Воплощение

Глава 18

На излете лета Юти с Ериканом, как и планировала дева, добрались до Керхстона. После могучего и загадочного Севера, небольшой городок на границе Земель, предстал сонным и застывшим во времени местом. Раскинулся он прямо на берегу крохотной речки и не имел никаких амбиций, чтобы стать торговым центром между Севером и Семиречьем. Хотя Юти считала, что возведи поселение чуть восточнее, у самого Ледяного Моря, да приложи немного усилий, Керхстон мог стать хоть сколько-нибудь заметным среди прочих городов Земель.

Однако ярла Густафа Обрубка подобное положение дел вполне устраивало. Запертый среди лесов, вдали от главных дорог, он будто бы чурался людей. Даже появление чужестранцев, которое для прочих правителей едва ли бы прошло бесследно, не заинтересовало его.

Юти и сама не рвалась на аудиенцию к ярлу. Поселившись в доме бедного стражника-Одаренного, который сам вызвался предоставить им убежище, райдарская дева почти весь первый день проспала. Лишь на второй прогулялась не столько по городу, сколько по окрестным местам, точно сохраняя в памяти великолепие Севера.

Она стала не просто сильнее. Третий обруч открыл ей новый мир. Временами Юти чувствовала Одаренных поблизости, словно находилась на возвышении, а они стояли внизу, держа в руках горящие факелы. К слову, за время, пока она поднималась на ближайшую сопку, дева без ошибки сосчитала всех стражников Густафа Обрубка — четырнадцать человек самой разной силы, все сиел и ни одного мастера.

Более того, Ерикан сказал, что подобная способность великая редкость. Редкие мастера мастеров удостаиваются чести чувствовать остальных Одаренных. Что лишь доказывает особенности Юти. Райдарская дева только пожала плечами. Она уже давно свыклась со своей исключительностью.

Ушли они из Керхстона на третий день. Юти, как и обещала Санне, вдоволь покрасовалась перед местными и спроси их кто-нибудь, не видели ли они Одаренную со стариком, все как один сказали бы: «Да». А если бы тот же самый странник поинтересовался, вдвоем ли они были или может с ними путешествовал еще кто, те же самые люди подтвердили: «Вдвоем». Ровно то, чего и добивалась Юти.

Семиречье предстало густым, почти непроходимым лесом без дорог. Ерикан шутил, что местные жители, большая часть из которых до сих пор поклонялась деревянным истуканам, не любили слово «дороги». Чаще всего они использовали выражение «воона», что на имперский переводилось скорее как «направление». Что до дорог, то по мнению Ерикана, они были. Где лес становился не таким непролазным, где могла проехать телега, пусть и раскачиваясь из стороны в сторону, там и дорога.

Юти поняла, что старик в очередной раз издевался над ней, когда они пересекли десяток рек, преодолели сотни чащ и выбрались на колосящееся, будто впитавшее всю силу солнца, поле. Ровно посередине пашни была укатана самая обычная околичная дорога. Пусть не уложенная камнем, однако разве нужен он в этих дремучих землях?

Ближайшая деревня оказалась огромной, по размерам сравнимая с Керхстоном, который они покинули. И судя по всему, жили здесь люди значительно лучше. Юти с удивлением смотрела на изрезанные столбы богов и божков у каждого высокого срубового дома, крепкие плетни, каких не видела у северян, толстую скотину во дворах, огромную чашу с тлеющим торфом на входе в деревню и такую же поодаль.

— Огнепоклонники, — указал на чашу учитель. — Удивительно, что никто нас не встречает.

— Ты не чувствуешь? — спросила Одаренная, будто собрав все обручи вокруг того, который находился на левой ноге.

Ерикан недоуменно посмотрел на нее и лишь после понял, о чем говорит Юти. И отрицательно замотал головой. А вот Одаренная ощущала слабые отголоски силы, которые исходили с центральной площади деревни.

Правда, спросил ее, что каким видела она воинов, дева бы не сразу ответила. Походило подобное на несколько тусклых всполохов, которые еле горели во тьме. Всего с пяток Одаренных, причем, слабых, имеющих не больше двух колец. С другой стороны, до этой деревни они шли несколько дней по самым густым лесами и этого более, чем достаточно. Что здесь делать воинам Аншары?

Дева пошла по безлюдной улице мимо пустых домов, а учитель последовал за ней. Деревня была поистине огромной, построенной среди выкорчеванного леса, на плодородной земле близ реки. Только когда они прошли несколько домов, Юти услышала нарастающий шум криков. И чем дальше они шли, тем громче становился гам.

На центральной площади, располагавшейся в низине, высились в два человеческих роста замершие истуканы. Собрались они вокруг такой же чаши, какую Юти видела на входе в деревне. Рядом, на коленях, стоял испуганный южанин с завязанными за спиной руками. А вокруг бушевала толпа, готовая в любой момент растерзать чужестранца на мелкие клочки.

Ерикан будто не замечал всего этого. Он негромко рассказывал об истуканах Юти.

— Вон тот с вытянутым лицом, Кармаль-кузнец, самый добрый из всех троицы. Рядом Лирга, сварливая баба, разжигающая ссоры. Подле с ней ее муж, Трут, воин, сеющий погибель. Все они огненные боги Семиречья. И подношения людей себе требуют сжигать. Будто бы питаются они золой и пеплом. Только Кармаль еще может пить жидкий металл. Интересный у них здесь выбор богов.

— Разве в деревнях Семиречья люди сами выбирают, каким богам поклоняться? — удивилась Юти.

— Конечно, — так громко сказал Ерикан, что его услышали. Сразу несколько жителей из последних рядом обернулись посмотреть, кто же там шумит на пригорке. Потому старик добавил уже значительно тише. — Каждая деревня выбирает тех богов, которые будут ей покровительствовать.

Юти остановилась, сурово сдвинув брови. Не нравились ей эти боги. Кармаль еще куда не шел. Ему, наверное, поклоняются кузнецы и ремесленники, о чем свидетельствовала огромная кузня, открытой частью выходящая на площадь. Но вот эта парочка, Лирга с Трутом, смущала. От них явно ничего хорошего не жди. Как и от людей, почитающих подобных богов.

Народ меж тем зашумел, заколыхался, один из смельчаков даже резко рванул к Юти и попытался схватить ее за руку, о чем тут же пожалел. Одаренная ударила бородатого обидчика без размаха, в середину груди, в одну из точек силы, и тот повалился на спину. И теперь пытался схватить ртом воздух с тем же успехом, с каким пробует дышать рыба, вытащенная на берег.

Какая-то женщина заголосила, а над мужиком сгрудились несколько человек, охая и пытаясь привести его в чувство. Юти положила ладонь на рукоять меча, но вынимать клинок из ножен не торопилась. Устраивать кровавую сечу здесь она хотела меньше всего.

Казалось, весь мир напряженно замер, сосредоточившись вокруг странной парочки и собравшейся на судилище деревни. Бородатые суровые мужики и женщины с заплетенными волосами недобро вглядывались в крохотную девушку, которая не отводила взгляд, будто смотря на всех и каждого одновременно и скромного старика за ее спиной. Последний и вовсе изучал свои дырявые обмотки на ногах, словно они были намного интереснее всего, что происходило на расстоянии вытянутой руки.

Наконец лежащий мужик испуганно задышал и самостоятельно отполз в сторону. А толпа отодвинулась и вперед вышел невысокий крепыш с редкой растительностью на подбородке, огромным носом и мелкими конопушками. Будь ситуация не столь напряженной, Юти бы усмехнулась — даже староста деревни отмечен огнем.

В его статусе дева на ошиблась. Человек заговорил на неплохом имперском громко, явно от лица всех остальных.

— Меня зовут Слав, я староста этой деревни. Кто вы, путники, и отчего начинаете свое знакомство с вероломства?

— Я Пелир Ютинель Керис Райдарская, а это мой учитель Ерикан. И все, в чем мы провинились, не дали себя в обиду. Не думала, что местные законы гостеприимства велят хватать незнакомцев за руки и тащить их неизвестно куда.

Толпа, не понимающая чужого языка, зароптала, но Слав жестко одернул их. Он грозно сказал несколько слов, большая часть из которых адресовалась провинившемуся. Юти чувствовала злобу старосты к пришлым, но заметила и страх в глазах Слава. Он почесал правой рукой рыжую макушку, и от Одаренной не укрылись два кольца стихии, красовавшиеся на одном пальце. И тогда она поняла ненависть мужчины.

Со времени последнего боя Одаренная тоже не скрывала своей силы. Теперь ее руки не были обмотаны тряпками. Потому обруч на левой и кольцо земли на правой могли видеть все встречные. Юти больше не таилась и не боялись преследования. Она знала свою силу и приняла ее.

— Раньше мы привечали всех чужестранцев, — ответил Слав. — Встречали по нашим обычаям, хлебом, солью и квасом. А если бы кто сказал, что нашу деревню посетит сам кудесник…

Смотрел он при этом конечно не на Ерикана, а на деву. Но Юти пропустила его слова мимо ушей, ожидая концовки фразы. Она поняла, что под «кудесником» староста имеет в виду «мастера».

— Мы бы устроили знатный пир. Но вина нашей враждебности в нем.

Слав указал себе пальцем за спину и толпа невольно расступилась, открыв взору Юти южанина, который и не думал убегать. Зря. Одаренная бы точно воспользовалась неразберихой, рванув в сторону леса. Бежала так долго, пока звуки погони не остались позади, а потом перерезала бы веревку острым камнем.

— Этот человек чуть не навлек на нас гнев богов и едва не погубил всю деревню.

— В чем он провинился? — спросила Юти.

Слав упер руки в бока, опустив голову, как баран перед ударом. Одаренная понимала, что больше всего он хочет нагрубить ей, но старосту останавливал обруч у девы на левой руке. Слав явно никогда ранее не сталкивался с мастерами и не знал, на что они способны.

— Он и его люди чуть не заразили нас смертельной болезнью. Хорошо, что мы вовремя обнаружили ее и знаем лечение.

— Мне почему-то кажется, что я тоже его знаю, — нахмурилась Юти. — Огонь?

— Священное пламя богов излечит заблудших в тени, — облегченно кивнул староста.

— А что говорит этот? — указала Юти на южанина. — Который заблудший.

Слав снова посуровел, явно осознав, что его радость была преждевременной и дева-кудесник не одобряет метода местного излечения.

— Он признал, что его люди больны. Но он будто бы знает, как исцелить их и сохранить им жизнь.

— Я почему-то так и подумала, — сказала Юти и медленно пошла вперед.

Толпа отшатнулась от Одаренной, словно больна была именно она. Но что-то жители огненной деревни поняли. Раз уж Слав, самый сильный из них, разговаривает с незнакомкой столь осторожно, то и им стоит поберечься. Потому Юти, а вслед за ней и Ерикан, без всяких препятствий добрались до пленника.

Тот затравленно поднял окровавленное лицо с надеждой глядя на Одаренную. А дева тем временем внимательно осмотрела южанина, даже потрогала его лоб. Ни красных пятен, ни жара, какой бывает от лихорадки, да и глаза, как у здорового человека. А так — типичный житель Пределов: черные волосы с редкой проседью, карие глаза, смуглая кожа.

— Кто ты?

— Харан Сертан Римель, врачеватель, — чуть заметно кивнул пленник.

— Этот человек лжет? — указала Юти на Слава.

— Нет, он совершенно прав, но вместе с тем ошибается в сути. Я врачеватель, — повторил Сертан. — И уже долгие годы исследую распространенную близ Пределов болезнь. Странствия привели меня в земли Семиречья, где я нашел один интересный цветок. Зелье из него снимает все симптомы болезни, но не исцеляет полностью. Тогда я решил, что всему виной долгое путешествие из Семиречья в Пределы. Если приготовить снадобье и сразу дать больным, возможно, они вовсе излечатся. Поэтому я повел с собой несколько несчастных. Однако жители этой деревни поняли меня не совсем верно.

— Мы тебя правильно поняли, отродье, — послышался голос Слава. — Потому исцелим и тебя, и твоих безобразных друзей. Как умеем.

— А вот это вряд ли, — развернулась к старосте дева.

— Кто ты такая, чтобы говорить нам, как себя вести в наших же землях? — наконец не сдержался Слав.

Толпа сделала из его рыка, пусть и на незнакомом языке, правильный вывод. Собравшиеся подались назад, а вперед выбрались четверо Одаренных. Все, кто был отмечен Аншарой в поселении.

— Я не хочу драться, но и этого человека в обиду не дам, — сказала Юти решительно.

Напрасно. Ее слова не услышали. Слав поднял руки, и чаша позади него ослепительно вспыхнула. Лица истуканов в свете пламени будто стали еще суровее и кровожаднее. Пальцы старосты загорелись, а после недолгого колебания за ним повторили и остальные Одаренные.

— Не стой у нас на пути, — шагнул вперед Слав.

И тогда Юти, умудренная многими битвами, решила, что больше медлить нельзя. Она бы могла обратиться к обручу кехо, но еще слабо представляла возможности огнепоклонников. Что, если в попытке спасти жизни, они начнут заливать пламенем все вокруг? Тогда точно кто-нибудь пострадает.

Кольцо земли вспыхнуло и тут же потухло. А вместе с ним исчез и огонь в руках стихийников. Слав еле удержал пламя на пальцах и обернулся к чаше. Правильная догадка. Юти всего-то измельчила торф так сильно, что огонь потух. А он и являлся источником силы для остальных Одаренных. Разве что на старосту уловка не подействовала. Видимо, круг его воздействия оказался шире, либо, что сомнительно, он умел вызывать огонь не видя прямого источника.

Но короткой заминки и поворота головы Слава хватило Юти, чтобы вытащить меч и, мелькнув хищной молнией, оказаться возле противника. Теперь староста замер, испуганно косясь на клинок, щекотавший его шею.

— Сейчас ты освободишь южанина, а потом прикажешь сделать то же самое с его людьми. И лучше не юлить.

Судя по тому, с какой досадой Слав отдавал приказ, он понял все с первого раза. Те же Одаренные, которые пришли на выручку своему старосте, развязали лекаря, а другие медленно отправились к плохонькой хижине на отшибе. И Юти поняла, что выбор именно такой темницы не случаен — выпускать пленников не собирались. А хотели попросту сжечь вместе с домом.

Трое испуганных южан, две женщины и худой мужчина, жались друг к другу и до сих пор не понимали, что происходит. Видимо, предположили самое плохое. К примеру, та, что помоложе почти рыдала. И только заметив освобожденного лекаря и молодую деву с мечом в руках они начали что-то соображать.

— Мы уходим из вашей деревни, — сказала Юти. — Кто попытается нас преследовать, пожалеет. Забудьте этих людей для своего же блага.

Одаренная мотнула головой лекарю, слава Аншаре, тот оказался сообразительным. Сертан собрал возле себя южан, почти как курица-наседка своих птенцов, обронил пару слов и проворно зашагал к выходу из деревни. Правда, то и дело оборачиваясь. Ерикан, будто только что проснувшийся, торопливо обвел толпу взглядом и последовал за лекарем. И лишь после всего Юти стала медленно отступать, по-прежнему не опуская меча.

Лишь скрывшись за очередным домом, когда площадь уже не было видно, Одаренная бросилась бежать. И нагнала остальных уже у опушки леса.

— Думаешь, они и правда не станут тебя преследовать? — ехидно спросил Ерикан.

— Не знаю. Но если станут, им же хуже.

— Больше ты ничего не заметила? — продолжал пытать ее старик.

— У них есть лошади. И деревня едва ли единственная в этих краях. Даже если они не станут преследовать, то пошлют людей предупредить остальные поселения. И если везде такие же полоумные фанатики, путешествие по Семиречью значительно осложнится.

— Верно, — почти ликовал Ерикан.

Дева давно не видела старика таким счастливым. Точно промашки Юти доставляли ему особое удовольствие.

— Ты предлагаешь вернуть этих несчастных обратно, чтобы их убили? — спросила Одаренная.

Впрочем, если раньше она разозлилась или говорила сквозь зубы, то теперь задавал вопрос совсем спокойно.

— Едва ли местные после этого полюбят тебя, — усмехнулся старик.

— Вот и я так думаю. Пойдем.

И они побежали. Чересчур медленно, как показалось Юти. Одаренным среди южан был только Сертан, да и то не кехо. Судя по отсутствующим кольцам на руках — либо миели, либо сиел, что на скорость путешествия не особо сказывалось. Им приходилось часто останавливаться, чтобы дать недавним пленникам вдоволь отдохнуть. Юти тем временем возвращалась и проверяла, нет ли за ними погони.

Ее не было. Видимо, огнепоклонники решили действовать по плану Ерикана — пустить слух о деве по местным землям. Это, конечно, беспокоило Юти. Но имелось еще кое-что. Она наблюдала за южанами и не могла понять, что за опасная болезнь, какой нет излечения во всей Империи, коснулась их.

Мужчина был сухим, поджарым, с длинными усами и бегающим виноватым взглядом. Та женщина, что постарше — рыхлая, смуглая, с густыми бровями, плотно сжатым ртом и большой обвисшей грудью. Молодую можно было даже назвать красоткой — точеная фигурка, аккуратное лицо и украшения на шее. Их объединяло одно, все южане были одеты так, чтобы как можно лучше скрыть свое тело. И пугающая догадка пронзила сознание Юти.

— Раздевайся! — приказала она мужчине на очередном привале.

— Мирхэ… — умоляюще посмотрел на нее южанин.

— Раздевайся или умрешь, — спокойно взялась за рукоять меча Одаренная.

И усатому ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Медленно, словно пытаясь оттянуть неизбежное, он стал стягивать сапоги. Потом штаны. И только затем рубаху.

Дева едва не застонала, увидев серую корку на спине южанина.

— Сертан, глупый ты выродок Инрада, они же оскверненные!