Ворон и медведь

Два брата – два пути

Германфред был похоронен через два дня, в большом кургане на берегу Унструта, в двух милях от королевской резиденции - Скитинга. Вся знать Тюрингии, - славянские князья и германские герцоги, - съехались в эту крепость, чтобы отдать дань памяти погибшему владыке. Сейчас он лежал поверх большой кучи хвороста, на ложе, устланном покрывалом из зеленого шелка, расшитого черными медведями - символа королевской династии Тюрингии. Тело же самого короля укрывал плащ, отороченный мехом горностая. В руках Германфреда лежал длинный меч, в ножнах расшитых золотом и серебром, шею охватывала золотая гривна, а запястья украшали браслеты с рубинами и сапфирами. На груди короля красовался золотой молот Громовержца, также украшенный драгоценными камнями.

Жрецы Ругевита подвели к мертвому королю тревожно ржавшего коня с огненной-рыжей гривой. Блеснул жертвенный нож и несчастное животное, хрипя и суча ногами, повалилось на землю. Из рассеченного горла струей хлестала кровь. Следом за благородным конем, на котором умершему королю предстояло отправиться к воротам Хель, в ногах владыки легли мертвыми десять рабов и десять красивых наложниц - те, кому предстояло после смерти служить Германфреду в загробном мире. Жрецы Водана и Ругевита монотонно пели хвалы богам, окуривая лежащего короля дымом от смолистых веток можжевельника.

Ярослава, в лучшем своем наряде, стояла рядом с грудой хвороста. Рядом с ней, насупившись, стоял высокий парень, облаченный в синий плащ, сколотый золотой аварской брошью в виде всадника на коне - Крут, сын короля от Ярославы. На его поясе висел широкий меч, с шеи свисал серебряный молот Громовержца. Синие глаза угрюмо следили, как верховный жрец подал факел белокурому красавцу в одеждах, расшитых золотом и серебром. На груди его висел золотой крест, украшенный несколькими изумрудами. Вот юноша поднес факел к куче хвороста и она почти сразу занялась, пуская клубы черного дыма. Когда костер прогорит, то, что останется от Германфреда, сложат в большом кургане, где от века погребали королей Тюрингии.

Крут, скрипнув зубами, принял другой факел из рук ближайшего жреца и тоже поднес его к погребальному костру. Вскоре на месте погребения уже полыхало яростное пламя, почти скрывшее из вида мертвого короля. В опасной близости от огня стоял белокурый красавец. Глаза его слезились, хотя и трудно было понять, выражал ли он так скорбь по покойному родителю или же во всем виноват лишь едкий дым. Казалось, он совсем не замечал хмурых взглядов единокровного брата.

Чья-то тонкая рука легла на плечо Крута.

-Не волнуйся, сын мой, - послышался над его ухом женский шепот, - это еще не конец.

Они были почти ровесниками: Крут и Атаульф, сын Роделинды - первой и самой любимой жены Германфреда. Она подарила королю только одного сына - спустя два года после его рождения, молодая королева умерла от горячки. Ее место на троне заняла вторая жена Германфреда, Ярослава, дочь князя лучан, что родила Крута через три месяца после Роделинды. Братья вместе росли при дворе, однако особой приязни между ними никогда не было - и не только из-за разных матерей. Сыновья Германфреда слишком рано поняли, что принадлежат к враждующим лагерям. За Роделиндой, дочерью герцога Алемании, стояла могущественная швабская знать, в немалой части уже крещеная. Именно она подзуживала Германфреда назначить Атаульфа наследником. За Крута же стояли собственно тюринги, а также славянская знать, желавшая видеть на троне сына вдовствующей королевы. Кроме Атаульфа у него не имелось соперников - прочие дети Германфреда были от второй жены, к тому же куда младше старшего брата. Имелся, правда, еще Редвальд, сын короля, от наложницы-саксонки, но Ярослава пока не считала его опасным - также как и его сестру, Эрменгильду, которую она даже взяла себе в чашницы. Главную угрозу королева видела в Атаульфе - и право на трон своего сына лучанская княжна готовилась отстаивать со свирепостью медведицы, защищавшей детеныша.