Ворота в никогда

3

Когда Граймс прибыл в порт Дальний на Ультимо, его настроение оставляло желать лучшего. Дело, которое заставило его покинуть порт Форлон, было слишком срочным, чтобы дожидаться обычного рейса. Коммодору пришлось выбить дальний буксир «Маламут Приграничья». Это суденышко вполне оправдывало свое название3 — маленькое, но мощное, созданное специально для тех случаев, когда требуется преодолеть большое расстояние за короткое время. К тому же старая жестянка была до отказа набита оборудованием, созданным по последнему слову техники.

Посадка, как всегда, была впечатляющей. Капитан Вильямс включил инерционный двигатель как раз в ту секунду, по истечении которой «Маламут» вместе с экипажем должны были размазаться по бетонному покрытию космодрома.

— Я чуть было не расстался с завтраком, — холодно заметил Граймс. — Конечно, не самая страшная потеря в моей жизни…

Капитан буксира от души расхохотался. Они с Граймсом были старыми приятелями и пролетели вместе не одну тысячу парсек на «Дальнем поиске». Вильямс обычно исполнял обязанности второго помощника.

— Вы же сами просили побыстрее, Шкипер. А что касается завтрака… Что поделать, моя малютка — не лайнер альфа-класса.

— Да неужели? Ты меня удивляешь, Вильямс.

Глядя на экран монитора, Граймс следил за машиной, которая мчалась по посадочному полю к «Маламуту». Под легким навесом в ней сидели двое: Жиль, капитан порта, и Данбар, шеф местной космической службы. Корабль был приписан к порту одного из миров Приграничья, поэтому экипаж был избавлен от необходимости проходить таможенный досмотр, а также проверку иммиграционной и медицинской служб.

— Пойду разузнаю, в чем там дело, и дам вам знать, куда отправить мой багаж, — произнес коммодор.

— Может, останетесь на корабле, Шкипер?

— Если в следующей жизни я окажусь сардиной, будет повод об этом подумать. Но не раньше.

Граймс вошел в шлюзовую камеру. Дверь распахнулась, едва он протянул руку, и коммодор шагнул на медленно выползающий трап. Тем временем машина остановилась, Жиль и Данбар вышли из нее — оба сухопарые и высокие. Жиль, который был в форме, отдал честь, а Данбар сухо поклонился. Граймс кивнул в ответ.

— Рад видеть вас, коммодор, — произнес Данбар.

— Взаимно, капитан.

— Не хотите ли немного освежиться, прежде чем приступим к делу?

— Благодарю, не стоит. Мы перевели часы на местное время, пока добирались сюда, и жили по нему в течение последней недели. Так что я успел позавтракать до посадки, — коммодор взглянул на часы, — сейчас уже 9:30.

— Совершенно верно, сэр.

Граймс сел в машину на переднее сиденье, рядом с Данбаром. Жиль сообщил, что поднимется на борт и вместе с Вильямсом официально оформит факт прибытия. Данбар, не теряя времени даром, нажал на газ.

Граймс с нескрываемым интересом разглядывал стоящие на космодроме космические корабли, мимо которых они проезжали: «Кугуар Приграничья», «Пантера Приграничья», «Отелло» с Шекспировских линий, «Графиня Эйширская» — грузовой лайнер Королевской почтовой службы Вэйверли… Все, как в порте Форлон — за исключением погоды. Здесь над головой сияла лазурь, по которой плыли редкие белоснежные облака. Как это непохоже на унылое серое небо Лорна, вечно затянутое тучами — или естественного происхождения, или извергающимися из труб промышленных предприятий.

Когда машина выехала за ворота, впереди раскинулся городской массив Дальнего. Позади белых и алых зданий возвышался покрытый снегом конус пика Предельный. Дорога, прямая, как стрела, бежала среди пшеничных полей. Там, где зелень сменялась золотом, трудились сборщики урожая, похожие на гигантских деловитых насекомых.

«Ультимо, житница Приграничья, — думал Граймс. — Планета фермеров. Мир, где все, абсолютно все просто светится гостеприимством… так что скоро надоедает до смерти. В точности как Эльсинор — тоже фермерский мирок. Только тамошние жители торгуют не зерном, а молочными продуктами и страдают непреодолимой страстью к азартным играм…»

— Где сейчас наш юный друг Плесхофф? — обратился он к Данбару.

— В Центральной тюрьме, коммодор. Можно было, конечно, выпустить его под залог, но я решил, что в этом случае у него появятся лишние проблемы.

— А каково обвинение, если поточнее?

— По нашим сведениям — участие в беспорядках. По мнению местных властей — еще и что-то связанное с наркотиками. Я собирался вызвать в качестве свидетелей капитана Гейнса и его старшего помощника. Но, если знаете, «Карибу4 Приграничья» и так вышел из графика, а если искать ему замену, то мы потеряем еще больше времени. Правда, письменные показания они оставили.

— Гхм… А вы что думаете, капитан?

— А что мне остается? За час до старта юный болван проверял оборудование в командном отсеке, а Гейне со старшим помощником сидели в моем офисе и ждали, когда все будет готово. Инженеры провели предстартовую проверку инерционного двигателя, запустили тест на двадцатой мощности, и когда подошло время старта, оставили его работать на холостом ходу. Плесхофф врубил его на максимальную мощность, и старик «Карибу» взлетел, как ракета. Скажу вам откровенно, нас неплохо встряхнуло. А потом Плесхоффу взбрело в голову сесть за пульт и показать пару смертельных трюков. Он сбил радиомачту с контрольной вышки космопорта, а потом на бреющем полете пронесся над рыночной площадью Дальнего. К слову сказать, был базарный день, и это усугубляет ситуацию. Тем временем первому и второму помощникам удалось прорваться в командный отсек. Они угомонили нашего горе-пилота и вернули корабль на стоянку — как раз к тому моменту, как подоспела полиция, как всегда, под сиренами. Вой стоял на весь космопорт.

— А сам он что говорит?

— Что это была блестящая идея — в тот момент.

— Гхм… Думаю, что каждый из нас, будучи младшим офицером, мечтал стать настоящим капитаном. Но наркотики… Думаешь, он балуется этой дрянью?

— Думаю, да. Плесхофф прибился к довольно гнусной компании — его сверстники, бородатые парни и бритоголовые девчонки. «Люди-цветы», так они себя называют.

— На Франциско некоторых людей называют «цветущими». Думаю, как раз им ребята и подражают.

— Может быть. Скорее всего, компания, с которой он якшался, развлекалась… как они называют это дерьмо… «травой мечтаний». Тьфу!

— Они ее курят?

— Вот именно. В длинных фарфоровых трубках. Представь себе, они говорят, что привыкания к ней не возникает. Они говорят — пробивает не хуже алкоголя, а вреда никакого. Чуть ли не религию на этом основали.

— И что, эта… «трава мечтаний» растет здесь?

— На Ультимо? Да вы смеетесь, коммодор, — фыркнул Данбар. — Здесь каждый квадратный дюйм почвы должен родить священную пшеницу. «Траву» завозят контрабандой. Полиция и таможня с ног сбились, пытаясь перехватить курьеров. Но торговцы наркотиками соображают куда лучше, чем стражи порядка.

Машина въехала в город и теперь мчалась по широкой улице. По обе стороны выстроились невысокие, но изящные каменные дома. Постепенно их сменили магазины, здания учреждений — чем ближе к центру города, тем выше. Наконец, машина выехала на огромную площадь с фонтанами и статуей в античном стиле — леди, гордо несущая на руках сноп пшеницы. Здесь сосредоточились главные административные здания — городская ратуша, публичная библиотека, церковь, аэрокосмическая служба, главное управление полиции и тюрьма. Последняя представляла собой круглую башню, причем окна были только на первом этаже. Несмотря на изящные пропорции, здание выглядело весьма неприветливо.

— Я предупредил их о нашем визите. Пройдемте, — произнес Данбар.

— Главное — чтобы нас оттуда выпустили, — отозвался Граймс.