Воплощение

Глава 20

Когда-то маленькая южная девочка боялась больших городов. И попадая туда, всегда старалась пройти окольными дорогами, держась дальше от центра поселения с его шумом, пылью и ненужным интересом. Со временем этот страх ушел. За прошедший год Юти видела много и диковинных, и совсем скучных городов, любуясь, пугаясь, сравнивая.

Конструкт предстал могучим хтоническим чудовищем, о которых не писали в древних преданиях. Столицу даже можно было назвать кучей городов в одном большом городе. Книрон поразил криками торговцев, оглашающих окрестности громче голодных чаек, и самой высокой башней в Империи, пусть и имеющей неблагозвучное название. Сотрет отличался важностью и спокойной величественностью, так присущей Пределам, запахом рыбы, странствий и красноватой пылью, оседающей на зубах после проезда всадников. Северные города напоминал сонного ледяного гиганта, готового в любую минуту проснуться и с яростью броситься в битву. Но вот это поселение ее смущало.

Походило оно на разросшуюся и сытую деревню, не знавшую бед и невзгод. Крепкие высокие дома с обширными дворами будто хвастались друг перед другом. Жилища зажиточных и богатых семиреченцев можно было узнать по тому, что у входа они ставили внушительный, почти в человеческий рост, истукан бога (Сертан сказал, что называется подобное «чуром»), которому поклонялись, и небольшой алтарь рядом. Если бог водный, то и чаша на алтаре наполнена водой, если земляной, то сверху положен жирный чернозем или насыпан сухой песок. Кому как больше нравилось. И более того, громадные «чуры» города могли отличаться от тех, что виднелись во дворах.

Для Юти подобное было дикостью. Она до сих пор не могла уложить в своей голове многобожие. Каким надо быть глупцом, чтобы поверить в могучую вдову, льющую с неба слезы или грозного мужа, бросающего молнии? Аншара единственная правильная богиня, посланная Всеобъемлющим, чтобы дать смертным ответы на все вопросы мироздания. Ну, или почти на все.

Еще изумили Юти широкие улицы, выложенные толстыми пружинистыми досками. Понятно, что леса в Семиречье было с избытком, но тратить его на подобные глупости? Хотя, если осадки здесь так же обильны, как на Севере, то можно представить, во что превращаются дороги. Даже во время сезона дождей Юг не знал таких проблем. Почва Пределов была жадна до влаги и впитывала ее всю без остатка.

Не нравились Одаренной и люди. Все ладные, будто слепленные из божественной глины, как в преданиях про великанов. Мужчины сплошь обросшие бородами, женщины с большими крепкими задами и пестрыми лентами в косах. И все довольные. Юти даже досада брала, когда она вспоминала суровые пески Юга и худых загорелых людей. Если бы половина из семиреченцев решила пойти по пути воинов, то из них получились бы великолепные кехо. Много лучше, чем ее соотечественники.

И размышляя над этим, райдарская дева становилась угрюмее. Потому что по-прежнему чувствовала четырех мастеров, тогда как свет прочих Одаренных потускнел или даже померк. Эти же горели примерно одинаково, да еще похожими сполохами, точно были одним человеком, находящимся в разным местах. И Юти подобное очень не нравилось.

Потому дева решила не заходить далеко в город, пусть ей и хотелось посмотреть и на центральную площадь, и на дом правителя, и на местных истуканов. Сердан говорил, что чем больше поселение, тем выше чуры.

Прежний план, заключавшийся в поиске имперского торговца, пришлось отмести. Нет, здесь такие точно были. Или хотя бы семиреченцы, говорившей на имперском. Уж очень велик город. Но как это будет выглядеть? Что обычный селянин завалился к лавочнику и стал изъясняться на языке Конструкта, тогда как на местном и двух слов связать не может?

И Юти решила сыграть в глухонемого. Она выбрала огромный деревянный дом с кучей больших и малых пристроек, где сновали с товарами слуги и направилась к нему. Оставила своего провожатого так, чтобы того было видно с окна, впрочем, на всякий случай не разрывая связь ни с ним, ни с лошадью, после чего поднялась в дом.

Ерикан говорил, что жилища богатых семиреченцев обширны, но такого расточительства Юти прежде еще не видела. Ей казалось, что даже обитель предельных Наместников намного скромнее в размерах. Куда не кинь взгляд, везде полки и лавки, заставленные разным товаром: мешками, раскрытыми и связанными, полотнами, шкурами пушных животных всяких расцветок, бочонками с медом, вином, пивом, воском, рыбой (соленой и свежей), копченой домашней птицей, посудой из дерева или серебра и прочего, прочего, прочего.

У Юти от вида и запаха разносолов противно заныло в животе. Она давно привыкла терпеть все тяготы и невзгоды, как того требует путь воина. Но обилие еды пробудило древнее и могучее чувство голода, когда самые благородные из мужей после долгих скитаний алчущими волками бросались на скромную пищу. Чтобы хоть как-то отвлечься, она стала разглядывать всякие крохотные штуковины в виде зверей, явно сделанные для детей.

Хозяин, ожидаемо, принялся говорить по-семиреченски. Юти опасалась своего непритязательного вида, однако купец даже не обратил на него внимания. Пришел покупатель, а уж как тот выглядит — дело десятое.

Одаренная не сразу заметила хозяина, пузатого, но вместе с тем крепкого коротышку с крохотными глазками и внушительным носом, задранным вверх. И только после, подражая придуманной легенде, показала сначала на ухо, а потом на рот.

Торговец усмехнулся, даже что-то сказал, но кивнул, и они стали изъясняться жестами. Юти, прежде трепетавшая от тревоги, довольно быстро смогла объяснить, что именно ей нужно. Для этого, конечно, пришлось немного походить и позаглядывать в мешки, тыкая в необходимое. Ну, и показать прежде хозяину серебряную монету и кучу медяков — все, что дал Сертан.

Как истинный купец, тот понял язык денег сразу. И так же жестами спросил, куда все носить. Более того, после попытался во дворе заговорить с провожатым, но тот с трудом окинул коротышку пустым взглядом и повторил жест Юти — показал сначала на ухо, потом на рот. Конечно же, не без помощи Одаренной и ее кольца разума.

Все шло так хорошо, что райдарская дева даже позволила себе немного увлечься. Торговец отдал распоряжения слугам, и те стали таскать товары в телегу, а сам купец принялся угощать Юти то кусочком сухой рыбы, то тягучим медом. Последний был совсем другим, нежели на Севере. Там им называли ароматный хмельной напиток, а в Семиречье густую янтарную сладость, вкуснее которой Юти давно ничего не пробовала.

Не будь она воином, не обучайся столько времени у Ерикана дисциплине и самоотречению, то спустила бы все деньги на этот самый мед. Торговец явно знал, на что давить и правильно понимал, что монеты у его гостя еще есть. Но Юти хватило отрезвляющего осознания, что купец и без того неплохо на ней нажился. Товары были копеечные, не представляющие особой ценности для этих богатых на еду земель, однако у Одаренной ушло больше храмовки, чтобы забить лишь половину телеги всяким добром.

Увлеченная ожиданием вытянутых лиц южан и Ерикана, когда она приедет с припасами, поеданием меда и прочими, не имеющими особого значения мечтаниями, Юти не увидела самого важного. Как к ее спутнику, со стеклянным взглядом, подошла местная стража, состоящая из одних только Одаренных.

Лишь с помощью обеспокоенной лошади она запоздало почувствовала тревогу. Всколыхнулась силой, осматривая все пространство далеко за стенами торгового дома и едва сдержалась, чтобы не выругаться. Трое слабых Одаренных и мастер, тот самый, один из четверых.

Вот только не успела Юти испугаться или расстроиться, как пришел черед сокрушаться вновь. Мастер уверенно направился к дому. Да и куда ж ему было пойти?

Потому, когда скрипнула дверь и внутрь вошел русый мужчина, едва ли разменявший четвертый десяток, Юти уже была вся собрана. Кольцо дедукции подсказывало ей возможные варианты — броситься в одно из окон, напасть на мастера прямо здесь, прикрываться торговцем. Вот только каждый из предложенных казался Одаренной неподходящим. В любом из них она теряла уже сложенные в телегу припасы, потому что уходить из города вместе со всем добром не удастся.

Между тем семиреченский муж не проявлял агрессии. Пусть и не до конца, но он уже распознал в противнике могучего Одаренного, намного сильнее его самого. Незнакомец пригладил коротко стриженную, но вместе с тем густую бороду, точно раздумывая, стрельнул на деву, ныне в облике его соплеменника, темно-синими глазами, сложил на груди мускулистые руки, которые свободная рубаха не только не скрывала, но и подчеркивала.

— Приветствую вас, кудесник, в городе Потречье, коим правит мудрый кнес Свигож, — сказал он по-имперски, но нараспев, словно мурлыкал песню. — Меня зовут Латно.

Юти с тревогой посмотрела на обруч стихий на правой руке. Мастер не только воды, огня, земли, воздуха, но и эфира. Аншара ведает, сможет ли Юти справится с ним. С другой стороны, в замкнутом пространстве у нее явное преимущество.

Латно между тем по-прежнему не проявлял нетерпения или враждебности. Будто его цель в этой жизни только и заключалась в том, чтобы найти Юти. И Одаренную эта уверенность смущала. Латно, казалось, убежден в своей победе, начнись бой. И подобное едва ли походило на самоуверенность, здесь было нечто еще, пока неподвластное для понимания Юти.

— Чего ты хочешь? — наконец спросила она, чем немало удивила купца, и без того изумленно таращившего глаза со времени прихода семиреченца. Последний, кстати, на торговца не обращал никакого внимания. Для Латно того попросту не существовало.

— Отвести тебя к кнесу Свигожу, — мягко сказал стихийный мастер, словно это было само собой разумеющееся.

— А если я откажусь? — Юти положила руку на меч.

С другими Одаренными, которые понимали силу райдарской девы, подобного было бы достаточно. Более того, Латно и сам должен осознавать ее могущество и хоть сколько-нибудь опасаться. Вот только он этого не делал.

— Если ты попытаешься меня убить или даже убьешь, мои братья не дадут тебе уйти. А они уже здесь.

Юти окинула дом взглядом. Не тем обычным, человеческим, которым торговец пытался раздеть ее догола, чтобы понять, какая сила сокрыта в этом дремучем семиреченце и отчего тот говорит на имперском с знаменитым Латно столько дерзко. Юти смотрела силой и тут же те самые светочи, похожие друг на друга, как единое целое вспыхнули совсем рядом. Четыре мастера, один из которых стоял сейчас перед ней, окружили Одаренную. Загнали ее в ловушку. И теперь смысла таиться более не было.

Она скинула иллюзию и купец чуть не грохнулся в обморок. Во всяком случае, его возглас удивления был так громок. что затихли даже мыши под полом. Выдержка Латно оказалась лучше. Рот только пополз вниз, но на полдороге остановился, а сам мастер скрыл его легким зевком. Будто, нечто подобное он и ожидал. Одаренный жестом пригласил Юти покинуть столь гостеприимный дом, давая понять, что особого выбора у нее нет.

Один сполох стоял уже тут же, рядом с местными стражами, другие подошли спустя несколько ударов сердца, видимо, перестраховавшись на тот случай, если Юти решит сбежать через одно из окон. И только теперь Одаренная разрешила загадку их родственного свечения — все четверо были братьями. Одинаковый рост, похожие лица, даже борода и волосы пострижены единообразно. Латно был самым молодым и симпатичным. Вот только теперь он замолчал и отошел в сторону, а вперед вышел другой Одаренный, коренастый, плечистый, словно созданный быть кехо.

— Меня зовут Вацлав, это Божен и Душан. Смею надеяться, что Латно хватило приличия представиться?

Остальные братья хохотнули, а недавний собеседник Юти пошел краской. Видимо, младшенького шпыняют. Вопрос был риторическим, потому что Вацлав продолжил.

— Как тебя зовут, дружинница?

— Пелир Ютинель Керис Райдарская, — ответила Одаренная.

— Южанка, — будто сам себе кивнул Вацлав. — Не подумай, что мы тебя неволим, но у нас приказ, привести кудесницу к кнесу.

— Меня? — сделала дева вид, что не понимает, о чем речь.

— Ту, которая освободила оскверненных вместе с их провожатым, — и бровью не повел семиреченец. — У нас тут не так много бродит кудесниц с Юга. Ты же вон, и того боле, оказалась кладезной.

Юти не сразу поняла, что Вацлав имеет в виду фармари. Странное дело, он вроде бы говорил на имперском, но все равно изредка вставлял непонятные слова.

— Мне кажется, что особого выбора у меня нет.

— Выбор-то он всегда есть, — медленно и нараспев произнес Вацлав. — Помереть же оно тоже вроде как выбор. А с нами тебе не совладать. Уж сколько таких кладезных мы повидали, но против крови не попрешь.

И лишь теперь Юти поняла, осознала, что так смущало ее. И почему сполохи оказались так похожи и каким образом тут же подоспели братья, как только Латно со своим отрядом обнаружил зачарованного мужика. Магия крови! Забытая, преданная, используемая разве что оскверненными.

— В Империи магия крови запрещена, — решительно сказала она.

— У нас тут своя Империя, — вовсе не испугался Вацлав. — И Император свой, кнес, стало быть. Он так и сказал, если сильнее с нею становитесь, ему во благо, то пользуйтесь.

Юти задумалась. Она мало знала о запретной технике, которую помнили разве что самые древние и спрятанные в укромных местах культы. Если Аншара подробно рассказала о направлениях, то о деяниях Инрада храмовники, да и прочие молчали. Но как учение оскверненного бога могло оказаться в диких землях Семиречья?

— Дружинница, будь ласкова, освободи мужика, — указал на несчастного в телеге Вацлав.

— У него мои припасы, — помедлила Юти.

— Не переживай, с нами поедет. А там уж разберемся.

Одаренная убрала кольцо управления человеком и глаза провожатого вновь обрели осмысленность. Он с испугом посмотрел сначала на свою недавнюю обидчицу, после перевел взгляд на братьев-мастеров. И честно говоря, Одаренная так и не поняла, кого и чего больше бедолага испугался. Вацлав сказал ему что-то на местном, и мужик согласно закивал, но с места двигаться не торопился. После самый старший из братьев дал еще какие-то указания, и все они двинулись в путь.

Впереди шел то ли Божен, то ли Душан, Юти так и не запомнила, кто из них кто. Следом Одаренные из патруля, рядом с девой сам Латно, а позади вышагивал с братом Вацлав. И только после, замыкая процессию, трясся в телеге перепуганный мужик, которому, видимо, повелели двигаться с ними.

Одаренная внезапно ощутила, что мастер подле нее чувствует себя так же неуютно, как и она сама. Словно это дева вела Латно на знакомство с местным кнесом под внушительным конвоем, а не наоборот. Забавно, когда мужчина был без братьев, то чувствовал себя значительно свободнее, чем сейчас. И Юти подумала, что лучшим решением будет завязать с Латно беседу.

— Велики ли владения кнеса Свигожа? — спросила она.

Латно вздрогнул, пробуждаясь от дум. Точно прорубили могильную плиту и в царство мертвых ворвался солнечный луч, возвращая его к жизни.

— Наш народ превосходит в числе и землях лютичей, золичан, голичей, воленов, но уступает торжанам и керивенам.

Юти кивнула, семь народностей, семь рек, на которых стоят Великие Города, семь кнесов. Узнала она об этом, к своему стыду, совсем недавно, когда к отряду присоединился Сертан. Правда, интересовал ее только город Торж, где и обитала некогда прекрасный цветок Юга.

— А какие у вас боги?

Вот этот вопрос почему-то Латно не понравился. Они как раз подходили к широкой, заполненный людом площади, где и высились три могучих чура. Много выше тех, которых Юти видела в деревне. И что-то здесь показалось Одаренной странным. Все тот же порядок — обращенные друг к другу истуканы, а перед ними сразу три чаши, пустая, с землей и водой. Вот только один из чуров будто бы оказался поставлен позже. Он выделялся и ростом, и цветом дерева.

— Прекрасная Сфира, плетущая сети, что покровительствует рыбакам, — не говорил, пел Латно. — Руша, капризное дитя ветров и Мгыл, моровой дед, что ведает всеми больными и умирающими.

Юти устало вздохнула. Ну вот почему ей так не везло с местными богами?