Глава 3. Босеан

И могу сказать без сомнений,

Что Крест был помещен на плащ,

Дабы ни алчность, ни гордыня

Не смогли сквозь него проникнуть,

Как школяр держит у глаз написанное,

Чтобы выучить свой урок,

Так должны смотреть и видеть тамплиеры,

Крест — тот путь

На который их направил Бог и по которому

Бог их ведет.

(Гио де Провен «Библия», примерно 1181 год РХ)

Когда впереди тропу перегородил завал из камней, наспех срубленных стволов и веток колючего кустарника, за которым мелькали редкие человеческие фигуры, я, наконец, понял замысел противника. Скверно, но лучше осознать свою ошибку поздно, чем никогда, и это как раз такой случай. Тяну узду на себя, заставляя разогнавшегося коня сбавить ход, одновременно выкрикивая команду.

— Сто-ой!

— Стоять!

Грохот копыт стихает, по мере того, как воины заставляют разгорячённых коней притормозить, сбиваясь в кучу, до полной остановки.

Только сейчас я догадался, что преследующие нас всадники играют роль загонщиков, выгоняя на засаду. Сейчас они наверняка предполагают, что мы бросимся на прорыв, в бой с якобы малочисленным заслоном, численность которого нам на самом деле не известна, где наверняка завязнем, а преследователи ударят нам в спину. Просто и эффективно. На ком-нибудь менее опытном вполне могло сработать. Собственно, почти сработало. А исполнение говорит о том, что мы нарвались на серьёзную шайку. Да и шайку ли? Среди халатов преследователей мелькают и фигуры в доспехах, что слишком богато для жалких разбойников. Набег? Запросто. Узнав про начавшуюся войну, какой-нибудь местный бей вполне мог решить погреть на ней руки, пока воины из окрестных крепостей убыли сражаться на юге. Может быть, не верни усопший эмир часть своих сил обратно, этот отряд грабил бы сейчас окрестности Маргата.

Ситуация глупая в своей нелепости, — нас вынуждают проливать кровь, за которую Система даже награды не выдаст. Скорее — кровавую метку, если не что похуже. Так бессмысленно, и смертельно опасно… Да ещё и я, как на грех, ещё находясь в Маргате, посвятил всех членов своего копья в божьи воины и экипировал не только лучшими доспехами, но и священным оружием, выкупленным у Гавриила. За полцены, с долей в 20% владельцу от жизненных и духовных сил жертвы. Моё право, моя привилегия и следующее задание из категории «Священное оружие». Кто ж знал?! Хотя чего теперь скорбеть? Возможность подобной ситуации вполне можно было предвидеть, так что вина за недосмотр и грядущий грех только на мне.

Я воззвал к Богу, торопливо проговаривая про себя сообщение о том, что на нас напали, — ещё одна привилегия стража Грааля, увы, не гарантирующая ответа. Что ж…

— Кругом! Будем прорываться обратно. Стройся!

К счастью, ничего никому объяснять было не нужно. Назиф, вернувший себе должность начальника конюшен, дал мне действительно лучших воинов. Жрица демоницы, принцесса и личный слуга-оруженосец — тоже люди достаточно опытные. Все всё поняли, а в бою нет ни времени, ни места для сомнений. И хорошо, что враги не стреляют. Хотя они, скорее всего, просто не хотят случайно лишиться самой ценной добычи — породистых коней и знатных пленников. Суета быстро затихала, те, кто не успел надеть шлем ранее, торопливо возились с застёжками.

Боевой конь всегда должен быть свежим и отдохнувшим. Это азы, которые знает каждый. Именно поэтому рыцарю Ордена положено иметь не менее двух коней. Один — для походов, другой — для боя. Вот только я не предполагал длительного перехода. Сутки до Тортосы, а там сесть на корабль до Акры. И вторая лошадь у каждого воина лишь значительно усложнила бы наш путь, ведь перевозка коней морем — та ещё морока.

Кроме того, я не мог себе позволить оголить гарнизон, забрав слишком много воинов и конницы. Не в этих землях, почти со всех сторон окружённых мусульманами. Хотя мой начальник конюшен был полон энергии и не впадал в уныние, уверяя, что всё не так уж плохо. Многие божьи воины, принимавшие участие в захвате Маргата, остались в крепости, и Гавриил, устами Марии, пообещал доставить дополнительные подкрепления. Разумеется, их содержание ложится на Братство и на меня, как на формального владельца крепости. Но это всего лишь пехота, для которой в здешних краях всё в новинку и которая чего-то стоит лишь за стенами крепости. А ведь гарнизон обязан поддерживать порядок и на прилегающей территории.

К счастью, большинство сарацинских воинов из окрестностей убыли сражаться далеко на юг, в армию султана, и не могут быть отозваны. А после войны, если султан проиграет, то и его здешние вассалы ослабнут, потеряв боевой задор. Опять же, есть надежда на то, что на востоке, у монголов, прекратится междоусобица. Если же Акра падёт, то на фоне этой катастрофы наши текущие проблемы покажутся и вовсе ерундой, так как армия султана, несомненно, двинется вдоль побережья на север, чтобы покорить все христианские земли Леванта, и уже не найдётся силы, способной её остановить.

В принципе, можно было бы остаться в Маргате, накопить войско и потихоньку начать захватывать окрестные города и замки, пользуясь дарованными нам Господом возможностями и малочисленностью местных гарнизонов. Но у нас нет на это времени. Дело ведь не только в выступившем египетском войске. Никто не знает, сколько времени осталось до той поры, когда Нечистый распахнёт незримые двери, и в наш мир хлынут орды неведомых врагов из других миров. Сначала тонкой струйкой, а потом — полноводным потоком.

Сейчас моё решение ограничиться минимальными силами играет против нас. Дело даже не в нашей малочисленности, а в том, что кони устали, и смены им нет. К тому же, марш под палящим солнцем изнурителен и для всадника. Хорошо хоть доспехи надеты на каждого, ведь обычно в путешествии воины перемещаются налегке, пакуя броню в специальные кожаные мешки или сетки, сплетённые из кожи. Обычная ткань не годится, так как она не выдержит трения о металл и порвётся. При внезапном нападении, как сейчас, у нападающих есть хорошие шансы застать походную колонну врасплох, не готовой сражаться.

Но сменных лошадей мы не взяли, поэтому переложить груз оказалось некуда и на момент внезапного нападения все оказались в доспехах. Даже я и девушки, хотя именно нам было куда положить этот груз. Как иначе я выглядел бы перед своими людьми? А после того как глядя на меня снять доспехи наотрез отказалась альвийка, принцесса тоже не пожелала ехать в платье. Эх, знай я наперёд, как всё выйдет, вообще сменил бы кольчугу на тяжёлые латы Стража. В любом случае схватку надо закончить поскорее, иначе кони обессилеют, а это смерть. И то, что выносливость Глэйса гораздо выше, чем можно ожидать от существа его габаритов, лишь оттянет неизбежное. Оставшись в одиночестве, много мы с ним не навоюем, а способностей Мэрион я не знаю. Хватит ли нас двоих, чтобы спасти жизнь хотя бы Хехехчин? Ха! Да я в том, что сам выживу, не уверен.

Кого видят наши враги? Одинокий знатный рыцарь с десятком богато экипированных воинов, знаменосцем и двумя знатными дамами, за каждую из которых можно получить богатый выкуп, да ещё и потешиться перед тем, или продать кому-нибудь в гарем. Добыча опасная и зубастая, но так ведь и соблазн какой. А, алчность помрачает разум. Откуда им знать кто мы и наши возможности?

Турецкое седло, не позволяет нанести таранный удар копьём. И это благо, так как в нашем случае лобовая атака на полторы сотни вражеской конницы, идущей с копьями наперевес, — верная смерть. Даже если на большинстве из них засаленный халат вместо доспеха. И какая тогда разница, сколько врагов мы успеем забрать с собой? Но таранного удара конницы опасаться не приходится, и здесь и сейчас всё решит звонкая сталь, удача, храбрость и мастерство воинов. Из нас из всех нанести полноценный копейный удар смогу лишь я, но этого слишком мало для победы. Если будет на то воля Божья — прорвёмся. Если нет — заставим врагов дорого заплатить за их ошибку.

Торопливо занимаю место впереди импровизированного клина. Справа и чуть позади мелькнуло бледное лицо мальчишки-оруженосца, судорожно сжимающего древко гонфалона, — чёрно-белое поле, разделённое по диагонали — шить знамя моих родовых цветов не было времени. Жалко пацана, — освободиться из плена только для того, чтобы сгинуть в первой же сшибке… Хотя это лучше, чем умереть рабом. Взмахом меча и криком указываю девушкам на него, и Мэрион даже успевает махнуть в ответ искривлённым клинком из зачернённой стали, в знак того, что поняла команду.

Внезапно самопроизвольно активировался параллельный поток сознания. Я не слышал Глас, не видел текст системного оповещения, это даже не походило на мыслеречь, как при общении с духом. Просто внезапной вспышкой в темноте наступило осознание поступившего задания на защиту союзников, со всеми подробностями и с пожеланием выжить самому. Гавриил всё-таки услышал мою молитву.

Задание довольно многословное, но мне не пришлось читать его по слогам, я как бы воспринял всё сообщение одним куском. Удобно, а главное — быстро. Чуйка и «интуитивно-понятный интерфейс» подсказали, что по-настоящему большой объём сведений подобным способом не воспринять, но вот такой, сравнительно короткий, — запросто. Запрет и все ограничения на убийство неинициированных существ в зоне проведения миссии, как и при штурме Маргата, сняты. Отдельными пунктами шло повеление в следующий визит к Гавриилу отчитаться о произошедшем и напоминание о божественной Каре, если Архангел сочтёт, что я обманул его доверие. О прибытии подкреплений в столь необычно переданном сообщении не было сказано ни слова, зато было заявлено наличие сорока двух союзных воинов. Что очень странно, ведь в моём копье их только одиннадцать. Но Гавриилу виднее, конечно. К слову, награду за помощь в сражении обязан им выдать я. Плевать, после боя разберусь. Если выживу.

Облегчённо выдохнув, оглянулся. Люди вокруг замерли, явно вслушиваясь в звучащий в голове Голос. А, нет, повернув голову, поймал сосредоточенный и осмысленный взгляд альвийки, которая глядя мне в глаза молча наклонила подбородок. Интересно, у неё тоже есть навык, позволяющий быстро получать и осмысливать системные оповещения, или она от природы быстро соображает? Не важно, быть может дело в том, что она просто опытнее, чем любой из нас. Поднимаю вверх кончик копья, освященного оружия, приобретённого мною у Гавриила после взятия Маргата. Его длина больше трёх метров, так что опускать его следует лишь непосредственно перед ударом. Ранг — всего лишь F, а значит, по прочности оно почти не отличается от обычного копья. Если сломается, то на ремонт придётся потратить дополнительные очки Системы или баллы репутации с Богом. Возможно, я зря пожадничал, и стоило улучшить его до Е-ранга, попросив Гавриила наделить его свойством прочности. Но священных очков на все мои хотелки в любом случае не хватит.

— В атаку! В Ра-ай! Иншалла-а!..

В общий хор неожиданно вплелись звонкие девичьи крики, — Хехехчин и Мэрион тоже не сдержались. Хотя жрице демоницы то что? Если кто и выживет в этой резне, так это она. А в следующий миг я выбросил лишние мысли из головы.

Укол. На моём первом противнике нет кольчуги, поэтому копьё пронзает его насквозь почти без сопротивления. Мне даже показалось, что я услышал лёгкий треск разрываемой плоти, перед тем как отозвал оружие обратно в карту, за мгновение до того, как его бы вырвало из руки. На первый взгляд ситуация может показаться далеко не безобидной, ведь даже смертельно раненый человек зачастую ещё способен сражаться, и, например, снести мне саблей голову с плеч. Но не в этом случае. При смертельном ранении оружие Системы выпивает жизненную силу жертвы мгновенно, что влечёт такую же мгновенную смерть. А мёртвец уже не способен за себя отомстить.

Шурх! Чужой наконечник соскальзывает с моего выставленного под наклоном цельнометаллического щита, срываясь в сторону. В столь прочной и совершенно гладкой поверхности определённо есть свои плюсы. Удар! Разогнавшийся Глэйс буквально сносит с ног красивого, но гораздо менее массивного арабского жеребца, с богато одетым всадником. Столкновение столь сильное, что я едва не вылетаю из седла, а замахнуться бастардом просто не успеваю. Противник оказывается уже за моей спиной, и нет времени оглядываться, чтобы посмотреть, что с ним случилось. Да и желания тоже, — не до того.

При столкновении «в лоб» двух отрядов конницы всё происходит очень быстро, — чуть замешкался и враг просто исчезает из поля зрения, а впереди вырастает следующий, подчас не один. Рублю выхваченным мечом, но турок в кожаной «чешуе» поверх халата успевает подставить лёгкий круглый щит из ивовых прутьев, обтянутых для прочности цветной нитью, который я разрубаю до бронзового умбона, скорее всего вместе с держащей его рукой. Ещё раз ударить не успеваю. Конь противника, после скользящего столкновения с Глэйсом, с жалобным ржанием сбивается с шага, и оказывается уже позади нас, вместе с заваливающимся на спину наездником. Скорее всего, до него дотянулся саблей кто-то из следующих за мной.

А на меня уже накатывается следующий воин, широко раскрывая рот в крике. Возможно, даже нечто осмысленное, но я ничего не слышу, в висках шумит кровь и бурлит боевой азарт. Вскидываю щит. Удар! Колю в ответ и конь волочёт моего противника мимо. По клинку пробегает знакомая рябь жизненной силы погибшего. Халат на голое тело — не чета доспеху. Впрочем, от такого колющего удара не спасла бы и кольчуга, — разве что самого густого плетения. К счастью встречаются они редко, так как слишком дорого стоят.

Руку сильно дёргает, но я успеваю выдернуть клинок, до того как его вывернуло бы из пальцев. Не успеваю оглянуться, как впереди возникают сразу двое, и я закидываю щит за спину, перехватывая рукоять меча двумя руками, решив положиться на своего коня, крепость доспеха, мастерство во владении оружием и воинскую удачу. Удар! И ещё, и ещё… Бешено рублю обоеручь направо и налево, иногда пропуская скользящие сабельные удары, и в какой-то миг турки передо мной внезапно исчезают. Я даже не сразу успеваю сообразить, что именно случилось. Поразительно, но ещё пара воинов из моей охраны тоже ухитряются прорваться. Причем из оставшейся за нашими спинами кучи-малы продолжают доноситься лязг стали и крики, — остальные завязли, но продолжают сражаться. Бежать нет смысла, — догонят и посекут стрелами. Опять же — знамя осталось в свалке и ещё держится, а нет для рыцаря позора большего, чем в бою отступить прежде, чем пало знамя. Тем более, если оно — его собственное.

При прорыве вражеского строя я получил новый уровень — одиннадцатый. И по становящейся очень неприятной традиции на моём личном счету теперь лишь шесть из двухсот двадцати ОС. На отступление в божественный домен не хватит, пусть это и не имеет сейчас значения. Как не имеет его и наличие у меня малой карты Возврата, своего рода индульгенции. Некоторые повеления надлежит исполнить, не смотря ни на что, или погибнуть пытаясь.

Благодарение Господу, получаемое от процесса личного Возвышения удовольствие принял на себя дополнительный поток сознания, и моя рука, нанося и отражая удары, не дрогнула. Ничего удивительного в получении нового уровня нет, — большую часть баллов репутации я перевёл в ОС, воспользовавшись подаренной Гавриилом возможностью. По стандартному курсу — один балл к двум очкам Системы. Его своеобразное извинение за неласковый приём, которым он меня встретил по возвращении из Школы Равновесия. Уж очень «заархивированная база знаний» в моём сознании — дар Наставника Школы — походила на ментальную закладку, — нечто наподобие особенно заковыристого и зловредного проклятия, подчиняющего человека чужой воле.

Я вспомнил бескрайнюю безрадостную равнину с воткнутой в неё башней и мысленно вздрогнул. Не время для воспоминаний. Пока я не окунулся снова в горнило боя надо решить, во что вложить полученные свободные очки параметров. Хотелось бы в силу, или ловкость, или… но всё это тщетная суета и насмешка Падшего над моими желаниями. Реалии кипящего боя не позволят дождаться окончания перестройки организма и исчезновения связанных с этим ощущений. Вновь недрогнувшей рукой вкладываю оба полученных очка в Удачу. Видит Бог, сегодня она мне понадобится.

Удача: 8/10

Магический резерв Глэйса просажен на четверть. Мысленно морщусь, хотя и это тоже ожидаемо. После возвращения из школы Равновесия, когда, наконец, появилось свободное время, я щедро поделился со своим боевым товарищем божественной наградой. Поднял ему уровень до пятого, вложив полученное очко характеристик в выносливость, а ещё попросил и получил в дар от Гавриила магический навык «Неутомимость» (E, 1/1). О его действии не сложно догадаться по названию, как и о том, что он расходует магическую энергию. Не смотря на отсутствие перспектив к развитию этот навык оказался орихалкового ранга редкости и потребовал регистрации в Хранилище Знаний. Причина в его эффективности, но оборотной стороной могущества оказалась прожорливость. Ману он высасывает как голодный младенец грудное молоко. Чтобы она не заканчивалась почти мгновенно, мне пришлось повысить уровень магического дара Глэйса до третьего, но даже так это увеличило время скачки с максимальной скоростью всего лишь на три минуты. Ерунда? В бою эта ерунда может спасти мою жизнь. А вообще-то редкий конь сумеет проскакать на своей максимальной скорости дольше двух-трёх минут, так что навык увеличил это время практически вдвое. В менее утомительных режимах движения конь тратит меньше сил, а значит и расход магической энергии на поддержание действия «неутомимости» существенно снижается. При движении рысью её хватит минут на двадцать. Но навыком управляет инстинкт, а не разум, поэтому Глэйс бездумно и экономно тратит и обычные свои силы, и волшебные. Отсюда и снизившийся на четверть резерв. У прочих коней моего копья такой поддержки нет, да и сами они «пожиже», так что скоро устанут и долго в любом случае не протянут.

Разворачиваюсь к врагам. Прорвавшиеся воины торопливо повторяют мой манёвр, пристраиваясь по бокам. Я ободряюще кивнул каждому. Малодушия не проявил ни один. И дело тут не только в личной храбрости и моём статусе в их глазах как избранника Бога. И даже не в том, что телохранителю, потерявшему в боях за пару дней двух господ, и выжившему самому, лучше повеситься, чем смотреть в глаза людям. Просто тому, кто столкнулся с чудом, намного легче смотреть в глаза смерти. Они верят, что храбрецам, сражавшимся и павшим рядом со мной, попадание в Рай практически гарантировано. И разве я могу подвести эту веру?

Сбоку, в отдалении, из заросшей кустарником рощицы, внезапно начали выезжать новые воины. Много, несколько десятков. Заметив их, мои сарацины в первый момент словно запнулись, а затем, наоборот, приободрились. Я и сам поймал себя на том, что мои губы растягиваются в радостной усмешке.

— В Ра-а-ай! — И наша троица вновь устремляется в атаку.

И словно отвечая мне, со стороны разгоняющих коней всадников грянуло — Босеан!

Загрузка...