Война на личном фронте

Глава 14.

Проснулась я, можно сказать, рано. Десяти не было. Все бы хорошо, только я с непривычки отлежала себе всю руку. Мда… диван это не кровать. Ну да ничего.

Вдруг я поняла, что Тины рядом нет. Вместо неё на подушке лежала коротенькая записка. Я быстро схватила её и пробежала глазами. У меня прям от сердца отлегло, а то я уже было заподозрила самое худшее. Невероятно, у меня и впрямь развивалась паранойя! Сестра писала:

«Не пугайся. Я всего лишь ушла в магазин за продуктами. В холодильнике из еды, похоже, остался только лёд.»

Я улыбнулась. Ну, насчёт льда она загнула. Я точно помню, что там ещё оставалось полбанки маринованных огурцов, хвостик колбасы и одно яйцо (за вопрос «Чьё?» можно и схлопотать).

Встав, я сложила диван пинками в исходное положение (его не так часто раскладывали, поэтому он заедал). Потом, как была в пижаме, решила проведать, как там Ами. Спала она спокойно, иначе Миу бы меня разбудила.

Девушка спала, закутавшись в одеяло, в позе эмбриона. Видимо, раны на спине беспокоили её гораздо меньше. Я осторожно отогнула краешек одеяла и, убрав волосы, пощупала ей лоб. Он был прохладным. Хорошо.

Ами медленно открыла глаза и, увидев меня, улыбнулась. Потом чисто кошачьим движением потёрлась о мою руку, словно хотела обернуться моим запахом. Похоже, это вошло у неё в привычку.

— Прости, я тебя разбудила.

— Пустяки. Я рада просыпаться с тобой.

— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

— Нет, все нормально. Правда.

— Вот и отлично. Ладно. Ты лежи. Я пойду в душ, а потом помогу тебе снять повязки. Если что — заходи.

— Хорошо, — Ами улыбнулась, и улыбка выглядела очень довольной. Что ж, это лучше, чем её вчерашнее состояние.

Захватив одежду, я скрылась в ванной. Голову сегодня мне мыть не надо было, так что гигиена проводилась по ускоренной программе. Я стояла в трусах и практически расстёгнутой рубашке, когда в ванную, с тихим стуком проскользнула Ами.

— Можно?

— Да, конечно. Заходи. Как твои руки?

— Замечательно. Спасибо, что вылечила меня. Я никогда такого не видела! Я чувствовала тебя, твою силу внутри себя, как… что-то очень знакомое.

— Просто мы с тобой происходим от одной линии оборотней. Также как объединены вервольфы, — пожала я плечами. — Ну что, давай снимем твои повязки. Посмотрим, как идёт заживление.

— Хорошо, — Ами тотчас стянула через голову рубашку от пижамы. То, как она это сделала, окончательно убедило меня в том, что травмы рук зажили абсолютно.

Достав из шкафчика ножницы, я приступила к делу, так как эти бинты легче было разрезать, чем размотать. Вскоре все они валялись на полу милой такой кучкой. Ну да бог с ними. Меня в данный момент больше интересовала спина Ами.

Все зажило очень хорошо. Даже не верилось, что вчера это был сплошной кровавый кошмар. Сейчас остались лишь тонкие белые шрамы, едва заметные даже на ощупь. Завтра и они должны исчезнуть.

— Все просто замечательно! — наконец сказала я. — Все зажило чрезвычайно быстро.

— Это только благодаря тебе, — тихо ответила Ами.

— Ты преувеличиваешь. Тут дело в силе твоего иммунитета.

— И все равно, я обязана тебе, — стояла на своём девушка.

В её глазах появилось странно-обожжающие выражение. Она преодолела разделявший нас шаг и обняла меня, проговорив:

— Я рада, что принадлежу тебе. Ты не бросишь меня? — на лице Ами застыла такая мольба и надежда, что мне стало безумно её жаль. Эту девушку очень часто разочаровывали. Жизнь её сломала, и видеть доказательство этого в её глазах было невыносимо. Команда спасателей опять поднялась во мне по сигналу тревоги. Погладив Ами по голове, как ребёнка, я сказала:

— Пока я тебе буду нужна, я буду рядом.

— Хорошо, — она улыбнулась счастливой улыбкой. — Мне с тобой так спокойно.

Я лишь вздохнула. Похоже, среди своего рушащегося мира Ами выбрала меня своим якорем, удерживающим её от безумия или окончательного слома. Раньше им был Кшати, теперь вот я. И отказать ей в этом, значит вынуть карту из её карточного домика жизни, от чего тот неминуемо рухнет. А этого я уж никак не хотела.

Не зная, что тут ещё можно сказать, я так и продолжала стоять в обнимку с Ами, словно групповая статуя. Она была ниже меня, так что её макушка находилась чуть выше уровня моего подбородка. Я слышала запах её волос, а под ним запах её зверя. Её аура коснулась моей и нашла в ней отклик. Будь мы в другом облике, то сейчас устроили бы кошачью возню. Мне вспомнилась ночь последнего полнолуния, когда я была со стаей. Тогда все казалось таким простым и понятным.

Задумавшись, я не сразу поняла, что Ами прижалась теснее и, задрав голову, смотрит на меня. Её улыбка больше не была невинной улыбкой ребёнка, но стала улыбкой опытной женщины, соблазнительницы. Её руки затанцевали на моих плечах, потом скользнули под мою рубашку. Она поднялась на цыпочки и поцеловала меня. Подобного поворота событий я не ожидала, поэтому с минуту стояла, как вкопанная. Потом осторожно отстранилась со словами:

— Не стоит.

Ами снова улыбнулась и проговорила:

— Моя жизнь и моё тело принадлежат тебе. Я буду рада доставить тебе удовольствие.

— Но Ами, мне вовсе не нужно от тебя подобной жертвы! — возразила я.

— Во мне что-то не так? Я чем-то тебе не угодила? — растерянно и как-то грустно спросила Ами.

— Дело вовсе не в этом! — я тщательно подыскивала слова, чтобы получше ей объяснить. — Пойми, мне вовсе не нужно, чтобы ты была моей рабыней или служанкой или ещё кем-то в этом роде. Я никогда не соглашусь это принять.

— Но ведь ты заботишься обо мне, и я должна…

— Ты ничего мне не должна. Заботятся не за что-то…

Ами смотрела на меня, хлопая глазами. Смысл моих слов, похоже, плохо доходил до неё. Наконец, она сказала:

— Мне ещё никто никогда не говорил такого. Всю мою жизнь никто даже не смотрел в мою сторону, если ему не было что-то нужно от меня. А тебе ничего не нужно, но ты заботишься обо мне, — она подняла голову, и я увидела, что по её щекам текут слезы.

— Разве друзья что-то требуют взамен? К тому же есть, в конце концов, простая человеческая доброта. Может, мы и не совсем люди, но это не повод забывать о ней. Поэтому если тебе нужна моя помощь — я помогу, но давай договоримся, что отношения между нами будут прежде всего дружескими.

— Я? Твой друг?

— А почему нет? Что нам мешает? — пожала я плечами. — Когда-то наш род оборотней был практически семьёй. Во многих местах это осталось и теперь.

— Семья… — с затаённой грустью повторила Ами.

— Да. Если захочешь, я представлю тебя местным оборотням и тем немногим, которые относятся к нашему роду.

— Ты? Сделаешь все это ради меня?

— Конечно, — улыбнулась я, потрепав её по волосам.

— Значит, ты теперь моя семья, — удовлетворённо вздохнула она, а глаза светились неподдельным счастьем.

Все это было не совсем то, что я имела в виду. Но я не хотела гасить этот яркий огонёк, который загорелся в её глазах. Ами походила на щенка, яростно виляющего хвостом только оттого, что его погладили и сказали, что любят.

— Ладно, одевайся. Пойдём готовить завтрак, — это было единственным, что я сейчас могла сказать.

— Хорошо, — ни вопросов, ничего. И я не была уверена, что была бы другая реакция, скажи я, что мы пойдём прыгать из окна. Да, в ней слишком долго искореняли любое собственное мнение.

Ами надела рубашку от пижамы, так как её одежда была приведена в негодность, и мы пошли на кухню. А спустя каких-то пару минут вернулась Тина с сумками продуктов. И вовремя. В её отсутствие единственное, что я могла приготовить — это кипяток.

Мы начали кулинарить. Причём всерьёз. Когда сестра спросила, к чему столько еды и не придут ли к нам гости, я лишь рассмеялась и сказала:

— Никаких гостей. Просто на залечивание ран мы тратим много энергии, и нужно её как-то восполнить. Ведь ты голодна, Ами?

— Да, — кивнула девушка, потупившись.

Тина лишь покачала головой. Она не переставала удивляться тому, что Ами бодра и весела, а ведь вчера лежала практически пластом с исполосованной спиной. Слишком резко сестра окунулась во все это сверхъестественное дело. Надо было ей рассказать как-то по-другому, как-то постепенно. Но все уже свершилось. Хорошая мысля, она, как известно, приходит опосля.

Мы сели завтракать, и Тина смогла убедиться, что значит зверский аппетит. А я лишь улыбалась и подкладывала еду Ами на тарелку. По себе знала, что в такие моменты можно лошадь съесть и не подавиться.

После завтрака мы перешли в гостиную. Тина поделилась своей одеждой с Ами, и, так как они были почти одного роста и комплекции, все отлично подошло. Девушка сидела, поджав под себя ноги, в джинсах и свитере, и выглядела сейчас лет на пятнадцать.

Как бы между прочим я спросила её:

— И что же ты собираешься теперь делать?

— Не знаю, — вздохнула Ами, уткнувшись подбородком в колени, а глаза при этом были абсолютно потерянными.

Не выдержав этого её взгляда, я присела перед ней и проговорила:

— Я понимаю, тебе сейчас не легко. Но нужно строить новую жизнь.

— Я этого не умею, — пробормотала Ами. — Я вообще ничего не умею.

— Но ты же известная всему миру певица! — не выдержала Тина.

На это она лишь грустно усмехнулась.

— Я всегда лишь пела, всем остальным заправлял Кшати.

— Но тебе ведь нравится петь? — продолжала спрашивать Тина.

— Да.

— Так за чем же дело стало?

— Не все так просто, сестрёнка, — возразила я. — Ами, ты подписывала с Кшати контракт?

— Я… я не знаю.

Этого следовало ожидать. Дальнейшие разговоры почти ни к чему не привели, и я решила дать ей время прийти в себя. Может, потом удастся принять какое-либо решение.

Потом я поехала в клуб. Работа есть работа, и какие бы события не происходили в личной жизни, она от этого никуда не денется.

Только я зашла в кабинет, как зазвонил мой мобильный. Странно. Неизвестный вызов. Ещё страннее. Я нажала на кнопку принятия вызова и проговорила:

— Да?

— Здравствуй, Лео.

Я так и замерла. Это был Кшати. Даже по телефону его голос не утратил своей соблазнительной текучести. У меня от него аж мурашки по коже побежали.

— Что тебе нужно, Кшати? — интересно, откуда он узнал мой телефон? Не помню, чтобы я его давала.

— Я не перестаю думать, мечтать о тебе, моя прекрасная дэви.

О себе я как-то такого сказать не могла. Появилось слишком много других забот, и было не до копания в себе и наших с ним отношениях.

Наверно, я издала какой-то звук, так как Кшати спросил:

— А ты?

— А что я?

— Мне не хватает запаха твоего тела, а тебе?

— Иди ты!

Не могла я говорить с ним спокойно. Перед глазами постоянно стоял образ окровавленной, избитой Ами. И осознание того, что это ОН сделал это с ней такое.

— Неужели ты не скучала по мне? — похоже, моё послание он проигнорировал.

— Прошло слишком мало времени. Я не скучала, — холодно проговорила я.

В трубке раздался полувздох, полусмех, от которого я прямо в сердце ощутила дуновение тепла, и тотчас поспешила поглубже упрятать это чувство. Но, наверно, чем-то выдала себя, так как Кшати сказал:

— Я не верю тебе. Не забывай, я чую ложь. Это правило распространяется и на телефонные разговоры. Кстати, у тебя есть что-то, что принадлежит мне.

— В смысле?

— Амарис.

Тут уж я не выдержала и высказала все, что о нем думаю, не стесняясь в выражениях. Редкие слова из моей речи были печатными. Кшати слушал, а когда я выдохлась, сказал, как ни в чем не бывало:

— Вот уж не думал, что это вызовет у тебя такую бурную реакцию.

А я думала, что выдохлась! Оказалось, нет. Меня хватило на ещё один залп. Его он выслушал также невозмутимо, как и первый, а под конец произнёс:

— Это не должно тебя волновать, любовь моя. Ами принадлежит мне во всех смыслах.

Я не выдержала и отключилась, а подумав, вообще выключила мобильный. Зла я была невероятно! И хуже всего, что я продолжала его любить! Черт! Воистину, любовь зла. Ладно, работать надо. Может, хоть отвлекусь.

У меня это почти получилось, до того момента, пока Дени не нашла меня в зале и не сказала, что мне звонит сестра, и у неё что-то срочное.

— Тина, что случилось? — спросила я, едва добравшись до трубки.

— Ами ушла.

— Как? Куда?

— Я не знаю. Просто ушла. Она совершенно меня не слушала! Словно в трансе была. Я… я не могла её остановить. У неё такая сила!

— Ты не пострадала?

— Нет, но она…

— Ты сделала все, что могла. Человеку не остановить оборотня. Я что-нибудь придумаю. Не беспокойся. Ложись спать.

Я повесила трубку, потом села и обхватила голову руками, повторяя: Черт! Черт! Черт! Я была уверена, да практически знала, куда ушла Ами. Её вызвал Кшати. Все признаки на лицо. У него и впрямь было слишком много власти над ней. Уж не знаю, каким образом.

Нет, я обязана была вытащить её оттуда! Но мысли как — ни одной!

Вдруг я почувствовала головокружение, перед глазами все поплыло. Я качнула головой, вроде отпустило. Но со мной творилось что-то непонятное, и я никак не могла понять, что. Это не магия — мой медальон не светился, а спокойно висел, но что? Над губой выступили бисеринки пота. Да что ж такое! Я провела рукой по шее и ощутила какую-то странную пульсацию. Будто пульс бился не под кожей, а над ней, прямо под моими пальцами.

Я рванула к зеркалу и поняла, в чем дело. Ранки, оставленные Кшати, практически заросли, остались две едва заметные белые точки. Но теперь они покраснели и пульсировали, словно в каждой было по собственному сердцу. Опять головокружение и какая-то непонятная тяга. Проклятье! Кшати как-то влиял на меня. Неужели он пытается призвать меня, как Ами? Ну нет, не выйдет! Я не поддамся, даже если придётся заковаться в цепи!

— Дени! — глухо позвала я, хватаясь за стол, чтобы не упасть.

— Да. Что? — она вмиг посерьёзнела, увидев меня. — Тебе плохо?

— Пока нет. Позови Эмму, Саймона и Глена. Они мне нужны, срочно.

— Да-да. Конечно. Сейчас.

— И пусть принесут водку.

Дени удивлённо вскинула бровь, но ничего не сказала. Видно что-то такое было на моем лице, говорившее, что все очень серьёзно.

Троица оборотней появилась меньше, чем через пять минут. Но и этого времени мне хватило, чтобы высчитать, что до рассвета осталось четыре часа сорок восемь минут. Меня всей душой тянуло уйти, и немалых трудов стоило заставить себя сидеть на месте.

Лица оборотней отражали полное недоумение. Ещё бы! Я вцепилась в стол так, что непонятно: то ли я собиралась его перенести, то ли слиться с ним в единое целое. Наконец, Эмма спросила:

— Лео, ты нас звала?

— Да. Водку принесли?

А я-то думала, что удивленнее они выглядеть уже не могут! Я ошиблась. С опаской Саймон поставил передо мной бутылку Смирновки. Схватив её, я стала поспешно, с нетерпением алкоголика, открывать, проговорив:

— Так. Сейчас нам придётся сыграть в игру «держите меня четверо», ну, в данном случае, трое.

Теперь на меня смотрели как на буйнопомешанную. А я тем временем достала бокал для воды (стакан в простонародье) и наполнила его до краёв водкой. Но прежде чем приступить к столь неблагодарному делу (подумать только, первый раз в жизни решила напиться в дупель!), я решила прояснить ситуацию:

— Слушайте меня, парни и девушки, один вампир пытается подчинить меня себе. Поэтому и нужно все это, — я махнула рукой в сторону бутылки. — А вам придётся меня держать, чтобы я никуда не ушла. Хоть ноги мне переломайте, но чтоб я из кабинета этого не вышла. Поняли?

— Все так серьёзно? — неожиданно робко спросила Эмма.

— Да, — кивнула я и опрокинула в себя содержимое бокала.

Господи, какая гадость! Только не спрашивайте меня, откуда я знала, что спиртное может помочь освободиться от влечения к Кшати. Знала и все. Едва я осушила бокал, как хватка вампира чуть ослабла.

Эмма куда-то звонила, но мне было не до этого. Я была занята внутренней борьбой. То, что сначала отпустило, теперь навалилось всей тяжестью.

После второго стакана мир утратил чёткие очертания, а голова ясность мысли. Дальнейшее отложилось в памяти урывками. Помню, несла какую-то чушь, потом пыталась уйти, но меня держали. Держали крепко. А я рвала, метала и материлась.

Откуда-то из тумана донёсся очень знакомый голос:

— Ну ты и наклюкалась, подружка!

— Иветта? Ты мне мерещишься?

— Если бы! Вот уж не думала, что увижу тебя такой пьяной! Тебе уже хватит!

Её руки легли мне на плечи, и я с трудом пробормотала:

— Рассвет уже наступил?

— Нет ещё. Часа полтора осталось.

— Тогда не хватит, — в бутылке осталось подозрительно мало. — Я должна привести себя в горизонтальное положение.

Я снова нырнула в небытие, похожее на бескрайний океан. Правда, потом он трансформировался во что-то жуткое и липкое.

Приходила в себя я мучительно. Кто-то гладил меня по голове, а сама она покоилась на чем-то мягком. Вскоре я поняла, что это колени Иветты, и это её руки гладят меня. От всего этого ощущался какой-то невероятный покой, над которым почему-то кружил запах леса. Далеко не сразу я поняла, что это все исходит от главной волчицы. Она словно обернула меня своей аурой.

Я попыталась встать, но Иветта нежно, но твёрдо меня остановила, сказав:

— Ну-ну. Лежи. Потерпи, до рассвета осталось совсем немного.

— Сколько? — хрипло спросила я.

— Пара минут, не больше.

Я вздохнула и позволила себе окунуться в ауру силы Иветты. Её ласковые прикосновения успокаивали, но все же внутри у меня оставалась некая напряжённость. Как будто до предела натянули струну.

Не зная, чем себя занять, я стала изучать потолок. Он оказался как-то уж очень близко, от чего возникло ощущение гроба. Но все оказалось банальнее. Мы были в машине. Лимузин Иветты. А я то думала, что она от него отказалась.

Вдруг внутри меня будто что-то лопнуло, напряжение отпустило. Рассвет. Наконец-то! Никогда ещё я так ему не радовалась! Может, Кшати ещё и не отошёл на дневной отдых, но надо мной он был уже не властен. На краткий миг я почти физически ощутила его досаду. Потом все исчезло, испарилось.

Мир снова заиграл яркими красками. Я даже улыбнулась, садясь на сиденье машины. Но первая эйфория прошла, и я плюхнулась в суровую реальность. Мир снова накренился, а в голове будто что-то взорвалось. Самое грустное, что ничего сверхъестественного в этом не было. Пришла пора расплаты за пьянство — похмелье.

Я тихо застонала сквозь стиснутые зубы, и сжала руками пульсирующие виски. В моей голове словно открылся филиал кузни.

Иветта обняла меня за плечи и сказала:

— А ты что хотела? Выпить бутылку водки в одно горло за полчаса — это без последствий не обходится, — в её словах слышалась лёгкая ирония.

— Утешила! — процедила я, стараясь руками унять кружение головы. Не помогало. — А куда мы едем? Я сейчас не в лучшем состоянии для автомобильных прогулок.

— Я вижу. А мы уже приехали. Можешь выходить, подышать свежим воздухом.

Перед глазами у меня и так все двигалось, так что нашу остановку я не заметила. Пришлось поверить волчице на слово.

Не сразу попав по ручке, а потом чуть не оторвав её на фиг, я открыла дверцу и практически вывалилась наружу. Свежий, ё-моё, воздух! Я стояла покачиваясь и ёжась. Утро было весьма прохладственным и хмурым, да ещё и ветер поднялся.

Насупившись, я огляделась. Выяснилось, что Иветта привезла меня к себе домой. Что ж, этого стоило ожидать. Блин, как же голова болит!

— Ну что? Проходи в дом. Или, может, тебя отнести? — предложила волчица, казалось, без всякой иронии.

— Сама справлюсь, — буркнула я, хотя в дверь попала лишь тщательно сконцентрировавшись, и все равно чуть не поцеловалась с косяком. Черт! Чтоб я ещё хоть раз пила!

На пороге нас встретила Глория. Я даже с ней поздоровалась. Потом Иветта мягко, но настойчиво повела меня в сторону спальни. Я вяло сопротивлялась:

— Я не могу сейчас спать! У меня масса дел.

— Все равно ты их не решишь в таком состоянии, — гнула своё главная волчица. — Тебе нужно вздремнуть, хотя бы пару часов. Эта ночь тебя вымотала.

— Ну хорошо, только пару часов, — сдалась я. — Потом ты меня разбудишь!

— Хорошо-хорошо. Ложись давай!

Она помогла мне раздеться и уложила в кровать, совсем как ребёнка. А у меня к радостям головокружения добавилась ещё и тошнота. Но я с ней справилась и все-таки уснула. Как в болото провалилась.