Дома меня ожидал «теплый» прием. Даже горячий. Отец кипятился даже не как чайник, а как паровой котел.
— Нельзя одного оставить! Все, никаких тебе поездок по бабам и вообще никаких! Под охраной, в особняке и точка! Сидишь дома.
— Ну это же случайность! Кто знал, что нас попытается ограбить какой-то Одаренный… — я выдал приготовленную ОКЖ версию.
Не сливать же ему, что мы схлестнулись с аватарой Чернобога? Тогда вообще ходить под жесткой охраной на всю оставшуюся жизнь. А так ОКЖ зачистило хвосты, даже фото какого-то покойника в деле появилось, мы типа как его уничтожили при попытке ограбления.
— У тебя в последнее время одна случайность за другой, так что это выливается в закономерность!
— А как же практика… — попытался заикнуться я, но сразу же был осажен отцом.
— Все, ты ее прошел! — категорически заявил он. — Отчет получишь и гуляй. Точнее, дома сиди. Я сказал, и точка! Не смей мне перечить!
Вот так, все коротко и ясно. Если папа решил, то кому-то быть битым. Интересно, как там Мария?
С ней было все тоже коротко и ясно. После монолога Черской все вставало на свои места. Мария знала обо всем, но предпочла молчать об истинном положении дел. А если она знала об этом… Да тут к бабке не ходи, девка работала на ОКЖ. Хорош же ты, попался в медовую ловушку и развесил уши… Нет, какими бы мотивами не руководствовалась Мария, прощать я ее не собирался. А жаль, какая ведь шикарная девочка! Но Разумовская, и этим все сказано. Цепные псы Империи посадили на поводок еще одного маленького щенка, и заставили его выполнять чужую работу.
Нет, не сочувствую, но понимаю. Во всяком случае теперь я занес номер Марии в черный список… пока. А там — разберемся. Судя по пропущенным звонкам, она все-таки пыталась мне дозвониться, и не один раз. Но к разговору с ней я был не готов. По вполне понятным причинам.
А вот у нашего клана началась «зебра». Это когда полоса белая, полоса черная, а после нее то место, к которому крепится хвост. Вот эта самая задница пришла к нам, точнее к папе. В «Древо».
Оказывается, волхвы из Особого отдела внимательно следили за попытками проникнуть туда, где Баюн свой хвост не совал. И аппаратура, которая у них была, отслеживала изменение параметров Троемирья. А портал в лаборатории вызвал какое-то там возмущение чего-то, и на следующий день в лаборатории высадился десант волхвов с Доброславским во главе. Плевать, что Апраксины — один из знатных и богатых кланов Империи, Доброславский и ОКЖ имели полномочия выше, чем у Государя. А, следовательно…
В общем, дело кончилось опечатыванием аппаратуры и приставлением в лабораторию одного из волхвенков Доброславского. Теперь весь теоретический отдел «Древа» в холодном поту делился с Особым отделом всеми своими наработками. А папе вынесли особое предостережение от местной конторы, чтобы он не занимался подобными делами. Иначе будет большой ай-яй-яй с предоставлением места на каторге. Не посмеют? Еще как. Тут же непосредственная угроза существованию мира — по крайней мере так будет проведено через Русскую Правду для вынесения приговора. С волхвами, как я уже говорил, шутки плохи.
Папа ходил мрачнее ночи и рычал на всех, кто пытался к нему сунуться. Еще бы, так вложиться в перспективные исследования, набрать команду, построить экспериментальную и вполне рабочую установку — и получить удар под дых на взлете! Я подозревал, что тут у Доброславского возник зуб именно на меня и он решил оторваться на мне опосредованно, через клан. Тем более он передал мне через отца привет, и сказал, что всегда рад меня видеть. Я вот только не рад, но это никого не касается.
И, наконец-то, вернувшись из полуразгромленной стараниями ОКЖ лаборатории, папа вызвал меня к себе в кабинет.
— Садись, — сказал он, махнув рукой на кресло.
Я послушно плюхнулся на сиденье, и приготовился внимать. Точнее, сделал вид.
— Тобой очень сильно интересуется Доброславский.
— Это не новость, — хмыкнул я. — Он меня и допрашивал по инциденту на дороге. Влюбился, наверное.
— Это тебе, — папа бросил на колени запечатанный конверт. — Просил передать.
Я взял конверт двумя пальчиками, как что-то вонючее и грязное.
— Больше он ничего не велел передать?
— Я сказал «просил», а не «велел». Еще какой-то князек будет мне повелевать! — рыкнул отец.
Достали его волхвы окончательно. На нервах весь, мятый, осунувшийся… Жалко. Я распечатал конверт прямо здесь — посмотрим, что пишут.
«Милостивый государь! Не соблаговолите ли вы…» и прочее, и прочее высоким деловым штилем. Короче, это было приглашение Доброславского к встрече в управе ОКЖ, больше похожее на повестку. Или у них здесь канцелярит такой, что заставляет судорожно взять под козырек и с вещами явиться в тюрьму?
— Что пишет? — спросил папа.
— Приглашает на свидание. Вроде как деловое, — я дал ему письмо.
— Надеюсь, что так. Поедешь?
— Не хотел бы…
— А ты поезжай, — неожиданно сказал отец. — Может, узнаешь, что у него на уме и чего он так неожиданно взъелся на род Апраксиных.
У меня, конечно, были на этот счет соображения, но…
— А на кого еще? — спросил я. — Кто вел разработку всевозможных техномагических штучек, способных открыть окно в другой мир?
— Хотя бы Стругов. И до нас «Ротне», чьим наследием мы пользуемся.
— Ну до Воротнева теперь только через Чернобога звонок в Навь заказывать. А Стругов…
— Стругов как раз получил то же самое, но стал строить свою установку. Насколько я у него узнавал, получилось что-то похожее, но он ее еще не испробовал, — потер лоб отец.
— Как испробует — и на него волхвы свалятся, — пообещал я.
— Возможно. Ну так что, звони Доброславскому. Договаривайся о встрече.
— Ладно, — сморщился я, как от уксуса. Князь мне был совсем не по нутру. — Давай письмо, от себя позвоню.
— Ну и какого лешего ты выстрелила в него из его же серийника? — спросил Доброславский.
Семейный совет, который он устроил в гостиной у Разумовской, проходил не совсем гладко. Хмурилась княгиня, а у княжны были глаза на мокром месте.
— Я… я… растерялась, — сказала Мария. — Слишком много сказала аватар, он и так бы все понял.
— Он и так все понял, — жестко сказал Доброславский. — И сделал выводы. Пробовала с ним говорить?
— Трубку не берет. Сбрасывает, — всхлипнула Мария.
— Надо было по уму делать, а не дергаться. Глядишь, и отношения с объектом бы сохранила. А то теперь…
— Да ну вас всех с вашей вшивой службой! — вспыхнула она, и в слезах убежала по лестнице на второй этаж.
— Мария! — пытался остановить ее Доброславский.
— Оставь ее, — сказала княгиня.
— Да что с ней такое?
— Богород, ты что, совсем ничего не понял? — спросила княгиня.
— Что я должен понять? Не выполнила свою задачу, запорола все, что могла, и теперь еще психует!
— Дурак ты, Богород. Ой, дурак… Ничего не видишь, значит? Девчонка влюбилась в Апраксина, а ты со своими заданиями и сверхмиссиями лезешь…
— Конфликт интересов? — спросил Доброславский.
— Он самый, — подтвердила княгиня. — Что ни на есть. А что ты хотел? Она уже взрослая барышня, и кого любить, а кого ненавидеть, решать ей. Влюбилась она в него, сильно влюбилась. А вот пока ты остаешься у нее объектом ненависти. Поскольку именно твоя вина, что ты поставил девчонку в такую ситуацию, к которой она была не готова. И теперь она переживает, очень сильно. У нее сейчас все мысли только о нем, тебе ли не знать, сам молодым был. Хотя и в этом сомневаюсь, такое впечатление, что тебя родили по заданию ОКЖ уже готовым и морально ущербным канцеляром с императивом «не пущать и не давать».
— Она знала, на что…
— Я уже тебе говорила, — сказала княгиня таким тоном, что Доброславский поежился. Словно сквозь нее выглянула Рысь, пробуравила его желтым холодным взглядом, и оскалила клыки. — Она — не твоя собственность. И ты не имел право использовать ее таким образом.
— Кто же знал…
— Ты знал. Или если не знал, то тебе не место во главе Особого отдела. Теперь думай, как все исправить. Хотя на месте Апраксина, я бы тоже разорвала бы все отношения. Но это — моя внучка, запомнил? Моя! И если будет выбор между тобой и твоим мифическим благом империи, которым ты успешно прикрываешься, и ей — я выберу ее. А с тобой будут говорить другие люди, понял?
— Да, Ваша Светлость!
— Думай, как все исправить.
— Ну я уже сделал так, чтобы Апраксины почувствовали свою уязвимость…
— Беру свои слова назад. Ты полный дурак и рафинированный идиот. Тебе нужны союзники, а не враги. Настроишь Апраксиных против себя — ты покойник. Как политический, так и в буквальном смысле. Хочешь сказать, ты вечно будешь сидеть в своем кресле и наслаждаться властью, которую тебе дали, а не ты ее взял? Когда-нибудь придется уйти, вот тогда тебе и дадут насладиться блюдом, которое подают холодным. И «Капище» тебе уже не поможет. Подумай об этом и реши, что ты хочешь. Но в любом случае внучку я у тебя заберу, если она этого захочет. Ты и так принес двойное несчастье в мою семью, мой род и мой клан. А теперь пошел вон. И не появляйся, пока все не исправишь. Как ты это сделаешь — твои проблемы. И не трогай младшего Апраксина, считай, он теперь под моим покровительством. А за своих я драться умею. Все понял?
Доброславский поспешно встал с крсла, поклонился и вышел. Идя к машине, он обдумывал то, что сказала княгиня. Да, придется исправлять, и это будет трудно. А в могуществе Разумовской сомневаться не приходилось, у княгини было много высокопоставленных друзей, в том числе и сам Государь. Замолвит словечко — и Богород из начальника станет подчиненным, сосланным в уездный городок с занюханным участком. Вот кашу заварил…
Лимузин мягко прошуршал шинами по асфальту, и остановился у ворот. В странное место пригласил меня этот Доброславский, я про такое и не слышал. Сквозь зелень листвы был виден маленький аккуратный особнячок, миленький такой. Но то, что мы на месте, я почувствовал спинным мозгом — под той площадкой перед воротами, где мы остановились, шел мощный поток Силы.
Водитель требовательно погудел клаксоном, и из особняка вышел охранник в полевке без нашивок и знаков различия, с пистолет-пулеметом на плече. Медленно, вразвалочку он подошел к воротам.
Я вышел из машины.
— Граф Александр Апраксин к Его Светлости князю Доброславскому!
Охранник молча кивнул, и жестом показал на дверь в ограде рядом с воротами. Понятно. Машину пускать не собираются, придется топать ножками.
Я пошел за охранником по белой дорожке из гравия, чувствуя подошвами все неровности. Неплохо они тут за городом устроились! Зелень, чистый воздух, тишина и спокойствие. Минимум посторонних и любопытных, никто не мешает заниматься делишками разной степени темноты.
Я хмыкнул, когда прочитал на вывеске «Компания 'Ассоль». Ну да, стандартное прикрытие для всевозможных отделов конторы, которые располагались где только можно. Посмотрим, что внутри?
А внутри был стандартный интерьер небольшой фирмы. Закрытые двери с номерами табличек на них, чистые коридоры с ковровыми дорожками — вот не понимаю я этой страсти руководства к половичкам — крашеные жидкими обоями стены…
— Нам направо, — сказал мой провожатый.
Я послушно повернул направо и дошел почти до самого конца коридора.
Снова стук в дверь, краткое «Войдите!» и я оказался в кабинете Доброславского.
— Здраствуйте, Ваше Сиятельство! — князь просто-таки излучал добродушие, сама любезность!
Только вот слишком хорошо я знаю эти предварительные ласки. Чем больше начальство выглядит добродушным — тем хуже, тем большую пакость оно готовит.
— Здравствуйте, Ваша Светлость! Вы хотели меня видеть? — сухо поздоровался я.
Тон похолоднее, никакого амикошонства я не допущу. В конце концов этот мой визит был нужен ему, а не мне. Я ему еще и любезность оказываю.
— Да, господин Апраксин, хотел. Вы обдумали мои слова?
— Какие? — опять пытаешься все выведать, используя общеизвестные психологические приемы? Ну, вперед.
— Про Троемирье, перемещение сознания и прочее.
Прочий бред, ты имеешь в виду.
— И очень внимательно. Книжку даже собираюсь приключенческую написать. Авторский экземпляр подарю. Только вот затрудняюсь пока с названием — «Частный случай клинической психиатрии у жандармов» или «Последствия неумеренного потребления галлюциногенов волхвами». Не подскажете, какое лучше?
— Хамить изволите, Ваше Сиятельство, — покачал головой Доброславский.
— И в мыслях не было, — заверил его я. — Сварог свидетель.
— А я-то хотел предложить вам сотрудничество, — укоризненно и с усмешкой ответил он.
— Сотрудничество? — я чуть не поперхнулся от неожиданности.
— Ну да. Работать на ОКЖ.
— Кем же? — я уже понимал, куда он клонит.
— Агентом, естественно.
Я чуть не поперхнулся. Вот только еще агентом я не был. Были у всех свои добровольные помощники, оказывающие определенные услуги, но к ним относились максимум снисходительно.
— Стучать ОКЖ на окружающих? Увольте, не мой профиль. Не собираюсь. И не интересуюсь.
— Ну зачем же так грубо? Это все-таки почетная обязанность каждого гражданина Империи…
— Вешайте эту лапшу кому-нибудь другому, — сказал я. — Не мне.
— Не таким агентом, — вздохнул Доброславский. — Нас не интересует, кто сказал, что Государь плохой или когда состоится собрание кружка марксистов в студенческой общаге.
— Не говорите только, что вы вербуете меня для работы в разведке, — усмехнулся я.
— Не скажу. Ваше симпатичное личико часто светится в Имперсети, тем более за наследниками крупных магнатов постоянно шпионит иностранные разведки. Точнее, собирают о них информацию на предмет использования в потенциальных операциях. Вы, как и все наследники крупных родов, давно в их базах. Так что с нелегальной разведкой увы, вашу жизнь не связать.
— Да и слава богам. Тогда какого рода агентом вы мне предлагаете стать?
— Примерно такого, чтобы работать с тем, что вы видели на шоссе. Оперативник, но без официальной привязки к ОКЖ. Проходит по статусу агента, но функции совершенно другие.
— Как у Марии? — хмыкнул я. — Работать медовой ловушкой для объектов, представляющих оперативный интерес?
— Не трогай ее имя, щенок! — взорвался Доброславский. — Еще одно слово, и я тебя на дуэль вызову! Она — моя племянница, и я тебя на куски порву, если ты даже плохо о ней подумаешь!
О как. Не знал. Плохо работала СБ брата. Или… Или я плохо читал досье. Ну-ка, дай боги памяти… Точно, мать — урожденная княгиня Доброславская!
— Приношу свои извинения, Ваша Светлость. Не знал. Но тем не менее, вы ее вывели на меня и поместили в ближайшее окружение.
— Это была моя ошибка, — зло сказал Доброславский, зыркая глазами на меня. — Вряд ли она будет агентом, раз влюбилась в объект разработки. И предпочла его работе.
О как! Не знал, не знал. Впрочем, даже если бы и знал… Но об этом потом. Сначала нужно разобраться с Доброславским.
— Меня это тоже не интересует, — сказал я как можно более равнодушнее. — Дело прошлое. О нынешних делах. Я отклоняю ваше предложение. Меня не интересует работа на ОКЖ, чем бы вы там не занимались.
— Не интересует? — глаза Доброславского превратились в буравчик. — А если подумать?
— Что тут думать, господин Доброславский? Вы прекрасно знаете, что фалловать агента можно различными способами. И стандартная формула вербовки, которая в том числе используется нашими врагами из САСШ, включает в себя четыре момента. MICE она называется. В переводе деньги-идеология-компромат-эго. И с этим у вас совсем не все в порядке. Деньги? Смешно. Я наследник огромного состояния и прочих активов, так что это отпадает. Идеология? Совсем плохо. Я не одноклеточный клинический турбопатриот, который срется в соцсетях с воплем «За веру, царя и отечество!». Компромат? Ну вот только не надо мне сейчас рассказывать сказки о том, что я не тот, за кого себя выдаю, никто не поверит и никак не проверит. Так что тоже мимо. Эго? Никогда не обладал комплексом сверхценности и манией собственного величия. Не путайте это с достоинством. Да, кстати, тот шантаж, который вы устроили клану Апраксиных, может отработать и в обратную сторону, несмотря на ваше собственное положение. Зачем было это устраивать?
— Ну попробовать-то стоило, — мерзко ухмыльнулся Доброславский.
— Как бы поприличней сказать, чтобы это не выглядело угрозой… У аристо в топ-10 есть много друзей, которые могут сделать наслаждение жизнью менее комфортным.
— Не надо угрожать, я сделал ошибку, — вздохнул князь. — В качестве жеста доброй воли все прекращено.
— Так что, Ваша Светлость, имею честь откланятся…
— Подождите, — остановил меня Доброславский. — Я хотел бы, чтобы вы перед уходом побеседовали с одним человеком. Он ждет в комнате отдыха.
Доброславский кивнул за спину, где за его креслом, рядом со стандартным портретом Государя за рубль в любом книжном была дверь.
— Хорошо, — выдержал паузу я. — Давайте поговорим. Надеюсь, оно того стоит.
И лишь бы это была не Мария. Сейчас я ее видеть не хочу.