Эдви. Это один из краеугольных камней моего воспитания. Мы не можем знать, что ожидает нас в будущем, а посему должны преисполниться мужества, дабы достойно встретить то, что нам будет ниспослано.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты так говорила, — угрюмо заметил он. — Но ты, полагаю, иначе не можешь. Подспудно люди остались прежними, но внешне они мыслят по-другому. Ладно…

— Эдви, что за опасность тебе угрожает? Я могу помочь? — Она положила руку на его колено, ладошка была узкой, но немного грубоватой и с сильными пальцами. — Я хочу помочь, я действительно этого хочу.

— О-хо-хо. — Лангли покачал головой. — Я не собираюсь говорить тебе больше, чем необходимо, потому что, как только люди поймут, что тебе что-то известно, ты тоже превратишься в покерную фишку.

Ему пришлось использовать английские слова — из тех игр, что он знал, сохранились только шахматы, — но она уловила смысл.

Марин встала и, наклонившись к Лангли, непроизвольным движением погладила его рукой по щеке.

— Прости меня, — прошептала она. — Должно быть, я для тебя что-то ужасное.

— Ничего, я переживу. Продолжим сводку новостей. Я не желаю тебе зла, но сейчас я нахожусь под действием успокоительного. Для меня было шоком увидеть тебя и наверняка еще будет какое-то время. Держись в тени, Марин; прячься, если я начну швырять вещи. Не пытайся выражать сочувствие, просто оставь меня в покое. Дошло?

Она молча кивнула.

Несмотря на лекарства, голос его стал грубым. Рана не перестала кровоточить.

— Можешь спать вон в той комнате.

— Хорошо, — спокойно ответила она. — Я поняла. Если ты передумаешь, я тоже пойму. — После секундной заминки она добавила: — Ты зке знаешь, что всегда можешь снова изменить мою внешность.

Он не ответил, а про себя подумал, что самым логичным было бы сказать «нет». Все равно он всегда будет помнить. Ему не верилось, что таким образом удастся спрятаться от фактов.

Входная дверь исполнила перезвон и объявила:

— Сэр, вас желает видеть министр Чантавар Танг во Ларин. — На экране сканнера вспыхнуло изображение лица офицера, оно было холодным и натянутым от едва сдерживаемого гнева.

— Хорошо. Впусти его.

Марин вышла в соседнюю комнату. При появлении Чантавара Лангли остался сидеть, ожидая, когда тот заговорит первым.

— Вы сегодня виделись с Браннохом.

Лангли поднял брови. Он был по-прежнему спокоен, но лишь настолько, чтобы едва сдержать упрямое негодование.

— А это что, незаконно? — спросил он.

— Что ему от вас нужно?

— А как вы думаете? Да то же, что и вам, и Валти, и вообще всем вокруг. Я сказал ему «нет», потому что мне было нечего ему сказать.

Голова Чантавара с прилизанными темными волосами подалась вперед.

— Так уж и ничего? — набросился он на Лангли. — Сомневаюсь! Ох, как я сомневаюсь! До сих пор мое начальство не разрешало вскрыть ваш мозг. Они утверждают, что если вы не знаете, если вы действительно не додумались, то после этой процедуры вы вообще никогда не сможете даже думать на эту тему. Да и сама по себе процедура — удовольствие не из приятных. После нее вы перестанете в какой-то степени быть самим собой.

— Так давайте же — вперед и с песнями! — бросил вызов Лангли. — Ведь воспрепятствовать я вам не в силах.

— Если бы у меня было время переспорить своих начальников, я поступил бы именно так, — прямо заявил министр. — Но на меня сейчас навалилось слишком много дел, причем одновременно. Сегодня был взорван завод по производству военного снаряжения на Венере. Я напал на след мятежников, которые пытаются подтолкнуть простолюдинов на восстание и хотят их вооружить. Конечно, все это — работа Бранноха. Он ввел в игру всю свою команду для того, чтобы просто отвлечь меня от поисков Сариса. А отсюда возникает мысль, что у него хватает оснований предполагать, что Сариса можно найти.

— Послушайте, я над этим думал до посинения, но… я… не… знаю. — Серые глаза Лангли встретили разгневанный взгляд черных глаз министра. — Вам не приходило в голову, что у меня хватит сообразительности, чтобы избежать лишних трудностей? Если бы я действительно что-то знал, то давно бы все рассказал хоть кому угодно, а не ходил бы вокруг да около.

— Может быть, и так, — зловеще произнес Чантавар. — Тем не менее, однако, предупреждаю, если в течение пары дней я не услышу каких-либо разумных предложений, вы будете допрошены лично мной. Охота продолжается, но мы просто не в состоянии облазить все углы и закоулки на планете, особенно когда кое-кто из влиятельных министров начинает бурчать по поводу обысков их личных владений. Но Сарис будет найден даже в том случае, если мне придется вспороть всю планету, ну и вас впридачу.

— Я сделаю все, что от меня зависит, — пообещал Лангли. — Вы же знаете, я тоже землянин.

— Хорошо. Пока я этим удовлетворюсь, но только пока. Теперь еще одно. Мои наблюдатели доложили, что Браннох прислал вам рабыню. Я хочу на нее посмотреть.

— Послушайте…

— Заткнитесь! Тащите ее сюда!

Марин вышла сама. Она поклонилась Чантавару и тихо стояла под его раздевающим взглядом.

— Та-ак, — прошептал министр. — Поня-атненько. Лангли, ну и как вы это восприняли? Хотите, чтобы она осталась?

— Да, хочу. И если вы не согласны, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вы никогда не нашли Сариса. Но я не собираюсь менять эту девушку на судьбу всей цивилизации, если это то, о чем вы подумали.

— Нет… я так не подумал. Этого я не боюсь. — Чантавар уставился в пол, широко раздвинув ноги и сцепив руки за спиной. — Интересно, что он задумал на самом деле? Своеобразное чувство юмора? Не знаю. Придется охранять и ее.

На какое-то время наступила тишина. Лангли стало интересно, что же сейчас происходит под этим округлым черепом? И тут Чантавар поднял взгляд, полный проказливого веселья.

— Не обращайте внимания, — произнес он. — Так, пришла тут в голову одна шутка. А вы, капитан, садитесь и хорошенько подумайте. Сейчас я вынужден вас покинуть. Всего доброго, наслаждайтесь друг другом.

Он решительно поклонился и вышел наружу.

Загрузка...