Глава 14

11 Августа 2092 / Окинава — Загородный Дом ~ Военно-Воздушная База

После этого два дня прошли нормально.

Этот человек следовал за мной, как всегда, и я относилась к нему так же, как всегда.

Я думала, что пытаюсь быть добрее к Ани... Нет, я всё ещё так думаю.

Я думала, что если так сделаю, что-то может измениться.

Но это лишь послужило мне постоянным напоминанием, что привычки, однажды укоренившиеся, не могут быть так легко исправлены.

Вчера, и позавчера, я снова как всегда обращалась с ним эгоистично. Осталось семь дней нашего двухнедельного отдыха. В эти семь дней, я, скорее всего, буду так с ним обращаться снова и снова. Я не могу себя пересилить.

...Неделю назад я даже не заметила бы.

Тогда, что со мной происходит?

Я не понимаю себя. Я не понимаю, чего желаю.

В состоянии тоски, я, видимо, проведу и этот день с такими мыслями, омрачившими мой разум.

Но, к счастью — хотя, говорить так будет слишком нагло, но, похоже, это больше не имеет значения — я больше не могла позволить себе роскошь таких мыслей.

Как только я закончила завтракать, от всех приборов и оборудования прозвучал сигнал тревоги.


Теми, кто вызвал тревогу, были вооруженные силы.

Другими словами, нападение иностранного государства.

Я уставилась на экран, будто хотела его съесть.


— Вторжение ведется с Западного моря.

— Не было объявления войны.

— Атакующие силы — флот подводных лодок с баллистическими ракетами.

— В настоящее время они с наполовину всплывшего состояния атакуют Острова Кэрама.


На этот поток незнакомых слов, меня переполнила угроза паники. У меня в голове застряли лишь слова «подводные лодки с баллистическими ракетами». Неужели подлодка, которую мы встретили во время морской прогулки, была одной из них?

— Пожалуйста, позвольте мне как можно скорее передать это Майи-сама!

Сакурай-сан не могла скрыть своё нетерпение, когда сделала свой запрос.

— Да, пожалуйста.

И, кивнув, Окаа-сама также не могла скрыть своей нервозности.

Неудивительно, я подумала.

Я сама, конечно, всё ещё не поняла, что мы вдруг без предупреждения оказались в эпицентре войны.

Телеведущая неоднократно призывала всех «пожалуйста, оставайтесь спокойными», хотя она сама не очень походила на человека в полном самообладании.

Конечно, говорить что-то, вроде «не паникуйте» в такой ситуации является гораздо более смехотворным.

Я действительно не запаниковала лишь потому, что у меня просто не было этого чувства реальности. Думаю, я просто видела всё, будто это проблема кого-то другого, держа себя в своего рода стремлении уйти от действительности.

Но... что насчет этого человека?

Ани, молча читая с небольшого терминала гораздо более подробные данные, чем с телевизора, казалось, где-то потерял свои человеческие эмоции, такие как волнение и напряжение.

В спокойной атмосфере, будто считая всё это простым интеллектуальным упражнением... если кто-то назовет его сложным андроидом, я, наверное, даже буду склонна с ним согласиться.

Неужели Ани не чувствует, что это действительно происходит, как и я?

Или он действительно просто вообще ничего не чувствует?

Когда я на него уставилась, Ани сделал удивленное лицо.

Как только я подумала «в чем дело?», Ани достал коммуникационный терминал с нагрудного кармана своей летней куртки.

— Да, это Шиба... нет, это я должен благодарить вас за тот день... на базу, вы говорите?

От его ответа, я догадалась, на линии должен быть один из наших недавних товарищей из Сил Обороны, Капитан и его отряд. Но база в данный момент должна быть в состоянии войны, что бы это могло быть?

— Я ценю это предложение, но... нет... да, я попробую поговорить с матерью... хорошо, я свяжусь с вами позже.

Когда он закончил звонок, на него смотрела уже не только я.

Повернувшись к Окаа-сама, которая сидела на диване, Ани поднялся и поклонился:

— Мадам.

Этот человек так обратился к своей настоящей матери.

Почему, в такое время, ко мне снова вернулась эта боль, будто сердце сжимается?

Боль, которую я никогда не чувствовала неделю назад.

— Мы получили предложение от Капитана Казамы из Военно-Воздушной Базы Онна, чтобы укрыться на базе.

— Э!? — невольно, я выпустила звук.

Он лишь дважды с нами виделся, и лишь один раз это действительно была встреча, тогда почему?..

Невероятные вещи накапливались друг за другом так, что мои эмоции почти перенапряглись, но сюрпризы не закончились на этом.

— Мадам, — Сакурай-сан протянула беспроводной блок голосовой связи, так называемую «гарнитуру», — звонок от Майи-сама.

В этот раз я даже не сказала «Э».

Звонок от Тёти?

К Окаа-сама?

Окаа-сама и Тетя — близнецы, и, по общему счету, для них не слишком необычно, чтобы разговаривать, но... это известный секрет среди Йоцуба, что Окаа-сама и Тетя не очень хорошо ладят между собой.

Они не перешли к открытой вражде, но их отношения чем-то похожи на Холодную Войну.

Тогда почему же, даже когда Окаа-сама не связалась с ней...

Перед моими глазами, на её лице появился иной тип нервозности, Окаа-сама взяла гарнитуру.

— Алло, Мая?.. Да, это я... понятно. Думаю, ты использовала своё влияние... Но, разве передвижение не опасно?.. наверное... хорошо. Благодарю, — закончив говорить, Окаа-сама передала гарнитуру назад Сакурай-сан.

— Мадам. Что хотела сказать Мая-сама? — беря гарнитуру, Сакурай-сан задала естественный вопрос.

— Она обеспечила нам убежище при Силах Обороны.

— Тогда, звонок, который Тацуя-кун получил только что...

— Похоже на то.

— Но разве двигаться сейчас не будет опасно?

— Это и я сказала, но,

...Почему? Разве военное убежище не будет крепче и безопаснее за частное?

— Хотя мы не в официальном состоянии военных действий, против врага, который начал такое внезапное нападение, ожидать от них, что они будут придерживаться всех правил ведения войны, было бы слишком наивным.

— Это... Наверное, так...

Видя мрачное выражение Окаа-сама и Сакурай-сан, затем и Ани, похоже, я единственная, кто не понимает ситуацию. Но просить их, чтобы объяснили всё по крупицам, будет унизительно... Думаю, пока я просто помолчу.

— Хотя это, должно быть, не было слишком сложным, но она приложила усилия, поэтому давайте попытаемся действовать так, как говорит Мая. Тацуя.

— Да.

Ани, который всё это время просто стоял, резко огрызнулся... но так как этот человек не сделал недовольное лицо, в действительности для меня не было причин, чтобы так подумать.

— Свяжись с Капитаном и скажи ему, мы согласны. Также, запроси машину, если возможно.

— Конечно.

Мне почти показалось, что вся мелочь была взвалена на Ани, но, вероятно, я просто слишком много думаю.


Каким-то образом я этого ожидала.

Солдат, который приехал, чтобы забрать нас на базу, был не кем иным, как Младшим Капралом Джозефом Хигаки.

— Тацуя, извини, что заставили ждать!

— Джо, спасибо, что проделали весь этот путь.

— Да ладно, парень, нет нужды быть столь формальным.

Младший Капрал Хигаки показал яркую и веселую улыбку.

Ани, в отличие от него, выглядел слегка сдержанным, но всё равно был намного более выразительным, чем обычно.

Неважно, как на это посмотреть, но его отношение к этому Младшему Капралу, которого мы лишь недавно встретили, было более дружелюбным чем то, которое он когда-либо выражал нашей семье.

Поднятые брови Окаа-сама были, без сомнения, неодобрением этого грубого поведения.

Невозможно, чтобы она была недовольна, что Ани более открыт к остальным, чем к собственной семье, так ведь?

Заметил он недовольное выражение Окаа-сама или нетерпение Сакурай-сан, но Младший Капрал Хигаки убрал слишком дружеское отношение и, обращая на себя внимание, отдал честь:

— По приказу Капитана Казамы, я здесь, чтобы забрать вас!

— Спасибо за ваши усилия. Пожалуйста, позаботьтесь о нас .

— Мэм!

Когда Младший Капрал доставил своё сообщение с несколько большим энтузиазмом, чем строго необходимо, Сакурай-сан ответила, чуть поморщившись.

Младший Капрал Хигаки не показал никаких признаков, что это заметил.

...По правде, я хотела бы быть более обеспокоенной раньше, но теперь я, по крайней мере, могла понять немного лучше, почему они были обеспокоенны тем, как добираться до базы.


Дороги, заполненные эвакуирующимися гражданскими, рев сигнала застрявшего военного автомобиля, затерявшегося среди хаоса — сцена, которую я не видела.

Будто остров в тишине затаил дыхание, на дорогах были лишь военные автомобили с темными тонированными стеклами.

Атмосфера вместо того, чтобы быть в состоянии тревоги, больше походила на военное положение... Хотя такое раньше я видела лишь по видео, поэтому я не могу точно сказать, правда ли это.

Едучи в автомобиле Сил Обороны, ни разу не остановившись на пропускных пунктах, ни разу не попав под вражеский огонь, мы без происшествий достигли базы.

С начала атаки уже прошёл час, и, несмотря на то, что их застал врасплох всё ещё не идентифицированный враг, Морским и Воздушным Силам, похоже, удается держать их на береговой линии.

Если нет актуальной информации о ситуации острова, то невозможно узнать, что на самом деле происходит и придется просто положиться на слова военных.

Неожиданно, мы были не единственными гражданскими, которые были эвакуированы на базу.

Хотя они и не исчислялись сотнями, количество людей было довольно небольшим.

Кроме нас, в подземное убежище было сопровождено пять других гражданских.

Это не моё дело, но я не перестаю удивляться, что с учетом угрозы нападения врага, можно ли вообще приглашать такое большое количество несвязанных и бесполезных людей?

Может быть, даже мы... даже я, в конечном итоге, буду вынуждена сражаться.

Я не могу просто положиться на Сакурай-сан. Окаа-сама сидела на диване, всё ещё выздоравливая. И это долг Сакурай-сан её защищать.

До сегодня у меня никогда не было боевого опыта, но мои способности боевой магии были оценены не меньше, чем у взрослого волшебника.

Это была оценка Сакурай-сан, так что она достаточно надежна.

Но этого одного недостаточно, чтобы развеять мою тревогу, я незаметно взглянула на соседнее сидение.

Ани сидел на стуле возле меня.

Как правило, он всегда стоит чуть в стороне сзади меня, но сейчас мы сидели друг возле друга, чтобы не привлекать внимания.

В его нагрудном кармане были спрятаны и готовые к активации в любое время два CAD.

Я не уверенна, что этот человек имеет что-то, что можно считать «боевым опытом», но в отличие от меня, он имел много опыта убийства людей.

И это было не мизерное число, вроде пяти или десяти.

Я не видела такие сцены собственными глазами, но так как нет никакой выгоды, чтобы лгать мне об этом, это, безусловно, правда.

В поддержку этого опыта, Ани был в идеальном самообладании.

Его глаза не блуждали нервно, и его тело не тряслось.

Глядя на Ани, моя тревога совсем немного растаяла.

Ещё раз... думая это, я снова посмотрела.

Почему-то наши глаза встретились.

Э? Э? Что? Как?

— Ты в порядке, Миюки?

!..

Как и договорились три дня назад, этот человек назвал меня «Миюки».

В отличие от того времени, не с притворным дружелюбием, но мягким, нежным голосом.

— Я рядом.


...Это, жульничество!..


Я не знаю, какое выражение должна принять.

Я не знаю, какое выражение у меня прямо сейчас.

Эй! Возьми себя в руки! Это просто эффект «высокого моста»[15]! Как дом ужасов! Стокгольмский синдром...

...Несколько отличаются от этой ситуации, но в любом случае, всё это в моей голове!

Серьезно, почему именно сейчас, заигрывать с твоей настоящей сестрой неприемлемо!

У него самого, наверное, не было такого намерения, но это вообще не имеет значения, нет, скорее, это просто приводит в ярость!

Я взглянула на Ани.

Он внезапно поднялся.

Э? Неужели я действительно сделала такое неприятное лицо?

На самом деле, будто чтобы не позволять моей идеалистической наивности усилиться, события развивались в быстром темпе. Я достаточно скоро это поняла.

◊ ◊ ◊

Внезапно поднялся не только Ани.

Через мгновение поднялась и Сакурай-сан.

Сидевшие с нами незнакомцы с испуганными выражениями уставились на Сакурай-сан и этого человека.

— Тацуя-кун, это были...

— Сакурай-сан, вы тоже слышали?

— Тогда, это действительно были выстрелы!..

— Это были не пистолетные, но полностью автоматические, наверное, из штурмовой винтовки.

...Э? Значит, враг здесь!?

Почему?

Разве это место не в самом центре военной базы?

— Ты знаешь ситуацию?

— Нет, с этого места... стены этой комнаты, похоже, блокируют магию.

— Да... похоже на то, был возведен традиционный магический барьер. Не только эта комната, но было покрыто всё здание, чтобы предотвратить магическую разведку.

— Но мы, всё же, можем использовать магию в пределах этой комнаты.

Сакурай-сан кивнула в знак согласия на слова Ани.

Я не имела ни малейшего представления...

— Эй, в-вы, ребята, волшебники?

Неожиданно, мужчина, сидевший немного в стороне от нас, заговорил с Сакурай-сан и Ани. На нем была хорошая одежда и он, похоже, был мужчиной со статусом. Те, которые сидели возле него, вероятно, были его семьей.

— Да?

На внезапное обращение, Сакурай-сан ответила неоднозначным тоном. Мужчина продолжил весьма напыщенным образом, хотя, я думаю, это была главным образом бравада:

— Тогда посмотрите, что происходит.

...Какого черта?

Он говорит, будто с какими-то служащими.

Это настолько!..

— ...Мы не связаны с этой базой.

Сакурай-сан также ответила оскорбительным тоном.

Под давлением, похоже, показывается истинная натура, но мы не обязаны сотрудничать с незнакомцами, особенно с теми, у которых нет к тебе интереса, наверное, так она думает.

Тем не менее, естественное мнение Сакурай-сан было незамечено этим мужчиной.

— Это неважно. Вы все волшебники, так ведь?

— Да, я это уже сказала.

Этот мужчина даже не слушает слова Сакурай-сан.

— Тогда разве не естественно, что вы обязаны служить людям?

!..

Как такое возможно, чтобы люди всё ещё говорили с такой полной убежденностью...

Не говоря уже о том, что прямо в лицо волшебнику!..

— Вы действительно это имели в виду? — угроза прокралась в голос Сакурай-сан. Она сузила глаза.

Даже этот мужчина слегка вздрогнул, но его напыщенная речь не остановилась:

— В-в первую очередь, волшебники — это «вещи», созданные чтобы служить «людям». Поэтому неважно, военные вы или нет.

Мой шок и гнев были слишком сильны для слов.

Этот мужчина затронул то, о чем нельзя говорить.

Но печальная истина в том, что есть ещё множество не волшебников, которые так думают.

— Понятно, но даже если предположить, что мы действительно созданы... — вместо меня отвечал Ани, который до этого позволял говорить Сакурай-сан. Он не был расстроен и не сердился, но просто был холоден и циничен, — ...Мы не обязаны служить вам.

— Что!?

— Волшебники, как существа, которые служат обществу и общественному порядку, не обязаны следовать прихотям одного неизвестного индивида.

Служить обществу и общественному порядку — фраза из «Устава Международной Магической Ассоциации», хорошо известная даже не волшебникам. Конечно, этот мужчина, скорее всего, тоже это знает.

— Т-ты дерзкий ребенок!

Следовательно — такая реакция.

Мужчина, с покрасневшим лицом, крикнул на Ани.

Глядя в глаза Ани, я увидела, что они были заполнены презрением и жалостью.

— Честное слово... как взрослый, разве вы не стыдитесь так себя вести перед своими детьми?

Хотя они использовали одно и то же слово «ребенок», смысл был совершенно иным.

Незнакомец рывком посмотрел назад на свою семью.

Его семья смотрела на него.

Его собственные дети, видя его детский лепет, смотрели на него с презрением.

К дрожащей спине мужчины, Ани предоставил смертельный удар:

— Вы, должно быть, что-то недопонимаете... в этой стране, более чем 80% волшебников произошли благодаря происхождению и родословной. Даже включая частичную обработку, число биологически «созданных» волшебников не достигает даже 20%.

— Тацуя, — встряла Окаа-сама, закончив его разговор. Хотя у неё, наверное, не было таких намерений.

Говоря томным голосом с дивана, Окаа-сама назвала имя Ани. На что он отвел глаза от дрожащего мужчины.

— Что-то случилось?

— Посмотри и доложи ситуацию снаружи.

Как обычно, Окаа-сама давала указания безразличным тоном.

Но, что было необычно, Ани нахмурился:

— ...Больше, чем знание ситуации снаружи, есть возможность того, что ущерб будет нанесен здесь. В моём нынешнем состоянии, я не могу защитить Миюки из удаленного местоположения.

— Миюки? — холодным голосом, Окаа-сама прервала возражения Ани. Её холодные глаза сузились. — Тацуя, ты помнишь своё место?

Лишь её тон оставался учтивым, её голос дрожал вместе с её спиной. Ани назвал меня Миюки, потому что я так пожелала. Однако слыша тихий властный голос Окаа-сама, я не могла даже высказаться в его защиту.

— ...Мои извинения, — Ани извинился, и больше ничего не высказал.

— ...Тацуя-кун, оставь это место мне, — ворвавшись в неловкую атмосферу, заговорила Сакурай-сан.

Потеряв интерес, Окаа-сама отвернулась.

— Понял. Я выхожу.

Поклонившись Окаа-сама, он покинул комнату.

Ни Ани, ни Окаа-сама, даже не взглянули на семью мужчины, которая смотрела с испуганными глазами.


Я могла слышать, как снаружи доносятся звуки, похожие на фейерверк.

Конечно, это не мог быть фестиваль.

Сейчас звуки выстрелов были слышны даже мне.

И становились ближе не только выстрелы.

К комнате приблизился ряд шагов, и остановился снаружи.

Сакурай-сан встала передо мной и Окаа-сама.

Её CAD в форме браслета был заряжен Псионами, готовый мгновенно высвободить магию.

Такое продолжительное время трудно поддерживать состояние готовности; техника Сакурай-сан действительно что-то.

Я могла видеть лишь её спину, но она, видимо, резким взглядом смотрела на двери.

— Извините! Я Рядовой Первого Класса Киндзё, второй Воздушно-десантный отряд!

Хотя она всё ещё была насторожена, я могла сказать, что напряжение Сакурай-сан немного уменьшилось. Я также с облегчением услышала голоса с другой стороны двери.

Похоже, это были солдаты этой базы.

За дверью, когда она открылась, я увидела четыре молодых солдата. Они все, похоже, были вторым поколением Левой Крови, но я не была этим особо обеспокоена. Просто такая природа местной базы.

С их автоматов сочилось тепло, видимо результат того, что они сюда стремительно добрались, перестреливаясь с врагом.

— Мы здесь чтобы доставить вас в подземное убежище. Все, пожалуйста, следуйте за нами.

Ожидаемые слова, но я замешкалась. Если я сейчас уйду, я буду отделена от Ани.

— Я прошу прощения, но один из нас вышел посмотреть ситуацию снаружи.

Прежде чем я успела заговорить, с Рядовым Первого Класса Киндзё заговорила Сакурай-сан.

Конечно же, Рядовой нахмурился:

— Но вражеские силы проникли глубоко внутрь базы. Здесь оставаться опасно.

В некоторой степени, это тоже ожидалось.

— Тогда, можете спокойно забрать с собой лишь этих людей.

Но слова Окаа-сама были совершенно неожиданными.

— Я не могу просто отказаться от моего сына.

Сакурай-сан и я молча обменялись взглядами.

Хотя, если подумать, её слова выглядели совершенно естественными, но всё равно осталось чувство дискомфорта.

— Но...

— Вы, Киндзё-кун, так. Пожалуйста, идите вперед, и возьмите с собой этих людей, мы останемся здесь.

Предыдущий мужчина вышел вперед, чтобы посмотреть, что происходит, и четверо солдат, теперь выглядевших мрачно, начали вполголоса перешептываться между собой.

— ...О Тацуе-куне, не можем ли мы позже связаться с Капитаном Казамой и попросить, чтобы его к нам сопроводили? — в этот промежуток времени, Сакурай-сан тихим голосом заговорила к Окаа-сама.

— Я не волнуюсь о Тацуе. Это лишь для видимости, — Окаа-сама вполголоса ответила.

Я была вынуждена потратить большие усилия, чтобы не задрожали колени.

Почему Окаа-сама, к своему собственному сыну, относится так равнодушно?..

— Тогда почему?

— Интуиция.

— Вы говорите интуиция?

— Да. Интуиция, что этим людям нельзя доверять.

В мгновение, настороженность Сакурай-сан увеличилась к максимуму.

Я также забыла свои обиды.

Отделяя её от остальных, заработав ей имя «Хозяйка Леты»,[16] — «Интуиция» Окаа-сама.

Её особая магия заключается не в восприятии или предсказании, но в магии психического вмешательства, и как пользователи «психической» магии предположительно тесно связаны с «Хрониками Акаши»,[17] они обладают чрезвычайно проницательной интуицией... хотя есть и исключения, такие, как я.

В это время четверо солдат также закончили своё совещание.

— Мы очень сожалеем, но мы не можем оставить вас в этой комнате. Пожалуйста, ведите себя ответственно, и пойдите с нами.

Слова были такими же, как прежде.

Но такое ощущение, что их отношение внезапно стало угрожающим, это ведь просто моё предвзятое мнение, так ведь?

— Дик!

Из-за нового персонажа сцена начала развиваться быстро.

Рядовой Киндзё, услышав этот голос, сразу же открыл огонь в его сторону, в сторону Младшего Капрала Хигаки.

В стенах коридора не было окон, поэтому я не могла сказать, ранили ли его, но я была уверена, что этот голос принадлежал Младшему Капралу Хигаки, и я также была уверена, что Рядовой Первого Класса Киндзё по нему открыл огонь.

Семья мужчины начала кричать.

Товарищи Рядового Киндзё вскочили в комнату, целясь автоматами.

Сакурай-сан сразу же начала последовательность активации, но внезапно мою голову заполонил «шум», будто царапание по стеклу, и конструирование магии остановилось.

Это, волны Псионов? Помехи!?

Держась за уши и обернувшись, я увидела на одном из четырех солдат медное кольцо.

Окаа-сама сжала грудь и резко опустилась вниз!

Это плохо!..

С самого начала у неё была чрезвычайная чувствительность к Псионам. К тому же, она уже не молода, и её сопротивление Псионам в последнее время упало.

Волны Псионов из Помех также неблагоприятно влияют на её тело.

Я должна это остановить!

— Дик! Ал! Марк! Бен! Почему?

Я всё ещё держалась ладонями за уши, когда слабо услышала голос Младшего Капрала Хигаки.

Слава богам, в него не попали...

— Почему вы нас предали?!

— Джо, скорее, почему ты так лоялен к Японии!

Между одиночными выстрелами — значит, автоматы могут стрелять одиночными выстрелами, как я и думала, хотя, если честно, мне сейчас на это наплевать — Рядовой Киндзё прокричал в ответ.

— Неужели ты это забыл, Дик! Разве Япония не наша родина!

— Посмотри, как Япония с нами обращается! Хотя мы присоединились к армии, хотя мы работали ради Японии, мы до сих пор для них «Левая Кровь»! мы посторонние, неважно, как много времени проходит!

— Ты неправ! Дик, это лишь твоё мнение! Наши родители были, несомненно, иностранцами. По сравнению с ребятами, которые живут здесь поколениями, это совершенно естественно, что они относятся к нам немного как к чужим! Но военные! Отряд! Наши начальники и товарищи, считают нас братьями! Принимают нас друзьями!

— Джо, просто ты волшебник! Просто ты для них ценен, военные показывают тебе хорошее лицо!

— Дик, ты действительно так думаешь? Ты действительно хочешь сказать, что как Левая Кровь, тебя считают посторонним, и как волшебник, я живу отдельно от вас, ребята? Неужели я не твой товарищ, Дик?!

Выстрелы затихли.

И Помехи волн Псионов ослабли.

Шанс!

Судя по его неустойчивости, пользователь Антинита не волшебник и не использует магическое поле. Просто потому, что ты вливаешь кучу Псионов, и используешь общую форму Помех, и даже не можешь его контролировать должным образом, думаешь, что сможешь остановить меня, кандидата на пост следующей главы Йоцуба, ты сделал большую ошибку!

Я не могу использовать CAD. Время, необходимое для инициализации последовательности активации будет слишком большим.

Тогда я могу использовать лишь эту магию.

Магию психического вмешательства, которую я унаследовала от Окаа-сама.

Она отличается от её магии, которая вмешивается в ментальную структуру, но, как и её магия, моя магия воздействует на разум цели.

Это магия, которая заморозит их души.

Поэтому чтобы не затронуть несвязанных людей, я нацелилась лишь на того с кольцом Антинита...


И активировала свою магию заморозки сознания — «Коцит».


Помехи остановились.

Я знала, что он тоже «остановился».

Он был третьим человеком, которого я так «остановила».

Они не умерли, но что заморожено, то больше никогда не растает, что застыло, больше никогда не будет двигаться; так же, как смерть.

Сдерживая свою вину, я стиснула зубы.

Поступив таким образом, я потеряла драгоценное время.

Это была моя слабость.

Поэтому я заслужила такой результат.

Я знала, что он был не один.

Я знала, что на нас нацелены многочисленные автоматы.

Когда Сакурай-сан активировала свою магию, эти спусковые крючки также были нажаты.

Магия, которую Сакурай-сан формировала, растворилась, не принеся никакого эффекта.

Одна очередь из этих автоматов оставила во мне, Окаа-сама, и Сакурай-сан, полно дыр.


Места, в которые меня ранили,

Не столько болели, как,

Были горячими.

Всё моё тело было,

Холодным.


Я понимала, что вытекает из меня не только кровь, но и моя жизнь.

Я, умру...

Я всегда думала, что когда умираешь, ты должен чувствовать такие вещи, как сожаление или привязанность, но на удивление, я ни о чем не могла думать.

Если бы я могла иметь лишь одно сожаление, то я, вероятно, хотела бы должным образом извиниться перед этим человеком.

Если бы я не существовала, этот человек мог бы жить более нормальной жизнью.

Он мог бы быть свободным.

Мне жаль, Нии-сан.

Мне так жаль, Онии-са...


— Миюки!


Я что-то услышала.

Я думаю об Ани, поэтому мой разум удобно придумывает мне его голос, подумала я.

То есть, он просто не может назвать моё имя со столькими эмоциями, таким отчаянным голосом.

Будто он не хочет, чтобы я уходила.

Я с трудом раздвинула веки, и встретил меня вид затянутого неба, стены исчезли, изменников нигде не было видно, и, Ани, протянувший ко мне левую руку.


Подавляющее «что-то» было освобождено из его левой руки.


Оно покрыло моё умирающее тело, легко проникло через мой барьер Укрепления Данных, и влилось в меня.

Меня окутало его «сердце».

Я не могла придумать, как иначе это описать.

Оно читало всё моё тело, и заново всё переделывало.

Моё тело, сама «я», была заново создана.

По его желанию, его силой.

Просто назвав это магией, не опишешь его силу, изящество и дерзость, но деликатность.

Нет, без сомнений, это «магия».

Это то, что действительно достойно называться «магией».

У меня было такое чувство, будто я видела Бога смерти, вдалеке, уходящего от меня.

Абсолютно беспомощного и, казалось, весьма раздосадованного.

Конечно, должно быть, это была галлюцинация.

Бог Смерти в моей галлюцинации походил на человека и, не думая, я чуть рассмеялась.

Ощущение выливающейся из горла крови уже исчезло.

— Миюки, ты в порядке!?

Встревоженное лицо Ани заполнило моё сейчас уже ясное поле зрения.

Я впервые увидела такие чистые эмоции на лице этого человека.

— Онии-сама...

Почему-то это слово я сказала гладко.

Вообще не было никакой запинки.

— Слава богам!..

Совершенно нормально дрожать.

Совершенно нормально смутиться ещё сильнее.

То есть из-за того, что этот человек крепко меня обнял.

Но я бесстыдно ощутила, что находиться в руках Онии-самы, которым я принадлежала, совершенно естественно.

Наверное, именно поэтому, когда Онии-сама обнял меня, я машинально схватила подол его рубашки.

Онии-сама посмотрел на меня широко открытыми глазами, затем, смягчив их, погладил меня по голове.

— Ах... — не задумываясь, я выпустила этот звук.

На что в ответ Онии-сама решительно улыбнулся, затем отвернулся, будто смутившись... но его лицо напряглось.

Он был без эмоций не потому, что ему их недоставало, но потому, что, казалось, он на чем-то полностью сосредоточился.

Будто отчаянно что-то вспоминал.

В поле его зрения, всё ещё на пороге смерти, были профили Окаа-сама и Сакурай-сан.

— Онии-сама!

Не отвечая на мой зов, или, может быть, его концентрация была столь высока, что он даже не мог позволить себе сделать это, Онии-сама левой рукой достал CAD.

С его тела излился совершенно невероятный поток Псионов.

Онии-сама конструировал огромного Помощника Информации Псионов, способного удерживать невероятные объемы данных.

Указательным пальцем он нажал на спусковой крючок CAD.

Казалось, что тело Окаа-сама затягивает в левую руку Онии-самы.

Это была иллюзия, конечно.


Я не знаю, что он делает, но знаю, что происходит.

Я могу с уверенностью сказать, так как то же самое произошло со мной.

Онии-сама берет все данные, определяющие тело Окаа-сама, копирует их в область обработки своей магии, и после обработки переписывает физическую информацию Окаа-сама.

Раны от выстрелов исчезли.

Кровавые пятна, измазавшие пол и пропитавшие её одежду, исчезли.

В спешке я подбежала к её телу.

Хоть и бледная, она, несомненно, была жива.

В том же состоянии, что и перед ранением... нет... Она будто вообще не была ранена?

Онии-сама направил CAD в левой руке на Сакурай-сан.

Скоростью, несопоставимой с той, которая была ранее с Окаа-сама, он быстро и плавно завершил свою магию.

Он к ней привык?..

Всего лишь после трех попыток, Онии-сама уже освоил эту магию ультравысокого уровня, способную полностью восстановить человеческое тело!

Я дрогнула в благоговении, но в то же время моё сердце хладнокровно посчитало это вполне естественным.


То есть, этот человек, ведь, мой Онии-сама, в конце концов.


Моя грудь была полна гордости.

Вся моя невежественная глупость развеялась по ветру.


С лицом, говорящим «я в это не верю», Сакурай-сан оглядела своё собственное тело. Окаа-сама не пришла в себя, но её дыхание было ровным. Она не потеряла сознание, но, скорее, просто спит, так что нет причин для беспокойства, сказал в спешке прибывший военный врач, и я с облегчением вздохнула.

— Я сожалею. Произошедший мятеж — полностью моя вина. Это ничего не изменит, но если есть что-то, что вы хотите, просто скажите это. Как солдат Национальных Сил Обороны, я сделаю всё, что в моих силах.

Онии-сама, стоя возле меня, повернулся к Капитану Казаме.

Видя, как Капитан поклонился, он сказал «пожалуйста, поднимите голову».

Похоже, что Онии-сама смог подбежать в самую последнюю минуту благодаря помощи Капитана Казамы и Лейтенанта Санады. Эти мятежники видимо хотели взять нас в заложники и, оглядываясь назад, мы сумели сбежать благодаря вмешательству Младшего Капрала Хигаки. Их настоящей целью был этот мужчина, мы просто случайно оказались рядом с ним. Он был из компании по производству военного снаряжения, и теперь он и его семья охраняются в отдельной комнате. Это значит, что военные, поставив нас с ним в одну комнату, были ответственны за нашу смерть. Но также неоспоримо и то, что благодаря времени, которое выиграл Хигаки-сан, Онии-сама подоспел вовремя.

Но если бы не магия Онии-самы, нет никаких сомнений, что Окаа-сама, Сакурай-сан и я были бы мертвы.

В такой ситуации просто нельзя остаться спокойной.

— Тогда в первую очередь, пожалуйста, расскажите нам точную ситуацию.

Я не собиралась ничего требовать.

Мне очень жаль, но я не могу также позволить Сакурай-сан взять инициативу.

Даже если бы Окаа-сама была в сознании, я не позволила бы ей говорить.

Это право лишь для Онии-самы.

— Враг — Великий Азиатский Альянс?

— У нас всё ещё нет убедительных доказательств, но видимо так оно и есть.

— То, что мы остановили их на побережье — ложь, так ведь?

— Верно. На западном берегу Нагоси, подводные вражеские войска уже высадились на берег.

...Значит, та подводная лодка была подготовкой для этого?

— Вражеский флот удерживает превосходство в водах Керамас. К тому же, из Наха в Наго, боевики в сговоре с врагом препятствуют передвижению наших людей.

...Звучит довольно плохо.

— Но ещё не всё потеряно. С самого начала боевиков было не так много. Контроль был восстановлен над 80% пострадавших зон. Внутреннее восстание в армии также вскоре будет подавлено.

— Они уже выполнили свою цель — они выиграли время для безопасной высадки войск, поэтому они уже бесполезны. Будто бросая кусок мусора, я считаю, что Великий Азиатский Альянс не будет волновать их потеря.

На хладнокровную оценку ситуации Онии-самы, лицо Капитана Казамы кисло скривилось.

— Далее, пожалуйста, отведите мою мать, сестру, и Сакурай-сан в безопасное место. Если возможно, в более безопасное, чем убежища.

— ...Мы отведем их в Командно-диспетчерский Центр Военно-Воздушных Сил. Броня там в два раза толще, чем в убежищах.

...Я была возмущена. Командно-диспетчерский Центр в управлении военных был намного лучше защищен за убежища, в которых они эвакуировали гражданских. Что ж, это всё же военная база, наверное, просто так всё устроено.

— И последнее, пожалуйста, одолжите мне бронежилет и комплект пехоты. Ну, я сказал одолжите, но я не смогу вернуть вам расходные материалы.

— ...Почему?

Я также не могла избавиться от беспокойства из-за этого запроса.

Почему, Онии-сама?

И почему ты не включил себя в свой предыдущий запрос?

Смотря в глаза Онии-саме, пытаясь понять его истинные намерения, я ахнула.

В его глазах,

Под простым безразличным гневом,

Виднелся обжигающий и всепоглощающий адский огонь.

— Они посмели поднять руку на Миюки. Они должны пожать плоды своей заслуженной награды.

Среди тех, кто слышал этот голос и которые почувствовали, как кровь стынет в жилах, лицо Капитана Казамы не изменилось, что говорило о его мужестве красноречивее всяких слов.

— Ты намерен идти в одиночку?

— Это не военная операция. Это личное.

— Я не возражаю против этого. Люди не могут вести войну отдельно от эмоций. Даже битва за месть, пока она контролируема, не проблема.

Глаза Онии-самы и Капитана Казамы встретились.

Скорее, они уставились друг на друга.

— Мы не можем допустить убийство не военных и сдавшихся, но у тебя всё равно нет такого намерения, так ведь?

— Я не намерен дать им милость капитуляции.

— Хорошо. Наша миссия состоит в отпоре захватчиков или их полного уничтожения. Нет необходимости предлагать им сдаться.

Капитан Казама отличался от Онии-самы, но его решимость была не меньшей.

— Шиба Тацуя-кун. Мы приветствуем тебя на нашей линии фронта.

Онии-сама не показал ни намека на благодарность.

— Я не намерен следовать командованию армии. За что сражаюсь я, и за что сражаетесь вы, — разные вещи. Но мы разделяем общего врага, и если мы разделяем общую цель уничтожения, тогда давайте сражаться бок о бок.

Будто стальной клинок, выкованный легендарным мастером, аура вокруг Онии-самы была холодной, острой, безжалостной... на такого Онии-саму я могла лишь смотреть в благоговении.

— Отлично. Санада, найди ему бронежилет и снаряжение! Передай всем отрядам, что выдвигаемся через 10 минут!

— Сакурай-сан, пожалуйста, присмотрите за моей матерью и сестрой.

Онии-сама сказал это Сакурай-сан, затем, не дожидаясь ответа, последовал за Лейтенантом Санадой.

В то время, когда он посмотрел на меня, на нем была слабая улыбка, что совершенно точно не было иллюзией.

◊ ◊ ◊

— Эм, ты в этом уверена?

Когда я смотрела на уходящую спину Онии-самы, Сакурай-сан подошла ко мне и начала говорить.

— Что?

Казалось, что мои мыслительные процессы полностью остановились; на некоторое время моё внимание застыло.

— Как бы опытен Тацуя-кун ни был, сражаться на войне... не задумываясь броситься прямо на поле боя, разве это не слишком опасно?

— !

Шепот Сакурай-сан прозвучал в моих ушах как громкий будильник.

Верно! Чего я так спокойно жду? Онии-сама идет на войну!

— Миюки-сан!?

За спиной послышался голос Сакурай-сан, когда я побежала.

За мной последовал лишь её голос.

Она не могла позволить себе покинуть Окаа-сама.

Извини.

В сердце я перед ней извинилась.

Оставлять Окаа-сама позади болезненно, но прямо сейчас я должна остановить Онии-саму!

Я побежала с одной этой мыслью в голове.

К счастью, он отошел не так далеко, и я догнала его, не потерявшись.

— Онии-сама!

Он может не обернуться. Этот страх пронесся в моей голове, но это было ненужное беспокойство.

Онии-сама что-то тихо сказал Лейтенанту Санаде, который шел впереди него, затем остановился и обернулся.

Санада-сан остановился немного впереди. Вероятно, он это сделал, подумав о нас.

— Миюки, что такое?

Когда он совершенно естественно назвал меня «Миюки», я снова почти замечталась, но сейчас не время для этого.

— Онии-сама, эм,

Я вдруг осознала, что не должна ни под какими обстоятельствами начинать говорить снова и снова «пожалуйста, не уходи».

Это слишком походит та то, что сказала бы героиня, чтобы остановить своего любимого в каком-то романтическом фильме (или романе или манге или чем либо ещё).

Не говоря уже о привнесении полного беспорядка «запретной любви между братом и сестрой».

— Миюки?

Когда я стояла, не находя, что сказать, Онии-сама в недоумении посмотрел на меня.

Должно быть, мои щеки были ярко-красными.

— ...П-Пожалуйста, не уходи, — и, тем не менее, не то чтобы я не могу это сказать. Я должна остановить его, — пожалуйста, не делай что-то столь опасное, как сражение с вражеской армией. Я не считаю, что Онии-сама должен делать что-то столь рискованное.

Я сказала это!..

Чувствуя выполненный долг, я подумала «этого должно быть достаточно».

Чтобы Онии-сама покачал головой на мои слова... вообще покачал головой, для меня было чем-то, о чем я даже не могла подумать.

— В этом действительно нет необходимости. Я иду не потому, что есть необходимость, но потому, что желаю этого, Миюки.

Вот почему его ответ так шокировал меня.

Шокировал отказ, и шокировало то, что его слова почти подразумевали, что он хотел убивать людей.

Но моё тело, вместо того, чтобы попытаться дистанцироваться от него, схватило его за рукав.

С неуклюжей улыбкой, он взял меня за руку, которой я схватила его куртку, и нежно её убрал.

— Как я сказал ранее, я собираюсь мстить тем, кто ранил тебя.

Глядя мне в глаза, выражение Онии-самы было почти смущенным.

— Не ради тебя, но ради моих собственных чувств.

Хотя он это говорил, глаза Онии-самы...

— Если я этого не сделаю, я не смогу спокойно спать.

Казалось, говорили мне, что всё это ради тебя.

— Для меня, единственное, что я могу чувствовать поистине дорогим, лишь ты одна, Миюки.

Это не была моя ошибка.

— Извини, что я такой эгоистичный брат.

И это не было моё тщеславие.

Онии-сама нежно отпустил мою руку, и улыбнулся мне, сохраняя при этом несколько смущенное выражение.

Всё моё лицо, должно быть, горит красным.

Однако вспомнив нечто тревожное в его словах, я нахмурила брови:

— Можешь чувствовать, дорогим?..

Только что Онии-сама сказал ведь не «дорогим», но «могу чувствовать дорогим» так?

Это лишь небольшая разница в формулировке, и за этим не может быть никакого особого смысла... но почему-то я почувствовала тревогу.

Когда эти слова неосознанно выскользнули с моих уст, и они даже не были вопросом, Онии-сама криво улыбнулся, будто говоря «ты меня подловила».

Казалось, что он улыбался, но одновременно с этим плакал.

Не было ничего, похожего на слезы, не говоря уже о том, что я никогда не видела, чтобы Онии-сама плакал, но каким-то образом я ощутила, что для него этот вопрос был полон боли и печали.

— Извини!

Поэтому я извинилась. Я поклялась, что не принесу Онии-саме ещё больше печали, но всё же я опять... думая так, я низко поклонилась.

Его стройные руки проскользнули через мои длинные волосы, лаская мои щеки. Руки Онии-самы, тонкие, но намного большие за мои, сильные и твердые.

Его руки осторожно подняли мою голову, и я посмотрела вверх.

В них не было силы, однако я не могла сопротивляться. Быстрее, чем моя голова могла воспротивиться, моё тело выполнило волю Онии-самы.

— Нет... Думаю, тебе уже время узнать. Если возможно, я бы предпочел, чтобы ты никогда это не узнала, но... Как дочь нашей матери, и племянница нашей тёти, в любом случае, это была бы просто мимолётная мечта.

Слова Онии-самы предназначались мне, но казалось, что он говорит не со мной, но ругает себя.

— Онии-сама?

— Сейчас нет времени, и я не думаю, что ты должна это услышать от меня. Поэтому, Миюки, спроси нашу мать. Ответ на все твои вопросы.

— Окаа-сама?..

Мне, которой недоставало времени, чтобы собраться с мыслями, просто повторяющей его слова, Онии-сама ещё раз улыбнулся, в этот раз сильной улыбкой.

— Миюки, не волнуйся. Ты одна дорога мне. Поэтому, чтобы в продолжать защищать тебя в будущем, я совершенно точно вернусь невредимым.

В словах Онии-самы не было обмана.

Не было чувства утешения.

— Со мной всё будет в порядке.

Пряча улыбку и ужесточая выражение, его взгляд стал непоколебимым,

Будто это был истинный и неоспоримый факт.

— Не существует ничего, что в полном смысле может причинить мне боль.

Я поверила, что нет ничего во всем мире, что может навредить Онии-саме.

Онии-сама переместил руки с моих щек к моей голове, и погладил мои волосы.

Он провёл руками через мои сейчас чуть взъерошенные волосы, всё время улыбаясь, затем повернулся, чтобы продолжить идти за Лейтенантом Санадой.

На этот раз, по-настоящему, Онии-сама направился на поле боя.

◊ ◊ ◊

Как и ожидалось, я не имела понятия, где находится этот Командно-диспетчерский Центр.

У меня не было выбора, кроме как вернуться в ту комнату с потерянной стеной.

Если подумать об этом, как та стена исчезла?

Онии-сама и Сакурай-сан сказали, что был возведен блокирующий магию барьер, значит шансы того, что она была разрушена магией, малы, но края были так хирургически точно отрезаны, что трудно представить любой другой способ.

Хотя я уверена, что они не оставят меня позади, я не могла не тревожиться и рысью вернулась в комнату.

Ах...

— Прошу прощения, что заставила ждать, — прежде всего, я извинилась встретившей меня Окаа-сама.

Важно, чтобы она восстановила свои силы, поэтому её просто не могли нести на носилках, так что если подумать об этом, совершенно естественно, что её каким-то способом разбудят.

Из-за моего собственного эгоизма и того, что я её оставила, в результате чего заставив их ждать, я низко поклонилась не для того, чтобы избежать её гнева, но из настоящего сожаления.

— Нет необходимости извиняться, Миюки-сан. Ты пошла, чтобы остановить Тацую от самовольных действий, разве не так? — Окаа-сама с улыбкой ответила.

Уу... Она довольно сердита...

— И, куда пошел Тацуя? Я не вижу его поблизости.

— Это, эм... Онии-сама пошел помочь военным сражаться с врагом.

— Онии-сама? — Окаа-сама подняла брови.

Машинально я подумала «ох боже», но я и не думала себя исправлять.

Окаа-сама также не упрекала меня.

Вместо того чтобы винить, она просто глубоко вздохнула.

— Действует как обычно по собственному усмотрению... этот ребенок действительно дефектен.

Её слова не были осуждением, они были отречением.

Не увольнением, но отказом.

Мне даже не нужно было спрашивать, о ком она говорит.

Вместо возмущения, я почувствовала ужас.

Для матери, чтобы быть полностью безразличной к собственному сыну.

— Что ж, неважно. Похоже, в этот раз всё как-то работает, так что пусть делает, что хочет... Спасибо за ожидание. Пожалуйста, сопроводите нас.

Окаа-сама заговорила к солдату, ожидающему, чтобы нас отвести.


Нет, всё не «как-то» работает.


Единственная причина, по которой я жива, и единственная причина, по которой спасена Окаа-сама, — это Онии-сама.


Но на это «как-то», я не могла и слова сказать, чтобы оспорить.


Входя в Командно-диспетчерский Центр, мы прошли не менее чем через пять бронированных дверей.

На этаже, размером примерно в четыре классных комнаты, без окон и выходящих прямо наружу стен, в одном зале сидели около 30 операторов перед тремя рядами консолей, тогда как напротив большого настенного экрана был вход, ведущий к восьми одиночным комнатам.

Нас провели в одну из этих одиночных комнат, передняя стена которой была покрыта стеклом.

— Я не чувствую никаких камер или подслушивающих устройств. Похоже, это одна из комнат для высокопоставленных офицеров и представителей Министерства Обороны, которую используют во время инспекций, — обследовав комнату, Сакурай-сан проинформировала Окаа-сама.

Я не имею понятия, что она сделала или как она это сделала, но её выводы всегда надежны.

Значит, здесь можно говорить о секретах.

— Стекло впереди также не простое. Такое же есть в Центральном Полицейском Департаменте Токио. Оно позволяет проецировать что угодно из мониторов в Командно-диспетчерском Центре, —Сакурай-сан сказала это, смотря на настольный монитор и оперируя консолью.

— Окаа-сама, есть кое-что, что я хочу спросить, — через некоторое время я решилась сделать решительный шаг, и спросить об этом Окаа-сама. — Ранее, Онии-сама сказал, что единственное, что он может считать дорогим — это я, но... когда я спросила его, почему он не сказал «дорогим» но «может чувствовать дорогим», он сказал, что я должна спросить тебя, поэтому...

— Понятно. Тацуя это сказал, — слушая мой вопрос с хмурым взглядом, Окаа-сама сказала скучающе. — Думаю, тебе уже пора это знать.

Онии-сама сказал то же самое. Лишь думая о том, каким может быть этот большой секрет, я с напряжением застыла.

— Но, перед этим... Миюки-сан, прекрати называть Тацую «Онии-сама». Я не возражаю в публичных местах и при присутствии посторонних, но когда наедине только с Йоцубой, ты не должна относиться к Тацуе, как к своему брату, — Окаа-сама не ругала меня сильным тоном, но будто просто предоставила мне неоспоримую истину. — Ты та, кто последует за Майей и станет главой Йоцуба. Если тебя увидят зависимой от полного провала, который является твой брат, это станет огромным минусом когда-нибудь в будущем.

— Говорить таким образом!.. — Я инстинктивно забыла сдержанность, и жестоко её упрекнула. Также напряженно, как я внимательно её слушала, неважно, что это были слова Окаа-сама, я не могла просто пропустить их без ответа. — Называть своего собственного ребенка полным провалом!

— Я тоже считаю это печальным, но это правда, так что с этим ничего не поделаешь.

— Это не так! Своей силой, Онии-сама спас меня!

— Это дело ранее? Действительно, если бы он, по крайней мере, не показывал такой уровень... тем не менее, это всё, что он может сделать.

На мои сердечные возражения, Окаа-сама ответила голосом, который был холоднее, чем я когда-либо слышала до сих пор.

Это был голос, который оставил всякую надежду.

— Если Тацуя сказал тебе прийти ко мне, тогда я особо не возражаю. С чего бы начать...

Когда она задумалась, без предупреждения окно, занимающее всю стену, сменило проецируемое изображение.

Комната, полная отчаянно работающих операторов, сменилась к виду с птичьего полёта.

Я увидела Онии-саму, только что упавшего с неба.

Я посмотрела на ту, кто это показал, Сакурай-сан.

Она молча наблюдала за мной — наблюдала за мной и Окаа-сама.

С первого взгляда было очевидно, что она не намерена ничего говорить.

Я также поняла, что она очень много знает того, чего не знаю я.

Окаа-сама даже не потрудилась взглянуть на монитор, сейчас показывающий Онии-саму.

— Как волшебник, Тацуя родился дефектным.

На меня она тоже не смотрела.

— Не то чтобы я не чувствую ответственность за рождение такого ребенка, но неизменный факт в том, что Тацуя был безнадежен в качестве волшебника.

Но это не значит, что она закрыла глаза.

— С рождения Тацуя мог использовать лишь два типа «магии». Разложение Эйдоса, и реконструкция Информационных Тел. Этими двумя категориями Тацуя разработал множество техник, которые может использовать, но какими бы хорошими они ни были, лишь с этими двумя невозможно изменить Информационные Тела как могут истинные волшебники.

Её глаза просто уставились в пустоту.

— Магия — техника, модифицирующая информационные тела, тем самым изменяя явление. Неважно, насколько оно тривиально, но быть способным сделать это изменение — и есть магия. Но Тацуя не может этого сделать. Всё, что он может — это разрушить информационное тело, и воссоздать его в предыдущем состоянии. Это не магия в её истинном смысле. Этот ребенок, который родился без таланта использования магии в истинном смысле этого слова в изменении информационных тел, является, несомненно, дефектным волшебником.

Возможно, Окаа-сама смотрит в своё собственное сердце...

— Что ж, способность реконструкции, в конце концов, спасла нас, но, строго говоря, эта сила не «магия».

Я не опровергла её слова.

Но, я подумала.

Если это не магия, тогда как эта сила должна называться?

Если не называть её «магией», тогда разве не остается единственное слово «чудо»?

— Но мы Йоцуба, волшебники, стоящие среди Десяти Главных Кланов, и следовательно тот, кто не может использовать магию, не может быть Йоцуба. Этот ребенок, который не может использовать магию, не может жить как один из Йоцуба. Поэтому Мая и я, семь лет назад, сделали над ним определенную операцию. Хотя по правде, этот эксперимент мотивировался не только этим...

Эксперимент? Окаа-сама, над Онии-самой?

— План Искусственного волшебника. Проект по внедрению в сознание человека, не являющегося волшебником, искусственной зоны расчета магии, тем самым давая ему способности волшебника.

План Искусственного волшебника. Эти слова зловеще прозвучали в моих ушах.

— В результате прохождения операции по психической реконструкции, этот ребенок в конечном итоге потерял свои эмоции.

— Операции по психической реконструкции? Потерял свои эмоции?

— Нет, скорее не эмоции, правильнее сказать импульсы. Сильный гнев, глубокую печаль, интенсивную ревность, обиду, ненависть, жадность, сексуальную похоть, слепую любовь. Такие «бесконтрольные» импульсы были потеряны, за одним единственным исключением, и в обмен Тацуя получил способность пользоваться магией.

Это значит...

— К сожалению, искусственная зона расчета магии заметно уступает в производительности естественной, и он в конечном итоге мог использоваться лишь как Страж.

Я не верю в это, я подумала.

Такого просто не может быть, я подумала.

— Проводила эту «операцию»... ты, Окаа-сама?

Думая так, я не могла не спросить.

Большое «окно» показало Онии-саму в окружении хорошо сложенных взрослых, вступающим в контакт с вражескими наземными силами.

— Кто ещё мог это сделать кроме меня?

Моему искреннему желанию, что она будет это отрицать, не суждено было сбыться.

Я действительно должна была знать.

Зона Расчета Магии — не физическая зона в головном мозге, но прямая психическая функция.

Поэтому добавление искусственной Зоны Расчета Магии влечет за собой изменение психической структуры.

Это было бы невозможно без магии Окаа-сама, «Вмешательства в Психическую Структуру»...

— ...Почему ты это сделала?

— Я уже назвала причины. Спроси что-нибудь более важное, что хочешь знать.


Ах, понятно...


Я также заметила.


Я осознала.


В этом эксперименте не только Онии-сама потерял некоторые свои эмоции.

Я не знаю, был ли это побочный эффект магии, чувство вины или какой-то другой психический эффект но,


Я впервые ощутила ужас от того, что зовется «магией».


Этой «магии», которая может так жестоко изменить человеческое сердце.


На экране, Онии-сама направил на врага большой CAD в форме пистолета.

Перед ним враг за врагом исчезал в прах.

— Одно исключение, которое Тацуя не потерял... Ответь мне, что это.

— Единственный оставшийся импульс — братская любовь.

Пожалуйста, прекрати, Окаа-сама.

— Любовь к своей сестре, другими словами к тебе, и желание тебя защитить.

Я не желаю слышать больше.

— Это всё, что у него осталось, его одна истинная эмоция.

Но это не было мне позволено.

Я прикрыла двумя руками рот — инстинктивное действие.

Возможно, это был условный рефлекс.

Хотя, в этом действительно не был необходимости.

Я была так шокирована, что даже не могла плакать.

— Тацуя сам это знает. Вот что он имел в виду под «могу чувствовать дорогим». Он думает обо мне просто как о своей «матери», и естественной привязанности родитель-ребенок, которая должна с этим идти, просто не существует. Он может дорожить всем сердцем лишь тобой, Миюки. Тогда он просто попутно спас меня. Или, может быть, просто решил, что если я умру, тебе будет грустно.

— Окаа-сама... намеренно решила, чтобы это произошло?

Хотя я сама говорила, казалось, будто я слышу разговор кого-то другого. Казалось, что будто моим телом управляет кто-то другой и задает вопросы.

— Очевидно, я не планировала всё до такой степени. Тем не менее, я подумала, что если вместимости хватит лишь для одной эмоции, тогда это будет привязанность к тебе. В конце концов, Тацуя проведет больше времени с тобой.

— Ты сказала это О... нет, этому человеку?

— Конечно, я всё объяснила. Этот ребенок всё ещё имеет много здравого смысла. В любом случае, родительская привязанность — тривиальна, поэтому об этом ненужно беспокоиться.

Когда она это сказала,

Слабо,

Но я ощутила, что могу мельком увидеть страдания Окаа-сама, что она не может любить своего ребенка.

— Что-нибудь ещё?

— Нет... огромное спасибо.

Часть меня чувствовала, что я не должна была спрашивать.

Но часть меня также чувствовала радость от того, что я действительно спросила.

Со всей решительностью встретить болезненное прошлое, и болезненные истины, но неуклонно смотреть вперед в настоящее и будущее.

Экран, показывающий Онии-саму, решительно превращался в безлюдную пустошь.

Ни осколки, ни пули не могли его достичь.

Вещи, похожие на танки, направили свои турели на Онии-саму, и исчезли вместе с экипажем внутри.

Онии-сама продолжил, не меняя темп.

Но солдаты, продвигающиеся вместе с Онии-самой, не могли двигаться также.

Чтобы не остаться позади Онии-самы, они бежали, будто летя, от прикрытия к прикрытию, на всем пути стреляя оружием и магией.

Ах!

Один из солдат был ранен.

Глядя на поле боя с камеры в небе, эта сцена была будто прямо из фильма.

На экране, прежде чем я даже успела ощутить шок, Онии-сама направил CAD в левой руке на павшего солдата.

Когда он?

У него даже не было свободного времени, чтобы повернуть шею.

В следующий момент, солдат на экране снова начал бежать, будто ничего не случилось.


Вражеская турель разразилась огнем.


Но она не достигла.


Онии-сама поднял правую руку.


Вражеский образ исчез. Почти как спецэффекты из фильма.


Союзные солдаты упали.


Онии-сама поднял левую руку.


Лишь с этим, павшие солдаты поднялись невредимыми и продолжили бой.


Этот экран для меня, которая понимала магию гораздо лучше не только широкой общественности, но и за большинства волшебников, был как фильм с крайне бедным чувством реальности.

Но это были бы безответственные мысли наблюдателя.

Для солдат, сражающихся вместе с Онии-самой, это была удача за пределами их самых смелых надежд. Любые травмы, даже фатальные, были немедленно исцелены, будто они просто очнулись ото сна.

Для врагов, сражающихся против Онии-самы, он был воплощением ужаса. Ночной кошмар, поднявший их противников, и уничтоживший всё на своём пути, оставляя лишь тени и пыль.

Будто Воплощение Божества, Онии-сама шагал по полю боя.

Всё потому, что я была ранена.

Это было решено семь лет назад, когда ему было лишь шесть.

Как я могу загладить свою вину перед ним?

Что я могу сделать, чтобы когда-либо загладить свою вину?


Даже эта жизнь сейчас — что-то, чем я полностью ему обязана.

Загрузка...