Восставший из мертвых

Глава XXV ФАННИ НЕ РАЗЛУЧАЕТСЯ С ЮНЫМ ЖУРНАЛИСТОМ

Госпожа де ла Боссьер говорила с такой верой в свои слова, что ее приятно было слушать, и юный журналист, делая все время заметки в записной книжке, с восторгом любовался физическим и духовным здоровьем хозяйки дома. Он подчеркнул вечным пером слова «женщина с головой на плечах», улыбнулся и сказал ей:

— Сударыня, все ясно. Все здравомыслящие люди будут на вашей стороне. А остальные окажутся в положении дураков. Не угодно ли вам будет теперь сказать мне несколько слов по поводу самого главного вопроса, того, что мог бы объяснить все события последних дней: я подразумеваю столь длительное отсутствие Андре де ла Боссьера. Что вы думаете об этом, сударыня?

— Думаю, что отсутствие это ненормально и наводит на всяческие опасения, так что мой муж первым был им чрезвычайно взволнован и обратился в сыскную полицию. Но расследование это не дало, к сожалению, никаких результатов, и мы до сих пор продолжаем ждать, не случится ли что-либо, что даст бы нам какую-нибудь нить в наших поисках и выведет нас из состояния, близкого к отчаянию. Мой муж обожал своего брата…

— Не полагаете ли вы, что Андре де ла Боссьера убили?

— Это возможно, если принять во внимание, сколько времени у нас нет от него известий.

— Должен вам объяснить, сударыня, почему я задал вам этот вопрос. Из всей дурацкой истории с призраками, которую мы услыхали от девицы Геллье, у меня в памяти осталось только одно — сомнамбулическое состояние некоей госпожи Сен-Фирмен…

Не следует забывать, сударыня, что в наше время суд пользуется услугами сомнамбул. Вспомните дело Кадиу[22]: убитого удалось найти с помощью сомнамбулы. Я, разумеется, не верю в привидения, но в наши дни мы должны считаться с внушением, с магнетическим и сомнамбулическим состоянием свидетелей и с целым рядом других обстоятельств, которые в былые времена вызывали смех или нагоняли страх, а в наши дни наводят на размышления! Суд больше не боится видеть в ясновидении могучее средство, каким его считает изучающая это явление наука. Если госпожа Сен-Фирмен в самом деле ясновидящая, как про нее говорят, нельзя пренебрегать ее свидетельскими показаниями, и я сам не премину, сударыня, выйдя от вас, посетить ее.

— Но это сумасшедшая!..

— Простите меня, сударыня, я не знаю госпожу Сен-Фирмен…

— Послушайте, — начала госпожа де ла Боссьер, пытаясь подавить клокотавшую в ней злобу, которая охватила ее при словах нескромного репортера. — Когда вы познакомитесь с госпожой Сен-Фирмен, вы увидите, что ее слова имеют так же мало значения, как слова девицы Геллье!.. Они обе сумасшедшие, вот и все!.. Состояние здоровья госпожи Сен-Фирмен вызывает опасения, и она часто бредит! Сам доктор Мутье смеялся над ее видениями и доказывал их бессмысленность. Он говорил, что она воображает, будто ночью видит то, о чем ее больной мозг не перестает думать в течение дня! Ведь она видит — и она, разумеется, первым делом вам об этом расскажет, — она видит труп моего несчастного деверя, спрятанный в сундук!

— О! Чрезвычайно интересно! — прервал ее юный Дарбуа. — Сомнамбулы всегда были очень чутки к мертвецам, скрытым в сундуках.

— А знаете, почему это так, сударь? Да потому, что доктор Мутье, который выступал экспертом во время процесса Эйро и Габриэль Боннар, много раз рассказывал в присутствии этой малютки (госпожа Сен-Фирмен почти девочка) историю сундука Гуффе!

— Сударыня, с вашего разрешения, не видев и не выслушав саму госпожу Сен-Фирмен, я не могу принять столь… столь категорические утверждения!.. Вы заговорили о сундуке, где находилось тело несчастного судебного исполнителя Гуффе; но я невольно вспоминаю, что именно сомнамбула, настоящая сомнамбула, госпожа Оффингер, указала местоположение этого сундука, о чем поведал мой друг Эдмон ле Рой, милейший редактор «Журналь». После исчезновения исполнителя, которое наделало столько шума, один из моих коллег припомнил, что мадам Оффингер не раз оказывала крайне полезные услуги по розыску пропавших предметов и спрятанных трупов, и решил обратиться к этой даме.

Здесь молодой репортер спохватился, что уже поздно, и прервал рассказ.

— Простите, мадам, я здесь не для того, чтобы рассказывать вам истории. Ваше время драгоценно, как и мое. Разрешите мне откланяться, сударыня…

Госпожа де ла Боссьер удержала его. Ей внезапно захотелось, чтобы журналист пояснил ей, каким образом сомнамбуле удалось навести полицию на след трупа. В свое время, когда доктор Мутье рассказывал ей об этом, она почти не слушала. Она попросила репортера продолжать.

— Мой коллега, — с улыбкой выпрямился молодой Дарбуа, — взял перчатку и галстук, принадлежавшие судебному исполнителю, и дал эти предметы мадам Оффингер. Последняя, введенная в магнетическое состояние своим сыном, заявила, что Гуффе заманили в ловушку и убили в Париже, неподалеку от Мадлен. Затем тело положили в объемистый сундук и перевезли в провинцию, в окрестности большого гарнизонного города. Тело, сказала она, будет найдено 23-го августа. Это было 12-го августа. На следующий день в газете появилась статья журналиста, а вскоре тело было обнаружено близ Мильери, под Лионом.

Тело, однако, было сильно разложившимся, и никто не мог определить, Гуффе ли это. Вмешательство мадам Оффингер вновь оказалось решающим. Мадам Ландри и мадемуазель Гуффе, сестра и старшая дочь жертвы, принесли ей головной убор покойного. В сомнамбулическом состоянии мадам Оффингер вспомнила, что с ней уже консультировались по этому вопросу, а затем официально заявила, что тело из Мильери является трупом Гуффе. У Гуффе, сказала она, отсутствовал третий коренной зуб справа, и тот же зуб должен отсутствовать у трупа. Так и оказалось.

Но магнетическое расследование мадам Оффингер этим не ограничилось. Задолго до того, как об этом написали газеты, она сообщила, что Гуффе плохо видел одним глазом и страдал болезнью сустава, вызывавшей некоторую хромоту. Наконец, она объявила, что виновные отправились в Америку и будут арестованы в течение трех месяцев после консультации.

Все это подтвердилось, сударыня, — сказал репортер, вставая. — Вы должны понимать, что если мне удастся добиться успеха с госпожой Сен-Фирмен, как моему коллеге с мадам Оффингер, мы все будем в выигрыше: вы узнаете, что случилось с вашим деверем, а я обеспечу свой журнал отличным материалом. Благодарю вас за вашу любезность, сударыня…

— Вы даже не знаете, как пройти к дому госпожи Сен- Фирмен… Я сама покажу вам дорогу…

— Сударыня… право, не знаю, как и благодарить вас!..

Госпожа де ла Боссьер позвонила, приказала подать пальто и шляпу и отправилась вместе с молодым человеком.

— Мы пойдем пешком, — сказала она, — это совсем близко.

Журналист не знал, что и думать. Фанни, несмотря на волнение, овладевшее ею вследствие непредвиденных затей этого чертова журналиста, заметила его удивление. Она сообразила, что ей необходимо объяснить свое поведение, и сразу же сказала ему:

— Видите ли, я устала от всех этих историй. Говоря между нами, я буду очень рада, когда вы сами убедитесь, что выдумки госпожи Сен-Фирмен совершенно того же порядка, что и бредни девицы Геллье. Когда вы увидите ее, когда вы удостоверитесь, что все ее слова — это бред больного воображения, вы напишете об этом, и тогда, будем надеяться, никто больше не станет говорить о призраках и привидениях Ла-Розере… Вы рассказали мне о замечательных открытиях настоящей сомнамбулы. Вы молоды и впечатлительны, и ваше дело, верить во все это или не верить. Лично я не верю, тем более что госпожа Сен-Фирмен не сомнамбула… Повторяю вам, она больна, и но ночам ее помутившийся разум мучают бредовые видения!..

О! если бы она могла отправить к черту этого юного репортера вместе со всеми призраками, интервьюировать которых он явился!.. Но вместо этого она сопровождала его… стала его проводницей! Она была уверена, что Дарбуа сумеет проникнуть к Марте, как пробрался к ней; госпожа де ла Боссьер желала присутствовать при их беседе и, по правде сказать, действительно имела для этого все основания!

Хотя она и утверждала, что не верит в сомнамбулизм, она прекрасно знала, что напрасно была столь категорична в своих высказываниях. Рассказ о мадам Оффингер глубоко взволновал ее, и она не могла без содрогания думать о странных совпадениях в откровениях и видениях госпожи Сен-Фирмен… Автомобиль!..Сундук!..

Когда они добрались до домика на берегу реки, она с удивлением увидела, что окна гостиной освещены, передняя дверь открыта, а на пороге стоит старая служанка и громко причитает. Немного поодаль в темноте вырисовывались экипажи. Узнав госпожу де ла Боссьер, служанка тотчас сказала ей:

— О! сударыня… вы не видели хозяина? Поскорее бы он вернулся… Их здесь человек двадцать, и они все пристают с расспросами к бедной госпоже!.. Они все журналисты из Парижа, и они задают ей целую кучу вопросов…

— Черт побери! — воскликнул юный Дарбуа, — я пропал!.. Сударыня, прежде всего — не говорите им, кто вы такая, иначе они заставят вас рассказать все, а вы потом не узнаете собственные слова! Давно они здесь?..

— Минут десять! Я не хотела их пускать, но они прошмыгнули у меня перед носом!.. А один из них даже поцеловал меня!.. Такие нахалы!..

Фанни, узнав, что человек двадцать журналистов проникли к Марте, пришла почти в такое же отчаяние, как и юный Дарбуа, но только по другой причине. Она последовала за репортером, который вошел в гостиную, проформы ради постучавшись в дверь.

Здесь они нашли журналистов, которые стоя и сидя записывали, как школьники, слова Марты. Та стояла у камина и спокойным голосом диктовала им нижеследующее:

— Напишите, что девица Геллье посещала меня, когда я была совсем больна и очень слаба, и что в то время я была целиком во власти тяжелого бреда, который не отпускал мой разум в течение нескольких месяцев вследствие слабости моего здоровья. Если бы она посетила меня теперь, она нашла бы меня намного более спокойной и убедилась бы, что я не придаю никакого значения болезненным проявлениям своей фантазии. Но девица Геллье, которой я напрасно, считая ее другом, поверила свои страдания, больна куда серьезней, чем я! Она склонна повсюду видеть сверхъестественное и, вероятно, соответствующим образом исказила мои слова… У меня могли быть видения… то, что она называет видениями… но я сама всегда считала их только бредом…

— Простите, сударыня, — прервал ее юный Дарбуа, — разве вы не говорили, что труп Андре де ла Боссьера находится в сундуке?..

Марту, казалось, несколько удивил неожиданный вопрос; но она почти сразу ответила:

— Я сказала и это, как могла сказать многое другое… Незадолго до того был найден труп в сундуке, и об этом много писали в газетах… Доктор Мутье рассказывал нам про сундук Гуффе. Это произвело большое впечатление на мой рассудок… Поверьте, сударь, — все это не имеет ровно никакого значения, и я сама смеюсь над этими бреднями… Вот и все… Я не могу ничего больше вам рассказать… Я немного утомлена… Если разрешите, я уйду…

— Не раньше, чем мы выразим вам нашу признательность, сударыня, — начал было расшаркиваться один из журналистов. Другой дернул его за рукав:

— Скорей!.. Не то мы опоздаем на поезд…

И в мгновение ока гостиная опустела. Исчез даже юный Дарбуа, наскоро попрощавшись с госпожой де ла Боссьер.

— Вот видите! — сказала ему Фанни, — что я вам говорила?.. Теперь она сама признает…

— Да! да!.. все это так…

— Во всей этой истории повинна одна сумасшедшая, и эта сумасшедшая, — девица Геллье!.. Так и напишите!..

— Разумеется!..

И он убежал, оставив ее с глазу на глаз с госпожой Сен-Фирмен. Фанни побледнела от радости.