Воспоминания

Глава 4

4 Августа 2092 / Окинава — Загородный Дом ~ Гостиничная Вечеринка

Хотя мы приехали сюда отдыхать, связи общества и семьи не могут быть разорваны, к сожалению. Я едва стала ученицей средней школы, но это не значит, что нет людей, от чьих приглашений я не могу отказаться.

Лишь кровные родственники, которых не так много, как говориться, даже в самом темном облаке есть луч надежды... Но я не видела совершенно никаких намеков, что некоторые из них могут быть в том же месте и в то же время, что и я.

Приглашение послал Куроба Мицугу-сан — двоюродный брат Окаа-сама.

Стрелка часов указывала на 6 вечера. Уже почти время, что я должна покинуть загородный дом.

Я сидела перед зеркалом с расчёской в руке.

— Ха... — не задумываясь, я позволила себе вздохнуть. В зеркале я была с явно подавленным видом.

Мне не стает не по себе на вечеринках. Просто именно сегодня я прилетела из Токио в Окинаву. Я хотела не торопиться хотя бы в этот вечер.

— Миюки-сан, ты готова?

После стука, за дверью раздался голос. Похоже, что Сакурай-сан пришла позвать меня, наверное, я слишком долго задержалась в комнате.

— Ух, да.

Я, только что созерцавшая шепот своих мыслей, машинально поднялась, чтобы ответить.

Поняв мой ответ как разрешение войти, Сакурай-сан открыла дверь. Определенно это был такой сигнал, так что я была не особо взволнована но,

— Что это? Разве ты не готова выходить?

Видя, что я уже надела нарядное платье, ожерелье, повязку на волосы и держу в руке сумочку, Сакурай-сан показала свои чувства болезненной улыбкой:

— Не делай такое угрюмое лицо или весь твой наряд пропадет даром.

Неужели моё лицо так легко прочесть?

— ...Ты поняла?

Это ведь Сакурай-сан; нет, это не меняет того факта, что это глаза другого человека. Я не хочу, чтобы кто-либо узнал о моём подавленном настроении.

— Как по мне, — сказав это, Сакурай-сан намеренно ликующе подмигнула... Неужели она говорит мне, что можно показывать другим людям такое лицо?

— Прекрати... смеяться надо мной, пожалуйста, — не думая, я надула лицо. Занервничав, я сосредоточилась на сглаживании своего выражения в нечто больше подходящее леди, но...

Я почувствовала, что мои щеки покраснели, когда увидела, как Сакурай-сан хихикнула.

Я уже ученица средней школы, я думала, что уже не прибегаю к такому детскому поведению.

— Извини... но,

Невозможно подумать, что ей 30 лет — в крайнем случае, можно посчитать, что ей 20 — похихикав некоторое время, глядя милым взглядом, Сакурай-сан быстро изменила выражение.

Естественным образом, я тоже обуздала свои эмоции.

— Есть люди с более острыми «глазами», чем у меня, так как в этом мире много людей. В самом деле, так как я тебя так хорошо знаю, Миюки-сан, я также знаю, что ты не любишь. Однако есть также вероятность, что на вечеринке будет кто-то, кто сможет прочесть твоё лицо, лишь на него взглянув. Так как ты, Миюки-сан, не обычная ученица средней школы, я считаю, что ты должна выглядеть, будто у тебя нет пробелов в обороне.

Этот хороший совет не вызвал никаких мятежных чувств.

— ...Можно ли как-то этого добиться?

— Неважно, как хорошо ты пытаешься их скрыть, к сожалению, чувства всегда отражаются в цвете твоих глаз и в каждом изменении выражения лица.

...Неужели она говорит, что ничего нельзя сделать?

— Что ты должна сделать, так это умело обмануть свои собственные эмоции, ты понимаешь? Прежде всего, убеди себя сама в том, что можно назвать твоей маской.

Наверное, прочтя моё недовольство, Сакурай-сан продолжила более подробно и в успокаивающей манере.

Как она и обучила меня, я маской окутала своё сердце; так как я всё ещё ребенок, я не смогла остановить настроение от падения, приближаясь к месту вечеринки.

Куроба Одзи-сама[8] не плохой человек (строго говоря, он не мой дядя).

Наверное, просто потому, что его жена умерла молодой, он так обожает своих детей, что это немного... ну, очень раздражает.

Боже, что он думает, хвастаясь своими детьми перед другим ребенком? Нет, я не должна себя так чувствовать. Он, конечно, вообще не думает, но я хочу, чтобы он ограничился этой темой перед своими взрослыми товарищами.

...Хоо; я вздохнула.

Не задумываясь, не сознательно.

Сейчас не время вздыхать. Если я сейчас буду это делать, то не смогу контролировать себя на вечеринке.

Я уже в пределах территории гостиницы.

Как бессмысленно нарочно... это было лишь мое субъективное мнение, но... я уже могла видеть вход.

Автомобиль без водителя, управляемый компьютером, остановился.

Быстрыми движениями, Ани вышел из машины, открыл дверь и начал ждать, пока я выйду.

Моё выражение напряглось, и я направилась к полю боя депрессии и скуки.

В холле, находились суровые старые мужчины, молодые мужчины, и величественные молодые женщины. Никто из них не пытался выделиться, но они не могли обмануть мои глаза, той, которую сопровождали такие люди с самого рождения.

Это не моё дело, но из-за их вида мне захотелось им сказать, что они должны больше тренироваться.

Естественно, само собой разумеется, что этим вечером я была в сопровождении не только Ани.

Меня временно сопровождали две женщины с охранного агентства, у которого были офисы по всей стране.

На вечеринке или других случаях, есть множество мест, где меня не может сопровождать компаньон мужского пола, и обратное тоже верно. Если бы, как обычно, здесь была Сакурай-сан, не нужно было бы волноваться. Но сейчас она осталась вместе с Окаа-сама.

Окаа-сама немного нездорова и даже сейчас отдыхает в загородном доме. С этим ничего нельзя поделать. Но из-за этого я должна в одиночку иметь дело с Одзи-самой.

Как удручающе.

С самого начала, даже если бы на Тити можно было положиться, обязанность развлекать родственников не должна падать на меня, младшую и, к тому же, девушку, этот долг должен принадлежать старшему ребенку мужского пола.

Я с горечью взглянула на спину Ани, который шел впереди меня.

— Одзи-сама, я столь благодарна за приглашение.

Как и ожидалось, место было слишком большим для частной вечеринки. Как и ожидалось, расточительный стол использовался как фон. Как и ожидалось, Одзи-сама, одетый в дорогой костюм, вышел меня встретить, и я формально его поприветствовала. Для такого рода вещей, нет причин для творчества.

— Я рад, что ты пришла, Миюки-тян. Твоя мама хорошо себя чувствует? — с преувеличенным дружелюбием ответил Одзи-сама.

В наши дни лишь такие, как он, добавляют к моему имени «тян».

Как всегда, он проигнорировал существование Ани, будто он невидимый.

Так как Ани стоял за мной молча, похоже, что они оба игнорировали друг друга.

— Как любезно с вашей стороны побеспокоиться. Думаю, Окаа-сама лишь немного устала, но я хочу, чтобы она сегодня хорошо о себе позаботилась.

— Я так рад это слышать. Ох, извини, я заставляю тебя ждать. Пошли внутрь. Аяко и Фумия будут рады тебя видеть, Миюки-тян.

Вещи, которые называются естественными, естественно произошли; я ожидала, что они придут но...

Несмотря на всё самовнушение не делать этого, я чуть не вздохнула.

Я пошла за Одзи-самой к столу внутри комнаты.

Оставляя Ани позади у входа.

Среди телохранителей был так называемый обычай стоять возле стены, готовыми к действию.

Несмотря на то, что я сама виновна в том, что отношусь к нему плохо, я всегда очень раздражаюсь, когда другие люди обращаются с ним, как со слугой... наверное, я просто эгоистична.

Как бы то ни было, сейчас я вынуждена в одиночку и без посторонней помощи иметь дело с семьей Куроба.

— Аяко-сан, Фумия-кун, вы хорошо поживаете?

Когда я их поприветствовала, Фумия-кун выглядел счастливым и Аяко-сан, похоже, ожидала меня; их соответствующие улыбки поприветствовали меня, как всегда.

— Миюки-неесама! Давно не виделись.

— Онее-сама, ты совсем не изменилась.

Аяко-сан и Фумия-кун на один класс ниже меня, учатся на шестом годе младшей школы.

В отличие от моего брата и меня, они близнецы.

Они одного возраста со мной, но так как я родилась в Марте, а они в Июне, они на один класс ниже.

По той или иной причине, сколько помню, Аяко-сан явно всегда чувствовала соперничество со мной... Это ещё одна причина, почему иметь дело с этой семьей так угнетающе.

Так как другой кандидат на правопреемство не Аяко-сан, но Фумия-кун, даже если она чувствует соперничество со мной... Я должна скрывать свои настоящие чувства.

Фумия-кун очаровательный, любезный со мной, но, думаю, он слишком очаровательный для парня. В любом случае, по сравнению с Ани... нет, этот человек необычен.

Сегодня я снова увидела, что их одежда немного... оригинальна. Я должна напрячься, чтобы лицевые мышцы не двинулись.

Даже с этим кондиционером, разве не слишком жарко носить что-то подобное в этом сезоне, Фумия-кун?

Даже если назвать это мужской одеждой, носить жакет болеро и широкий пояс... так как это частная вечеринка, не думаю, что необходимо заходить так далеко.

С другой стороны, Аяко-сан... ну, как обычно называется как обычно не без причины. Её платье было обильно украшено ленточками и декоративными пуговицами, и даже её носки выше колен были с кружевами и лентами на них. Её волосы были уложены в локоны, в её ленту для волос была добавлена бахрома. Я не особо хочу придираться к чужому вкусу в одежде, но этот стиль, кажись, немного ненормален на летнем курорте.

Так как они и их родитель носили такие одежды, думаю, они выглядели слишком формальными.

Пока я над этим размышляла, чтобы себя отвлечь, Одзи-сама продолжал хвастаться своими детьми. Пока он хвастался о несущественных вещах, вроде Аяко-сан получила приз на конкурсе пианистов, и Фумию-куна похвалил инструктор верховой езды, я вежливо отвечала во всех нужных местах и ждала, пока пройдет время.

Мне всегда было интересно, неужели это своего рода игра в наказание. Тем не менее, каждый раз я счастливо спасалась, прежде чем моё терпение становилось слишком тонким. И сегодня, сейчас в любой момент Фумия-кун начнет суетиться.

— Кстати, Миюки-неесама... где Тацуя-ниисама?

Ах, вот и оно.

Фумия-кун очень хороший ребенок, он к Аяко-сан и ко мне относится одинаково. Если коротко, он так меня обожает, будто я действительно его старшая сестра, но он обожает Ани больше, чем нас обеих; или можно сказать, что он его почитает.

Нет, интересно, может восхищение будет лучшим способом, чтобы это описать? Даже так, ну, я не могу сказать, что не понимаю.

В общем смысле — в соответствии с общим курсом, установленном Магической Ассоциацией — Ани не наделен талантом в магии. Но этот человек компенсировал это избытком мозгов, мышц и особых талантов.

Его школьные оценки были просто превосходными.

Независимо от того, какой спорт, он всегда лучший; или, возможно, самый лучший.

И, контратака, против которой уязвимы все маги, является единственным козырем этого человека.

Несомненно, Ани такой человек, которого все мальчики могут почитать как героя.

Нет. Несомненно, не только мальчики.

Его внешний вид не дружелюбный, жизнерадостный или милый, но несмотря на всё это.

Ани невероятен...

...Э, о чем, черт возьми, я думаю!?

Этот человек всего лишь мой охранник, ничего более.

Мы разделяем родственные отношения лишь через гены, ничего более.

Почему я поступаю так, будто у меня комплекс брата...

— Он вон там на страже, — словно не замечая это черное облако, которое внезапно появилось в моем сердце, я указала на его позицию у стены, при этом кропотливо построив улыбку на лице.

Ах, щеки Фумии-куна начали становиться красными.

Видимо, мне удалось их обмануть.

— ...Эм, где именно?

Возле Фумии-куна, который отвернулся от меня, чтобы найти Ани, обследуя всю комнату, Аяко-сан тоже посмотрела туда-сюда вдоль стены, притворяясь равнодушной.

Её отношение было необычайно легко читать, она даже показывала зубы, когда улыбалась. Однако я думаю, это что-то, что она направляет на Фумию-куна. Я указала место, где стоял Ани, Фумии-куну, стоявшему возле Аяко-сан, которая позволила своей стене безразличия разрушиться.

Ани смотрел на нас.

— Тацуя-ниисама!

Лицо Фумии-куна внезапно загорелось, он направился к Ани.

— Ох, что ж, с этим ничего нельзя поделать.

Хотя она высказала жалобу, Аяко-сан быстрым шагом направилась за Фумией-куном. Действительно, она выглядела, словно сдерживала себя от того, чтобы побежать.

Увидев этих двоих, Одзи-сама сделал кислое лицо; он каждый раз так делал.

Одзи-сама медленно пошел за ними в полностью ином настроении, чем Аяко-сан. Я тоже последовала за ними.

Фумия-кун увлеченно болтал о чем-то с Ани.

Ани множество раз мелко кивал, уголки его рта чуть поднялись, немного показывая зубы — он улыбнулся?

Этот человек?

Несмотря на то, что никогда не показывал такую улыбку мне!..

— Эй, Фумия, Аяко. Вы не должны мешать работе Тацуи-куна.

Чтобы поддержать свою неискреннюю улыбку, я сильно сжала руки, чтобы мои пальцы не сжались в кулак, и улыбнулась такой кропотливо построенной улыбкой, чтобы выглядеть естественно, чтобы Одзи-сама не сомневался, что она отразила мои истинные чувства.

— Спасибо за твою работу. Ты столь прилежно выполняешь свои обязанности.

— Нет необходимости меня благодарить.

Этот Ани, который столкнулся с Одзи-самой, был обычным Ани. Его лицо было настолько лишено выражения, что улыбка, которая совсем недавно на нем была, показалась иллюзией.

— Ау, Ото-сама.[9] Неужели его нельзя отвлечь даже на пару мгновений? Миюки-неесама наш приглашенный гость. Принимать меры предосторожности, чтобы наш гость не пострадал, — обязанность хозяина.

— Как и сказала Онее-сама. Стражи Куроба не столь не профессиональны, чтобы позволить даже одному из наших гостей быть меньше, чем в полной безопасности. Разве я не прав, Ото-сан[10]?

Э? Фумия-кун не обращается к Одзи-саме как «Ото-сама»...

Концентрируясь на такой тривиальной вещи, я смогла отвлечься от своего настроения.

— Это так, но...

Не обращая внимания на мои мысли, Одзи-сама сказал многозначительные слова, глядя в недоумении.

Я тоже была в недоумении. Но, наверное, Аяко-сан и Фумия-кун поняли истинные намерения Одзи-самы. Ему не нравилось, как собственные дети — особенно Фумия-кун — направляют любой дружелюбный интерес к Ани.

Фумия-кун — кандидат, который стремится стать следующим главой Семьи Йоцуба.

Ани — просто охранник такого же кандидата на преемственность, меня. Даже если мы дали им специальный титул «Страж», они слуги, в конце концов. Если говорить жестоко — они не более чем инструменты, которые будут использованы, а затем выброшены.

Инструмент, который, если я буду точной, не может стать кандидатом на преемственность Йоцуба.

Естественно, пока Ани мой страж, так как отношения между Ани и Фумия-куном лишь отношения троюродных братьев, нет реальной проблемы с тем, что Фумия-кун его обожает. То же самое и с Аяко-сан. Маю Обаа-сама,[11] наверное, это не будет волновать.

Звучит жестоко, когда я это говорю, но Одзи-сама беспокоится лишь о статусе. Он может видеть в Ани лишь слугу, одноразовый инструмент. Всё это значит, что человек по имени Куроба Мицугу, вероятно, «Йоцуба» до мозга костей. Следовательно, думаю, я не ошиблась, что считаю, что он думает, что если собственные дети показывают сопереживание инструменту, — это неправильно.

Для «Йоцуба» так думать естественно.

Для того чтобы мне стать «Йоцубой Миюки», я должна думать также, как Одзи-сама.

То, что он Страж, более важно чем то, что он мой старший брат.

Этот человек мой охранник. Если нужно, он обменяет свою собственную жизнь, чтобы в качестве человеческого щита исполнить свой долг по моей защите.

Вполне естественно для того, кто является инструментом, не любить меня; я тоже, не должна стремиться его любить.

Я дала себе эти наставления.

Будто заклинание, я повторила их снова и снова.

Ани мой страж.

Он мой человеческий щит.

Ани был удостоен этой позиции. Я должна стать наследницей Майи Обаа-сама, поэтому Ани не мой Онии-сама...

Я напряглась из-за боли в самой глубине моего сердца .

На мгновение мне показалось, что я не имею понятия, где нахожусь.

Конечно, это было иллюзией. Я на вечеринке Куробы Одзи-самы, на которую меня пригласили; передо мной, на лице Одзи-самы появляется замешательство.

...Каким-то образом я ощутила, что думаю о чем-то действительно важном, но... это, вероятно, просто моё воображение.

— ...Фумия, не беспокой слишком сильно своего уважаемого отца.

Неожиданно, Одзи-саме бросил спасательный круг именно Ани.

Он назвал Фумию-куна, «Фумия».

Любящим тоном, будто Фумия-кун действительно был его младшим братом.

Глубоко в сознании, я ощутила слабую боль.

Не думая, моё лицо начало хмуриться в дискомфорте.

Я не должна.

Если я сейчас покажу недовольство на лице, то это будет неверно истолковано как неодобрение взаимодействия Ани и Одзи-самы.

...Интересно, было бы это недопониманием?..

Нет, нет, если я думаю об этом!

Эмм, что я могу сделать в такие времена?

Перед моим уходом, Сакурай-сан сказала мне, что делать.

Верно, мне нужно умело обмануть собственные чувства...

— Куроба-сан, можно доверить место вечеринки вам? Я желаю немного осмотреться снаружи.

— О, действительно? Великолепная идея, — Одзи-сама показал огромное удивление на предложение Ани, и даже расчетливо его за это похвалил, — хорошо. Я присмотрю за Миюки-тян. Это место под моим контролем, поэтому я приму ответственность на себя.

Это, наверное, была неискренняя похвала, которая может быть произнесена в любое время.

Поскольку существуют дипломатические оговорки, чтобы избавиться от вредителей, я должна использовать одну, чтобы избавиться от самого большого.

По-настоящему удобная маска.

«Прежде всего, убеди себя сама в том, что можно назвать твоей маской».

Ани добросовестно исполняет отведенные ему обязанности.

— Ах, черт! Завтра мы возвращаемся в Сидзуоку! Нам не так часто выпадает шанс увидеть друг друга, а у нас даже не было шанса о многом поговорить.

— Фумия, успокойся немножко... Тацуя-сан, Фумия говорит правду, поэтому возвращайся побыстрее.

— Понял. Сделаю один круг, затем вернусь. Тогда, Куроба-сан, я пойду немного подышу свежим воздухом.

Поэтому я тоже должна изо всех сил выполнять данные мне обязанности.

Когда я слушала, как Ани вежливым голосом отвечает на протесты Фумии-куна и вопросы Аяко-сан, я приказала себе это.