Воспоминания самоубийцы. Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко

ГЛАВА I СТОРОЖЕВАЯ БАШНЯ

Брат Феокрит прислал нам посланника с приглашением на собрание в актовом зале Госпиталя.

По прибытии мы заметили, что было созвано небольшое число пациентов, так как присутствовали только те члены нашей группы, которые должны были быть выписаны после лечения, которому они подвергались.

Директор Госпитального Отделения не заставил себя ждать. В сопровождении Ромео и Альцеста он занял почетное место вместе с ними, в то время как медицинский персонал, который ухаживал за нами во время нашего пребывания там, появился на втором плане, на трибуне, предназначенной для них.

С присущим ему достоинством и исключительной вежливостью выдающийся посвященный обратился к присутствующим такими словами:

— Несомненно, Бог, создатель всего сущего, на высотах небесных, мои возлюбленные братья и друзья, свидетель этого собрания, на которое мы призываем его благословение как отца и господина!

Искренняя удовлетворенность наполняет сегодня наши души благодарностью великодушному Учителю, радостью триумфа, который мы созерцаем: ваше обращение к состоянию подчинения божественному отцовству и, следовательно, к принятию духа как происходящего от искры, испущенной волей Всемогущего и предназначенной для славной эволюции через вечность. Тем не менее, вы все еще слабы, колеблетесь и малы. Но перед вами бесконечный путь через грядущие тысячелетия, приглашающий вас к настойчивому труду прогресса для завоевания окончательного искупления в любящих объятиях Христа Божьего. Убежденные в том, что милосердный, справедливый, любящий отец заботливо охраняет вас, готовый протянуть свою защищающую руку, чтобы возвысить вас к радостям своего царства, кто из вас не почувствует себя достаточно вдохновленным и воодушевленным для вознаграждающей борьбы, уверенным в окончательной победе?

Кто не соберет всю добрую волю, которой может располагать, чтобы попытаться каждый день подниматься на одну ступень в долгом и трудном, но не невозможном восхождении, вершиной которого является общение с возлюбленным Учителем в славном единстве его любви?

Мы собрали вас, чтобы сообщить, что сегодня завершается этап, до которого вам было позволено дойти в этом госпитале, в соответствии с органическими условиями вашего периспирита, достигнув значительных улучшений, что является всем, что вы могли получить от нас. Но вы не только еще не исцелены, но и продолжаете оставаться больными… и больными будете оставаться еще долгое время, если не обладаете дисциплинированной и сильной волей для полного восстановления.

Мы знаем о неопределимых недугах, тяжелых тревогах и мучительных недомоганиях, которые внутри вас взывают о помощи, и вы не понимаете, почему мы освобождаем вас от госпитального этапа, когда вы все еще чувствуете недостаток стольких забот. Но, дорогие братья, вы сейчас вступаете в новую фазу лечения, которое подходит для вашего восстановления исключительно морального и ментального порядка, ибо правда в том, что вам уже не нужна была бы больница, ни хирурги, ни медсестры для достижения восстановления духовного плана, если бы вы были личностями с высокими моральными качествами и умственным развитием, основанным на добродетелях сердца и исполнении долга.

Тогда ваша воля, сопряженная с высшими вибрациями, с которыми вы должны были бы гармонизировать свои собственные вибрации, открыла бы завесы духовного познания, к которому ваши умы были бы подготовлены благодаря спонтанным сродствам… и вы вошли бы естественно и свободно в невидимый мир, как если бы вы вошли в свой собственный дом, ибо невидимое является родиной происхождения всех созданий.

К сожалению, вы осознаете, что ваша земная жизнь, а также действия, которые вы совершили, не предполагали необходимых отношений для принятия духа в общества астрального мира.

Вы пренебрегли благородством принципов, возвышенностью целей, плохо воспитали свой характер под натиском страстей, которые на Земле отравляют ум, поработили сердце злонамеренным предрассудкам, унизили свою собственную душу импульсами дезориентирующей гордости и завершили серию неосторожностей, которым вы предавались, неназываемым покушением на закон того, кто является единственным господином всего творения, и кто, именно поэтому, также является единственным суверенно могущественным, чтобы распоряжаться жизнью своих созданий.

В таких условиях, в сочетании с бедственными предрассудками, вы не смогли бы усвоить в духовности ничего, кроме ресурса конкретных форм и действий, к которым был привычен ваш ум. Следовало терпеть ваше невежество и умственную слабость ради вашего собственного прогресса, и следовало также применять милосердие, чтобы достичь максимальных результатов в короткий промежуток времени.

Бесконечно милосердное, высшее провидение позволяет своим исполнителям свободу служить добру с помощью мягких, осторожных и убедительных методов. Поэтому все вы получили, среди бедствия, которому вы себя предали, то обращение, которое наилучшим образом способствовало бы вашему психическому состоянию, будучи самым быстрым и эффективным в срочной помощи, в которой вы нуждались, когда на самом деле было бы достаточно вашей собственной умственной реакции, чтобы преодолеть зло, которое вас мучило, если бы вы были в состоянии попытаться это сделать.

Благодаря Мудрому Провидению, сегодня мы собрались здесь для этих простых инструкций, которым вы теперь можете придать должное значение.

Все, что нам надлежало сделать для вашего блага, было полностью выполнено, то есть умело и терпеливо привести ваше вибрационное состояние в условия, способные выдержать новое программирование на вашем пути Духов-преступников, которые именно поэтому должны многое совершить. Как только вы восстановитесь до духовного состояния, вы должны будете работать над своей реабилитацией. Ваше пребывание в этом Отделе было как подготовительный курс для допуска к планам, где вам нужно будет продемонстрировать всю храбрость и добрую волю, на которые вы способны.

В вашем случае новая реинкарнация неизбежна. Вы должны будете повторить земной опыт, который вы испортили самоубийством, отказавшись выполнить священный долг прожить урок боли ради собственного блага, вашего прогресса и вашего будущего счастья. Тем не менее, вы свободны осуществить это сейчас или позже, когда вы будете лучше оснащены моральным наследием, которое вы можете приобрести среди нас, и когда вы посчитаете себя способными в одном земном этапе разрешить наиболее неотложные искупительные обязательства, что будет очень полезно для ваших Духов и весьма похвально.

Вы поймете, что это означает, что если вы реинкарнируетесь сейчас, вы решите лишь небольшую часть долга, который вы накопили; если вы реинкарнируетесь позже, вы решите его полностью, потому что вы будете в благоприятных условиях для сопротивления борьбе, которую требует такой процесс очищения.

Было бы целесообразно немного отложить реинкарнацию для исправления. Тем временем, если вы действительно склонны к изучению науки невидимого, вы могли бы пройти курс посвящения среди нас, что чрезвычайно подготовило бы вас к победе, облегчая горечь и беспокойства, присущие болезненным реабилитационным опытам, поскольку то, что мы предлагаем вам этим учением, — это именно наука жизни, под покровительством великого воспитателя Иисуса Назарейского, чье учение человечество упорно отвергает, не осознавая, что, поступая так, оно откладывает на отдаленное будущее свое счастье и славу своей бесконечной судьбы.

Эту науку вы могли бы изучить и на Земле, потому что там существуют различные элементы, прочные и правдивые, способные просветить умы и сердца, направляя их на путь истины. В истории человечества сияют выдающиеся фигуры, отмеченные истинными полномочиями добродетелей и мудрости, которые дали им титул наставников, способных направлять людей к их великолепной судьбе детей Божьих.

Они спустились из высших духовных сфер, воплотились среди своих братьев, людей, унизились до жертвы плотского тела, чтобы служить верховным замыслам Создателя через любовь к менее развитым созданиям, которых они пытаются воспитывать и возвышать, посвящая работе вокруг столь возвышенного идеала свои лучшие усилия и добрую волю, которые облагораживают их души миссионеров и наставников.

В Иисусе Назарейском вы найдете самую выдающуюся из этих уважаемых фигур, посетивших мрачные земные области, и под чьим руководством действовали остальные, поскольку до сих пор ни одно существо, обитавшее на Земле, не имело способности достичь, с мыслью, восходящей к истокам планеты, точной эпохи, когда Он получил из рук Всемогущего Землю и ее человечество, чтобы поднять их из первоначальной бездны, воспитать и прославить в излучениях бессмертного света.

Но… тысячелетиями вы воплощались на Земле, и до сих пор вы никогда не думали использовать столь ценные сокровища, помещенные на ней неоценимой добротой небес… вы проходили мимо них безразлично, даже не признавая их ценности, и есть опасение, что если вы уйдете отсюда, не подготовившись должным образом, что вы могли бы сделать и там, на Земле, вы продолжите биться в том же порочном круге, в котором пребываете… ибо вы слабы, не умеете сопротивляться искушениям той же гордыни и нуждаетесь в силах, чтобы начать путь заново…

Из всех, кто прибыл сюда с вами три года назад, многие все еще не в состоянии что-либо предпринять в настоящее время. Некоторые, плененные воспоминаниями о всепоглощающих страстях, закоснелые в заблуждениях неверия и уныния, полностью неспособные морально и ментально к нормальному прогрессу, все еще нуждаются в терпении и милосердной любви Святой Марии, которая так сострадает несчастным, будучи образцовой Матерью.

Другим, напротив, необходимо немедленно реинкарнироваться, чтобы исправить серьезнейшие нарушения, которые остаются в их периспиритах как результат насильственного шока, полученного при добровольной смерти. Без реинкарнации для исправления этих нарушений, затмевающих даже их разум, они не смогут ничего предпринять, даже повторить драму, которая привела их к самоубийству. Эту драму им придется пережить снова, поскольку она была искуплением преступлений, совершенных в прошлых существованиях, или последствиями текущих отклонений, за которые они несли ответственность перед великим законом и от которых хотели убежать через самоубийство. За это им также придется ответить, поскольку этого потребует их собственная совесть, дисгармоничная и униженная перед самой собой.

Мы говорим о тех, чей тип самоубийства, очень насильственный, сделал невозможным их облегчение через психическую терапию, примененную к вам, и которых вы достаточно хорошо знаете, чтобы нам не нужно было их называть. Длительное пребывание в земном теле будет срочной терапией с доказанной эффективностью, поскольку оно исправит вибрационный беспорядок, уменьшая его интенсивность, направляя дух после такого галлюцинаторного перерыва к ясности, благоприятной для нового этапа. Только тогда он сможет заняться опытом реабилитации, поскольку уже будет в состоянии это сделать, с возможностью успеха.

Как видите, дорогие друзья, век, два века… возможно, даже больше!.. и самоубийца будет испивать желчь ужасных последствий своего неуважительного акта перед законом великого Творца всего сущего.

Мы внимательно слушали, любопытные и напуганные перспективой будущего, неспособные его точно определить, опасаясь серьезности совершенного нами проступка, который для нашей души был горче, чем приговор к эшафоту. Мы были опечалены, осознавая необходимость покинуть это милосердное убежище, в тени которого, хотя мы и не нашли удовлетворения, к которому стремились — поскольку не заслуживали его — однако, мы приобрели самое драгоценное благо, на которое может надеяться дух-преступник, чтобы оно послужило ему светом на пути, где разрешится его голгофа искупления: самоотверженные братья, ангелы-хранители, верные высоким христианским принципам любви и братства.

Теокрит продолжил, удовлетворенный тем, что заметил наше мысленное отношение, которое просило искреннего совета:

— Настало время посетить Землю, как вы так сильно желаете. Мы предоставим вам охранников и надежные средства передвижения, поскольку вы неопытны и остаетесь связанными с Легионом, поэтому мы не считаем законченной помощь, которую должны оказать вам для вашей реабилитации. По прибытии на земную кору следует размышлять с максимальной осторожностью — молясь и бодрствуя — как советовал бы наш Божественный образец, то есть, четко рассуждая о вдохновениях долга, морали, добра, и не позволяя себе увлекаться старыми желаниями и соблазнами, тщеславием, праздностью, столь распространенной в низших регионах планеты.

Мы предупреждаем вас, что вы поступите плохо, если предпочтете остаться на Земле, забыв о своих друзьях из этой Колонии и о братской и христианской поддержке, которой вы здесь пользуетесь. Постарайтесь не потерять желание вернуться с сопровождающими, которые будут вам служить. Если вы вернетесь в этот дом, который на время будет единственным истинным, к которому вы принадлежите, добровольно отдавшись под материнское руководство нашей Августейшей Покровительницы, вам будет разрешен вход в другой Отдел этого Института, лучше оснащенный, чем Надзор и Госпиталь, и в который вы подниметесь не для того, чтобы наслаждаться радостями, на которые у вас еще нет права, потому что вы их не завоевали, а для того, чтобы подготовиться к борьбе за прогресс, которого вы должны достичь.

Перед отправлением на Землю вам предлагается ознакомительное посещение Отделов, составляющих первые планы нашего Института. Вы ничего не потеряете от разъяснений, которые вам дадут в Надзоре, и подразделениях Госпитального Отдела, то есть в Изоляторе, Психиатрическом отделении, а также в Отделе Реинкарнации и его интересных секциях, которые вас очень заинтересуют… ведь правда в том, что вы не должны снова увидеть земную родину без знаний, которые предоставят вам наши Отделы: вы будете сильнее, чтобы противостоять воспоминаниям о прежних соблазнах…

Однако не стоит строить иллюзий относительно того, что вас ожидает в этом паломничестве по Земле; вспомните Жерониму!.. Прошло уже много лет с тех пор, как вы оставили свое тело в могиле… Многие из вас уже забыты теми, кого они ранили своим самоубийством… если не полностью, то по крайней мере достаточно, чтобы потерять интерес к судьбе неблагодарного, который не колебался нанести им такую горькую обиду: погруженный в бурление материальной жизни, человек легко забывает все… Не думайте, что вы найдете радости в этом паломничестве.

Кроме того, Земля никогда не давала компенсаций тому, кто, зная, что является потомком божественной искры, стремится идти к Богу, впечатленный небесными радостями, которые он предчувствует… Однако мы не беспокоимся об этих деталях. С вами не произойдет то, что произошло с Жеронимом: вы подготовлены к возможным разочарованиям, к неожиданным ударам событий, о которых вы не знаете.

Теперь идите отдыхать… И пусть Божественный Учитель дарует вам вдохновение…

На следующее утро мы сменили место жительства. Джоэль отвел нас в павильон, примыкающий к Госпиталю, своего рода приют, где размещались недавно отделившиеся от большого учреждения. Павильон был увит вьющимися розами и окружен стройными кипарисами, напоминая классические пейзажи древней Индии, столь любимой и почитаемой всеми учителями, с которыми мы были связаны. Его называли Индийским павильоном или Особняком роз. Тем не менее, туманы окутывали ностальгией и этот тихий уголок, окутывая его вечным белым саваном.

Неопределимое благополучие наполняло наши души в это очаровательное утро. Белармино, обычно серьезный и задумчивый, был весел и общителен. Хуан де Асеведо признавался, что полон надежд и готов сделать все, что посоветовал брат Теокрито, для чего намеревался поговорить с директором. Что касается меня, я чувствовал себя даже счастливым, позволяя себе даже легкомыслие литературных проектов на будущее, так как верил, что при следующем посещении Земли я добьюсь оглушительного успеха "По ту сторону могилы", вернувшись к литературным баталиям, которые были мне привычны, с помощью первого встречного медиума.

Мы все еще были далеки от того, чтобы подозревать о масштабе борьбы, которую искупление потребует от наших усилий… а утешение, ласковый прием, оказанный нам теми самоотверженными слугами добра, разрушил трагический покров, который, покрывая болью наши Духи, заставлял нас рассуждать, что в конце концов самоубийство не было таким жестоким, каким оно хотело казаться…

Марио Собрал был единственным, кто не обманывался иллюзиями, поскольку сказал нам, видя наше удовлетворение в первые часы, проведенные в Индийском павильоне:

— Да сохранит вас Бог такими навсегда, друзья мои!.. Моя совесть не позволяет мне столько!.. Она постоянно обвиняет меня, не давая передышки моему несчастному сердцу! Молчание, которое хранят наши друзья о преступлении, которое я совершил, пугает меня больше, чем если бы они ежедневно обвиняли меня, предвещая возмездие!.. Невозможно, чтобы мое поведение по отношению к моей жене и детям, к несчастной Эулине, к моим бедным родителям осталось незамеченным для закона, пороги которого начинают открываться моему разуму… Если я преступник по отношению к самому себе, совершив самоубийство, то буду им и за зло, причиненное другим… Знаешь, Камило?… Уже некоторое время я чувствую, что мои руки онемели… пусты… как будто их отрезали… Иногда я ищу их, растерянный, потому что перестаю чувствовать их при себе… и вдруг, пока я задаюсь вопросом, что могло это вызвать, тревожное видение беспокоит мой мозг: я вижу Эулину, сраженную на диване, корчащуюся под пощечинами, которыми я разбил ее лицо… между моими руками-убийцами… которые там, отделенные от моих кулаков, душат ее!.. О, Боже мой! Что может означать подобная аномалия?… Какое еще большее умственное смятение возникнет, чтобы наказать меня?… Что происходит, Камило, друг мой, дай мне свое ценное мнение…

Должно быть, это горести, которые галлюцинируют твой разум, дорогой друг… Угрызения совести, которые беспокоят твою совесть… ведь, несмотря ни на что, ты не перестал любить ту бедную женщину… Почему бы тебе не попросить совета у брата Теокрито?

— Я уже сделал это, Камило, уже сделал…

— И что же?… Что он тебе сказал?…

— Он посоветовал мне довериться Божественному провидению, которое никогда не оставляет ни одно существо, молящее о его помощи; смириться перед неизбежностью ситуации, созданной мной самим, и через веру исправить ее… Он посоветовал мне постоянно молиться и прилагать усилия, чтобы установить магнетическую цепь в мольбах к Марии, чтобы она помогла мне, просветила и утешила, внутренне подготовив меня к будущему… потому что на данный момент нет другого средства в моем распоряжении…

— Так делай это!.. Если он тебе это посоветовал, значит, это то, что тебе нужно…

— Я делаю это, Камило, я делаю это!.. — настаивал он, возбужденно. — Но чем больше я пытаюсь и посвящаю себя рвению, тем больше верю, что это видение, предвестие будущего: при реинкарнации, как утверждают Алкесте и Ромео, чтобы искупить мое двойное преступление, я буду искалечен, без рук… потому что они заняты в другом месте, на службе преступления… они обесчестились в моей компании, душа беззащитную бедную женщину… У меня их больше нет, Камило…

Я их не чувствую, не вижу… они были похоронены с телом Эулины… и чтобы снова увидеть их, честные и искупленные от позорного пятна, мне нужно будет пережить мучения земного существования, лишенного их, чтобы научиться в жертве, в невообразимых пытках, из этого вытекающих, в стыде унизительной аномалии, что руки — это священное достояние плотского аппарата, которое мы должны использовать только на службе добра и справедливости, а не преступления…

Эулина была беззащитна вдвойне, будучи женщиной, и, следовательно, хрупкой, и лишенной защиты семьи и общества, так как была всего лишь несчастной проституткой. Но… прежде чем стать такой, столь несчастной и обездоленной, она была, прежде всего, созданием Божьим, дочерью высшего существа, всемогущего и справедливого… как и я тоже им являюсь, как ты, друг Камило, и все человечество.

Этот Отец, который любит всех своих детей без различия, теперь требует от меня отчета за жизнь, которую я прервал, высшее благо, которым только Он может распоряжаться и даровать. Никто не мог лишить Эулину ее права быть дочерью высшего Творца… У нее, бедной несчастной, не было никакого другого права в том низменном мире, даже права жить, поскольку я не хотел, чтобы она продолжала жить, и поэтому убил ее.

Я убил Эулину!.. И теперь я слышу, как в самых сокровенных и глубоких уголках моего духа, пропитанного раскаянием, отдается суровый и трогательный голос совести, который подобен голосу самого Бога, отдающемуся в нашем бессмертном существе: "Каин, Каин!.. Что ты сделал со своим братом?…" О, Камило, Камило, друг мой!.. Когда я душил Эулину, я забыл, что она тоже была дочерью Бога и что у нее тоже были священные права, дарованные этим милосердным и справедливым Отцом. И теперь…

Слезы лились потоком, прерывая его слова, и трогательное облако печали окутало безмятежный воздух Особняка Роз. К тому же, внутреннее удовлетворение, которое мы испытали этим утром, основывалось лишь на том, что мы смогли порадовать Теокрита прогрессом, достигнутым за те три года пребывания в интернате…

Карлос и Роберто де Каналехас сопровождали нас во время ознакомительного визита, предложенного Директором Больничного Отделения. Мы начали с Башни Дозорного, которая, словно неприступная крепость посреди варварской области невидимого, защищала передовой наблюдательный пост от вредоносных атак различного рода, поскольку даже низшие ментальные эманации, исходящие извне, здесь отражались как худшие вторжения.

Предстояло пройти большое расстояние. Нас подобрала простая и легкая повозка, так как мы даже не представляли тогда возможности передвигаться силой мысли, практикуя полет. На определенной высоте пути, уже значительно удалившись от индийского Павильона, в ответ на признание Марио Собрала, мы услышали, как Роберто сказал:

— Уныние — плохой советчик, друг Собрал! Интересно, что ты спокойно размышляешь над предложением, данным опытом брата Теокрита. На первый взгляд это тривиальный и невыразительный совет. Но ты должен знать, что он заключает в себе глубокую мудрость и представляет собой ключ, с помощью которого ты сможешь преодолеть препятствия, встречающиеся на пути реабилитации. Что, кроме того, значат тридцать или шестьдесят лет жизни в жертвах, когда физическое тело может быть искалечено, если через это мы восстанавливаем духовную честь, мир, которого не хватает нашей совести, возможность для спасительного осуществления, которое приведет нас в соответствие с Законом, который мы нарушили?… Не бойся трудов искупления, Марио, ведь все мы, кто ошибся, нуждаемся в нем, чтобы облегчить совесть и, следовательно, судьбу от унизительной ответственности, которая так сильно противопоставляет нас гармонии Божественного Закона, создавая аномалии вокруг нас.

У тебя есть будущее перед тобой, чтобы помочь себе в моральном обновлении, в котором ты нуждаешься. Оно утвердит твое рассуждение, если ты намерен прийти к благоразумным и серьезным выводам, с помощью которых ты сможешь устранить из души унизительное отражение дурных поступков посредством освящающих обязанностей.

Поэтому необходимо обновить земной опыт в искалеченном теле, чтобы ты научился в трудностях, которые из этого вытекают, использовать весь комплекс своего тела только в достойном смысле. Не колеблись, встречай жертву лицом к лицу, ибо ты убежден, что ошибся, и поэтому посчитаешь справедливым принять на себя ответственность за действия, которые ты совершил во вред себе самому, так как духовная честь и моральное достоинство духа этого требуют.

И если ты сумеешь вовремя просветить свое существо сиянием доверия к Богу, надежды на его отеческую доброту, с мужеством и смирением, убежденный, что Он никогда не оставит тебя в суровости искупительного пути, что любовь того Отца, который не осуждает, а помогает своему созданию подняться из бездны, в которую оно позволило себе упасть, ты даже сможешь улыбнуться несчастью и найти очарование на протяжении всей Голгофы, по которой будешь идти.

Пыл, с которым говорил молодой доктор, казалось, воодушевлял нашего товарища, который замолчал, оставаясь спокойным в течение остатка дня.

Внезапно вдалеке мы увидели место Отделения, к которому принадлежали.

Задумчиво я пробормотал, не думая, что меня услышат:

— Где же может быть бедный Жеронимо?…

— Ваш друг Жеронимо де Араужо Сильвейра находится дальше, задержанный в изоляции, — ответил Карлос де Каналехас, — как нарушитель правил больницы.

— Почему это отделение называют Изоляцией?… — спросил Марио с опаской.

— Потому что туда отправляют тех, чье поведение противоречит дисциплине, требуемой правилами больницы, неконтролируемых, которые злоупотребляют свободой, не будучи еще настоящими бунтарями… Это как тюрьма… Однако этот унизительный термин отвергается директорами Колонии, и, кроме того, он не отражает истинную природу цели, для которой она предназначена, как вы увидите…

— Жеронимо, значит, находится под стражей?…

— Конечно!.. Для его же пользы и для блага тех, кого он любит…

Марио взволнованно заерзал, снова спрашивая:

— Как можно понять, доктор, что Жеронимо, любящий отец и муж, находится в заключении, в то время как я, дважды, трижды, десятикратный преступник, нахожусь среди добрых друзей?…

— Ты искренне раскаявшийся дух, Марио, который позволяет себе советоваться с ответственными за твою опеку перед Марией; который желает быть направляемым к спасительным нормам, так как ты показываешь готовность к самым суровым жертвам, чтобы стереть виновное прошлое… в то время как Жеронимо одержим несогласием и непониманием, упрямо цепляясь за все воспоминания о прошлом, потерю которого он оплакивает и которым живет, не имея сил забыть его, противясь пониманию элементов для смягчения ситуации, которая была бы совсем другой, если бы у него была мудрость смирения…

Кроме того, разве ты не был долгие годы пленником зловещей тьмы Долины, пленником в отчаянии, озлобленным под железным гнетом, разрушавшим твое сознание?… И разве ты не остаешься морально пленником самого себя, ведь твой печальный и безутешный разум не позволяет никакого удовлетворения твоему сердцу и пониманию?…

— Меня удивляет осознание того, что когда мы умираем, мы можем страдать, среди многих неожиданных и удивительных вещей, от факта нахождения в тюрьме… — пробормотал я, расстроенный этой новостью, которая показалась мне абсурдной.

Карлос, однако, с деликатностью завоевал мой разум, как он завоевал мое сердце, этим разумным и логичным объяснением:

— Во-первых, Камило, ты говоришь о "тюрьме", когда я упомянул только "изоляцию", поскольку слово "заключение" было бы неуместным для того, что там происходит. Во-вторых, вы все согласитесь, что существование тюрем здесь, в загробном мире, не должно быть сюрпризом. Вы были интеллектуалами… и это невежество выделяется именно потому, что вы просвещенные.

Мы здесь часто думаем, когда начинаем понимать общие действия низших развоплощенных Духов, о том, каким было бы земное человечество, если бы не существовало репрессий в духовных обществах, поскольку даже при их существовании есть зловещие орды злоумышленников из невидимого плана, которые постоянно атакуют неосторожных людей, способствующих их доступу, содействуя их падению и беспорядкам среди народов.

На Земле нет никого, кто бы не знал о реальности, которую вы только что обнаружили здесь и которая, кажется, так вам не нравится. Иисус несколько раз упоминал об этом важном факте и даже намекнул на возможность связать преступника по рукам и ногам. Религии настаивают на проповедовании столь мрачного учения; и хотя они делают это несовершенно, они все же предвосхищают реальность.

В свою очередь, Третье Откровение, которое на Земле уже несколько лет представляет обширные новости о Невидимом Мире, раскрывает для понимания любого интеллекта впечатляющие детали относительно этой животрепещущей реальности, которую даже древнейшие народы принимали и понимали в ее истинном выражении, как истины, достойные уважения.

Если вы удивляетесь в этот момент, узнав, что ваш друг находится в изоляции среди мятежников, то это потому, что вы никогда не интересовались действительно серьезными вопросами, предпочитая направлять свои интеллектуальные способности на непродуктивные легкомыслия, свойственные человеческим обществам, которые довольствуются умственной праздностью и инерцией интеллектуального комфорта…

Я замолчал, вспоминая многие упоминания, которые я получил по этому поводу, когда был человеком, через чтения и исследования, но которым я уделил лишь относительное внимание, поскольку, ослепленный тщеславием считать себя мудрым, благоразумным и логичным, я рассматривал религиозные философии в целом как подозрительные источники коллективного интереса, который их создал, оставляя уважительное почтение только для Святых Евангелий, которые я считал превосходными кодексами морали и братства, установленными Высшим Человеком, который представил бы себя как образец для человечества, несмотря на то, что он был слишком мистичен, чтобы его могли имитировать существа в вечной борьбе с угнетающими препятствиями, настолько, что для моего болезненного понимания, отравленного самонадеянным невежеством, которое вне собственной сферы, обостренное гордыней, может найти только тьму, Он сам потерпел неудачу в практике великолепных норм, которые изложил, поскольку позволил победить себя на позорной виселице, в то время как человечество продолжало падать в бездонные пропасти.

Роберто де Каналехас, однако, продолжил, поддерживая разговор:

— Кроме того, почему бы не существовать на этой стороне жизни тюрьмам и строгостям, если здесь больший процент преступников, чем там, поскольку люди совершили большие ошибки, против которых не установлены наказания в человеческих законах, но которые имеют большой вес в неподкупных уставах правосудия загробного мира?

Сколько преступлений остаются безнаказанными на Земле, несмотря на то, что они наказуемы по ее законам? Или вы думаете, что человек может жить в мятеже против справедливости, и ничего не произойдет?… Вы верите, что смерть превращает в блаженных всех тех, кто превысил меру в совершении безрассудств в материальном мире?

Вы ошибаетесь! Человек, который жил как нечестивец, ежедневно своими поступками бросая вызов божественным законам против себя, ближнего и общества, с огромным неуважением к духовному будущему, которое его ожидает, войдет как нечестивец, как преступник, в мир реальностей, где будет наказан логическими и неизбежными последствиями причин, которые он создал.

Поэтому вы видите его здесь или в других регионах, где преобладают низшие духовные элементы, а также на самой земной сцене, поскольку Земля предлагает Божественной Юрисдикции обширные поля для исполнения наказаний, необходимых ее преступникам: накопление страданий, тяжелая, бесчисленная борьба, направленная на стирание из виновных совестей огня раскаяния… И поскольку в темные обители невидимого мира входят только преступные Духи, все еще считающие себя людьми, своевольные и высокомерные, желающие продолжать действовать во вред ближнему и самим себе, возникает необходимость в строгости, точно так же, как в земном обществе происходит с теми, кто нарушает человеческие законы, ибо вы должны знать, что земные организации — это несовершенные копии образцовых институтов Духовности.

Транспортное средство скользило, приближаясь к нашему месту назначения. Вокруг нас воцарилась тишина, и мы все задумались о том, что только что услышали. Тот астральный мир представлялся таким простым, таким реальным, что сама его реальность и впечатляющая простота способствовали путанице — мы верили, что мы люди, когда на самом деле были Духами.

Башня Смотрителя вырисовывалась, вкрапленная в пепельные слои, напоминая древние европейские крепости. Ее величественный вид внушал бы уважение или страх путнику на путях Невидимого, не знающему ее предназначения.

В сопровождении наших проводников мы свободно вошли. Болезненное волнение наполнило вибрациями тревоги наше существо, напуганное воспоминаниями о перенесенных невзгодах, так как эта тяжелая и мрачная атмосфера напоминала нам о драмах, пережитых в полумраке Зловещей Долины.

Башня, как мы знаем, была подразделением Департамента Наблюдения и, хотя и была автономной, должна была сотрудничать с Главным Управлением этого Департамента в полном единстве идей и братской солидарности. Можно сказать, что это был пост с наибольшей ответственностью во всей Колонии, если там вообще могло существовать кто-то менее ответственный, чем другой, потому что она находилась в опасной зоне нижнего астрала, окруженная вредными и разрушительными элементами. Ее обязанностью было бороться с ними и отводить их, предотвращая осаду Духов-нападающих, направлять в другие места несчастных, преследуемых одержителями, которые любой ценой хотели укрыться в Колонии, что было невозможно, поскольку это было специализированное место для размещения самоубийц.

Внутренним управлением занимался бывший католический священник, португалец, который давно был посвящен в научных храмах Индии. Под его руководством служили несколько неинициированных соучеников, все еще подвергавшихся самым изнурительным трудам в низших регионах, службам, добровольно выбранным ими самими как искупление за злоупотребления, с которыми они обращались с интересами Евангелия Распятого, когда на Земле, облеченные высоким достоинством пастырей душ, которое они запятнали ложью, лицемерием, ложными и хитрыми толкованиями. Функции Директора были только внутренними, ограничиваясь общим надзором, потому что функции защиты были ответственностью центральной штаб-квартиры Департамента.

Встреченные любезными помощниками, мы были немедленно проведены в кабинет Директора и представлены нашими добрыми друзьями, людьми Каналехаса, которые в свою очередь предъявили мандат Теокрита, запрашивая соответствующее посещение групп, начинающих свое обучение.

Радушно принятые, нас приветствовали от имени Учителя учителей и Хранительницы Легиона, при этом Директор выразил пожелания нашего полного восстановления и прогресса. С восхищением мы заметили, что в манерах тех, кто с нами говорил, не было поверхностности или социального притворства. Напротив, простота и прекрасные выражения истинной солидарности излучали неопределимую привлекательность, приятно очаровывая нас.

После согласования программы визитов между нашими проводниками и Директором, отцом Ансельмо де Санта-Мария, мы не тратили время на праздные разговоры, а достойный руководитель начал важные объяснения, пока мы поднимались на верхние этажи.

Мы имеем приятную обязанность завершить эту главу информацией, полученной во время визита.

— Начну с пояснения, мои дорогие друзья, — говорил отец Ансельмо, пока мы поднимались, — что Башня Смотрителя в настоящее время очень активна, учитывая обстоятельство, что мы еще не окончательно обосновались. Не хватает специализированных работников, и все наши отделы перегружены, разворачиваясь в многочисленных видах деятельности. Мы, например, в Башне, занимаемся столь разнообразными и сложными случаями, как вы увидите, действительно отличающимися от той специализации, которой мы должны были бы заниматься.

Мы уже достигли самого высокого этажа, так как наша инспекция шла в обратном порядке, то есть с верхнего этажа к нижним.

Просторный круглый зал, погруженный в полумрак, словно квинтэссенции, из которых он был построен, основывались на самых тяжелых образцах, существовавших там, возник перед нами, окруженный удобными скамьями с подушками. Широкие двери со стеклами простирались вокруг, позволяя видеть, что происходит внутри каждого помещения. По указанию любезного проводника мы подошли к дверям и осмотрели, насколько это было возможно, интерьер, но нам не разрешили войти. Однако мы не слышали никакого звука: стекла, должно быть, были из какого-то изолирующего материала, звуконепроницаемого.

В первом кабинете находились странные батареи приборов, которые казались грандиозными телескопами, усовершенствованными машинами, доведенными до идеального состояния для визуализации на больших расстояниях, своего рода "рентгеновские лучи", способные зондировать бездны бесконечного Космоса, а также Невидимого Мира и Земли. О назначении других у нас не было ни малейшего представления.

Во втором кабинете находились огромные светящиеся экраны, по сравнению с которыми те, что были в больничных палатах, казались милыми миниатюрами. Эти экраны отвечали потребности отображать события и сцены, происходящие на невообразимых расстояниях, делая их видимыми для аккредитованных техников и наблюдателей с целью изучения и анализа. Подобные устройства, совершенство которых человек еще не может постичь, хотя уже находится в поиске, позволяют оператору узнавать мельчайшие подробности любого вопроса, вплоть до развития инфузорий в глубоководных океанических впадинах, если это необходимо.

Таким же образом можно было бы увидеть последовательность человеческой жизни, которую нужно изучить, или действия духа в невидимом мире, в низших слоях или во время тяжелых миссий и путешествий служб помощи. Однако строго соблюдаемые правила предписывали их использование только в действительно необходимых случаях.

Существовал еще третий кабинет, самый большой из всех, занимавший целый этаж величественной башни. Он напоминал механическую мастерскую, где работниками должны были быть ученые. Это помещение было отведено для магнитных машин, позволяющих использовать великолепные приборы, имеющиеся в Колонии, а также для системы ночного освещения — своего рода электромагнитной центральной станции, распределяющей различные потоки, необходимые для правильного функционирования этих же приборов.

Во всех отсеках наблюдалась непрерывная активность, непрекращающаяся и напряженная работа, возможно, изнурительная. Среди работников было много женщин, выполнявших там заслуживающие внимания задачи. Они казались крылатыми фигурами, бесшумно перемещаясь туда-сюда, серьезные и внимательные, облаченные в прекрасные белые сияющие одежды. Эта особенность привлекла наше внимание, и мы в своем духовном невежестве предположили, что это форма, когда на самом деле это был лишь хороший вибрационный уровень их разума. Они старались снизить его в месте, несовместимом с их истинным уровнем!

— Эта крепость, — продолжал Ансельмо де Санта-Мария, — к которой принадлежит не только Сторожевая Башня, но и другие, которые вы здесь видите, служит казармой для полка специализированных ополченцев и копьеносцев, которые охраняют и защищают ее от возможных неприятностей, исходящих извне. Многие из членов этого полка являются учениками Христианского Посвящения и делают первые шаги на пути созидательных трудов, ведущих к искуплению. Некоторые из них также были самоубийцами, которые теперь вместе с нами испытывают исправление прежних проступков. Другие вышли из самого черного безбожия, поскольку были не только самоубийцами, но и ужасными одержителями, и их преступления, злодеяния, совершенные во время столь прискорбных занятий, легко оценить.

Ко всем ним руководство Колонии относится с неустанной любовью и христианским милосердием. Что касается последних, то есть одержителей, существуют особые рекомендации, исходящие свыше, поскольку Достопочтенная Хранительница Легиона желает видеть их как можно скорее интегрированными в ряды истинно обращенных к учению ее возлюбленного Сына, в Легион преданных работников великого дела Учителя учителей.

Помимо выполняемых работ, которые также являются частью получаемого ими обучения, все они изучают и усваивают от своих наставников необходимые понятия о любви, справедливости, долге и истинном добре, и совершенствуются в морали Христа Божьего, в уважении к Всемогущему, пока не вернутся к следующему воплощению. Тем не менее, многие уже преодолели первые этапы, то есть уже вернулись из ужасных искупительных воплощений и продолжают здесь свое обучение для будущего прогресса. Я должен упомянуть батальоны индийских копьеносцев, расквартированных здесь, которые добровольно и самоотверженно посвящают себя тому, чтобы служить образцом для недавно раскаявшихся, наблюдая за ними и сотрудничая с нами в их реабилитации, оказывая при этом неоценимую помощь руководству нашего Института. Эти индусы, бывшие личные ученики посвященных, проживающих здесь, некоторые из которых уже достаточно продвинулись к свету истины, являются, как можно видеть, истинной опорой порядка и дисциплины, поддерживающей мир среди остальных.

Наше наблюдение должно быть неустанным, строгим и тщательным, учитывая зону беспорядков, в которой расположено наше жилище, соседствующее с Землей и получающее от нее множество тревожных отражений, от зловещих ущелий, где находится долина, в которой скопились наши будущие гости, от низших областей, где распространяются негативные элементы, исходящие от земных обществ, и от путей, по которым бродят орды, закоренелые во зле, чья работа заключается в том, чтобы соблазнять, привлекая в свои ряды неосторожных и неопытных Духов, таких как вы. Все это не говоря уже о невидимых злых волнах флюидов и ментальных эманаций, поднимающихся с Земли, усиливающих эманации низшего невидимого мира, и за которыми мы охотимся с этой Башни, как если бы это были эндемичные микробы чумы.

С помощью аппаратов, которые вы видите, мы находимся в постоянной связи с событиями, происходящими в Долине Самоубийц. Благодаря им мы узнаем о том, что там происходит, мы все знаем и все слышим. Мы могли бы использовать ясновидение, дистанционное видение, а также другие духовные дары, которыми также обладают наши специалисты, чтобы узнать то, что нам нужно знать, поскольку у нас в Башне есть специалисты, способные к такой большой и деликатной работе, как те трудолюбивые сестры, которых мы наблюдаем там, внимательно выполняющих свой долг.

Мы предпочитаем использовать аппараты, потому что это было бы ненужной жертвой столь ценных духовных способностей в таком гетерогенном месте, как это, насыщенном тяжелыми влияниями, которые потребовали бы от них большой траты драгоценных энергий и высших усилий, в то время как имеющиеся у нас аппараты выполняют ту же работу без больших требований ментального порядка.

Какими бы несчастными ни были осужденные в Долине или сбившиеся с пути, которые находят удовольствие во зле и чья сфера деятельности находится на пути наших занятий, они никогда не будут оставлены без помощи, поскольку слуги Марии следят за ними с помощью этих великолепных аппаратов видения и связи и помогают им в нужный момент, то есть, как только они сами будут в состоянии получить помощь и быть перемещенными в другое место.

Но… существует факт в самом акте самоубийства, который препятствует тому, чтобы им была оказана помощь так быстро, как того хотелось бы из милосердия, свойственного работникам братства: они не полностью отделены от нитей, связывающих их с телесной оболочкой, то есть остаются полувоплощенными или полуразвоплощенными, как вам угодно это называть.

Жизненные силы, которые Божественная Природа запечатлела во всех видах творения и, в частности, в человеческом существе, действуют на самоубийцу со всей энергией своей грандиозной и тонкой активности. И это благодаря полуматериальной природе астрального тела, которым он обладает, помимо тела или материальной оболочки.

Его периспирит будет вынужден жить таким образом, животной жизнью, в течение долгого времени, несмотря на разрушение физического тела, во многих случаях. В нем будут пульсировать с впечатляющей силой живейшие влечения его человеческой природы до тех пор, пока жизненные резервы, предназначенные для полного периода обязательств существования, не истощатся, достигнув предусмотренного законом момента развоплощения. Самоубийца останется в столь прискорбном и ненормальном состоянии, и мы ничего не сможем сделать, чтобы помочь ему, несмотря на наше доброе намерение[12].

Это, дети мои, действительно так, и вы знаете это лучше, чем кто-либо другой. Это закон, закон строгий, неподкупный, неизбежный, потому что он совершенен и мудр, и мы должны стараться понять его и уважать, чтобы не стать еще более несчастными из-за попытки нарушить его.

Это объясняет несчастье, которое постигает самоубийц, и невозможность сократить страдания, которые их мучают. То, что с ними происходит, является естественным следствием причины, созданной ими самими, так как они поставили себя в деликатное положение, в котором только время может им помочь. Мы делаем всё возможное для их блага, не жалея жертв.

И время от времени, или, точнее, в подходящий момент, мы организуем экспедиции добровольцев-миссионеров, которые спускаются в их ад, чтобы привести их в это учреждение, где их принимают и должным образом направляют к уважению к Богу, о котором они никогда не вспоминали, когда были людьми. И мы собираемся для ежедневных молитв ради их блага, излучая наши благотворные вибрации вокруг их перевозбужденных умов, стараясь облегчить жар страданий, которые они испытывают, мягкими интуициями надежды.

Если бы они не были столь ослеплены и озлоблены в тупиках отчаяния и губительного неверия в Бога, в котором они всегда находили удовольствие, они бы воспринимали приглашение к молитве, которое мы обращаем к ним каждый вечер на закате, а также слова ободрения, пытаясь пробудить в них доверие к милосердной силе Всевышнего Отца. Ведь мы не должны забывать, что имеем дело с христианами, которые в той или иной степени испытывают волнение, вспоминая далекое детство, когда у камина, на материнских коленях, они лепетали нежные фразы благовещения Гавриила Деве Марии из Назарета, принявшей как сына Искупителя Человечества… И мы озабочены тем, чтобы использовать все законные средства, дабы каким-то образом осушить слезы этих несчастных неверующих, которые низвергли себя в столь ужасную бездну.

Всякий раз, когда осужденный исчерпал или облегчил бремя своей животной жизненной силы, искренне раскаялся он или нет, мы уведомляем службу спасения Наблюдения, которая немедленно отправляется на его поиски, чтобы доставить его в караульное помещение Легиона. Затем, в зависимости от его морального состояния — раскаявшийся, бунтующий, ожесточенный — этот Отдел переведет его в соответствующее место, как вы уже знаете: в Больницу, Изолятор, Психиатрическое отделение и даже в эти Башни. Ведь, как мы уже говорили, в силу того, что мы еще не полностью обустроены, мы накапливаем работу, сохраняя здесь же вспомогательные посты для содержания под стражей великих преступников, чья свобода была приостановлена из-за чрезмерного пребывания на путях заблуждения, то есть самоубийц-одержимых.

Наши аппараты дальновидения — ясновидяще-магнитно-механические — приносят нам факты и сцены, которые нам необходимо знать, отбирая их из множества других благодаря нашим техникам, — как мощный магнит, притягивающий сталь — мы локализуем того, кому должны помочь, составляем схему маршрута, немедленно представляя ее руководству Наблюдения; оно предоставляет средства для экспедиции… и мы вырываем, с Божьей помощью и благоволением Его Единородного Сына, еще одну овцу из когтей зла…

Вход в эти кабинеты строго запрещен тем, кто не выполняет какую-либо деятельность. Поэтому мы не будем входить, чтобы осмотреть комплекс аппаратов. Работники — это Духи высшего порядка, миссионеры Любви, специалисты, овладевшие этим видом служения, которые, имея возможность развивать деятельность в цветущих сферах света и благословений, предпочитают спускаться в мрачные преисподние несчастья, чтобы служить, из любви к Божественному Учителю, священному делу своих низших и несчастных братьев — как истинные ангелы-хранители тех несчастных, о которых они заботятся.

Каждая группа сменяется другой каждые двенадцать часов и отдыхает, если желает, в садах Храма, который, как вы знаете, является самым высоким уровнем нашей скромной Колонии; или они посвящают себя другим занятиям, которые им нравятся, или могут подняться в обители, которым они на самом деле принадлежат. Там они восстанавливаются от тревог, перенесенных в мрачной среде, где они героически трудятся на благо ближнего, и возвращаются на следующий день, верные долгу, который они добровольно приняли на себя… ибо я должен сказать вам, друзья мои, что для служб спасения и защиты изгоев-самоубийц не существует назначений или принуждения законами, поскольку само самоубийство находится вне закона.

Это, следовательно, задачи, выполняемые добровольцами, священный свет чувств милосердия и самоотверженности тех, кто желает осуществлять их из любви к непорочным учениям Агнца Божьего, того божественного образца, который сделал милосердие высшей добродетелью, поскольку закон, позволяющий право его осуществлять, дает возможность творить все возможное добро в пользу страждущих.

— Меня удивляет видеть столь высокоодаренных личностей, посвящающих себя столь малоприятным местам и работам, — сказал Белармино с едкой бестактностью человека, который на Земле вел жизнь праздного капиталиста и считал унизительными тяжелые труды в постоянной борьбе долга. — Разве нет в Легионе работников, менее духовно развитых, более соответствующих, следовательно, природе среды и изнурительным работам, которые в ней выполняются?… они бы меньше страдали, так как обладали бы меньшей степенью чувствительности…

Ансельмо добродушно и сочувственно рассмеялся, отвечая:

— Хорошо видно, брат Белармино, что ты не знаком с тонкостью и глубиной духовных вопросов, интенсивность которых даже не подозревается на земном шаре. Наш корпус менее развитых работников — полицейских, помощников, медсестер, охранников и т. д. — может представлять отличный контингент доброй воли, как это действительно и есть, постоянную готовность к работе, желание прогрессировать через героические поступки, но он еще не находится на высоте столь великого исполнения. Только дух, наделенный чистыми добродетелями и экспертными знаниями, мог бы различить в извилинах расстроенного характера нарушителя, такого как самоубийца, истинные предрасположенности к раскаянию, или если в его периспирите уже не отражаются слишком тяжелые влияния жизненного принципа, чтобы в этом случае оказать ему помощь и доставить в безопасное место.

Только техник, обладающий обширными психическими знаниями, сумеет извлечь из глубокой памяти одного из этих преступников, измученных страданием, его предыдущие существования, возвращаясь с ним по путям прошлого, пересматривая его историю, прожитую на Земле, чтобы на основе его биографии изучить причину, побудившую его к провалу, ориентируя отныне программу перевоспитания, которую ему применят позже в Институте. Ибо благодаря отчетам техников Отделов Наблюдения и Больницы пациенты, принятые в Колонию, будут классифицированы и направлены в различные реабилитационные пункты, которые у нас есть, которые простираются даже до земных мест через службы реинкарнации.

Только самоотверженное, достаточно развитое и уверенное в себе существо могло бы созерцать, не сходя с ума от ужаса, низшие сферы, где деградация и боль достигают вершины зла, по сравнению с которыми Долина, где вы были, показалась бы даже комфортной.

Например: Существуют души самоубийц, которые не попадают в Долину естественным путем. Попасть туда для преступника уже означает быть более или менее защищенным нашей помощью и наблюдением, хотя и скрытым, и быть зарегистрированным в документах Колонии как кандидат на будущую госпитализацию. Есть также те, кого захватывают, соблазняют и сбивают с пути до прибытия в Долину банды одержателей, которые иногда тоже были самоубийцами или мистификаторами, извращенными и преступными сущностями, чье удовольствие — практика подлостей, отбросы Невидимого Мира, дезориентированные своими собственными злодеяниями, которые продолжают жить на Земле рядом с людьми, заражая общество и земные дома, не оказывающие им сопротивления через бдительность добрых мыслей и благоразумных действий, делая несчастными неосторожных созданий, которые дают им доступ своей же моральной и ментальной неполноценностью. Порабощенный такой ордой, самоубийца начинает испытывать мучения, по сравнению с которыми события, происходящие в Долине — которые являются логическим результатом акта самоубийства — казались бы приятными вещами.

Не обладая истинными духовными силами, эти несчастные, живущие в разводе со светом добра и любви к ближнему, обычно селятся в ужасающих и зловещих местах на самой Земле, созвучных их ментальным состояниям, таких как глубины мрачных лесов, заброшенные катакомбы кладбищ, одинокие горные пещеры, часто неизвестные людям, и даже в темных недрах морских скал и кратерах потухших вулканов.

Лицемерные и лживые, они заставляют своих жертв поверить, что эти области — их собственное творение, построенное силой их способностей, потому что они завидуют регенерирующим Колониям, управляемым просветленными сущностями, и, заключая их в тюрьму, они мучают их всеми возможными способами, от применения "физического" насилия и непристойностей до сведения с ума их разума, уже воспаленного глубиной страданий, которые они испытывали ранее.

Они подвергают их, наконец, мукам, концепция которых превосходит возможности рассуждения ваших умов, и вид которых вы бы не вынесли, будучи еще слишком слабыми, чтобы изолировать себя от тяжелых внушений, которые обрушились бы на вас, способных довести вас до болезни.

Но… на специализированных работников, просветленных превосходным прогрессом, ничто не влияет. Они иммунизированы, они овладевают самим ужасом, которому они становятся свидетелями, с помощью ментальных и вибрационных сил, которыми они располагают, и даже в самые странные регионы земного шара они опускают линзы своих магнитных телескопов, своего мощного телевидения, а также заботу своих возвышенных мыслей христианского братства… И они отправляются на поиски измученной души несчастных, которые оказались дважды сбитыми с логичного пути судьбы, самим актом самоубийства и низшим сродством, которое затянуло их в союз с элементами самого низкого вида, существующего в невидимом.

Мы находим их иногда после настойчивых и исчерпывающих исследований. Однако не всегда, обнаружив их, мы можем немедленно вырвать их оттуда. Отчет поступает в Управление Наблюдения, которое, в свою очередь, связывается с Генеральным Управлением Института. Затем составляется план спасения, определенная программа, четко очерченная, с запросом помощи у других групп, иногда значительно уступающих нашим по способностям и морали, но знающих суровую и мрачную местность, где будет проводиться операция, переговоры, посольства, настойчивость и даже уловки и яростные битвы, где вмешивается не меч, а терпение, толерантность, интерес к добру, моральная энергия, мужество для работы. Все это используется освободителями, которые вызывают восхищение и уважение героизмом, о котором они свидетельствуют.

Нередко им приходится спускаться в сатанинские места, где плененная душа корчится, бичуемая палачами, желающими приспособить ее к своим собственным обычаям. Они проникают в орду. Они подчиняются драматической необходимости позволить себе быть превзойденными, часто, приспешниками тьмы… Неизменно страдают в таких случаях эти самоотверженные работники любви. Они проливают горькие слезы, верные, однако, священным обязательствам перед искупительным делом, которому они посвятили себя. Но они не колеблются на посту миссионеров, на который они обязались перед Божественным Образцом, который пожертвовал собой ради человечества, и продолжают, энергичные и героические, в служении на благо своих меньших братьев…

И наконец, после невообразимой борьбы, они освобождают страдальцев, которые в свое время не направились в Долину; и передают их Наблюдению, которое, в свою очередь, переводит их в подходящее место, обычно в Психиатрическое отделение, поскольку несчастные выходят обезумевшими из одержимых сетей, в которые они позволили себя запутать…

И, что крайне важно: они приводят также одержателей, палачей, которые не что иное, как дерзкие Духи злых людей, живших, окутанных тьмой преступления, отдаленных от Бога. Если, помимо того, что они одержатели, они также самоубийцы, мы можем удержать их в нашей Колонии. Мы размещаем их здесь же, в Наблюдении, в подходящем месте этой крепости, так как у них нет сродства ни с каким другим планом лучше этого, и они считаются опасными и нежелательными элементами в зависимостях, где происходит повышение морали других преступников, уже предрасположенных к добру.

Мы держим их под строгим надзором, стараясь по возможности дать им силы и средства для перевоспитания и реабилитации. Отсюда они не поднимутся на более комфортные планы, не вернувшись сначала к новому телесному существованию, чтобы избавиться от груза самых отвратительных преступлений, которые они совершили, поскольку их моральные и ментальные условия, чрезмерно поврежденные, препятствуют большим возможностям.

Их обучение ограничится кратким познанием самих себя, понятиями о братских законах, изложенных в Евангелии Господа, и регенерирующими работами, выполняемыми на Земле под руководством строгих помощников, или в нашем полку ополченцев, где наставники, специализирующиеся на таких случаях, будут направлять их к практике облагораживающих служений, в противовес великому злу, которое они совершили в прошлом.

Как ополченцы, они будут охотиться на другие орды одержателей, которых они знают, указывая нам злонамеренные логова, о существовании которых они хорошо знают здесь и там, оказывая ценную помощь нашему делу, что будет учтено при планировании их искуплений. Если же речь идет о просто извращенных элементах, не самоубийцах, нам не разрешено принимать их, но наша служба Помощи доставит их в пункты убежища, существующие в переходных зонах, немного повсюду. Это своего рода полицейские участки Невидимого, и однажды там, они получат судьбу, которая лучше всего подходит их печальному состоянию низших Духов, судьбу, соответствующую, тем не менее, законам сродства, справедливости и братства.

Последовало короткое молчание. Мы были ошеломлены, удивлены неожиданным изложением, которое нам делали, которое действительно стоило урока высокой эрудиции. Ансельмо де Санта Мария мягко устремил взгляд на наши лица, озабоченные вниманием, пробужденным его словом, и прошептал, как будто простирая мысль через цветущие пути, надушенные несравненной сущностью Евангелия Великодушного Воспитателя:

— Да, дети мои!.. Вот что происходит, ибо сам Назарянин утверждал, что добрый пастырь оставляет свое послушное стадо, защищенное в своей овчарне, и отправляется на поиски заблудшей овцы, отдыхая только после того, как приведет ее обратно, спасенную от опасностей, которые ее окружали… И он подчеркнул, для справедливости и славы наших усилий в сотрудничестве с Ним:

— Из овец, которых Отец Мой доверил Мне, ни одна не погибнет…

ГЛАВА II АРХИВЫ ДУШИ

Наступал вечер. Тени сгущались на свинцовом горизонте тяжелого края. Мы спустились на этаж ниже, и по пути я спросил:

— Преподобный отец, простите мое желание узнать подробности дела, которое затрагивает мои христианские чувства и интересует меня как ученика. Как руководители этого великого Учреждения узнают, какие несчастные духи самоубийц захвачены враждебными группами и пропали без вести?

— Благодаря нашему обязательству перед Иисусом как помощников в его идеале искупления, присоединившись к Легиону под покровительством его почитаемой Матери, — ответил он, — мы держим специалистов в этой Башне, чья единственная функция — искать пропавших с помощью приборов, которые вы только что видели… На каждом из них обозначены области, которые нужно обследовать… С другой стороны, бывшие одержимые, перевоспитанные под нашим присмотром и включенные в ряды ополченцев, тронутые раскаянием, добровольно указывают места в Невидимом мире или на Земле, которые они знают, где сосредоточены жертвы угнетения одержанием и где совершаются величайшие зверства. Как только существование этих мест подтверждается, они посещаются и очищаются…

Однако, как правило, предупреждения и приказы приходят Свыше… оттуда, где витает великодушная помощь милосердной Матери Человечества, правительницы нашего Легиона… Если рассматриваемые сущности не находятся под ее непосредственным покровительством как Хранительницы, хранитель группы или Легиона, к которому они принадлежат, может попросить ее благосклонности в пользу заблудших, ее любящей помощи для достижения намеченной цели, поскольку существует братская солидарность между обществами Звездной Вселенной, бесконечно более совершенная, чем существующая между земными народами…

Точно так же, каким бы несчастным и забытым ни был преступник, всегда найдется тот, кто его любит и искренне о нем заботится, обращая пламенные мольбы к Марии в его пользу или непосредственно к Божественному Учителю или самому Создателю. Если самоубийца не оставляет на Земле никого, кто бы сжалился над его огромным несчастьем, молясь за него, то всегда есть кто-то в Потустороннем мире, кто это сделает — далекие привязанности, старые друзья, временно забытые из-за воплощения; любимые существа, сопровождавшие его в прошлых странствиях на Земле, его покровитель, любящий хранитель, который знает все его шаги и малейшие мысли, — они будут помогать ему истинными свидетельствами братской любви, которую они культивируют, вдохновленные любовью Бога.

Если мольба обращена к Марии, немедленно будут отданы приказы ее посланникам, которые, распределенные ими по различным постам и учреждениям помощи и убежища для самоубийц, поддерживаемым Легионом, указывают служителям детали, окружающие нового страдальца, его имя, национальность, дату катастрофы, место, где она произошла, и выбранный тип самоубийства. С этой информацией, если, например, данный человек находится в регионе, принадлежащем к нашей сфере действия, поиск будет осуществляться слугами Бдительности, как мы говорили ранее.

Он будет найден, где бы он ни находился, любой ценой. Обычно работа бывает легкой, если его не вырвали из нормального положения извращенные и одержимые орды, которые осаждали его ранее. В противном случае, если задача очень тернистая и трудная, требующая помощи других элементов нашего же Легиона или чужих ему, мы имеем право запросить их, и нам быстро отвечают. Бывают случаи, как мы говорили ранее, когда мы вынуждены обращаться даже за помощью к низшим элементам, то есть к группам, уступающим в нравственности и просвещенности.

Но если мольба обращена к другому выдающемуся духу, она будет направлена к Марии, и будут приняты те же меры, потому что, как мы говорили, именно Мария является возвышенной покровительницей осужденных, которые бросились в мрачные бездны добровольной смерти… Однако все это не означает, что нашей Превосходной Руководительнице нужно ждать мольбы и просьбы от кого бы то ни было, чтобы принять свои милосердные меры. Напротив, они всегда принимались, поддерживая посты наблюдения и специальной помощи для самоубийц; с неспециализированными, но которые также примут их в нужный момент, рассеянными повсюду, как в Невидимом, так и на Земле, и с самими положениями закона любви и братства, который велит нам делать все возможное добро, поступая с ближним так, как мы хотели бы, чтобы он поступал с нами, — закон, который в просвещенном Невидимом мире соблюдается с любовью и строгостью.

Однако в любом случае молитва, как вы видели, выраженная с любовью и пылкостью в пользу самоубийцы, является священным средством, которое всегда несет неоценимое утешение и небесные милости для этого несчастного, поскольку она является одним из ценных элементов помощи, установленных упомянутым законом в пользу страдающих, элементом, на который он рассчитывает для приведения в действие бальзамических вибраций, необходимых для лечения, которого требует нужда человека, составляя, таким образом, ужасную ошибку отказ земных созданий молиться за них в несправедливом предположении, что это было бы бесполезно, поскольку уже нельзя исправить несчастное положение самоубийц.

Напротив, молитва — это акт столь похвального и благотворного воздействия, что тот, кто молится за одного из вас, становится добровольным сотрудником работников Легиона Марии, сотрудничая своими усилиями и жертвами в деле облегчения и перевоспитания, которому они себя посвящают.

Как вы поняли из этого небольшого образца, наша работа значительна и интенсивна. Если бы существа, покушающиеся на священное достояние телесного существования — дарованного Всемогущим виновной душе как благословенная и благородная возможность реабилитации — знали о масштабах страданий и жертв, которые мы переносим ради них, они остановились бы на краю пропасти, размышляя о тяжелой ответственности, которую собирались взять на себя, уже не из любви или сострадания к себе, а из уважения к нам, их духовным наставникам и преданным друзьям, которые выносят столько изнурительных битв, столько горечи и столько слез исторгнут из сердца, пока не сможем направить вас к утешительным обителям, защищенным надеждой.

Любезный проводник рассказал нам о существовании в одном из тех мрачных помещений, окружающих центральную башню, называемую просто "Башней", тех страшных одержимых, главарей или приспешников зловещих и порочных групп, которые, помимо самоубийц, также несут ответственность за ужасные преступления, предусмотренные возвышенными законами Вечного Законодателя как подлежащие суровому искуплению на протяжении веков.

Мы выразили желание увидеть их. Мы думали, что это будут аномальные существа, совершенно неизвестные нашему воображению, апокалиптические монстры или, возможно, адские призраки, даже не имеющие человеческого облика. Отечески улыбаясь, старый доктор из Каналехаса спросил нашего любезного проводника, возможно ли увидеть кого-нибудь из них, так как это было бы полезно для предостережения во время предстоящего путешествия в земные планы, где роятся многочисленные банды того же рода. Отец Ансельмо доброжелательно согласился, хотя и наложил небольшое ограничение:

— Я осведомлен директором вашей больницы о том, что подходит для присутствующих здесь учеников. Поэтому я согласен показать вам небольшую панораму места, где мы размещаем бедных братьев, ответственных за столько преступлений, а именно Башню, которая находится рядом с нами. Там находятся так называемые тюрьмы, где их непрерывно охраняют, как никогда не охраняли бы заключенных на Земле. Должен сообщить вам, что эти одержимые уже на пути к перерождению. Их сотрясает тяжелое оцепенение, в котором они держали свою совесть из-за мучительных ударов первых угрызений. Их пугает призрак будущего. Они хорошо знают, что их ждет в тревожной области искуплений, под жаром возмещений, которые им придется предпринять рано или поздно. Испуганные собственными проступками, они верят, что, пока сопротивляются перерождению, они будут освобождены от своих обязательств… Однако отсюда им не удастся выйти и снова стать свободными, пока раскаяние не наметит новый путь для их совести, даже если они останутся заключенными на протяжении веков, что маловероятно.

Дорогие друзья, вы, кто делает первые шаги на искупительных тропах этой божественной науки, которая искупает и возвышает характер создания, будь то человек или дух, вы, чье посещение моего скромного поста работника на ниве Господней так меня чествует и облегчает! Сотрудничайте с нами в этом трудном отделе Департамента Бдительности! Сотрудничайте с Руководством этого Института, на котором лежит ответственность за судьбы стольких созданий, которые должны идти к Богу!

Сотрудничайте с Легионом Слуг Марии и с делом искупления, принятым божественным Учителем, горячо молясь за этих заблудших овец, которые сопротивляются зову своего нежного Пастыря!

Это может быть первым шагом, с которого вы начнете долгий путь искуплений, которые вы должны будете практиковать, и жестом возвышенного милосердия, который вновь зажжет свои бессмертные и благотворные ароматы в любящем лоне Христа Божьего: молитва за обращение этих несчастных беглецов от закона, которые бросились, безрассудные и безумные, в самую мрачную и трагическую бездну, в которой может обесчестить себя создание, наделенное разумом и свободной волей. Молитесь! Поверьте, уверяю вас, что таким образом вы блестяще начнете программу действий, которые вы должны будете выполнить для подтверждения вашего прогресса!

Он продолжил после паузы, которую мы не осмелились прервать никакой нескромностью:

— Однако здесь за ними ухаживают преданные смотрители. Учитывая невежество, которое они проявили, выбрав практику зла, единственным смягчающим обстоятельством, на которое они могут рассчитывать, чтобы заслужить защиту и поддержку, является милосердие, изложенное в законе, который нами управляет, который приказывает нам давать им учения и разъяснения, надежные средства реабилитации для возвращения на нормальные пути эволюции и прогресса, элементы, с помощью которых они сами могут бороться с тьмой, в которой находятся.

Для этого, удерживая их и приостанавливая их свободу, которой они так сильно злоупотребляли, мы даем им советников и учителей, опытных фигур в тайне катехизиса дикарей и аборигенов варварских регионов Земли, таких как Африка, Индокитай, Америка, далекая и пустынная Патагония…

Пойдемте и посмотрите через наши приборы дальнего видения, что происходит на близкой Земле…

Он направился в просторный зал, похожий на кабинет главного наблюдателя Директора. Все, что было в этом уединенном помещении — это скромная мебель, учебные принадлежности и множество аппаратов для передачи изображения и звука, позволяющих быстро связываться со всей Колонией. Он пригласил нас сесть, в то время как сам остался стоять, как учитель, и сразу же продолжил свое интересное объяснение:

— Это "тюрьмы" в этом мрачном уголке Института Марии Назаретской…

Он подошел к телевизионным аппаратам, включил их…, и мы чудесным образом оказались в обширной галерее, арки которой, напоминающие древние монастырские своды, выдавали классический португальский стиль, который вызывал столько воспоминаний в нашей душе.

Не знаю, обладали ли флюидно-магнитные волны, создаваемые этими приборами, способностью проникать в волокна нашего периспирита, соединяясь с нашими излучениями; или, распространяя свои свойства по окружающей среде, они предрасполагали наш разум к возвышенному феномену ясного внушения, или же это был мощный плод ментальной силы мастеров психического магнетизма, сопровождавших нас при рассмотрении передач, но факт в том, что в тот момент у нас было впечатление, будто мы действительно идем по той галерее, окутанной тяжелой полутьмой, которая передавала нашим неопытным Духам мучительные ощущения тревоги и страха.

"Камеры" по обе стороны галереи представали перед нашими удивленными глазами как небольшие помещения для учебы и проживания, такие как классная комната, столовая и спальня, предоставляющие достаточный комфорт, чтобы заключенный не столкнулся с унижением неразрешимой нужды, предрасполагающей его к недоверию и бунту. Они выглядели как маленькие апартаменты образцового интерната, где ученик получал индивидуальное жилье, так как эти покои были жилищем только одного заключенного.

Я не смог сдержаться и решился высказать свои впечатления, обращаясь к отцу Ансельмо:

— Но… Я вижу здесь школу, а не тюрьму!.. Окруженные широкими окнами и красивыми, привлекательными балконами, через которые проникает здоровый ветер, лишенные решеток и охранников, эти помещения располагают к уединению, размышлению и полезному обучению, учитывая нерушимую тишину, которая их окружает… Я хорошо вижу влияние миссионеров-воспитателей, привыкших к руководству образовательными учреждениями, а не тюремщиков, которые навязывают себя насилием…

— Да, — ответил с улыбкой благородный управляющий Башни, — мы выполняем законы любви и братства, следуя сугубо воспитательным нормам великолепного Учителя. Мы не должны наказывать никого, каким бы преступником он ни был, потому что и Он этого не делал. Наш долг — наставлять и перевоспитывать, поднимая упавший дух, колеблющийся характер, посредством здравых объяснений, для исправления через практику добра…, поскольку преступник уже несет наказание внутри себя, как ад, в который превратилась его совесть, непрерывно атакуемая тысячей различных терзаний…, поэтому не нужно мучить его дополнительными наказаниями и репрессиями. Он сам себя осудит и применит к себе заслуженные наказания… Хотите живой пример, один из самых показательных?… Обратите внимание…

Он подошел к одному из тех аппаратов, внимательно нажал новую светящуюся кнопку и, пока на экране воспроизводилась мужская фигура, во всем похожая на нас, лет сорока, он продолжал объяснять:

— Вот один из страшных одержимых, глава небольшой группы закоренелых и злобных сущностей, носитель множества пороков и моральных деградаций, преступник и самоубийца, который утянул в свою бездну подлости и несчастий всех неосторожных — развоплощенных и воплощенных, — кого он смог соблазнить и убедить следовать за ним, и чьи преступления так сильно увеличиваются в кодексах божественных законов, что мы не удивились бы, если бы в любой момент пришли приказы свыше направить его по соответствующим каналам для искупительного перевоплощения за пределами земного шара, на планете более низкой, чем Земля, или для духовного пребывания в ее астральных окрестностях, где за относительно короткий период он мог бы искупить долг, который на Земле потребовал бы веков. Но это была бы радикальная мера, которая противоречила бы милосердию и невообразимой любви нашего кроткого Пастыря, который предпочтет сначала исчерпать все логические и законные ресурсы, чтобы убедить его в раскаянии и исправлении, используя великую нежность и сострадание, которыми только Он умеет распоряжаться.

Мария заступилась за этого несчастного перед своим божественным Сыном и поручила нам проявить максимальное терпение, самое плодотворное выражение милосердия и любви, на которое мы способны, чтобы применить их в его прискорбном случае. Таким образом, хотя он и заключен, как вы видите, он непрерывно получает всю моральную, духовную и даже "физическую" помощь, если я могу так выразиться, в которой нуждается его животная и грубая природа.

Ему ежедневно предлагается христианская мораль, которую он абсолютно не знает, как необходимую пищу, без которой он не может обойтись в своей травмированной нищете… И он получает ее через учение благословенного Евангелия, на коллективных занятиях, представленных в образах и сценах, как вы наблюдали на тех земных собраниях, на которые вас приводили, которые являются не более чем небольшими вспомогательными постами для служб, выполняемых в Невидимом; и ему, как и другим заключенным ученикам, помогают изучать возвышенные учения Искупителя и сравнивать их с собственными действиями… того Искупителя, который, верный своему предназначению Учителя и Спасителя, протягивает ему свою сострадательную руку, побуждая его подняться из греха.

Наши методы также включают другой вид обучения, энергичный, почти насильственный, которому могут присутствовать только посвященные, учитывая деликатность операции, требующей специальной техники… По этой причине эта часть всегда доверяется специализированному технику нашей Колонии: Оливье де Гусману, которого вы знаете как директора Департамента Надзора. На нем лежат, накапливаясь, задачи самые деликатные, не только потому, что это его долг, так как на ниве Господней хороший работник никогда не будет бездействовать, но и из-за нехватки работников, о которой я упоминал. Посмотрите, что происходит в апартаментах этого заключенного-ученика, и оцените сами.

Действительно! Сидя за письменным столом, уткнувшись лицом в ладони, в позе уныния или глубокой озабоченности, с взъерошенными, густыми и волнистыми волосами, с лицом, измученным тревожными мыслями, которые испускали вокруг мозга густые испарения, подобные свинцовым тучам, там находился узник, прямо перед нами, словно он присутствовал в той же комнате, где были мы.

Мы с удивлением узнали в этом ужасном создании всего лишь человека, просто человека — или духа, который был человеком, но не фантастическое существо. Дух, отделенный от плотских форм, это верно, но с очеловеченной, грубой и тяжелой духовной структурой, указывающей на моральную неполноценность, которая отдаляла его от духовности.

Он был одет так же, как в момент, когда расстался с жизнью в результате самоубийства: брюки из тонкой черной шерстяной ткани, указывающие на то, что на Земле он был персоной высокого социального статуса, и белая шелковая рубашка с манжетами и грудью из фландрского кружева. Судя по одежде, мы подумали, что он провел около века в тенях зла невидимого плана, что вызвало болезненную дрожь сострадания в глубине нашей души. На уровне сердца, несмотря на долгое прошедшее время, трагическая стигма отмечала его как члена зловещей группы осужденных, к которой мы тоже принадлежали: кровь, живая и свежая, словно только что начала течь, лилась из широкого отверстия, нанесенного рапирой или кинжалом, безжалостно ранившим его периспирит, лилась постоянно, без перерыва, несмотря на время, как будто это было впечатление от произошедшего события на галлюцинирующем и мрачном уме несчастного.

В помещение вошел учитель, который его опекал, милосердно переходя из комнаты в комнату, чтобы зажечь в невежественных сердцах этих жалких преступников свет знания, дабы они могли с его помощью направиться на более подходящий путь.

Бывший одержимый почтительно встал, сделав поклон, свойственный джентльмену. Оливье де Гузман — ибо это был он, учитель — ласково поприветствовал его:

— Да пребудет с тобой мир Господень, Агенор Пеньялва!

Осужденный не ответил, сохраняя нахмуренное выражение лица, и по знаку учителя снова сел за стол, в то время как наставник оставался стоять.

С безмятежным лицом, деликатными манерами и отеческой беседой Оливье де Гузман, который, как и другие высшие посвященные, носил одежду группы работников, к которой принадлежал, изложил ученику объяснение дня, заставляя его записывать в тетрадь, то есть анализировать, размышлять над ним, чтобы тщательно запечатлеть в уме. На следующий день ученик должен был представить резюме выводов, сделанных по обсуждаемой теме.

Этот урок, на котором мы присутствовали, состоял из важного тезиса о правах каждого индивида в земном и астральном обществе в свете великодушного закона Создателя; правах взаимного уважения, солидарности и братства, которыми должно обладать человечество в гармоничной цепи действий каждого существа по отношению к себе и к своим ближним. Ученик должен был проанализировать этот деликатный тезис в сравнении с собственными действиями, совершенными во время его последнего существования на Земле и во время пребывания в Невидимом до этого момента, сравнивая их с нормами, выраженными в законах, управляющих астральным миром, и в кодексах христианской морали, необходимых для прогресса и благополучия всех созданий, о которых он уже получал разъяснения в течение некоторого времени. Ученику предоставлялось право выдвигать возражения, высказывать возможные сомнения и даже задавать вопросы… мы наблюдали количество ценных разъяснений, которые учитель давал на каждое возражение упрямого ученика[13].

Озадаченные интенсивностью и масштабом деятельности в Башне, мы спросили терпеливого рассказчика:

— Когда этот несчастный дух осознает необходимость добра, куда его направят? Что с ним будет? И почему, несмотря на явное нежелание, у него есть такой выдающийся учитель и столь глубокие уроки, которые мы наблюдаем, в то время как мы, готовые следовать вашим советам в будущем, до сих пор не видим тех посвященных, которые нам так нравятся, и не получаем даже текста, по которому могли бы изучать законы, которые будут управлять нами отныне, ни инструментов для письма?

Ответ не заставил себя ждать:

— Прежде всего, — пояснил отец Ансельмо, — вы не должны забывать, что вы больные, которых только что выписали из больницы, и что, прибыв в это убежище всего три года назад, вы остаетесь новичками, которые даже не закончили психическую адаптацию… Все это, кроме того, видно по вашему состоянию, которое не допускает даже мнений, противоречащих вашим. Не удивляйтесь, поэтому, что этот брат, за которым мы наблюдаем, получает то, что кажется незаслуженным… ваш момент просветления придет в свое время, и вы ничего не потеряете, ожидая его с терпением… Тридцать восемь лет назад Агенор Пеньялва поступил в эту Башню, и только сейчас он согласился посвятить себя необходимому самоизучению, чтобы подчиниться закону и улучшить свое собственное положение, которое его горько тяготит… С другой стороны, из-за окружающей его моральной неполноценности, он нуждается в большем надзоре и помощи, чем вы, чья склонность к обращению к свету предвещает хорошее будущее…

Его ожесточенное сердце, в котором он укрылся, боясь будущих последствий поступков, превративших его жизнь во тьму, потребовало кропотливой работы. Потребовалось отеческое упорство Оливье де Гусмана, эксперта в обращении с жителями Севера и полуварварами Востока, чтобы убедить великого отступника, которого вы здесь видите, набраться смелости для исправления. Вскоре он вновь воплотится. Он слишком поврежден в своем ментальном состоянии, чтобы его можно было привести к ситуациям истинного прогресса. Только долгое и болезненное земное существование, которое приведет к решительным ментальным трансформациям, освободив его отягощенную тенями совесть от значительного количества нечистот, даст ему возможность для новых путей на дороге нормального прогресса…

Для этого он здесь, чтобы добровольно и удовлетворительно убедиться в таком решении, никогда не принуждая его, и подготовить его к приобретению достаточных сил для ужасных битв, с которыми он столкнется на Земле, стараясь морализовать его как можно больше, примирив его с самим собой и с законом.

Если мы не сделаем этого, его следующее и неизбежное воплощение приведет его к тому же порочному кругу, в котором он деградировал в других, что совершенно не выгодно ни ему, ни нам, поскольку мы несем ответственность за его перевоспитание перед тем же законом.

Продолжайте, однако, наблюдать за тем, что происходит в его покоях…

Внимательно наблюдая, мы были удивлены событиями, которые развернулись далее, которые по своей высоко образовательной природе заслуживают быть рассказанными с особой заботой:

По жесту наставника мы увидели, как пациент встал, чтобы покорно сопровождать его, словно тронутый непреодолимыми влияниями. Они шли, с Оливером впереди, вдоль длинной галереи, где находились другие "тюрьмы". Они вошли в просторное помещение или зал научных экспериментов. Это выглядело как скиния, где раскрывались священные тайны, показывая наблюдателю то, что ему следовало узнать и продвинуться в психизме, чтобы стать достойным бессмертного наследия, которое небо завещало человеческому роду.

Упомянутый зал был постоянно насыщен подходящими для этой цели магнетическими испарениями, которые мягко испускали голубоватое, тусклое, тонкое свечение, почти неразличимое для нашего все еще очень слабого зрения к духовным вещам и абсолютно невидимое для огрубевшего восприятия заключенного, которому предстояло подвергнуться операции. На отполированном, как стекло, полу стоял стул из прозрачного вещества, внутри которого проходила голубая, фосфоресцирующая жидкость, подобно крови, текущей по артериям плотского тела, при активации крошечных кнопок, похожих на маленькие звезды, которые наблюдались в ансамбле всего этого странного аппарата. Перед этим уникальным предметом — похожим на тот, что находился в приемном зале больницы, где мы наблюдали наше собственное отделение от материальной организации, мысленно возвращаясь к дате самоубийства, под руководством Теокрита и при помощи Ромео и Алкесты — выделялся четырехугольник размером около двух метров, блестящий как зеркало, сверхчувствительная флюидомагнетическая пластина, способная зарегистрировать в своей незапятнанной чистоте малейшее ментальное или эмоциональное впечатление того, кто там находился, и которая, как мы видели, постепенно потемнела при входе Агенора, словно нечистое дыхание затуманило ее.

Я спросил, нетерпеливо и с любопытством, рассматривая аппарат и забыв о сдержанности, которую должен был соблюдать:

— Это похоже на кабинет трансцендентальной феноменологии! Для чего он нужен, преподобный отец?

— Ты прав… Действительно, это святилище очень важных операций, мой друг. Приборы, которые вы видите, гармонизированные с веществами, извлеченными из солнечных лучей — чей магнетизм будет действовать как влияние магнита — это своего рода термометр или фотоаппарат, с помощью которого мы обычно измеряем, воспроизводим и мобилизуем мысли, воспоминания, прошлые действия, которые запечатлелись в самых глубинах психики разума, и которые благодаря магнитному воздействию всплывают как по волшебству из глубокой памяти наших учеников, чтобы запечатлеться на пластине и стать видимыми, как само реальное переживание…

Дрожь ужаса пробежала по нашим психическим волокнам. Первым импульсом, который мы испытали, осознав краткий и глубокий ответ во всей его полноте, было желание убежать, настолько мы были напуганы перспективой увидеть таким образом исследованными наши мысли и прошлые действия.

В глубине души мы были убеждены, что наши наставники знали о нас все до мельчайших подробностей, включая даже наши мысли. Но сдержанность и милосердие этих несравненных друзей, которые никогда не пользовались этой силой, чтобы огорчить или унизить нас, оставляли нас спокойными, и в нашем сознании оставалось удобное мнение, что мы будем полностью неизвестны.

На самом деле нас тревожило не то, что они полностью нас знали, а возможность самим увидеть эти фотографии прошлого; наблюдать чудовищные сцены, которые неизбежно отразятся в том зеркале, анализировать и измерять их, что казалось нам эшафотом, ожидающим нас как новый вид пытки.

— Просветленное существо, — продолжал объяснять внутренний директор Сторожевой Башни, — уже воспитанное на хороших принципах морали и науки, не будет использовать эти приборы, когда захочет или ему понадобится извлечь из архивов памяти свои собственные мысли, воспоминания, прошлое, наконец, ему достаточно будет простого выражения воли, энергии разума, направленной в обратном направлении… и прошлое станет настоящим, проживая моменты, которые оно вызывает, так, как оно прожило их раньше в реальности. Для перевоспитания неопытных и низших они очень полезны и необходимы, поэтому мы используем их здесь, значительно облегчая нашу работу.

Тем не менее, все, что мы получаем из разума каждого, будет для нас как священный депозит, который никогда не будет предан, и только учитель-наставник пациента будет хранителем его ужасных секретов, тщательно храня их для его собственного обучения, ибо так велят законы милосердия. Изредка, как в данный момент, мы можем что-то видеть, поскольку речь идет о просвещении коллектива, и тем более когда этот коллектив вооружается доброй волей к прогрессу, как мы видим, излучающейся от вас…

Тем временем Агенор, явно напуганный тем оборотом, который принимали события, прибегнул к мистификации, игнорируя высокий интеллект того, кто ему служил, который милосердно снизошел, чтобы быть лучше понятым:

— Нет, господин учитель, нет! Я не был плохим сыном для своих родителей!.. Записи, которые я вчера представил об этом этапе моей жизни, правдивы, клянусь вам!.. Должна быть какая-то ошибка в детали, которая заставила вас отвергнуть их!.. Ошибка и чрезмерная строгость ко мне!.. Вы заставляете меня писать нормы хорошего сына, согласно законам Всемогущего Бога, которого я боюсь и уважаю! Вы хотите, чтобы я еще раз изучил их, чтобы завтра изложить свои воспоминания о моем положении сына на страницах интимного дневника, который я вынужден писать, анализируя их в сравнении с теми нормами… Однако, если я уверен в том, что утверждаю относительно своих воспоминаний, зачем такая исчерпывающая работа?.. Прошу вас направить кому следует мою просьбу о свободе… Почему меня заставляют так страдать?… Разве нет прощения и милосердия в законе доброго Бога, которого я так люблю?…, ведь я глубоко религиозен и раскаиваюсь в своих великих грехах… Я нахожусь здесь уже столько лет!.. Я прошел через адские темницы, в руках злой орды, которая похитила меня после самоубийства и присоединила к своей банде… Измученный, я бродил по пустынным островам, прежде чем подчиниться их отвратительным желаниям… Я столкнулся с мрачными фуриями океана, брошенный и потерянный на одиноких скалах… В течение десяти лет я был прикован к грязному логову кладбища, где похоронили мое отвратительное, грязное и вонючее тело! Меня преследовали зловещие группы мстительных врагов; били как бешеную собаку, истязали как рептилию, разъедали миллионы червей, которые свели меня с ума от ужаса и тоски, под высшей пыткой замешательства, которое ничего не позволяет прояснить, не в состоянии понять трагическую скорбь чувствовать себя живым и находиться погребенным, гнилым, пожираемым нечистыми бактериями!… они увели меня в плен, злодеи, связанного крепкими веревками, и привязали к моей собственной могиле, в которой лежала… ну… то есть… вы знаете, учитель… В которой лежала та, которую я любил… Да! Та, которую я изнасиловал, а потом убил, опасаясь мести ее семьи, так как это была девушка из аристократов… Никто никогда не идентифицировал убийцу… но те злодеи знали все и после моего самоубийства отомстили за убитую… Я был настолько преследуем, что, чтобы освободиться от их ига и избежать плохого обращения, которому подвергался, я должен был присоединиться к банде и стать одним из них, ибо это была альтернатива, которую они предлагали… Поэтому у меня должно быть много смягчающих обстоятельств… Потом меня схватили копьеносцы и заключили в Зловещую Долину, где я пережил новую серию ужасов… И теперь, в этой Башне, лишенный свободы, даже не могу прогуляться по улицам Мадрида, которые я так любил, ни подышать чистым и свежим воздухом полей, как мне так нравится! Я сын доброго Бога или нет? Или я брат самого Сатаны?…

Проявляя самое удивительное спокойствие, великодушный наставник ответил:

— Если бы кто-нибудь посторонний услышал твои вечные жалобы, Агенор Пеньялва, он бы предположил, что в этом месте, озаренном благосклонными милостями великодушной руководительницы нашего Легиона, совершаются несправедливости… Однако длинная серия несчастий, которую ты изложил, имеет свое происхождение только в греховных излишествах твоих собственных действий и в жестокости примитивных инстинктов, которые ты сохраняешь…

Уже тридцать восемь лет тебя терпеливо призывают к внутреннему преобразованию, которое обеспечило бы тебе менее неприятные ситуации! Однако ты систематически отказываешься сделать хоть шаг к добру, замкнувшись в недоброжелательности гордыни, отравляющей твой дух и препятствующей движению к прогрессу, которого ты должен был достичь уже давно.

Мы проявляли к тебе большую терпимость, хотя ты этого не признаешь. Ты прекрасно знаешь, что твое пребывание в нашем кругу наблюдения обеспечивает тебе защиту от гнетущего ига группы, которой ты руководил, и также не игнорируешь, что от тебя зависит свобода, которую ты так желаешь.

Мы никогда не беспокоили тебя здесь и ежедневно предлагаем тебе духовные сокровища, желая видеть тебя обогащенным приобретением излучаемого света. Ты гость Легиона Марии, Она рекомендовала тебя руководству этого Института с целью реинкарнации, пока ты не достигнешь достаточного уровня прогресса для успешного прохождения будущих земных испытаний, которые будут тяжелыми, учитывая серьезность твоих долгов по закону.

Ежедневно тебе представляются для рассмотрения причины лишения тебя свободы. Ты знаешь, что виновен, что увлек в водоворот самоубийства десяток неосторожных людей, поддавшихся губительным внушениям твоих уловок умного одержимого, приведя их к несчастью из простого удовольствия творить зло или из зависти к ним каким-то образом, как раньше, когда ты был человеком, когда ты лишал добродетели бедных влюбленных и доверчивых девушек, подталкивая их к самоубийству через горькое предательство, которым ты их разочаровывал, как предшественник одержимого, которым ты станешь в будущем…

Но твоя гордыня подавляет логические выводы рассуждения, и ты предпочитаешь мятеж и другие аргументы, потому что они удобнее, уклоняясь от своей ответственности, продолжая откладывать принятие обязательств, которые тебя пугают, потому что ты боишься будущего, которое сам подготовил совершенными беззакониями. Теперь, однако, есть высшие приказы в отношении тебя: необходимо ускорить твое движение к прогрессу, избегая неопределенного пребывания в порочном круге, который продлевает твои страдания. Чтобы положить конец такому прискорбному положению вещей, мы проведем высший эксперимент. Мы хотели бы избежать его из-за болезненности, предоставив тебе более чем справедливый срок, чтобы ты сам искал путь реабилитации.

Предупреждаю тебя, что с этого момента ты будешь ежедневно проводить самоанализ, предложенный нами, медленный, постепенный, тщательный, который позволит тебе убедиться в срочности внутренней реформы, в которой ты нуждаешься… Я знаю, что это будет болезненно… Но ты сам спровоцировал это своим сопротивлением вступлению на путь морального возвышения.

Ты говоришь, что был хорошим сыном для своих родителей?… Тем лучше, тебе нечего бояться перед воспоминаниями об этом прошлом. Поэтому с этого сравнения мы начнем серию анализов, необходимых для твоего случая, поскольку первый долг, который человек должен выполнить в обществе, в котором он живет, — это в святилище дома и семьи. Итак, давай посмотрим на твои заслуги как сына, поскольку все, что у тебя может быть, будет строго зачтено в твою пользу, смягчая твои будущие исправления:

Агенор Пеньялва! Сядь перед этим зеркалом, под магнитным балдахином, который сфотографирует твои мысли и воспоминания! Обрати свое внимание на свои пять лет в последнем существовании, которое у тебя было на Земле! Вспомни все поступки, которые ты совершил по отношению к своим родителям, особенно к матери!.. Ты увидишь парад своих собственных действий и сам себя осудишь через свою совесть, которая в этот момент получит мощное эхо реальности того, что произошло, и от которого ты не сможешь уклониться, потому что оно было верно и строго архивировано в самом сокровенном и непреходящем твоей бессмертной души…

Как всякий сильно виновный дух, в этот момент Агенор попытался уклониться. Он внезапно съежился в углу комнаты, крича в ужасе, на пике скорби с безумным взглядом совершенно осужденного:

— Нет, господин учитель, пожалуйста, умоляю вас!.. Позвольте мне вернуться в мою комнату на этот раз для новой подготовки!..

Но впервые с тех пор, как мы вошли в это великое образовательное учреждение, в наших ушах прозвучало сильное и властное выражение, произнесенное одним из тех деликатных воспитателей, потому что Оливье де Гусман повторил энергично:

— Садись, Агенор Пеньялва! Я приказываю тебе!

Грешник сел, подавленный, не произнося ни слова. Мы затаили дыхание. Тишина распространилась благоговейно. Казалось, что почтенная церемония получала благословение священного присутствия божественного целителя душ, который хотел бы председательствовать в шествии совести другого блудного сына, готового вернуться в объятия Отца.

Агенор теперь казался очень спокойным. Оливье, чье лицо стало глубоко серьезным, словно концентрируя умственные силы до высшего напряжения, удобно устроил его, обвязав лоб светящейся тканевой повязкой, чья сияющая белизна, казалось, исходила от самого солнечного света. Повязка, похожая на гирлянду, соединялась с балдахином, покрывающим кресло, через почти незаметные светящиеся нити той же природы, из чего мы заключили, что балдахин был главным двигателем этого столь простого и великолепного в своем назначении механизма. Экран, в свою очередь, также был соединен с балдахином множеством сверкающих полосок и, казалось, находился в гармонии с тем же элементом солнечного света.

Голос наставника возвысился, хотя и властный, но окутанный, однако, непередаваемыми вибрациями нежности:

— Тебе пять лет, Агенор Пеньялва, и ты живешь в доме своих родителей в окрестностях Малаги… Ты единственный сын счастливой и честной супружеской пары… и твои родители мечтают дать тебе выдающееся и блестящее будущее. Они глубоко религиозны и практикуют благородные добродетели в своей повседневной жизни, лелея идеал посвятить тебя Богу, облачив тебя в священническую сутану… Пробуди из глубин своей души свои поступки как сына по отношению к твоим родителям… особенно к твоей матери… Сделай это без колебаний! Ты находишься в присутствии всемогущего Творца, который дал тебе совесть как глашатая Его законов!..

Тогда перед нашими изумленными глазами появилось то, что невыразимо человеческим языком. Мысли, воспоминания несчастного, его прошлое, его проступки, его преступления как сына по отношению к своим родителям, переведенные в живые сцены, движущиеся в чувствительном и незапятнанном зеркале перед ним, отображающем его собственный моральный образ, чтобы он мог наблюдать за всем, снова видя все свои падения, как если бы его совесть была хранилищем всех совершенных им действий, которые теперь, вырванные из глубин спящей памяти трансцендентальным магнетическим притяжением, поднимались яростно, сокрушая его невыносимым весом мрачной реальности.

Печальная история этого персонажа — убийцы, самоубийцы, соблазнителя, одержимого — заняла бы целую книгу, глубоко драматичную, которую мы не будем рассказывать. Чтобы завершить эту главу, однако, мы представим краткий обзор того, что мы наблюдали в тот памятный вечер в Потустороннем мире, и который, мы считаем, будет интересен читателю, поскольку, к сожалению, и сегодня образцовые дети также не являются обычным явлением в уважаемом институте земной семьи.

— С первых лет своей юности Агенор Пеньялва был непослушным сыном, избегающим нежности и уважения к своим родителям. Он никогда не признавал заботу, объектом которой был: его родители были рабами, чей долг заключался в том, чтобы служить ему, готовя ему достойное будущее, поскольку он был господином, то есть сыном.

— В домашней обстановке он неизменно поддерживал деспотичное, враждебное, непочтительное и жестокое поведение, но вне дома, однако, расточал любезности, приветливость и вежливость.

— Он сопротивлялся любой попытке исправления.

— Желая обеспечить ему будущее без чрезмерных трудов в тяжелой сельскохозяйственной работе, которую они так хорошо знали; и зная, что он амбициозен и недоволен скромностью своего происхождения, героические родители пошли на неизмеримые жертвы, содержа его в столице королевства и оплачивая его права на получение места в королевских войсках, поскольку он не чувствовал влечения к церковной жизни, разочаровав идеал, который имели родители. Он хотел сделать военную карьеру, более соответствующую его мирским устремлениям и которая облегчила бы его вход в аристократические круги, которым он завидовал.

— Он стыдился скромного положения тех, кто дал ему жизнь и самоотверженно заботился о его жизни и благополучии, поэтому отверг честное отцовское имя Пеньялва ради другого, вымышленного, которое лучше звучало для аристократических ушей, ложно провозглашая себя потомком генералов, крестоносцев и благородных рыцарей-освободителей Испании от арабского ига.

— Когда умер его старый отец, которого он не навещал во время затяжной болезни, жертвой которой тот стал, он бесчеловечно бросил свою собственную мать. Он отнял у нее имущество, высосав ресурсы, на которые она рассчитывала в старости, и забыл ее в провинции без средств к существованию.

— Он заставил ее пролить безутешные слезы разочарования перед лицом неблагодарности, с которой он вел себя, когда она больше всего нуждалась в защите и любви, обрекая ее на болезненный "крестный путь" унижений, поскольку ей пришлось жить с дальними родственниками, где бедная женщина представляла собой нежелательное бремя.

— Он отказался принять ее в своем доме в Мадриде, поскольку она была бедной старухой, грубой в обращении, простой в речи и деревенской по внешнему виду, а его квартиру посещали видные персоны из высшей буржуазии и мелкого дворянства, где он хотел жениться, выдавая себя за дворянина.

— Он тайно отправил ее в Португалию, поскольку бедняжка настаивала на том, чтобы воспользоваться его защитой в неразрешимой нищете, в которой она оказалась. Он отправил ее к дяде по отцовской линии, который давно уехал в Порту. Он сделал это поверхностно, не проверив заранее точное местонахождение упомянутого родственника. Его мать не смогла найти своего деверя, который уже не жил там, и потерялась на португальских землях, где была принята из милости благочестивыми соотечественниками.

— Эти соотечественники написали ему, рассказав о тяжелом положении его матери, которая снова умоляла его о помощи. Он не ответил, оправдываясь перед своей совестью определенной поездкой, которую он скоро предпримет.

— Действительно, питая непомерно амбициозные идеалы, он отправился в далекую Америку, на самом деле бросив даже свою жену, которую он обманул лживыми обещаниями, чтобы в конце концов сбежать в результате отвратительного любовного случая, в котором он еще раз взял на себя роль палача, соблазнив, опорочив и даже подтолкнув к самоубийству бедную и наивную девушку в своих отношениях. Полностью отстранившись от своей матери, он оставил ее навсегда, доведя несчастную старушку до крайности — она была вынуждена влачить жалкое существование на улицах, завися от чужой благотворительности, в то время как он процветал в свободной и многообещающей Америке.

Это были драматические и отталкивающие картины, сменявшие друг друга в сценах потрясающего реализма, терзающие нашу чувствительность и вызывающие отвращение у присутствующих наставников, которые опускали головы, опечаленные.

Агенор, поначалу казавшийся спокойным, постепенно впал в отчаяние; рыдая конвульсивно, он теперь кричал тревожными воплями, чтобы его простили и чтобы инструктор сжалился над ним, отвергая видения, словно сам ад угрожал поглотить его. С искаженным лицом, обезумевший от высшей тоски, он был охвачен стократ мучительной фобией раскаяния.

— Нет! Нет, учитель, тысячу раз нет! — вопил он сквозь слезы и драматические жесты отчаянного отвращения. — Хватит, ради бога! Я не могу! Я не могу! Я схожу с ума от боли, мой добрый Боже! Мать! Моя бедная мать, прости меня! Явись, матушка, чтобы я знал, что ты не проклинаешь своего неблагодарного сына, забывшего тебя, и я смогу почувствовать облегчение! Помоги мне милостыней твоего прощения, ведь я не могу пойти туда, где ты, чтобы умолять тебя об этом, потому что я живу в аду, я проклят мудрым законом Божьим!.. Я не могу вынести существование без твоего присутствия, мать моя! Самые мучительные тоски сбивают с толку мое сердце, где твой смиренный и оскорбленный мною образ запечатлелся неизгладимыми чертами под пожирающим огнем раскаяния за зло, которое я совершил против тебя! Пусть твой печальный облик придет осветить тьму несчастья, в котором погибло мое жалкое существо, отравленное желчью стольких преступлений! Явись хотя бы во сне, в моих галлюцинациях, чтобы у меня было утешение попытаться сделать уважительный жест по отношению к тебе, который смягчил бы невыносимую горечь пытки, разрывающей меня за то, что я оскорбил тебя! Явись, чтобы Бог через тебя мог простить мне все зло, которое я подло причинил тебе!.. Прости, Боже мой, прости! Я был бесчестным сыном, о милостивый Боже! Я знаю, что я бессмертен, Боже мой! И что Ты — бесконечное милосердие и мудрость! Даруй мне тогда благодать вернуться на Землю, чтобы очистить мою совесть от мерзости, которая ее искажает! Позволь мне исправить чудовищную ошибку, Господи! Дай мне страдание! Я хочу страдать за мою мать, чтобы заслужить ее прощение и ее любовь, которая была такой святой и которую я не принял во внимание! Накажи меня, Господи! Я раскаиваюсь! Я раскаиваюсь! Прости меня, мать моя! Прости меня!..

Профессор снял сверкающую повязку с его лба.

— Встань, Агенор Пеньялва! — приказал он властно.

Несчастный поднялся, шатаясь, с безумными глазами, словно пьяный. Видения прекратились.

Безутешный, он бросился на колени, закрыл свое искаженное лицо сведенными руками и продолжал плакать, побежденный самым впечатляющим унынием, которое мне довелось наблюдать в нашем Институте до того дня…

Оливье де Гусман не пытался утешить его. Он лишь поднял его и, по-отечески поддерживая, проводил в его комнату. Прибыв туда, он положил на стол для занятий большую тетрадь, страницы которой казались помятыми; и на чистом листе написал заголовок и подзаголовок, глубина которых вызвала в нашей душе дрожь болезненного волнения:

— ТЕЗИС: 4-я Заповедь Божья: "Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе".

— Описание обязанностей детей по отношению к родителям.

Затем он удалился, не произнеся ни слова. Его ждал другой ученик. Новая задача требовала его неустанной деятельности.

Отец Ансельмо нажал на крошечную кнопку аппарата, и наше видение закончилось.

Я не смог сдержаться и раздраженно сказал:

— Так они оставляют несчастного вот так беспомощным, отданным на волю такой отчаянной ситуации?.. Достаточно ли в этом жесте милосердия со стороны работников великодушного Легиона, который нас принимает и отвечает за его защиту?..

Карлос и Роберто слабо улыбнулись, не отвечая, в то время как старый посвященный священник доброжелательно удовлетворил мой нескромный вопрос:

— Наставники досконально знают своих учеников и задачи, которым они посвящают себя. Они знают, что делают, когда действуют!.. В любом случае, кто вам говорит, что кающийся останется один и беспомощен? Разве он не находится под материнской опекой Марии Назаретской?..

Когда ворота крепости закрылись за нами, чтобы начать наше возвращение, мы все еще слышали, как в наших ошеломленных умах эхом отдавался мучительный вопль плохого сына среди его яростных конвульсий…

ГЛАВА III ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА

Давайте запишем удивительные впечатления, которые мы получили во время второго визита из серии, запланированной братом Теокритом для нашего обучения, на следующий день после посещения Башни.

Величественные ворота психиатрической больницы широко распахнулись, пропуская нас внутрь. Как следует из названия, здесь содержались люди, чье психическое состояние было чрезмерно угнетено последствиями самоубийства, что мешало им нормально рассуждать.

Директором психиатрической больницы был старый психиатр, родом из древней Индии — колыбели духовной мудрости Земли. Он был глубоким знатоком эзотерической науки о человеческой душе, опытным и проницательным психиатром. Его седые волосы, выбивавшиеся из-под тюрбана, казались прекрасным лавровым венком, свидетельствующим о заслугах, приобретенных в труде и преданности своим несчастным братьям. Его имя — христианское имя — принятое после посвящения в искупительный свет христианства, было Иоанн, как у почитаемого апостола, который раскрыл ему сияющие тайны Непорочного Учения, которому он с тех пор навсегда посвятил себя. И именно как брата Иоанна мы узнали этого очаровательного человека, на чьих плечах лежала огромная ответственность за самых тяжелых больных во всей Колонии.

Достаточно материализованный, чтобы мы могли лучше его понять, брат Иоанн имел смуглую кожу, как обычно бывает у индусов, большие проницательные глаза, широкий умный лоб, совершенно седые волосы и высокий рост. На безымянном пальце левой руки у него был изумруд, указывающий на его статус врача, такой же камень был и на верхушке тюрбана. На самом деле, мы еще не видели ни одного из тех мудрых посвященных, кто одевался бы иначе, чем остальные товарищи, за исключением священников, которые предпочитали сохранять свою священническую сутану в соответствии с обстоятельствами.

Мы приблизились к этой почтенной фигуре, окружив его без лишних церемоний, словно знали его давно, привлеченные великолепными вибрациями, которые он излучал. Мы направлялись внутрь важного учреждения, которое, как мы убедились, было строго организовано под эгидой братства, вдохновленного божественной христианской любовью, а также требованиями медико-психологической науки.

— Прежде чем обсуждать какие-либо интересные вопросы, — любезно и внимательно пояснил он, — я должен сообщить вам, что мои дорогие пациенты безобидны, они просто ненормальные существа из-за страданий. Некоторые все еще находятся в состоянии галлюцинаций; другие погружены в впечатляющее оцепенение, нуждаясь в нашем особом уходе, как вы увидите.

Однако я говорю, что они безобидны, основываясь на сравнении с земным сумасшедшим, поскольку мои бедные пациенты не сделали бы ничего никому сознательно; они не нападали бы, не атаковали бы, как это обычно происходит с сумасшедшими в земных психиатрических больницах. Тем не менее, они несут в себе самые пагубные опасности — не только для воплощенных людей, но даже для духов, еще не защищенных здоровыми и энергичными ментальными установками, — поэтому мы держим их отдельно от вас, изолируя их.

Их плачевные вибрационные состояния, сниженные до крайней степени депрессии и неполноценности, настолько вредны, что если бы они приблизились к воплощенному человеку, оставаясь рядом с ним двадцать четыре часа, и если бы этот человек, несведущий в психических вопросах, предоставил им ментальные аналогии, пассивно поддавшись влиянию их внушений, они могли бы даже довести его до самоубийства, не осознавая этого, или серьезно его заболеть, вызвать галлюцинации, настоящее безумие. Рядом с ребенком они могли бы убить его внезапной болезнью, если бы рядом с малышом не было кого-то, кто по естественным причинам притягивает на себя такие пагубные излучения, или немедленной духовной терапии, которая защитила бы его от губительного заражения, которое в этом случае считалось бы логическим следствием какой-то распространившейся эпидемии…

Впечатленный, Беларминьо спросил, нахмурив брови:

— Как может произойти такой деликатный случай, брат Иоанн? Существуют ли такие возможности под мудрым Законом Творца?… Как мне понять их, не нанося ущерба моему уважению к ним?…

Собеседник сделал жест с неопределимой горечью и ответил:

— Закон Божественного Провидения, сын мой, провозгласил добро, а также красоту, как высший образец гармонии во всех сферах Вселенной. Отдаляясь от этого великолепного принципа — нетленного эволюционного пути — человек несет ответственность за всю дисгармонию, в которой он погряз. Те случаи, которые мы рассматриваем, могут происходить и являются результатом нарушений, совершенных из-за нашего несовершенства, неприятных и постоянных недостатков низшей планеты, на которой они происходят.

Однако вы должны заметить, что я не говорю, что такие случаи часты, а лишь что они могут происходить, и действительно происходили. Это случается, когда существует сходство тенденций — сродство — между двумя сторонами, то есть между развоплощенным и воплощенным. Что касается ребенка, существа нежного и впечатлительного по своей природе, согласимся, что он подвержен влиянию самых незначительных факторов, достаточно, чтобы они не соответствовали его деликатной природе. Мы знаем, например, что испуг, сильное впечатление, доминирующее чувство, такое как тоска по кому-то очень любимому, также могут привести его к болезни и оставлению своего маленького тела.

Тот же Закон, вопреки которому могут существовать эти возможности, также дает людям эффективные средства защиты.

Через ментальную гигиену, перестраивая чувства в практике истинного добра, а также в выполнении долга, в вибрациях гармонии, возникающих при общении разума со светом, который Свыше дает лучи благодеяния для тех, кто его ищет, воплощенный человек может иммунизировать себя от такого заражения, как он делает это против эпидемических болезней, свойственных физическому миру, с помощью профилактических веществ, подходящих для телесной организации, то есть вакцин… Поскольку речь идет о психическом вирусе, очевидно, что противоядие будет аналогичным, основанным на противоположных, также психических энергиях… С нашей стороны, поскольку в Законе, который направляет Невидимую родину, существуют постоянные приказы по возможности избегать бедствий такого рода, мы прилагаем все усилия, чтобы хорошо их выполнять, считая священным долгом для нас защищать людей в целом и детей в частности от происшествий такого характера.

К сожалению, нас не всегда понимают и поддерживают в наших намерениях, потому что люди добровольно отдаются, через нечестивые и совершенно неуправляемые поступки, этим возможностям, которые, как мы утверждаем, хотя и ненормальны, могут происходить…

Для того, кто позволяет себе поддаться осаде развоплощенной сущности, вытекающие беды являются следствием небрежности, низости обычаев и чувств, совокупности низших ментальных установок, отдаления от идеи Бога, которую предпочитают парализовать, забывая, что она является неиссякаемым источником, дающим необходимые элементы для благополучия, для победы в любой сфере, в которой движется создание. Для "бессознательного" виновника выявленного зла это означает дополнительное бремя, вытекающее из акта его самоубийства, ответственность за которое добавится к остальным, которые его отягощают…

А нет ли какого-нибудь надежного способа предупредить человека о зловещей опасности, которой он подвергается, как если бы он ступал по ложной земле, заминированной взрывчаткой?… — спросил я задумчиво, думая о многих земных драмах, причиной которых могло быть то, о чем нам рассказывали.

Да, есть. — живо ответил просвещенный доктор. — Есть несколько способов, которыми их предупреждают, и я действительно могу заверить, что тревога постоянна, неустанна, непрерывна, вечна. И направлена она не только на ту или иную группу граждан, а на все человечество в целом.

Эта тревога, которую люди имеют в своем распоряжении, чтобы избежать не только этого отвратительного результата, но и других мучений, которые могут настигнуть их во время земных испытаний для прогресса, заключается в предупреждениях собственной совести каждого, которая является глашатаем законов, которыми он должен руководствоваться, указывая ему на исполнение долга как на защиту от любой неудачи, которая может его застать, как в земном обществе, так и в духовном. Они содержатся в священных верованиях и традициях всех народов на протяжении поколений, а также в сводах воспитательной морали, завещанной человеческому роду как Духами, присутствующими на Земле, так и великим Учителем из Назарета, который, вопреки мнению так называемых сильных Духов, не является плодом мистицизма и воображения страстного и фантазирующего народа, а, напротив, живой логической нормой, применение которой в актах повседневной практической жизни гарантирует человеку — человечеству — те счастливые состояния, о которых оно мечтает тысячелетиями, за которые борется в непрекращающихся и бесславных битвах, но для завоевания которых оно потратило драгоценное время, не приняв единственные элементы, которые помогли бы ему в героической одиссее, то есть уважение к законам, управляющим вселенной и определяющим его судьбу, и вытекающее из этого необходимое самореформирование.

И в настоящее время, с абсолютной эффективностью, они содержатся в светлых кодексах так называемого Нового Откровения, которое в наше время на Земле руководит намечающейся социальной трансформацией планеты.

Обеспечивая искренние отношения между видимым и невидимым планами, устанавливая и популяризируя общность идей между нами, бестелесными Духами, и людьми, все еще заключенными в теле, Новое Откровение будет обучать всех, кто интересуется возвышенными и великими вопросами его специализации, позволяя людям таким образом получать из Невидимого все, что им действительно необходимо для укрепления в науке победы.

Таким образом, человек познает все аспекты жизни Невидимого, которые позволит ему состояние его морального и умственного прогресса. Ему будут открыты его слава и красота, а также предполагаемые тайны, окружавшие смерть и находившиеся на недоступных уровнях, будут разрешены ясновидящими и объясняющими фактами, как и опасности, окружающие его — такие как те, о которых мы говорим — бездны и бедствия, жертвой которых он мог бы стать со стороны обитателей Невидимого, все еще низших.

Все, что Духи могли попытаться сделать, чтобы привлечь внимание людей с целью наставить их, предупреждая их о том, что касается их духовных судеб, было осуществлено через Новое Откровение.

Но люди охотно внимают только императивам страстей. Их интересуют только личные мнения и сиюминутные удовольствия. Они предпочитают удовлетворять собственные капризы, хотя и унизительные, такие как требования эгоизма, порождающего роковые падения, и поэтому часто уклоняются от всего, что могло бы возвысить их к Богу, избавив от несчастий и разочарований — ужасающих возможностей, подобных тем, которые я только что упомянул, — ведь не ежедневным осуждением себя под натиском низменных страстей можно обезопасить себя от такого рода зла, единственное противоядие от которого находится в практике истинных добродетелей, как и в умственном возвышении к областям Света.

Они намеренно глухи к призывам Божественного Защитника, который желает уберечь их от нападок зла в тени своего Евангелия любви, а также к Новому Откровению, которое от Его имени призывает всех к возвышенному преображению, предупреждая:

— О, человек, создание, выкованное из сияющего дыхания Божественного Источника: — Помни, что ты бессмертен!.. Помни, что все, что ты видишь, все, что ощущаешь и имеешь — современные завоевания, которые питают гордость в твоей груди, тщеславие, которое льстит твоему эгоизму, безумные страсти, которые разрушают твой характер, компрометируя твое будущее, фиктивная мирская слава, которая льстит и угождает твоему тщеславию, порабощая тебя материи — все это пройдет, исчезнет однажды, разрушится перед неумолимым огнем реальности, погрузившись в забвение вещей, которые не смогут устоять в лоне совершенного творения.

Но ты будешь существовать всегда. Ты останешься стоять, чтобы созерцать плачевные обломки собственных заблуждений, со страхом ожидая рассвета новых событий будущего. Помни, что миры, которые вращаются в бесконечной синеве, эти очаги света и энергии, которые тонизируют твои идеи, когда ночью, наслаждаясь заслуженным отдыхом после дневных трудов, ты отдаешься наблюдению за ними, сияющими на непроницаемых расстояниях, эти далекие планеты, которые в разных звездных местах Безграничной Вселенной растут, прогрессируют и сверкают на протяжении тысячелетий, неся на своих щедрых плечах другие человечества, твоих братьев, в постоянном восхождении к Вечному распределителю жизни, и увлекая в свою орбиту прекрасные плеяды стольких же драгоценностей неподражаемого содержания Вселенной, та же звезда-король, которая видела твое рождение и перерождение столько раз на Земле, давая тебе жизнь, направляя и согревая твои шаги, улыбаясь твоим победам духа в пути, заботясь о твоем здоровье и защищая тебя в ночи тысячелетий, сотрудничая с тобой в битвах необходимого обучения для твоего воспитания как божественного наследника — также пройдут, умрут, чтобы быть замененными другими новыми и лучшими образцами, которые в свою очередь достигнут идентичных судеб. Ты, однако, не пройдешь. Ты выдержишь смену эонов, как Тот, кто создал тебя и сделал вечным, как Он сам, наделив тебя сущностью жизни, которая есть Он сам, и из чьего лона ты происходишь.

Поэтому позаботься о себе, о человек! будучи ты по праву сыновства предназначен к божественной славе в лоне вечности, ты не сможешь избежать работ эволюции, которые тебе необходимо выполнить, и движений восхождения, свойственных твоей природе, чтобы достичь орбиты, из которой ты нисходишь!… и на этом долгом пути, который тебе необходимо пройти, сколько раз ты нарушишь положения, определяющие гармоничную шкалу твоего возвышения, столько раз ты будешь страдать от последствий диссонанса, который ты создал, противореча Закону, которому ты подчинен как создание совершенного Существа!.. Позаботься о себе, пока есть время!… пока ты находишься на пути нормального движения, которое требует от тебя только хороших свершений… пусть боль не посетит тебя, вынуждая тебя к тяжелым стадиям из-за твоей небрежности в выполнении долга, заставляя тебя очищать совесть неизбежными исправлениями, наряду с теми свершениями…

Учись у твоего Всевышнего Отца, который так щедро одарил тебя для славы Своего царства, любви и уважению к добру — незыблемой основе, на которую ты должен опираться, чтобы достичь великолепной победы, к которой ты приглашен во имя самого себя, счастья, которое по закону является атрибутом твоего бессмертного Духа! Старайся же формировать свой характер, украшая добродетелями ту душу, которая однажды в вечности должна будет отразить образ и подобие своего Творца!

Для достижения такой славной цели тебе было даровано великодушным небом идеальный Образец, непревзойденный Наставник, способный вести тебя к вершине предназначенной тебе судьбы: Иисус из Назарета, Христос Божий.

Люби Его! Следуй за Ним! Подражай Ему! И ты достигнешь Царства Всевышнего Отца!

Так говорит Новое Откровение, которое невидимые провозглашают на Земле.

Но кто готов слушать его с благоговением, принимая возвышенное приглашение, которое Небо, открываясь через него, направляет людям?..

Дети несчастья, предпочтительно те, чьи души, подавленные высшими разочарованиями мира, заставляют их сердца возрождаться под влиянием небесных истин, которые приоткрывают их драгоценные учения. Добрые идеалисты с чувствительными и скромными душами, влюбленные в добро и красоту, мыслящие умы, не зараженные несварением теорий, порожденных ошибочными личными мнениями, и чьи ментальные полеты преодолели земные барьеры с щедрым желанием настроиться на гармоничные вибрации, исходящие от Совершенного…

Однако великие и могущественные, правители, обожествленные хорошим земным положением, чей хорошо обеспеченный кошелек и полный стол бросают вызов заботам; огромный капитал, который верит только в себя и поклоняется только себе, потому что может купить все прихоти и удовлетворить все страсти, наслаждаясь низменными радостями, которые обманывают чувства, отравляя при этом душу — эти предпочитают ничего не понимать из этого, отворачиваясь от всего, что могло бы остановить их падение в пропасть… пока, в самом деле, не сорвутся туда, несмотря на повторяющиеся предупреждения, распространяемые тысячелетиями по всему миру… И там они остаются, сводясь к этому жалкому состоянию… Хотите убедиться?…

Продвигаясь вперед, он подошел к перилам, выходящим на обширный двор, своего рода живописный клуатр, где изящные кусты ограничивали пейзаж. Несколько художественных скамеек украшали небольшие аллеи, где сидели грустные и впечатляющие фигуры страдающих существ, которые, как и мы, были когда-то людьми, и молча отдыхали.

Брат Иоанн пригласил нас наклониться над перилами, которые возвышались примерно на метр над уровнем двора, и продолжил:

— Эти странные фигуры, которые вы созерцаете, ибо не стоит к ним приближаться, прибыли, как и вы, из Долины Самоубийц. Но в то время как вы восстановили спокойствие, достигнув удовлетворительных условий для многообещающих попыток, эти бедные братья лишь смогли избавиться от терзавшего их отчаяния, чтобы впасть в апатию, что указывает на то, что они далеки от вашего морального уровня и степени ответственности за самоубийство… Они ошеломлены, оглушены под воздействием сильных и пока непреодолимых впечатлений.

Они не могут рассуждать так, как это желательно для развоплощенного духа, ни размышлять с полнотой своих чувств, и понимают происходящее вокруг них лишь так, как если бы видели реальность со дна саркофага. Драматические потрясения, которые застали их врасплох в бурях их собственных непоследовательностей, и жестокость зла, которым они давно окружили себя, достигли такой степени, что притупили живость, свойственную духу, сознательному существу, происходящему из божественного импульса.

Здесь, в безутешной тесноте этого двора, который вечное милосердие Господа всего сущего позволило наделить приятными удобствами, находятся в большой моральной нужде многие сущности, которые были выдающимися людьми на Земле, которым заботливые почитатели подготовили красноречивые некрологи на страницах важных газет и в память о которых были проведены пышные похороны, которые обладали всем лучшим, что есть на Земле, но которые, к сожалению, забыли, что не все в безграничной вселенной сводится к удовольствию или временным успехам, и что не всегда высокое социальное положение или материальные богатства являются гарантией для тех, кто связал их с ошибками, и не всегда практика мерзостей или непоследовательности аморальности, а также ненавистные проявления эгоизма остаются безнаказанными, и те, кто их совершает, падают в неисправимое нисхождение во тьму.

Здесь находятся гордецы и сластолюбцы, которые считали, что могут легкомысленно распоряжаться своими собственными плотскими телами, предаваясь распущенности нравов, насыщая свои чувства тысячами пагубных наслаждений, зная, однако, что вредят своему здоровью и отправятся в могилу раньше срока, предусмотренного законами творения, потому что об этом их предупреждали врачи, к которым они обращались, когда излишества всякого рода вызывали органические недомогания в их телах — если они вовремя не остановятся, исправляя свои расстройства практикой умеренности.

Все они тоже это знали! Однако они продолжали совершать преступление против самих себя. Они чувствовали угнетающее воздействие, которое пагубный порок оказывал на их физическую и моральную структуру. Но они продолжали, без каких-либо попыток исправиться. Они убивали себя, таким образом, медленно, сознательно, убежденные в совершаемом действии, поскольку у них было время подумать. Они совершили самоубийство холодно и недостойно, ослепленные пороками, осознавая, что убивают себя, ослабляя бесценный дар, который они получили от Вечного в виде того тела, которое давало им возможность нового прогресса.

Заметьте, дорогие друзья, что среди многих есть те, кто хотел бы забыть тяжкие невзгоды, погрузившись в мозговое оцепенение, вызванное возлияниями. Неутешные, гонимые неисправимыми тревогами, они искали бы высшего утешения в опьянении, которое, возможно, привело бы их к желанной передышке от страданий. Но это мнимое облегчение — аргумент закоренелого бунтаря, ведь призыв к облегчению печалей, которые мучают и преследуют человечество, уже два тысячелетия звучит во всех уголках планеты. И я могу действительно гарантировать, что ни один человек с тех пор, как это было произнесено великим выразителем любви, принесшим себя в жертву на вершине Голгофы, не остался в неведении об этом — будь то во время его пребывания в телесной оболочке или во время ожидания реинкарнации в Невидимом мире. Поэтому, несомненно, и эти бедняги, что находятся здесь, имели возможность услышать это где-то на Земле или в Духовном Отечестве:

— Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас…[14]

Как же они могли хотеть забыть мучительные печали и несчастья в порочных, деморализующих и угнетающих возлияниях, которые не только не могли им помочь, но даже усугубить их положение, превратив в самоубийц, стократно ответственных?… Знайте, что нарушители такого рода несут большую степень ответственности, чем несчастный, который, предавшись порыву страсти, в момент крайнего уныния позволяет себе быть увлеченным в пропасть.

Обратите внимание на этот новый класс: это кокаинисты, любители наркотиков в целом, пороки которых низвели их до последней степени падения, до которой дух, творение Божье, мог дойти. Они находятся в плачевном состоянии вибрационной депрессии, настоящие умственно отсталые, идиоты духовного плана, униженные морально, ментально и духовно. Ведь их чудовищные пороки не только подавили и убили материальное тело, но и передали периспириту пагубные последствия отвратительной невоздержанности, заразив его нечистотами, зловредными влияниями, которые ужасно запятнали эту впечатлительную и тонкую конституцию, сотканную из нежного сияния. Человек должен был обогащать ее приобретением достойных добродетелей и облагораживать через чистые мысли, излучаемые в возвышающих импульсах, граничащих с божественными устремлениями, но никогда, никогда не унижать практикой таких печальных поступков…

Действительно, мы видели, следуя заинтересованным взглядом за указаниями, которые давал нам инструктор, людей, обезображенных злом, которое они носили в себе, катастрофические последствия отсутствия умеренности — оглушенные, плачущие, страдающие, подавленные, чьи измененные, уродливые, угнетенные черты лица все еще напоминали трагические панорамы Зловещей Долины. Чрезмерно запятнанные, они обнажали в своем периспирите стигматы порока, которому предавались, некоторые действительно производили впечатление прокаженных, в то время как другие источали зловонные, отвратительные запахи, как будто смесь табака, алкоголя и наркотиков, которыми они так злоупотребляли, порождала гнилостные испарения, чьи отголоски заражали сами их вибрации, которые, тяжелые, порочные, выражали вирус, отравивший материальное тело.

"Разбитые" входили в группу, помещенную в психиатрическое отделение. Они все еще сохраняли кровоточащие шрамы. Время от времени их сотрясали ужасные спазмы, как будто они мучились воспоминаниями о прошлом. Их движения были тяжелыми, затрудненными, показывая нехватку вибрационных сил для управления разумом и использования естественных способностей как человека, так и духа. Они казались ревматиками, больными, окутанными путами, которые мешали подвижности суставов…

Опечаленные такими тяжкими страданиями и ужасающим моральным упадком, мы спросили, полные тревоги:

— А что будет с этими бедными созданиями?… Какое будущее их ждет?…

Быстро и тем же тоном глава учреждения ответил на наш вопрос, выражая печаль, которая смягчала его благородную душу ученика Евангелия перед лицом таких прискорбных проявлений низменности:

— Какое драматическое будущее их ждет в искупительном смятении близкой и неизбежной реинкарнации! Примеры, которые я вам сейчас представляю, неисправимы в духовной жизни. Ничто здесь не сможет исцелить жестокие муки, которые их угнетают, ни изменить затруднительное положение, которое они создали для себя своей невоздержанностью и неосмотрительностью, которыми они сочли нужным насытиться в свободном течении пороков, к которым пристрастились.

Они сами и только они будут агентами милосердия по отношению к себе, поскольку добровольно взяли на себя ответственность за отклонения, от которых не захотели уклониться. Но это будет стоить им огорчений, притеснений и бесконечно горьких болей, перед которыми человек остался бы в ужасе. Чтобы убедить их в собственном положении, заставляя более или менее покорно подчиниться будущим последствиям прошлой неосмотрительности, с нашей стороны необходима тяжелая работа по катехизации, неустанное применение специальной моральной и флюидической терапии и любящая помощь братьев, облеченных священной ответственностью.

Часто, однако, случается, что многие из этих несчастных несут в сердце мятеж, нераскаянную ярость из-за несчастья считать себя жертвами, а не ответственными. Они не смиряются с очевидностью настоящего и, недовольные, отправляются принять новое тело, усугубляя свое положение злой волей, в которой утверждаются из-за недостатка смирения и терпения, испуганные перспективой бурных битв неизбежного искупления…

Как они здесь находятся, они представляют собой лишь небольшую группу будущих прокаженных, которые возродятся среди горестей мрачных склонов земного шара, в жалких слоях планетарного общества, как раковые больные и паралитики, умственно отсталые и идиоты, нервнобольные, эпилептики, неизлечимо больные, полные дезориентирующих комплексов для земной медицины, бросающие вызов благородным попыткам благородной науки, неприятно обременяющие человеческое общество, поскольку они являются его плодом, его ошибок, принадлежат ему, и справедливо, что оно само должно приютить их и поддерживать, пока это необходимо, пока не смягчится бедственная ситуация.

Они вскоре перевоплотятся. Они останутся с нами только на время, необходимое для восстановления после самых тяжелых кризисов, под присмотром наших преданных сотрудников, ответственных за их наблюдение. Они отправятся к новому перерождению такими, какие они есть, поскольку нет другого средства, способного уменьшить глубину зла, которое они несут. Они возьмут в будущее тело, которое они сформируют с запятнанной конфигурацией, в которой они сейчас находятся, все вредные последствия разложения нравов, рабами которых они стали… и там, как было разъяснено, они будут великими несчастными, мучительно влачащими свое существование в нищете и слезах…

Однако такие пылкие проявления страдания обернутся приобретением будущих благ. Под искупительным огнем несчастья нечистые слои, препятствующие сиянию этого астрального тела, уменьшатся, позволяя вибрациям активизироваться, оживляясь для точных действий в области исправлений. Их сердца, движимые воспитывающей болью, будут возноситься в стремлениях пылких молитв в поисках высшей причины жизни, в постоянном усилении пыла и веры, пока не достигнут светлых слоев духовности, где они отразятся, совершенствуясь под защитой благородных и высших вибраций, которые медленно будут воспитывать их собственные… Постепенно вирус будет растворяться, пока с исчезновением физического тела они не окажутся облегченными и в состоянии чему-то научиться здесь с нами, стимулируя свое собственное перевоспитание после выписки из нашего учреждения…

— Если я правильно понял, реинкарнация, ожидающая этих братьев, навязывается им просто как медицинское лечение в больнице этого отделения нашего Департамента?… Это антидот, лекарство, верно?… — спросил я, пораженный острым разочарованием.

— Да! — грустно сказал наставник — Только лекарство! Вид лечения, которое срочность и серьезность болезни навязывают больному. Болезненная операция, которую нам тяжело делать, но к которой мы не колеблемся направить пациентов, будучи убежденными, что только после ее проведения они вступят в стадию выздоровления…

Это не наказание, потому что никто их не осудил и не вынес приговор, напротив, все мы, кто здесь служит Закону, стараемся по возможности смягчить эту ситуацию. Это следствие той же причины, которую пациент создал своими излишествами, в которых он наслаждался… Однако, как вы имели возможность узнать, материнская забота Марии, подчиненная закону Братства, проповедуемому неутомимым Другом, который ведет нас к искуплению, дает им неусыпную и постоянную помощь. Воплотившись, погруженные в земные волны искупления, они останутся под нашей опекой, госпитализированные и зарегистрированные в нашем Департаменте, посещаемые и обслуживаемые нашими врачами и надзирателями, как если бы они все еще были здесь… и сюда же они вернутся по окончании изгнания, к которому мы их готовим.

Мы продолжили посещать медицинские кабинеты внутри здания. Проходя мимо них, брат Хуан ввел нас в палаты, где находились те, кто все еще оставался в состоянии впечатляющего оцепенения с момента их поступления из Зловещей Долины, поскольку, подавленные излишествами всякого рода, особенно сексуального характера, их душевные способности были подавлены, сводя их к этому необычному состоянию, несомненному доказательству инстинктов, которым они предавались.

Лежа на кроватях, право пользования которыми им дала превосходная доброта Иисуса через любящие положения законов милосердия, вдохновляющих все службы Колонии, они были изолированы от остальных в просторных полных отсеках. Они принадлежали ко всем социальным классам и национальностям, допущенным в пределы Колонии. Ужасные кошмары держали их в постоянном беспокойстве, хотя, несмотря на это, они не могли проснуться. Не в состоянии двигаться и говорить, выражая мучения, бушующие в их мозгу, они лишь издавали слабые стоны, сопровождаемые отвратительными судорогами, как будто они были поражены неизвестным вирусом.

Взволнованные, мы прошли между рядами кроватей, наблюдая за ними по указаниям наставника, который объяснял нам:

— Если бы у вас было достаточно развито духовное зрение, вы бы увидели ужасные эманации, поднимающиеся из их умов, созерцая в угнетающих и постыдных образах и сценах результат разложения их нравов, действий, совершенных против приличия и морали. Знайте, что как действия, совершаемые людьми, так и мысли, исходящие из их разума, отпечатываются неизгладимыми знаками в их периспиритуальной структуре, проявляясь затем перед нашими глазами, когда они, не уважая закон, переходят на эту сторону жизни. На этих ложах лежат самоубийцы всех типов: от тех, кто взял в руки оружие или смертельный яд, до тех, кто погубил себя, став жертвой собственных пороков. Их объединяет самое низменное сродство — низость характера и чувств…

Действительно, хотя мы и не могли видеть указанные ментальные сцены, как раньше в Зловещей Долине, когда мы выделяли те, что связаны с насильственным актом самоубийства, мы все же воспринимали темные испарения, подобные густым облакам, поднимающиеся из их мозгов, распространяющиеся объемными волнами по окружающей среде, которая затемнялась, окутывая комнаты усиленным сумеречным полумраком, словно ночные тени там были вечными… Мы могли бы утверждать, что для этих бедных жертв самих себя еще не наступит утешительная заря, которая для нас уже виднелась на горизонте будущего.

Иначе и быть не могло, ведь там находились моральные преступники, палачи, которые развратили и сделали несчастными своих ближних, движимые низостью инстинктов, человеческие монстры, которые так часто упивались бедствиями, обрушивавшимися по их вине на чужие сердца и судьбы…

Как могло не быть темноты и полумрака, если окружавший их мрак исходил от них самих, ведь они всегда наслаждались своими пороками, провоцируя их и упиваясь ими в течение своей социальной и личной жизни, усугубляя их жестоким завершением в виде самоубийства?… Там мы видели их такими, какими они были вчера на Земле: галантные мужчины, соблазнители, вкрадчивые, лицемерные, лживые, аморальные, часто занимавшие лучшие социальные положения, распутные, пьяницы, неверующие в добро, неверующие в Бога, рабы зла, рабы животных инстинктов, погрязшие в грязи инстинктов, соперничающие с червями, забывшие, что они — создания Божьи и что однажды они предстанут перед Ним с отчетом о злоупотреблении свободой, в которой Творение поддерживает человеческое существо? Теперь они были уничтожены, заклеймены постыдным прошлым, образ которого преследовал их как обвиняющий призрак, демонстрируя состояние нищеты, единственное, которое они должны были вынести как результат своего поведения.

Видя наш интерес, докладчик продолжил, верный просьбе Теокрита наставлять нас:

— Реинкарнация — единственное достаточно энергичное средство для поднятия их подавленных сил. Здесь они лишь очень слабо усваивают тонические флюиды, постоянно распространяемые в пределах лечебниц, поскольку слои нечистот, окружающие их способности, слишком плотны, чтобы они могли извлечь пользу, как это происходит с другими пациентами нашего Института. Как и их собратья в этом учреждении, они часто направляются на Землю для получения пользы от контакта с морально подходящими медиумами, способными обеспечить их флюидическими излучениями, способными благотворно воздействовать, помогая им в пробуждении…

— А когда они будут реинкарнировать?… Как они будут выглядеть в обществе, в котором жили когда-то? — спросил бывший студент из Коимбры, его глаза загорелись интересом.

— Когда состояние прострации ослабнет, мы направим их к новым рождениям, не осознавая этого на самом деле, что равносильно тому, что они будут неспособны просить что-либо для новой жизни (для этого им не хватит заслуг), участвовать в подготовке к важной борьбе, в которой они не будут играть главную роль, — заметил добродушно служитель Марии. — Только мы, ответственные за Психиатрическое отделение, а также специалисты Отдела Реинкарнации, будем управлять событиями вокруг них в соответствии со справедливостью законов, установленных Творцом, и под руководством любвеобильного милосердия Учителя-Спасителя, который стремится помочь всем несчастным утешением своей нежности и которому все работники должны подчинение, уважение и почитание. Группа моих бедных пациентов тогда эмигрирует, возвращаясь для искупления, на Землю. Я не могу дать больше деталей. Но знания, приобретенные мною в духовных вопросах, дают мне право рассматривать здесь умственно отсталых, сумасшедших, эпилептиков, возможно, глухонемых от рождения и даже слепых — всех плачевно измученных окружающим их бесчестием, в степени, эквивалентной совершенным преступлениям.

— Не слишком ли сурово упомянутое наказание, господин директор… исходя из принципа, что все человечество ошибается, ежедневно совершая преступления? — спросил я несогласно, в то время как перед моим внутренним взором разворачивались панорамы, аналогичные предложенным инструктором и моими воспоминаниями о Земле…

— Не верь этому, друг мой! — ответил он серьезно. — Задумайся о том, что я сказал о Законе Причины и Следствия, установленном Высшим Законодателем, чтобы предостеречь человека и Духов от ошибок, которые они совершают вопреки гармонии других законов. Посмотри на наказание, наложенное на того, кто нарушил эти законы, поставив себя в положение, где он страдает от их реакции, ибо способности, дарованные Вечным созданиям, никогда не будут запятнаны нечистотами из-за неправильного использования их обладателем без неизбежных последствий.

Поскольку добро является высшей основой жизни, в какое горькое положение ставит себя существо, которое запятнало их, предавшись злу, ежедневно отклоняясь от естественного пути, ведущего к совершенству, увлекаемое поступками, противоположными тем, которые Господь установил как нормальные в этом возвышенном путешествии?… Забываете ли вы о слезах, которые эти несчастные заставили пролить своих братьев, которым они причинили мучения, исходящие из их эгоизма и других низостей, исходящих из их подлых сердец?…

О клевете, которой они ранили своих жертв, получая удовольствие от того, что бросали в немилость людей с хорошей репутацией?… О доносах, едкой критике и позоре, которыми они часто пачкали уважаемое имя ближнего, используя способности рассуждения и интеллекта только для того, чтобы навредить другим, готовя также для себя пропасти, в которые они должны были упасть?… Думали ли вы о неблагодарности, о предательствах, совершенных против простых и наивных женских сердец, которые они запутали в своих отвратительных когтях, движимые низменными инстинктами?… о детской и юношеской невинности, которую многие из тех, кого вы здесь видите, чудовищно извратили?… о деградирующих сценах, созданных ими и обычно практикуемых во время земного существования, ведущих к развращению и извращению жителей объективных и невидимых планов, которые их наблюдали, и загрязняющих флюидно-магнитные цепи, поднимающиеся от Земли к невидимому, обременяя нас заботами, заставляя нас проводить изнурительные работы по очистке и гигиене, чтобы наши собственные Колонии не были развращены?…

Ах, дети мои! Как вы теперь удивляетесь тому, что эти бедные калеки возрождаются с непреодолимыми недостатками, если из жизни, которая была им дана для того, чтобы попытаться прогрессировать, они сделали оружие против священных правил самого Создателя всех вещей, которого они сильно оскорбили, оскорбляя себя и ближнего?… Кроме того, они не будут вечно падать в бездны, полные беззаконий, которые они совершили… Боль-воспитатель исправит их аномалии, примирив их с Законом. Бог — это бесконечное милосердие, друзья мои! И Он желает, чтобы Его создания гармонировали с вечной красотой Его законов. И если мы знаем, что эти законы нерушимы, мы должны соблюдать их и уважать, чтобы не страдать от неизбежной горечи последствий, которые мы создаем по своей собственной воле, отклоняясь от естественного и светлого пути…

Я опустил голову, как всегда, перед подавляющей логикой этого ученика Назаретского Учителя…

По галереям и прихожим, примыкающим к медицинским кабинетам, где милосердно проводилось распределение эфлювий, мы видели, как санитары ходили туда-сюда, защищая слабых и напуганных больных, пришедших со двора, который мы только что посетили, и из других отделений, чтобы пройти лечение. Мы видели, что "разбитым" уделяли особое внимание, так как они могли двигаться только с большим трудом. Судя по объяснению брата Хуана о том, что их ожидало, это были будущие паралитики и врожденные больные, проявляющие впечатляющие аномалии с самого раннего возраста.

Их движения были затруднены внешними вибрационными трудностями из-за страшного шока, их жесты были тяжелыми и неуклюжими, как будто затрудненными тенями ударов и контрударов, которые трагически запечатлелись в чувствительном зеркале их периспирита. Они плакали без перерыва, как будто плач превратился в ужасную привычку, созданную интенсивностью мучений, всегда беспокойные под гнетом постоянного недомогания, хотя и покорные, неспособные богохульствовать, как это обычно бывает с очень несчастными самоубийцами.

Оставив позади медицинские кабинеты, куда мы не вошли, мы пришли в просторный зал, своего рода простой и впечатляющий аудиторий, где преподавались нравоучительные уроки молодым человеком, который в далеком прошлом достойно носил рясу францисканского монаха, но чья душа просветлела под влиянием добродетелей, усвоенных из искупительных учений завета Божественного Миссионера.

Используя ту неповторимую мягкость, свойственную характерам, сформированным в истинной школе христианского посвящения, этот легионер простым образом, как будто давая советы или обучая наблюдению, излагал идею о Боге и Его отцовстве над всем Творением, а также о мессианской миссии и ее обширных благотворных последствиях для человеческого рода.

Каждый день повторялось и объяснялось приглашение к молитве, к внутреннему самоанализу перед входом в кабинеты для флюидической гигиенизации, проводимой преданными психологами. Это были основные ресурсы, используемые для лечения больных, поскольку это были попытки ментального перевоспитания, упражнения, которые впоследствии приведут пациента к установлению гармоничных цепей с благотворными силами Свыше, и это трансцендентное учение излагалось просто, методами, доступными для этих смятенных умов, под вдохновением нежного и братского милосердия, чье благоухание проникло в глубину наших душ, тронутых видением таких благородных сердец, преданных любовной помощи ближнему…

Молодой работник, искренний и скромный в своих неизмеримых усилиях на благотворительность, не видел в тех уродливых и отталкивающих осужденных, которым он служил, людей, запятнанных постыдными ошибками, или духовную оболочку того, кто был распутным человеком, растратившим благородную способность чувств в погоне за нечистыми удовольствиями. То, что он видел и милосердно любил, желая служить и возвышать, были его младшие братья, которым долг велел помогать более опытным подниматься по склонам прогресса, это были души, предназначенные для прославления Света, нуждающиеся в ориентации на долгом пути, где они совершат тернистое восхождение к возвышенному источнику, порождающему жизнь.

— Могли бы вы дать нам подробности относительно реинкарнации этих товарищей? — снова спросил доктор из Коимбры, которого живо интересовали ссылки на деликатный вопрос нового рождения на Земле, поскольку в своем сознании он интуитивно чувствовал крайне неотложную обязанность, стоящую перед ним, новой реинкарнации, чтобы искупить через искупление преступление, совершенное против той, которую он любил.

— Да, мой юный друг! — сказал любезный проводник, — не только возможно, но и необходимо ввести вас в курс общих работ вокруг этого важного вопроса, который интересует вас всех. Но наша задача не в том, чтобы давать более широкие разъяснения, так как в Институте существует уполномоченный Отдел для общих служб по возвращению к телесным существованиям. Вы посетите его. В этом Отделе вы увидите, что выделяются своей важностью лаборатории, где конкретизируются планы для деликатной борьбы, где готовятся эскизы и планы для будущих тел, которые будут населены теми, чья опека временно доверена нам. Если человек должен родиться в деформированном физическом теле или приобрести какое-либо заболевание, например, слепоту, в течение жизни, или попасть в аварию в ее ходе, оставшись искалеченным, план, который ему предназначен, будет начертан с необходимыми указаниями, поскольку уже на его духовной оболочке будет существовать знак будущего физического уродства, потому что его ментальное и вибрационное состояние, вынужденное угрызениями совести, запечатлело в мощной чувствительности той тонкой организации волю остаться искалеченным, слепым, немым и т. д., чтобы искупить прошлое зло, как это действительно происходит с вами, дорогой брат Собрал, который сильно впечатлен случаем со своими собственными руками… Подготовка этих эскизов всегда поручается техникам, осознающим свою большую ответственность, что указывает на то, что это Духи, заслуживающие полного доверия Руководителей этой Колонии.

По завершении их относят в Дирекцию аналитических кабинетов, которые будут работать в зависимости от искупительной судьбы заинтересованного, учитывая как его заслуги, так и недостатки отсутствия заслуг, все в соответствии с выводами, ранее сделанными отделом "Программирования Повторений". Все, что возможно для смягчения тягот испытаний, предоставляется по закону человеку, который вновь рождается на Земле. С другой стороны, будут оценены и уравновешены его моральная сила и способность к сопротивлению.

Следует отметить, дорогие друзья, что реинкарнация — это возвышенное разрешение, данное Верховным Отцом Своим созданиям, чтобы они прогрессировали и возвышались, готовясь к наследству, которое им уготовано в славе Его царства. Это Закон. И нет никого, кто достиг бы своего бессмертного предназначения, не пройдя ступени перерождений, на Земле или в других планетарных мирах. Однако, если мятежная душа потратила впустую долгое время, злоупотребляя этим разрешением, с явным неуважением к Великодушному Закону, который позволяет ей столько раз ту же возможность, мы видим, что это еще более ценное разрешение, потому что, как правило, в таких случаях существует заступничество самого Учителя-Искупителя, который будет умолять Верховного Творца о новых циклах, чтобы мятежник мог…

— Из сказанного можем ли мы сделать вывод, что, поскольку физическое тело является священным вместилищем, как истинный небесный дар, воплощенные создания поступили бы более разумно, если бы были на высоте полученного разрешения, ведя себя с уважением, вниманием и осторожностью во время своего пребывания на Земле?… и это предотвратило бы повторение искупительных, болезненных и неизбежных существований, которые являются результатом неуважения к почтенным законам, которым подчинена Вселенская Жизнь?… — сказал я.

— Именно так, мой друг, так можно было бы избежать многих страданий! — ответил директор Психиатрического отделения. И если физическое тело — это священное вместилище, которое человек должен уважать и защищать, то духовная оболочка, которая у вас есть сейчас, не менее важна, в то время как наша душа, интеллект, совесть, разум, чувство, существо, наконец, является самой сущностью Творца, Его частицей, искрой, извлеченной из Его высшего существа.

Как вы можете видеть, дорогие друзья, мы все являемся почтенными храмами, поскольку имеем славу нести Бога в себе, и что, уже на Земле, как люди, или в Невидимом, как свободные Духи, мы должны уважать и почитать себя и наших ближних, зная, что все создания совершенно равны перед своим Творцом, очень любимые драгоценности вечной шкатулки Того, кто является высшим смыслом жизни. Не забудем основной божественный закон:

— Любить Бога превыше всего и ближнего как самого себя.

За этим последовала длительная пауза, во время которой верный служитель занимался требованиями своей должности, а мы оставались задумчивыми и молчаливыми, наблюдая, насколько это было возможно, за измученными фигурами бедных пациентов, которых мы могли видеть. По возвращении Марио Собрал, нетерпеливый и заинтересованный, нарушил тишину, сказав:

— Я хотел бы, если возможно, продолжить слушать ваши технические объяснения, достопочтенный брат…

Старый служитель Иисуса улыбнулся и, отвечая на скромную просьбу дружелюбным жестом, продолжил, вновь привлекая наше внимание:

— И все же, как я говорил, были случаи, когда наша Хранительница не разрешала реинкарнацию так, как мы ее спланировали, предоставляя нам тогда милостивую услугу своего вдохновения для более точного планирования, в соответствии с состоянием человека. Тем не менее, планирование воплощения тщательно изучается, комбинируется, реализуется и пересматривается, всегда в соответствии с самой справедливой справедливостью… всегда выполняя бессмертный приговор, утвержденный Божественным Учителем, который также проясняет все великие и неисправимые проблемы, которые огорчают и разочаровывают Человечество:

— Каждому будет дано по делам его.

Обычно именно человек, который собирается воплотиться, выбирает испытания, через которые он пройдет, и тернии, которые он встретит в своем новом земном существовании, чтобы помочь ему исправить последствия виновного прошлого. Он будет умолять Руководящие Силы о новых благоприятных возможностях, которые позволят ему продемонстрировать свое раскаяние и желание начать путь возрождения, которые благоприятствуют возможности исправить низшие импульсы, которые ранее увлекали его…, и эта демонстрация может быть реализована как в обычном теле, охваченном великими моральными страданиями, так и в теле, искалеченном или изувеченном неизлечимыми болезнями, если этого требуют отягчающие обстоятельства его ошибок или отсутствие накопленных заслуг…

Сам пациент организует набросок планов своего будущего телесного состояния и программу основных и неизбежных событий, которые он должен пережить, логических и неотделимых последствий причин, созданных совершенными нарушениями, но всегда при содействии своих наставников.

Что касается пациентов в этом больничном отделении, это не тот случай. Мои бедные больные не в состоянии пытаться что-либо добровольно. Их возвращение к плотскому перерождению будет выполнением положения Великого Закона, который позволяет нарушителю получить новую возможность, если он потерпел неудачу в предыдущей… Это будет импульсом к прогрессу, решающим лекарством, которое должно поставить их в положение выздоравливающих, отмечая рассвет искупительных этапов в их судьбах…

Ошеломленный этой глубокой и тонкой темой, которая могла бы уместиться во многих томах, я спросил затем, когда мы выходили наружу, думая о возвращении:

— Простите мою настойчивость, брат Директор… Тема, которую вы только что изложили, из-за ее беспрецедентного характера и интенсивности и глубины рассуждений, которые она вызывает, удивляет нас, когда мы думаем об этом, искренне трогая нас… Было бы возможно уже рассмотреть некоторые из этих планов, даже до подготовки тех, которые нам предстоят?… Как они выглядят?… Или эта благородная работа должна быть скрыта от непосвященных глаз?…

Я действительно был тронут и напуган, вспоминая, что я тоже был преступником, что я покончил с собой, убегая от слепоты глаз, что все указывало на то, что у бедного Марио в будущей телесной карте будут искалеченные руки, и что что-то говорило мне, что я должен буду снова стать слепым, в любой форме, но слепым…

Брат Иоанн почувствовал тревогу, омрачившую мой разум и сердце, так как он принял выражение несомненной доброты, отвечая:

— Верно, что служба такой ответственности не выполняется публично, чтобы развлекать любопытных, которые есть и здесь. Тем не менее, с соответствующим разрешением мы сможем совершить визит. Я уверен, что мы это сделаем, учитывая необходимость вашего обучения… Постарайтесь не падать духом перед будущими перспективами, друг мой. Доверьтесь нежности нашего возлюбленного Учителя и Господа, который является непогрешимым проводником наших судеб… И помните также, что Тот, кто установил мудрость законов, управляющих Вселенной, также сумеет укрепить вас для победы над самими собой…

Все было мягко вокруг индуистского Павильона, куда мы только что прибыли. Мы услышали нежное приглашение к ночной медитации. Это был торжественный момент, когда Колония посвящала себя ментальному общению со своей августейшей покровительницей Марией Назаретской…

Я все еще помню, что в тот вечер наши молитвы были более нежными, более смиренными, более чистыми…

ГЛАВА IV СНОВА ДЖЕРОНИМО И ЕГО СЕМЬЯ

Карлос де Каналехас пришел за нами в Индийский павильон рано утром и, после нескольких сердечных приветствий, сказал нам:

— Я считаю, что сегодняшнюю программу следует начать с Изолятора. Там находится ваш друг Жероним де Араужо Сильвейра, и вы сможете воспользоваться возможностью нанести ему визит, который вы так давно планировали. Он будет утешен вашим присутствием, а вы в то же время выполните деликатный долг солидарности и братства.

Изолятор находился недалеко от центрального здания, в окрестностях которого мы были размещены.

Этот важный отдел располагался на возвышенном месте, где терялся взгляд, окутанный туманом. Вдоль дороги выделялись белые лилии и розы, которые, казалось, были самыми подходящими цветами для меланхоличного уединения. Больничный отдел, как и отдел Наблюдения, напоминали большие районы огромного мегаполиса, масштабы которого трудно было представить. Мы непринужденно беседовали, не осознавая, что уже не были людьми, а духами, лишенными телесных оболочек.

Управление Изолятором, как и братское обращение с пациентами, было идентично другим отделениям, которые мы посетили, все вдохновлялись самой убедительной справедливостью, любовной и братской благотворительностью.

За этими огромными стенами, которые даже имели подъемный мост, находились наши бедные собратья, чьи страдания, вызванные унынием или бунтом, превосходили раскаяние за совершенный злой поступок, ограничиваясь невыносимой печалью от осознания того, что самоубийство лишь расширило и продлило страдания, ранее считавшиеся невыносимыми, а также, среди прочего, разочарованием от того, что они все еще живы, но отделены от объектов своих наибольших привязанностей. Можно действительно утверждать, что Изолятор специализировался на сентиментальных случаях, поскольку известно, что чрезмерная сентиментальность представляет собой моральную болезнь, приводящую к самым прискорбным результатам.

Мы обнаружили там самые разнообразные случаи сентиментальных самоубийств, в которых осужденный охвачен истинным чувством, несомненно исходящим из сердца, хотя и неуравновешенным: от страстного любовника, терзаемого ревностью к счастью, дарованному удачливому сопернику, до дезориентированного главы семьи в сложных ситуациях или отца, подавленного отчаянием из-за смерти существа, которое было причиной его счастья. Общее уныние доминировало в атмосфере этого отделения больницы Марии Назаретской. Ее обитатели, неудовлетворенные, демонстрировали характерные черты существ без смирения и нетерпеливых ко всему, кроме того, предававшихся боли без попыток ее преодолеть, удерживая ее преувеличением болезненной и чрезмерной сентиментальности, в то время как они порождали новые причины для страдания через тяжелые самовнушения, которые полностью их отравляли.

Внутреннее управление Изолятором, как и Башней, было доверено католическому священнику, а не одному из тех посвященных, которых мы уже привыкли видеть во главе организаций Колонии. Весь внутренний вспомогательный персонал состоял из католических религиозных деятелей, за исключением медицинского персонала, который состоял из посвященных психиатров. Однако самая важная должность — директора, советника и воспитателя — была занята священником, который также был посвящен в высокие тайные учения. Это был элитный дух, обладающий выдающимися заслугами перед Законом и выделяющийся в Легионе Слуг Марии, а также получивший степень в группе ученых, управляющих Исправительным институтом Марии Назаретской.

Дисциплина была подобна монастырской.

Было необходимо срочно отдалить от этих вечно недовольных и капризных людей притяжение к мирским и личным страстям, нечистым и капризным импульсам, которые их погубили. Учреждение должно было наставлять их к смирению в несчастье, решительным решениям и неотчуждаемым отречениям, примиряя их с истинной христианской верой, которую они до сих пор пренебрегали познать в свете должного критерия.

Все они были воспитаны на Земле под покровительством римско-католических учений. В их сердцах, умах и религиозных концепциях, направлявших их мысли, не было места для иных понятий, кроме тех, что исходили от Церкви, которую они почитали с детства. Сентиментальные фанатики и упрямцы, умственно ослабленные пренебрежением к упражнению разума в возвышенных вопросах, расширяли болезненность предрассудков, свойственных религиозным выводам, данным катехизисами, непримиримо увлекаясь всем, что католические традиции внушили незрелому пониманию человечества. Многие даже не имели определенной веры. Неверующие и даже безбожники, они никогда не заботились о религиозном или божественном аспекте вещей. Но, привыкшие к Церкви из удобства и традиции, они предоставляли только ей права руководить совестью, считая, что только она обладает достаточной мудростью для соответствующих интерпретаций…

Было милосердно, чтобы перевоспитание таких умов проходило в атмосфере, идентичной той, которая внушала им доверие и уважение.

Поэтому католический священник рассказал бы им о Евангелии Истины, чтобы они узнали, что над их догматическим фанатизмом витает вечная звезда реальностей, которые им необходимо принять, чтобы должным образом почитать Творца. Он также обучил бы их жизни в астральном мире, показывая наблюдения и опыты, убирая из их сознания глупые предположения, к которым они лениво приспособились, разрывая завесы истинного знания перед их пониманием, чтобы они сами пришли к выводу, что как в лоне религии, так и в лоне науки может сиять пыл той веры, которая направляет сердце ввысь, очищая его в вечно живом тепле любви Божьей.

После визита, детали которого мы опустим, так как они схожи с предыдущими, мы выразили желание навестить друга, находящегося там, и отец Мигель де Сантарем, настоятель общины, доброжелательно воскликнул, с улыбкой и удовлетворением:

— Вы хорошо сделали, что пришли, дети мои!.. Я благодарен вам за сердечный интерес к товарищу, столь нуждающемуся в поддержке, как этот. Навестить больного и ободрить своим утешительным присутствием бедного, опечаленного мукой неумолимых угрызений совести — это достойное дело, одобренное Божественным Образцом, другом бедных и малых… Жерониму будет приятно… Я сейчас же велю его позвать…

Пока он говорил, мы узнали в нем того священника, который утешил бывшего торговца вином в памятный вечер посещения его семьи около трех лет назад. Брат Теокрит призвал его помочь мятежнику по его собственной просьбе, и с тех пор Жерониму находился под опекой компетентного наставника.

Пока мы ожидали появления товарища по несчастью, директор Изолятора сказал нам:

— Ваш друг входит в переходную фазу, предвещающую выздоровление. В окружающих его обстоятельствах вы сможете увидеть модель других пациентов, находящихся здесь, поскольку Изолятор занимается случаями, имеющими более или менее одинаковую основу, как это происходит в других организациях нашего Института. Преодолев апатию, к которой его привело бесполезное восстание, вызванное разочарованиями, он будет готов к повторению опытов, в которых потерпел неудачу.

Он находится под строгим наблюдением, как и все, кто доверен нам, поскольку его периспирит и сам разум нуждаются в глубокой заботе. Лечение, которое проводят наши врачи, можно обобщенно назвать моральным, оно состоит из специальных магнетических воздействий с учетом рекомендаций, вдохновленных уставом Легиона, который в данном случае направлен на перевоспитание, поскольку зло, поразившее Жерониму, как и то, что мучает вас, может быть устранено только путем индивидуального обновления, осуществляемого внутренне самим пациентом…

Болезненная и неуравновешенная страсть, которую он питал к своей жене и детям, послужила инструментом для искупления долгов, которые его любимые имели перед Законом Справедливости, управляющим человеческими судьбами. Жерониму любил эгоистично, дезориентированно, ограждая свое сердце от всякой возможности помощи, которую могли бы предоставить разум и здравое рассуждение… и, как вы знаете, мы должны всегда помнить, что человек не должен любить, даже своих собственных детей, произвольно, слепыми порывами страсти.

Его преданность семье, несомненно, приносит ему заслуги перед Верховным Законодателем. Но лавры были бы более почетными, если бы он направил своих любимых к законному культу исполнения долга, а не обеспечивал их роскошью и мирскими удовольствиями, пренебрегая нравственным воспитанием, которое должен был поставить на первое место, даже борясь с неблагоприятной бедностью, поскольку все творения Господа поддаются совершенствованию, и для этого Бог дает отцовскую власть воплощенному человеку, чтобы помогать им прогрессировать и воспитываться в благотворном направлении. Если бы он поступил так, исполняя священный долг предусмотрительного и честного отца, Жерониму избежал бы горечи затруднительных ситуаций, за которые он стал ответственен из-за своего самоубийства… Смотрите, вот он идет… он расскажет вам интересные вещи…

В сопровождении брата Амброзио, религиозного помощника, бывший торговец из Опорто вошел в комнату, где мы находились, и, растроганный, бросился в наши объятия.

— Спасибо, дорогие товарищи! — воскликнул он, — за то, что так любезно вспомнили о моей скромной персоне. Ваш визит так глубоко трогает мое сердце!.. Если бы вы только знали, какими ужасными были мои страдания!..

Мы горячо обняли его, желая ему личного счастья, поскольку больше ничего не знали, что можно было сказать или пожелать друзьям в тот момент.

Иероним показался нам очень изменившимся. Мы видели его более спокойным и с более изысканными манерами, чем раньше. И мы подумали, что Изоляция, руководимая добродетельными Духами древних священников, также имела миссию повысить уровень хорошего социального воспитания, поскольку он был воспитанником этого монастыря.

Мы горели желанием расспросить бывшего сообщника из Зловещей Долины и получить новости о его несчастных детях, оставшихся там, на Земле, полных слез и несчастий. Но нас остановил страх быть нескромными, из-за чего молчание затянулось после приветствий. Однако добродетельный наставник Сантарем дал нам счастливую возможность, зная искренность, которая нами двигала:

— Мы говорили о тебе, дорогой Иероним… Твои друзья хотят знать, чувствуешь ли ты себя лучше и более укрепленным в любви Божьей, ведь они скоро отправятся на другой уровень нашей Колонии и, придя попрощаться, хотели бы унести с собой впечатление, что оставляют позади друга на пути к истинному восстановлению…

Мы подтвердили эти слова, намереваясь показать себя перед ним смиренными и уверенными в будущем, и добавили:

— Благодаря таким заботливым друзьям, которых мы здесь встретили, мы могли бы чувствовать себя даже счастливыми, если бы не печаль, которая преследует нас из-за бесчестия, которым мы запятнали нашу душу…

Бывший товарищ склонил голову с нежным смирением, говоря:

— Вы правы, дорогие друзья! Для нас возможно, да, высшее облегчение в обретении смирения и веры, которые приведут к согласию!.. Счастливыми, однако, я не думаю, что мы сможем стать так быстро, потому что не на путях самоубийства человек находит богиню счастья, которая тем больше удаляется, чем больше были бунт и неподчинение в сердце, которое ее желает.

Я хотел, чтобы самоубийство навсегда уничтожило мое существо. Но этого не произошло!.. И я понял, что мне оставалось только сдаться очевидности, встретив с смирением и силой духа горькую ситуацию, созданную мной самим. Я обязан заботе брата Сантарема, его советам и назидательным примерам, а также его самоотверженным помощникам и поистине провиденциальным правилам этой воспитательной обители, преображением, которое происходит во мне.

Как и вы, я испил свою чашу желчи, проглотил много горечи среди воплей отчаяния и богохульств осужденного. Но теперь я чувствую себя другим человеком, которого вера в любовь Всевышнего воскресила из обломков самого пагубного неверия, потому что оно, замаскированное лицемерием ложной веры и притворством добродетели, как обычно бывает традиционно, хотя и удовлетворяет социальные приличия, не годится даже для того, чтобы убедить самого притворщика, и тем более для того, чтобы возвысить его душу перед Творцом…

Я мог бы быть счастлив, друзья мои, в какой-то мере, окруженный вниманием этих благородных и превосходных покровителей, наставленный, укрепленный, утешенный, как я вижу, их неутомимым милосердием, убежденный в борьбе и обязанностях, которые я должен встретить. Но я совершил преступление с тяжелыми последствиями для меня и моих близких. Я вижу себя обремененным ошибками… и не могу никоим образом чувствовать себя удовлетворенным где-либо, когда живое и горячее раскаяние преследует меня, требуя немедленного искупления, чтобы спокойствие вернулось в мое сердце, позволяя мне новые начинания, достойные и почетные… прямо противоположные прежним действиям.

Должен признаться вам, что, будучи обанкротившимся и разорившимся торговцем, я предал доверие честных фирм, почтенных банковских учреждений и даже муниципальных властей, так как причинил большой ущерб Казначейству и Таможне, поскольку много раз занимался контрабандой. Мне стыдно, что я не приложил усилий, чтобы выйти с честью из этой путаницы ситуаций и не решил эти обязательства, скрывшись под макабрической иллюзией самоубийства, что румянец исчезнет с моего лица только тогда, когда мне станет возможно снова стать торговцем, чтобы решить их лично, достойно и честно…

Сколько неподобающих поступков я совершил перед обществом, друзья мои! Я должен был платить, но не платил, обманывал священные права родины, благословенной земли, на которой жил! У меня просроченные обязательства, займы, счета и еще счета, векселя и еще векселя, которые нужно оплатить, и я ничего не погасил до сих пор! Бремя этого бесчестья превратило мои дни в постоянную пытку, так же как и несчастья, которые по моей вине настигли моих детей!..

— К счастью, однако, Закон мудрого Провидения дает обанкротившемуся духу почетные средства освободиться от таких неудобных и унизительных ситуаций, и Жеронимо в не столь отдаленном будущем сможет исправить эти обязательства, вновь обретя одобрение своей совести через новый опыт и возможности, благодаря реинкарнации, которая позволяет всем нам развиваться и реабилитироваться, и он очень воодушевлен для нового пути… — сказал брат Сантарем, прерывая унизительное для самого рассказчика выражение.

— Я рад видеть тебя утешенным и решившимся на борьбу за честь победы, которая удалит из твоей совести позорное видение падения, приведшего тебя к несчастью, друг Жеронимо… Дай Бог, чтобы силы в твоей душе умножились, как умножаются мои с каждой новой вибрацией моей собственной боли… ведь я тоже готов к самым суровым испытаниям, лишь бы отдалить от моих внутренних видений трагический призрак угрызений совести за чудовищное преступление, которое я совершил, — сказал Марио Собрал, которого охватила впечатляющая дрожь, заставившая его махать руками, словно пытаясь освободиться от чего-то, что его беспокоило и огорчало.

— Молитва, которую я научился практиковать, стала незаменимым источником для моей бедной души, руководимой плодотворными наставлениями брата Сантарема, — продолжил бывший торговец из Порту, — горячие мольбы, которые я научился обращать к Марии — нашей Матери и Проводнице — дали мне необходимую передышку, чтобы собрать мысли, разбросанные отчаянием, и зафиксировать их в моем разуме… что стало ключом к решению многих проблем, которые я считал неразрешимыми…

Судьба моих несчастных детей, которых я так сильно любил, поведение Зулмиры, проституированной и опустившейся — неспособной, как и я, посвятить себя долгу, честно преодолевая обстоятельства нищеты — были фактами, которые доводили меня до безумия и богохульства, превращая мою душу в душу преступника более дикого и яростного, чем зверь африканских джунглей. Постоянная и смиренная молитва, как рекомендовал мне добрый советник, исправила аномалию; и постепенно я восстановил ясность ума и рассудительность, ощущая после успокоения моего духа, что веками был погружен в низшую тьму безответственности. И все же положение моих детей, которое вы помните, приводило меня к безутешным страданиям!..

По мере того как Жеронимо вспоминал, он оживлялся. Наша группа очень внимательна, вибрируя в унисон с взволнованным рассказчиком. И такими яркими и выразительными красками он сумел обрисовать произошедшие с ним события, и такими пламенными выражениями, излучаемыми вибрациями, которыми он передавал тонкости памяти, что мы попытаемся передать читателю его речь:

— Однажды вечером я был почти совершенно один, печально бродя по меланхоличным улицам огромного парка, который вы видите… Приближался нежный, волнующий момент Ангелуса. Религиозное помазание — утешение и надежда безнадежно несчастных — тонко проникло в уголки моего существа, унося мои мысли к материнскому лону Марии, Любящей Матери грешников и скорбящих… Вы знаете, что момент приветствия Марии верно соблюдается ее легионерами и чествуется искренними проявлениями благодарности в этой Колонии, которая была построена, выросла и принесла превосходные плоды любви и милосердия в величественной тени ее покровительства, используя слова, которые я слышу от моих добрых наставников.

Я сел на траву, готовый тоже уединиться. С сердцем, трепещущим от веры, я ждал торжественного момента молитвы, который вскоре был объявлен сладчайшими мелодиями, разносящимися из Храма в самые отдаленные уголки этого обиталища — отголосками вибраций высших руководителей Колонии в общении с высшими планами — пользуясь выражениями наставников этого дома…

Я молился в тот раз, как никогда прежде не молился. Я умолял любящую Мать нашего Искупителя о помощи и милосердии для моих детей. Я просил ее заступиться перед Иисусом Нашим Господом, чтобы помочь несчастным созданиям, брошенным мной на беспощадные удары adversity. Я назвал Маргариту, мою бедную младшую дочь, брошенную в грязь канав из-за сиротства, вызванного моим самоубийством, и вспомнил Альбино, заключенного в тюрьму в юности, потому что у его отца не хватило достоинства открыть ему честные пути и ориентиры, ведь я, я… который был его отцом, который перед Богом и обществом взял на себя благородную миссию отцовства, обесчестил себя и обесчестил его дурными примерами, которые оставил ему в единственное наследство.

Я просил ее материнского вмешательства в мучительное положение обоих, даже если мои собственные страдания продлятся на неопределенное время. Я предложил ей в качестве гарантии моей признательности за любое благодеяние, которое ее нежное материнское сострадание могло бы им оказать, отказ от них самих, поскольку я хорошо осознавал, что не заслуживаю священной миссии отцовства. Я бы ушел навсегда, если бы это было необходимо… но пусть Маргарита под ее материнским покровительством будет удалена с Набережной Рибейра, а Альбино не будет доведен до отчаяния до самоубийства, и пусть он смирится с тюрьмой, с изгнанием, где позже он сможет реабилитироваться, кто знает?…

Брат Амброзио, ответственный за сбор нас на закате, пришел ко мне весь в слезах. Я снова рассказал ему о своих несчастьях, поведав о мольбах, с которыми только что обратился к Марии. Он поддержал меня нежными словами ободрения, наполнив надеждой мое измученное сердце, и заключил, мягко поддерживая меня на обратном пути в общину:

— Ты должен упорствовать в этих мольбах, дорогой Иероним! Делай это с хорошим настроением и мужеством, по возможности энергично усиливая свои вибрации, чтобы твои просьбы гармонично отозвались в нужный момент в высших астральных сферах, где расцветает, излучая цветы помощи и благословений, любящее милосердие нашей сладчайшей Хранительницы Легиона. Однако я советую тебе молиться вместе с другими, объединяя их в своих мыслях, чтобы твои еще неопытные силы укрепились и возвысились в тепле других, ведь твои нынешние мольбы очень важны и представляют собой настоящее послание, обращенное к Марии… Я расскажу о случившемся нашему доброму советнику.

На следующее утро брат Мигель де Сантарем скромно навестил меня, пригласив принять участие в его частных собраниях с другими единомышленниками, чтобы мы, объединившись по-братски, попросили о милостях, которых я желал в отношении того, что меня больше всего огорчало. Он считал справедливым помочь мне не только потому, что я был учеником интерната, которым они руководили, но прежде всего потому, что помогать страдающему — это долг, который они с радостью исполнят, учитывая справедливость стремлений, которые я питал в отношении моих любимых.

Так и было сделано.

Под густыми деревьями, в уединенном уголке огромного парка, когда мелодии ежедневного приветствия Марии нежными намеками пленяли гармоничную тишину сумерек, брат Сантарем возносил верную мысль и смиренно передавал в прочувствованных молитвах мою просьбу небесной Госпоже. Так я несколько раз позволял своей душе следовать по светящемуся пути, оставляемому добродетельными умами моих добрых советников, и сопровождал, вибрируя от доверия и надежды, выражения, которые они извлекали из глубины своего существа ради меня.

Эти простые и сладостные собрания повторялись очень тайно несколько раз подряд, всегда щедрые и пылкие. Там ежедневно произносились имена моих детей, и для моего сокрушенного духа было утешением слышать, как любящие последователи снисходительного Учителя и Господа — который даже на позорных руках креста стремился возродить грешников, сострадая их великим несчастьям — милосердно упоминали о них. Нежная надежда, смиренное терпение и почтительное смирение посетили глубины моего существа, словно луч солнца, возносящий аллилуйю в тревожной тьме после ночной бури…

Спустя несколько дней я был удивлен, когда меня вызвали в кабинет брата Директора. Я явился встревоженный и взволнованный, так как уже много лет привык находить только неприятности в своих встречах. Однако Директор успокоил меня, показав небольшой свиток пергамента, своего рода "папирус", составленный из лучей света, и сообщил о происходящем:

— Прежде всего, возблагодари Господа, всеблагого и милосердного, дорогой Иероним! Твои послания к Марии имели успех перед вечными и нерушимыми законами!.. Вот ответ нашей любезной Госпожи и хранительницы, которая в честь своего августейшего Сына удовлетворяет твою просьбу… Из Храма, где служат ответственные за нашу Колонию и куда приходят наставления Свыше, наши руководители присылают нам эти инструкции, своего рода программу действий в отношении твоих детей Альбино и Маргариты… Поскольку это одобрено братом Теокрито, мы сможем начать работу уже сегодня…

Ошеломленный неожиданностью новости, я поначалу ничего не ответил, позволив, однако, своей душе выразить в тайне мысли благодарность доброму и милосердному Богу, который так быстро позволил удовлетворить мои самые большие желания на данный момент.

Я взял сверкающий пергамент, несколько раз повертел его в руках, не осмеливаясь развернуть. Сам директор, с присущей ему добротой, пришел мне на помощь, аккуратно развернув его…

В его руках были четыре отдельные страницы, сверкающие отблесками звезд. На них были голубоватые знаки, словно полосы небесного свода служили просветленным из Храма для передачи возвышенных вдохновений, которые они получали с целью помочь страждущим, и переводили приказы, которые Великодушная Госпожа послала для моего высшего спасения.

Они предписывали, чтобы как моя бедная Маргарита, так и Альбино были незамедлительно доставлены на пункт экстренной помощи, поддерживаемый этим Институтом на Земле или в ее окрестностях, для прохождения специального магнетического лечения с целью психического восстановления нервной и ментальной систем, обе из которых были глубоко укоренены в тисках порочной среды, в которой они развивались, и дезорганизованы интенсивностью потрясений, вызванных ежедневными битвами, с которыми они сталкивались. Чтобы бедняжек наставляли, предупреждали и просвещали, потому что больше всего им не хватало внутреннего просветления. И чтобы вокруг обоих была установлена милосердная цепь любви, симпатии и защиты, потому что Высший Астрал возьмет на себя создание необходимых возможностей для событий…

Должен признаться вам, однако, добрые друзья, что до сих пор я мало что понимаю в этих вещах… Я излагаю их как тот, кто знает о факте, потому что был его свидетелем, но не имеет способностей провести необходимый анализ…

Что касается Мариеты и Аринды, я должен был быть спокоен; они были честными и трудолюбивыми, обе находились в гармонии с ситуациями, которые им соответствовали. Мы должны были, однако, настойчиво помогать несчастному мужу первой — о ком я не просил в своих горячих мольбах, но кто не был забыт любезной Матерью Господа Иисуса, — поскольку он был пленником низменных побуждений, превращавших его в домашнего тирана. За ним следовало установить строгий надзор, так как он был восприимчив к благородным влияниям. Его одержатели должны были быть схвачены и доставлены в соответствующие астральные сообщества, что дало бы им новые возможности и выгоды…

— Мы видим, что труд и ответственность Изоляции весьма тяжелы и требуют максимальных усилий от всех вас, особенно доброй воли, — прервал Роберто де Каналехас, также явно заинтересованный. — Вы уже начали движение к возрождению?..

Брат Сантарем, к которому он обратился, выступил вперед с улыбкой, удовлетворяя наше любопытство.

— Да, — сказал он, — и с очень хорошим результатом, поскольку у нас есть Мать Матерей как покровительница этих случаев искупления… чьи превосходные последствия мы легко предвидим…

— Прошу вас, разъясните нам выполнение столь трудной и благородной задачи, брат Сантарем, — сказал молодой доктор.

— С большим удовольствием, мой юный друг, поскольку мы говорим с щедрыми и искренними друзьями, которые могут даже оказать нам помощь своей братской симпатией…

Как и должно было быть, — продолжил благородный священнослужитель, — я взял на себя руководство предприятием по приказу брата Директора Департамента, убежденный, что вмешательство нашей августейшей Покровительницы, а также щедрая помощь наших Высших из Храма не оставят нас на произвол собственных слабостей.

В то же утро была направлена просьба руководству Департамента о добровольных помощниках для этого предприятия, поскольку вы знаете, что для такого рода задач в нашем ядре нет обязательности. Работники для внешних служб должны добровольно предлагать свою помощь, отвечая на просьбу, кроме того, все служители нашей Колонии — добровольцы…

Получив незамедлительный ответ, я сердечно побеседовал с сотрудниками, которые представились, все воодушевленные интересом и доброй волей к делу добра, и было установлено, что прежде чем составлять решающую программу, мы посетим упомянутых персонажей, изучая все грани вопроса и сравнивая их с нашими собственными возможностями. Так мы и сделали, пока на третью ночь, после почтения, которое мы с большой радостью ежедневно оказываем нашей Хранительнице, мы все вместе отправились на Землю…

Было полнолуние. Мягкий и меланхоличный свет луны — смиренной сестры Земли — освещал печальные пути нижнего астрала, по которым нам предстояло пройти. Для передвижения мы использовали медленную левитацию, поскольку тяжелые зоны, через которые мы должны были пройти, не позволяют нам использовать скорость иначе как с большим усилием с нашей стороны, чего ни в коем случае не следовало делать, потому что нам нужно было сохранить энергию для предстоящих работ.

Ах, дорогие друзья! — продолжил бывший священник с непередаваемой нежностью. — С волнением мы увидели очертания старого города Порту, окутанного покровом атмосферных волн, который представлял его как затопленный тонким потоком прозрачного дыма для наших глаз Духов, для которых пустота — это слово, лишенное смысла.

Наш славный брат, граф Рамиро де Гусман, который, как вы знаете, руководит миссионерскими экспедициями за пределами нашей Колонии и который, как всегда, был первым добровольцем, откликнувшимся на нашу просьбу о дополнительной службе, повел нас на прогулку по городу, который мы так любили, поскольку он тоже жил в Порту, под теми дружественными крышами, чьи карнизы и витражи мы теперь различали, освещенные нежными искрами полнолуния…

Мы искали Маргариту Сильвейру в окрестностях набережной Рибейра. Дуэро, дружественная река, мягко волновалась, предлагая нам свою поэзию для нашего португальского слуха, для которого сладость старой родной земли — которая снова станет нашей в следующем воплощении — еще не угасла, несмотря на долгое пребывание в духовной отчизне, в Космосе…

— А Жеронимо был частью экспедиции? — спросил я.

— О, нет! Было бы неразумно с его стороны это делать. Мы должны были избавить его от огорчения жестокой реальностью… и он мог бы даже стать помехой для нас, а не помощью…

Я не буду описывать горькое зрелище, в котором мы обнаружили Маргариту, играющую главную роль. Представьте, однако, одно из тех притонов порока и разврата, каких, к несчастью, так много существует на мрачном земном шаре, классифицируемых полицией как пятого разряда, как будто могут существовать пороки менее унизительные, чем другие. Подумайте о царящем там бесстыдстве, распущенности, низменных порывах низших инстинктов, подавленных извращением нравов, и у вас будет бледное представление об аду, из которого мы должны были вытащить Маргариту Сильвейру — потому что так приказало Высшее Астральное, отзывчивое на наши призывы.

Как мы могли это сделать?…

Перед лицом печальных сцен, которые мы видели, тоска отвращения пыталась овладеть нашими душами, и нам потребовалось мысленное общение с нашими наставниками из Храма и Свыше, чтобы наша воля не ослабела, нанося ущерб миссии.

Измученная безжалостными бесчестиями, униженная деградацией, прикованная к жалкому положению, неразрешимому для ее неопытности, Маргарита представала как великая жертва новой Голгофы, где также не хватало утешения, помощи великодушных сердец, готовых облегчить и утешить. Мы видели ее, несмотря на ее собственное внутреннее отвращение, немедленно распознанное нами, подчиненную низменным капризам бессердечных клиентов, которые заставляли ее пить алкоголь, отравляя и опьяняя ее без жалости. Несчастная, полуобнаженная, так как ее одежда была разорвана жестокостью, причиненной мучителями, и пропитана вином; с растрепанными волосами и глазами, обезумевшими от алкогольного бреда, с пенящимся ртом, обезображенная нелепыми гримасами, она также была вынуждена танцевать под звуки утомительных гитар, исполняя самые популярные песни, чтобы развлечь присутствующих. Не в силах сделать это лучше из-за плачевного состояния, в котором она находилась, она получала пощечины от одних и других, в то время как они грубо рвали остатки ее одежды.

Помня, что полученные Свыше инструкции рекомендовали срочно вывести бедную девушку из этой нездоровой среды, я не колебался принять немедленные меры, прибегнув к крайним средствам. Я сказал ученику Стражи, который был со мной, одному из тех, кто начинал регенерирующий опыт через служение ближнему, указывая на несчастную девушку:

— Необходимо вырвать ее отсюда… Высшее Астральное рекомендует немедленную помощь для нее… Усыпи ее, мой друг, сильным магнетическим разрядом, используя флюидные элементы присутствующих… Придай ей вид тяжелой болезни… и быстро удали этих несчастных, которые ее мучают…

Этот ученик умел действовать с некоторой свободой, хотя его знания были не очень велики, а моральный капитал мал. Совсем недавно он был главой группы, противостоящей добру и любви. Обратившись некоторое время назад к искреннему изучению Света и Истины, теперь он был покорным работником под руководством просветленных сущностей, способных вести его к полному возрождению, которые не только помогали ему учиться, но и морально возвышаться, предоставляя возможности для реабилитирующего служения. Его звали Осорио и, как и следовало ожидать, он все еще находится под нашей опекой. В прошлом он жил в бразильских джунглях, где практиковал африканские ритуалы и магию.

Результат приказа не заставил себя ждать.

Он приблизился к несчастной рыбачке с набережной Рибейра, провел обеими руками на уровне ее колен, как бы ослабляя их. Бедная девушка пошатнулась, держась за близстоящую скамью. Почти без перерыва тот же "пасс" повторился на уровне груди, а затем, окружая лоб, по всей голове. Маргарита упала замертво на пол, охваченная впечатляющими конвульсиями, схватившись за грудь и стеная. Не прерываясь и пока я раздавал другие указания остальным добровольцам, Осорио подошел к одному из присутствующих, ошеломленному происшествием, и что-то прошептал ему на ухо, с пылом и волнением, заинтересованный в успехе своей работы. Человек внезапно вздрогнул, восклицая в ужасе, создавая неописуемую панику среди клиентов:

— Боже мой! Бедняжка умирает по нашей вине… Бежим! Бежим, пока не пришла полиция!..

Они в смятении выбежали, толкая друг друга, оставив бедную жертву на милость возможных чувств сострадания владельца притона.

Маргарита действительно металась, казалось, находясь на грани агонии. Мы окружили ее, я и мои преданные помощники, с намерением помочь ей бальзамами, которые могли предоставить в тот момент. Следует уточнить, однако, что ни она, ни другие присутствующие в материальном плане не могли нас почувствовать, поскольку наше качество бестелесных Духов делало нас недоступными для их зрения.

Тем временем девушка испытывала нервные эффекты полученного магнитного разряда. Мы применили успокаивающие бальзамы, огорченные ее страданиями. Она осталась без сознания, постепенно успокаиваясь, лежа на плитах притона, в то время как трактирщик, охваченный паникой из-за происшествия, искал медицинскую помощь и кровать внутри дома, так как должен был скрыть правду о случившемся, чтобы не иметь проблем с полицией из-за незаконной деятельности, которая осуществлялась в его заведении.

Мы, слуги Марии, хотели видеть ее в больнице, а не в тюрьме. По этой причине мы отдалили возможность присутствия полиции, в то время как искали помощь какого-нибудь врача, чьи чувства милосердия внушали нам доверие.

Несколько минут спустя прибыл врач, который счел ее тяжело больной из-за отравления алкоголем. Мы приняли гуманитарные меры, создав вокруг него гармоничный поток сострадательных предложений…

И так случилось, что, как мы желали и как было необходимо, после драматических теней той решающей ночи дочь нашего подопечного, здесь присутствующего, поступила в скромную больницу, достаточно милосердную, чтобы защитить ее, пока мы позаботимся о ее будущих днях, руководствуясь щедрыми вдохновениями Марии…

С желанием исследовать, я спросил: Если Жеронимо не должен был принимать участие в экспедиции, чтобы избежать жгучей горечи, как он осведомлен о событиях?… и, обращаясь к моему товарищу, я сказал:

— Тебе не плохо слышать эти описания, мой друг?… Тем более, что их слышат посторонние.

— Действительно, я чувствую горечь, и не могло быть иначе… К тому же, горечь и печаль были моими спутниками все время… Однако, страдания и наставления, которые я здесь получаю, достаточно просветили меня, чтобы рассуждать сегодня лучше, чем прежде… Стоит подумать, дорогой Ботельо, что если брат Сантарем описывает вам события, касающиеся меня, то это потому, что вы пришли сюда для обучения, кроме того, вы искренние друзья и родственные души, способные на братские поступки не только ради меня, но и ради тех, кто мне очень дорог. Наша привязанность не сегодняшняя, я хорошо помню, что мы связаны трогательной дружбой еще со времен печальных перипетий в Проклятой Долине…

— Да! — вмешался наставник, — он должен был быть информирован обо всем в подходящий момент, хотя милосердие советовало его отсутствие на месте событий… Он действительно не мог ничего не знать, так как был ответственен за все, что произошло в результате оставления его семьи, и потому что ему все еще срочно нужно было размышлять о деликатных событиях с учетом планов будущих исправлений…

За инцидентом последовала небольшая пауза, которую нарушил сам Жеронимо, воскликнув:

— Прошу вас, продолжайте объяснять моим спутникам последовательность моей личной драмы, брат Сантарем, поскольку, как вы так часто заставляли меня анализировать, я верю, что это также будет ценно для назидания и обучения других…

— Да, сын мой, я убежден, что их душам будет полезно услышать эпизод, который мы рассказываем… — терпеливо сказал священник, чья добрая улыбка смягчила дискомфорт, созданный моей бестактностью. Кроме того, жизнь каждого из нас предоставляет величественные и возвышенные уроки, если только мы возьмем на себя труд понять ее в свете божественных законов, управляющих человеческими судьбами…

Он на мгновение прервался, словно собирая воспоминания, а затем продолжил:

— В тот момент, когда Маргарита Сильвейра упала на плиты таверны, мы попытались перенести ее дух — частично и временно отделенный от физического тела — в пункт Экстренной помощи, который наш Институт поддерживает вблизи земного шара.

Услуги там разнообразны и постоянны, как и внутри Колонии. Многие воплощенные больные исцеляются медициной духовного плана, многие создания, сбившиеся с пути долга, получили под этим гостеприимным убежищем новые силы для исправления и последующего возрождения, в то время как многие огорченные и плачущие сердца были утешены, получили советы, направлены к Богу, спасены от самоубийства и возвращены в план действий, для которых они родились и от которых отдалились.

Приведенная туда в духе, Маргарита была подвергнута тщательным обследованиям, и наши братья увидели плачевное состояние ее флюидической организации — периспирита — и что требовалось срочное и строгое лечение. Пока это происходило, физическое тело также обследовалось земным врачом в больнице, куда она была доставлена в коматозном состоянии.

Мы решили, что для блага будущего Маргариты Сильвейры летаргическое состояние должно быть продлено на несколько дней, столько, сколько потребуется для моральной помощи, которую требовала срочность ситуации. Поэтому мы проявили весь интерес и самую деликатную заботу о ее физическом теле, которому передавали жизненные силы, необходимые для его здоровья и сохранения. К тому же, девушка не была по-настоящему больна, а лишь отравлена алкоголем. У нее были нормальные органы, за исключением нервной системы, которая страдала от последствий горькой ненормальности, в которой она жила. Ее самые тяжелые страдания, природа которых требовала самоотверженной заботы, были моральными, поэтому врачи больницы в Порту, где находилось ее тело, оставили ее под наблюдением, озадаченные необычным летаргическим состоянием.

Брат Сантарем на несколько мгновений остановился, интересуясь, интересует ли нас продолжение рассказа. Мы умоляли его не останавливаться, так как нас не только беспокоила судьба бедной девушки, о которой мы так много слышали от ее отца на протяжении стольких лет, что начали ее ценить, но нас также глубоко привлекали учения. Кроме того, сам Жеронимо поощрял изложение фактов, что было лучшим стимулом для рассказчика.

Добрый советник поблагодарил нас приветливой улыбкой и продолжил, пока мы внимательно слушали.

— Знайте, друзья мои, что Маргарита не только не была плохой, но и не приспосабливалась к пороку по своей воле. Он даже вызывал у нее отвращение, и она стремилась освободиться от него. В ее болезненном случае было мрачное искупление, роковое и неизбежное следствие произвольных действий, совершенных ею самой в предыдущих воплощениях, которые оставались, взывая к справедливости и возмещению на протяжении веков, не только в уголках ее собственной совести, но и в гармоничных кодексах Высшего Закона, не допускающего никакого отклонения от прямого пути.

— Могли бы вы дать нам небольшой пример действий, совершенных духом этой молодой женщины в других воплощениях, чтобы вызвать серьезные ситуации, которые она переживает сейчас? — осмелился я попросить, движимый искренним желанием учиться.

— Изучение Закона Перевоплощения глубоко и тонко, друг мой, и в то же время просто и легко для понимания, поскольку оно проясняет многие проблемы, преследующие человечество, кажущиеся неразрешимыми. В будущем вы сделаете это сами, перечитывая страницы книги совести… Однако до этого момента нет никаких препятствий для удовлетворения вашего естественного любопытства, поскольку учения принесут вам пользу…

Да, друзья мои, глубина божественных законов головокружительна и действительно может напугать посредственных Духов, еще не способных их понять. Но справедливость, вытекающая из этих законов, настолько мудра и милосердна, что страх превратится в почтительное восхищение при более осторожном и тщательном рассмотрении. Как бы невероятно и неудобно это вам ни казалось, в прошлых планетарных жизнях, то есть более чем в одном земном существовании, дух, который вы сейчас знаете под именем Маргариты Сильвейры, был воплощен в мужские тела, существуя как мужчина — потому что дух не подчиняется императивам пола, как считается на Земле — и злоупотреблял свободой, прерогативами, которые земное общество предоставляет мужчинам в ущерб ценностям духа, и извращал священные обязанности…

Как мужчина, он опозорил уважаемые семьи, обесчестил доверчивых девушек, распространял яд проституции вокруг себя, разрушал и уничтожал судьбы, которые казались прекрасными, и нежно лелеемые надежды… Но… настал день, когда Высший Закон, который не желает гибели грешника, а хочет, чтобы он жил и раскаялся, — помешал ему продолжать эти посягательства на Его власть.

Он предоставил ему благоприятную возможность искупить аномалию стольких беззаконий, побудив его возродиться в женском теле, чтобы испытать ту же горечь, которую он заставил испить других, и таким образом сэкономить драгоценное время в программе искупления, подвергнув себя суровости наказаний, идентичных тем, которые он некогда налагал по своей неправильно направленной свободной воле.

Он переродился женщиной, чтобы узнать в несчастье предательства своей невинности, дискредитации, оскорбления и оставления захватывающий урок о том, что помимо того, что нельзя нарушать ни одну из заповедей Божьих, следует воспитывать себя, стремясь к высшей цели любви к Богу и ближнему.

Большое беспокойство охватило наш удивленный ум при этой неожиданной новости. Мы содрогнулись, чувствуя, как холодный пот выступает на нашей коже. В тот момент мы живо вспомнили, что были мужчинами, и что наша совесть не была свободна от вины в отношении этого серьезнейшего вопроса. Тем не менее, верный своей склонности к полемике, которую я нес с собой и за гробом, я сказал, разочарованный и ошеломленный:

— Если это так, как же Жеронимо стал ответственным за несчастья своей дочери?…

— Ах, друг мой! Достаточно небольшой доли рассуждения, чтобы понять, что от этого совесть бедного отца не перестанет сурово обвинять его!.. — печально вздохнул священник. — Соблазны должны прийти, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит! — утверждал наш Мудрый Учитель и несравненный воспитатель, ибо, если он поступил так, то потому, что он был в разладе с добродетельными предписаниями Высшего Закона.

Маргарита Сильвейра действительно должна была совершить искупление; но, к сожалению, самоубийство ее отца, оставившее ее без защиты, стало тем камнем преткновения, который привел ее к печальным событиям. Долг должен был быть выплачен со временем, хотя это могло и не быть обязательным для нынешней жизни, оставаясь на более подходящий случай.

Между тем, свободная воля ее отца, приведшая его к роковой ошибке самоубийства, ускорила события, ответственность за которые вполне могла бы не лежать на его плечах, чтобы теперь он не страдал от последствий угрызений совести. Что бы ты сказал, дорогой друг, о человеке, который стал причиной трагической смерти любимого существа, хотя и не имел намерения его убивать, даже отвергая саму мысль о том, чтобы видеть его мертвым?… разве он не страдал бы?… Разве не жил бы он, снедаемый угрызениями совести, остаток своих дней, горький, опустошенный навсегда?… Маргарита должна была искупить прошлое, это верно. Но не было необходимости, чтобы скандал, который ее настиг, был вызван последствиями действия, совершенного по неосторожности ее собственного отца…

Разочарованный, я замолчал, в то время как брат Сантарем продолжал:

— Поскольку девушка не находила удовольствия в пороке, а, напротив, страдала от унизительного положения, ожидая часа, когда сможет освободиться от него, нам было легче помочь ей подняться и убедить ее в необходимости исправления, направляя ее к верной цели.

В течение шести дней, что она провела в Отделении Отдыха упомянутого Поста, я часто беседовал с ней, так как меня назначили советником и агентом истинных Проводников, работающих над ее исправлением. Там мы отвели ее в специальную комнату, своего рода приемную, где магнетические волны способствовали удержанию моих слов в ее сознании, верно воздействуя на ее память и заставляя ее регистрировать в своем подсознании все рекомендации, которые я ей давал и которые ей следовало вспомнить, когда она проснется, в подходящий момент для исполнения, что она действительно сделала позже, не осознавая, что лишь выполняет рекомендации, которые были даны ее духу во время летаргического состояния, в котором находилось ее материальное тело, поскольку, проснувшись, она забыла все, что было естественно.

Я призвал Маргариту, прежде всего, к молитве, что она и сделала, обливаясь слезами. Я познакомил ее со спасительным ресурсом молитвы как искупительным светом, способным вырвать ее из тьмы, в которой она запуталась, и направить к восстановительным берегам. Я дал ей, насколько позволяли короткое время, которым я располагал, и обстоятельства, основы морально-религиозного воспитания, которого она никогда не получала, говоря об обязанностях, налагаемых Верховным Творцом в Его Законах, напоминая, что в любви Божественного Распятого она найдет необходимое присутствие духа, чтобы сдвинуть горы беззаконий, которые порабощали ее в низменности, а также лучший бальзам для подслащения желчи, которая делала ее жизнь несчастной…

Я перевел текст на русский язык, стараясь сохранить стиль и смысл оригинала:

— Я вселил в нее надежду и новое мужество, отвагу для второго этапа, который был необходим в ее судьбе, веру в Небесного Друга, который протягивает свою сострадательную и защищающую руку грешникам, поддерживая их в обновлении самих себя… и убедил ее в том, что если как женщина она была несчастна, то ее душа все же заключала в себе ценности божественного происхождения, и что ее сила воли требовала благородных и героических поступков, способных способствовать ее реабилитации перед собственной совестью и в понимании Того, кто из себя самого извлек лучи света, чтобы дать нам жизнь.

Верный наблюдениям, которые я получал телепатическим путем из Храма, я побудил ее покинуть Порту и даже Португалию. Оставаться на родной земле означало бы сделать невозможной реакцию воли для достижения исправления, когда ей действительно нужно было забыть, что однажды она жила на Набережной Рибейра. Она должна была создать, героическим усилием доброй воли, пропасть между собой и своим пагубным прошлым, чтобы начать новый этап жизни.

Было необходимо, чтобы она поверила в себя, считая себя хорошей и сильной, чтобы победить в борьбе с невзгодами…, потому что Небо пошлет ей благоприятные возможности для обновления. Бразилия была гостеприимной землей, дружественной к несчастным, и ее порты, как и сердца ее жителей, были достаточно щедры, чтобы принять ее, не беспокоясь о ее прошлом… Она должна была предпочесть изгнание на бразильской земле, потому что позже это станет ее настоящим домом…, потому что дух является гражданином вселенной, и его истинная родина — бесконечность, что заставит ее понять, что где бы человек ни находился, он всегда будет в своей стране, которую он должен всегда любить и которой должен служить, почитая ее и возвеличивая для высоких моральных целей. Она должна была забыть свое прошлое. И с душой и сердцем, обращенными к вечному Милосердному, она могла ожидать действия времени, даров будущего: небесная забота не оставит ее сиротой в опыте для возрождения.

Мы слушали, тронутые, оценивая ценность этих рассуждений, которые служили всем, кто был погружен в подобные невзгоды. Мы все еще хранили молчание, пока достойный воспитатель, чьи слова становились все слаще по мере того, как он увлекался своей прекрасной речью, продолжал после нескольких мгновений паузы:

Нужно было разбудить Маргариту, то есть заставить ее дух вернуться в тело, чтобы продолжить задачи, наложенные ходом существования.

Поскольку она на самом деле не была больна, пробуждение произошло естественно и мягко, под нашим бдительным присмотром, как если бы она возвращалась из длительного и благотворного сна. Врачи и медсестры были поражены. Однако девушка сожалела о возвращении к объективной жизни и проливала обильные слезы. Ужасная тоска тяготила ее сердце. Она не помнила ничего из того, что происходило с ее духом в течение тех шести дней магнетического сна. Она сохранила лишь смутное ощущение нежности, таинственную сладкую тоску в глубине своего существа, которую она не могла определить…

После нескольких дней тревожного ожидания она решила отправиться в Лиссабон на поиски своей сестры Аринды, которая, как она знала, работала в отеле с хорошей репутацией.

Однако ситуация представлялась сложной для несчастной девушки. У нее не было средств для совершения путешествия. Ее прошлое и несчастная репутация мешали ей работать в честных домах в качестве служанки. Но вокруг несчастных всегда есть ангелы-хранители, готовые вмешаться в нужный момент, исправляя ситуации, считающиеся неразрешимыми.

Что касается Маргариты, вмешательство Неба пришло в виде ее товарищей по больнице, которые, видя, как она часто плачет, вырвали у нее признание о горькой ситуации. Бедные, скромные, добрые, страдающие, и поэтому способные лучше понять чужие несчастья, эти хорошие люди внесли свой вклад, потребовали помощи от своих мужей и родственников, и через несколько дней Маргарита получила необходимое для поездки в столицу королевства.

Аринда приняла свою сестру. Она простила ей прошлые заблуждения, наконец поняв, что в этой печальной драме было больше невежества и несчастья, чем настоящей злобы, поскольку у нее не было достаточно знаний, чтобы понять в событиях, окружавших ее младшую сестренку, духовные предпосылки, которые я только что раскрыл.

Она устроила ее на работу в отель, недалеко от своего, стараясь обучить ее домашним делам, думая позже устроить ее в семейную среду. Однако случилось, мои друзья, что дочь Жеронимо отправилась в Бразилию быстрее, чем ожидала… В этом отеле остановилась португальская семья, проживающая в Сан-Паулу, большом промышленном центре Бразилии. Они посещали свою родную землю и столицу… Маргарита, руководимая сестрой, обслуживала их с вниманием и добротой… Возникла взаимная симпатия… Семья пригласила ее сопровождать их в Бразилию в качестве служанки… Аринда вмешалась, понимая преимущества этой ситуации… Маргарита полностью согласилась… и через несколько дней черная страница ее существования закрылась, чтобы начать новый опыт и возможности для прогресса и реализации…

Мы все переглянулись, словно с особым облегчением, остановив взгляд на Херонимо, персонаже, который в бурной одиссее, которую мы только что услышали, нес огромную ответственность перед божественным законом за то, что спровоцировал ее своим самоубийством. Однако бывший торговец вином держал голову опущенной, погруженный в глубокие размышления.

Вдруг, среди тишины, последовавшей за волнующим рассказом, сочувствующий голос, выдающий нежные интонации, искренне заинтересованно спросил:

— А Альбино, брат Сантарем?.. Небеса даровали ему тоже какой-нибудь дар?..

Это был Беларминио, чья добрая душа, обратившаяся к исправлению, уже проявляла лучшие и самые прочные черты братства среди членов нашей группы.

— Альбино?.. — сказал с улыбкой достойный священник, словно погруженный в приятное воспоминание. — У Альбино дела идут очень хорошо, гораздо лучше, чем у его сестры… Тюремное заключение способствовало размышлениям, заставив его серьезно задуматься и обратиться к Богу через страдание. Как мы поступили с его сестрой, наставляя ее в нашем Отделе Отдыха, так и он, легко приняв наши советы, быстро смирился с болезненной ситуацией, поняв справедливость наказания, поскольку действительно ошибся в лоне общества.

Он посвятил себя образовательному чтению и учебе под чутким руководством выдающейся души, которой мы очень доверяем и которая сейчас воплощена на Земле — нашего верного агента и искреннего представителя, то есть медиума, христианского посвященного Третьего Откровения по имени Фернандо…

В ходе работ, проведенных в упомянутом Пункте экстренной помощи, нашему дорогому переводчику были даны инструкции о том, что следует делать, чтобы помочь нам в отношении молодого человека, чей трудолюбивый дух был перенесен в ту комнату во время глубокого сна. Фернандо, который работает в полиции, будучи приверженцем Третьего Откровения, всегда стремится по мере возможности свидетельствовать о заповедях Божественного Миссионера. Среди бесчисленных добрых дел, которые он совершает как христианский спирит, выделяется его интерес к заключенным и осужденным, которым он старается помогать и служить, принося луч любви при каждом посещении. Он вселяет надежду в их падающие духом сердца, успокаивает их внутренний бунт братской и доброй мягкостью своего вдохновенного слова, из которого струятся возрождающие разъяснения, чтобы по возможности утолить их жажду справедливости и защиты.

Альбино почувствовал влечение к этим нежным выражениям, которые открыли ему сладость Евангелия Царства Божьего, словно говоря о новом мире, новой эре, которая возникала в его жизни беспризорного юноши. Большие мечтательные глаза Фернандо, отражающие источник Света, который ослеплял его душу избранника Небес, произвели сильное впечатление на сына Херонимо, который, ошеломленный и охваченный необычной симпатией, доверил ему свою собственную мучительную историю. Наш дорогой агент искренне растрогался. Он утешил юношу, дал ему моральное религиозное воспитание под вдохновением Третьего Откровения, как мы и рекомендовали, что избавило нас от большой работы с молодым заключенным…

В одиночестве той же тюрьмы Альбино смог непосредственно получить наши наставления, потому что благодаря благочестивым усилиям слуги Господня и доброй воле самого заключенного, последнему стало возможно общаться с нами, беря его за руку и диктуя образовательные предписания, в которых он так нуждался, чтобы укрепиться на пути искупления. И сам Альбино записывал то, что мы нашептывали его мыслям через интуицию, омываясь слезами, проявляя постоянную добрую волю к будущему.

Однако на этом братская работа нашего дорогого Фернандо не закончилась.

У него были хорошие связи в Королевском дворце. Он приложил усилия и добился внимания Ее Величества королевы Амелии к несчастному сыну нашего самоубийцы. Он дал ей понять, что речь идет о беспризорном сироте, которого неопытность и дурные соблазны сбили с пути, но которому еще можно помочь, превратив его в полезного члена общества при небольшой защите и братской помощи.

Здесь, в нашем Институте, известно, что дух этой выдающейся дамы земного общества великодушен, сострадателен и всегда стремится к исправлению. Для морального и духовного прогресса Альбино, согласно инструкциям, которые мы получали свыше, было необходимо продлить испытание тюрьмой еще на три года. Поэтому мы поддержали усилия Фернандо, верно вдохновленного нами, направленные на то, чтобы как можно скорее добиться перевода заключенного в Африку, где, как было решено, он будет освобожден…

— Простите, уважаемый отец Сантарем, не лучше ли было бы отправить Альбино за границу?.. В Бразилию, например, вторую родину португальцев, где нам так нравится жить и даже умирать, покидая Португалию… Бедный Альбино! Африка!.. Негостеприимная и суровая!.. — осмелился наивно сказать Марио Собрал, не задумываясь о неуместности своего высказывания.

— Нет, мой юный друг. Альбино все еще нуждается в том, чтобы его держали под стражей, будь то земной полицейской или духовной, со стороны тех, кто заботится о его будущем… В Бразилии он нашел бы слишком много возможностей, которые могли бы отвлечь его от того благочестия, в котором он пребывает с тех пор, как познакомился с Фернандо и приобщился к великой науке духовности. У него было бы слишком много свободы, а великая бразильская демократия не то, что ему нужно в данный момент… Она, возможно, увлекла бы его к вредным отклонениям, когда, начиная собственное исправление, окруженный ответственностью, он все еще был бы слишком слаб, чтобы преодолеть столь многие и столь большие искушения, какие он нашел бы в лоне той щедрой страны. Суровая Африка более благоприятна для духовных интересов. Более милосердно отправить его туда, чем в среду, противоречащую исправлению, которого он должен попытаться достичь ради блага своей собственной бессмертной судьбы. Итак, мы надеемся увидеть его переведенным в Лоренсу-Маркиш или любое другое африканское место…

Учитывая, что события, описанные советником по Изоляции, неизбежно повлияли бы на страдающее сердце того отца-самоубийцы, одновременно вызывая мучительные воспоминания и надежды на ободрение, я искренне поздравил его с прекрасным успехом его молитвенных просьб, радостно восхваляя любящую заботу Девы Марии из Назарета, чье вмешательство исправило, казалось бы, безвыходные ситуации. И я завершил вопросом, ответ на который показался мне настолько интересным, что я приложу его к этим заметкам, завершая главу.

Я спросил Херонимо, по-братски обнимая его, в то время как товарищи, казалось, поддерживали мой жест дружелюбными улыбками:

— А теперь, мой дорогой Херонимо, когда решены самые неотложные проблемы, омрачавшие горечью твою жизнь, не чувствуешь ли ты себя более спокойным, чтобы позаботиться о будущем, которое, как я вижу, уже достаточно пострадало от постоянных огорчений и контрпродуктивного нетерпения, в которые тебя погружали воспоминания о твоих любимых детях?…

Не радуешься ли ты, зная, что наследник твоего имени готов честно служить обществу и его сердце открыто небесным ветрам религиозной веры, которая подобна благословению Всемогущего, прославляющему его будущее?…

Не улыбаешься ли ты, зная, что твоя белокурая Маргарита находится в лоне уважаемой семьи, настолько уважаемой, что она была удостоена внимания Девы Марии, которую ты умолял направить ее к вечному исправлению?… Херонимо, ты, должно быть, очень счастлив!

Мы все радуемся вместе с тобой, друг мой!..

Только тогда он поднял свое опечаленное лицо и ответил дрожащим голосом:

— Да, друг Камило! Столь велики и глубоки были благодеяния, полученные мною через помощь, оказанную моим самым любимым существам, что никакие выражения, которые я мог бы использовать, никогда не будут достаточно красноречивы, чтобы выразить Святой Матери моего Спасителя благодарность, которая трогает мою грудь… разве что, по еще большему милосердию, мне будет позволено стать защитником сирот и брошенных, предотвращая их падение в пропасти, в которых я видел погруженными моих дорогих детей.

Меня воодушевляет надежда, что это чудо произойдет, Камило! Ибо я узнал от моих преданных учителей в этом гостеприимном доме, что дух проживает на Земле последовательные жизни, рождаясь и перерождаясь в человеческих формах столько раз, сколько необходимо для развития его существа в поисках благословения Божьего.

Поэтому я надеюсь однажды сделать то же самое на Земле, в другой человеческой форме, которая будет мне дарована. Да, как сегодня я горячо и искренне принимаю, что у нас есть бессмертная душа, прогрессивно движущаяся к Богу, я докажу свою признательность небесным силам, создав, перевоплотившись на Земле, приюты, любящие и гостеприимные интернаты, христианские дома, где маленькие сироты будут защищены от драматических ситуаций, в которые мое самоубийство ввергло моих беззащитных детей…

Да! Я утешен, благодарен и полон надежды, но радостен еще нет, потому что лавина неудобных долгов для оплаты обжигает мою совесть, сжигая ее нечестивыми огнями тысячи причин для угрызений совести. Я не обвиняю Зульмиру, потому что тоже чувствую себя виноватым в ее пагубном падении. Неизбежная бедность, накопившиеся лишения, мучительный голод были палачами, которые преследовали и победили ее, найдя ее морально недостаточно подготовленной к необходимому сопротивлению, к ежедневной борьбе с невзгодами, поскольку несчастная была слишком избалована в родительском доме, и мной, который так ее любил, она привыкла к чрезмерному и контрпродуктивному комфорту и пагубной праздности, которые производят неправильно направленные деньги.

Если я, мужчина, который имел священный долг заботиться о будущем своей семьи, воспитывая потомство, защищая его, почитая его, потерпел катастрофический провал, бросив его в беде, скрываясь за самоубийством, чтобы избежать достойной борьбы, не имея мужества выполнить миссию, которую даже низшие существа Творения соблюдают с привязанностью, нежностью и удовлетворением; если я, естественный глава, который перед людьми браком, а перед Богом отцовством обязался вести стадо семьи к святилищу чести и счастья, бросил их в живой огонь мирских беззаконий, скрывшись под могилой, вырытой трусостью самоубийства — кто должен был подобрать долг, который был моим?… Что могла сделать бедная Зульмира, если я, хуже нее, дошел до того, что убил себя, чтобы избежать исполнения неотъемлемых обязанностей?…

О! Чтобы Зульмира смогла победить несчастье, защищая и оберегая четверых малолетних детей, необходимо было, чтобы она познала свет высоких принципов под руководством возвышенного христианского понимания, как часто утверждал брат Сантарем, видя мои страдания из-за несогласия с его поведением. Бедная Зульмира, которая, как и я, даже не знала, что является божественным творением… несмотря на религиозное притворство, требуемое лицемерным обществом, в котором мы жили! Молитва — мое утешение, как и исследования, которые я провожу относительно нового дарования земного тела… И благодаря Бога за все это, друг мой, это уже много для того, кто совершенно ничего не сделал, чтобы заслужить такое милосердие…

— Не могли бы вы дать нам какую-нибудь информацию об условиях, в которых будут проходить новые испытания нашего дорогого Херонимо, брат Сантарем? — спросил я, привлеченный уроками, которые вытекали из всех этих фактов.

— Это будет простое рассуждение, друг мой, доступное любому прилежному ученику.

Когда в земном обществе мы совершаем непоправимые преступления, вернувшись на духовную родину, мы должны подготовиться к тому, чтобы позже вернуться на сцену наших нарушений в последующих существованиях, чтобы пересмотреть прошлое, действуя противоположным образом нашей неудаче. Исходя из этого правила, в данном случае Херонимо неизбежно должен будет снова столкнуться с финансовым крахом, коммерческим бесчестьем, как Земля рассматривает банкротство коммерческой фирмы, с бедностью, с отсутствием кредита — причинами, которые вчера привели его к самоубийству — чтобы испытать раскаяние, которое он чувствует, и моральные ценности, которые горький опыт Потустороннего мира заставил его приобрести. Чтобы это стало возможным, крах должен произойти вопреки его усилиям избежать его и несмотря на его честность, но никогда по причинам, которые он только что выразил, растрачивая на мирские удовольствия и тщеславие ссуду состояния, которое Верховный Распределитель доверил ему для его прогресса и прогресса его ближних. Останется проблема, созданная с его семьей, которую он оставил в трудном положении, убегая от священного долга бороться, чтобы защитить ее… Совесть посоветует ему детали в выполнении такого деликатного возмещения, так как у него есть свободная воля.

Борьба искупления, горькие моменты и драмы, которые он переживет для своей работы по возмещению, будут отягощены плохим состоянием физического и морального здоровья, неопределенными недугами, которые наука людей не вылечит, потому что они будут вредными отголосками вибраций перисприта, поврежденного травмой, вызванной самоубийством, на нервную систему его физического тела. Возможно, он даже будет страдать от глухоты и частичного паралича, который может повлиять на его зрение в его будущем реинкарнированном состоянии… потому что он предпочел убить себя, разрушив свой слуховой аппарат пулей огнестрельного оружия… и вы знаете, друзья мои, что астральное тело — перисприт — будучи живой и полуматериальной организацией, также неизбежно страдает от жестокости самоубийства и, таким образом, сформирует свое будущее тело, ментально страдая от тех же повреждений…

Мы попрощались с братом Сантаремом, взволнованные. У нас не было слов, чтобы поблагодарить за любезность предоставленных разъяснений. Мы обняли Херонимо и вышли, опечаленные серьезностью его положения, потому что, несмотря на все, что мы только что узнали, бедный товарищ оставался одиноким в Изоляции, откуда он не выйдет даже для посещения своих детей, а только для обучения в меру своих способностей и под строгим надзором наставников. Нагруженный тяжелыми вибрациями, контакт с любимыми существами мог бы мучительно внушить им, толкая их к катастрофическим возможностям.

— Вы должны завершить эту серию визитов посещением Отдела Реинкарнации, — посоветовал старый доктор Каналехас, — так как через несколько дней вы должны осуществить свою давнюю мечту — вернуться на родину и в старый дом…

Небольшой экипаж ждал нас. Огромный подъемный мост опустился, и мы вышли на поле, усеянное лилиями. Неопределенная горечь сжала наши сердца, в то время как я думал, что выражаю впечатления всех моих бедных сообщников, восклицая:

— Прощай, бедный Херонимо! Не знаю, увидимся ли мы снова, прежде чем неизбежное путешествие реинкарнации разлучит нас… Пусть Небесный Благодетель смилостивится над твоим духом, освещая милостями Своего отеческого милосердия путь, по которому ты будешь странствовать, окруженный шипами и разочарованиями! Твоя история — это и наша история, я хорошо это знаю!.. Когда благородный брат Сантарем объяснял твои проблемы своим выразительным и поучительным словом, я прекрасно понимал, что он милосердно хотел предупредить нас о трудных моментах, которые ждут и нас…

ГЛАВА V ПРЕЛЮДИИ РЕИНКАРНАЦИИ

Департамент Реинкарнации располагался на окраине Исправительной Колонии Марии Назаретской, граничащей с областями, считающимися собственно духовными, или образовательной зоной. Мы можем легко понять такое расположение, зная, что как из нижней зоны, так и из восстановительной зоны Колонии часто приходили группы претендентов на планетарную реинкарнацию.

Центр обслуживания включал следующие отделы, все из которых выполняли важные, хотя и взаимозависимые функции:

1. Приём.

2. Анализ — (Секретные комнаты, недоступные для посетителей).

3. Программирование реинкарнаций.

4. Исследование.

5. Планирование физических тел.

6. Лаборатория Уменьшения — (Секретные комнаты, недоступные для посетителей).

Большая часть работников, трудившихся там, состояла из женских Духов. Однако ключевые посты, а также Генеральное управление Департамента, находились в ответственности известных нам посвященных.

Пересекая границы, обозначенные стенами, недоступными для неуполномоченных посетителей, было приятным сюрпризом получить мягкий солнечный свет, впервые за четыре года госпитализации ощутив его красочные тона.

К нашему удивлению, мы увидели оживленный город, где возвышались великолепные здания в элегантном индийском стиле. Легендарная и загадочная Индия возникала на этих живописных и очаровательных проспектах, приглашая к медитации, учению, возвышенному культивированию священных вещей Духовности и судеб души.

В этих дворцах, окруженных колоннами или украшенных характерными куполами, а также в жилых особняках, изящных и привлекательных миниатюрных копиях первых, где проживали служители, посвятившие себя искупительному делу Учителя из Иерусалима, запечатлевалась строгая и неописуемая красота священной атмосферы Невидимого, обслуживаемого элитными сущностями, чьим идеалом было соблюдение Высшего Закона, служение Иисусу и защита малых и слабых. Казалось, там находилась истинная индийская цивилизация, которая была лишь мельком увидена в экстазах посвященных древних тайных святилищ, и которая никогда не была понята и, следовательно, никогда не практиковалась на Земле.

Мы чувствовали себя хорошо, полные эмоций, говорящих об утешении и надежде нашим душам. И для нашего большего удовлетворения прекрасное Солнце, объединяя в одних и тех же нежных выражениях красоты парки и сады, озера и сверкающие водопады, жилые кварталы и горизонт, простирающийся до бесконечности, ласкало их мягкими тонами, как будто его свет жидкого золота просачивался сквозь полупрозрачные вуали, уменьшая размер панорамы, словно все было построено из тончайшего фарфора…

Ведомые нашими дорогими друзьями, Каналехасами, мы вошли в здание, где находилось центральное управление Департамента.

Доброта и любезность выдающегося правителя, брата Деметрия, предоставили нам местного инструктора, готового дать нам необходимые разъяснения как новичкам в духовной жизни. Это была молодая женщина, чье улыбающееся и привлекательное лицо сразу внушило нам доверие. О столь любезной персоне мы смогли узнать лишь то, что ее звали Розалия и что она прожила свое последнее земное паломничество в Португалии.

Мы смогли обойтись без присутствия Карлоса и Роберто. Итак, нас передали заботам Розалии, и они попрощались, чтобы заняться более неотложными делами, с обещанием прийти за нами, чтобы вернуться в павильон, где мы проживали.

Молодая женщина собрала нас вокруг себя и, в центре группы, сказала нам, уже спускаясь по лестнице здания:

— Я начну небольшую задачу, порученную нашим дорогим начальником, братом Деметрием, дорогие друзья, сказав, что моему сердцу безмерно приятно служить вашему обучению, как если бы я делала это для горячо любимых братьев. Я чувствую, что похвальное желание наблюдать, чтобы учиться и прогрессировать, расцветает в ваших умах, и поэтому я предвижу для вас грандиозное будущее в нашей группе, цель которой — служить, чтобы возвеличить ближнего, нуждающегося в любви и помощи. Но я воздержусь от каких-либо поздравлений, потому что это было бы преждевременно. Я желаю вам милосердного ободрения Свыше, чтобы помочь вам в поддержании ваших нынешних добрых намерений…

Мы поблагодарили ее, очарованные. Мы продолжили идти по одному из тех великолепных проспектов, украшенных изысканными растениями, в то время как спешащие работники шли туда-сюда, пересекаясь с нами, придавая большое оживление обстановке. Особая тишина царила в этом новом ядре, как это было и в других уже известных нам местах, что не преминуло привлечь наше внимание.

Молодая женщина продолжила, в то время как ощутимый поток превосходства исходил от ее личности, проникая в глубину нашего существа и пробуждая таким образом лучшие чувства уважения и почтения, на которые мы были способны:

— Как вы увидите, никто из принятых в этот Институт в качестве временного гостя, нуждающегося в повторении земного опыта, не сможет сделать это, не поступив сначала в наш Департамент для пребывания, которое варьируется от одного до двух лет, в зависимости от его состояния, прежде чем начать деятельность, связанную с телом, которое ему предстоит оживить. Ежедневно сюда прибывают Духи, жаждущие вернуться на сцену своих собственных падений, спешащие исправить прошлое, воспоминание о котором их приводит в отчаяние, искупить ошибки, повторить внутреннюю драму, чтобы преодолеть тираническое раскаяние, которое жжет их совесть, кровавые призраки самих себя, прикованные к позорному результату самоубийства.

Получив одобрение Храма на свою реинкарнацию, которое, в свою очередь, уже получено Свыше, где находится верховное руководство Легиона, претендент, представляясь руководству этого Департамента, сначала отправится в отдел Уединения, где будут составлены его записи, относящиеся к Земле, принимая его там под отеческую опеку наставников, которые будут верно помогать ему с этого момента, сопровождая его безусловно и непрерывно во время его искупительного "крестного пути" на земных сценах…

После решения первой проблемы прибудут специалисты из Отдела анализа, которые должны будут изучить характерные тенденции, детально исследуя психику пациента: его душа, сущность и самые отдаленные уголки сознания будут тщательно изучены этими работниками Господа, которые, будучи высшими посвященными, способны справиться с этой деликатной миссией. Используя свои высшие магнетические способности, они заставляют пациента открыть страницы огромной книги Души, восстанавливая в ней прошлое и таким образом раскрывая себя таким, каким он действительно является. Ибо знайте — если вы еще этого не знаете — что все создания несут историю о себе, запечатленную несмываемыми символами в лабиринтах своего существа, и способны при определенных обстоятельствах воспроизвести ее в деталях и передать другим для изучения, независимо от того, связаны ли они еще плотскими узами или освобождены от них…

Однако существуют исключения, такие как обитатели психиатрических учреждений. К сожалению, они перевоплотятся в том состоянии, в котором находятся. Невозможно предпринять что-либо для их пользы, кроме возвращения в физическое тело, что станет предписанной терапией для исправления общего нарушения вибраций, создавая тем самым возможности для новых попыток в будущем. Эта терапия, подкрепленная молитвой, которая будет ежедневно проводиться для них в симпатических, нежных и благотворных цепочках, совершаемых здесь в их пользу, — это всё, что на данный момент смогут получить эти несчастные, несмотря на наше большое желание видеть их спокойными и счастливыми.

После завершения аналитической работы по изучению характера те же специалисты составят подробный и точный отчет о своих наблюдениях, после чего дело будет передано в отдел Планирования Реинкарнаций.

Из вышесказанного вы поняли, что эти анализы необходимы, так как они определяют программу будущего существования. Достоинства и недостатки реинкарнирующегося, наиболее серьезные прошлые падения, которые поэтому требуют более срочного исправления, смягчающие уступки, которые могут быть сделаны, подготовка, наконец, запланированного существования — всё это будет установлено через описанное исследование. Хотя я должен уточнить, что эта важная разработка делится на две отдельные части, с заметной разницей в способе работы.

Это сложно и требует даже нескольких действительно мучительных опытов, когда человек, готовящийся к реинкарнации, происходит из нижней зоны Колонии, то есть из Отделений Больницы и тюрем Башни, в то время как это будет простым пересмотром и подтверждением отчетов, когда претендент является обитателем собственно Института, то есть восстановительной области, посвященной перевоспитанию, Колледжа Посвящения и т. д., куда вы скоро отправитесь. В любом случае, эта работа значительно облегчается отчетами, полученными из Храма, и помощью Гидов-миссионеров, назначенных Высшим Астралом, поскольку без их присутствия ничего не будет сделано для цели реинкарнации.

После того как программа установлена и завершен набросок искупительной или исправительной борьбы реинкарнирующегося в соответствии с его силами морального сопротивления, то есть имеющимися у него возможностями для победы, и предусмотрены предприятия, которые он может осуществить наряду с искуплением, достижения, на которые он способен; удобства, которые он должен встретить на своем пути, являющиеся результатом ранее завоеванных заслуг, или трудности, которые он встретит в ходе своего существования для собственной пользы, являющиеся следствием недостатков, которые он тащит из прошлого; спланирована, наконец, панорама жизни, которая его ожидает в земном воплощении, которое так ему подходит и которого обычно так жаждет сам человек, гонимый раскаянием — вся эта великолепная работа, настоящая мудро начертанная эпопея, отправляется в Главное управление Колонии, которое ее рассмотрит…[15]

Есть случаи, которые потребуют корректировок. Они могут касаться уменьшения испытаний, откладывания решения некоторых проблем на отдаленное будущее или увеличения объема исправлений на более короткий период, всегда в соответствии с общими возможностями подопечного. Однако сам Храм будет издавать распоряжения в последнем смысле только при получении разрешения свыше.

Как духи-наставники человека, так и специалисты Отдела Реинкарнации — это Духи высокого происхождения из добродетельных областей Потустороннего мира, обладающие великой мудростью и славным вдохновением на службе делу человеческого искупления. Обычно программы, которые они устанавливают, получают одобрение Общего Правительства Легиона, которое через Храм разрешает подготовку нового физического тела для обучения на поверхности планеты…

Мы остановились под деревьями вдоль аллеи, по которой шли, и с большим интересом слушали эти объяснения, вспоминая упоминания в некоторых древних книгах об уроках, которые давали Пифагор, Сократ и Платон, окруженные учениками, и которые были более или менее основаны на аналогичных принципах, в тени платанов в парках Афин.

Вмешался Белармино, который внимательно слушал слова Розалии:

— Сестра, можем ли мы из твоих слов сделать вывод, что драмы человеческой жизни, несчастья, трагедии, ежедневно сотрясающие мир и превращающие человечество в игрушку слепых и высших сил, направляются неумолимой судьбой?..

Улыбаясь с очаровательной простотой, просвещенная служительница Марии сказала, приглашая нас подняться по лестнице благородного здания, окруженного колоннами, цветущими кустарниками и раскидистыми деревьями, на портиках которого была простая надпись "Уединение":

— Нет, друг мой! Здравый смысл подсказывает, что человечество не может управляться слепой судьбой. То, что вы называете судьбой, есть не что иное, как следствие причины, которую сам человек создает совокупностью действий, совершаемых на Земле, когда живет в разводе с добром, моралью и долгом, или в Потустороннем мире, как дух, отклонившийся от Закона, огрубевший во тьме, которой он себя окружил. Ведь именно он сам, через хорошие или плохие поступки, которые совершает, определяет природу своего собственного будущего.

Судьба будет существовать, если вы так хотите, не слепо, сводя человечество к простой игрушке, а как логическая последовательность, разумно исправляющая преступные отклонения, запрограммированная его собственной свободной волей, предпочитающей ошибку правилам разума и совести. Будучи исправительным, это положение вещей исчезнет в тот момент, когда будет исправлена причина, породившая его, то есть низшие остатки зла, на которых основывались совершенные действия.

Кроме того, в программах, которые разрабатываются здесь для будущего человека, не включаются детали и повседневная деятельность, которую он будет развивать в работе земной жизни, а также подробности, необходимые для достижения неизбежного. Мы отмечаем только основные моменты, составляющие исправления, решающие факты и последствия, которые отметили прошлые события, то есть причину. Искупление настолько укоренено в сознании человека как следствие угрызений совести и необходимости прогресса из-за преступного прошлого, что он сам, под импульсом своей свободной воли, выполнил бы его, даже если бы оно не было спроектировано по нашему критерию. Однако целесообразно, чтобы мы это делали, потому что, предоставленный самому себе, он мог бы впасть в вредные крайности, создавая катастрофические возможности.

Также отмечается и способность к достойным свершениям, которые могут быть даже расписаны и указаны… ведь ни один дух, воплощенный или нет, только потому, что он прикован к своим испытаниям, не будет лишен возможности сотрудничать в своем собственном прогрессе посредством посвящения себя благородным делам, отдавая себя деятельности на благо ближнего. Реинкарнированный свободен выполнять или не выполнять те цели, которые он обязался достичь перед реинкарнацией, когда проектировались линии его будущего.

Он будет свободен, да. Но в случае отклонения от принятого обязательства его будут мучить большие страдания позже, когда он почувствует, что, помимо нарушения слова, данного своим Наставникам, он упустил возможность приобрести заслуги, которые могли бы значительно сократить его путь повторений. Как видишь, друг мой, речь идет не о судьбе, а о гармоничной цепи причин и следствий…

Мы вошли в просторный зал со множеством отсеков, в каждом из которых вместо дверей были скромные занавески из очень мягкой ткани небесно-голубого цвета. Впечатляющая тишина привлекала наше внимание, заставляя думать, что там никого нет. Тонкий и притягательный аромат придавал неопределимое очарование этому полному привлекательности интерьеру, куда мягкий золотистый свет проникал через овальные окна, украшенные белыми розами. Помещение было скромно украшено этими цветами, выдавая изысканный женский вкус в его оформлении.

В углу зала выделялась полукруглая стойка. Женщина неопределенного возраста немедленно встала, увидев нас, и, расцветая на губах доброй улыбкой, поприветствовала нас этой особой фразой, идя в нашем направлении и любезно протягивая руку:

— Да пребудет с вами мир Божественного Учителя!

Розалия любезно представила нас:

— Я уже ждала вас, друзья мои! Брат Теокрит связался со мной сегодня утром, сообщив о вашей потребности в быстрых разъяснениях об этом отделении… Я сама проведу вас по этому Приюту, который однажды примет вас всех, ведь нет никого в этой Колонии, кто бы не прошел через него…

Это была монахиня. Ее белое одеяние, переливающееся бледно-золотыми отблесками, словно исходящими от света, заливавшего мирное помещение, было очень красиво, как будто это была туника легендарной Девы из священных поэм.

Я не смог определить, к какому религиозному ордену принадлежала на Земле эта очаровательная дама, которая теперь в Духовном Мире удивляла нас как сотрудница вспомогательной Колонии для исправления самоубийц, сотрудничая с выдающимися посвященными Тайных Учений в служении Винограднику Господню. Однако я знаю, что, достойно неся скромное одеяние при исполнении благородных земных обязанностей, она теперь видела его возвышенным в Потустороннем мире, в лоне образцового братского ордена, где она заслужила право руководить одним из важнейших отделений, Приютом, будучи верной христианской посвященной.

Любезная и добрая, она пригласила нас отдохнуть несколько минут, предлагая каждому из нас и Розалии по одной из своих прекрасных роз, говоря при этом с улыбкой, просто, как изящная девушка:

— В те времена, когда я жила затворницей в монастыре Святой Марии во время моего земного изгнания, я выращивала розы в часы досуга, когда больные за стенами, отделявшими меня от мира, не нуждались в моих услугах… Это было единственное развлечение, которым я наслаждалась в мире теней во время моего последнего паломничества в нем. Я разговаривала с розами и другими цветами. Я понимала их, воспитывала и растила, как если бы это были дорогие мне люди, развлекалась с ними и доверяла им свои секреты, орошая их лепестки слезами, которые исторгались из моего сердца от невзгод разочарований и нежной тоски.

В общине не разрешалось держать даже маленького животного, птицу, ничего, что могло бы отвлечь привязанность и внимание затворниц от суровых обязанностей, которые они должны были исполнять, или от внутреннего созерцания, которому они должны были неизменно предаваться с целью очищения характера и чувств для хорошей настройки на божественные эманации… Даже цветы я выращивала не для себя, а для общины… Но я следовала правилам, установленным Франциском Ассизским, и была убеждена, что нет ничего плохого в том, чтобы посвятить немного своих чувств также милым цветам, которые появлялись из земли под моей заботой… Я привыкла к ним с тех пор… и они не только не помешали мне быть в гармонии с вибрациями планов Любви и Добра, но я продолжаю выращивать их в полной интенсивности духовной жизни, никогда не забывая о них…

Впечатленный очарованием, исходящим от монахини, Белармино задал вопрос, который я счел нескромным и очень неуместным:

— Да, — сказал он, — я вижу, что вы продолжаете выращивать розы в этих краях невидимого мира… Я немного смущен… Возможно ли это, сестра…?

— …сестра Селестина… к вашим услугам, дорогой брат Белармино. Что ты говоришь?… Разве ты не видишь здесь цветы?… как же это невозможно тогда? И почему бы не выращивать цветы в Потустороннем мире, если именно здесь, а не в материальных мирах, существует истинная модель Жизни, обогащаемая каждый день прогрессом каждого из ее обитателей?… Разве есть на Земле что-нибудь, касающееся добра и красоты, что не было бы бледным воспоминанием, сохраненным из Духовной Родины людьми, там удерживаемыми?… Жизненный флюид, который заставляет прорастать земные цветы и растения, наполняя их ароматом и красотой, разве не тот же самый, что оплодотворяет и оживляет квинтэссенцию и ее производные, которыми мы пользуемся в этих регионах?… Божественный Художник, украсивший Землю столькими прекрасными мотивами, разве не тот же самый, что оживляет и украшает всю вселенную?…

Мы поблагодарили за подарок, который, казалось, сверкал и вибрировал, обладая неизвестными магнетическими свойствами. Мы вдохнули тонкий аромат, наполнявший зал, в то время как собеседница провела нас в обширную галерею, поддерживаемую величественными колоннами. Она напоминала монастырский двор. По обеим сторонам выстроились двери, украшенные классическими индийскими мотивами. А сверху лился тот же текучий и мягкий свет, зажигая золотистые оттенки, вселяя уверенность и радость на каждом шагу.

Любезная дама провела нас к одной из тех дверей, и, войдя, мы с удивлением обнаружили, что они вели в просторные спальни. Она объяснила:

— Когда становится очевидной необходимость и момент, когда обитатель этой Колонии должен вернуться к познанию плоти, чтобы завершить обязательство прерванного самоубийством существования, его представляют в Отдел Реинкарнации в сопровождении наставников, которые ему помогают, с необходимыми рекомендациями и разрешениями от руководства Отдела, где он находился с нами.

Из кабинета брата Деметрия он прибудет в это отделение и будет здесь проживать как внутренний пациент. Мы принимаем его с любовью и удовлетворением, стараясь сделать его пребывание как можно более утешительным… потому что, как правило, самоубийца — это грустное существо, которого ничто не радует, неутешимый, который, зная, что скоро вернется на Землю в тяжелейших условиях, еще больше тревожится, попадая сюда, где он останется на время подготовки к возвращению.

Его страхи, размышления о том, что произойдет в будущем, когда он снова окажется заключенным в телесную оболочку, нарастают с каждой минутой, поскольку он не только догадывается, но и ясно осознает, что его ждет в жизни, в которой ему предстоит реабилитироваться для обретения себя, для планов истинного Добра.

Это состояние тревоги, усугубляющееся по мере подготовки, становится поистине мучительным, вызывая частые слезы в их сердцах, разрываемых раскаянием, страхом и тоской…, поскольку с того дня, как претендент на реинкарнацию переступает порог Приюта, он прощается с Колонией или Институтом, с учителями, которые его обучали, с товарищами и друзьями, которых он там имел, и встретится с ними снова только позже, по окончании изгнания…

Хотя это правда, что после реинкарнации он не будет отделен от них, как можно было бы предположить на первый взгляд. Напротив, он продолжит быть объектом внимания всех, кто заботился о нем во время пребывания в Колонии, поскольку нахождение в физическом плане не уменьшит их обязанностей по отношению к нему, и он не будет из-за этого отделен от нее. Он даже сможет продолжать бывать здесь, получать советы, наставления, утешение от своих прежних наставников благодаря сну физического тела, который позволит ему относительную свободу, и он будет это делать по необходимости, поскольку еще не отделился от нашей опеки, он все так же находится в нашем Институте, потому что реинкарнация, которой он подвергается, является лишь одним из ресурсов, которыми мы располагаем для необходимой воспитательной работы по его восстановлению до нормального уровня славного пути к прогрессу. Но… они знают, что, оказавшись в физическом теле, они уже не будут столь ясно мыслить и забудут братское общение, милосердные благословения присутствия тех, кто был для них как ангелы-хранители, отирающие слезы несчастья, и поэтому они тревожатся и страдают…

Мои помощники и я будем заботиться о них здесь, в Приюте, помогая им заново адаптироваться к земным вещам, пробуждая в них вкус к существованию в щедрых недрах планеты, столь хорошо устроенной Мудростью Всемилосердного, и которую только безумства человека делают суровой и неблагодарной…, ибо следует не забывать, что самоубийца разочаровался в пребывании в земном обществе, ненавидит его и хотел бы настроиться на другое, которое лучше отвечало бы его внутренним желаниям. Многие, испуганные перспективами искуплений, которые они подробно узнают только после поступления сюда, раскаиваются в намерении, которое они принесли, и, оробев, просят немного отсрочить время возрождения, в чем им идут навстречу. В слезах их тогда отводят обратно туда, откуда они пришли, и передают их местным опекунам, оставляя без дальнейшего прогресса до тех пор, пока они не решатся на единственное средство, которое даст им возможность лучших дней: реинкарнацию.

Здесь они не остаются бездеятельными в ожидании тех, кто подготовит для них будущее земное жилище. Они работают со своими наставниками над подготовкой к своему возрождению, сотрудничают в тщательной работе по исследованиям для выбора родителей, которые лучше всего подойдут для испытаний, которые им предстоит пройти перед священными законами, которые они нарушили, потому что, как правило, самоубийцы не перевоплощаются для искупления в кругах самых дорогих им привязанностей, а вне их, чтобы изучить под руководством наставников-миссионеров программу своей деятельности на Земле, обучаясь в своего рода практическом классе, предлагаемом через умные и оживленные картины, подобные театральным или кинематографическим сценам, развивать их, осуществлять, исправлять и доводить до положительного результата, действуя правильно и благоразумно.

Они часто путешествуют на Землю, где всегда сопровождаются своими щедрыми опекунами, стараясь сориентироваться в обычаях, к которым им придется приспособиться, в зависимости от среды, в которой им предстоит пройти испытание, которое они несут с собой, потому что им самим выгодно смириться с ситуацией до вхождения в плотское тело, чтобы они не слишком сильно ощущали перемену привычек, которую им дало общение с нами; и, завершив исследования и выбрав семейную среду, в которую они войдут, они будут находиться рядом со своими будущими родителями, стараясь приспособиться к ним, лучше узнать их, адаптироваться к их обычаям, особенно если для прогресса необходима трудная ситуация принятия для возрождения враждебной среды, где могут существовать враги из других жизней или чужие Духи, равнодушные, следовательно, к несчастьям, которые их потрясут…

— Вы хотите сказать, сестра, что эти исследования, о которых вы упоминаете… — спросил я, воспользовавшись небольшой паузой красноречивой собеседницы, — …направлены на поиск семьи, окружения, достаточно милосердных родителей, которые согласятся принять в свое лоно чужого ребенка, который станет источником постоянных забот, учитывая испытания, сопровождающие реинкарнацию самоубийцы. Действительно, существуют печальные случаи, трудно разрешимые, друзья мои. У вас есть пример в лице тех людей, которых вы видели в психиатрическом отделении, когда они остаются здесь, в Приюте, ожидая, пока им найдут родителей. Как вы знаете, они не только неспособны сотрудничать со своими наставниками ради собственного блага, но и их состояние настолько нестабильно, что для возрождения им разрешается только тело, ослабленное неизлечимыми недугами, недоступное нормальному состоянию воплощенного существа, представляющее собой мучительное испытание для родителей, которые их примут.

Как мы уже объясняли, многие из этих несчастных вернутся к планетарной жизни, занимая физические тела с параличом, слабоумием, глухонемотой, неизлечимыми болезнями и т. д., и их жизнь будет протекать в обстановке, где родителям предстоит пройти через серьезные испытания. Для этого их проводники и преданные наставники заключают с потенциальными родителями трогательные соглашения, высшие договоренности, такие как:

— Чтобы они согласились принять этих несчастных в свое лоно как детей и поддержали их в "крестном пути" искупления, поскольку им необходима реинкарнация, чтобы прийти в себя от оцепенения, в которое их ввергло самоубийство, и таким образом улучшить свое положение.

— Чтобы они практиковали это священное милосердие из любви к Божественному Агнцу, принесенному в жертву на вершине Голгофы за любовь к грешникам и желание их возвращения к бессмертной жизни, потому что высший Закон любви к ближнему дарует им заслугу доброго дела, благоприятствуя достойным возможностям для быстрого продвижения в плане эволюции, для достижения счастливого и вознаграждающего состояния.

— Чтобы они согласились временно стать агентами Легиона Марии, принимая в свой щедрый дом ее несчастных больных с грешным прошлым, пока не завершится необходимое искупление, вытекающее из ужасающего урока самоубийства… Ибо Закон гласит, что милосердие покрывает множество грехов… и они, родители, также согрешившие против верховенства нерушимого Закона, увидели бы многие свои проступки смытыми этой возвышенной добродетелью, которую они вполне могли практиковать, служа священным замыслам Творца.

Но если некоторые благосклонно соглашаются выполнить эту почетную и горькую задачу, есть и другие, кто отвергает ее, предпочитая искупать собственные ошибки до последнего цента, вместо того чтобы своими усилиями способствовать тому, чтобы один из этих несчастных исправил последствия жуткого поступка, который он совершил, под любящей и достойной крышей. Не чувствуя себя обязанными по закону, они предпочитают свои собственные испытания рядом со здоровым и милым потомством, нежели облегчение страданий путем предоставления щедрых и компенсирующих возможностей при условии проявления возвышенного милосердия, заключающегося в том, чтобы стать родителями маленьких монстров и ненормальных, которые принесут им только огорчения и беспокойства…

— Но как же тогда воплотятся эти бедные товарищи по несчастью, Боже мой?… Как же тогда воплотимся мы, у кого не будет ничего, даже родителей?… — спросил я, впечатленный и встревоженный, вспоминая, что я вернусь в слепое тело, Марио — без рук, а Белармино — больным и несчастным с колыбели…

— Вам дадут информацию в Отделе исследований, дорогие братья. А теперь давайте посетим эти помещения, которые также приютят вас однажды, когда начнутся искупительные странствия…

Приют был похож на огромный интернат, состоящий из четырех весьма различных этажей, хотя во внутреннем расположении не было никакой разницы.

На первом этаже собирались Духи, пришедшие из менее несчастных районов Колонии, то есть обитатели и ученики Института, уже посвященные в науку собственно Духовности. На втором этаже находились люди из Больницы Марии Назаретской, предпочитавшие немедленную реинкарнацию, и те, кто был в Изоляторе, в то время как на третьем этаже находились узники Башни, а четвертый был зарезервирован для обитателей психиатрического отделения. Для женских Духов существовало идентичное жилище, расположенное по соседству с нашим, в отдельном здании.

Селестина провела нас по всему комплексу. Здесь регистрировали реинкарнирующегося: его имя, место, где он возродится, дату, имена родителей, предполагаемую продолжительность планетарного существования и т. д. — все это будет тщательно архивироваться.

Обитатели жили здесь, объединенные одинаковыми заботами, под руководством неутомимых помощников, которые делали все возможное, чтобы увидеть их победителями в земных битвах. Куда бы ни призывали их текущие обязанности, то есть на Землю, в залы Анализа, где они подвергались уже описанному деликатному вмешательству; в отделы планирования Повторений и Исследований, Приют всегда оставался точкой возврата, где все находились до завершения приготовлений, и куда они также будут тяготеть позже, когда закончится телесное существование, к которому они сейчас готовились…

Подготовительные мероприятия часто растягивались на некоторое время, за исключением пациентов психиатрической клиники, чьи процедуры для возвращения на Землю были краткими, ограничиваясь почти исключительно исследовательской работой.

После завершения предварительных этапов наступала фаза реализации. Руководство Департамента давало указания Лаборатории Редукции начать необходимую магнитную операцию, а также притяжение к плоду, биологические элементы которого уже находились в процессе развития в оплодотворенной яйцеклетке внутри матери. Ее чрево становилось продолжением Лаборатории, своего рода временным или экстренным отделением Департамента Реинкарнации, подлежащим наблюдению ответственных техников великой службы и духовных наставников-миссионеров. Дух, уменьшенный и ограниченный в своих нормальных вибрациях, формировал тело по мере продвижения беременности.

Нам также объяснили, что идеальной моделью для подгонки к форме развивающегося плода было астральное тело, которым мы располагали в тот момент — периспирит. Это достаточно прояснило нам, каким будет наше будущее тело, структурированное под влиянием болезненного магнетизма, исходящего от вибраций таких же несчастных, как мы, о чем нам уже рассказывали заботливые наставники.

Мы не смогли посетить Лабораторию Редукции или комнаты Анализа. Но нам сообщили, что при поступлении в Лабораторию человек не оставался там. Напротив, посредством мощных магнитных цепей, исходящих от тех же безграничных и божественных сил, которые поддерживают Вселенную, он направлялся к телу, которое должен был населить, настраиваясь на него и одновременно гармонизируя свой периспирит с периспиритом женщины, добровольно согласившейся или обязанной по Великому Закону стать его матерью, чтобы страдать и плакать вместе с ним из-за драматических и непоправимых последствий самоубийства.

Во время этого притяжения, которое происходит медленно по мере прогрессирования беременности, человек постепенно теряет способность вспоминать свое собственное прошлое, так как его астральное тело подверглось необходимым сокращениям для феномена моделирования плода. Это также происходит благодаря магнитной и вибрационной помощи ответственных психологов, воздействующих на волю и ментальные вибрации пациента.

По мере развития беременности в материнском лоне его вибрации, все больше и больше сжимаясь, глубоко ограничивают в периспирите воспоминания, реминисценции и яркие впечатления от болезненных драм, пережитых им в прошлом. Тогда происходит забвение, наложенное как дар Милосердия Верховным Законодателем, сочувствующим бедам, которые произошли бы, если бы люди могли свободно вспоминать истинные причины того, почему они рождаются на Земле в жалких условиях, часто борясь и плача от колыбели до могилы.

При входе туда в его существе начинается состояние, похожее на предагональное, легко понятное из-за сокращения всех его способностей, разума и вибраций. Такое состояние, очень мучительное для любого духа, становится отвратительным для самоубийцы, так как его периспирит мучительно потрясен шоком, перенесенным из-за насилия, причиненного ему самоубийством, от которого он будет облегчен лишь много лет спустя, когда при развоплощении произойдет естественное и медленное разъединение магнитных связей, соединяющих его с телом, с которым он начинает быть связанным с момента вмешательства в Лаборатории.

Мы узнали, что эта эпопея, достойная Божественного Творения, будет облегчена в своем исполнении и смягчена в своих перспективах, когда пациент проявит искреннее раскаяние в прожитом прошлом, добрую волю и смирение для исправления совершенных ошибок и продвижения в поисках достойного одобрения совести. Тогда его воля станет податливой под защитным воздействием преданных Наставников, которые приложат все усилия, чтобы помочь ему выйти победителем и реабилитированным из паутины падений и преступлений против Нерушимого Закона Всемогущего.

Проходя через все отделения и всегда получая ценные разъяснения от сестры Селестины, Розалии или руководителей залов, мы прибыли в помещения, зарезервированные для Программирования Реинкарнаций, цель которых мы уже описали в этой же главе.

Отметим лишь, что при входе в комфортабельное здание, где находилось это отделение, нас ждал приятный сюрприз: все работницы были женщинами разных возрастов, от подростков до почтенных старушек. Активные, проницательные, прекрасно способные к высокой задаче, которая им была доверена, они консультировались с заметками, пришедшими из залов Анализа, и приказами из Храма, и мудро составляли схему существования, которая подошла бы каждому больному из Колонии, возвращающемуся на Землю…

Ими руководили мудрые посвященные и миссионеры-проводники каждого из них, с которыми они составляли идеальную команду. Как мы уже говорили, мы видели, что многие перевоплощающиеся souls содействовали в этих же планах, которые предполагали череду их искуплений, дней тревоги, которые вырвут слезы из их сдавленного сердца, и испытаний, в которых каждый преступник чувствует необходимость представить себя, чтобы облегчить совесть от мучающего его бесчестия, особенно самоубийца, безутешный перед созданной им самим бездной.

Я не смог сдержаться. Перед образцом одной из этих схем — настоящим компендиумом спасения, который, будучи соблюдённым, превратил бы грешника в идеального человека, обращенного к возвышенной науке долга — я спросил, обращаясь к одному из техников, руководивших отделом:

— И все мы, самоубийцы, однажды перевоплотившись, сможем выполнить эту программу?

Психолог улыбнулся, не скрывая, однако, некоторого меланхоличного выражения, одновременно отвечая:

— Если все, что здесь есть, проистекает из причины, очевидно, что сама причина должна быть исправлена, чтобы соответствующие следствия гармонизировались с нерушимым законом, управляющим Творением. Если есть программа для выполнения, значит, Высшая Справедливость может ее предписать, и поэтому она будет соблюдаться вопреки любому удобству или жертве. Законодательство, на котором основаны принципы этого Учреждения, — то же самое, что движет Абсолютной Вселенной. Поэтому наши решения соответствуют самой совершенной беспристрастности, что равносильно утверждению, что человек не сможет не выполнить строго такую программу, поскольку, если она существует, то потому, что сам пациент создал ее причинами, которые он произвел своим дурным поведением. Она, таким образом, существует и находится с ним и в нем, являясь частью его личности.

И ему необходимо будет соблюдать ее, чтобы освободиться от свиты теней, которые несоблюдение проецирует в его душу. Более того, он может соблюдать ее, имея для этого все возможности. Если он этого не делает, то потому, что снова сбился с правильного пути. Тогда он приобретет новую ответственность и повторит два, три, четыре планетарных паломничества, чтобы смочь заплатить до последнего цента долги, которые он приобрел перед Высшим Законом, согласно предупреждению Великого Учителя…

В этот момент мы попрощались с любезной садовницей цветов, покидая отдел Планирования Перевоплощений, чтобы отправиться в отдел Исследований.

Большое количество работников оказывало там эффективное сотрудничество под руководством начальника и нескольких супервайзеров, поскольку работа выполнялась комиссиями, состоящими из двух-четырех человек и супервайзера, которые отвечали за подготовку возможностей для перевоплощения определенной группы людей.

Тем не менее, количество работников было недостаточным, поэтому мы обнаружили, что ценную помощь в этом Отделе оказывали некоторые уже знакомые нам персонажи, такие как сам Теокрит, руководивший небольшим исследовательским караваном, чья работа, как мы знаем, проводилась на земной коре, и состоявший из его учеников Ромео и Алкесте; граф Рамиро де Гусман, как глава другой комиссии, в которую входили два Каналехаса; Оливье де Гусман, воспитатель Башни, рядом с отцом Ансельмо, Брат Хуан, почтенный в своем впечатляющем восточном присутствии, и несколько других, все эффективные, осторожные и просвещенные для выполнения этой высокой миссии.

Мы с волнением признали доброжелательность этих слуг Кроткого Назарянина, которые, подобно Учителю, которого они так любили — который не пренебрег явиться на Землю, облаченный в человеческий облик, чтобы служить наставлению созданий, доверенных Верховным Отцом Его Охране, — также умалились, уменьшили свои собственные вибрации, материализовались, становясь плотными и почти очеловеченными, с намерением служить делу, которое обнял тот незабываемый и несравненный Учитель. Нас восхищал тот факт, что мы заслужили с их стороны такие выразительные демонстрации братства, в то время как наши растроганные души шептали нашему пониманию, что мы должны соответствовать своим поведением любящим просьбам, достойным столь благородных наставников. Брат Теокрит вывел нас из этих мыслей, направившись к нам, приветствуя нас и спрашивая с улыбкой:

— Как я могу убедиться, друзья мои, вы довольно хорошо усвоили полученные инструкции… Я осведомлен о вашем интересе ко всему, что производит на меня отличное впечатление, поскольку демонстрирует положительные изменения в ваших решениях и, соответственно, в ваших судьбах… Какие выводы вы делаете из того, что увидели до сих пор?…

Беларминьо де Кейрос-и-Соуса выступил выразителем общего мнения:

— Мы делаем вывод, дорогой брат, — сказал он с жаром, — что если бы мы знали эти вещи, когда были людьми, то, вероятно, смогли бы избежать самоубийства, руководствуясь принципами, противоположными тем, что нас погубили…

Что касается меня лично, я понимаю, что буду силен перед последствиями, с которыми мне придется столкнуться… пока не покрою дефициты, запятнавшие мою совесть. О, дорогой брат Теокрит! Хотя я и страдаю, теперь я чувствую себя другим человеком…, точнее, другим духом. В моем существе зажегся свет надежды, который укрепляет и мощно оживляет меня, побуждая отправиться на поиски будущего, каким бы оно ни было.

Точно знать, что я существую, что я есть, что я буду, убедившись, что ни одно из моих самых святых чувств, стремлений, идеалов, а также усилий, направленных на обогащение моего интеллектуального и нравственного достояния, никогда не будет утрачено, раздавлено в отвратительных закоулках смерти, которую я раньше считал конечной точкой всего существующего; убедившись, что вечность — мое возвышенное наследие, на которое я имею законные права в силу божественного происхождения, от которого я, как дух, происхожу, и поэтому также убежденный, что я должен достичь последовательности веков, непрерывно развиваясь, обогащая свои способности атрибутами, которые приведут меня к почетному достижению великолепных планов Духовности, с завоеванием себя для реализации божественного идеала, знать все это — для меня захватывающее счастье, которое затмит жертвы и слезы, укротит усталость, позволит встретить лицом к лицу все преступные последствия прошлого, чтобы заниматься только завоеванием будущего, даже если придется пройти через мучительные Голгофы.

Никогда, будучи человеком, я не представлял себя героем столь возвышенной эпопеи. Я готов бороться, брат Теокрит, бороться и страдать, чтобы учиться, достигать и побеждать. Я знаю, что меня ждет в течение жизней, которые будут на моем пути. Я знаю, сколько горьких часов потрясут мою душу в веках, которые пройдут в моем эволюционном путешествии. Но это не важно, не важно! Я бессмертен!

И если Всемогущий Бог предназначил меня для вечности, то это для реализации возвышенного идеала, истинное совершенство которого ускользает от моего понимания обитателя Исправительной Колонии; не для того, чтобы вечно ошибаться и страдать, так как всемогущий Творец не ограничился бы тем, что оставил своему потомству столь скудные ресурсы для действий… О, почтенный Теокрит! я чувствую себя все еще умаленным. Я даже не избавился от бацилл, разъедавших мою последнюю животную организацию, разрушенную мной прежде, чем вирус ужасного туберкулеза окончательно ее сгноил, — я был так изнурен, видя ее отвратительной и ненавистной! Я знаю, что мне придется очень скоро вернуться на Землю бедным, сиротой, все еще больным туберкулезом, искалеченным ежедневными разочарованиями, подверженным тому, кто не даст ни одной иллюзии: я это знаю! Но я готов вынести все… Я даже рад суровости этого верховного правосудия, потому что его логика также показывает, что оно исходит от мудрости, которая навязывает себя силой права.

И я склоняюсь, смирившись и с уважением!..

Теокрит улыбнулся. Он снисходительно положил руку на плечо собеседника и сказал отечески:

— Какие ясные и пылкие слова, дорогой Беларминьо! Пока ты говорил, я думал о том, насколько прекрасными были речи, которые ты произносил в своих классических аудиториях по Диалектике… Мои самые искренние пожелания, чтобы ты сохранил столь прекрасные и назидательные решения… ибо, если так, пути прогресса, по которым ты будешь вынужден идти, будут легко преодолимы… Однако не позволяй себе слишком увлекаться великолепием божественной панорамы жизни, которая ослепила многих других до тебя… Эволюция духа к Свету, несомненно, прекрасна и величественна. Жизнь человека в его непрестанном восхождении к лучшему вплоть до божественного — это славная эпопея, которая делает честь тому, кто ее проживает. Но путь труден, друг мой. Чертополох и шипы наполняют эти искупительные дороги, требуя от паломника Света самой активной энергии и самых назидательных жертв.

Я вижу, что ты искренен, идеалистичен, воодушевлен достойной доброй волей, и это меня очень радует. Однако один лишь энтузиазм не приведет никого к реальной победе, а только к сомнительному приключению. Подумай о необходимости обладать прочным моральным оружием для бурного перехода, на который ты себя обрекаешь, чтобы завоевать первую ступень той огромной эволюционной спирали твоей судьбы, которой должно быть, просто, следующее существование, которое ты примешь на земной арене…

Ты приходишь из предыдущего воплощения, в котором был первенцем в благополучной семье, где тебе не не хватало внимания и уважения. Ты был образованным человеком, легко живущим среди удовольствий и комфорта, обеспеченных богатством и заботой нежной и преданной матери… Несмотря на все это, ты потерпел неудачу, не выдержав даже страданий от физической болезни, общей для всего человечества. Подумай теперь, дорогой Белармино, о том, какой будет твоя жизнь, если ты, как желаешь, станешь сиротой, бедным, больным, лишенным утешения и надежды, и преследуемым неизбежными невзгодами… Это тоже будет немалая эпопея, не лишенная возвышенного величия, которую нужно прожить и победить — ведь ты хочешь победить — потому что это будет путь искупления, который ты должен пройти с покорностью и достоинством, никогда не восставая и не оскорбляя Провидение, ибо это омрачило бы победу и даже могло бы свести ее на нет… Потребуется нечто большее, чем энтузиазм, Белармино, гораздо большее… и тебе следует подготовиться, прежде чем начать борьбу…

Марио Собрал приблизился, беспокойный как всегда:

— Можете уделить мне минутку, брат Теокрит?

— Я здесь, сын мой. Говори все с доверием…

— Дело в том, что… я хочу принять решение… я уже принял его… но мне нужна помощь… я чувствую себя дезориентированным…

— Я знаю, Марио, продолжай… — ответил директор Госпиталя Марии Назаретской.

— Брат Теокрит, кто непосредственно отвечает за меня в этой Исправительной Колонии, в которой я нахожусь?

— Это я, Марио…

— Слава Богу! Я надеюсь найти поддержку для проектов, которые меня интересуют… Господин… брат… Сжальтесь надо мной, я больше не могу! Позвольте мне вернуться в земное общество, я хочу снова стать человеком! Я хочу освободиться от оскорблений, которые я сам нанес своей семье! Моей матери, Боже Небесный, которую я огорчал с детства, моей жене, которую я предал и бросил… Моим детям, которых я отверг и забыл… и Эулине… Я хочу избавиться от навязчивых воспоминаний и угрызений совести за преступление, совершенное против той бедной женщины. Мне нужно забыть, брат Теокрит, чтобы обрести передышку и спокойствие, чтобы предпринять умиротворяющие действия, способные смягчить муки, кипящие в моей совести… Я хочу попытаться сделать все, чтобы тоже прогрессировать, ведь Закон — это непрерывный прогресс для всего Творения, согласно наставлениям, которые мы здесь получаем. Я хочу искупить и возместить!

Униженный и хрупкий образ Эулины, беззащитной под моей жестокостью, борющейся в злой агонии удушения моими руками, поглощает все мои способности, мешая мне размышлять, овладевая моими мыслями и сводя с ума самые сокровенные фибры моего существа. И мне нужно отогнать от разума эту сатанинскую картину, чтобы почувствовать прощение Небес и оросить надеждой мою безутешную совесть.

Я хочу страдать, брат Теокрит! Трагической бури в Зловещей Долине было недостаточно. Я страдал там не за Эулину, а за себя самого, за свой акт самоубийства. Я обещал на коленях мучительной тени агонизирующей Эулины снова стать человеком, прожить жизнь от колыбели до старости и могилы без рук, которые ее задушили… Я сам наложу на себя это наказание как доказательство моего искреннего раскаяния. Не Бог накладывает его на меня, и не Закон требует этого от меня: это я добровольно умоляю Отца всемилостивого даровать мне это как высшее утешение в моем несчастье преступника против Его закона любви к ближнему, как высшую возможность реабилитации, поскольку смерть — это химера, обманывающая неосторожных, бросающихся в самоубийство. Да! Я проживу без рук, которые послужили для убийства беззащитной бедной женщины. Пусть преступление, совершенное против Эулины, обратится против меня! И пусть я окажусь таким же беззащитным, без рук, как Эулина без сил в ту отвратительную ночь, застигнутая врасплох моей жестокостью! Я верю, брат Теокрит, что только так я обрету облегчение, чтобы затем смело встретиться с остальными долгами, которые нужно погасить, с отеческой помощью Бога, моего Создателя…

Бывший богемный житель Лиссабона говорил, заливаясь слезами, в то время как наш достойный духовный наставник, растроганный, серьезно прокомментировал:

— Ты уже зрело обдумал ответственность, с которой столкнешься в таком воплощении, мой бедный Марио?

— Да, брат Теокрит!

— Да! Я вижу, что ты искренен и силен для искупления, и полностью раскаиваешься в виновном прошлом! Действительно, это будет наиболее подходящим средством для твоего случая, радикальная мера, которая ускорит почетную реабилитацию, которую требует от тебя совесть. Но учти, что ты также был самоубийцей, и поэтому из-за плачевного состояния, в котором находится твой периспирит, который будет формировать твою будущую телесную структуру, ты при новом рождении получишь больное тело, ослабленное неизлечимыми на физическом плане недугами…

— Я жажду этого, брат Теокрит!.. Всё, всё предпочтительнее этой пытки раскаяния, которая приковала меня к аду, распростершемуся в моей душе!.. По крайней мере, как человек, когда всё меня покинет, и лишь несчастья будут бичевать меня, у меня останется одно утешение, которое Милосердие Всемогущего Отца дарует как высшую милостыню моему безвыходному положению: Забвение!..

Теокрит обещал немедленно заняться его просьбой, добавив по-отечески:

— Как только закончатся запланированные инструкции, навести меня в моем Отделе, Марио, чтобы мы могли установить предварительные приготовления для столь деликатных действий…

Затем он пригласил нас присоединиться к группе, которая под его руководством исследовала бы способы реинкарнации, уже назначенной и запрограммированной для некоторых его пациентов. Они подвергнутся, таким образом, превосходной терапии, всё ещё под его наблюдением, хотя многие из них уже не зависели от Госпиталя Марии Назаретской. Мы пойдём как простые наблюдатели, так как наше состояние не позволяло нам каким-либо образом сотрудничать.

Получив необходимые инструкции и подготовившись к тернистой миссии, самоотверженный паладин Марии обратился к нам, восклицая:

— У нас ещё много времени, поскольку работы могут быть выполнены только в спокойствии ночи. Идите отдыхать, дорогие друзья, пока я не пошлю за вами, чтобы отправиться в указанное место, ведь мы не вернёмся до глубокой ночи…

Роберто и Карлос де Каналехас приблизились с намерением проводить нас обратно в Павильон, где мы проживали. Розалия попрощалась, обещая встретиться с нами на том же месте уже на следующий день, чтобы следовать рекомендациям нашего дорогого наставника, брата Теокрита.

ГЛАВА VI КАЖДОМУ ПО ДЕЛАМ ЕГО

Около полуночи, очень взволнованные, мы покинули Индийский Павильон по зову нашего отеческого друга через двух Каналехас.

До этого момента мы никогда не выходили ночью. Строгая дисциплина в этих гостеприимных домах, являющаяся настоящим исправительным методом, обязывала нас возвращаться к шести часам вечера, и ни одному постояльцу не разрешалось находиться за стенами своего приюта после этого часа. Только директор Департамента мог сделать исключение, и делал это крайне редко, лишь в образовательных целях.

Места, через которые мы проходили до Департамента Надзора, как и другие центры и отделения, не были погружены во тьму, а освещались системой света, которую невозможно сравнить ни с чем известным. Мы не понимали природу этого света, простиравшегося вдоль огромных аллей, окруженных деревьями, покрытыми туманом. Позже мы пришли к выводу, что это было само электричество, адаптированное к астральной среде. Несомненно то, что это сдержанное и деликатное сияние создавало весьма привлекательные, поистине прекрасные кристаллические эффекты на белой структуре места.

Нас ожидал транспорт, обычно используемый постояльцами для местных поездок. Когда мы прибыли в штаб Надзора, мы увидели, что огромный караван, состоящий из ополченцев и копейщиков, готовился к отправлению.

Некоторое время мы чувствовали, как он плавно скользит без каких-либо затруднений. Движение было настолько естественным, что мы никак не могли понять истинную природу тяги.

Транспорт внезапно остановился, и охранник пригласил нас выйти, что мы и сделали с любопытством и удовольствием.

Мы оказались на просторном дворе, окруженном величественными стенами, где, несмотря на поздний час, было большое движение прохожих — как развоплощенных, так и воплощенных душ, хотя последние присутствовали только в своих периспиритах, в то время как их материальные тела отдыхали в постелях, погруженные в восстановительный сон. Вдали виднелось огромное здание, ярко освещенное, все белое и сверкающее в свете мощных ламп, напоминавшее отель или официальное учреждение для ночной работы. На самом деле это было приложение к Колонии, необходимое место для различных служб, выполняемых этим благородным учреждением, мобильный пункт экстренной помощи, о котором нам рассказывал начальник нашего Департамента, и который не был нам совершенно чужд, так как мы слышали о нем в связи с делом Маргариты Сильвейры. Ополченцы Легиона стояли на страже у входных ворот и даже в окрестностях.

Каждая группа экспедиторов имела в этом здании отдельные помещения, где располагался их рабочий кабинет. Прибыв в место, зарезервированное за Теокрито, мы увидели, что это был рабочий зал с различными аппаратами, уже известными в Колонии, и секретной переговорной.

Теокрито собрал Ромеу и Алсесте и, пригласив нас сесть в удобные кресла в прихожей, дал им два разных адреса, говоря:

— Около двух часов назад эти дамы, чьи адреса я вам доверяю, погрузились в восстановительный сон. Приведите их сюда, предварительно укрепив их физические тела магнетическими резервами… Постарайтесь привести с ними их супругов или спутников… Однако эта последняя рекомендация не является обязательной…

Он предоставил им помощников из гарнизона самого Поста и ополченцев для необходимой защиты, отпустив их с воодушевляющими словами. Затем он повернулся к нам и, сев рядом, начал оживленную беседу.

Мы чувствовали себя очень довольными. Присутствие этой притягательной личности, чье демократичное поведение так облегчало наше состояние, вызывало в нас такие мягкие и доброжелательные впечатления, что мы чувствовали себя обновленными и очарованными. Однако естественная застенчивость мешала нам обращаться к нему, пока он сам не заговорит с нами. Он, читая в наших мыслях витающие вопросы, не заставил себя ждать, идя нам навстречу с полезнейшими разъяснениями, добрый и улыбающийся.

— Я хорошо знаю, — сказал он, — вопрос, который с этого вечера возбуждает ваше любопытство, похвальное любопытство в данном случае, поскольку я вижу, как в ваших мыслях сияет благородное желание учиться. Пока мы ждем возвращения моих помощников с их миссии, воспользуемся случаем для небольших наблюдений. Я в вашем распоряжении, спрашивайте…

Как всегда, первым осмелился Марио, который, как мы знаем, всегда оживлялся, когда слышал упоминания о Земле и перевоплощениях:

— Можем ли мы узнать, дорогой учитель, что отправились делать на Землю ваши помощники?

— Конечно, мой друг! Я привел вас сюда именно для того, чтобы предоставить некоторые наблюдения относительно нашей исследовательской работы. Ромеу и Алсест отправились на остров Сан-Мигель и в район северо-востока Бразилии — места, где нищета и несчастья достигают масштабов, непостижимых для счастливых жителей цивилизованных центров — на поиски двух наших сестер, чьи имена записаны в наших архивах как великих преступниц прошлого, которые сейчас стремятся подняться морально через существование, полное суровых испытаний раскаяния, смирения, скромности и терпения…

Мои помощники приведут их Духов сюда, когда их физические тела будут погружены в глубокий восстановительный сон благодаря позднему часу. Здесь мы обсудим возможность для них стать матерями двух бедных пациентов Психиатрического отделения, единственным средством облегчения для которых в данный момент будет перевоплощение в темном и страдающем семейном кругу, поскольку только там они смогут освободиться от угнетающих теней, которыми они заражены…

— Судя по тому, что мы наблюдаем, эти несчастные возродятся в очень проблематичных условиях? — вмешался впечатленный Белармино.

— Да, брат Белармино! — продолжил он. — Они находятся в столь неблагоприятном положении, что прежде чем повторить испытания, от которых они убежали сознательным и полностью ответственным самоубийством, они смогут оживить только болезненное физическое тело, в котором будут чувствовать себя искалеченными и неудовлетворенными на протяжении всего существования.

Оказавшись в этом теле — с которым они согласуются из-за совершенных действий — они отработают время, которое им оставалось пребывать на Земле, прерванное раньше положенного срока самоубийством. Таким образом они облегчат созданное ими вибрационное возмущение и обретут способность и спокойствие повторить испытание, в котором потерпели неудачу… но это повлечет второй земной этап, то есть новое перевоплощение, как можно понять…

Мы уже консультировались с несколькими женщинами в других местностях, не согласятся ли они добровольно на милосердие принять больных детей из любви к добру и уважения к возвышенным заповедям Вселенского братства. К сожалению, однако, ни у одной из них не было достаточно высоких моральных принципов, чтобы добровольно принять служение Божественному делу с самоотверженностью. Возвращение в мир этих страдальцев поэтому задерживалось, хотя было срочно необходимо предоставить им облегчение этим высшим средством. Тогда Генеральная Дирекция Института предоставила нам данные о двух упомянутых женщинах, обе способны справиться с этой тернистой миссией, поскольку они должны великие искупления перед Законами Творения…

— Предположим, брат Теокрит, что они откажутся… — спросил я, верный пессимизму, который все еще не покинул меня.

— Это маловероятно, дорогой Камило, поскольку речь идет о двух душах, глубоко раскаивающихся в дурном прошлом, которые сейчас смиренны и незаметны, желающих только реабилитации через жертву и самоотверженность. Мне поручено убедить их добровольно принять эту деликатную и героическую задачу. Однако если они откажутся, Божественное Провидение, воплощенное в Законе, управляющем планом причин, будет вправе возложить на них этот мандат как испытание в служении искупления прошлых дурных поступков, поскольку обе они — Духи, которые в предыдущих планетарных существованиях ошиблись как матери, преступно уклоняясь от возвышенных функций материнства, жертвуя в собственной утробе телами, готовящимися для Духов, которые должны были возродиться в них, некоторые с блестящими миссиями, и прискорбно пренебрегая заботой и вниманием к детям, которых то же Провидение доверило им в другие разы…

Теперь, погруженные во тьму преступлений, совершенных против Божественного Закона, за презрение к природе, морали, браку, чужим правам и самим себе, они заключены: одна — в одиночестве острова, откуда ей никогда не сбежать, другая — в суровости безжалостной пустыни. Вместо того чтобы иметь детей-миссионеров, умных, считающихся благородными и достойными в Астральном Плане и, следовательно, полезных и любимых всеми, им придется искупать прошлые детоубийства, склоняясь над жалкими колыбелями, где они, скрежеща зубами, будут рожать других Духов, теперь виновных, считающихся великими осужденными в духовном плане, превращенных искупительным перерождением в отталкивающих монстров, которым они должны будут посвятить себя как истинные матери: любящие, терпеливые, смиренные и готовые к самопожертвованию в защиту плода своего чрева, какой бы дисгармоничной ни была ситуация…

После тягостного молчания, во время которого все мы, мучительно размышляя, терялись в путаных догадках, появился Белармино, оправдывая свою былую славу преподавателя диалектики:

— Скажите, брат Теокрит: обязывает ли нас Закон перевоплощаться среди чужих как дети родителей, чьи Духи нам совершенно неизвестны?… Мы полагаем, что такое наказание будет крайне болезненным…

— Да, это болезненно, в этом нет никаких сомнений, друг мой! Но от этого оно не перестает быть справедливым и мудрым. Обычно это происходит не только с самоубийцами, но и с теми, кто потерпел неудачу в лоне семьи, принося любым способом огорчение любящим их сердцам. Самоубийца, однако, нарушая покой своей собственной семьи, нанося ей горькое огорчение своим поступком, оскорбляя своим пренебрежением святилище любящего его дома, делая себя неспособным к обретению новой родственной семьи, так или иначе поставил себя в тяжелую необходимость повторить свое телесное существование вне привычного семейного круга. Существуют случаи, тем не менее, когда он может вернуться в любящее окружение, если имеет давние привязанности, которые снова присутствуют в земном опыте в то время, когда он должен перевоплотиться, если они согласны принять его, чтобы помочь в искуплении… В любом случае, однако, он возродится в кругу, благоприятном для того типа испытаний, которые должен пройти.

Есть другие, более распространенные случаи, они самые болезненные, когда им придется начать заново телесное обучение, от которого они убежали, среди враждебных Духов, что будет намного хуже, чем если бы это происходило просто среди чужих… Кроме того, все создания являются братьями по своему духовному происхождению, и необходимо, чтобы эти вещи исполнялись под возвышенным законом любви, который должен притягивать и нерушимо объединять всех детей одного Создателя и Отца…

В этот момент в зал вошли два несчастных пациента Психиатрического отделения в сопровождении помощников брата Хуана. Грустные и отрешенные от всего окружающего, с неопределенным блуждающим взглядом и медленной походкой, с выражением тоски. Приведенные в приемную, они вошли с Теокритом, исчезнув из нашего поля зрения. Прошло несколько минут. Помощники брата Хуана ждали новых указаний в том же зале, где находились мы, сохраняя почтительное поведение. Мы не осмеливались произнести ни слова. Тишина господствовала в просторном помещении необычного Поста, и смутный страх мешал нам продолжить разговор.

Внезапно мы заметили, будто что-то очень важное происходит снаружи…, и Ромеу, Алкест, Карлос и Роберто, с несколькими другими помощниками, вошли в зал, ведя двух женщин самого скромного социального положения, с копьеносцами по обеим сторонам, словно важных заключенных.

Мы с любопытством рассматривали их. Одна, худенькая, изящная, казавшаяся болезненной и хрупкой, блондинка, отражающая в своем периспирите одежду, которую носила в повседневной жизни, была португалкой и ей было около восемнадцати лет, все указывало на то, что она недавно вышла замуж. Муж сопровождал ее, скромный и почтительный, он был рыбаком! Другая, смуглая, живая, пугливая и нервная, казалась бразильянкой, с классическим египетским типом внешности, с прямыми черными волосами, спадающими на спину, четко выраженными скулами на лице, загадочным выражением в красивых глубоких и блестящих глазах, где слезы, казалось, указывали на большие горести. Она была одна. Не замужем! Обман соблазнителя бросил ее на произвол судьбы после несчастливой любви, плохо направленной и оскверненной мужским предательством, в обществе, которое не прощает женщине, что она позволила себя обмануть мужчине, которому доверилась, — это мы узнали позже, с сожалением.

Все трое были защищены тончайшей оболочкой, похожей на хрусталь, форма которой точно соответствовала их силуэтам, и от них исходила узкая светящаяся полоса, простирающаяся, растягивающаяся, словно она была привязана к стенам непреодолимой тюрьмы[16].

Теокрито радушно принял их и, обращаясь с огромной нежностью, провел их в кабинеты приемной, где уже находились пациенты брата Хуана. Вскоре мы были удивлены появлением самого брата Хуана, который приблизился с улыбкой. Мы почтительно и взволнованно встали при его появлении, получив от него сердечное приветствие. Он вошел с Теокрито в приемную, и тишина снова воцарилась в зале.

Хотя мы находились там для обучения, мы не присутствовали при том, что происходило тайно между работниками Иисуса и пациентами, нуждающимися в искуплении. Сегодня, однако, набрасывая эскиз этих воспоминаний — тридцать лет спустя после этих сцен — я могу объяснить читателю драматический эпизод, развернувшийся в том величественном месте, которое тогда было для нас закрыто, поскольку за этот долгий период времени мы приобрели прочные знания, позволяющие объяснить это.

Теокрито и Хуан пытались договориться с португальской парой и бразильянкой о преимуществах перерождения тех нарушителей Высшего Закона, которым требовалось земное телесное существование для облегчения невыносимых страданий, через которые они проходили. Детали были подробно объяснены всем троим, в то время как им представляли претендентов на роль детей во всей драматической правдивости обстоятельств, в которых они находились. Опытные наставники действовали как представители Высшего Закона, эффективно и благородно объясняя возвышенное значение предлагаемой меры. Возможные родители, которые могли бы принять священный дар детей Божьих, нуждающихся стать детьми человеческими для своей реабилитации, сопротивлялись приглашению:

— О нет, нет! — говорила скромная португальская пара. — Мы не хотим больных, дефективных или умственно отсталых детей. Мы женаты всего месяц. И наша самая заветная мечта — чтобы добрый Бог даровал нам в качестве первенца румяного и здорового ребенка. Мы хотим детей, да, но чтобы они были сильными и радостными… и, возможно, поддержали нас в старости…

Бразильянка, смущенная перед такой сущностью, как Теокрито, который знал ее самые сокровенные мысли и все совершенные ею действия, сказала:

— Нет, господин, я не могу быть матерью, я предпочту смерть! Как я смогу вынести этот позор перед моими родителями, соседями и подругами?… Все будут презирать меня… даже "он", я точно знаю! Парализованный ребенок?… Боже небесный, как я смогу растить его и терпеть?…

Вмешался Теокрито, поддержанный братом Хуаном, с серьезностью, достойный защитник Искупительного Дела, чей глава умер на кресте, показывая людям возвышенный путь самоотверженности:

— Если ты оступилась как женщина, пренебрегая своими моральными обязанностями, ты должна реабилитировать себя через самоотверженность жертвы, верно соблюдая Закон, который позволяет тебе быть щедрой в своих действиях. У тебя есть возможность, которая проистекает из твоих собственных поступков. Да, ты непременно станешь матерью, поскольку материнство — это естественная функция женщины, оплодотворенной для божественной службы продолжения человеческого рода, и ты должна принять это, чтобы дать жизнь тому, кто возродится в тебе — бедному страдающему духу, такому же, как ты, также нуждающемуся в реабилитации.

Помогая ему выбраться из бездны, куда он бросился, ты поможешь своему собственному искуплению, и я гарантирую тебе, дочь моя, во имя Божественного Мессии, что, исполняя свои материнские обязанности, даже если люди покроют тебя позором и унижениями, наказывая за твою ошибку, Небеса дадут тебе достаточно мужества, чтобы преодолеть все препятствия и пройти испытание, духовно прославившись героизмом, который ты проявишь как мать больного, бедного самоубийцы прошлого, у которого нет никого достаточно милосердного, чтобы любить и защищать его, несмотря на его несчастье, и кто, служа милосердным замыслам Господа, позаботится о нем, приведя его к искуплению через новое пребывание во плоти.

В бедной и униженной колыбели твоего презираемого всеми ребенка, но не тобой и не Божественным Провидением, улыбаясь с любовью маленькому парализованному, который будет искать тебя грустными глазами, полными доверия, узнавая твой голос среди тысяч и успокаиваясь твоей материнской любовью, ты найдешь, дочь моя, лучший способ смыть свои прошлые ошибки…

Собеседники продолжали сопротивляться. Но Теокрито и Хуан продолжали объяснять преимущества принятия этой ситуации и заслуги, которые они приобретут перед Высшим Законом, небесную помощь, которую они получат, почести, которые они получат в будущем от Легиона под покровительством Марии, как высшую награду за акт милосердия к их бедным подопечным.

Пока все это происходило, больные, которые присутствовали там, с большим трудом понимая происходящее, чувствовали притяжение к этим двум женщинам, настраиваясь на вибрационный тон, излучаемый их ментальными и эмоциональными эманациями, можно утверждать, что магнетическое притяжение, необходимое для феномена воплощения через рождение, начало получать божественный импульс, который должен был его укрепить. Однако, поскольку три человеческих персонажа не решались установить окончательное соглашение, два неутомимых наставника, запросив помощь Ромеу и Алсесте, решили принять решительную меру, способную по-доброму убедить их.

Под воздействием воли двух наставников обе женщины и мужчина начали визуализировать свои прошлые жизни на Земле, архивированные в нетленных слоях периспирита: несказанные действия, совершенные против Высшего Закона, во вред ближнему и себе, ужасные преступления, последствия которых требовали веков исправлений и перестройки среди слез разочаровывающих страданий.

Португальская пара увидела себя как богатых эмигрантов в Бразилии, извлекающих из рук рабов благополучие, которым они гордились, доводя до отчаяния несчастных африканцев, которых они порабощали, больных и измученных, под тяжестью чрезмерной работы, каждый день подвергая новым произвольным и безжалостным распоряжениям.

Бразильянка, в свою очередь, увидела себя как гордую даму, тщеславную своей красотой, в предыдущей планетарной жизни, непочтительную и тщеславную, нарушающую супружеские обязанности неуважением к браку, отказывающуюся быть матерью и даже совершившую детоубийство.

Зловещий парад отвратительных проступков, бедственных ошибок и непочтительных действий всплыл из глубин сознания этих несчастных, которые воплотились, желая своей реабилитации, и теперь, как дополнительное милосердие, дарованное Всемогущим, получили приглашение помочь своему собственному делу, совершив превосходное действие, предоставив свое земное родительство другим, которые, как и они, нуждались в эволюции и моральном прогрессе. И такова была интенсивность пережитых сцен, что из комнаты, где мы находились, доносились ужасные крики, что глубоко волновало и удивляло нас…

Спустя некоторое время в зале снова воцарилась тишина. Двери секретных кабинетов открылись, пропуская всех присутствующих. Грустная, но смирившаяся и готовая исполнить свою благородную миссию, португалка шла рядом со своим супругом, который разделял её смирение с неизбежным, в то время как бразильянка, заливаясь слезами, шла под опекой старика из Каналехаса и его неразлучного сына Роберто.

На следующий день за нами пришли, чтобы продолжить ознакомительную экскурсию, которую мы должны были завершить перед тем, как покинуть попечительство Госпитального Отделения.

В центральном здании Отделения, которое мы собирались посетить, мы встретили Розалию, как она и обещала, которая заботливо нас ожидала.

— Сегодня мы совершим нашу последнюю экскурсию, — сказала она, — брат Теокрит хочет отвести вас на Землю, где завершится ваша познавательная поездка. Поскольку у вас уже есть представление о том, что такое исследовательская работа по изучению благоприятной среды для условий, в которых должен воплотиться один из вас, я отведу вас в Секцию Планирования физических тел.

Знаете, друзья мои, прежде чем окончательно установить реинкарнацию одного из вас, была изучена не только окружающая среда, но и физиологическое состояние будущих родителей, то есть их здоровье, физическая наследственность и так далее, особенно если виновный дух должен претерпеть физические деформации, тяжёлые и неизлечимые болезни. Только после выяснения всего этого будут составлены планы будущих тел, которые не будут созданы без ведома как воплощающегося духа, так и учёных, представителей Господа для этой задачи, которые должны осуществлять надзор.

— Добро пожаловать в этот дом, друзья мои! — воскликнула дама, которая нас встретила и которой нас представила наша любезная сопровождающая. — Входите с полным доверием… Сестра Розалия вас проводит.

Она провела нас в зал грандиозных размеров, окружённый дверями с арками тонкой художественной работы, которые были покрыты длинными мерцающими и гибкими, как лучший шёлк, занавесями. Мы вошли внутрь через одну из них, и нас представили приветливому и симпатичному технику.

Мы с удивлением заметили, что это место выглядело как настоящий храм искусства, соблазнительный уголок, если позволите так выразиться, художественная мастерская, где мастера пластических искусств выполняли возвышенные заказы, осознавая ответственность, возложенную на них Божественным Провидением.

Несколько залов следовали друг за другом в красивой круговой перспективе, позволяя проходить из одного в другой через великолепные арки, выполненные в чистейшем индийском архитектурном стиле. Каждый зал имел отдельный выход наружу, как мы видели в приёмной, охраняемой смотрителем.

В первом помещении этого удивительного ряда круглых залов работали специалисты из других отделов, таких как Анализ, Исследования и Храм. Они работали над заметками и важными документами, касающимися претендентов на вхождение в материальный мир.

Длинный ряд рабочих столов был расположен полукругом, повторяя форму зала, под впечатляющим золотисто-голубым светом, струящимся с величественного купола, напоминающего древние соборы. Из окон, представляющих собой шедевры архитектуры, открывался широкий вид на Департамент с его мягко окрашенными садами под голубым небом, освещённым солнцем, которое, распространяя здоровую энергию своего магнетизма, казалось благословением, вдохновляющим умы художников.

После изучения содержания заметок, поступивших извне, отправлялись распоряжения в отдел Моделирования, находящийся в следующем зале, для создания эскиза будущего тела согласно инструкциям:

а) С врождённым увечьем.

б) С возможностью получения увечья в течение жизни из-за болезни или несчастного случая.

в) С предрасположенностью к тяжёлым и неизлечимым заболеваниям.

г) Нормальные, что указывало на решающие события в программе жизни пациента, в соответствии с искуплением и испытаниями в каждом конкретном случае, поскольку важно помнить, что многие из наших товарищей, возможно, перевоплотятся в нормальных физических телах, даже красивых и здоровых, если этого требует их новый опыт, что в таких случаях увеличивает непоправимые страдания и борьбу исключительно морального характера.

В следующем кабинете также находились копии первоначальных тел, то есть тех, которые были преждевременно уничтожены самоубийством, умело классифицированные в специальном месте, легко доступном для наблюдателя, на соответствующем постаменте. Эти копии были подобны подвижным статуям, необычайно красивым благодаря своему совершенству и естественности, создавая реалистичное представление об уничтоженном теле. Приводим классификацию:

а) Первоначальное тело, каким оно существовало до уничтожения самоубийством.

б) Рядом, на фосфоресцирующей табличке, описание состояния на момент происшествия: состояние здоровья, объём жизненных сил, степень вибрации, ментальное состояние, уровень социального образования, среда обитания, дата рождения, предполагаемая дата истощения жизненной силы и естественной смерти, дата самоубийства, место происшествия, способ, определяющие причины, имя нарушителя.

в) Орган, поражённый при покушении, чьё повреждение привело к прекращению жизненных функций тела, был отмечен на копии с повреждением, идентичным тому, которое получило материальное тело.

г) Особые случаи: утопление, размозжение при разрушении, падение. Пластическая репродукция останков тела в том виде, в каком оно осталось после самоубийства. Впечатляющее совершенство этой последней репродукции могло бы потрясти любого наблюдателя, не обладающего такой просвещённостью, как эти мастера, или не прошедшего через болезненный опыт, как мы…

В этом зале, который был самым прекрасным и впечатляющим, если там вообще могло быть место, уступающее другим, располагался отдел подготовки форм для будущих тел следующего воплощения. Это был Отдел Моделирования. Похожий на другие, он, тем не менее, выделялся интенсивностью и тонкостью выполняемых работ, а также большим количеством работников.

Заказанные макеты или формы создавались в строгом соответствии с полученными инструкциями, после чего направлялись на проверку и утверждение в Храм, в отделы Анализа, Исследований и даже в отдел Уединения, где претенденты внимательно их изучали под руководством своих наставников и личных Проводников.

Нередко будущие обитатели этих тел одобряли их со слезами мучительной тревоги, иногда даже откладывая окончательную подготовку, чтобы лучше укрепиться и набраться мужества для неизбежного. Но если состояние пациента было слишком тяжелым и не позволяло достаточно ясно провести надлежащую проверку и дать одобрение, Храм и его Проводники-миссионеры восполняли эти недостатки, заботясь об их интересах со справедливостью и любовью, как адвокат о своих клиентах.

Мы обходили залы с большим волнением, наблюдая за всем с максимальным интересом. Нас сопровождали, давая объяснения, помимо нашей доброй Розалии, ответственный за секцию брат Клементе, чья культура и степень возвышенности в нашем мире легко угадывались через возложенную на него ответственность.

— Да, дорогие друзья, братья мои! — говорил Клементе, по-отечески направляя нас из зала в зал, предлагая прекрасные и утешительные тезисы относительно Верховных Законов, достойным толкователем которых он был. Эти объяснения принесли столько ясности моей бедной душе, затемненной ошибкой, что я позволю себе записать их на этих скромных страницах из Потустороннего мира:

— Да, друзья мои! Благословен Верховный Создатель, Правитель Вселенной, чья непревзойденная мудрость и доброта выводят нас из непонимания ошибок к возвышенным путям возрождения через непрерывную службу планетарных перерождений. На Земле люди все еще далеки от понимания возвышенного выражения этого Закона, который только Божественная мысль действительно могла установить, чтобы наделить Свое творение возможностью победы.

Невежество в отношении высших принципов, управляющих судьбами человечества, нежелание участвовать в познании, которое привело бы их к источникам жизни, а также предрассудки, неотделимые от сознания, порабощенного служением низменному, мешают людям признать этот широкий и славный фундамент их собственной эволюции и духовной эмансипации.

Человек науки, например, считающийся полубогом в земных обществах, от которых он требует всех почестей и фиктивной славы, ни в коем случае не допустит, из-за великой гордыни, сопровождающей его образованность, что впоследствии он может быть приведен к темному и скромному перевоплощению, в котором его сердце, иссушенное и лишенное созидательных добродетелей, приобретет нежные чувства любви к ближнему, тонкие проявления истинного братства, которые могут вдохновить только уважение и почитание христианского учения, пока интеллект отдыхает…

Правитель, магнат, классы, считающиеся "привилегированными" в земном обществе, которые легкомысленно используют уступки, сделанные Верховным Властителем для того, чтобы они содействовали делу защиты человечества и развития планеты, не допустят, что их излишества, совершенные вопреки божественным законам, приведут их к несчастным перерождениям, в которых будут нищета, рабство, унижения, постоянная борьба и невзгоды, чтобы в таких трудных повторениях искупить равнодушие или злобу, которые они проявили в прошлом, не способствуя благополучию угнетенных классов, общему благосостоянию общества и нации, в которой они жили, предпочитая удобный и малодушный эгоизм братской солидарности, которую люди должны проявлять друг к другу…

Белый человек, ревностно относящийся к чистоте расы, которой его гордыня и тщеславие заставляют его считать себя привилегированным божественной милостью, не согласится воздать должное универсальному и божественному Закону, способному однажды навязать ему необходимость обновить плотское существование, занимая тело с черной, желтой, смуглой, метисной кожей и т. д., заставляя его признать, что именно дух, а не его временное и случайное материальное тело, нуждается в просветлении и сиянии через самоотверженные добродетели и ментальные и интеллектуальные приобретения, которые можно получить в лоне той или иной расы. Более того: что черные, белые, желтые и т. д. — все происходят из одного и того же принципа Света, из одного и того же бессмертного и вечного источника, которым является верховный Отец всего творения.

Но, друзья мои, хотят того или нет все эти уважаемые земные граждане, хотя им и вам может быть неприятен императив этого магистрального Закона, несомненно то, что он неизбежен и неразрушим, и именно поэтому все люди умирают в одном теле, чтобы воскреснуть в духовной жизни и затем снова родиться в новых человеческих телах… пока им не будет позволено, благодаря уже достигнутому прогрессу, войти в более счастливые планеты — также перевоплотившись — в обществах которых они начнут новый цикл прогресса в восходящей шкале долгой и славной подготовки к вечной жизни. Это, однако, займет тысячелетия и тысячелетия…

Ни один человек, как и ни один дух, не сможет избежать неодолимого притяжения этого Закона, нравится ему это или нет, поскольку он необходим всему творению как главный фактор его прогресса, его восхождения к лучшему, к совершенному.

На Винограднике Господнем — в бесконечной вселенной — есть работники, предназначенные для деликатной службы по его продвижению. Что касается Земли, они находятся под контролем Единородного Сына Божьего, ответственного за искупление человеческого рода. Подобно тому, как человек ежедневно наблюдает восход и закат Солнца на горизонте, чувствует дуновение ветров и видит, как падает дождь, как растут и плодоносят растения, как цветы источают свои ароматы, а звезды сияют в бесконечном пространстве, не оценивая при этом необъятность и сложность работы, которая за всем этим стоит, и тем более — преданность и жертвы, которых требует эта возвышенная работа от легионов невидимых служителей, которые в астральном мире отвечают за сохранение планеты согласно высшим замыслам Всемогущего Творца, — так же ежедневно он становится свидетелем тысяч перерождений себе подобных и многих других живых и организованных существ, не подозревая о волнующей, очаровательной божественной эпопее, которую он созерцает…

И настолько человек привык видеть себя окруженным божественными проявлениями, что стал безразличен к ним, не думая об их оценке и восхвалении их величия, считая их естественными и даже обыденными, какими они на самом деле и являются.

Как может быть иначе, если он сам погружен в лоно божественной вселенной как потомок Божественного творца всего сущего?…

Мы слушали всё это с большим удовольствием, не упуская ни одной детали. Всё это было новым и очень волнующим для нас. Мы чувствовали себя уменьшенными и неловко в обществе, для которого осознавали свою неподготовленность. И нас удивляло получать от него такое вежливое обращение и такое дружеское внимание, как в тот момент.

Нас провели в одну из великолепных галерей, где были выстроены прекрасные статуи-планы. Перед каждой из них находился рабочий стол оператора. Там находились несколько посвященных техников, верных благородному долгу служения братьям с меньшим опытом в науке жизни, более отсталым в паломничестве к Богу.

Некоторые внимательно изучали детали доверенной им конфигурации, другие изучали заметки и инструкции, третьи рассматривали фотографии останков, создавая карты будущих тел, которые должны быть отправлены на испытания, и так далее. И каждый, вкладывая в эту необычайную работу максимум внимания и доброй воли, на которые они были способны, заставлял нас представить идеал совершенного функционирования, осознающего долг, который нужно выполнить.

Мы приблизились к статуям. Это были копии тела до самоубийства. С удивлением мы заметили, что эти уникальные модели были оживлены движениями и вибрациями, формируя таким образом идеальный тип для воплощения. Через артерии мы видели, как скользит, со всей естественной мощью и стремительностью человеческого тела, светящаяся красная жидкость, указывающая на кровь с её нормальными проявлениями в земном материальном теле. Внутренние органы были начертаны тончайшими прозрачными светящимися флюидическими субстанциями, словно для их получения пришлось сжать отблески нежного лунного света… Что касается хрящей, нервных окончаний, плоти, они также были представлены изящными образованиями различных цветов: белого, нефритового, розового соответственно, отчего вся композиция приобретала выражение большой красоты. Маленькая вселенная человеческого тела со всеми её деталями была задумана там с мастерством истинных художников и анатомов.

Были отдельные помещения для моделей и для женских случаев. В наших наблюдениях мы никогда не видели смешанных служб ни в одном секторе.

Через несколько минут мы услышали, как Розалия сказала с особым волнением:

— Действительно, друзья мои! Это великолепный механизм!.. Земной человек должен считать себя удостоенным честью и счастливым, получив от доброты Создателя милость совершать собственную планетарную эволюцию, обладая таким проводником… В бесконечной вселенной существуют физические миры, где духу, который в них перевоплощается, приходится проходить циклы прогресса, занимая тяжелейшие материальные тела, которые по сравнению с этими считались бы чудовищными…

Мы замолчали, удивленные, без желания спорить, начиная полемику, столь нам приятную, учитывая наше невежество относительно впечатляющего предмета… Однако благородный наставник вмешался, обращаясь к нам, улыбаясь как всегда:

— Да! Это больше, чем просто машина, друзья мои… Это сама вселенная в миниатюре, где каждое мгновение воспроизводятся сказочные явления, поскольку, действительно, его природа участвует во многих условиях, содержащихся в организации самой Вселенной. Это храм!.. Святилище, где будет помещена священная искра, исходящая от Всемогущего, то есть бессмертная душа, чтобы она украшалась и совершенствовалась в последовательности перерождений…

Посмотрите на сердце! Этот чувствительный и героический орган, неутомимый страж, предназначенный для самых возвышенных задач реинкарнации, сокровищница, где дух размещает обитель чувств, которые он несет с собой из духовной жизни…

Исследуйте мозг, этот чудесный аппарат, драгоценность, задуманную лишь Высшим Творцом, бесценное сокровище, которое человек получает при рождении и через которое будет действовать духовный разум, используя его для новых приобретений в ходе жизненных трудов. Это еще одна вселенная в миниатюре, фонарь, направляющий саму человеческую жизнь, щедрый компас среди тьмы физически-земного заточения…

А зрительный аппарат?… Который передает мозгу впечатления от образов, преобразуя их в понимание, осознание, уверенность и факты… Разве он не достойный спутник первых?… Разве не в этом драгоценном святилище света накапливаются возвышенные силы духовного видения, гармонично и разумно дозированные для надлежащего использования индивидом во время пребывания во плоти, тем самым облегчая ему выполнение задач в концерте человеческих обществ?…

Взгляните на эти слуховые драгоценности, совершенные лабиринты, которые демонстрируют несомненную гармонию с предшествующим! Настолько хорошо одаренные и прекрасно устроенные, что позволяют земному существу улавливать самые тонкие вибрации, необходимые для прогресса и задач, которые предстоит выполнить, и даже в некоторых случаях — тонкие проявления, исходящие из шепота невидимых планов…

Но это не все! Вот вкусовая организация, обладательница нёба. Тонкое, скрытое, скромное, столь драгоценное качество тела, но абсолютно необходимое человеческому роду, щедро помогающее ему, участвующее в процессе питания, верный помощник в сохранении тела. Каким грандиозным должен казаться труд языка сознательному наблюдателю — органа, который, кроме того, переводит мысли воплощенного существа через магию произнесенного слова. Каким уважаемым был бы человек, если бы использовал этот возвышенный аппарат только на службе добра, красоты, истины! От его сложных волокон исходят вибрации, испускаемые мыслью, делая возможным понимание между людьми через слово. Благодаря его продуктивной работе обретают форму звуки самых прекрасных выражений, известных на Земле, таких как нежные обещания любви, когда сердце, воодушевленное возвышенными сентиментальными проектами, воспламеняется пылкими желаниями; захватывающие гармонии ваших любимых стихов, как и нежные колыбельные материнской любви у колыбели, где засыпает улыбающийся херувим… а также священное имя Всемогущего в пылких шепотах молитвы…

Ни одна деталь не бесполезна! Ни одна линия не излишня и не обречена на бездействие! Все особенности существенны, составляя щедрое целое; они необходимы для его величественной гармонии, дополняют друг друга, соответствуют друг другу, притягиваются, объединяются в величественной красоте деятельности, завися друг от друга для формирования благоприятного единства для равновесия духа, который будет временно обитать в нем, как священная лампада в действенном святилище…

Природа, друзья мои, которая есть воля Божья, проявленная под верховным давлением Его божественной магнетической силы, превратила человеческое тело в роскошное жилище для духа, нуждающегося в реинкарнации для обучения в земном цикле… ибо убедитесь, что цель реинкарнации — подготовка духовного существа к триумфу в бессмертии, а не только для искупления. Последнее является лишь следствием отклонения от истинного пути и существует только по ответственности "я" каждого.

Окончательное состояние человеческих тел для временного обитания духа, происходящего от божественного дыхания, модель, созданная волей Высшего Творца, тяжело эволюционировавшая через века, есть красота. Существование дисгармоний в целом происходит от того, что Духи, которые формировали его для обитания в нем, служа собственному прогрессу или превосходным целям, пожелали этого — либо из скромности и смирения, либо из удобства или опасения беспокойных ситуаций, поскольку физическая красота, столь восхищаемая на Земле, становится, однако, опасным качеством в их обществах перед лицом искушений и излишеств, которым она подвергается. Также часто от нее отказываются, предпочитая обратное или посредственность скромных черт, те, кто перерождается, искупая большие прошлые ошибки, ибо вы не можете не знать, что состояние уродства, ненормальности черт, которое, не будучи естественным, становится отвратительным и мучительным для того, кто его несет, составляет испытание.

Посмотрите на эти модели в натуральную величину!.. При перевоплощении их обладатели получили телесные оболочки столь совершенные: красивые, наделенные жизненными и магнетическими силами, которые гарантировали бы превосходные органические функции, постоянное здоровье, способность к ежедневным состязаниям. Ничего не не хватало их обитателям, кроме силы воли, мужества побеждать. Помощь, зависевшая от природы, чтобы они победили, дала тело, подходящее для типа работы, которую они должны были развивать, как прочные доспехи других крестоносцев, борющихся за победу духа. Несмотря на все резервы, предоставленные Небом в их пользу, они не только потерпели неудачу, убегая от обязанностей, для которых они воплотились, но и разрушили драгоценное тело, находившееся в их власти, столь хорошо одаренное, уничтожив его самоубийством…

Нам было тяжело на душе от объяснений уважаемого специалиста по Планированию. Горькая печаль постепенно овладевала нашими самыми сокровенными чувствами с каждым новым произнесенным понятием. Тем не менее, мы послушно последовали за ним, когда он пригласил нас подойти к столам, где вдохновленные анатомы чертили планы будущих тел, которые должны быть воплощены в плоть виновным духом, готовым к перевоплощению.

За этими рабочими столами, — продолжил он, — мои сотрудники готовят телесные карты для самоубийц, несущих огромные долги, тех, кто до своего краха обладал превосходно организованными материальными телами.

Они злоупотребили своим великолепным здоровьем. Здоровьем! Бесценным даром, которым человек пренебрегает, притворяясь, что не знает о том, что это божественная помощь, которую Всевышний дарует созданиям, чтобы придать им силы для достойных трудов, позволяющих достичь лавров духовного прогресса…

Без малейшего проявления уважения к власти Создателя, эти несчастные наши братья отравили свои тела всевозможными излишествами. Медленно разрушали их злоупотреблением алкоголем, отравляли табачным дымом или развращали сексуальными пороками. Они превратили их в животных чрезмерным потреблением пищи, предаваясь чревоугодию, что привело к нарушениям работы желудка, закупорке печени, плачевному повреждению деликатного пищеварительного аппарата из-за чрезмерной нагрузки, который вы видите там, в первоначальной модели, изображенной на тех статуях, которыми вы так восхищались.

Другие, не удовлетворившись этим серьезным пренебрежением к себе и к Щедрому дарителю жизни, что само по себе уже является истинным актом самоубийства, оказались неспособны вынести последствия такой невоздержанности: рак, мучительный туберкулез, язву, неврастению, психические отклонения, галлюцинации, вызванные ужасным состоянием нервной системы, ипохондрию, физические, психические и моральные болезни, которые они сами для себя создали, и прибегли к столь же предосудительному насилию… И увенчали груду безрассудства полным уничтожением и жестоким умерщвлением тела, дарованного отеческой добротой Бога, направив против себя смертоносное оружие.

Вот, однако, результат, которого они страшатся!

Они не умерли, потому что истинное существо не было тем разрушенным святилищем, а тем, что в нем обитало. И теперь, раскаявшиеся, измученные неотъемлемой болью раскаяния и убежденные в совершенной ошибке, они возвращаются на сцену совершенных безрассудств, одушевляя телесную глину, уже не идентичную той, что была разрушена их собственной волей, но соответствующую виду искупления, которое они создали естественным следствием своих действий…

К этому моменту мы чувствовали себя измученными скорбью и глубоко меланхоличными. Суровая реальность, исходящая из этих рассуждений, сама атмосфера, пропитанная намеками на искупительные перевоплощения, вызывала мучительный дискомфорт в наших сердцах, доводя нас до тревоги. Но состояние тревоги и страха было настолько обычным для нашего существа, что мы ни на что не жаловались, храня задумчивое молчание…

Он пригласил нас продолжить слушать его, отдыхая, предложив удобные кресла, в которые мы сели. И, заняв место рядом с нами, брат Клементе по-братски начал снова:

— Вы уже знаете от сестры Селестины, как происходит ваше поступление в этот Департамент, поэтому я не буду на этом останавливаться. Скажу только, что мы будем нести ответственность за вас на протяжении всего вашего планетарного существования, той ненормальной жизни, которую вы создали вне программы, установленной божественным провидением. Мы будем помогать вам в трудные моменты вашего искупления; будем осушать ваши слезы в кульминационные моменты, вдыхая новое мужество в ваши сердца через благотворные внушения, которых не пожалеем для вас; будем шептать вам решения для тревог, которые вас настигнут, через вашу интуицию, обостренную страданием; будем заботиться о вашем здоровье, о ваших физических условиях, необходимых для пребывания в земном опыте; будем следить, чтобы не усугублялись испытания, через которые вы пройдете, учитывая эгоистичные условия, в которых пребывают общества, где вам предстоит доказать свое раскаяние, которые могли бы слишком затруднить вашу победу, накапливая чрезмерные страдания на вашем пути, уже и так усеянном терниями и шипами…

И мы завершим эту широкую и тернистую миссию только тогда, когда, по окончании вашего искупления за акт самоубийства, мы разорвем флюидические связи, привязывающие вас к телу, естественным образом ставшему трупом, и вернем вас сюда, направив в Департамент, из которого вас получили, который, в свою очередь, будет ждать указаний от Храма, чтобы направить вас в новые места, которые по праву и сродству вам подходят…

Никогда — я настаиваю — возвращение в физически-материальный план не произойдет, если вы того не пожелаете. Ваше пребывание в этой Колонии может продлиться долгое время, потому что против вашей воли вы не перевоплотитесь. Даже верховный Закон не принудит вас к новым попыткам на Земле, потому что одно из его самых возвышенных положений, подталкивающее нас к приобретению почетных заслуг, заключается именно в том, чтобы не навязывать никому исполнение долга, а давать всем возможность соблюдать его добровольно. Самое большее, что мы сделаем, чтобы воодушевить вас на хорошее исполнение, — это посоветовать, пытаясь убедить вас в важности возрождения через рассуждение и изучение фактов. Эти процессы будут осуществляться во время пребывания в Департаменте, в который вы поступили, а не в этом, как вы уже знаете из полученных инструкций.

Однако обычно самоубийца находится в столь плачевном состоянии, будь то физически-астральном или морально-ментальном, что нам редко приходится трудиться над тем, чтобы убедить его в необходимости перевоплощения. Он сам страстно желает этого, торопится получить его, искренне молит об этом Всемилостивого через пылкие молитвы, часто в неподходящий момент, что вынуждает нас заставлять его ждать, что позволит увеличить вероятность успеха…

Уважаемый наставник сделал небольшую паузу, чтобы уделить внимание некоторым сотрудникам, которые консультировались с ним по вопросам службы.

Мы с большим интересом наблюдали за ним в течение нескольких минут, пока он беседовал со своими коллегами. Мы не знали, о чем они говорили. Однако мы заметили, что на его тонком лице неизменно сохранялась очаровательная улыбка, которая, должно быть, была характерной чертой его вечно приветливой натуры. Брат Клементе был очень молод и наделен безупречными чертами. Он казался идеальной моделью, которая вдохновляла скульпторов древней Греции на создание произведений, которые люди больше никогда не смогли повторить. Казалось, ему еще не исполнилось тридцати лет, что нас очень удивило, учитывая высокую ответственность, которой он был облечен, поскольку тогда мы не знали, что дух независим от возраста и может представать в том физическом облике, который более всего приятен его сердцу и памяти. Мы видели его как настоящего человека, благородно одетого в форму группы. Но что-то неопределимое излучала его личность, подтверждая его превосходные духовные качества, несмотря на милосердное желание материализоваться настолько, чтобы утешать нас и служить нам.

Вернувшись к нашей группе, он продолжил терпеливо и серьезно:

— Из всей большой группы пациентов, прошедших через это место, следует исключить из того, что я объяснял ранее, пациентов психиатрического отделения. Чрезмерно поврежденные, находящиеся под крайне ограниченным вибрационным давлением, они переродятся под императивами Закона, но также будут находиться под отеческой заботой Того, кто есть высшая любовь для всех созданий. Не имея возможности оказать помощь себе самим, их пробелы будут восполнены их главным хранителем и другими преданными проводниками, которые будут напрямую руководить всем, что наиболее подходит для бедного подопечного, неспособного к рациональному мышлению или свободной воле…

Он предложил нам изучить некоторые планы, которые держал в руках, полученные от одного из его сотрудников. Это были копии для будущего, миниатюры, предназначенные для следующего воплощения, в то время как статуи в натуральную величину были теми, которые должны были действительно функционировать, поскольку они представляли тело, уничтоженное самоубийством. Взяв миниатюры, мы увидели, что в них не было ничего похожего на те статуи, а были изможденные фигуры, измученные впечатляющими признаками глубокой внутренней горечи, карикатуры, отмеченные признаками ужасных болезней, таких как паралич, слепота, безумие и т. д., которые так мучают создания во всех социальных классах на Земле.

Он провел нас к одной из классических моделей, которые можно было увидеть вдоль прекрасной галереи статуй, и объяснил, не скрывая выразительного оттенка грусти, пока мы с изумлением читали на табличке пьедестала надпись:

— Висенте де Сикейра Фортес[17]. Перевоплотился 10 октября 1868 года. Должен был вернуться в Духовный дом в возрасте семидесяти четырех лет, то есть в 1942 году. Покончил с собой в Рио-де-Жанейро, Бразилия, в 1897 году, бросившись под поезд в возрасте двадцати девяти лет.

— Видите эту миниатюру? — продолжил Клементе, указывая на одну из тех, что мы рассматривали. — В таком измененном состоянии она отражает ментальное и вибрационное состояние, до которого довел себя Висенте своим отчаянным поступком. Это было взято из текущего состояния его периспирита, что означает: если он находится в таком состоянии, то это потому, что он сам себя до этого довел, ведь Закон, создающий красоту, не навязывает своим созданиям такого драматического и уродливого состояния. Теперь бедный Висенте, как и многие другие среди нас, вынужден вернуться в физическое тело, родиться заново, чтобы завершить время, которого не хватило для выполнения обязательств существования, которое он разрушил. Более того, крайне важно, чтобы он перевоплотился, пробыв в Невидимом мире всего девять лет, поскольку шок, вызванный в его периспирите адским решением убить свое физическое тело, был настолько сильным, что для достижения понимания, позволяющего разумный прогресс, необходимо его пребывание в плоти — единственная терапия, как вы уже знаете, достаточно эффективная для его облегчения.

Но он вернется, формируя тело под периспиритуальной формой, которую сейчас несет, что означает, что он родится больным, страдающим от ужасных, неизлечимых в объективном плане недугов, необъяснимых вне психических законов, подавленный аномальными вибрациями, которые лишат его возможности наслаждаться хорошим здоровьем, даже если он унаследует от родителей крепкую генетику, а также любое проявление мира и радости. И на основе этой генетики, от родителей, страдающих сифилисом, например, или анемией, алкоголизмом и т. д., он, возможно, будет парализованным, умственно отсталым или больным туберкулезом и т. д.

— Не мог бы несчастный остаться в Психиатрическом отделении до тех пор, пока каким-либо образом не смягчится такое прискорбное положение вещей, чтобы не подвергаться столь драматическим и болезненным ситуациям в плане перевоплощения? — спросил я с горечью.

— О, нет! Такая задержка совершенно не в его духовных интересах, — ответил руководитель Планирования. — Этот процесс был бы слишком долгим и болезненным. У него нет и не может быть восприятия духовной жизни, пока он находится в этом состоянии. Он должен восстановиться при контакте с жизненными силами, которые при самоубийстве неправильно рассеялись по его периспириту, с которым они согласовывали мощные химико-магнетически-психические связи, что привело к этому мрачному эффекту, этому невыразимому отравлению периспирита и разума, не предусмотренному законом, но осуществленному тем, кто отделился от ментальных и моральных законов, склоняющихся к истинной идее Бога…

— Но… брат!.. Разве такое положение вещей демонстрирует возвышенную модель небесной справедливости, на которую мы возлагали столько надежд?… Учитывая то, что вы недавно сказали о том, что высшая любовь Всевышнего Отца будет сопровождать этих несчастных в их искупительных перерождениях?… Я спрашиваю… будет ли она сопровождать Белармино, Марио, Хуана или меня? ведь мы тоже прикованы к этой несчастной группе… Есть ли милосердие в том, что провидение допускает такое множество несчастий для таких несчастных, как мы? — Если мы погибли от самоубийства, то это потому, что множественные несчастья делали существование невыносимым… — спросил я, охваченный великой тоской.

Брат Клементе добродушно улыбнулся, не принимая мои протесты во внимание. Он просто ответил с обескураживающей для нас естественностью:

— Забыл ли ты, друг мой, что вся вселенная подчинена неизменным и гармоничным законам, которые мы должны стараться познать и уважать, почитая их возвышенное соблюдение? Почему воплощенные люди так пренебрегают долгом изучать себя, чтобы лучше познать себя, стараясь уважать себя, придавая себе ту ценность, которую они заслуживают как божественное творение?…

Случай, который мы сейчас видим, — это всего лишь несоблюдение упомянутых Законов… Это просто логическое следствие дисгармонии, ничего более!.. Это то, что есть, то, что люди изобрели для самоистязания, в противоречии с тем, что Создатель установил своими гармоничными, неизменными и совершенными законами для их счастья… Кроме того, разве не для того, чтобы облегчить состояние самоубийцы, именно удаляя его от такого положения вещей, невыносимого для духа, Закон побуждает его к перевоплощению?…

Что же вы думаете, что мы должны были сделать с Висенте или с кем-либо из вас, под любящим руководством небесного Врача и материнскими советами его Матери, которыми мы руководствуемся?… Перевоплощение для Висенте в его условиях — это подходящее лекарство для данного случая. Перевоплотившись, он будет по-прежнему принадлежать нашему Институту. Он будет так же госпитализирован в психиатрическом отделении, как и сейчас, под наблюдением врачей и психологов этого учреждения, помимо надзора со стороны руководства Больничного отделения, Отделения Перевоплощения, Генеральной Дирекции Храма, а также назначенных свыше миссионеров-помощников. Это перевоплощение, которое, кажется, ужасает вас, будет как деликатное хирургическое вмешательство, радикальная мера, предусмотренная великим Законом для воздействия лучшего на низшее, но которая принесет облегчение и исцеление, возрождение вибрационных сил и восстановление способностей, разрушенных ужасной травмой…

Скажите, может ли существовать любовь и милосердие в том, что Закон позволяет вернуться в физическое тело в нынешнем состоянии… Как можно представить больший пример терпимости, защиты и милосердия, чем то, что Всевышний дает новые возможности великому грешнику — называемому самоубийцей — подняться из бездны, в которую он упал, но подняться с честью, под опекой кроткого Назареянина, и ценой собственных усилий, благородного созидательного долга, верно исполненного?…

Разве вы считаете, что он не имеет прав создания Божьего, духа на пути эволюции к славе бессмертной жизни?… Разве, напротив, реинкарнация не дает ему драгоценные возможности?… Разве он не защищен, сегодня как и завтра, заботой Иисуса Назарянина, отечески поддерживаемый его работниками, легионерами Марии, которые помогут ему на этом крестном пути, созданном безумным поступком, совершенным в восстании против Закона Божьего?…

Разве Духи, парящие в небесных сферах, как и сам божественный Целитель душ, не обеспокоены им, прося у Всемогущего Владыки новых возможностей, чтобы он мог восстановиться в тепле праведных и достойных поступков, выйдя из унизительного положения, в котором пребывает в данный момент, в кратчайшие возможные сроки?…

Если он страдает, на ком лежит ответственность?… Разве страдание не является, кроме того, великолепным уроком, который накапливает мудрость через опыт?…

Кто на Земле не знает, что самоубийство — это нарушение, которое нельзя совершать, поскольку оно противоречит природе, Закону и любви Божьей?…

На Земле религии, разум, чувства, здравый смысл, честь — все это осуждает…

Вот почему: мысль, интуиция, которую здравый смысл имеет о плачевном положении, до которого низводится душа самоубийцы…

Висенте, как видите, Закон даровал священное право существовать на Земле, оживляя совершенное физическое тело, как модель, которая здесь, на этом пьедестале…

Однако что он сделал с этим телом?…

Он отверг и унизил его! Он жестоко бросил его на уничтожение!.. Так неуважительно, словно бросил его обратно в лицо самому Богу! Это оскорбление Закона будет стоить ему еще очень дорого!

Он искупит естественные последствия своего поступка, исправит бедствия, причиненные себе и другим, если кто-то, кроме него, пострадал; будет горевать среди жертв и слез, логического наследия совершенного безрассудства, пока не обретет достаточно вибрационных сил, чтобы получить от провидения дар другой телесной оболочки, равноценной уничтоженной, другого храма, совершенного и здорового, чтобы заново начать нормальный путь эволюции, прерванный падением в пучину самоубийства…

Он страдает, это верно. Но…, кто заставил его страдать?… Почему он страдает?… Где главный виновник его страданий?…

Печально опустив голову, я предпочел промолчать.

ГЛАВА VII ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ

Прошло два дня после описанных событий, в течение которых мы обдумывали всё увиденное и узнанное во время посещений отделений больницы.

Мы усвоили уроки.

После изучения той кристально чистой и мудрой Библии, которую представляло каждое из посещённых отделений, больше не оставалось места иллюзиям.

Мы были в тоске! И все мы плакали в стенах Индуистского павильона, окружённые ностальгией и одиночеством.

Утром третьего дня Роберто де Каналехас помог нам не погрузиться в депрессию, пригласив прогуляться с ним по парку.

С присущей ему очаровательной приветливостью, сдержанной и простой, он заметил во время прогулки:

— Уныние всегда плохой советчик, с которым нужно бороться всеми силами! Соберитесь, друзья мои, обратите свою волю к высшей силе, откуда исходит энергия, питающая вселенную… и вскоре вы почувствуете, как обновляющие склонности укрепят вашу способность продолжать путь…

Когда вы чувствуете себя малодушными и печальными перед неизбежным, трудитесь! Ищите в возможностях, в благородных и честных действиях восстановление своих способностей в кризис! Мы никогда не бываем настолько незначительны и лишены возможностей, будь то на Земле как люди или в невидимом мире как Духи, чтобы не могли служить ближнему, способствуя его облегчению и благополучию. Вместо того чтобы укрываться в этом Павильоне, погрузившись в болезненные и непродуктивные мысли, которые усугубляют ваши страдания, пойдёмте со мной навестить ваших братьев, которые страдают больше вас и всё ещё находятся в больнице, погружённые во тьму, которая также окутала и вас…

Давайте вернёмся в Больницу, чтобы снова увидеть друзей, коллег, медсестёр, которые заботливо следили за вами, утешая ваши измученные болью сердца, врачей, которые помогли вам изгнать из разума упорные впечатления, лишавшие вас мужества…

Мы согласились. В его сопровождении весь день мы навещали новых больных, говорили слова поддержки бедным новоприбывшим из Зловещей Долины, обнимали Жоэля и других преданных друзей, которые заботились о нас дни и ночи мучительных воспоминаний, выражали своё уважение и благодарность выдающимся психологам, которые так часто подходили к нашим постелям, облегчая наше состояние восстанавливающей энергией их прозрачных добродетелей…

И благодаря этому к нам вернулось мужество, научив нас искать передышку от собственных страданий, облегчая чужую боль, находясь рядом с добродетельными сердцами, способными нас понять.

Вечером, по возвращении в приют, посланник Теокрита сообщил нам, что на следующий день мы должны прибыть в штаб Наблюдения, присоединившись к большому каравану, направляющемуся на Землю.

Теокрит не принимал участия в этом путешествии. Его помощники Ромеу и Алсест представляли его, заботясь о наших интересах и потребностях, пока мы находились на свободе, хотя должны были делать это незаметно, чтобы не лишать нас заслуг и ответственности. Карлос и Роберто де Каналехас, Рамиро и Оливье де Гусман, отец Ансельмо и другие друзья, которых мы уже знали и любили, входили в многочисленную процессию, отвечая по высшему приказу за необходимые инструкции в случае, если наше поведение во время свободы потребует иных мер.

И когда первые пейзажи родной земли проступили сквозь тяжёлые испарения атмосферы, слёзы хлынули из самых глубин моей души в священном порыве тоски, уважения и радости…

Шестнадцать лет прошло с тех пор, как моё тело, полученное от матери-природы, чтобы с помощью её неоценимой поддержки подготовить меня к царству бессмертия, пало в зловещих конвульсиях, растерзанное когтями самоубийства! Шестнадцать лет заключения, слёз, ужасных и невыразимых в их истинной сути страданий!

Растерянный и дезориентированный на своей родной земле, меня охватил непреодолимый страх одному ходить по таким знакомым и желанным улицам Лиссабона, Порту, Коимбры, которые я так любил. Я почувствовал тоску и печаль, оказавшись на свободе. Наши друзья исчезли из нашего поля зрения, укрывшись в недоступной нашим способностям невидимости, и оставили нас наедине с собой, хотя и не покинули полностью. Моё внутреннее состояние изменилось из-за глубоких перемен, вызванных долгим пребыванием в страданиях в невидимом мире, потому что я осознал себя робким и испуганным, снова оказавшись лицом к лицу с тем обществом, которое я одновременно любил и презирал; которое я критиковал, не сдерживая гнева, обнаруживая его моральные недостатки, чтобы затем временами восхвалять его в трогательных страницах, вышедших из сердца, всегда раненого драматическими причинами. Я вспомнил неблагоприятные этапы, составившие мою жизнь, которую отчаяние в конце концов разрушило, которая хоть и не отличалась добродетелями, которых я не проявил, но выделялась несчастьем, которое её погубило…

Когда пробудилось подсознание, столь заботливо успокоенное и усыпленное терапией Института Марии Назаретской, при возвращении к театру прошлого драма, которую я пережил, развернулась в моей памяти с той же горечью былых времен, волнуя глубины души перенесенными когда-то страданиями. Я вспомнил тех, кого любил, и тех, кто любил меня, или, по крайней мере, тех, кто должен был меня любить, и побоялся искать их… Слишком живы были в моей памяти разочарования, пережитые Жеронимо Сильвейрой, чтобы неосмотрительно броситься навстречу новым, необдуманно посещая старый дом, друзей, родственников, о которых я едва имел известия, никогда не получая от них проявлений тоски через добрые пожелания в пылу молитвы.

Я обратился к привязанности Белармино, которого встретил в дни несчастья, умоляя не оставлять меня, чтобы мы шли вместе…, поскольку Марио отправился искать новости о своей жене и детях, о которых до сего момента ничего не знал в Невидимом мире.

Белармино испытывал те же чувства, хотя оставался молчаливым и твердым, в то время как я выражал свои мысли по любому поводу.

Я вернулся с ним к старому дому, где он родился и рос, где наслаждался любящим общением семьи, которая так его ценила, и по чьим коврам устланным залам, казалось, все еще бродила фигура его безутешной матери с того момента, как она увидела его умирающим с перерезанными венами. Усадьба больше не принадлежала семье Кейрош и Соуза, и там не было любящей старушки, которую он теперь, с терзающими душу угрызениями совести, искал с горечью, безутешный от того, что никогда не имел о ней известий, когда все его существо трепетало от тоски…

Я видел, как бывший профессор диалектики плакал у камина, стоя на коленях на том самом месте, где когда-то стояло кресло пожилой дамы, моля о прощении за ужасное горе, причиненное ее нежному материнскому сердцу, умоляя со слезами, между скорбными и трогательными, о ее желанном присутствии, хотя бы на мгновение, чтобы унять в груди жестокую боль тоски, разрывающей душу. Он искал ее повсюду, где считал возможным найти, как безутешный паломник. Однако любящей старушки, для которой жизнь, радость и счастье заключались в нем, нигде не было. Пока тревожная мысль не указала последнюю возможность: он направился к семейному склепу, где покоился прах его предков. Возможно, его мать была там…

И действительно! Любимое имя находилось там, высеченное на надгробии, рядом с его собственным именем… Белармино опустился на колени у своей собственной могилы и молился за свою мать, заливаясь слезами.

Вечерело, когда мы молча спускались по устланной ковром дорожке кладбища. Я постарался, насколько мог, поднять дух моего друга, и пока мы бродили по улицам, заметил, стараясь казаться уверенным и утешающим:

— Легко догадаться о судьбе твоей почитаемой матери, друг мой. Наверняка она не заточена в той мраморной клетке тления, превращаясь в прах с последними материальными элементами, что там заключены… ведь и тебя там нет… Здравый смысл говорит нам, что, поскольку мы оба существа, обладающие вечной личностью, она тоже такова и, как и мы, находится в месте, подходящем для ее внетелесного существования, но никак не в могиле…

— Да!.. Я уже думал об этом, Камило… Однако, где же она?… В каком месте бесконечного невидимого мира?… И почему я, будучи бессмертным, никогда больше не мог встретить мою дорогую мать?… Почему я никогда не видел ее отражения в величественных аппаратах нашего лазарета, в телепатическом посещении?… Увижу ли я ее когда-нибудь?…

— Прости, Белармино… Мне кажется, я слышал, как ты говорил, что твоя мать также разделяла материалистические убеждения, которых придерживался ты?… Как ты хочешь, чтобы она жила, молясь за тебя, отражаясь в измерителе духовных вибраций, как называют его наши наставники в Колонии?… Давай сначала спросим о ее местонахождении у доктора де Каналехаса или у Роберто… Что касается меня, я не сомневаюсь, что ты снова увидишь ее. Если все, что окружало нас с момента входа в Потусторонний мир, подчиняется точности логики, та же логика приведет тебя к встрече с матерью, рано или поздно…

— Да, давай снова спросим докторов де Каналехас… Я уже делал это, но они оба уклонились от ответа… Но… где мы найдем их сейчас?… Они не оставили никакого адреса…

— Давайте подождем, пока не найдем их… Будем терпеливы, друг мой… За шестнадцать лет удивительных несчастий я, кажется, научился основам возвышенной добродетели, называемой терпением…

— Однако, Камило, я предпочел бы не возвращаться в Португалию… Я чувствую себя беспокойно и грустно…

Мы были утомлены и хотели отдохнуть. Но где найти убежище?…

Приличия и уважение к чужому жилищу не позволяли нам искать пристанища в незнакомых домах… Что касается старых друзей, не имея возможности видеться с ними, мы относились к ним с еще большим уважением, не желая вторгаться в их личную жизнь как незваные гости. Привыкшие к строгой дисциплине Института и терзаемые тоской по убежищу, мы продолжали бродить по улицам города. Неудержимая печаль омрачала наши сердца, в то время как сумерки разливали вокруг ностальгию, увеличивая тени и впечатления, которые мы получали.

Белармино предложил укрыться в церкви, чей неф, наполненный верующими, открыто приглашал войти. Я отверг это предложение, верный своей давней неприязни к представителям духовенства. Мы вспомнили много мест, но, называя их, тут же отвергали…

Внезапно, словно братская забота Теокрита видела нас сквозь магнитные экраны, сопровождая наши шаги, как это было с Иеронимом, спасительная идея осветила мой разум, и я радостно воскликнул:

— Фернандо!..

Да, Фернандо де Ласерда! Незабываемый покровитель, чьи милосердные мысли о любви и мире, растворенные в искрах молитв, столько раз посещали меня в безутешной тьме, где моя душа искупала дерзость самоубийства. Это доброе сердце, которое продолжало, неутомимо и благочестиво, привлекать меня своими постоянными мысленными визитами, его любящие объятия, превращенные в благотворные излучения новых молитв для новых завоеваний лучших дней для моей судьбы…

Мы знали адрес старого друга и место, где он занимался своей честной работой и где собирался для научных и культурных экспериментов с внимательными товарищами, посвящая свои лучшие усилия, поскольку мы уже посещали его в первый раз, когда нам удалось спуститься на Землю. Мы направились к его дому, найдя там убежище, скромное и humble, заняв комнату под крышей, которая, казалось, была подготовлена Невидимым для гостей нашей категории.

Нескольких дней пребывания рядом с Фернандо и его друзьями было достаточно, чтобы я снова привык к земным событиям, вновь приспособившись к социальной жизни, хотя и с заметными проблемами, искренне тоскуя по спокойному и верному общению с Невидимым обществом, к которому я уже привык.

Я много исповедовался этому медиуму, столь уважаемому в нашем Институте. В том сладком убежище я собрал мысли и решил реализовать программу, чтобы выполнить рекомендации Теокрита. Прежде всего, я должен был вновь просветить моих прежних друзей, коллег, издателей и даже противников, что самоубийство не смогло прервать мою жизнь, ни разум, ни действие. Тогда я писал, обращаясь к разуму Фернандо, в дружеских беседах, которые меня очень утешали, используя его руку как перчатку, которую надевал на свою собственную руку, длинные письма прежним друзьям, которых смерть не заставила меня забыть, искренние и правдивые новости о моих впечатлениях, стараясь идентифицировать себя через литературный стиль, по которому они меня знали.

В моем жесте уже не было тщеславия. Я стремился подготовить почву для будущих более широких репортажей. Моим намерением было прежде всего уведомить их, что я продолжаю жить, очень живой и мыслящий, несмотря на непостижимую трагедию, которую могила скрыла от слабых человеческих глаз. Моим желанием было раскрыться тому самому обществу, которое меня знало, и обрадовать его новостью о том, что, как и я, оно тоже бессмертно, предупредить его, наконец, сознательно об опасностях, существующих за монстром, называемым самоубийством.

Но… несмотря на мою добрую волю и преданность щедрого друга, который оказывал мне свою неоценимую помощь, я пережил разочарование и стыд быть отвергнутым большинством тех самых людей, которым я хотел служить, раскрываясь как мыслящая личность, живой, независимый и нормальный разум, несмотря на мое невидимое состояние.

Невольно я причинил большие неприятности бедному Фернандо, которого я любил, уважал и почитал за его великолепный дар легко передавать мысли умерших душ: он стал мишенью слишком резкой и несправедливой критики, неблагодарных оскорблений и злоупотребительных насмешек.

Я был разочарован и расстроен. Я не мог защитить благородного друга, поскольку меня не хотели слушать. Не имели значения все те интересные новости, которые я принес из загробного мира, чтобы удивить прежних конкурентов в литературе, все те впечатляющие драмы и рассказы, которыми я мог бы обогатить других издателей, которые непременно узнали бы меня по привычному для них языку. Я был вынужден молчать, потому что очень немногие меня принимали.

Тем не менее, общение с Фернандо компенсировало мне поражения в других областях, я чувствовал себя очень возвышенным благодаря беседам, которые вел с ним, даря ему свою величайшую привязанность и благодаря за симпатию, которую он неустанно проявлял как ко мне, так и к моим друзьям.

Однажды солнечным вечером, месяц спустя после нашего прибытия в Португалию, когда приятные ароматы олеандров смешивались с притягательным запахом яблонь, распространяя жизнь и очарование в безмятежной атмосфере, я вернулся, один и задумчивый, в дерзком и безрассудном порыве, в поместье С…

Болезненные воспоминания вставали как навязчивые призраки на каждом шагу по устланной и теплой тропинке… и прошлое постепенно навязывало себя, стряхивая с моих воспоминаний пепел забвения, который небесная милость рассыпала над моими страданиями, возрождая их, чтобы вновь распять мое сердце…

Старый особняк казался заброшенным. Один за другим я посетил пустынные помещения под гнетом непреклонной тревоги. На мой разум падали тени ненавистной горечи, унося меня назад с каждым воспоминанием, которое создавало странную ретроспективу моей жизни, столь богатой неблагоприятными и разочаровывающими эпизодами.

В моем сознании, возбужденном феноменом добровольной интроспекции, разворачивалась подлинная панорама того, чем была моя жизнь, с ее повседневными борьбой и ответственностью, заставляя меня полностью чувствовать, страдать и переживать заново то, что ранило мою душу в прошлом. Мое астральное существо страдало, обнажая перед сознанием полное отсутствие заслуг, чтобы не было возможности самооправдания в тот момент.

Можно сказать, что эпизоды, вызванные эмоциями, пропитавшими среду, в которой я жил, думал, действовал и наполнял ментальными силами, вырастали перед этой моментальной гиперчувствительностью, превращаясь в тиранические призраки, которые обвиняли меня, ввергая в депрессию.

Невыносимое сосуществование с домашней обстановкой, которой стены были немыми свидетелями, отсутствие гармонии и постоянная несовместимость, превращавшая меня в бушующий океан, мрачный груз мыслей, испорченных болезненной неудовлетворенностью, которую неврастения довела до полного нервного расстройства, опустошение надвигающейся тьмы, закрывающей свет от моих ослепших глаз, долгое обдумывание зловещей развязки, высшее отчаяние и окончательное падение в бездну — все это удивительным образом выходило из недр моего "я" под тяжелым влиянием среды, которая была свидетелем последних дней моего человеческого существования…

И превыше всего — величественная способность, которая как награждает, так и карает совесть, в зависимости от действий, запечатленных в ней. Я вновь увидел, чувствуя их воздействие, вплоть до последних сцен, то есть жуткие предсмертные хрипы, уничтожающие раньше положенного срока то тело, которое божественная забота доверила мне как священный залог для почетного искупления прошлого, обремененного долгами.

Дезориентированный и подавленный волнующим кризисом, я потерял память о настоящем, будучи поглощенным тропами прошлого, словно охваченный адским ретроспективным безумием, и начал кричать, как осужденный, которым я был в зловещих конвульсиях прошлого, стонать, богохульствовать и плакать сатанинским плачем того, для кого угасла надежда на утешение и передышку для отдыха и размышлений… И если бы кто-нибудь там внутри или поблизости проходил и был бы восприимчивым, ощущая трагедию, которую я переживал заново, он мог бы утверждать, что спустя шестнадцать лет после моей смерти я все еще ощущался там, среди стонов и оглушенный нестерпимой болью.

Когда я пришел в себя, оправившись от коллапса, Ромеу и Алсест, нежные и заботливые, прикладывали к моему лбу освежающие потоки своей магнетической силы, которая укрепляла мою душу, как милосердный туман над иссохшим и слабым растением.

В небе луна показывала, что я провел так много часов, галлюцинируя в круге прошлого, потому что была уже ночь, и далекие звезды сияли, украшая небосвод. Я увидел себя отдыхающим под прохладой благоухающих деревьев, а старые ветви близлежащего виноградника сказали мне, что я все еще находился в поместье. Мое сердце испытывало невыразимое отвращение, в то время как слезы падали, облегчая давление, сдавливающее мою грудь.

Я попросил Проводников, чтобы они особой милостью отвели меня обратно в Индийский Павильон, где я был бы в безопасности, защищенный от любых ловушек разума, все еще расстроенного прошлым. Португалия с ее горькими воспоминаниями, Лиссабон, старый Порту — Земля, в конце концов — все омрачало мой дух, предрасполагая его к извлечению теней и страданий, которые я хотел и нуждался забыть.

Но мне не пошли навстречу, ради моей же моральной реабилитации, утверждая наставники, что я должен что-то совершить в этих же местах, как свидетельство приобретенной способности к отречению и отрешенности для новых вторжений в духовные планы, которых ни мои спутники, ни я по-настоящему не достигли до сих пор, несмотря на мучения, причиняемые воспоминаниями.

Растроганный до слез, я тогда произнес горячую мольбу, устрашенный тяжелыми обязанностями, которые обременяли меня:

— Благородные и дорогие наставники, укажите мне тогда, что позволительно попытаться сделать, чтобы смягчить моральные пытки, отравляющие мои силы, ослабляя мою волю!.. Возрожденные воспоминания, обстановка, разочарования, эмоциональное забвение тех, кому я больше всего доверял, — это горечи, которые болезненно ранят мое сердце, возбуждая мою чувствительность до невыносимой степени… Я хочу действовать правильно, совершить что-то достойное и достаточно почетное, что позволит мне получить утешение и облегчение. Посоветуйте мне!..

Сказав это, и пока прекрасные образы двух молодых людей постепенно уменьшались, исчезая под лунными лучами, я услышал, как мне ответили вопросом:

— Какие предостережения дал Роберто вашей группе накануне вашего отъезда?

— Ах, да, я помню… Он советовал нам попытаться облегчить наши душевные страдания… помогая тем, кто находится в еще худшем положении… И чтобы мы воодушевлялись общением с добрыми и искренними друзьями, чьи сердца, освещенные истинными добродетелями, были бы достаточно сильны, чтобы согреть нас в холоде уныния, указывая путь к более многообещающей дороге…

— Так сделайте это… Роберто правильно вас наставлял…

Тогда я собрал все силы, на которые был способен, призвал спокойствие в свои чувства, взволнованные эмоциями, поднял ментальную энергию, вспоминая призывы к Учителю из Назарета, и также молился, пылко и смиренно, прося помощи и защиты.

Меня ужасало одиночество вокруг! Я созерцал зловещий дом и чувствовал дрожь от ненавистных эмоций, которые побуждали меня уйти далеко-далеко, туда, где можно было бы забыть трагедию, которую все это для меня означало. Я ускорил шаг и удалился… но вскоре меня ждал приятный сюрприз, несомненно, это был ответ на мольбу, обращенную к божественному Другу:

Рамиро де Гусман и Роберто де Каналехас были там, ожидая меня!

— Слава Богу! — воскликнул я с вздохом глубокой благодарности…

И с доверием я последовал за столь ценной компанией, которая милосердно привела меня в скромное земное жилище, после чего удалилась.

Повинуясь импульсам долгих размышлений, исходящих из древних советов, предостережений и примеров наших наставников и инструкторов, мы организовали "ассоциацию по изучению", если можно так выразиться, с целью изучения и осуществления действий, противодействующих идеям самоубийства и болезненным наклонностям, которые поддерживали адскую предрасположенность, заражавшую различные социальные классы, к которым мы теперь могли вернуться как невидимые сущности. Предприятие казалось нам совсем нелегким… И если бы не эффективная помощь светлого содействия, которое нас вдохновляло, мы, конечно, не достигли бы никаких удовлетворительных результатов.

Сначала мы хотели стать видимыми и понятными для людей, чтобы они поверили нашим концепциям через искренние и подробные свидетельства, которые мы им давали о реальности мира, в котором мы жили, либо доказывая нашу идентичность, либо через различные другие особенности, доступные нам. Мы хотели иметь дружеские и серьезные отношения с ними, интересные и просветляющие беседы, постоянный обмен новостями, которые мы считали крайне полезными для всего человеческого рода, поскольку они предостерегали об неизвестной опасности, которую самоубийство представляло для земного общества.

Однако редкими были те, кто соглашался принять нашу искренность, и почти все они были за пределами Португалии. Обычно случалось так, что после больших усилий и утомлений для создания желанного момента, после многих дней изнурительных опытов с медиумами, которых мы с тревогой находили то тут, то там, а иногда потому, что наше слово из Потустороннего мира представлялось несколько искаженным от обычного стиля, не учитывая усилия преодолеть трудности, представляемые не только сенситивами, но и требовательной и безжалостной свитой, которая обычно их окружает, они отказывались верить нам и отвергали нас, критикуя насмешками и оскорбительными шутками, недостойными образованных сердец, прогоняя нас как бродяг и нежелательных существ из Астрала, называя нас мистификаторами и злоумышленниками.

Да, мы пытались описать удивительные перипетии, встреченные на пути самоубийства, или жизнь в Потустороннем мире, во всей ее суровости, считая долгом солидарности помочь неосторожным осознать, но они отвлекали внимание от достойного и серьезного духовного плана, позволяя себе спрашивать нас о поверхностных вещах, которые интересовали только их самих, и о которых мы совершенно не знали, унижая нас идеей просить помощи у наших благородных наставников, чтобы быть приятными. Они предпочитали говорить о легкомысленностях и посредственных вопросах, с малым критерием, что разочаровывало и огорчало нас, часто вызывая наши слезы, поскольку время проходило, и мы не получали ничего, что имело бы что-то хорошее и заслуживающее в строгой книге нашей совести…

Так мы находились в борьбе за достижение этой цели, когда нас охватило горячее желание отправиться в Бразилию. Мы знали, что это братская страна, широкое и легкое поле для упражнений, которые мы имели в виду, с гораздо меньшими предрассудками, чем те, что встречались в нашей родине. Мы все еще помнили прекрасное собрание, на котором присутствовали однажды ночью во внутренней части Минас-Жерайс, куда нас привели группой наши наставники из Института, и теперь мы хотели попытаться поговорить с бразильцами, чтобы посмотреть, сможем ли мы достичь чего-то более позитивного. Но как добраться туда?…

Именно неутомимые легионеры откликнулись на страстные крики о помощи, направленные нашими тревожными умами, объединенными в молитвах, к высшему милосердию, достойными представителями которого они являлись. Они привели нас в желаемое место, легко перенеся под своей защитой, и разместили с новыми инструкциями в надежном убежище, под охраной которого мы были бы защищены от неприятных сюрпризов. Это было заслуженное учреждение, зарегистрированное в Духовном Мире как хранилище высших вдохновений, служащее образцом для других, желающих распространиться на бразильских землях, посвящая себя изучению и практике тайных учений и деяниям истинных христианских посвященных.

Тогда мы начали трудную и изнурительную борьбу. Используя все доступные нам ресурсы, мы попытались найти бразильских медиумов для святого проекта, который мы имели в виду. Смиренных, послушных, приветливых, любящих, искренних в желании служить — мы нашли нескольких из них, которых могли бы назвать киренеянами наших страданий, облегчающими нашу голгофу искупления и испытаний. Мы сделали все возможное, чтобы использовать их способности для литературных работ, которыми хотели засвидетельствовать Богу наше раскаяние в нарушении Его Законов.

Но… о! Мучение языка!

Почему бразильцы, Боже Небесный, наши потомки, нашей расы, нашей же крови, так отклонились от любви к родному языку?… Почему люди не пытаются общаться на универсальном языке, который как нам, Духам, так и им дал бы возможность блестяще выражаться и позволил бы нам использовать превосходных медиумов, каких можно найти на землях Бразилии?

Я вспомнил предупреждения Роберто о трудностях, с которыми столкнусь при общении с людьми, и понял, что они были справедливы и истинны. Меня охватило уныние! Глубокая печаль грозила возобновить угнетающие горести, унижая мою душу, когда однажды ночью, когда мы собрались, печально обсуждая то, что нас так беспокоило в нашем убежище в великом бразильском учреждении, нас удивил визит Фернандо, чье физическое тело глубоко спало в своем доме в старой и любимой Португалии, поскольку там была глубокая ночь. Он молился о нашем благополучии перед сном, впечатленный нашими частыми появлениями и движимый милосердными вдохновениями из эфирного плана, он быстро нашел нас, чтобы снова благочестиво послужить нам, услужливый как всегда.

Тогда в благоприятной тишине того дома завязалась дружеская и полезная беседа. Он пригласил нас чаще практиковать святой долг молитвы, чтобы через нее установить более прямые средства общения с нашими наставниками и получить от них допустимое в данном случае вдохновение, поскольку мы были как ученики, проверяющие уже полученные учения, чтобы получить новые возможности в будущем.

Он повторил свое предложение помощи в наших намерениях, видя нашу тревогу перед возникающими препятствиями. Он побуждал нас продолжать говорить что-то миру, служа сам проводником, и не сдаваться перед нападками противников, привыкших к неразумной критике, оставляя в нашем распоряжении, как всегда, свои прозрачные психические способности, в которых мы могли отражаться как в зеркале. Он извлек советы и предупреждения из своего щедрого сердца, смягчая тревогу, которая угнетала нас перед мыслью о неудаче в тяжелых испытаниях, которым мы подвергались. И добавил, тронутый и искренний, желая направить нас на правильный путь:

— Если бы вместо того, что вы пытаетесь делать безуспешно, вы искали способы стать проводниками истинного братства, которое так эффективно осуществлял Божественный образец любви, вы достигли бы победы и были бы радостны вместо того, чтобы показывать свою печальную и взволнованную душу. Милосердие, друзья мои — позвольте мне напомнить вам — это щедрая искупительница тех, кто сбился с пути, начертанного провидением. Именно поэтому мудрый Равви из Галилеи предложил его как высшее учение человечеству, которое, как Он знал, было отделено от Света, поскольку это самый легкий и быстрый путь к возрождению. Вы должны уже думать с отрешенностью о божественном послании, принесенном Иисусом, и насытить глубины вашего существа несколькими каплями его бессмертных и несравненных сущностей. Исправляя быстрый жест, который толкнул вас в бездну, вы можете практиковать его, служа одновременно вашему делу и чужому.

День за днем растут в земных обществах, как и в невидимых, болезненные проблемы, требующие решения, заблуждения, которые нужно умерить, бесконечные формы несчастий, ужасные беды, которые поражают человечество, требуя братской помощи от каждого щедрого сердца, чтобы быть возмещенными и утешенными.

В больницах, тюрьмах, скромных жилищах, как и в роскоши дворцов, повсюду находятся умы, омраченные непониманием и отчаянием, сердца, неосторожные из-за жестокого ритма испытаний и неразрешимых проблем в этом веке. В любом уголке, где скрылось неверие, где поселилась страсть и где несчастье и неудача смешиваются с мятежом или унынием; где честь и мораль, уважение к себе и другим не учитываются в поведении, и где, наконец, жизнь превратилась в источник животности и эгоизма, сеется возможность падения в бездны тьмы, где вы метались в яростных конвульсиях…

Постарайтесь найти эти уголки: они повсюду, на каждом шагу!.. Призывайте грешника остановиться, опираясь на ваш опыт!.. И укажите ему как бальзам для его проблем на Того, кем вы пренебрегали, будучи людьми, а сегодня признаете как единственное утешение, единственную силу, способную поднять создание из несчастья и облагородить его светом смирения в борьбе, из которой оно выйдет победителем, какими бы ни были разочарования, которые его терзают: любовь к Богу! Покорность неизбежному!

Станьте утешителями, проявляя доброту, посылая ободряющие послания в сердца скорбящих матерей, отчаявшихся юношей, разочарованных преждевременно, несчастных женщин, брошенных в грязь, чьи несчастья редко находят сочувствие других, тех, кто страдает в одиночестве среди шипов собственной непоследовательности, не имея смелости потребовать для себя отеческой нежности Бога, на которую они, как и все создания, имеют свое священное право.

Все эти существа ищут защитного дыхания чутких, благонамеренных сердец, пусть даже только через светлый дар молитвы. Так дайте же его, ведь вы тоже получили его от услужливых и нежных душ, когда барахтались среди рева боли во тьме, настигшей вас после трагедии, в которую вы погрузились.

Расскажите им о том, что с вами случилось, побудите их терпеливо и мужественно переносить все удручающие ситуации, которых вам не хватало, чтобы они не прошли через драматические моменты, которые свели вас с ума в Потустороннем мире…

И когда вы найдете медиумов, чьи вибрации совпадают с вашими, не беспокойтесь о ваших прошлых лаврах, о вашем имени среди людей. Эта слава осталась с вами в прошлом, поскольку вы не сумели должным образом ее почтить. Избегайте тщеславного удовольствия идентифицировать себя при составлении своих речей или психографических посланий через медиумов. Даже если вы говорите великие истины, вы не сможете быть такими, какими были, как это случалось до сих пор. Ваше имя было настолько популярно на Земле, что теперь люди не смирятся с тем, что видят его filtered через скромный разум простых медиумов…

Вы должны предпочесть скромную и незаметную благотворительность… И тогда вы почувствуете на этих путях облегчение и свет великой радости…

Мы слушали его с большим удовольствием и интересом. Фернандо, говоря в астральном теле, пока его физическое тело спало там, в Португалии, казался вдохновленным кем-то из нашей любимой Колонии, заинтересованным в наших успехах. Мы неоднократно узнавали в его сильной и одновременно нежной речи сладкие выражения Теокрита, отеческий, простой, любящий акцент далекого друга, который не забывал нас… и слезы катились по нашим щекам, пока глубокая тоска охватывала наше сердце…

На следующий день мы решили посетить больницы и больных в целом, оставив на потом другие виды помощи ближнему. Всего нас было тридцать сущностей, и мы договорились разделиться на три разные группы, подражая методам нашего убежища в астральном мире.

К нашему удивлению, мы заметили, что не только больные замечали нас на своих болезненных ложах, но и слышали нас благодаря оцепенению, в котором их держала лихорадка и истощение флюидов, привязывающих их к физическому телу. Мы, насколько возможно, несли этим измученным душам, заключенным в плоть, нашу солидарность, внушая им смирение с настоящим и надежду на будущее, стараясь всеми доступными нам средствами смягчить моральные причины многих огорчений, которые, как мы видели, усугубляли их недуги.

Беларминьо, которого туберкулез подтолкнул к самоубийству, предпочел обратиться к больным этого типа, чтобы шептать внушения терпения, надежды и бодрости тем, кто таким образом искупал тяжелые долги прошлых существований или катастрофические последствия действий настоящего.

Я, который был настолько беден, что предпочел бежать от обязанности прожить свою жизнь до конца путями слепоты, отдавшись дьявольской авантюре самоубийства, был движим раскаянием искать не только в больницах тех, кто терял зрение вопреки всем средствам, но и на улицах и дорогах бедных слепых и несчастных, чтобы служить им советником, нашептывая их мыслям, как мог, великое утешение сияющей морали, которую я увидел в общении с выдающимися друзьями, которые помогали и поддерживали меня во время пребывания в больнице, куда меня привела милость Верховного Господа.

Часто я видел, что достигал успеха, что сердца, отмеченные унынием и опустошением, оживали перед моими искренними и горячими телепатическими увещеваниями. Жуан де Асеведо, несчастный, который обесчестил себя во тьме ужасных духовных последствий, поработив себя пороку азартных игр, пожертвовав всем ради отвратительного господства карт и рулетки: состоянием, здоровьем, достоинством, честью и даже собственной жизнью и духовным покоем, вернулся, измученный и подавленный, в столь известные ему при жизни притоны, чтобы внушать предостережения и разумные советы бедным, одержимым пороком, с намерением спасти от пропасти хотя бы одного из тех несчастных, моля о силах свыше и помощи наставников, посвятивших себя делу отвращения от самоубийства неосторожных, позволяющих себе оказаться окруженными тысячью гибельных случаев.

Еще более суровыми были испытания несчастного Марио Собрала. Закрепленный в привычках прошлого, его менталитет тянул его в притоны, вопреки воле искреннего раскаяния, которое он испытывал. Это требовало от духа трудных исправлений, действий, которые часто приводили его к невыразимым страданиям, вызывая слезы боли.

Мы видели, как он отчаянно пытался вытащить неосознанную молодежь, порабощенную дурными принципами, рассказывая всем через речи в неподходящих местах о своих собственных несчастьях, но где его идеи не принимались, потому что в притонах, где извращение удерживает свою власть, интуиции потустороннего мира не ощущаются, так как возбуждение животных чувств, отравленных как материальными, так и психическими токсинами отталкивающей низости, становится барьером, который никакая сущность в его положении не могла бы преодолеть, чтобы быть понятой.

Позже мы распространили такие опыты на тюрьмы, добиваясь успеха в мрачной тишине камер, где формировались угрызения совести в работе размышления…

И наконец, мы проникали в частные дома в поисках страдальцев, склонных к возможности самоубийства, которые могли бы принять наши предостерегающие советы через доброжелательные внушения. Были случаи, когда единственным доступным нам ресурсом было внушение идеи молитвы и веры в высшие силы, побуждая тех, к кому мы обращались, обычно женщин, к более широкой преданности той вере, которой они обладали. Но мы страдали, потому что работа была слишком тяжелой, чрезмерно большой для нашей слабости кающихся, чья единственная заслуга заключалась в искренности, с которой мы действовали, и в доброй воле к исправительной работе.

Мы путешествовали по внутренним районам Бразилии, стараясь по возможности предостеречь против дурной тенденции, печально наблюдаемой нашими проводниками в импульсивном характере бразильцев, тенденции, которая создавала тревожную статистику случаев самоубийств…

Так мы познакомились с пустынными просторами сурового Северо-востока, отдавая дань уважения героическому крестьянину, который в тяжелой и непрерывной борьбе с лишениями вечной засухи никогда не отрекается ни от своего Бога, ни от будущего, всегда надеясь на приход лучших дней, на справедливую родину, которую он поистине обретет лишь в лоне бессмертия.

В этих весьма поучительных путешествиях, в которые нас отправляли, мы получили великие уроки, глубоко проникшие в наши сердца, озарив наши умы новыми и плодотворными философскими размышлениями.

Достойные представители духовного руководства земель Бразилии, такие как великий и добрейший Безерра де Менезес и нежный поэт Господа — Биттенкурт Сампайо — вместе с нашими наставниками учили нас на плодотворных примерах, взятых из повседневной жизни многих бразильцев, над которыми мы плакали от горя и раскаяния. Ведь нам довелось изучить с ними такие формы несчастий и страданий, по сравнению с которыми те, что привели нас к отчаянию, были лишь мелочами, свойственными сентиментальным богемцам…

Между тем амазонские судьбы и даже судьбы жителей неисследованного центра страны превосходили всё, даже равнодушие их более счастливых соотечественников, благодаря сильной мысли того, кто умеет верить и ждать…

Мы с печалью наблюдали, как Марио Собрал постепенно отдалялся от возможностей иного ближайшего будущего, отличного от выбранного им самим — единственного, к которому он чувствовал себя влекомым: немедленное возвращение к воплощению для тяжелого искупления в семейной среде, соответствующей его ментальному состоянию. Он редко посещал разъяснительные собрания и путешествия, проводимые помощниками, пропускал благотворительные экспедиции по посещению страждущих, забывая священные обязанности, которые ему следовало исполнять для собственной реабилитации.

Казалось, что при контакте с земным обществом он поддавался прежним мирским влечениям, забывая о пылких обещаниях послушания, данных в Госпитальном Отделении. Его тянуло к низменным местам, которые когда-то были его излюбленными; и под предлогом попыток обратить заблудших и несознательных к умеренности в привычках, он сильно компрометировал себя перед наблюдающими Проводниками, настолько сближаясь с прошлым, что мы предчувствовали возможность его перерождения в низших сферах порока. Алсест и Ромеу неоднократно благочестиво предупреждали его, пытаясь убедить в опасности такого предпочтения для исправительной деятельности.

К сожалению, страсть к Эулине, сделавшая его несчастным на Земле и потом так сильно смутившая его в невидимом мире, подталкивала его к претенциозному желанию в её память пытаться преждевременно вытащить из грязи пороков других падших созданий, отступивших от пьедестала долга.

Наше пребывание на Земле было как экзамен для перехода на новые курсы. У нас была свобода действий, хотя мы не были беспризорны, и свобода, которой мы располагали, была весьма относительной. До сих пор мы сдавали экзамены успешно. Марио, однако, был кандидатом на провал.

ГЛАВА VIII НОВЫЕ ПУТИ

Прошло около двух месяцев после нашего пребывания на Земле. Мы вернулись в Институт Марии Назаретской и снова поселились в павильоне при Больнице, где жили с момента нашего поступления. Мы всё ещё не смогли увидеться с братом Теокрито, чтобы узнать его мнение о нашем поведении на свободе. Больше всего нас беспокоило его мнение и решения Генеральной Дирекции о нашем будущем.

Куда мы пойдём?… Что станет с нами после разлуки с Теокрито, Роберто, Карлосом, Джоэлем и всей той радушной элитой Больничных Отделений?… Придётся ли нам немедленно перевоплотиться, если мы не заслужили права на дальнейшее духовное обучение?…

В один из тех дней тревожного ожидания нас удивил визит старого друга Жеронимо де Араужо Сильвейры.

Он прибыл в Индийский Павильон утром в сопровождении ассистента Амброзио, чьей доброте он был так обязан. Он уже побывал в Больнице, чтобы попрощаться с Теокрито и его помощниками, в чьих сердцах он всегда находил искреннюю привязанность. Теперь он искал нас, чтобы ответить на наши визиты и тоже попрощаться, так как на той же неделе он должен был отправиться в Приют для подготовки к предстоящей реинкарнации. На его лице была заметна горечь и крайняя подавленность. Он никогда не мог смириться, и со времён Зловещей Долины мы знали его как одного из самых неуравновешенных членов нашей группы.

Я предложил ему с сочувствием, тщательно подбирая слова, чтобы не задеть его:

— Почему бы тебе не отложить немного возвращение на сцену несчастий, которые причинили тебе столько вреда, друг Сильвейра?… Насколько я знаю, в определённых случаях возвращение не является обязательным… Что касается меня, я постараюсь максимально продлить своё пребывание здесь… если ничто не помешает…

Однако решения, принятые после нашего последнего визита в Изолятор, были очень серьёзными и важными, потому что он ответил с жаром и горячностью:

— Совершенно не в моих интересах откладывать дальше исполнение долга… что я говорю?… приговора, который я сам себе вынес в тот день, когда начал отклоняться от Высшего Закона, управляющего вселенной. Братья Сантарем и Амброзио, мои достойные наставники, хорошо подготовили меня к этому служению, которое необходимо для моих критических потребностей в настоящий момент. После долгих размышлений я пришёл к выводу, что действительно должен как можно скорее обновить человеческое существование, поскольку мои ошибки были тяжкими, а ответственность велика, с её обильным грузом долгов. Теперь моя беспокойная совесть заставляет меня очистить её от постыдных отражений, которые её омрачают, и это возможно только если вернуться на сцену моих нарушений, чтобы заново и достойно совершить то, что я в недостойном прошлом разрушил, включая собственную материальную организацию.

— Ты хочешь сказать, что возродишься в Опорто?… — спросили мы хором.

— Да, друзья! Хвала Господу!.. Я действительно возрожусь в Опорто, как и в прошлый раз… Буду жить на ферме… Снова стану богатым человеком, буду управлять экономическими ресурсами как своими, так и чужими, и снова встречусь с суровыми искушениями, вдохновлёнными гордостью, тщеславием и эгоизмом… Поднимусь в глазах своих ближних, меня будут считать честным и приятным человеком… Я буду тем же, каким был вчера… Но меня больше не будут знать под опозоренным именем Жеронимо де Араужо Сильвейра, потому что при рождении я получу другое имя, чтобы укрыться от позора, который следует за мной… Всё это я совершу как искупление, страшное искупление обладания богатством, более рискованное и страшное, чем нищета, более трудное в принесении заслуг своему несчастному обладателю…

Близость нового рождения, чтобы снова стать человеком и искупить прежние проступки, трогает меня до слёз, когда я вижу отеческую доброту Всемогущего, дарующего мне милость возвращения под защитой забвения, под маской нового тела и нового имени, чтобы мой прежний позор не был узнан и отвергнут всем обществом, в котором я жил; и я, укреплённый и ободрённый таким образом, мог бы попытаться реабилитироваться перед Вселенским Законом, который я нарушил всеми возможными способами, даже перед самим собой… Ибо вы должны знать, друзья мои, что стыд позора всё ещё заставляет краснеть моё духовное лицо, как в тот роковой день, когда я покончил с собой, пытаясь от него избавиться…

— Твои аргументы впечатляют меня, Иероним! С удовлетворением убеждаюсь, что усилия братьев Сантарема и Амброзио в твоём случае не были напрасны… — вмешался Хуан де Асеведо.

— Да, — вмешался я, взволнованный и озабоченный тем, чтобы разобрать новости для заметок в моих планируемых мемуарах. — Я замечаю, что серьёзные изменения произвели чудесный эффект в твоём образе мышления… Но в какой семье ты возродишься, Сильвейра?… Мы всё ещё помним несколько богатых семей оттуда…

— Даже если бы я знал, я не мог бы тебе это раскрыть, дорогой Ботельо. Мои наставники сообщили мне, что этот факт строго конфиденциален, поскольку Великодушный Закон не допускает никакой нескромности, которая могла бы помешать правильному ходу подтверждаемой эволюции… Согласно объяснениям брата Амброзио, мы узнаем максимум место, куда направимся…, пока не поступим в Приют, где нам сообщат все подробности…

— Однако я присутствовал при встрече двух реинкарнантов из Психиатрического отделения с их будущими родителями… и я слышал от некоторых наших надзирателей, что можно раскрыть много подробностей по этому вопросу, даже людям… — сказал я, вспоминая посещение Пункта неотложной помощи Колонии с экспедицией Отдела Реинкарнации.

Брат Амброзио вмешался, авторитетно подтверждая слова будущего капиталиста из Порту:

— Да! Для коллективного изучения или личных разъяснений, которые производят благотворное действие, а также в качестве награды за искренность намерений и преданность работе, допускаются определённые откровения о деликатном событии, даже мирянам. Людям, в частности, было дано много указаний на этот счёт, чтобы они служили стимулом к прогрессу и даже облегчением во время исправлений. Однако для удовлетворения простого любопытства, будь то среди нас или среди людей, никогда ничего не будет раскрыто. Реинкарнанту при поступлении в Приют объяснят то, что касается его, что полезно и необходимо. Ты имеешь в виду событие в Пункте неотложной помощи?… Но кто те персонажи?… Их имена?… Их местожительства?… Некий остров под португальским флагом… Определённая местность огромного бразильского северо-востока… Согласись, друг мой, что священная тайна не была раскрыта, не так ли?…

Я опустил голову, в то время как Белармино с интересом повернулся к Иерониму:

— И ты уверен в победе реабилитации?…

— Искренне говоря, да! Даже когда я чувствую боль при мысли о том, что придётся повторить, действие за действием, с отягчающими обстоятельствами, жизнь, в которой я потерпел неудачу. Я верю, что готов, потому что, если бы не был готов, я бы не получил одобрение моих старших наставников для продолжения единственной попытки реабилитации, которую я должен осуществить. Кроме того, я не смогу достичь ничего более в невидимом плане, не ответив должным образом за мои огромные долги.

Нужно понимать, что я сделал несчастной свою собственную семью и обрёк на нищету другие семьи, которые помогали мне своим имуществом и трудом, которые были опорочены мной из-за моего безумия игрока и распутника. Я должен помнить, что я обманул свою родину, преступление, которое отвращает любого честного человека, подведя даже чиновников, которые, по доброте, пытаясь помочь мне, давая мне срок для реабилитации, не конфисковали моё имущество, как должны были, не донесли на меня в правосудие и не объявили о моём банкротстве, и т. д. Всё это тяжким грузом лежит на весах пробуждённой раскаянием совести, Белармино, поскольку я сделал это под влиянием моих распутных привычек, безответственности и нелюбви к добру. Я так запутался в трагедии самоубийства, что теперь чувствую себя настолько прикованным к прошлому, что для того, чтобы что-то сделать в духовных планах, я должен вернуться на сцену моих ошибок, чтобы исправить их, достойно переделывая то, что я безрассудно сделал.

Иероним продолжал, не прерываемый нами, в то время как печаль омрачала наши сердца:

— Мои дети больше не будут рядом со мной! Перестав заботиться о своей семье до конца, отказавшись на полпути от почетной задачи главы семьи, данной небесами с целью возвысить мои заслуги, я оказался в несчастном положении, лишившись возможности в следующей жизни создать дом и снова стать отцом.

Однако, чтобы искупить свое отношение к Зульмире и моим детям, я пообещал Марии, благословенной матери моего Искупителя, чья материнская забота реабилитировала Маргариту и Альбино, приложить все усилия, когда буду на Земле, чтобы помогать осиротевшим детям, создавать любым способом приюты для детей и стать отцом для бедняжек, как если бы они были моими собственными детьми. Это будет моим идеалом в искупительном существовании, к которому я скоро вернусь…

— Дай Бог, чтобы ты построил эти приюты для беспомощных детей до того, как тебя настигнет экономическое разорение, друг Иероним! — прервал я его, удивленный силой его утверждений.

— Дай Бог, друг мой!.. потому что до или после разорения, которое ждет меня в земном искуплении, я должен защитить многих сирот: плачущие образы моих детей, брошенных в беспомощность и несчастье из-за моей преждевременной смерти, неизгладимо запечатлены в моем сознании, ожидая от меня должного искупления, какой бы ценой это ни было!..

Снова вмешался брат Амброзио, осторожно поясняя:

— Да, дай Бог, чтобы на пике экономических возможностей или на их закате ваши мысли и воля не отклонились от пути реабилитации, по которому вы решили идти. Сейчас наш кающийся воодушевлен самыми лучшими намерениями. Но победа в том, к чему он стремится, будет зависеть от его силы воли и постоянства в добрых намерениях, которые он питает. Обычно дух, однажды воплотившись, позволяет обмануть себя ложными привлекательностями окружающей среды, в которой оказывается, забывая о принятых в духовности обязательствах чести, поэтому очень важно для человека, который их забывает, чтобы они были выполнены в соответствии с их значимостью… Но если твердая воля к победе движет им неустанно, преодолевая влияние эгоистичного мира, то несомненно установится гармоничная телепатическая связь с его невидимыми наставниками, которые постараются воодушевить его через здравые и осторожные вдохновения, помогая ему согласно закону солидарности, установленному с целью объединить всю вселенную в братстве…

— Предположим, что Иероним пренебрежет обещаниями, данными при перевоплощении… Что тогда произойдет?… — спросил я с присущим мне пессимизмом.

— Его совесть всегда будет неспокойна, и позже, вернувшись в духовный мир, он устыдится нарушения своего слова, понимая, кроме того, необходимость исполнить его в новой жизни… Однако мы надеемся, что в данном случае этого не произойдет. У Иеронима есть главный фактор для выполнения обещанного: добрая воля и нежность к покинутому брату…

Внезапно, среди быстро наступившей тишины, Белармино, чьи тонкие чувства читатель уже имел возможность оценить, поднял заинтересованный взгляд на будущего капиталиста из Порту и ласково спросил:

— Какие новости ты можешь нам рассказать о твоей Маргарите?… Она уехала в Бразилию?… А Альбино?… он все еще в тюрьме?… Его величество действительно заинтересовался им?…

— Ах, да!.. — сказал неутешный отец-самоубийца, словно в струнах его сердца зазвучали пронзительные аккорды. — Я собирался рассказать вам хорошие новости… Я больше не мог навещать их, как вы знаете, поскольку мое моральное состояние не позволяло этого, способное на многие неосторожности… Но я хорошо осведомлен, что Маргарита, приехав в Бразилию, вышла замуж за соотечественника, честного и порядочного человека, который дал ей искреннюю любовь и почтенное имя. Хвала Господу! Как хорошо моей душе сообщать вам эту новость!.. Что касается Альбино, он скромный торговец в Лоренсу-Маркеш и регулярно переписывается со своим другом Фернандо, который честно советовал ему и приложил все возможные усилия, чтобы обеспечить ему честный образ жизни, обучая его, кроме того, науке Духов, которой он является верным последователем. Он тоже женился, чуть больше года назад, на красивой афро-португальской девушке… теперь он отец двух прекрасных новорожденных близняшек…

— Ты смог их увидеть, хоть и не навещал их, Херонимо?… — спросил я, разделяя тоску, которая сквозила в его словах.

— Да, друг Ботельо! Я вижу их через приборы брата Сантарема, и это словно я вижу их совсем близко и разговариваю с ними, ведь мне это позволено… Что касается Зульмиры, несчастной соучастницы моих безрассудств, она заканчивает свою несчастную жизнь под опекой наших двух старших дочерей, которые не отказались — слава Богу — помочь ей, когда она обратилась к ним. Она пыталась помешать отъезду Маргариты в Бразилию, но безуспешно. Бедная Зульмира! Я так любил ее, Боже мой! Я был виновен в ее падении. Я также должен ей возмещение, которое позже компенсирую с божьей помощью…

Два дня спустя Роберто де Каналехас снова навестил нас с приглашением от брата Теокрито на торжественное собрание в штаб-квартире Госпитального Отделения вечером. Речь шла, как говорил молодой Каналехас, о церемонии прощания, во время которой нас освободят от опеки Отделения и признают готовыми отправиться другими путями в поисках искупления для служения прогрессу.

Из районов, прилегающих к больнице, должны были прибыть бывшие подопечные, что глубоко интересовало всех. Как можно понять, движение было интенсивным в тот вечер, когда все подразделения большого Отделения направляли контингенты Духов, считавшихся готовыми или нуждающимися в новых искупительных воплощениях из-за величайшего преступления, которое может совершить создание перед своим Создателем.

Войдя впервые в штаб-квартиру Отделения, где находился кабинет управления Теокрито, мы были поражены величественной внутренней структурой здания в традиционном классическом португальском стиле, отличающемся красотой и строгостью линий.

По прибытии нас проводили в просторный зал собраний, напоминавший Палату представителей, где трибуны для выступающих должны были быть заняты широкой публикой, то есть нами, подопечными, а нижний уровень был зарезервирован для Директоров, как в амфитеатре. Выделялась величественная сцена особой бледностью, освещенная так, словно свет шел снаружи, наполняя помещение бело-голубыми переливами.

Постепенно помещение заполнилось. Места, зарезервированные для секций, были строго разделены разграничительными линиями, превращая ярусы или трибуны в большие ложи, предназначенные для разных социальных классов. Однако здесь различие было не социальным, а моральным и вибрационным, что означало полную гармонию каждой группы, имеющей идентичную степень в шкале ответственности, заслуг и недостатков.

Тем временем, руководители различных подразделений большого Отделения находились рядом со своим директором, то есть с Теокрито, на почетной трибуне на уровне зала. В свою очередь, ассистенты и надзиратели сопровождали подопечных на трибунах, по-братски находясь среди них как скромные зрители.

Среди первых мы заметили присутствие Отца Ансельмо, наставника группы самоубийц-одержимых, заключенных в Башне; брата Мигеля де Сантарема, самоотверженного советника Изолятора; брата Хуана, почтенного старца, терпеливого и милосердного руководителя печальной группы Психиатрического отделения — все они окружали директора Отделения, ответственного также за Больницу Марии Назаретской, в то время как их ассистенты оставались с нами, за исключением Ромеу и Алсесте, которые, как посвященные, принадлежали к более высокому рангу в духовной иерархии, хотя и были ассистентами Теокрито.

Вдали, в серебристом свете, струившемся с величественного купола, мы могли различить некоторых старых товарищей, таких как Херонимо, задумчивый и с опущенной головой, Агенор Пеньялва, обращенный одержимый под опекой Отца Ансельмо и Оливье де Гузмана после тридцати восьми лет терпеливых усилий, чьи суровые, жесткие черты, казалось, выражали недоверие, тревожное и мрачное ожидание, а также какой-то неопределимый страх.

Среди величественной простоты развернулась торжественная церемония. Никакие особенности не поразили наше внимание, жаждущее болезненной сенсационности Земли. Дай Бог, чтобы однажды воплощенные люди, ответственные за серьезные проблемы, волнующие человечество, научились у Духов той простоте, которую мы тогда имели возможность оценить, когда они собираются на празднования или совещания. Однако это была торжественная сессия, на которой решались судьбы сотен созданий, которые должны были исправить свои ошибки, чтобы идти к Богу.

Теокрито встал, излучая со своего тонкого, почти прозрачного лица приветливую улыбку своим подопечным, словно приветствуя их по-братски, и после дружелюбного знака начал вдохновлять новое жизненное мужество в наши души и обновление для будущих битв:

— Приветствуем всех вас, дорогие братья во Христе! И во имя Его превосходного имени желаем вам славного обретения мира!

Голос выдающегося руководителя, или вибрации его великодушных мыслей в нашу пользу, которые мы воспринимали словно его живой голос, достигали нашего сознания мягко и легко, почти доверительно. Тем не менее, многочисленная аудитория отчетливо слышала его, не упуская ни единого слога. Испанцы потом утверждали, что оратор говорил в тот вечер на их родном языке, используя даже привычные выражения, знакомые им с детства, что очень их трогало и волновало. Мы же, португальцы, напротив, возражали им, поскольку слышали безупречный классический португальский язык Коимбры, в то время как присутствовавшие бразильцы настаивали, что слышали нежный и ласковый язык родных земель, с присущими ему акцентами и особенностями произношения…[18]

Искреннее очарование охватило всех присутствующих… Он, тем не менее, продолжил:

— Вы знаете, друзья мои, причину нашего сегодняшнего собрания. Здесь обсуждается ваше будущее и судьба, которая вас ожидает. Вам предстоит не только узнать программу действий, но и, главное, установить и утвердить её.

С того дня, как мы открыли двери этой Исправительной Колонии по высшему повелению, чтобы принять и разместить вас, вы жили между больницей и тюрьмой. Мы сделали это для вашего же блага, чтобы ваши несчастья не стали глубже, а ответственность за роковые заблуждения — тяжелее. Эти заблуждения неизбежно поглотили бы вас полностью на века тяжких прегрешений, если бы не милосердное вмешательство Непорочного Пастыря, который отправился искать вас, стремясь привести в свою паству.

Но сегодня я пришёл сообщить вам, что с этого момента те же ворота, что закрылись за вами, заключив вас под строгую защиту и надзор, теперь открываются, даруя вам свободу. Вы освобождаетесь от опеки Больничного Отделения, братья. Всё, что эта Колония должна была сделать, чтобы помочь вам в критической ситуации, в которой вы оказались, было выполнено. Отныне на вашем пути встают новые испытания. Новые обязанности и условия жизни требуют от вас активности и энергии, которые, мы искренне надеемся, вы проявите без уныния и вялости… ведь вы уже хорошо поняли, что никогда не умрёте. Вы никогда не сможете исчезнуть из самих себя, из творения, из вселенной.

И это происходит потому, что вы — создания, исходящие из вечного потока божественного разума. В вас пребывает вечная жизнь Того, кто даровал вам славу быть созданными по Его подобию, что означает, что вы будете как Он: вечными!

Поймите, что, обладая вечной жизнью, славная цель призывает вас в лоно вечной родины, где верховный Господь вселенной поддерживает интенсивность Своей славы!

Зачем же вам бороться против своего божественного происхождения? Почему создание умаляет себя в упорном неповиновении неизменным законам творения, если именно в их исполнении оно найдёт истинные причины чувствовать себя почтенным, а также счастье, к которому так стремится, радость, мир, бессмертную славу?… Ваше самоубийство, что оно вам дало?… Только показало степень вашего невежества и неполноценности, хотя вы полагали, что обладаете большими знаниями и наукой; только расширило ваши горести до непостижимых для вашего понимания масштабов, тогда как было бы намного легче, потому что это заслуженно, примириться с требованиями закона, допускающего ежедневные испытания как стимул духу для прогресса и развития возвышенных способностей, хранителем которых он является.

Пусть горький урок опыта послужит вам, друзья мои, и пусть слёзы, пролитые вашими душами, безутешными перед реальностью, которую вы созерцаете, навсегда останутся в глубине вашего сознания как спасительное предупреждение на грядущие дни, когда, возобновляя опыт, в котором вы потерпели неудачу, вы осуществите возвышенную попытку реабилитации…

Давая вам свободу, которую предоставляет закон, мы имеем в виду право самостоятельно и под вашу ответственность заниматься своими делами, руководя собственным разумом судьбами, которые вас ожидают.

Да! вы свободны выбирать то, что кажется вам лучшим. Здесь вы получили все виды разъяснений, которые позволят вам сделать правильный выбор:

Хотите ли вы немедленно вернуться на Землю, заняв новое тело, вы, чей разум, должным образом просвещённый, осознал настоятельную и необходимую потребность в терапии перевоплощения, единственной, которая приведёт вас к окончательному исцелению от комплексов, погрузивших вас в болото безысходной горечи?… У вас есть свобода сделать это, поскольку вы готовы к этому!

Предпочитаете остаться и сотрудничать с нами некоторое время, отложив неизбежное возвращение в земную сферу, учась служить в рядах нашего воинства или развивая способности любви в братском обучении катехизису одержимых групп, заражающих Землю и низший невидимый мир, или помогая в наших больницах и лазаретах, то есть в благотворительном служении милосердия и братского утешения, надзора и т. д.?… Вы можете выбирать!

Наше поле деятельности интенсивно и очень широко, и в рядах нашей группы всегда хорошо принимают добровольца, который, любя Господа и уважая Его Законы, желая работать и служить для прогресса, подчиняясь нашим принципам и руководству, если неопытен, хочет содействовать возвеличиванию добра и справедливости.

Посмотрите на Жоэла, которого вы так любите: он пришёл сюда в таком же положении, как вы. Любовь Иисуса превратила его в мирную овцу. И несмотря на то, что ему ещё предстоит много испытать на Земле как результат несчастного самоубийства, сколько благородных и достойных жестов он ежедневно распределяет среди тех, кто доверен его попечению в том, что касается любви, которую он умеет дарить своим страждущим братьям?…

Возможно, вы хотите остаться здесь, не предпринимая ничего для собственного блага, блуждая из Департамента в Департамент, наблюдая, оставаясь в порочном круге непродуктивного созерцания, или между низшим невидимым миром и Землей, подвергая себя опасным искушениям, бездействуя, предаваясь праздности, прося милостыню в астральном мире, не совершая ничего достойного, хотя и неспособные творить зло, поскольку вы не злые?…

Мы не будем противиться и этому, хотя всеми силами нашей души и искренним стремлением наших сердец советуем вам не поступать так, поскольку это приведет к тяжелейшим последствиям для вашего положения, к предотвратимым страданиям, затянувшимся в невыносимые состояния, которые заставят вас накопить горькие неудачи и ответственность, которых лучше было бы избежать!..

Или же, если вы желаете продлить пребывание рядом с нами, чтобы приобщиться к высшим знаниям жизни, посвятив себя подготовительным курсам для истинного посвящения, возможного только после искупления, которое вы обязались совершить перед собственной совестью?

Добро пожаловать, друзья мои! Учитесь у Учителя учителей принципам, которых вам не хватало. И примите от Его имени элементы, которыми вы укрепитесь для достижения идеалов любви, справедливости и истины…

Многие из вас, присутствующие на этом собрании, уже способны пройти этот подготовительный курс. Для других, однако, время еще не пришло. Их совесть подсказывает им путь, по которому следовать, без необходимости нашего указания. Даже для тех, кто уже способен, ничто не обязывает их принять наше приглашение. Примите его, если хотите, по свободной и спонтанной воле…

Тихий шепот пронесся среди присутствующих, восхищаясь милосердной тонкостью применяемого метода, который не позволял никому из нашей группы считать себя удостоенным какого-либо превосходства, поскольку мы не могли оценить веления нашей совести, а также исключал любое предпочтение со стороны наставников. После паузы Теокрит продолжил:

— Вам будет предоставлен тридцатидневный срок для тщательного размышления над тем, что вы только что услышали; ибо, хотя вы уже достаточно давно получаете наставления и просвещение, чтобы самостоятельно принять решение, которое вам подходит, терпимость требует, чтобы у вас было время для размышления о ваших будущих попытках.

В течение этого срока вас будут ежедневно принимать в штаб-квартире Департамента, если вы желаете получить информацию или дополнительные разъяснения по интересующим вас вопросам… и вы можете, без какого-либо принуждения, свободно общаться с тем, кто примет вас здесь, потому что он будет говорить от имени божественного Пастыря, и потому что он знает вас во всех особенностях и тонкостях, читая в ваших душах как в открытой книге. Также вы приглашены на собрания, которые будут проводиться в этом же месте специально для вас, где мы будем обсуждать всё, что может в целом просветить, научить и воодушевить вас на будущее, к которому вас подтолкнут ваши склонности. По истечении предоставленного срока вы сообщите руководству Учреждения, к которому вы прикреплены, о принятых решениях, и оно тогда, под нашим руководством, направит вас к судьбе, которую вы добровольно выбрали.

За этими простыми и важными указаниями последовало первое изложение обязанностей, которые мы будем иметь как Духи раскаявшиеся и желающие реабилитации. Это была первая конференция из серии, на которую нас пригласили, и оратором был сам Теокрит. Он говорил по-отечески и советовал, без страстных ораторских экстазов, но позволяя проникнуть до глубины наших душ глубоким размышлениям о низменных особенностях каждого. Казалось, что, как законный знаток комплексов, сдерживающих наше существо, он стремился помочь нам распознать их, измерить, разобрать на части, чтобы воодушевить нас дать им бой.

Мы удалились в эту памятную ночь, утешенные и укрепленные чудесными надеждами… И мы возвращались туда еще много раз, чтобы услышать, как он высказывается о самых возвышенных концепциях, которые мы могли постичь о жизни, законах вселенной, моральном великолепии, проистекающем из исполнения долга, соблюдении справедливости, практике любви и братства, послушании разуму, как и морали, и всем остальным принципам добра.

По истечении срока, установленного внутренними правилами, в Больничном Отделении и Башне началось большое движение. Группы подопечных пересекали заснеженные аллеи парков, направляясь в штаб-квартиру Отделения в сопровождении своих наставников, чтобы сообщить высшему руководству благородной группы об окончательных решениях, принятых после серьезных размышлений и анализа собственного положения, при поддержке преданных советников и воспитателей, а также под руководством самого Теокрита, как мы видели.

Агенор Пеньялва и другие заключенные Башни, самоубийцы-одержимые, посеявшие беспорядок, слезы и бесчисленные несчастья в прошлом, как в качестве воплощенных людей, так и позже, будучи низшими Духами, Жеронимо де Арауджо Сильвейра, Марио Собрал и другие предпочли немедленную реинкарнацию из-за дискомфорта от угрызений совести и мучительных воспоминаний о прошлом, которые преследовали их разум, делая невозможными любые другие попытки. Они срочно нуждались в искуплении, чтобы получить передышку во временном забвении планетарного обновления, чтобы позже, более спокойно, заняться более значительными свершениями.

Другие решили остаться в службе Наблюдения, где могли бы научиться укреплять себя, поскольку, будучи все еще нерешительными, боялись контакта с плотью, не доверяя собственным слабостям. Они считали, что некоторое время работы с героическими караванами в службе помощи и поддержки как несчастным в Зловещей Долине, так и на Земле, занимаясь благотворительностью, лучше подготовит их, указав более широкие пути на дороге братства.

Беларминьо, Хуан де Асеведо и я, как и некоторые другие, хорошо с нами сочетавшиеся, все из Госпиталя Марии Назаретской, привлеченные великолепными учениями выдающегося директора Отделения, после многих тщательных исследований внутри себя, предстали перед ним, заявив, что если мы достойны продолжить подготовительные пути посвящения, несмотря на ошибки, отягощающие нашу совесть, мы предпочли бы это, поскольку нас привлекала перспектива получения знаний.

— Добро пожаловать, друзья! — был ответ. — Уже завтра вы сможете следовать своему новому предназначению… Зачем ждать дольше?… Однако вы больше не будете зависеть от меня… Моя миссия с вами завершена, и вы пойдете вперед под опекой новых наставников… Нас, однако, навсегда свяжет нежная привязанность, установившаяся между нашими Духами за время вашего пребывания здесь…

Убежденные, что на следующий день мы покинем Больничное Отделение, расставаясь с щедрыми друзьями, которые так утешали нас в несчастье, глубокая печаль омрачила наши сердца. Однако все мы знали, что пребывание в больнице временно и обычно коротко.

Мы попрощались, начав с самой больницы, которая была рядом. Джоэл обнял нас между улыбкой и минутной паузой в делах, которых было много в то утро, так как через несколько часов должна была прибыть новая группа осужденных из Долины, и сказал, еще раз подбодрив нас:

— Не думайте, что вы будете отделены от нас… Мы будем видеться много раз… Терпение, друзья мои, терпение…

Карлос и Роберто, как всегда, вызвались сопровождать нас в прощальных визитах. Мы снова увидели и обняли всех благородных наставников, друзей неустанной преданности, которым мы были обязаны знаниями, полученными за пределами нашего Отделения, которые распространились со временем, укрепившись в вечной привязанности.

Мы находились в Отделении Реинкарнации в сопровождении любезных сестер Розалии и Селестины в момент, когда принимали нескольких претендентов на поступление в Приют. Было больно видеть, как они размышляют над роковыми драмами, которые толкали их к искупительному будущему. Они казались осужденными, изгнанными из рая за несоответствие для дальнейшего пребывания там, печальный исход осужденных за тяжкие нарушения Законов Господа, полного доброты и милосердия.

Это была группа раскаявшихся, которые среди борьбы с непониманием земных испытаний собирались очистить свою запятнанную грехом совесть через крещение в искупительном огне страдания и таким образом вывести ее из бесчестия.

Они шли длинной шеренгой по двое, поднимаясь по лестнице штаб-квартиры Отделения и вскоре исчезая внутри… Пленники отвратительного прошлого, порабощенные своим темным разумом, неспособные из-за острых угрызений совести к каким-либо попыткам перед искупительной реинкарнацией, они шли с опущенными головами, грустные и боязливые, создавая впечатление, что подчиняются только потому, что не нашли другого средства восстановить духовную честь, внутреннее спокойствие, кроме этого провиденциального средства, указанного великодушным Законом: снова стать людьми. Они должны были обновиться в планетарной борьбе через реабилитирующие упражнения исполнения долга.

Леденящее чувство ужаса пронзило наши самые чувствительные фибры, когда мы встретили группу, которую вел брат Хуан, директор психиатрической лечебницы. Не способные рассуждать свободно, они шли к своему перевоплощению, движимые настоятельной потребностью в улучшении и прогрессе. Только немногие смягчающие обстоятельства, которые они могли принести с собой, а также очевидные недостатки и их жалкое вибрационное состояние определяли условия существования, которого они искали.

Брат Хуан, великодушный Теокрит, специалисты Департамента Перевоплощения, генеральная дирекция Колонии, её старшие хранители — все, вдохновлённые справедливостью и милосердием Высших Законов Всемогущего Творца, восполняли их неспособность здраво рассуждать и свободно выбирать своё будущее, устанавливая на совете то, что было для них наилучшим, и получая на это благословение Учителя-искупителя.

Мы не могли сдержать слёз, увидев Херонимо и Марио, наших бедных товарищей и единомышленников со времён мрачного отчаяния в Зловещей Долине. Первый, подавленный, склонил голову на грудь, как покорный осуждённый в решающий момент. Он не увидел нас, будучи поглощённым горестными волнами мыслей. Второй же, напротив, улыбающийся и отважный, с растрёпанными волосами, как в тот первый день, когда мы его увидели; с выпрямленной грудью, бросающей вызов будущим испытаниям, с живыми глазами, смотрящими вперёд, как мечтатель, предвидящий победу в трудно начатом предприятии среди жертв, требуемых разумом, и слёз, пролитых сердцем, объединённых искренним раскаянием

Увидев нас, он дружелюбно поприветствовал, словно прощаясь навсегда, в то время как ужасающее чувство сдавило наши души: несчастный махал нам руками, на которых не было кистей, в то время как они были пригвождены к его собственной шее, напоминая о насильственной смерти через удушение — той самой, которую он причинил несчастной Эулине.

"Он наверняка победит", — задумчиво предсказала сестра Селестина. "Его следующая земная жизнь будет тяжёлой голгофой, подходящей для отважных душ, которые раскаиваются. Он будет знать только слёзы от колыбели до могилы. Он будет влачить существование без надежды и компенсаций, искалеченный, больной, униженный, осмеянный, преданный собственной матерью, которая отвергнет его при рождении, поскольку он сможет получить тело только в порочной среде, где когда-то обитал…"

"Но так должно быть, чтобы он примирился с собственной совестью и обрёл гармонию с естественным прогрессом каждого создания в поиске Бога. Он понял это, поскольку сам написал приговор, который считал подходящим, и передал его брату Теокриту для направления в Генеральную Дирекцию и получения одобрения своего высшего хранителя, то есть Марии, правительницы Легиона, к которому мы принадлежим… Марио назначил себе тяжелейшее искупление, как многие и многие наши братья, существующие на земной коре, в строгом и решительном искуплении."

На закате следующего дня мы покинули Госпитальный Департамент…

За нами приехал небольшой экипаж, обычного для Колонии типа. Молча, взволнованные, мы сели и, воодушевлённые присутствием Ромеу и Алсесте, которые сопровождали нас к новому месту жительства, наблюдали, как, плавно скользя, меланхоличные снега таяли, пейзаж окрашивался прекрасными перламутровыми тонами, цветы появлялись в разноцветном празднике вдоль любовно ухоженной дороги, в то время как первые здания великолепного индуистского мегаполиса появлялись перед нашими удивлёнными глазами, которые думали, что видят сон.

Хвала Господу! Значит, это была правда, что мы продвинулись вперёд!