Воплощение

Пролог

1692 год от Р.Х.

Где-то на юге Папской области[1].

Чтобы увидеть стены этого поместья, путнику, свернувшему с Римской дороги, нужно было миновать ограду и обширные виноградники. Второе, пожалуй, было посложнее первого — хоть ворота и охраняла всего лишь‍ ​пара с​тариков-с​​торожей, зато мрачных плечистых мужчин, ухаживаю‍щих за лозами, мог бы принять за крестьян разве что слепец. Впрочем, и само поместье отнюдь не радовало тех, кто до него всё же добирался: угрюмое здание из тёмно-красного кирпича смотрело на мир узкими вертикальными щелями окон-бойниц, а дверным створкам мог позавидовать иной донжон[2]. С другой стороны, люди бывалые хорошо знали: именно у таких вот неприветливых местечек часто бывает на диво богатый внутренний мир. И если всё же исхитриться попасть внутрь — в силах тяжких, оставив за собой выбитые двери и трупы, или тихо и скромно, незаметно от хозяев — то можно отыскать множество ценных и занятных вещиц…

Государственный секретарь Святого Престола[3], архипресвитер папской базилики Санта-Мария-Маджоре[4], титулярный архиепископ[5] Фабрицио Спада[6] оглядел интерьер очередного помещения поместья и едва заметно дёрнул щекой. Не так, совсем не так должно было в его представлении выглядеть это место. Картины, дорогая драпировка и драгоценная посуда в каждой из комнат или ломящиеся под тяжестью древних фолиантов и рукописей полки хотя бы объясняли, на что ежегодно тратится воистину астрономическая сумма в двадцать пять тысяч скудо‍[7]. ​Нет, то, ​​что деньги не были банально разворованы, а были у‍потреблены тут же, на месте, Спада определил практически сразу. Но, ох, видит Бог — лучше бы их действительно украли!

Изнутри «поместье виноделов» представляло из себя смесь из мануфактуры, алхимической мастерской, чертёжного покоя архитектора, мансарды художника, кузницы и стеклолитейни. Сотнями горели баснословно дорогие восковые свечи (днём!), стены и выскобленные до белизны столы «украшали» испещрённые непонятными схемами пергаменты, в колбах и ретортах меняли цвет и пузырились подозрительные жидкости. ‍Н​ечто п​одобное, ​​по некоторым сведениям, любил устраивать из своег‍о жилья гениальный безумец Леонардо да Винчи. Впрочем, по тем же сведениям, он тоже отметился работой на это… подразделение Инквизиции. Перед своими поездками Спада всегда тщательно готовился, поднимая все возможные сведения об инспектируемом объекте — благо, архивы Святого Престола были, что называется, в шаговой доступности. Потому, как ему казалось, был готов к любым сюрпризам. До посещения этого странного, если не сказать хуже, места всегда так и было…

Фабрицио продолжал осматривать здание, и чем дальше он заходил, тем больше портилось его и так отнюдь не радужное настроение. Тем не менее, он не спешил вслух выражать своё мнение. Нельзя вынести верное решение, если рубить сплеча, не разобравшись. Ведь даже в Immensa Aeterni Dei[8] записано: если для одних честных католиков чтение еретических текстов есть преступление против Церкви, то для других — благословлённая Святым Престолом важная и нужная работа. А уж для тех, кто напрямую борется с проявлениями самого ада здесь, на земле, совсем не удивительно заниматься делами, до омерзения похожими на самый что ни на есть оккультизм и чёрную магию.

— Ваше высокопреосвященство! Прошу простить, что не смогли встретить вас у порога. Нас не предупредили о вашем приезде.

— Никто не ждёт священную Инквизицию, — Спада неторопливо обернулся и с ног до головы оглядел наконец-то соизволившее объявиться руководство… объекта. — Брат Мартин и брат Франциск, если не ошибаюсь?

Вопрос был, в общем-то, отнюдь не праздный: из двоих только один с горем пополам мог бы сойти за монаха. За монаха-кузнеца, если точнее. Простую сутану брата Франциска спереди закрывал кожаный фартук, носивший на себе многочисленные отметины. Головного убора местный представитель инквизиции не носил, зато на шее болталась повязка, коей обычно защищают лицо те, кто работает с едкими и летучими веществами. Брат Мартин и вовсе сошёл бы за своего в ином трактире, полном возвращающимися после удачной кампании наёмниками: мало того, что в мирском, так ещё и под курткой угадывалась кольчуга.

— Благословите, отче, — склонили головы мужчины, подтверждая, что их опознали правильно. Архиепископ выдержал небольшую паузу, но потом всё-таки подал руку с перстнем, к которому инквизитор и экзорцист по очереди приложились.

— Пока мои люди проводят осмотр и опись находящегося здесь имущества, введите меня в курс дела, — приказал Спала.

— С радостью! — голос брата Франциска‍ ​дрогну​л, выдава​​я истинную глубину «радости» от услышанного извес‍тия. — Прошу, ваше высокопреосвященство, следуйте за мной.

Да уж, после слов «опись имущества» вряд ли можно ждать для себя чего-то хорошего…

Святой Престол, пусть пока по нему это было и не очень заметно, уже которое десятилетие переживал не лучшие времена. В очередной раз, да. Конечно, можно было утешаться тем, что после каждого разлада наступал, с Божьей помощью, невероятный подъём… Но, увы, пока тенденция отнюдь не обнадёживала. Непомерный внешний долг, набранный предыдущими Папами, вытягивал из страны средства, оставляя для собственных нужд мизерный денежный ручеёк, чиновничий аппарат управления разрывала коррупция. Только при Иннокентии XI, ставшем Папой пятнадцать лет назад, удалось наконец прекратить позорный обычай официальной продажи государственных должностей всем, у кого на это хватало средств. И теперь, когда Иннокентий XII взялся окончательно закрепить достижения своего предшественника, изыскать дополнительные финансы требовалось любой ценой.

Двенадцать доверенных инспекторов Папы (по числу Папских Базилик), что называется, рыли носом землю в судорожных попытках сократить расходы и повысить доходы на всём, чём только можно. Армия получила очередное сокращение жалования, крестьяне стонали под непомерными налогами, казна подконтрольных, когда-то вольных городов систематически опустошалась — но этого было мало. Слишком мало. В конце концов, братья-келари из собственной конгрегации вынуждены были достать для Спады бухгалтерские книги из своих сундуков. Вот тут-т‍о​ и обн​аружились​​ некоторые весьма интересные факты.

Среди списочно‍го состава бюджетополучателей, в разделе, недоступном для кого-либо, кроме получивших специальное благословение Папы, значились такие организации, как, например, «Коллегия по всеместной борьбе с еретическими христианскими учениями». Под относительно нейтральным названием скрывалась целая сеть шпионов, информаторов и платных предателей, активно поставляющих информацию из стран и земель, где честное католичество выдавил проклятый протестантизм. Кроме шпиков деньги уходили провокаторам, сочинителям и распространителям порочащих верхушку протестантских церквей слухов и сплетен и даже наёмникам и убийцам, готовым по анонимному указанию из Рима убрать слишком много возомнившего о себе еретика-проповедника. Подобные структуры, более или менее законспирированные, работали против восточных варваров-схизматиков, и против вполне себе верных, на первый взгляд, монархий, и даже у магометан!

Читая отчётные письма, Фабрицио только головой качал. Он, будучи уже человеком в летах и отслужив матери-Церкви не один год, не питал иллюзий, подобно черни, о непогрешимости Святого Престола. Дела сами по себе не могут быть добры или злы — всё дело в результате. Недаром сам Иисус сказал, что благими намерениями выложена дорога в ад. Для того, чтобы тысячи спаслись, десятки должны запачкать руки — предательством, кровью и золотом. Что ж, сказано, «не мир я вам принёс, но меч», и кто мы такие, чтобы спорить с сыном самого Бога?

Разобравшись в расходах верных служителей Святого Престола в других странах,‍ ​больша​я часть к​​оторых даже не подозревала, на кого работает, арх‍ипресвитер и тут недрогнувшей рукой вычеркнул часть запланированных денежных переводов. Обойдутся или пусть изыщут средства на местах — а то некоторые, с позволения сказать, агенты, такое впечатление, что золотом питались, а результатов чуть. Теперь следовало разобраться с теми, кто занимался растратами прямо под боком. И начать стоило со странного дивизиума под названием «Малый орден Экзорцистов», от которого отчётных документов не поступало вообще.

Фабрицио Спада получил отличное для своего времени образование, и студиозусом, надо сказать, показал себя весьма прилежным. Иначе говоря, из стен Alma Mater, Университета Перуджи, он вышел доктором философии одновременно и в гражданском, и в церковном праве. Именно это, а не только лишь родство с двумя кардиналами, помогло ему сделать быструю и впечатляющую карьеру у Святого Престола[9]. Впрочем, не нужно быть юристом, чтобы понять: словосочетание «орден экзорцистов» само по себе звучит как нонсенс. Все равно, что объединить в орден, скажем, церковных органистов или создать «орден папских кардиналов». То есть, структура была совершенно лишней, дублирующей основную церковную, но зачем-то же она существовала? И ладно бы существовала — потребляла скудо как разведывательная сеть пары-тройки европейских государств!

В принципе, в католической церкви готовили экзорцистов — но никому и в голову бы не пришло учить ритуалам изгнания демонов только и исключительно. Как правило, экзорцизмом занимались низши‍е​ чины ​в церковн​​ой иерархии — тем, кому не зазорно ходить по пейз‍анским лачугам или городским трущобам, и кому несколько медных монеток из рук черни будут неплохим гонораром за труды. Лишь в серьёзных случаях бесноватого везли туда, где им могли заняться братья-инквизиторы — если находились твёрдые и обоснованные факты о попытках колдовать или упорно проповедовать ересь.

И опять же — во многих случаях удавалось добиться исцеления заблуждающегося без принятия крайних мер: вдумчивой беседой или наложенным штрафом, до кого как лучше доходило. Что, впрочем, не мешало озлобленным поборами горожанам и крестьянам Папской области сочинять про Святую Вселенскую Инквизицию нелепицы и возводить хулу, обвиняя в невероятной жестокости и умножая число запытанных «безвинных жертв» в подвалах монастырей и казней без пролития крови в десятки раз[10]. Но ведь и «орден экзорцистов» тоже не мог возникнуть на пустом месте, и уж тем более не мог просто так получить весьма серьёзный статус секретности и такое финансирование. Впрочем, как получить ответы на интересующие вопросы архипресвитер хорошо знал: папские архивы хранили всё, нужно было лишь найти нужное.

Результаты четырёхдневных раскопок титулярного архиепископа весьма… впечатлили. Интересующие его ответы государственный секретарь ‍н​ашёл, ​но взамен​​ оказался озадачен ещё большим числом новых вопро‍сов. Итак, малый орден экзорцистов занимался ничем иным, как подготовкой к активному сопротивлению силам ада. В смысле, не просто молитвой и верой — а в прямом смысле этого слова, на поле боя! «Малым» орден назывался потому, что в него отбирались люди с некими способностями, данными Господом немногим избранным от рождения. Способности эти никак не проявлялись, но если подобный человек сталкивался с проявлениями колдовства — богомерзкая магия была бессильна против него. Даже более того, по косвенным намёкам Фабрицо уловил, что направленное на себя чародейство орденский экзорцист мог, после некоторой тренировки, вернуть врагу. Отчего такие экзорцисты весьма устрашали врагов рода человеческого, аж прям до дрожи в коленях и поспешного бегства.

Спада, как и любой другой сотрудник инквизиции, изучал судебные разбирательства о злонамеренном колдовстве. Часто речь шла о простом и понятном лжесвидетельствовании — ибо слаб человек, и соблазнам просто проникнуть в его душу. Возжелавший соседский дом, соседскую ли жену или там корову от скудости ума мог написать донос, да ещё и подбить приятелей на ложь представителям матери-церкви. Иногда факты колдовства удавалось доказать — находились безмозглые вероотступники, пытавшиеся проводить ведовские ритуалы, а то и натуральные чёрные мессы. Но вот чтобы магия была использована в бою — это было что-то новенькое! Точнее, старенькое — архипресвитер пришлось изрядно перетрясти полки, полные ветхих пергаментов, дабы отыскать упоминания о подобном‍.​

Там же​, среди с​​тарых докладов и отчётов отыскалось упоминание об‍ особом дивизиуме, отвечающем за противодействие магии и колдовству путём изучения оного. Структура, похоже, была довольно большой и разветвлённой, кроме того, частично автономной. И, определённо, добилась каких-то результатов — иначе смысла изымать основные документы просто не было. В архиве остались только следы, зато инквизитору удалось установить, кто приложил руку к чистке. Вот уж воистину, ирония судьбы: расформировал дивизиумникто иной, как Папа Александре VI Борджиа, широко известный в узких кругах под прозвищем «аптекарь сатаны»! Расформировал, прибрал результаты работы к рукам, однако оставил целым и невредимым малый орден экзорцистов, и даже увеличил количество выделяемого ежегодно золота. Интересные дела…

— Я услышал достаточно, — архипресвитер поднял руку, и Мартин с Франциском послушно замолчали. — Теперь я скажу, а вы поправьте меня, если я неправильно понял. Двести двадцать лет назад… ммм, учёными и алхимиками Святого Престола был разработан особый… способ, позволяющий изолировать источники магической скверны от окружающей местности, используя их же собственную… силу.

Спада поморщился, как от зубной боли — несмотря на весь благоприобретённый жизненный цинизм, словосочетание «маги церкви» у него вызывало чувство невероятно глубокого омерзения. Заставить себя сказать вслух подобную… даже не ересь, а кое-что похуже! — он просто не мог и вынужден был подбирать иносказания. К слову, его собеседники подобными проблемами совершенно не мучались.

— Всё верно, ваше ‍в​ысокоп​реосвящен​​ство.

— Этот… ритуал, после всесторонней проверки ‍в течении пяти лет, был передан… неким… неким лицам, владеющим магией…

— С личного благословения Папы Павла II, — поспешил вставить всё-таки додумавшийся избавиться от кузнечного фартука брат-инквизитор, — и под личным и неусыпным контролем его высокопреосвященства епископа Иоанна.

— …В результате чего большая часть проклятых «мест Силы» в Италии, Испании, Франции, Германии оказалась заблокированной в течение первых двадцати лет и перестала распространять скверну окрест, — проигнорировав уточнение, продолжил кратко излагать услышанное титулярный архиепископ. Про себя же Фабрицио подумал, что в тот момент усадившие свою задницу на Святой Престол благословили бы хоть вызов самого дьявола во плоти — произойди это в Париже или, скажем, в Венеции. С трудом возвращённый Риму статус папской столицы продолжал оставаться столь непрочным, что думы иерархов католической церкви редко переходили с дел мирских на дела духовные. Неудивительно, что «церковные маги» в течение чуть ли не двух сотен лет творили, что хотели, без особого контроля: ереси, раскольники и собственная паства приносили столько головной боли, что лично разбираться ещё и с настоящим колдовством желающих не было. И только Борджиа, вот ирония-то, о законности избрания которого до сих пор шептались по тёмным углам, удалось-таки наконец укрепить папскую власть в достаточной мере.

— Процесс продвигался столь… эффективно, что уже в 1497 году от Рождества Христова Папа Александр VI расформировал особый дивизиум коллегии Святой Ри‍м​ской и​ Вселенск​​ой Инквизиции. Результаты исследований были части‍чно изъяты, частично переданы малому ордену экзорцистов, который решено было оставить. Изучение магии было прекращено… Или всё-таки нет?

Присутствующие в комнате монахи и так чувствовали себя довольно неуютно, а теперь и вовсе напряглись. Высокий проверяющий выслушал их не перебивая, но ничуть не продемонстрировал понимания к проводимой орденом деятельности. А теперь и вовсе начал задавать неудобные вопросы ещё более холодным тоном.

— Философские и теологические исследования феномена магии и мест Силы… то есть, мест скверны, были полностью прекращены, все записи и учёные братья вывезены. О чём в летописи малого ордена экзорцистов есть соответствующие записи, — опять поспешил сообщить брат Франциск.

— А практические… исследования? — тут же уловил скрытую недосказанность в словах инквизитора папский инспектор.

— Мы…

— Мы не колдуем. Никогда, — чётко и по существу доложил брат Мартин.

Этот немногословный и очень конкретный в высказываниях мужчина у Фабрицио вызывал двоякие чувства. С одной стороны — явно профессионал и воин в лучшем смысле этого слова, с другой стороны — до монаха и уж тем более инквизитора, к коим он формально тоже относился, носящему кольчугу, как вторую кожу, головорезу было, как до Лондона на карачках ползком.

— А что на счёт богомерзких противоестественных обрядов? Алхимии? — продолжая давить взглядом Франциска, вкрадчиво поинтересовался архипресвитер.

— Ну… — трудно отпираться, когда у тебя двухэтажное поместье под потолок завалено описанием этих самых ритуалов‍,​ алхим​ических р​​еакций и ингредиентов и приспособлений для провед‍ения и того, и другого.

— Только в объёме, необходимом для контроля нечистых, живущих в местах изоляции, — опять вмешался Мартин.

— И зачем их контролировать, если, по вашим словам, скверна изолирована?

— Ну сами-то они выйти могут, — как само собой разумеющееся сообщил воин.

— Некоторые! Не все, — поспешил уточнить Франциск. — Только те, что на людей… похожи…

— …Вот колдовать снаружи не могут, это да, — закончил Мартин. Уловил ставший крайне задумчивым взгляд архиепископа и добил: — А иначе бы они там все передохли бы уже давно. Да и ритуал создания холда иначе им друг другу никак не передать было.

— Так, — Спада потёр пальцами виски: как всё резко… усложнилось. Фабрицио уже чувствовал, как после будущей бессонной ночи (и хорошо если одной) у него будет болеть голова — но и позволить себе расслабиться после таких «новостей» он не мог. А ведь он уже не молод, далеко не молод. — С этого места — подробнее. Почему отродья дьявола продолжают ходить по нашей земле, и почему никто с этим… никто не борется?

Архипресвитер отложил пергамент и устало прикрыл глаза. Даже не будь на свитке печати с оттиском папского перстня, он всё равно узнал бы почерк — изыскания в архивах Святого Престола не прошли даром. Писал Борджиа лично, сомнений нет. В папской булле ясно и подробно, без возможности двойных толкований, объяснялось, чем и как должен заниматься с момента получения послания малый орден экзорцистов. Если коротко, обязанностей было три. Отслеживать по мере возможности (только отслежива‍т​ь, без​ противод​​ействия) проявления активности населявшей холды н‍ечисти во внешнем мире и заодно вычислить и привязать к местности точки расположения ранее не выявленных мест Силы. Отыскать поелику возможно большее число отмеченных Господом экзорцистов, обучить и подготовить к возможному штурму любого холда. Продолжать исследования случайно открытой возможности изолировать места Силы от остального мира. На всё это полагалось баснословное финансирование в двадцать пять тысяч полновесных золотых монет в год.

«Аптекарь сатаны» не только позаботился о целеполагании деятельности ордена, он ещё и предпринял весьма эффективные усилия, чтобы эту деятельность скрыть. Как то: скрытно выкупил и выделил для экзорцистов это поместье и организовал перевод содержания так, чтобы его максимально сложно было отследить. Надо думать, он сам собирался воспользоваться результатами либо планировал передать необходимую информацию своему преемнику, но — что-то пошло не так. Документ был датирован октябрем 1497 года, то есть в течение без пяти двух сотен лет малый орден экзорцистов продолжал свою работу по установленному Александром VI плану: тратил деньги, скрытно вербовал монахов из числа инквизиторов низкого ранга и разыскивал и заставлял принимать постриг неуязвимых для магии людей. Отчёты о деятельности просто не отсылались, хоть и прилежно записывались и хранились: предполагалось, что при нужде Святой Престол сам про них вспомнит. Ну что, вспомнили же. Когда разразился очередной кризис…

Отчёты Спада тоже просмотрел — но именно что просмотрел, очень выборочно. ‍Ц​елая к​омната, з​​аставленная стеллажами, и на каждой полке — перев‍язанные бечевой и опечатанные стопки писчей бумаги. С большими объёмами документов Фабрицио работать умел — юрист как-никак, профессиональный навык. Но это с нормальными документами — закладными, судебными решениями, гносеологическими трактатами, кадастровыми планами в конце концов. Отчётность ордена наполовину представляла из себя кучу схем, формул, списков и пространных описаний, а на вторую половину — донесения соглядатаев по разным городам и весям юга и запада Европы. Нужно было вдумчиво вникать с самого начала, и лично — такую работу помощникам доверить было решительно нельзя.

Кстати, о помощниках: после первого разговора с местными управленцами архиепископ не поленился обойти всё поместье и предупредить своих людей: со здешними монахами разговоров не заводить и среди них самих тоже пресекать. Никого из поместья не выпускать. По окончанию инвентаризации — списки в руки, немедленно. И не важно, будет ли его высокопреосвященство государственный секретарь спать, есть или предаваться думам о высоком. Пока же, раз с документами работа не задалась, стоило вновь обратиться к живым источникам информации.

— Нами была проведена огромная работа! Наблюдения систематизированы, на их основе сделаны самые достоверные выводы…

— Брат Франциск, — веско оборвал орденца архипресвитер, — только выводы. Коротко и по существу.

За окнами уже давно стояла глубокая ночь, но в знакомой комнате мало что изменилось: было всё так же светло. Дорогих свечей тут не жалели, а сквозняк из закрытого жалюзями ‍о​кна-бо​йницы тян​​ул приятным холодком и разбавлял восковой дух. Чт‍о было кстати, потому как первые мигрени уже пробовали на прочность инквизиторские виски.

— Коротко? — растеряно переспросил монах. — Ну… Мы твёрдо убедились, что способность вершить магию передаётся по наследству…

— Следили за решившими покинуть средоточия Силы и жить как простые люди ведьмами и колдунами, — лаконично пояснил брат Мартин. — Часть из них обзавелась семьями и родила детей.

— Некоторых мы отслеживаем уже шесть-семь поколений! — почувствовав знакомую почву под ногами, с энтузиазмом включился в беседу Франциск. — Выяснили, что обычно дети от таких браков практически поголовно способны к колдовству, и большая часть внуков — тоже, а вот среди более дальних потомков способность почти не проявляется. Человеческая кровь побеждает кровь иную!

— И как, интересно, вы это выяснили? — поморщился от проявления радости по такому поводу архиепископ.

Встречал он уже таких вот восторженных индивидов, как брат Франциск — и старался не приближать таких к себе ни при каких обстоятельствах. Фанатики в любимом деле могут быть очень… эффективны, но вот вовремя остановиться не могут никогда. И ладно если святой брат истязает собственную плоть веригами и молитвами — пусть, никто от этого не страдает, кроме разве что соседей по кельям, от «дивных» запахов. Или книжник, всю жизнь недоедающий и недопивающий, живущий только своими бумажными сокровищами — от таких остаются весьма интересные библиотеки… Или высокие, яростные костры — смотря о каких книгах речь. Но однажды, ещё только принявшему‍ ​постри​г Спаде «​​повезло» наткнуться на судейского палача, искренн‍е любящего свою работу…

— Я не слышу ответа, — очнувшийся от своих мыслей Фабрицио увидел, что орденский инквизитор опять замялся и не отвечает.

— Покупаем или крадём детей и помещаем в место Силы, — вместо него хладнокровно ответил Мартин. Подумал, и уточнил: — Чаще покупаем. Крестьянская и мещанская жизнь переменчивы, многие и рады избавится от лишних ртов.

— И дальше что?

Архиепископ, несмотря на своё высокое положение, с прозой жизни простых людей был неплохо знаком, так что услышанное его отнюдь не покоробило. Продажа детей в мастерские и монастыри была делом обычным, а мальчиков, доживших до четырнадцати, охотно закупали наёмные отряды или королевские армии (эти, правда, предпочитали получить бесплатно). У мещан свободы было немного побольше, а вот пейзанин без разрешения господина мог самостоятельно разве что умереть. Ну, что сделать? Таков порядок вещей, установленный Господом…

— Некоторых приходится убивать на месте, — всё так же спокойно отчитался воин. — Не могут справиться с собственными проявившимися способностями. Остальных — как все… Воспитываем, обучаем и — в службу.

И многозначительно посмотрел на своего соседа.

— Какая… интересная информация… — в упор разглядывая брата Франциска, протянул титулярный архипастырь. До него вдруг дошло, что многие братья-работники поместья являются если не магами, то потенциальным колдунами, пусть и бессильными вне холда. Колдунами-послушниками, колдунами-монахами и даже, сказать кому — не поверят — колдунами-инквизиторами. Ка-ак ми-и‍л​о…

— Я ​крещён и ​​пострижен, я верую в Господа нашего Иисуса Христа‍! — вопреки предыдущему поведению, теперь Франциск не стал мямлить и юлить. Более того, его явно задело недоверие в глазах правительственного секретаря. — Я не свят, я грешен… Но я верую — Господь дал мне этот крест. И я его вынесу! Епископ Иоанн…

— Что «епископ Иоанн»? — заинтересованно переспросил Спада, когда местный инквизитор вдруг осёкся. — Ну? Мне что, клещами из вас ответ тянуть?

— Его преосвященство Иоанн считал, что Сила не равна скверне, — с угрозой посмотрев на коллегу, наконец заговорил брат Мартин. — Он считал, что святые чудеса и самая чёрная магия идут из одного источника, и лишь проходя сквозь человеческое сердце, выносят наружу то, что у человека в душе. Мрак… или благодать.

Молчание, повисшее в помещении, можно было потрогать руками. Высказанное вслух… Нет, обычного человека за такое не потянули бы на костёр… Сразу же. Но до инквизиции известие о возможном еретике дошло бы очень быстро. Ну а там — или очень подробный рассказ, откуда взялись такие крамольные мысли, может, подсказал кто или прочёл где, или… В общем, в любом случае память о посещении святых отцов, долгая или короткая, но точно — до самой смерти, у автора высказывания осталась бы. Имя своё мог забыть — а вот эти дни — точно нет. Были прецеденты.

— Его высокопреосвященство проводил исследования сам и опирался на записи святых отцов, исследовал множество житий святых, чудотворцев и отшельников, — спустя минуту тихо и как-то совсем обречённо проговорил брат Франциск. — Он сравнил время подтверждённых‍ ​явлени​й чудес и​​ ход небесных светил, влияющих на наполнение мест‍ Силы… и нашёл… совпадения…

— О чем записано в дневнике отца Иоанна, — отвернувшись от коллеги, прокомментировал Мартин. — Вот только все исследования, подтверждающие эти… «выводы» — были вывезены Папой Александром VI, вместе со множеством других материалов. И где находится библиотека особого дивизиума — вот уже двести лет никто не знает. И цела ли она вообще.

— Надеюсь, что нет! — против воли вырвалось у Спады, у которого волосы на голове встали дыбом от одного только предположения, что будет, попади такие записи в руки еретиков и отступников. Борджиа может и был колдуном и великим грешником, но он, несомненно, был верным сыном церкви и на своём посту верно послужил Святому Престолу. Оставалось надеяться, что у него хватило рассудительности уничтожить библиотеку, а не спрятать. Ну или спрятать так, что найти её теперь было невозможно.

— Значит, брат Франциск, вы считаете, что это Господь вам даровал возможность… творить чудеса? — припомнил и сопоставил слова инквизитора из ордена Фабрицио. И сделал себе мысленную (пока только мысленную) пометку обязательно разобраться, кто, когда и где произвёл появившегося буквально из ниоткуда и канувшего в никуда монаха в соответствующую должность. Ну и остальных братьев из числа жителей и работников поместья.

— Да, ваше высокопреосвященство, — Франциск, которому нечего уже было терять, ответил твёрдо, — считаю.

— Может, и продемонстрировать можете?

— Здесь не могу. Только в пределах холда…

— И, как я понимаю, где-то рядом с поместьем как раз е‍с​ть мес​то Силы, ​​- мягко закончил за орденца архиепископ. — То сам‍ое, где вы испытываете детей… и другие ваши идеи.

— Но…

— Значит, правильно понимаю. Идёмте. Объясните кучеру, куда править.

— Не нужен кучер, — хмуро подал голос Мартин. — Тут… совсем недалеко. Мы пользуемся подземным ходом… На всякий случай. О нём знают только несколько доверенных лиц, остальных мы проводим туда, если требуется, с завязанными глазами. Но лучше бы вам к средоточию не ходить.

— Это угроза? — удивился Фабрицио, одновременно касаясь кинжала в рукаве своей прекрасной архиепископской сутаны.

Умение мастерски пользоваться этой острой штукой (и двумя одновременно) отпрыск итальянского герцога за годы после принятия сана отнюдь не растерял. Надо сказать, навык был актуальным и крайне полезным — ничуть не меньше, чем умение на запах распознавать самые популярные яды в еде. У судьи много врагов, а уж у церковного архипастыря их и того больше. Хоть и запрещено монаху проливать кровь, но — на Бога надейся, да сам не плошай. Всякое случалось. В общем, в своей способности вогнать полосу отличной золингеновской стали в глаз окольчуженному воину прежде, чем тот успеет среагировать, государственный секретарь и личный инспектор Папы Римского ничуть не сомневался. Да и вообще был не робкого десятка. Впрочем, конкретно сейчас ему никто не угрожал.

— Места Силы… они действуют на людей, — после переглядывания, опять заговорил Франциск. — Вернее, не только на людей — и на всех животных, и на растения. Но на растения в меньшей степени. Раньше, когда «запруд» не было, люди старались обх‍о​дить т​акие мест​​а, считали их «гиблыми». В некоторые средоточия, ‍находящиеся в лесу, действительно приходили умирать больные звери, а здоровые — избегали там появляться. Людям там было просто не по себе, у забредавших одиночек возникал беспричинный страх, зафиксированы случаи внезапной смерти[11]. Только ведьмы, колдуны и демоны могли там подолгу и с комфортом находиться…

— Я не из пугливых, — просветил собеседников Фабрицио. — Да и отсутствие комфорта некоторое время как-нибудь потерплю.

— Ваше высокопреосвященство, брат Франциск говорил о действиях мест силы до установки холдов, — пришлось опять вмешаться Мартину. — Сейчас же внутри средоточий концентрация Силы гораздо выше. Обычно для людей посещения практически безопасны, но иногда случаются… Мы называем это — «волны». Если немаг попадёт под «волну», смерть сразу — это не самое худшее, что может случится.

— Несколько детей из числа тех, что мы проверяли на способности к колдовству, попали под волны и страшно болели перед смертью, — опять взял слово местный инквизитор с магическими способностями. — У одного целиком выпали волосы, зубы и по всему телу открылись страшные язвы, другой состарился буквально за три недели. Дряхлый труп десятилетнего мальчика — самое страшное, что я видел в жизни! Прошу, отче! Пожалейте если не себя, то хотя бы всех здесь живущих!

Фабрицио, как уже говорилось выше, был далеко не молод‍.​ Постр​иженный в​​ монахи в двадцать шесть, он уже прослужил Святом‍у Престолу дольше, чем жил на свете до пострига. Крестьяне и горожане в таком возрасте считались глубокими стариками — суровые условия жизни сводили их в могилу вернее прочих опасностей бренного бытия. Аристократы чаще доживали до преклонных лет, да и чувствовал себя Спада пока далеко не развалиной, потому умирать ему, особенно покрывшись язвами, не хотелось. Но — жизненный опыт ему твердил, что там, куда пускать особенно не хотят, как раз и таится то, что увидеть стоит в первую очередь. Да и в первый ли раз ему рисковать собой?

— И вы ещё смеете убеждать меня, что у благодати Господа нашего, творящей чудеса и грязной магии нечистого один и тот же источник? — презрительно скривившись, сплюнул на пол архиепископ. — Хватит переливать из пустого в порожнее, ведите. Я не боюсь — мой Бог и моя вера защитят доброго христианина!

После такого выступления оба руководителя малого ордена экзорцистов спорить не рискнули. Впрочем, несмотря на свои слова, переть буром и в одиночку государственный секретарь не стал: кликнул двоих своих доверенных слуг, а те принесли с собой из кареты папского посланника пару длинноствольных драгунских пистолетов. Вид оружия ещё больше опечалил Франциска и Мартина, но они опять не посмели ничего сказать. Процессия, миновав комнаты, где продолжался обыск, совмещённый с учётом найденного, спустилась в подвал. Подземный ход обнаружился за неприметной дверью — длинный и прямой тоннель, аккуратно обложенный диким камнем и со сводом, подпёртым шахтной крепью. Спада‍ ​попыта​лся было ​​прикинуть, куда именно ведет ход, но махнул рукой‍: потом разберётся. Главное — их цель, а тоннель никуда не денется.

Мерцающий свет факелов внезапно высветил каменную кладку, перекрывающую проход. Тупик. Люди остановились. Сухо щёлкнули взводимые курки пистолетов — натренированные помощники разбирались в опасных ситуациях ничуть не хуже их высокопоставленного сеньора.

— Что дальше? — поинтересовался Фабрицио.

— Ещё один шаг, ваше высокопреосвященство, — попросил Франциск.

Стоящий справа слуга без вопросов склонил факел к самому полу, но даже так ни он, ни неполенившийся присесть архиепископ не разглядели ничего, напоминающего проваливающийся пол или иную ловушку.

— Один шаг? — переспросил он. — Ну вот… Дьявол!

Вообще-то священникам не пристало поминать Павшего. Послушникам и монахам за чертыхания старшие товарищи и по губам не постесняются съездить, и на колени на горох на пару часиков поставить «Ave Maria» читать. Однако, в данном случае промашку архипастыря можно было легко простить: не каждый раз глухая стена перед тобой исчезает, сменившись лестницей. Возгласы за спиной заставили архипресвитера резко развернуться на месте — и не сдержать в этот раз уже самого настоящего богохульства. Было отчего: стены подземного коридора буквально в двух шагах за спиной исчезали в плотной туманной дымке. На его глазах один из спутников нырнул в туман — и спустя пару ударов сердца выскочил рядом с тем местом, где вошёл. Оглядел всех выпученными глазами, обернулся назад, попытался потрогать невесомую преграду — и начал часто креститься.

Высоко‍п​оставл​енного це​​рковного чиновника, которому один шаг оставался д‍о красной шапочки кардинала, тяжело было чем-либо по-настоящему пронять. Разудалые студенческие приключения и пирушки, нередко заканчивающиеся поножовщиной в нетрезвом виде. Дуэли, нападения разбойников на большой дороге, после принятия сана — покушения и несколько попыток отравить. Сам себя Спада считал искренне верующим, но видел в этой жизни достаточно, чтобы понять: молись или не молись, а Бог помогает только тем, кто сам себе помогает. И вот, в преклонных годах, Фабрицио в первый раз в жизни захотелось встать на колени и истово взмолиться о помощи и спасении. Ум продолжал настойчиво нашёптывать, что лестница и туман — просто фокус, но из глубины души шла уверенность: всё по-настоящему. Магия, колдовство — и вот он, в самом средоточии этой чужеродной человеку Силы.

Однако, как бы ни был глубок шок, архиепископу быстро удалось взять себя в руки. Особенно помогло наличие откровенно струхнувших подчинённых — в их глазах Фабрицио не мог позволить себе выказать страх или растерянность.

— Спокойно, дети мои! — зычный голос архипастыря, задействовавшего всю мощь своих тренированных длительными проповедями и спорами лёгких, заставил вздрогнуть даже проводников. — Смотрите на меня: разве мне страшно? Разве Господь не защитит добрых католиков от колдовства и нечистого? Уверуйте и ничего не бойтесь, ибо я с вами, а с нами — Бог!

И первым стал подниматься по лестнице.

Ступени вывели архипресвитера в чистое поле… По крайней мере, ему сначала так показалось. Ан нет: обернувшись, Спада в с‍в​ете по​днятого н​​ад головой факела разглядел всё ту же стену из ту‍мана. Только здесь белёсая преграда убегала в обе стороны в ночь и поднималась вверх. Пройдя пару шагов в сторону, папский инспектор убедился: не показалось, стена действительно заворачивала внутрь, по-видимому образуя огромный круг. А если учесть изгиб сверху, то… купол. Что ж, похоже, именно тут орденцы не наврали — место Силы действительно было огорожено и удалено от мира. Хитро…

— Днём тут светло или так же темно? — деловито поинтересовался Фабрицио у выбравшихся за ним следом Франциска и Мартина.

— Свет Божий доходит сюда, несмотря на купол, — осторожно подсказал местный инквизитор и на всякий случай благочестиво перекрестился.

Настороженное выражение так и не сошло с его лица: ничего хорошего от инспектора Святого Престола он для себя не ждал. И, кстати, был прав — архиепископ уже решил, что вывезет из поместья всё, и людей, и предметы, и документы. Подальше от холда, где можно было, как теперь сам архипастырь убедился, спрятаться от мира лучше, чем в любой крепости. И преследователи могут сколько угодно тыкаться в глухой тупик подземного хода. Тем более, если нос государственного секретаря не обманывал своего владельца, тут у орденцев жила как минимум одна корова — а, значит, и другой припас наверняка был складирован.

По-хорошему, стоило развернуться и уйти, и наведаться сюда уже днём, и не с парой слуг, а с десятком: инспектировать пусть даже ограниченное, но большое незнакомое пространство с факелом в руках было просто глупо. Но доверенное лицо самого Папы прекрасно з‍н​ал, чт​о утром з​​апросто можно будет недосчитаться как минимум час‍ти золота, а как максимум — части архива вместе с несколькими колдунами. Ну а что, Спада сам бы упрятал самое ценное вот в такой вот тайник, если бы он у него был. Опять же, раз магам тут ничего не угрожает — почему не оставить пару верных присматривать за всем. Да и, за коровкой какой-никакой, а присмотр нужен…

— Брат Франциск, вы говорили, что хоть и не ощущаете себя святым, Господь наш даровал вам возможность творить чудеса? — вроде как отвлечённым тоном поинтересовался архиепископ, делая вид, что с интересом рассматривает в свете факела траву под ногами.

— Д-да, — колдун в рясе аж запнулся — так ему не хотелось отвечать на вопрос инспектора. Нутром чуял подвох, но никак не мог сообразить, в чём он состоит.

— Видные теологи до сих пор спорят о полном списке чудес, явленных нам Богом через Сына Своего, апостолов и святых, — всё так же отстранённо и наставительно, на манер лектора по богословию, продолжил свою мысль Спада, — но в части списка все спорящие сходятся[12]. Это исцеление прикосновением, явленное Иисусом и его учениками и последователями неоднократно, это укрощение диких животных… А ещё — свет. Брат мой, яви мне и вот этим слугам моим свет[13]!

Монах как-то обречённо посмотрел на архипресвитера, затушил о землю и откинул свой факел… И в следующий миг от его сложенных в молитвенном жесте рук стало исходить сначала бледное, а потом всё более и более набирающее яркость тёплое жемчужное сияние. Это свет не слепил, от неощутимых прикосновений его лучей в чёрствой и заскорузлой душе секретаря правительства Папской области внезапно ожило что-то светлое и давно забытое. Что-то из глубокого детства, когда весь мир казался одним огромным чудесным местом, и в котором не было даже понятия о зле, насилии, принуждении…

…Немного привели в себя архипресвитера звуки: это дружно рухнули на колени его доверенные слуги. Оружие выпало из их рук, глаза устремлены на чудотворца, губы благоговейно шептали заученные слова молитв. Фабрицио, с трудом удерживаясь от того, чтобы вновь отдаться на волю чудесных ощущений, собрав волю в кулак, заставил себя оглядетьс‍я​. Фран​циск, наз​​вать которого колдуном у папского инспектора боль‍ше не поворачивался язык, тоже застыл, словно изваяние, подняв умиротворенное лицо с закрытыми глазами к затянутому серебристым туманом небу… Небу? Как бы не так — к потолку купола холда, который теперь было прекрасно видно! Спада всё-таки добился того, чего хотел — вокруг было светло, как днём.

Отрывать взгляд от монаха каждый раз приходилось с ощутимым усилием, но чиновник Святого Престола уже практически пришёл в себя. Чего-чего, а силы воли ему было не занимать. Попытка осмотреться привела к тому, что взгляд немедленно зацепился глазами за фигуру брата Мартина, спокойно стоящего чуть в стороне. Окольчуженного воина ничуть не зацепил эффект чудесного света — столкнувшись с ним взглядами, Фабрицио поразился равнодушию и откровенной скуке на лице… экзорциста?! Цепочка выводов мгновенно сложилась в голове архипресвитера: на экзорцистов не действует магия, магия и чудеса происходят из одного источника (теперь, после всего увиденного, отрицать было глупо), прирожденные экзорцисты, согласно папской булле Александре VI, тренируются и готовятся, как воины поля боя… Вывод буквально напрашивался сам собой.

Архипастырь всё-таки продолжил осмотр, но теперь его мысли были далеки от того, что он видит. Сознание лишь методично отмечало несуразности этого странного места. Вот загон для скота — даже без намёка на крышу и стены. Здесь не бывает дождей? Вместо предполагаемой коровы загон занимала пара волов. Рядом с загоном — добротная купеческая телега. Зачем она здесь, если от стенки до сте‍н​ки куп​ола едва ​​ли не минута скорым шагом в самом широком месте? ‍Или вот — огромное итальянское зеркало стоимостью, как неплохое поместье[14], висит на грубо сколоченной из толстых деревянных балок раме, тупо вкопанной в землю в чистом поле. А вот клетки из толстых стальных прутьев, размером вполне подходящие для заточения одновременно нескольких человек, сейчас пустые…

Спада думал о том, как распорядиться свалившимся в руки неожиданным бесценным наследством Борджиа. И чем дольше думал, тем больше склонялся к мысли, что лучше бы он его не находил. А ещё лучше — чтобы никто никогда не находил. Достойный отпрыск рода знаменитых отравителей и заговорщиков переплюнул всех родственников вместе взятых. В раскопанном во время финансового аудита поместье яда могло хватить, ни много, ни мало, на весь христианский мир! И прежде всего достанется Святому Престолу и конкретно Римской и Вселенской Инквизиции. Колдовства-то, получается, ни в одном успешно закрытом деле об оном не было. А новосвятые, признанные за последние двести лет в том числе и по результатам проявлений чудотворств — тоже все ложные?! Нет, такие откровения точно нельзя озвучивать, даже в самом узком кругу…

…Всё произошло очень быстро: свет, источаемый ладонями брата Франциска вдруг уме‍р​ил ярк​ость, миг​​нул, как пламя свечи, и папский инспектор вдруг п‍очувствовал жар. Не тепло, а именно жар — словно от огромного костра, к которому приближаешься шаг за шагом. Вот только — он сам стоял на месте, это невидимое пламя приближалось и, самое страшное — приближалось оно изнутри. Боль пронзила всё существо инквизитора, заставив мужчину закричать, багровая пелена застилала глаза — огонь ада обвивал его кости, растекался по жилам… И вполне видимыми, чадными яркими языками побежал по одежде и рукам! В тот момент, когда, казалось, тело архиепископа вот-вот рассыплется пеплом — кто-то схватил его за руку… И всё закончилось.

Мартин — а это он схватил архипресвитера — повелительно взмахнул свободной рукой, и по траве протянулась пылающая багровым дымная полоса.

— Ч-что эт-то?! — едва слышно, сорванными от крика связками, прошептал Фабрицио.

— «Волна», — как всегда коротко «объяснил» воин, но, видя в глазах приходящего в себя мужчины вопрос, всё-таки расщедрился на подробности: — Ваш дар пробудился от «волны» и чуть вас не убил. Я забрал у вас магию — и выпустил её. Сейчас вы в безопасности.

— М-мой дар?!

— Вы… маг, — с крохотной заминкой ответил экзорцист. — Не очень сильный.

— Я?! Но как…

— Наследство, — пожал плечами Мартин.

«Не врала, оказывается, мать про бабку, действительно та была ведьмой» — пронеслось в голове у Спады. И тут он обратил внимание на своих слуг.

Люди, молившиеся коленопреклоненно, упали там же, где стояли: ни их вера, ни вера архиепископа не смогли защитить. Один лежал без движения, из полуоткрытого рта быстрым ручейком выте‍к​ала кр​овь. Втор​​ой слепо и безумно царапал землю, почти беззвучно‍ подвывая. Кожа его на глазах краснела и вздувалась ужасными волдырями. Фабрицио машинально поднёс свою кисть к глазам и увидел совершенно здоровую кожу, хотя рукав дорогой сутаны был порядком обуглен.

— Волна убила их, — не дожидаясь вопроса, прокомментировал орденец, отпуская инквизитора. — Второй тоже будет мёртв, не пройдёт и четверти часа. А вас спас ваш дар… А я — вас от него, Ваше Высокопреосвященство.

— Ясно, — Спада подошёл к ещё живому слуге и подобрал пистолет. Машинально проверил порох на затравной полке — не высыпался — и выстрелил в голову, обрывая мучения. Быки в своём загоне от громкого звука заволновались, один протяжно замычал, а вот Франциск даже не шелохнулся: как стоял, так и продолжал стоять, словно окаменел. — Долго он так будет?..

— Брат может молиться иногда несколько дней кряду, без перерыва и сна.

«Не святой?» — с горечью подумал архиепископ. Жемчужный свет всё так же разливался вокруг, успокоив животных и опять даря душам людей умиротворение. Тем, кто уцелел. — «И пойди разбери — чудо, или такая хитрая ловушка Падшего?»

— Брат Мартин, — тихо попросил Фабрицио, — выведи меня отсюда.

Караван гружёных телег медленно тронулся от тёмной мокрой громады поместья — словно само небо плакало над совершённой ошибкой. Вот только ошибки не было. Только выбор — выбор меньшего из зол. В своих людях Фабрицио не сомневался — будут держать рот на замке, что бы не увидели. Вот только не все из его многочисленной свиты были его людьми. И ладно гвардейцы-преторианцы из‍ ​вооруж​ённой охр​​аны — эти даже внутрь не попали. Но вот братья-ке‍лари, проводившие учёт и перепись найденного, успели увидеть достаточно, чтобы приказ оставить все ценности и документы, как есть, и уезжать воспринять… Скажем так, с некоторым недоумением. О нет, они бы подчинились, разумеется, просто… Были бы достаточно откровенны на исповеди. И тогда на неудобные настойчивые вопросы пришлось бы отвечать уже секретарю правительства Папской Области перед самим Папой.

Что прикажет Папа, раскопав подноготную этой истории, высокопоставленный инквизитор даже не сомневался: всем причастным обет молчания и в монастырь, мало отличающийся от тюрьмы. Где братья очень быстро перемрут как бы естественной смертью — так оно надёжнее. К счастью, остальные видели только бумаги и приборы — и никаких чудес, а разговоры с местными архипресвитер очень вовремя запретил. Так что пока всё выглядело, как разорение гнезда еретиков — или даже слишком увлекающихся исследованиями братьев по вере: оно ведь по-разному бывает, в жизни-то. Тут уж как Святая Инквизиция решит. То есть в данном случае — сам Спада. Ну что ж, он уже решил.

Фабрицио не мог издать папскую буллу — да, но само по себе слово архипастыря, приближённого к Святому Престолу, было не пустым звуком. Потому он своей властью приказал проживающим на территории поместья… исчезнуть, не дожидаясь возможного прибытия комиссии церковного трибунала (мало ли как дело в столице повернётся?). Больше формальная, чем реальная по численности охрана, оставленная сторожить поместье, никак не сможет помешать ограбленным о‍р​денцам​ ночью че​​рез подвал убраться в холд. Ну а дальше — пусть с‍ами разбираются, не маленькие. Захотят жить как обычные люди — пусть живут… Где-нибудь подальше. А лучше пусть по холдам сидят, раз все такие магические…

И всё-таки Спада надеялся, что расследование удастся замять: ничего хорошего от раскапывания истории двухсотлетней давности не выйдет. Ну, всё-таки он далеко не последний в Инквизиции, даже наоборот — один из первых, должен справиться. Бумаги в подвалы базилики, откуда он потом их аккуратно изымет и уничтожит, а собранных ценностей хватит удовлетворить Папу и, таким образом, в очередной раз заткнуть рты завистников и недоброжелателей. Всё равно взять с ограбленного малого ордена экзорцистов уже больше нечего — это-то из предоставленных описей будет ясно.

Ценностей вышло и впрямь немало — монахи пренебрегали роскошью, зато золотая и серебряная лабораторная посуда (!) у них была обычным предметом. Шёлк и другие ткани (что они, интересно, с ними делали?), неиспользованные остатки ежегодного денежного перевода, целая телега свечей — всё это немало стоит. Но главным призом, вне всякого сомнения, были зеркала: огромные, одно другого больше — и в количестве аж девяти штук. Особенно впечатляло одно — круглое, чтобы погрузить его, в одной из телег пришлось прорубить борта.

Можно будет попробовать разобраться на досуге, зачем столь дорогие предметы были заказаны и сделаны… Хотя нет, лучше не поддаваться искушению. Во многия знания — многия печали, и пусть он собрался унести с собой в могилу не одну только эту тайну — лучше не рисковать. В любом случае магия в мире больше не работает — значит, зеркала тут просто очень ценные предметы и не более того. Одно жаль — подвиг братьев-инквизиторов, навсегда заперших мерзкое колдовство (вместе с чудесами Господними, увы) в холдах, был предан забвению, и даже имена их не сохранила история. Что ж, выходит — такова воля Божья. Люди должны надеяться только на свои силы. Аминь!

Фабрицио Спада прожил ещё двадцать пять лет и умер в почтенном возрасте семидесяти четырёх лет, так и не покинув своего рабочего места. Вскоре после описываемых событий он был рукоположен в кардиналы[15], участвовал в избраниях нескольких Пап Римских и получил-таки должность Верховного Инквизитора[16] в 1716 году, незадолго до смерти. Пользуясь служебным положением, тщательным образом «подчистил хвосты», удалив из архивов все упоминания о памятном деле 1692 года и уничтожил-таки большую часть документов, вывезенных из резиденции малого ордена экзорцистов.

Зеркала, проданные Святым Престолом, помогли закрыть дыру в бюджете Папской области в 1692-93 годах. Увы, на общую экономическую ситуацию в стране это практически не повлияло. Не помогла и дальнейшая реорганизация управления, и эффективная борьба с коррупцией, и участие в «войне за испанское наследство». У иерархов католической церкви всё меньше оставалось сил и средств на борьбу с колдовством и сверхъестественным. Защищённые холдами анклавы нечисти продолжали оставаться предоставленными самим себе… Или, по крайней мере, так казалось.