Воры, как мы (СИ)

Часть 7

— Пьянь подзаборная, — осуждающе сказала толстая тетка, по пояс закутанная в теплый платок. — День на дворе, а этот уже набрался.

— Во-во, — согласился худой парень, смахивающий на охранника или телохранителя. Он говорил, кажется, с легким акцентом. — Головой вообще не думает. Зато по крайней мере при деньгах, и понимает, что сам домой не доберется. Ну, а мне-то что, мне серебро всяко не лишнее. До Южного квартала как срезать, не подскажете?

Оказавшись в экстремальной ситуации, мозг, как и прежде, заработал быстро и четко. Прислоненная к стенке тачка с мешками и ящиками пришлась очень кстати. Младший выкинул из нее груз и погрузил бессознательного вора, после чего с самым независимым видом покатил тачку по улицам. Особого внимания он не привлек.

Глупцы думают, что необычное зрелище всегда остается в памяти. Воры-любители стараются не попадаться никому на глаза, они крадутся по темным пустынным улочкам и пересекают освещенные аллеи гигантскими бесшумными прыжками, только все это без толку. Люди опытные и пожившие поступают иначе: они надевают простую рабочую одежду, берут в руки инструмент и нагло топают сквозь толпу, осыпая прохожих руганью и щерясь сальным шуточкам.

Грубость и нахальство запоминают гораздо хуже скрытности и искусных пируэтов на крышах. Младший понял и уяснил это не сразу, совсем не сразу. Но все-таки уяснил.

Сейчас это пришлось очень кстати.

— Через Большую Бочкарскую, пожалуй, — пожала плечами тетка в платке. И потом через Рвотный переулок и Лебединый проезд, вот тебе и Южный квартал. Только там сейчас торговцы обосновались по дороге, народу полно будет, с тележкой-то тебе того, неудобно…

— Народ — не стена, подвинем, — уверенно сказал Младший, ухватился за тележку и покатил вперед.

Со стороны это, должно быть, выглядело забавно. Поэты и сказочники веками воспевают плащи-невидимки, городская стража на каждом углу вещает о бдительности, на почерневших от времени и сажи городских стенах висят объявления «Разыскивается!» со скверно пропечатанным, но все же узнаваемым лицом мастера-вора — а в это время он, в беспомощном и бессознательном виде, проплывает мимо сотен нелюбопытных глаз, и никто даже ухом не ведет. Воистину, невидимки давно ходят среди нас.

Его никто не остановил, никто не поинтересовался — а по какому, собственно, праву один человек везет в тележке другого, еще и насвистывая при этом. Везет — значит, имеет право и интерес, так, должно быть думали вокруг. Вот если бы он скрывался и бросал по сторонам вороватые взгляды, тогда все сложилось бы иначе. А так…

Кроме того, чем ближе становился Южный квартал, тем менее окружающие были склонны интересоваться содержимым тачки. Здесь нередко собирался специфический контингент, который принципиально не желал иметь никаких дел со стражей.

— Эй, парень! — окликнул Младшего голос с одного из верхних этажей, когда он уже приближался к Черной аллее. — Ты нам сюда трупака не вези, на кой-черт эдакое счастье! Поворачивай к каналу да бросай его туда — первый день в Городе, что ли?

Младший раздумывал не больше секунды.

— Да живой это, черт, что за тоска, — сказал он развязно, сплюнул под ноги и поправил край плаща на лице Старшего. — Траванулся просто какой-то дрянью, вот и везу к знахарке. Не потей сверх меры, братан, все будет в лучшем виде.

Наверху ничего не ответили, только прилетел на мостовую смачный плевок, да заскрипели закрывающиеся ставни. Путь был свободен.

Он снова чуть было не прошел мимо хижины Дурнушки Бетти — даже будучи готовым к тому, что она здесь есть. Пришлось битую минуту вглядываться в стык грязных улочек, чтобы различить приземистый каменный горб. Младший прислонил тачку к покатой стене и постучал.

Тишина. Может, спит? Знахарки, они ведь того… вроде ведьм, кажется? Почему бы им не спать днем, а пробуждаться исключительно в темное время суток?

Без особой надежды Младший постучал снова. Идти ему больше было некуда.

— Кто там? — тихий голос раздался словно бы в голове. По крайней мере, он готов был поклясться, что уши не слышали ровно ничего.

— Это Гар… хм. Это товарищ Гаррета. Мы заходили к тебе вчера вечером за снадобьями и… в общем, ему плохо. Кажется, отравление.

Дверь распахнулась так быстро, словно Бетти караулила прямо за ней. Может, так и было. Девушка метнула быстрый взгляд на Младшего, улицу, тележку с неподвижным телом. Зыркнула гневно на вора — и в чем, спрашивается, он провинился? Бросила резко:

— Заноси!

— Какие симптомы? Рвота? Кашель? Понос? Когда проявились? Что предпринял для купирования?

Сбитый с ног — фигурально, конечно, выражаясь — вихрем вопросов, заданных безапелляционной Бетти, Младший самую малость утратил свой всегдашний меланхоличный настрой.

— Э-э-э… собственно говоря… ничего такого. Просто побледнел, брякнулся оземь и потерял сознание, вот и все. Когда? Пожалуй, минут сорок назад. Нет, пожалуй, чуть больше получаса.

— Частичная интоксикация, — кивнула Бетти. — Так. Не смертельно. Скорее всего. Зависит от последнего вопроса.

— Хм-м? Что такое купирование? Это как-то связано с вином?

— У вас, мужиков, все вечно с ним связано. Нет, конечно, нет. Что было сделано для облегчения состояния Га… пациента? Стимуляция рвоты? Промывание желудка? Хоть что-нибудь?

— Да в общем-то… ничего. Погрузил его в тачку, да привез сюда. Я, как бы сказать, не совсем эксперт в местной медицине.

Дурнушка Бетти смерила его непонятным взглядом.

— «Местной медицине», значит… Намекаешь, что я ничего в этом не понимаю?

— Что?

Голос девушки зазвенел.

— Что это я виновата, дав Гаррету противоядие, которое не сработало? Ты это имеешь в виду? Да? Это?

Здесь Младший совершенно неожиданно для себя понял две вещи. Первая: Бетти на грани истерики и может через несколько секунд сорваться за опасную грань. Вторая: она безумно боится и волнуется за Гаррета, потому что…

Эту мысль он додумывать не стал, зато сообразил, что сейчас нужно будет сделать.

— Бетти, — сказал он как можно мягче. — Все как раз наоборот. Я ничего не смыслю в лечении — и именно поэтому сейчас мне нужна ты. Профессионал-лекарь. Ты нужна мне — и, что куда более важно, ты нужна ему. Без нашей помощи Гаррет умрет. Мы же не хотим этого, правда?

Девушка замерла, как изваяние. Ее губы шевелились, но до Младшего не доносилось ни звука. Казалось, она молилась, но вор уже знал, что язычники-травники не признают никаких обращений к своим богам, кроме восхвалений, и написанных на скверном косноязычии поучительных басен.

Бетти вздрогнула, словно стряхивая с плеч тяжелые мысли.

— Нет… разумеется, нет. Мы этого не хотим. — Она сделала чуть заметное ударение на «мы», но это сейчас было неважно. — Хорошо. Поможешь мне. На заднем дворе есть открытый очаг, вскипяти воду в котелке. Немного, миски три. Развести огонь сумеешь?

— Угу, — отозвался Младший, протискиваясь в совсем уже крошечную дверцу и поражаясь, что у этой лилипутской хижины имеется, оказывается, еще и задний двор.

— Дерьмово, а? — прохрипел Гаррет три часа спустя. Тусклое солнце уже кануло за зубчатые крыши и стены, и только его запоздавшие лучики все еще метались по тесному пространству Города. Вор лежал на кровати Бетти в почти полной темноте, освещаемый только мерцанием гнилушек. — Не совсем так, как планировалось, черт бы меня побрал.

Выглядел он и впрямь не очень. На лице и теле рассыпалось созвездие красных мокнущих язвочек, из-за чего черты казались искаженными, оплывающими. Вокруг механического глаза формировалась нездоровая припухлая синева. Руки и ребра вдруг истончились, казались непрочными, ломкими.

Мастер-вор, казалось, вдруг постарел лет на десять.

— Ничего, — буркнул Младший больше себе, чем остальным. — Перебедуем. Главное — жив. Могло ведь и иначе сложиться.

— Это верно, — проскрипел вор и с усилием сглотнул. — Бетти говорит, ты меня спас. Теперь я твой должник, получается.

— Ерунду говоришь. Еще не хватало, пока ты при смерти, обсуждать какие-то…

— А ты не обсуждай, а слушай, что говорю. Сказал должник, значит, так и есть. И отплачу — если жив останусь, конечно.

— Останешься, — уверенно сказала Бетти, заходя в комнатушку с курящейся зеленым растительным паром миской. — Гарантирую. Из посмертия тебя ногтями выковыряю, если нужно будет.

Гаррет хотел что-то сказать, но закашлялся. Младший тревожно скользнул глазами вокруг, но девушка не проявляла беспокойства.

— Славные вы ребята, — прохрипел Старший после того, как приступ миновал. — Славные. В этом месте я должен, наверное, всплакнуть и вспомнить семью, которой у меня никогда не было, а? А вы должны обнять меня в ответ и сказать, что теперь у меня снова есть семья. И чтобы музыка эдакая нежная на заднем плане — скрипочка или еще что-то. Есть у тебя скрипочка, Бетти?

Миска стукнула об пол, девушка с каменным лицом выскочила за дверь. Гаррет повернул распухшее лицо к Младшему.

— Слишком сильно, да? Ладно, ладно. Извини. Спиши это на стресс от близкой смерти. Экзистенциальный опыт. Башка до сих пор мутная. Я извинюсь перед ней, конечно. А пока скажи… как там с нашим делом?

Младший понял почти сразу.

— Документы у меня, если ты об этом. Но я мало понимаю в планировании набега на Цитадель Хранителей.

— Еще бы… — вор снова закашлялся. — Еще бы. Этим займусь я. А ты… как насчет проведать нашего милого мытаря Норткреста?

— Решил все-таки от меня избавиться? — Младший понятливо кивнул. — Насколько я помню, судьба остальных парней, посланных на это задание Каррасом, сложилась незавидно.

— Ну, ты-то не будешь настолько глуп, как его олухи. Меня беспокоит этот парень. Что-то во всем этом деле не так. Покрутись рядом, посмотри на него. Осторожно. Ты уже знаешь, что он опасен. Не подставляйся. Ты толковый парень, способный, все поступающие проблемы сможешь решить самостоятельно. А я тем временем…

Очередной приступ кашля.

— Освежу свои познания о городе, пролистав документы из Шоулсгейта. Как минимум пару дней мне отсюда все равно хода нет. Бетти не выгонит… надеюсь.

Он замолчал. Где-то на улице в отдалении гудел электрический фонарь Механистов. Такими темпами Черная аллея скоро станет Светлой аллеей — и прощай тогда вольготная жизнь местного отребья. Разбить клятую железку, что ли? В природе должен быть баланс. Свет и тьма. Добро и зло. Жизнь и смерть. Без такого равновесия, пускай и шаткого, все очень быстро скатывается в жестокий и беспощадный хаос.

Младший очнулся от мыслей и с удивлением понял, что Гаррет уже уснул. Глиняная миска с варевом у его ног была пуста.

С деньгами у Младшего дела обстояли не очень, и он уже успел по этому поводу крепко призадуматься — но вовремя вспомнил слова Гаррета насчет собственной способности решать проблемы и беспокоиться перестал. Пара проходивших мимо ротозеев-горожан очень быстро лишились кошельков, а кто-то из проживающих поблизости мещан, убежденных, что третий этаж — это прочная гарантия безопасности, больше никогда не воспользуется позолоченным подсвечником в виде обнаженной женщины. И поделом.

— Хороший вкус нужно воспитывать, — пробормотал сквозь зубы Младший, сидя на перилах балкона и пряча трофеи в заплечный мешок. — Если понадобится, то и принудительно. А дурная роскошь — это не к добру. Как и излишняя самонадеянность.

Все-таки обладание раскладным композитным луком из будущего имело свои неоспоримые преимущества.

Норткрест-роуд тоже нашлась довольно быстро — пересекать всю темную и угрожающую громаду Города, чего Младший смутно опасался, не пришлось. Всего единожды свернув не туда и завидев вдалеке серые колонны тюрьмы Пейвлок, он не позволил ошибке зайти слишком далеко и вернулся к нужной развилке. Искомая улица находилась неподалеку от выхода из Южного квартала в сторону Доков — по сути, обозначая невидимую, но прекрасно ощутимую границу между нижним средним классом и честной — а то и не особенно честной — бедностью. Стражников на улице не было.

Оставалось малое — найти нужный дом, проникнуть внутрь… или, поймав за хвост немыслимую удачу, оставаться снаружи и проследить за этим самым Рональдом Норткрестом с супругой. Кстати, Каррас не упомянул, есть ли в доме кто-то еще, помимо них? Слуги, родственники, может быть, дети? Чертовски мало информации. С другой стороны, кто он такой, мастер-вор или сопливый карманник, готовый спасовать при первом же осложнении?

Младший подавил непрошенное желание встать посреди слабо освещенной улочки и во все горло заорать «Норткрест! Выходи, гнусный трус!» Это могло сработать, но наверняка вызвало бы ненужный ажиотаж и волнение среди жильцов. Что было совершенно излишним.

Он развернул свой чудо-лук и через секунду взлетел на плоскую крышу какого-то невеликого двухэтажного здания — лавки или магазинчика, должно быть. Вокруг стояла неподвижная тишина, только в окончательно темнеющем небе кружились и каркали вороны. Умеренно бедный район — по вечерам здесь не устраивают дорогих вечеринок, но не дают воли и лихим попойкам с дешевым вином и разбавленным пивом. После наступления темноты жители не жгут керосин или газ, а дисциплинированно ложатся спать. Скучно и тоскливо… но, наверное, кого-то устраивает.

Вор задумчиво огляделся. Следовало рассуждать логически. На Норткрест-роуд, короткой и узкой улице, располагалось всего четыре… шесть… восемь… двенадцать домов. Плюс тот, на крыше которого он сидел — тринадцать. Из них два здания явно нежилые — эта самая лавка, да еще одно сооружение, напоминающее насосную станцию. Доки рядом, наверное, воду в каналы качает. Одиннадцать. Уже меньше работы.

Что еще? Каррас упомянул, что фамилия парня произошла от названия улицы — что это означает? Что их семья живет здесь уже давно, возможно, несколько десятилетий. Маловероятно, что все эти годы он и его предки ютились в дешевых многоэтажных меблирашках, которых здесь насчитывалось целых пять штук, скорее всего, жильем им служил отдельно стоящий дом, находящийся в личном владении. Таковых здесь было ровно шесть.

Теперь уже совсем легко. Исходя опять же из возраста, что можно сказать об этой ничуть не великолепной шестерке? Два дома явно построены или отремонтированы относительно недавно — доски еще не успели потемнеть. Оба на одной стороне улицы — пожар там был, что ли? Еще три здания находятся у самого конца улицы — вот эти точно новые, на фундаменте еще остались следы строительных инструментов. И еще один…

Этот дом Младшему очень не понравился — массивный, каменный и мрачный, он возвышался над улицей и подавлял, кажется, любой светлый взгляд, любое радостное настроение или искру творчества. Черный, старый и огромный — он вполне мог служить родовым гнездом Норткрестов, пускай и изрядно запущенным. А самым плохим было то, дом был огорожен высоким забором из металлических пик. Проникнуть в такой будет сложно.

Что в сухом остатке? Три кандидатуры на искомое строение. Как выбрать нужное?

Наугад?

Слоняться от дома к дому, стучать в двери и вызывать хозяина?

Скакать по крышам, подслушивая разговоры жильцов через печные трубы?

Пытаться прочитать имена владельцев на крошечных выцветших табличках?

— Нет, ерунда, — сказал сам себе Младший. — Самое слабое место любой системы — люди. А самое большое стремление любого человека — чтобы его выслушали. Будем исходить из этого.

Через минуту после этого краткого размышления на землю спрыгнул уже, можно сказать, совсем другой человек. Прихрамывающий сгорбленный силуэт с обмотанной какими-то тряпками поясницей — подрался, что ли, неудачно, а может, просто простыл? — заковылял прочь с Норткрест-роуд, присвистывая и бормоча что-то себе под нос. Нищие, чтоб их Трикстер побрал — плодятся кругом, как тараканы. А ведь это еще приличный район!

Безобразие! Куда только смотрит шериф Труарт!

— В светлое будущее, — услышал Разиня Филипс сиплый голос, когда кто-то примостился рядом, шаркнув спиной по влажной кирпичной стене. Разиня был профессиональным нищим: у него имелись собственные — довольно скромные, но все же — сбережения и собственное спальное место в ящике неподалеку от складов. Тепло и сухо, вот только клещей многовато, но что поделать, нет в мире совершенства… Сейчас он как раз собирал свои нехитрые пожитки, чтобы отправиться на заслуженный сон — прохожих уже один черт поблизости не было, и на милостыню можно было не рассчитывать. — Вот куда ползет Город, братан. Но только без нас. Согласен?

Разиня пригляделся повнимательнее. Нестарый еще парень, довольно чисто одет, хотя одежда и выглядит изношенной. Лицо усталое и худое, длинный нос-клюв печально смотрит вбок. Разорившийся ремесленник, упавший на самое дно? Должно быть, так.

— Верно подмечено, друг, — согласился он. — Тяжелые времена?

— Тяжелей не бывает, — отозвался парень. — Полнейшая задница, чтобы не сказать хуже. Работы в Городе ни черта нет, даже черной, можешь себе представить, братан?

— Еще бы, — сказал Филипс, не проработавший в жизни ни дня. — Что думаешь делать?

Парень с перебитым носом сплюнул в сторону.

— Черт его знает, братан, всякая ерунда в голову лезет, — признался он. — До того тоска заела, что готов хоть в чужой дом вломиться, благо силушкой Создатель не обидел.

— Восславим Создателя, друг, — сказал Разиня, осторожно присматриваясь к собеседнику. — Готов вломиться, говоришь? Это приятно слышать. Меня, кстати, Филипс зовут.

— Гастон. Замковых дел мастер. Бывший.

Они обменялись «рукопожатием бедняков» — стукнулись сжатыми кулаками.

— Если и правда есть желание сменить профессию — могу поспособствовать. Жизнь на улицах, знаешь, жестокая штука, но, если держать глаза и уши открытыми, можно многое узнать. А если еще и умеешь сопоставлять информацию… ха!

— Наводку можешь дать? — блеснул острым взглядом из-под капюшона тощий Гастон.

Разиня мягко повел рукой, словно муху отогнал.

— Сведения. Люди на улицах говорят, знаешь, слухи всякие вертятся, сплетни… Что ты из них вынесешь — твое личное дело. Ну, почти личное, но об этом позже. Понял стратегию?

— Само собой. Это если я вдруг работаю на городскую стражу, так чтобы к тебе никаких претензий нельзя было предъявить.

— Умный парень, — похвалил Гастона нищий. — Навряд ли ты со стражей сотрудничаешь, конечно, там таких не любят… Но осторожность прежде всего. В общем, согласен с моим порядком действий?

— Чего уж там. Все понятно. Излагай.

Разиня Филипс зашелся лающим смехом.

— А ты прыткий парень! И еще наивный. Очень наивный. Информация стоит денег. Слыхал о таких? Мелкие серебряные кружочки. Говорят, бывают даже золотые, только я их в жизни не видал. Смекаешь, о чем я?

Гастон снова сплюнул. Но не в знак неуважения, а вроде как от досады.

— Еще бы не смекнуть. Только что же получается: деньги я тебе, положим, дам сейчас, а информация твоя ведь может и не подтвердиться?

— А то как же. Слухи ведь не мои, за что купил, за то продаю. Случается разное, бывает, проносит, бывает — нет. Тебе придется рискнуть, друг Гастон. Знаешь, как в этих новых машинах Механистов — нужно загрузить уголь, разжечь огонь и подождать, пока пар даст давление. Огонь может потухнуть, а манометр — своротить от скакнувшей температуры, но… если хочешь, чтобы клятая железяка зашевелилась, приходится рисковать.

Гастон нахмурился. Разиня Филипс мог прочитать его мысли, будто те были написаны на бумаге — черные сомневающиеся закорючки. Никаких гарантий… но жрать-то охота, причем не только сейчас, а и завтра, и через неделю… А этот наглый нищий и впрямь может помочь, похоже… Нет, нужно решаться.

Тощий парень решительно кивнул и полез за пазуху.

— Вот. Все, что есть.

Разиня разочарованно уставился на десяток мелких кругляшей, поковырял в ладони корявым пальцем, выбирая те, что покрупнее. Вздохнул.

— Многого за такие гроши не жди. И информацию могу дать только по одной-двум улицам поблизости. Выбирай с умом.

Его собеседник задумался, шевеля губами и словно что-то прикидывая.

— Норткрест-роуд.

Нищий пожал плечами.

— Не самый удачный выбор, но как знаешь. Наверное, думаешь насчет магазина в самом начале? Ну так мой совет: забудь. Хозяин там — Кори Пфафф, редкостная сволочь, недавно установил новые решетки на окна и системы сигнализации внутри. Случись что — немедленно прибудут Механисты, а эти парни, скажу тебе, не чета даже стражникам. Зашибут своими палицами в два счета. Нет, здесь даже думать нечего.

— Меблирашки? Там вроде бы нет решеток…

— А знаешь, почему? — Разиня поглядел на собеседника, как на слабоумного. — Потому что у олухов, которые там снимают комнаты, нет за душой ровным счетом ничего. Нищета, точно как я, только еще и недоумки при этом. Это ж надо! Тратить свои кровные на вшивые кровати под сырыми и грязными одеялами, словно так и должно быть. В общем, совет прежний — забудь.

— А особняки? Видел там с полдюжины…

— Давай подумаем, — нищий принялся загибать длинные пальцы. — Сразу у поворота, те, что новостройки: в первом живет Зикмунд Стамп, краснодеревщик. Нужны тебе ящики с древесиной, тяжелые, как чугун? И кому ты их перепродавать будешь?

— Вероятно, никому. Дальше.

— Бернард Крукель, помощник корабела. Деньги у него водятся, что есть, то есть. Только когда он дома, то там день-деньской идут развеселые гулянки, а когда тихо, как сейчас — это значит, он гуляет в порту, и деньги у него при себе. Дома их не хранит, опасается. И правильно, в общем, делает.

— Не улица, а сборище интеллектуалов. Кто еще? Тот здоровенный особняк, мимо которого и проходить лишний раз не хочется — чей он?

— Ха! Стеффен Стид. Знакомое имя?

— Не могу такого сказать.

— Создатель! В каком заплесневелом гробу ты пролежал последние десять лет, дружище? Стеффен Стид — личный палач Его Высочества Барона Бреслинга. Не очень приятный мужчина, а страсть у него — помимо обезглавливания преступников — всего одна. Бойцовые псы. Он их разводит. Мне продолжать?

— Не нужно. — Прежде мрачный как туча Гастон отчего-то повеселел. Это род занятий проклятого Стеффена на него так повлиял? — Кто еще?

— Еще… ну, в одном из заново отстроенных домов, том, что дальше от перекрестка, живет Рональд Норткрест из налогового департамента, приличный человек и не бедный, вот только с год назад ему изрядно не повезло. Угадаешь, как?

— Заново отстроенный дом… Пожар?

— Верно. Я слышал, все деньги, что были, пришлось угрохать на восстановление, и еще столько же он остался должен. Неудачник, бывает… а в том, что ближе — огонь перекинулся, так что тоже пришлось тушить — обитает Томми Уоллес, местный дурачок.

— Сумасшедший?

— Тихопомешанный. Незаконный сын кого-то из вельмож, так что совсем уж помереть с голоду ему не дают, но и золота с бриллиантами в ночных горшках тебе тоже не найти. Теперь понимаешь, отчего ты выбрал неправильную улицу?

— Понимаю. — Гастон медленно поднялся, закряхтев: стены и мостовая уже окончательно остыли. Разиня Филипс шмыгнул носом и тоже встал. Полчаса разговоров — и полдюжины серебряных монет в кармане, вот такая работа ему по душе! — Что ж, придется немного поразмыслить. Спасибо за информацию, братан. Она была очень полезна.

— Всегда готов порадеть хорошему человечку, — разинул щербатый рот нищий. — Надумаешь чего, обращайся. Могу и с нужными людьми свести, если что. За отдельную плату, конечно. Учти!

— Обязательно, — пробормотал Младший, глядя, как растворяется во тьме перекошенная спина Разини. — Обязательно учту.

Очередное утро в Городе — согласно местной шутке, «такое же дерьмо, как и ночь, только блевотину лучше видно». Перед рассветом на улицах повис туман, плотный, как молоко, и это сильно облегчило Младшему жизнь, потому что перед входной дверью их с Гарретом дома снова дежурили неразговорчивые ребята Карраса. Будь Младший самую малость беспечнее, обязательно врезался бы в них на выходе. А так, проведя ночь на широкой, но короткой кровати далекого предка — понятно, что тот ниже ростом, но чтобы настолько? — вор коротко выглянул в окно и увидел знакомые силуэты с молотами у входной двери.

— Какая приятная неожиданность, — пробормотал Младший, забросил на спину звякающий нерастраченной добычей мешок, повесил на плечо сложенный лук, надвинул на лоб край капюшона и бесшумно ушел через окно — только его и видели.

Веселая смена, должно быть выдалась у Механистов — стой себе у двери, распевай гимны Создателю, да зыркай на проходящих мимо работяг. Неужто им за это еще и деньги платят?

Туман, однако, побыв недолго спасителем, превратился в злого шутника, прихотливо искажая размеры улиц и направления, в которых они, казалось бы, еще недавно вели. Голодный и злой, Младший трижды не обнаружил на вроде бы твердо заученном месте лачуги Дурнушки Бетти, сориентировавшись в последний раз только по кстати пришедшемуся «Припакованному вору». У самой лачуги он услышал голоса и замедлил шаг.

— Тридцать пять и ни монетой меньше.

— Да что с тобой, Бет, ты же всегда отпускала мне в долг!

— «Всегда» было раньше. Больше никаких долгов.

— Послушай, буквально через пару дней я разживусь полным кошелем серебра, тогда и сочтемся. Будь человеком!

— Я и так слишком долго была человеком, Марв. Больше не могу себе этого позволить.

— Тьфу!

Младший углядел в белой дымке удаляющийся силуэт и подошел к хижине. Все еще стоявшая у дверей девушка вскинула голову и прищурилась.

«Да она же близорука! Вдобавок ко всему прочему, черт… Жаль беднягу».

— Доброе утро, — поздоровалась она. — Все… хорошо?

— Доброе, — неискренне согласился Младший. — Как Гаррет?

— Лучше, — устало улыбнулась она. — Заметно лучше. Еще дня два, я думаю…

«Нет у нас двух дней, — подумалось Младшему. — Такими темпами Механисты скоро будут сопровождать нас в сортир. И совсем не в качестве почетного караула».

И еще он подумал, что минувшую ночь Бетти, скорее всего, не спала ни минуты.

— А что с ним случилось-то? Почему такая реакция? Он ведь выпил противоядие.

Бетти нахмурилась и вздохнула.

— Индивидуальная непереносимость, — непонятно сказала она. — Компоненты антидота должны были ней… отменить действие зелья подчинения, но в результате вызвали сильнейший шок. То, что снаружи — неприятно, но внутри него, поверь, все было намного хуже. Сейчас Гаррет уже вне опасности, но ночью было несколько моментов, когда… словом, хорошо, что настало утро.

— Это уж конечно, — сказал Младший. — Так я зайду?

И, действительно, зашел.

Гаррету и в самом деле было лучше. Мертвенная синева на лице уступила место обычной его бледности, а красная сыпь на теле превратилась в заживающие корочки. Он был в сознании, углубившись в изучение вороха бумаг, и на появление Младшего внимания почти не обратил.

— Как успехи? — поинтересовался наконец тощий потомок, кашлянув для вежливости. Гаррет дернул головой, вырываясь из плена бюрократии.

— А? О, добрый день. Или что там снаружи? Отсюда ни черта не видать. Утро? Ну, пускай будет утро. Мои успехи, надо сказать, недурны, есть кое-какие подвижки, но говорить о них покамест рано. Как у тебя?

— Каррас продолжает присылать хмурых парней на порог, — отрапортовал Младший. — Я не против, конечно, но ребят жалко, снаружи довольно сыро, а зайти внутрь они стесняются, скромные… В остальном все тоже неплохо, есть некоторый прогресс, но для полного успеха мне кое-что от тебя нужно.

— Надеюсь, не зелье, — усмехнулся Гаррет. — После всего произошедшего, у меня временно имеется легкое недоверие к любому вареву.

— Ничего такого, — отказался вор. — Мне нужна информация. Быстрая, точная… и, желательно, бесплатная. А именно…

Уходя, он оставил на столе ворованные кошельки. Подсвечники выкладывать не стал — Бетти они все равно были без надобности.